Текст книги "Клятва Люка Болдуина (часть сб.)"

Автор книги: Морли Каллаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

5. Заветный лес

В школу Люк отправился не один: за велосипедом трусил Дэн, и Люк, усмехаясь про себя, позволил ему пробежать с четверть мили по дороге. А самое замечательное было в том, что Люку не понадобилось ни звать Дэна, ни оглядываться. Он только медленно крутил педалями, радостно улыбаясь при мысли, что Дэн бежит позади.

Разумеется, он не разрешил собаке следовать за ним всю дорогу до школы. Когда они добрались до большого вяза, он слез с велосипеда.

– Ну, Дэн, старина, – сказал он, – здесь я тебя покидаю. Не беспокойся, около четырёх я вернусь. Жди меня. А теперь либо сиди здесь, либо иди домой. До свиданья, Дэн.

Никто и представить себе не мог, как он привязался к этой старой собаке. Ему нравилось, как Дэн ложится, со всего размаха хлопаясь наземь, будто опрокинутый стул. Нравилось, как он потягивается, сначала опираясь на передние лапы, а потом перенося всю тяжесть тела назад, как неторопливо поднимается. И как он подходит, когда его зовут: наклонив голову, помахивая хвостом и дрожа всем телом, словно в лихорадке.

Проехав футов сто, он оглянулся: Дэн стоял посреди дороги.

А вот в школе оказалось невесело. Он был чужим, из города, новичком. На переменках он стоял один, стараясь держаться отчуждённо и независимо, не проявлять своей застенчивости и делать вид, что всем доволен и что его ни капельки не трогает всё происходящее, а в действительности напряжённо ожидая, что, быть может, кто-нибудь проявит к нему дружеский интерес. Но ребята говорили: «Посмотрите-ка на этого воображалу, сразу видно, что он из города», потому что Люк, считая, что хорошо разбирается в людях и знает, как с ними обращаться, полагал, что если будет держаться отчуждённо и независимо, то все вокруг непременно захотят с ним подружиться.

В половине четвёртого, когда занятия кончились и все, выбежав из школы, разбились на компании, он выбежал тоже, но компании уже не нашлось. Он в одиночестве стоял на ступеньках крыльца, и Элмер Хайботом, который был на два дюйма повыше его, повернувшись к нему, сказал:

– Мотай отсюда! Чего застрял?

Но, заметив, что Люк, угрюмо сжав кулаки, приготовился к драке, громко расхохотался и оставил его в покое. А Люк направился к своему велосипеду, вдруг испытывая желание поскорее вернуться на лесопильню.

По дороге он снова думал о тех днях, когда его отец приезжал на охоту в лес по другую сторону реки. Интересно, думал он, перебирая ногами, а видит ли отец его сейчас?

Он приближался к тому месту у дороги, где утром оставил Дэна, и, когда выехал из-за поворота, увидел, что собака лежит в тени вяза. «Привет, Дэн!» – обрадовался он. Потянувшись и отряхнувшись, Дэн побежал к дороге навстречу ему.

Два раза в этот день пёс прибегал к большому вязу. В полдень он спал на веранде, как вдруг вскочил и, не доверяя инстинкту, побежал по дороге. Возле вяза он посидел, подождал, неуверенно оглядываясь по сторонам и боясь, что разучился определять время. Потом вернулся домой и снова лёг спать. Через два часа он вскинул голову, словно что-то почуяв, и снова побежал по дороге к вязу.

– Послушай, Дэн, а я ведь был уверен, что ты спишь. Откуда ты узнал, что это я еду? – спросил Люк.

Но пёс только радостно бегал вокруг велосипеда. Он, казалось, понял, что Люк приятно удивлён.

С тех пор каждое утро Дэн провожал его до вяза, а в три уже сидел там, ожидая его возвращения.

Дома же, сказав тёте, что он уже вернулся из школы, Люк пошёл к реке и долго стоял на берегу, глядя на лес. Повернулся, чтобы уйти, снова посмотрел на лес и, хмурясь, не понимал, почему не в силах оторвать взгляда.

У берега была привязана старая лодка дяди Генри. Люк подошёл к лодке и позвал:

– Влезай, Дэн.

Он не умел как следует грести и то чересчур глубоко погружал вёсла в воду, то скользил ими лишь по поверхности. Оставалось только надеяться, что дядя Генри его не видит. Если бы дядя Генри смотрел, он наверняка заметил бы, как плохо Люк справляется с вёслами. Мог бы даже заставить его вылезти и преподать ему урок гребли. Поэтому он старался не смотреть в сторону лесопильни; взгляд его был обращён к лесу.

Он надеялся, что где-нибудь в лесу, в какой-нибудь прохладной чаще, куда проникал лишь луч солнца, или в укромном месте на берегу реки, где царит тишина, он встретится с отцом. Ему всё ещё не по силам было осознать факт, что отца уже нет в живых. Каждое утро ему казалось, что отец вот-вот войдёт к нему в комнату.

Опустив вёсла в воду, он обхватил руками голову собаки и торжественно спросил:

– Знаешь, о чём я думаю, Дэн? Я думаю о том, что ты, возможно, знаешь больше меня, а видишь и слышишь гораздо лучше меня. Понятно, о чём я говорю? Если ты способен слышать то, чего не слышу я, значит, ты и видишь то, чего я не вижу. Верно, Дэн?

Лизнув руки Люка, пёс выразил полное согласие со всеми его рассуждениями.

Они переплыли реку и, вытащив лодку на берег, пошли вверх по течению. Люк, казалось, искал тропу в глубь леса, надеясь, что если существует такая тропа, то его отец тоже мог отыскать её и пойти по ней. Но вместо тропы они очутились в чащобе, которая становилась всё более непроходимой и дикой. При виде цепочки больших остроконечных камней Люк почувствовал, что места эти безлюдны, а его вторжение нежелательно. Но пока он стоял в раздумье, нетерпеливый пёс метнулся в кусты, и Люк ринулся вслед за ним.

Опавшие ветви преграждали путь, земля была мягкой от гниющих корней, перепутанные лозы плюща свисали с деревьев, как клешни осьминога, а хвоя и листва сплелись так тесно, что сквозь них не проникал и луч солнца. «Вперёд, Дэн!» – храбро позвал он собаку, но ветка, хрустнувшая под ногами, напугала его до смерти, и он стал оглядываться и озираться по сторонам в надежде что-то увидеть или услышать.

Ему казалось, будто он проник в мир теней, в мир духов, которые таились в каждом камне, в каждом дереве. Одни были добрыми, другие – злыми, готовыми его сокрушить. Когда кустарник или колючие лозы цеплялись за его штаны, он изо всех сил бил по ним палкой, будто в самом деле верил, что злые духи, приняв вид плюща, могут обвиться вокруг него и потащить назад. Он махал палкой, а собака сердито лаяла.

А тропы всё не было. Низко пролетела большая коричневая птица с крыльями, как почудилось ему, размахом в десять футов. Он присел в испуге, но выяснилось, что это была всего лишь куропатка. А потом он понял, что заблудился, но знал, что, пока Дэн с ним, дорогу домой они найдут.

Они вышли к странному на вид пруду, заросшему серыми водорослями, в котором плавали серые мёртвые деревья и который был окружён серым и мёртвым подлеском, – выгоревшее дотла место с обугленными пнями и сгнившими от старости стволами поваленных деревьев. Под ногами Люка стволы превращались в коричневую пыль. Он смотрел на заросший мохом пруд и заболоченную землю вокруг него, от которой тянуло дурным запахом гнили, как вдруг услышал у своих ног какой-то шелест: из-под одного ствола к другому скользнула толстая коричневая змея четырёхфутовой длины.

– Дэн! – испуганно вскрикнул он.

Пёс, весь ощетинившись, прыгнул к нему, на голове и на воротнике шерсть у него встала дыбом, а единственный зрячий глаз был устремлён прямо в глаза змеи, которая не уползала, а, чуть извиваясь, смотрела на них со зловещим спокойствием. Дэн захлёбывался лаем, но змею не трогал.

– Берегись, Дэн, берегись! – прошептал Люк.

Ему хотелось бежать, но он видел жёлтые пятна и чёрные точки на голове змеи и знал, что ни повернуться спиной к этому стражу чащобы, ни тем более бежать от него нельзя. Отступив на шаг – колени у него дрожали, – он поднял большой плоский камень и швырнул его змее в голову. Камень попал на фут пониже головы, змея скрутилась, потом раскрутилась и исчезла под поваленным деревом.

– Ну и напугался же я, Дэн! – признался Люк, а вот Дэн ничуть не выглядел испуганным. – Ты не знаешь, чем могла оказаться эта змея, – продолжал Люк. – Она ведь выползла, как злой дух, правда, Дэн?

Обойдя заболоченное место, они направились к откосу, где деревьев было меньше, а сквозь хвою и листву проникал солнечный свет.

И вдруг вся земля затряслась, а поскольку он верил, что блуждает в мире духов, то снова напугался, и сердце его молотом застучало в груди. Он посмотрел вверх и увидел, что ветви и листья деревьев окутаны дымом, который тёмной тучей налетел откуда-то издалека. Но дым рассеялся, луч солнца упал ему на лицо, и он услышал гудок паровоза, который вёл поезд по рельсам, проложенным по горному кряжу, что шёл через лес.

– Оказывается, это всего лишь поезд, – облегчённо вздохнув, объяснил он Дэну.

Он по-прежнему с надеждой оглядывался вокруг в поисках какой-нибудь знакомой приметы, тени или шёпота, которые могли бы принести хоть малейшее утешение, а со стороны казалось, будто по лесу, кого-то поджидая, разгуливает любознательный мальчик. Они очутились у неглубокого оврага, где росли величественные дубы и сосны, верхушки которых были прорезаны лучами солнца, и где воздух был напоён сладостью и прохладой. Это место было подобно тихому и мирному крову, который они вдруг обрели после тяжёлого перехода по зловещим болотам.

На прогалине покоился огромный круглый валун из кварца и гнейса в восемь футов высотой и с плоской вершиной. А вокруг него из травы высовывались камни поменьше. Валун лежал среди деревьев, как огромный, приплюснутый сверху мяч. Люк обошёл его, поглядывая и прикидывая, можно ли залезть на вершину. На поросших мохом крутых боках валуна были ямки и выступы, и Люк решил лезть.

Когда он долез до середины, Дэн начал лаять, поэтому он позвал: «Ко мне, Дэн!» Пёс подпрыгнул, но сполз вниз. Тогда Люк схватил его передние лапы, и Дэн, извиваясь, как червяк, и прилипнув телом к поверхности валуна, взобрался на вершину, где они уселись вместе с Люком.

Обхватив колени руками и любуясь залитыми солнцем верхушками деревьев, Люк вдруг понял, как он одинок с тех пор, что приехал на лесопильню. «Где я?» – подумал он и, оглянувшись, спросил: – Что же я здесь делаю?

Но ничто не нарушило его одиночества; вокруг царила тишина. Как он ни прислушивался, сколько ни ждал – ни звука.

И вдруг Дэн, который отдыхал, положив голову на лапы и высунув розовый язык, чтобы легче дышалось, медленно поднялся, шерсть у него на спине встала дыбом, уши насторожились. Он медленно повёл головой из стороны в сторону и даже негромко зарычал, словно кому-то угрожая.

– В чём дело, Дэн? – заволновался Люк.

Но Дэн уже успокоился, никому не угрожал и даже наоборот: морда у него стала приветливой и пытливой. Внезапно он трижды гавкнул.

– Дэн! В чём дело, Дэн? – просил его объяснить встревоженный Люк. – На кого ты лаешь, Дэн? Я ничего не вижу…

Но теперь ему стало страшно от присутствия чего-то загадочного, не видимого ему, но ощущаемого Дэном. Стиснув кулаки и подняв голову, он медленно озирался по сторонам полными боязни глазами. Кожа на затылке у него зашевелилась от страха: ему казалось, будто за ним следят. Но, бросив взгляд на собаку, он заметил, что она спокойна, и успокоился сам. Тишина перестала быть страшной. Дэн повернул голову и посмотрел на Люка своим зрячим глазом, словно спрашивая: «Всё в порядке? Я не боюсь, если ты не боишься».

Люку хотелось верить, что отец недалеко и видит его, и он почувствовал благоговейный трепет перед собакой, которая, казалось, обладала необыкновенной способностью видеть и чувствовать присутствие чего-то невидимого. Этим невидимым в мыслях Люка был только его отец, и он, испытывая радость, тем не менее был потрясён. Обняв собаку, он прошептал:

– О Дэн, если бы я мог видеть и чувствовать, как ты!

В благодарность за эту похвалу собака лизнула ему руку.

Они долго сидели молча, довольные друг другом. Люк думал об отце и мысленно старался объяснить ему, какой непривычной показалась ему жизнь на лесопильне.

Они сидели там до тех пор, пока Дэн не поднялся и не попытался слезть вниз с камня, всем своим видом показывая, что им там больше делать нечего.

Прежде чем пуститься в обратный путь, Люк постоял, глядя на валун.

– Мы вернёмся сюда, Дэн. Мы часто будем сюда приходить, – прошептал он.

Теперь у них была общая тайна: секретная жизнь, о которой на лесопильне никто никогда не узнает.

Идя вниз по течению реки, они добрались до лодки, и когда уже плыли по реке и стали видны залитые солнцем лесопильня и дом, он понял, что никогда не расскажет дяде Генри о том, что произошло в лесу, ибо то, что случилось, принадлежало миру чудес, который дядя Генри презирает, и той секретной жизни, что он будет делить только с Дэном.

6. Дядю Генри не обмануть

Тёте Элен Люк казался практичным мальчиком, потому что помогал ей, вставил в окна сетки, починив две из них, и всегда помнил, как она не любит, когда в доме мухи. Она предложила платить ему по пять центов за каждые десять убитых мух, и однажды он провёл весь вечер с мухобойкой в руках, хотя и понимал, что на уничтожении мух не разбогатеешь, когда на улице ещё прохладно.

Он был в кухне, сосредоточив всё своё внимание на одной упрямой мухе, которая никак не желала слететь с потолка, чувствуя, что там она находится в безопасности, как вдруг услышал, что тётя разговаривает с кем-то у входа в дом. Когда голос незнакомца стих, а тётя Элен вернулась в кухню, Люк вышел на веранду.

Возле машины стоял человек лет шестидесяти пяти в чистом синем комбинезоне. У него было обветренное лицо в морщинах, торчащие в стороны усы и твёрдый взгляд умных серых глаз. Когда Люк подошёл поближе, ему почудилось, что морщины на лице у человека образовались от многолетней улыбки. Звали его Элекс Кемп, а жил он в кирпичном доме чуть дальше по дороге от лесопильни. Он держал коров и развозил по соседям молоко.

Спавший на вернаде колли встал и подошёл к Люку, который наклонился, чтобы погладить его по голове.

– Ты, значит, тот мальчик, про которого я слышал, – сказал мистер Кемп. – Быстро подружился с Дэном, а? Поди сюда, Дэн.

Медленно махая хвостом и дрожа всем телом, старый пёс спустился по ступенькам к старому мистеру Кемпу, который потрепал его по загривку так, будто они давно знали друг друга. Видя, что Дэн любит старика, Люк тоже подошёл к нему, и мистер Кемп сел на подножку своей машины.

Некоторые люди, старые или пожилые, умеют быстро налаживать отношения с подростками тем, что, не подчёркивая разницы в годах, но и не впадая в фамильярный тон, дают событиям возможность развиваться легко и естественно.

– Тепло нынче, а, сынок? – сказал мистер Кемп, промокая платком выступивший на лбу пот. – Хорошая у тебя собака. Мы с Дэном старые друзья. Я помню Дэна ещё щенком. Он был самым красивым псом в округе… Послушай, сынок, а почему бы тебе не взять гребёнку и не расчесать его как следует?

– А что от этого толку? – настороженно спросил Люк.

– Приведи его в порядок, и его никто не узнает.

– Дэн и так красивый, – быстро сказал Люк, но, приглядевшись к псу, заметил, что шерсть у него на воротнике спуталась, не блестела так, как обычно у колли, и в ней было много выпавших волос. И Люка вдруг осенило:

– А может, если Дэна вычесать, он будет выглядеть моложе, а, мистер Кемп?

– Ты видел когда-нибудь даму, выходящую из парикмахерской?

– Нет.

– Она в эту минуту и чувствует себя моложе, Люк.

– Да, пожалуй это имеет значение, правда, мистер Кемп? Раз для дамы, то и для собаки тоже.

– Попробуй-ка расчесать Дэна, увидишь, как ему это понравится.

– Обязательно, мистер Кемп.

– А кроме того, почему бы вам с Дэном не помочь мне как-нибудь вечером загнать коров?

– С удовольствием, мистер Кемп.

– Значит, договорились, сынок, – сказал мистер Кемп, влезая в свою машину. Он помахал рукой, а взгляд его был добрым и лучился симпатией и удовольствием.

С минуту Люк постоял, глядя вслед машине, словно старик чем-то озадачил его, а потом повернулся и побежал в кухню, где тётя Элен пекла пироги. Пухлое лицо её порозовело и лоснилось от жира. Люк попросил у неё старый гребешок и щётку. Она снисходительно покудахтала, когда он объяснил, зачем ему нужна щётка, но, поскольку была не прочь побаловать мальчика, как только вытащила пироги из духовки, разыскала щётку и гребешок.

Посвистев Дэну, он нашёл позади дома прохладное место в тени от штабеля дров, сел и принялся расчёсывать собаку.

Он представлял себе, как удивится дядя Генри, когда увидит, каким молодым и полным сил выглядит Дэн, и мечтал услышать: «И как это я мог думать, что Дэн уже стар и ни на что не пригоден? Он выглядит ничуть не хуже, чем в былые годы». Шерсть лезла пучками. Он чесал, и порой ему приходилось дёргать там, где волосы спутались, и разбирать пальцами колтуны. Но как бы сильно он ни дёргал, Дэн терпел. Ибо пёс, когда Люк расчёсывал его, вспоминал ту ласку и заботу, которой не знал уже много лет. Он чувствовал, что его снова любят. Каждый взмах гребешка приносил Дэну надежду на восстановление его былого достоинства.

Целых полтора часа Люк вычёсывал шерсть собаки, и выпавших волос набралось столько, что из них можно было набить целую подушку. Закончив расчёсывать, Люк взял в руки щётку. Ему понравилось действовать щёткой. С каждым взмахом шкура Дэна блестела всё больше, и вскоре на груди у него появился и белый нагрудник, который является признаком чистокровных колли.

– Извини, Дэн, – сказал Люк, – пока ещё не очень хорошо получилось, но вид у тебя стал совсем другой. Теперь всем понятно, что ты породистая собака. Ну-ка, встань и пройдись. Иди, Дэн.

Колли, наклонив голову, напряжённо вытянул передние лапы, потом перенёс всю тяжесть тела назад, как делал всегда, когда тянулся, встал и, сделав небольшой круг, остановился, выжидательно поглядывая своим зрячим глазом и с надеждой помахивая хвостом.

Ему вдруг захотелось попрыгать и поиграть. Он увернулся от Люка и побежал по двору, водя носом чуть ли не по земле, словно вынюхивая крысу, пока не нашёл палочку длиной с фут. Схватив её в зубы, колли вернулся к Люку и положил палочку у его ног. Он покивал головой, приглашая Люка поиграть с ним, и даже попятился назад, словно предоставляя Люку возможность схватить палочку. Они схватили её одновременно. Люк тянул за один конец, а Дэн, рыча и пугая, – за другой, причём намеренно чуть-чуть уступал Люку. По правде говоря, отнять палочку у пса было совсем не трудно, ибо хватка его по причине слабости зубов уже не была сильной и энергичной. Поэтому Люк побаловал его немного: он позволил Дэну вырвать у него палочку. И радостно смеялся, глядя, как Дэн с важным видом пробежался по двору, победоносно помахивая палочкой.

Удлинилась тень от стены дома. Стихли пилы. Послышались голоса людей. По дороге прошли два работника с лесопильни, держа в руках посуду из-под обеда. С крыльца донеслись тяжёлые шаги дяди Генри.

– Можно вас на минутку, дядя Генри? – позвал его Люк.

Из-за дома энергичным, деловым шагом вышел дядя Генри, промокая загорелый лоб большим белоснежным платком. Он улыбнулся, увидев Люка со щёткой в руках и кучу собачьей шерсти.

– Как вам теперь нравится Дэн, дядя Генри? – нетерпеливо спросил Люк.

– Ты, я вижу, был занят, а, Люк? Что же ты намерен делать с этой шерстью? Набить ею матрас? – спросил он.

– Посмотрите, какой у Дэна бодрый вид. Как у молодой собаки… почти, правда, дядя Генри? – подсказывал ему Люк. – Теперь он так и будет выглядеть. И он себя чувствует молодым, дядя Генри.

– Да, теперь, когда он вычесан, у него меньше шансов подхватить экзему, – согласился дядя Генри. – Но один глаз у него по-прежнему не видит, и он волочит заднюю ногу.

Сложив руки на груди, дядя Генри стоял над Люком и Дэном и с усмешкой их разглядывал. Он решил воспользоваться случаем, что было вполне естественно для него, и прочитать небольшую мораль, которая могла оказаться весьма полезной для мальчика.

– Да, – начал он, посмеиваясь, – человек невнимательный, который судит о людях и собаках только по их наружности, может обмануться тем лоском, который ты навёл, Люк, и который рассчитан на внешний эффект. Человек и его работа при беглом взгляде могут иметь вполне пристойный вид, но если посмотреть внимательно – если знаешь, на что смотреть, разумеется, – то картина может оказаться весьма непривлекательной. Вот, например, Дэн, если не принимать во внимание, как ты его расчесал… Поди сюда, Дэн. Загляни ему в пасть, Люк. Посмотри на его зубы. Посмотри на его глаза. Понятно, о чём я говорю? Сразу видно, что Дэн – уже отжившая свой век, старая собака. Твоим лоском никого не обманешь. Всегда старайся видеть вещи такими, какие они есть, мой мальчик. Даже наедине с самим собой смотри в лицо фактам, если хочешь преуспеть в жизни.

Он говорил с улыбкой, но вполне серьёзным тоном и, широко расставив ноги, стоял над ними в ожидании вопросов. Люк потрясённо молчал. И Дэн не махал хвостом. Дядя Генри мог кого угодно привести в отчаяние.

– Пойдём умываться, Люк, – весело позвал он. – И сядем ужинать.

– Его не переубедишь, Дэн, – прошептал Люк, – нет. Но если он не видит, как ты выглядишь, значит, это у него глаз не видит, а не у тебя.