Текст книги "Искусство говорить и слушать"

Автор книги: Мортимер Адлер

– 3-

Если этоссостоит в способности оратора продемонстрировать свой авторитет и компетенцию, прекрасный и заслуживающий уважения характер, то пафоспредполагает способность пробуждать чувства слушателей и склонять их к желаемым действиям.

Пафос– мотивирующий фактор. В речи Антония он проявляется довольно рано, переплетаясь в начальных строфах с укреплением этосаоратора. Антоний напомнил слушателям, сколько хорошего Цезарь сделал для Рима и его граждан, и, перечисляя благодеяния, постоянно спрашивал, верят ли они, что поступки Цезаря были продиктованы властолюбием, а не заботой о всеобщем благе.

Так Антонию удалось изменить настроение, созданное Брутом. Один гражданин воскликнул: «Выходит, если только разобраться, – Зря Цезарь пострадал»; второй подхватил: «Вы слышали? Не взял короны Цезарь; Так, значит, не был он властолюбив»; а третий выразил восхищение Антонием, вызванное его этосом:«Всех благородней в Риме Марк Антоний».

Удовлетворенный, что смог предстать перед гражданами в выгодном свете и направить волнения в нужное русло, Антоний продолжил нагнетать эмоции, приводя все новые аргументы в пользу действий, на которые хотел вдохновить аудиторию.

Последним идет логос– аргументация. Нельзя пробудить чувства и переживания, подталкивающие слушателей к желаемому результату, не завоевав их расположения. Точно так же бессмысленно излагать причины и аргументировать, не обеспечив эмоциональный фон, необходимый для восприятия.

При помощи аргументации можно повышать накал страстей, но она поможет лишь тогда, когда ваши слушатели искренне готовы действовать в том направлении, которое вы стремитесь им указать.

Каким образом Антонию удалось в финале речи так искусно совместить пафоси логос,что римляне с оружием в руках восстали против Брута, Кассия и их соратников?

Прежде всего, среди прочих замечаний он как бы ненароком упомянул завещание Цезаря и дал понять: узнав о его содержании, граждане почувствуют себя наследниками правителя.

 
О граждане, когда бы я хотел
Поднять ваш дух к восстанью и отмщенью,
Обидел бы я Кассия и Брута,
А ведь они достойнейшие люди.
Я не обижу их, скорей обижу
Покойного, себя обижу, вас,
Но не таких достойнейших людей.
Вот здесь пергамент с Цезаря печатью,
Найденный у него, – то завещанье.
Когда бы весь народ его услышал, —
Но я читать его не собираюсь, —
То раны Цезаря вы лобызали б,
Платки мочили бы в крови священной,
Просили б волосок его на память
И, умирая, завещали б это
Как драгоценнейшее достоянье
Своим потомкам.
 

Граждане просят Антония обнародовать завещание Цезаря. Однако прежде, чем объявить, что каждому римлянину полагается в наследство семьдесят пять драхм, он пустился в рассуждения, еще сильнее возбуждая людей:

 
Коль слезы есть у вас, готовьтесь плакать.
Вы эту тогу знаете; я помню,
Как Цезарь в первый раз ее надел:
То было летним вечером, в палатке,
В тот день, когда он нервиев разбил.
Смотрите! След кинжала – это Кассий;
Сюда удар нанес завистник Каска,
А вот сюда любимый Брут разил:
Когда ж извлек он свой кинжал проклятый,
То вслед за ним кровь Цезаря метнулась,
Как будто из дверей, чтоб убедиться —
Не Брут ли так жестоко постучался.
Ведь Брут всегда был Цезарев любимец,
О боги, Цезарь так любил его!
То был удар из всех ударов злейший:
Когда увидел он, что Брут разит,
Неблагодарность больше, чем оружье,
Его сразила; мощный дух смутился,
И вот, лицо свое закрывши тогой,
Перед подножьем статуи Помпея,
Где кровь лилась, великий Цезарь пал.
Сограждане, какое то паденье!
И я и вы, мы все поверглись ниц,
Кровавая ж измена торжествует.
 

Пламенное воззвание достигает цели. Граждане требуют отмщения убийцам и их пособникам, клеймя их предателями и злодеями. Отныне никто не верит в их благородство. Но Антоний, желая убедиться, что он одержал победу и «продал» римлянам необходимое настроение, делает еще один шаг для закрепления успеха. Как видно из начальных строк его речи, этот шаг наносит новый удар по этосуБрута в сравнении с этосомАнтония, подытоживает обоснования необходимости действий – логос– и усиливает чувства – пафос,– которые он уже пробудил:

 
Друзья мои, я вовсе не хочу,
Чтоб хлынул вдруг мятеж потоком бурным.
Свершившие убийство благородны;
Увы, мне неизвестны побужденья
Их личные, они мудры и честны
 

И сами все вам могут объяснить. Я не хочу вас отвратить от них. Я не оратор, Брут в речах искусней; Я человек открытый и прямой И друга чтил; то зная, разрешили Мне говорить на людях здесь о нем. Нет у меня заслуг и остроумья, Ораторских приемов, красноречья, Чтоб кровь людей зажечь. Я говорю Здесь прямо то, что вам самим известно: Вот раны Цезаря – уста немые, И я прошу их – пусть вместо меня Они заговорят. Но будь я Брутом, А Брут Антонием, тогда б Антоний Воспламенил ваш дух и дал язык Всем ранам Цезаря, чтоб, их услышав, И камни Рима, возмутясь, восстали.

«Восстанем мы! – заревела толпа. – Сожжем дотла дом Брута и настигнем остальных заговорщиков». Тогда и только тогда Антоний довел замысел до конца, сообщив о щедрых дарах Цезаря гражданам Рима. Готово! Граждане восклицали: «Огня добудьте… Скамьи ломайте… Скамьи выламывайте, окна, все!» Удовлетворенный результатом, Антоний отступил, заметив про себя: «Я на ноги тебя поставил, смута. Иди любым путем!»

– 4-

Чтобы успешно задействовать пафоси вызывать нужные эмоции у слушателей, необходимо учитывать два аспекта.

Прежде всего нужно распознавать человеческие стремления, которые могут повлиять практически на любого: желание свободы, справедливости, мира, удовольствия, имущества, чести, признания, должности или привилегий. Если учесть, что подобные желания, как правило, содержат серьезную мотивацию, оратор может апеллировать к этим стремлениям, тщательно обосновывая, почему рекомендуемый план действий предпочтительнее тех, которые «продает» соперник.

Именно логос,а не пафоспоможет оратору склонить чашу весов в свою сторону, когда он стремится представить свой товар более привлекательным, чем товар конкурентов, или помочь своему кандидату на официальную должность опередить остальных. Оба товара могут иметь одинаковое предназначение, и оба могут удовлетворять желание, которое уже возникло и нуждается в укреплении. Следовательно, задача оратора – привести аргументы в пользу своего товара.

Аналогично в политических кампаниях или на парламентских дебатах, когда звучит эмоциональный призыв к сохранению мира, защите свобод или благосостояния, оратору незачем формировать желание мира, свободы или богатства – оно уже присутствует. Остается только обосновать, почему определенный кандидат или стратегия лучше всех соответствует выбранной цели.

Оратору нельзя всегда рассчитывать на желания, в целом преобладающие в аудитории и готовые «к употреблению». Иногда необходимо внушить слушателям именно то желание, которое они хотят удовлетворить при помощи продукта, стратегии или кандидата. Порой у людей бывают скрытые, до конца не осознанные желания или потребности. Именно их оратор должен попытаться пробудить и оживить. Иногда приходится формировать совершенно новое желание – незаметное, если его не пробудить и не преобразить в движущую силу. Именно так следует поступать при продвижении на рынок нового продукта. Именно так должен вести себя кандидат на официальный пост, если его программа основана на новой потребности.

В «расхваливании товара» третья составляющая – этос– может предшествовать пафосуили применяться одновременно с ним. Задача пиарщика или консультанта с Мэдисон-авеню – представить компанию, которая продает товар, в достаточно выгодном свете, чтобы продукт стал более привлекательным, чем все предложения конкурентов. Политтехнологи, работающие в поддержку своего кандидата, действуют аналогично. Помимо обращения к причинам выбора стратегии, приверженцем которой является кандидат, они стремятся создать яркий образ его личности.

Когда этоси пафосполностью задействованы, главным козырем в руках оратора остается логос.При этом некоторых шагов следует избегать, а некоторым стоит уделить особое внимание.

Прежде всего оратор должен избегать многословных и запутанных аргументов. Задача состоит не в формировании убеждения на основе математического или научного доказательства. Цель эффективного убеждения гораздо проще: сделать один продукт, одного кандидата или одну стратегию предпочтительнее других. Следовательно, аргументация должна быть более краткой и сжатой.

Таким образом, чтобы достучаться до слушателей, оратору следует опускать множество элементов в обосновании. Такая аргументация называется греческим словом «энтимема» – доказательство, в котором отсутствует часть предпосылок. Разумеется, опускать можно те предпосылки, которые оратор с уверенностью может отнести к общеизвестным. Выступая в суде, прокурор или адвокат может принять как должное некоторые факты, которые суд считает общеизвестными, поскольку их истинность общепризнанна и не нуждается в доказательстве.

Опираясь на такие факты, оратор может немедленно переходить от конкретного случая, подпадающего под понятия общепринятого, к выводу, который следует из данного обобщения. Это называется аргументацией на примерах. Если я хочу убедить слушателей купить определенный продукт или принять определенную стратегию, мне нужно продемонстрировать, как они подтверждают общеизвестную истину.

Мне незачем доказывать, что польза для здоровья – это хорошо. Достаточно просто описать продукт как исключительно полезный. Незачем доказывать, что каждый имеет право зарабатывать на жизнь, а те, кто остался без работы не по своей вине, становятся объектами настоящей несправедливости. Достаточно описать, каким образом моя стратегия поможет снизить уровень безработицы. Если я выступаю в качестве обвинителя по отношению к человеку, подозреваемому в серьезном преступлении, мне незачем доказывать, что исчезновение с места преступления – признак виновности. Достаточно предъявить улики, чтобы продемонстрировать, что подсудимый поступил именно так и его исчезновение не имеет иных причин.

Краткость или сжатость доказательств – не единственное условие убедительной аргументации. Помимо этого, существуют еще так называемые риторические вопросы – вопросы, сформулированные таким образом, что ответ выглядит для слушателей однозначным. В этом смысле они напоминают опущенные предпосылки в сокращенных доказательствах, которые можно не упоминать как общепринятые.

Например, Брут спрашивает римлян: «Кто здесь настолько низок, чтобы желать стать рабом?» И добавляет: «Если такой найдется, пусть говорит, – я оскорбил его». Затем снова спрашивает: «Кто здесь настолько одичал, что не хочет быть римлянином? Если такой найдется, пусть говорит, – я оскорбил его». Брут осмеливается задавать эти риторические вопросы, прекрасно зная, что никто не ответит отрицательно.

Аналогично Марк Антоний, изложив, как завоевания Цезаря пополнили казну Рима, спрашивает: «Иль это тоже было властолюбьем?» Напомнив толпе, что Цезарь трижды не принял поднесенную ему корону, Антоний настаивает: «И трижды он отверг – из властолюбья?» Оба вопроса – риторические, они предполагают единственный возможный ответ.

– 6-

Рассматривая, как три основных элемента делают убеждение эффективным, я показал различные виды говорения с практической целью и объединил их под общим названием «расхваливание товара». В нашем восприятии этот термин сводится к очевидным ситуациям – продаже и рекламе коммерческих товаров. Однако выступления с практической целью на политической арене, в парламенте, в зале суда, где кого-то обвиняют или защищают, на публичной церемонии, где воздают почести или отмечают годовщину событий, – все это не что иное, как стремление завоевать клиентов для своего продукта, неразрывно связанное с продажей.

Любая форма публичного выступления с практической целью связана с теми же тремя основными факторами убеждения, которые следует применять для успеха «продажи». Все вышесказанное в равной мере относится к непубличной речи – например, выступлению председателя совета директоров перед коллегами, приверженца определенной стратегии на бизнес-конференции и даже одного члена семьи перед остальными с практической целью убедить их последовать той или иной рекомендации.

В классических трудах по практической риторике от Аристотеля, Цицерона и Квинтилиана до наших дней отсутствуют понятия «продажа» и «искусство продажи». Разновидности практической речи перечисляются под такими заголовками, как «совещательная» (относится к политическим речам на законодательных собраниях), «судебная» (относится к речам на судебных заседаниях, например выступление адвоката перед судом присяжных) и «поучительная» (обозначает любую попытку похвалы или порицания, неважно, человека или стратегии). Все это – различные формы убеждения.

Очевидно, что продажа продукта или продвижение человека или стратегии – это убеждение путем расхваливания. Не менее очевидно, что политическая и судебная речь – это попытки убедить слушателей что-либо «купить» – продвигаемую стратегию или оценочное суждение.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Лекции и другие формы обучающей речи

– 1-

Если вы считаете, что вас никогда не пригласят читать лекции, можете пропустить эту и следующую главы. Или бегло просмотреть обе, испытав некоторое облегчение, что, в отличие от других читателей, вам не придется тратить силы на подготовку выступления перед молчащей аудиторией.

Тем не менее, если есть минимальная вероятность, что в своем бизнесе или профессиональной деятельности вы столкнетесь с необходимостью произнести речь, то рекомендации, изложенные в этой и следующей главах, могут быть вам полезны. Многое из того, что я расскажу о подготовке и проведении учебной лекции, по крайней мере частично применимо и к более коротким и менее формальным выступлениям или речам.

Даже если вы не преподаватель по профессии и не должны, в отличие от меня, читать лекции, возможно, вам все же когда-нибудь придется относительно долго говорить перед аудиторией – на деловой встрече, на политическом митинге, на совещании, на заседании клуба или даже перед гостями на вечеринке.

Возможно, для таких случаев мои рекомендации по подготовке и проведению лекций будут чрезмерно подробными и тщательными, но вы можете их адаптировать или сократить согласно своим обстоятельствам, определив для себя достаточную степень применения.

Я уже обращал ваше внимание на то, что согласно первоначальному значению слова «лекция» лектор прежде всего был читателем.

Хотя в наши дни чтение лекций остается устным изложением материала, оно ассоциируется скорее с письмом, чем с чтением. Перед прочтением лекцию часто пишут, полностью или в виде тезисов, иногда лекцией становится письменный текст. Тем не менее различия между двумя формами изложения – письменной и устной – таковы, что умение писать не всегда сопровождается умением говорить. На самом деле, чаще верно противоположное.

Оба вида изложения предполагают сообщение или передачу информации, а это всегда обучение, при том что существуют и другие его виды. Когда я сообщаю вам, что знаю, думаю или понимаю, и делаю это с намерением передать информацию, я занимаюсь вашим обучением. В этом состоит основное различие между «расхваливанием товара», с одной стороны, и лекцией или прочими видами обучающей речи – с другой.

Существует множество видов разговора: нежный с детьми, светский на вечеринках… Однако нас будут интересовать два основных вида речи – убеждающая и обучающая. Основная разница между ними в том, что цель первой – повлиять на действия или чувства слушателей, а второй – повлиять на их сознание. Убеждение используется в обоих видах, но по-разному.

Есть мнение, что лекция как вид обучения больше ориентирована на доказательство, чем на убеждение. Однако доказательство предполагает однозначность, которая за редким исключением достижима только в математике и точных науках. Если цель устного выступления – доказать слушателям истинность определенного суждения, достаточно сделать свою речь упорядоченной, четкой и логически обоснованной. Риторика здесь не нужна. При этом различия между письменной и устной подачей материала практически стираются.

Следовательно, прежде всего для нас будет важна разновидность говорения, преследующая более скромную цель: убедить, оставляя место для тени сомнения, но не для серьезного недоверия, или же просто показать преобладание фактов или аргументов в пользу того или иного мнения. В этом случае одной логикой не обойтись, и следует учитывать риторические нюансы, проистекающие из важных различий между устной и письменной подачей одного и того же материала.

Понятие «расхваливание товара» может относиться к любой форме практического убеждения: политической речи, церковной проповеди, речи в суде, деловым переговорам, торжественным панегирикам, а также к попытке продать людям товар на рынке. Точно так же понятие «лекция» может обозначать все виды обучающего убеждения: убеждение с интеллектуальной или теоретической, а не практической целью, стремление повлиять на разум, а не на чувства или готовность действовать определенным образом.

Это не все виды, поскольку я уже исключил обучение математике или точным наукам, задача которого – привести доказательство определенной истины, подтверждение правил или выводов. Также я исключил бы устное изложение с целью сообщить слушателям определенный объем информации. Чтобы презентация такого рода оказалась успешной, достаточно говорить грамотно и в темпе, который позволяет слушателям воспринимать материал в деталях. При этом успех не зависит ни от логики, ни от ораторского мастерства.

Поскольку информация, сообщаемая таким образом, воспринимается главным образом через память слушателей, чаще всего ее удобнее подавать письменно, а не устно. Если по той или иной причине предпочтение отдается устному изложению, его следует сопроводить письменным документом, который можно читать и перечитывать. Это обеспечивает лучшее усвоение материала.

Что же осталось после того, как мы обозначили исключения? Во-первых, лекции, проводимые в аудиториях наших учебных заведений, – классические «пятидесятиминутки» [19]19
  «Академический час» в США составляет 50 минут, в России – 45 минут. Примеч. ред.


[Закрыть], которые могут как прерываться, так и не прерываться слушателями. Во-вторых, в отличие от пятидесятиминутных, существуют лекции, которые я называю формальными: они проводятся в лекционном зале перед любым количеством слушателей и всегда без перерывов на вопросы. Иногда лекционный зал расположен в учебном заведении, и формальная лекция предназначена только для студентов, а иногда зал расположен в общественном заведении, и лекция открыта для широкой публики.

Хотя именно эти две разновидности чаще всего обозначаются словом «лекция», существуют и другие виды обучающей речи. Проповеди в церкви или в любом религиозном сообществе, представляющие собой комментарии или пояснения к библейскому тексту, как правило, отрывку на конкретную тему, – тоже примеры такой речи. Конечно, проповеди, направленные на практическое убеждение с целью повлиять на желания или поведение слушателей, а не углубить их понимание, – это скорее пример ораторского искусства, чем обучающей речи.

Помимо пятидесятиминутных занятий, формальных лекций и дидактических проповедей, обучающая речь также встречается в бизнесе. На деловой конференции глава компании или один из членов менеджмента может выступать перед коллегами, чтобы сообщить информацию об их бизнесе, проанализировать бизнес-задачу и обеспечить лучшее ее понимание или стимулировать размышления о ведении бизнеса.

На военных штабных совещаниях начальник может выступать перед подчиненными с одной из трех целей, упомянутых выше в связи с бизнес-конференциями. Очевидные различия между учебным кабинетом, лекционным залом, церковью, бизнес-конференцией и штабным совещанием не отменяют сходства между этими видами лекций. Все они включают обучающее сообщение – речь, воздействующую на разум слушателей, расширяющую круг их знаний, углубляющую понимание или подталкивающую к новым мыслям.

Что-то еще? Да, обучающая речь может звучать даже за обеденным столом или в гостиной, когда хозяин или хозяйка приглашает гостя, чаще всего почетного, выступить на тему, в которой он обладает признанным авторитетом.

Со вниманием относясь к разнообразным примерам обучающей речи, я хотел бы сосредоточить внимание на форме обучения, состоящей в непрерывной речи, когда слушатели сохраняют молчание до конца изложения материала.

Дело в том, что в третьей части книги я проанализирую, как следует себя вести слушателям непрерывной лекции или речи, чтобы извлечь пользу из слушания. Для четвертой части я оставляю анализ двустороннего общения – не только взаимодействия в форме вопросов и ответов (которое происходит при любом разговоре и учебной дискуссии), но и такого взаимодействия, когда любой автор обучающей речи делает паузу и предлагает слушателям задавать вопросы, неважно, в классе, в лекционном зале, на бизнес-конференции, военном штабном совещании или в частном доме.

Все вышесказанное в равной мере касается «расхваливания товара». Некоторое время – желательно, недолгое – «расхваливание товара» может происходить без перерыва, но в этом случае за ним немедленно должны следовать вопросы, задаваемые произносящим практическую речь, а затем вопросы слушателей. В этом случае непрерывную речь сменяет разговор или дискуссия.

– 2-

Точно так же, как слушать труднее, чем читать, читать лекции труднее, чем писать. Причина в том, что слушание и говорение, в отличие от письма и чтения, происходят в ограниченный промежуток времени и представляют собой необратимый поток. К написанному и прочитанному можно неоднократно возвращаться – любой может делать это сколько угодно раз, пока не убедится, что текст написан или прочитан максимально хорошо. Слушатель же должен схватывать сказанное на лету. Следовательно, аудитория лектора должна быть внимательной постоянно. Если невнимательно слушать или отвлекаться на посторонние мысли, пропущенная информация будет безвозвратно утеряна.

Аналогично, произносящий непрерывную лекцию должен приложить все усилия, чтобы постоянно удерживать внимание аудитории. За ограниченное время оратор должен организовать лекцию или речь таким образом, чтобы слушателям было легко следить за ходом его мыслей и запоминать сказанное, пока он в непрерывном потоке речи переходит от одного пункта к другому.

Поскольку непрерываемая речь и молчаливое слушание – более трудная задача, чем письмо и чтение, оба процесса становятся эффективнее, когда за обучающей речью следует двусторонний разговор – беседа или дискуссия, вопросы и ответы, своего рода площадка, на которой оратор и слушатели могут активно взаимодействовать.

Если по какой-либо причине необходимо произнести речь, не обеспечивая слушателям возможности такого взаимодействия, оратору рекомендуется преодолеть трудности восприятия на слух, снабдив аудиторию записями своих основных мыслей. Таким образом, вероятные пробелы в слушании, которые не будут заполнены в ходе последующей дискуссии, компенсируются чтением.

Если лекция не дополняется дискуссией, позволяющей лектору убедиться, что ему удалось повлиять на сознание слушателей, или если восприятие на слух не дополняется чтением, лекция становится наименее эффективной формой обучения. В результате отрывочные заметки лектора породят еще более фрагментарные записи слушателей, минуя сознание обеих сторон. Воздействию подвергается только память, но в памяти услышанное сохранится в неполном и искаженном виде.

Так чаще всего и происходит на пятидесятиминутных лекциях в учебном кабинете. Формальная лекция, которая в европейских университетах является скорее правилом, чем исключением, коренным образом отличается от «пятидесятиминутки». Такие лекции готовятся специально по конкретной теме и крайне редко повторяются, в отличие от пятидесятиминутных выступлений американских преподавателей. Последние же или почти никогда не становятся письменным текстом или публикацией, или это происходит крайне редко. Меж тем каждая из курса формальных европейских лекций, которые в Америке – скорее исключение, чем правило, обычно после прочтения становится главой в книге.

Не удержусь и расскажу историю о том, как в Калифорнийский университет пригласили профессора Этьена Жильсона из Коллеж де Франс – светило в области истории мысли и вдобавок знаменитого философа. Гонорар за работу приглашенным лектором в Беркли показался французскому ученому настолько заманчивым, что он тут же поинтересовался у руководства Калифорнийского университета, чего от него ожидают в случае согласия.

Ответ гласил: профессора просят читать двенадцать лекций в неделю – регулярная нагрузка преподавателя в Калифорнийском университете. Однако господину Жильсону эта задача показалась непосильной. Он ответил, что в Коллеж де Франс читал лекции максимум раз в неделю, а в обычном режиме – раз в две недели. Остальное время требовалось ему на подготовку.

Как можно готовить двенадцать лекций в неделю на протяжении целого семестра? Совершенно невозможно, сообщил профессор Жильсон. Отклонив приглашение, он отметил, что по завершении курса формальные лекции обычно издаются в виде книги. Вместо того чтобы приглашать его в Беркли, для университета будет дешевле купить и выдать студентам его книги.

– 3-

Я уже говорил, что донесение информации до слушателей, заинтересованных в ее получении, не требует владения ни логикой, ни риторикой. Достаточно придерживаться темпа и тона, позволяющих усваивать содержание. Подробности следует излагать упорядоченно: если в материале существуют внутренние связи, один пункт должен естественным образом переходить в другой.

Обучающие лекции по математике и точным наукам обязательно должны подчиняться внутренней логике предмета; риторика в таких случаях необходима лишь для того, чтобы добиться понимания задачи перед демонстрацией ее решения, а затем как можно яснее изложить необходимые этапы решения. Данные этапы также должны быть упорядочены; их последовательность должна быть максимально логичной.

Конечно, эффективное обучение даже в области математики и точных наук этим не ограничивается. При демонстрации лабораторных опытов некоторый артистизм в их подготовке и исполнении помогает достичь желаемого эффекта. Прежде всего активная заинтересованность преподавателя (даже при том, что тему он изучил вдоль и поперек) помогает вызвать заинтересованность у слушателей. Без этого даже самая логичная и четкая демонстрация останется скучным пересказом, усыпляющим, а не пробуждающим аудиторию.

Словом, хороший лектор должен быть хорошим актером. Когда занавес поднимается, неважно, в который раз, лектор должен выступать, словно впервые. Ощущение новизны для слушателей должно усиливаться ощущением, будто лектор впервые открывает для себя демонстрируемую истину. Способность артистично преподнести момент «открытия» вовлечет слушателей в процесс. Без этого настоящее обучение не состоится – произойдет только «запоминание» материала, который вскоре забудется.

Вышесказанное касается всех форм обучающей речи, однако роль риторики заметно возрастает, когда оратор не просто сообщает информацию или излагает факты из математики и точных наук. Если исключить эти два случая, останется говорение, цель которого – убедить слушателей принять определенную точку зрения, которая у них отсутствовала, или изменить точку зрения на другую, предлагаемую оратором.

При этом говорящий должен учитывать особенности аудитории, к которой он обращается. Лекцию на конкретную тему с конкретным ожидаемым результатом не следует читать перед любой аудиторией. Меня часто приглашали выступить по той или иной теме перед слушателями, которым, на мой взгляд, эта тема не подходила. Прежде всего нужна некоторая уверенность, что выбранная тема изначально интересует предполагаемую аудиторию и уровень подготовки слушателей позволит еще больше заинтересовать их.

Однако изначальной восприимчивости тоже недостаточно. Оратор должен предугадывать преобладающие взгляды слушателей на выбранную тему. Если они совпадают с точкой зрения, которую оратор собирается излагать, его задача – подтвердить и укрепить, а возможно, и расширить взгляды аудитории. Это значительно легче, чем переубеждать и подталкивать к тому, чтобы принять новое мнение.

Чтобы убедить слушателей изменить точку зрения, которой они долго и, вероятно, упорно придерживались, на противоположную, необходимо мягко, но уверенно опровергнуть их предубеждения.

Застарелые предрассудки – серьезное препятствие для убеждения. Прежде чем приступать к убеждению, от них следует избавиться. Таким образом, у слушателя появится шанс мыслить непредвзято и воспринять совершенно новую точку зрения.

Но и думать о настрое потенциальной аудитории и его связи с предметом вашего выступления также недостаточно. Нужно рассматривать ее настрой в отношении лично вас. Ваши слушатели могут относиться к вам с предубеждением или подозрением; прежде чем убеждать их, эти препятствия необходимо устранить. Умение представить свой этосв выгодном свете при чтении лекций почти так же важно, как при расхваливании товара.

Если вы не можете рассчитывать, что аудитория имеет представление о вашей личности и вашем профессионализме до встречи с вами, вы должны сделать все возможное, чтобы завоевать авторитет и право говорить на выбранную тему.

Конечно, лучше, если это сделает кто-то другой, анонсируя мероприятие или представляя вас аудитории, прежде чем вы подниметесь на кафедру. Однако никогда не стоит слепо полагаться на предварительное изображение вашего этоса.По моему опыту, оно часто бывает недостаточным или же избыточным, и, чтобы создать более точный имидж, вам придется внести необходимые поправки.

Никогда не забуду случая, когда неверно представленный этос так радикально не совпадал с моим характером, что меня едва не лишили возможности выступить на выбранную тему.

Лиам О'Флаэрти должен был выступить перед широкой публикой в пригороде Чикаго на тему жизни в Ирландии и ирландской литературы. Из-за слишком бурного празднования Нового года он не мог провести встречу в назначенный день, третьего января, и в последний момент организатор мероприятия пригласил меня, исходя из того, что я буду говорить о ситуации в американском образовании.

Во вступительном слове организатор объявил, что я не Лиам О'Флаэрти и темой вечера будет образование, а не жизнь и литература в Ирландии. Казалось бы, все хорошо, но ни я, ни представивший меня председатель не ожидали появления множества опоздавших после начала лекции, которым пришлось занять единственные свободные места – в передних рядах. В плохо освещенной аудитории мне толком были видны только их лица и глаза. Меня настолько выбили из колеи их недоуменные и недоверчивые взгляды, что мне пришлось прервать лекцию, объяснить, кто я такой, почему нахожусь здесь и о чем буду говорить. Только после этого мне удалось взять себя в руки и продолжать.