Текст книги "Тюлени, котики и К°"

Автор книги: Морис Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Морис Кейн
ТЮЛЕНИ, КОТИКИ И К°

Осенним утром 1939 года бравого шведского рыбака по имени Петрюк Нордлунд осенила идея. Чиновник морского ведомства, к которому он прибежал поделиться, оправившись от первого шока, тут же снял трубку и позвонил своему министру. Только что началась война. А идея Петрюка ни много ни мало гарантировала Швеции, стране, как известно, морской, безопасность от немецких подводных лодок!

Через неделю министр поручил профессору Вальдемару Фаллениусу, директору Стокгольмского института психотехники, изучить строго конфиденциально, прямо скажем, не банальный проект. Секретным оружием, изобретенным гениальным рыбаком, должен был стать… тюлень! Идея состояла в следующем: превратить зверя в магнитную мину с наводящейся головкой. Скромно и гениально. Стоило только подумать. В принципе превратить тюленя в магнитную мину можно: не так уж трудно прикрепить к его телу заряд взрывчатки со специальным капсюлем-детонатором. Вот только с наводящейся головкой получалась неувязка: тюленей надо было выдрессировать бросаться на подлодку.

– Для этого мне нужны тюлени, – твердо сказал профессор Фаллениус. – И подводная лодка.

Рыбаки наловили тюленей. Военно-морской флот передал под расписку 1 (одну) субмарину. Собранный инвентарь поместили в бухту и закрыли ее сеткой, чтобы стажеры не разбежались.

Всякая дрессировка состоит в выработке у зверей условных рефлексов с помощью системы питания. Таким образом, задача сводилась к тому, чтобы сделать подлодку аппетитной для тюленей. Большую партию селедки превратили в пасту и ею обмазали с киля до перископа грозную боевую единицу.

Уже через несколько дней профессор ходил именинником: при одном виде военно-морского лакомства тюлени мчались к нему как один!

К несчастью, если наводящаяся головка функционировала без осложнений, вторая часть изобретения сильно хромала. Тюленям была противна мысль превращаться в магнитную мину. Любая попытка прикрепить к ним взрывчатку встречалась в штыки. Если же им удавалось надеть ошейник, к которому был прикреплен заряд, тюлени упрямо отказывались лезть в воду; а уж плыть к субмарине их нельзя было заставить ни за какие коврижки.

В довершение профессора Фаллениуса ждал горький сюрприз. Когда стажерам стали являть подлодку без аппетитной обмазки, они стойко игнорировали ее. Становилось ясно, что вражеские подводные корабли необходимо наделить селедочным запахом, иначе дело не пойдет. Разочарованный профессор вернул свободу экспериментальным тюленям и отправил восвояси подводную лодку. Больше на этой идее не настаивали. По зрелому размышлению морское министерство отказалось от придумки Петрюка.

Хотя эта курьезная затея и потерпела полное фиаско, она позволила тюленям лишний раз продемонстрировать свои великолепные способности: тюлени преследовали лакомую субмарину на восьмидесятиметровой глубине и выныривали добрых полчаса спустя без малейших признаков газовой эмболии[1]1
  Образование в крови пузырьков газа в результате резкого перепада давления, могущее повлечь за собой мгновенную смерть. – Прим. ред.


[Закрыть]. Как это им удавалось? Точно неизвестно. У тюленей ведь тоже свои секреты.

Например, когда тюлень плывет по поверхности, его сердце бьется с частотой 160 ударов в минуту. Но вот он ныряет, и ритм замедляется почти в десять раз. Кровообращение в организме тоже меняется. Поглощение кислорода достигает едва одной пятой нормального объема. Когда же он поднимается на поверхность – все в прежнем порядке.

Однако, когда называешь все эти цифры, надо уточнить, о каком тюлене идет речь. И вообще идет ли речь о тюлене!

Дело в том, что для широкой публики тюлень – это элегантный зверек с блестящим ракетоподобным туловищем и тоненькими вильгельмовскими усами, который жонглирует в цирке шаром и лает нечто похожее на «браво». Ошибка! Ластоногого клоуна зовут морской лев; к тому же он самый маленький отпрыск в семействе – калифорнийский морской лев, или иначе залоф. Очаровательный залоф – лишь один из сотни представителей этого удивительного водоплавающего семейства, где соседствуют друг с другом морские львы и морские медведи, бородатые тюлени и моржи, морские волки, тюлени-краболовы, морские собаки, коровы и леопарды, тюлени-монахи и морские слоны. Всю эту братию зоологи объединяют в орден ластоногих.

Этот отряд хищных млекопитающих покинул сушу в незапамятные времена.

Ластоногие кузены сгруппировались в два основных семейства, рассортированные на множество подвидов: котики и тюлени. Между ними вклинилась третья, более скромная семья, – моржи. Различие между ними бросается в глаза. У котиков длинная шерсть, висящие уши; плавают они с помощью «рук». Тюлень – гладкошерстный, безухий, плавает с помощью «ног». Что же касается моржа, стоит только взглянуть на эту тушу длиной в пять-семь метров, на его усатую физиономию и два торчащих бивня, чтобы узнать его, не спрашивая паспорта.

Итак, мы говорили, что ластоногие представляют собой промежуточную инстанцию между земными млекопитающими и сугубо водными – такими, как кит; котик, например, последний по времени покинувший твердь, все еще тянется к земле, а тюлень уже окончательно спрятал концы в воду.

Котик облачается в великолепную шкуру, из-за которой получил прозвище морского медведя. Его длинные «руки» работают в воде по тому же методу, что и у антарктических пингвинов. На земле же он двигается с помощью странных телодвижений.

Тюлень, одетый в гладкую, безволосую шкуру, скорее тяготеет к рыбам. Свои ультракороткие передние конечности он сохранил разве что на память о земле. Когда он плывет, то сверху напоминает человека в мешке, откуда торчат лишь голова и ступни ног. Двигается он с помощью раздвоенного хвостового плавника. Эта сложная техника дает на практике блистательные результаты.

Однако на суше эта легкость исчезает. Котик передвигается нелепыми скачками; тюлень тащится на брюхе, кое-как помогая себе передними культяпками. Короче говоря, на суше им крайне неудобно, и они вылезают туда, как мы увидим, в случае, ну, совсем уж крайней необходимости.

Не очень далеко ушедший от своих земных сородичей, котик размножается на суше. Тюлень, за редким исключением, предпочитает для этих целей воду. Результат: любовь тюленя проходит тихо и мирно, по-водному; котики же сбиваются в кучу и дерутся смертным боем.

Поскольку почти весь год котики всех мастей разбросаны – самки в одной стороне, самцы в другой – по безбрежным просторам океана, разделенные сотнями, если не тысячами, километров, им пришлось принять систему ежегодных свиданий в строго определенное время и в строго определенных местах.

Девять месяцев кряду котик плавает и ловит рыбу вдоль американских и азиатских берегов в стаде своих ровесников одного пола. Дорогой ему случается встретить других самок и самцов, но игнорирует он их так, как будто бы это вульгарные тюлени. Однако, когда подходит лето, в котиков вдруг вселяется страсть к путешествиям. Стрелка таинственного компаса безошибочно указывает куда-то на север. Но они не поплывут к какому попало берегу. Нет. Они совершенно точно знают, что должны прибыть, скажем, на острова Прибылова в Беринговом море. Почему именно на Прибылова? Поди знай. Главное, ведь в этих широтах хватает островов на любой вкус и размер. Больше того: чтобы добраться до своих дорогих Прибыловых, эти догматики должны обогнуть Алеутские острова. Но эти берега зарезервированы за другой сектой ластоногих. Надо идти дальше. Какое удивительное соблюдение суверенитета!

С мая по июнь бесконечные армады самцов со всей северной части Тихого океана прибывают на рейд Прибыловых и располагаются на галечнике пляжа. Молодежь и несмышленыши до шести лет беззаботно группируются поодаль. Зато взрослые, едва выбравшись из воды, тут же кидаются в драку.

Почему? Зачем колошматить друг друга, если еще нет ни одной юбки на горизонте? Да, а жилищный вопрос? Каждый бьется за удобную квартиру-лежбище. Каждый хочет иметь ее поближе к воде: когда позже появятся самки, те, кто успел занять места в партере, будут иметь несравненно более богатый выбор. Поскольку бивней у него нет, котик дерется клыками. Шрамы, полученные в сражениях, он носит с не меньшей гордостью, чем баварский студент-дуэлянт.

Это пляжное сражение проходит в сопровождении концерта, слышимого за много миль. Девиз: каждый за себя, и каждый против всех. За эти два месяца у котика-самца во рту не бывает ни кильки. Да и как пойдешь половить рыбки, когда сосед только и смотрит, как бы узурпировать твою квартиру. Приходится выбирать – или любовь, или желудок. Вот так становятся пленником завоеванной территории.

Но вот в середине июня море покрывается очаровательными усатыми мордочками – это показались на горизонте самки. Они плывут неспешно, уверенные, что супруги их ждут и успели обжиться среди новой мебели. Их точность – поистине королевская; они прибывают строго по календарю. Едва-едва они достигают желанного берега, как начинается сцена похищения сабинянок. Схватив клыком за шиворот подругу жизни, котик тащит ее к себе на камни, не спросив даже согласия. Да и как тут станешь возражать, когда вес самки от 35 до 70 килограммов, а ухажер тянет добрых четверть тонны!

Предприимчивый косач, бывает, сколачивает себе гарем из 70–80 жен. Конечно, можно было бы установить приличный модус вивенди, распределив подруг по справедливости. Какое там! Многоженец предпочитает драку. В результате жадность одних принуждает других оставаться холостяками. Бедняги, полные комплексов неполноценности, удаляются с поля битвы, чтобы слоняться среди несмышленого и посему беззаботного молодняка.

Теперь, когда гарем сформирован, «паша» вынужден день и ночь не смыкать глаз, оберегая семейную честь от посягательств. Это тем более сложно, что лежбище густо заселено и семейства располагаются буквально плавник к плавнику.

Покончив с семейными обязанностями, «паша» меняет свой отвратительный характер и притупляет теперь уже бессмысленную бдительность. Холостяки отныне могут свободно бродить по квартирам, утешая себя тем, что они по крайней мере хорошо выглядят. Ибо «паша» приобретает грустный вид. Судите сами: два месяца беспрерывной драки, без куска рыбы во рту, почти без сна – где тут сохранить внешность. Пора идти в море поднабраться жиру. Да и календарь гласит, что настал момент попрощаться с островами Прибылова до следующего года, когда события вновь пойдут согласно раз и навсегда утвержденному сценарию. Общий отъезд. Все вперемешку бросаются в море. Выйдя в открытый океан, котики разделяются. Вновь образуются группы по возрасту и полу и, увлекая за собой молодое поколение, котики берут курс на юг.

Тюлени, которые редко покидают морскую стихию, не имеют понятия о том, что такое своя территория. Они отличаются куда более мирным нравом. Но кое-кто и из их породы, в частности морские слоны, соблюдают тот же церемониал, что и котики.

Выбравшись на берег и стряхнув с себя дорожную воду, они затевают гомерические состязания. Подобно героям «Илиады», морские слоны начинают с устной фазы. Соперники средней весовой категории в три тонны становятся друг против друга и испускают дикий рев, наполняя воздухом специальные носовые полости. Но поскольку попытки «взять» противника «на горло» редко увенчиваются успехом, они приступают к дуэли и бьются, пока один из претендентов не отказывается от семейных уз и не убегает прочь.

Однако поговорим о мадам ластоногой – вернее, о ее потомстве. Оно недаром пребывает в материнской утробе одиннадцать месяцев. Это сделано для того, чтобы максимально облегчить ему дальнейшее существование. Дитя появляется на свет очень развитым для своего возраста, в прелестной меховой шкурке. Как правило, дитя в семье одно. Близнецы бывают редко. Мать кормит его первое время молоком – настолько питательным, что через короткий срок бэби-тюлень внешне уже напоминает набитый бурдюк. Но домашнее питание длится недолго. Только моржи и гривастые котики отличаются примерным чадолюбием и кормят детей в течение нескольких месяцев. У остальных же, в зависимости от вида, период пребывания на суше длится от шести недель до нескольких дней. Попробуй привыкни к родителям за такой срок!

Очевидно, в знак протеста против подобной спешки, бэби объявляет голодовку. Он не ест, и все тут! Правда, он питается за счет собственных запасов, но это не меняет дела. Морские слоны, например, пять недель после рождения веселыми стайками бродят по кромке океана, знакомясь со своей будущей средой. Только затем они пускаются за первыми охотничьими трофеями.

Тут нам придется сказать, что семья не без урода. У ластоногих выискался свой Каин. Это «гид-рурга», или «морской леопард»: тюлень четырехметровой длины, с пятнистой шкурой, отточенными зубами и мерзким нравом. Вы бы видели, с какой отвратительной ловкостью он передвигается по прибрежной гальке или по льду! Добро бы он ограничивался нападением на пингвинов.

Но нет! Убийца, не колеблясь, нападает на своих – ушастых тюленей, нерп и т. д.

Этот внутренний враг таким образом блокируется с извечными недругами ластоногого рода. Белый медведь, например, в некоторых местах живет почти на сплошной тюленьей диете. Но это, если так можно выразиться, благоразумный враг: он не ест больше одного тюленя за раз. Чего нельзя сказать о косатке. Кровожадный кит-убийца, случается, нападает и на стадо тюленей в сорок голов. Что делать? Спасаться на льдине? Коварный враг подплывает под нее и переворачивает своим хребтом, а когда котик или тюлень скатывается в воду, пожирает его. Мерзкий аппетит! В желудке одной косатки обнаружили пятнадцать съеденных за раз тюленей.

И все же, несмотря на потери в рядах, громадное стадо ластоногих сохраняло свою численность на протяжении тысячелетий. Лишнее доказательство тому, что даже косатка – отличный регулятор равновесия в Природе.

К сожалению, не так повел себя человек, который за полвека чуть не свел под корень тюленье племя. Мы не говорим сейчас об эскимосах: люди природы, они охотятся только в пределах строгой потребности и к тому же рудиментарным оружием. Но для «цивилизованных» пришельцев мех, сало и шкура ластоногих сразу представились в звонком выражении. Этого было достаточно, чтобы подписать им смертный приговор.

Ни одна охота в мире не дается с такой легкостью. Ни одна дичь не собирается в таком количестве на крохотном пятачке. Ни один зверь не является таким беззащитным. В эпоху процветания подобной «охоты» промысловое суденышко отваливало, нагруженное 20 тысячами туш. В одной только Гренландии до первой мировой войны убивали по 200 тысяч тюленей в год. Ерунда, конечно, если вспомнить, что только в 1901 году 800 тысяч котиков было забито на Алеутских островах…

С тех пор положение, правда, несколько улучшилось. Были организованы заповедники, забой строго регламентирован. Но дело сделано, и без дальнейших усилий ученых и строгих мер по защите ластоногих трудно рассчитывать на сохранение этих удивительных созданий – тюленей, котиков и К°.