Текст книги "Там, где вечный холод (СИ)"

Автор книги: Морган Роттен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Предисловие Приступая к работе над очередным крупным литературным произведением, я руководствуюсь лишь внутренним порывом: тем, что мне хочется и что я должен (что накипело) сказать – о том, чего я никогда не читал и с чем ранее никогда не сталкивался. Самобытность и непредсказуемость сюжета, уникальность и разнохарактерность героев это то, к чему я стремлюсь в первую очередь, создавая свои опусы. Ведь, создавая их, я действительно, стремлюсь создать их, описать в них нечто новое, не похожее на что-то, что мог прочитать я, или мои читатели. Главное для меня это, чтобы кому-то из читателей не пришло в голову сравнить его с каким-либо другим произведением, сказав что-то вроде: «Я читал нечто похожее» или «Это уже было в другой книге», или «Это как у того автора». С одной стороны это попытка поделиться действительно какой-либо мыслью, хотя бы приближенной к уникальной, с которой читатели, возможно, сталкивались не так часто, как с теми историями , которые мы наблюдаем каждый день, которые похожи друг на друга как близнецы. С другой стороны это попытка угодить молодому, возможно пока еще взрослеющему, но довольно опытному читателю, познакомившемуся с сотнями сюжетов и тысячами литературных героев, чтобы быть способным отличить мейнстрим от андеграунда. Насколько преследуемая мной идея оправдала себя в этой книге, я не берусь судить. И никогда не сужу, ибо всегда предоставляю это право читателю. И так, как он имеет это право, я лишь хотел бы заметить то, насколько в этот раз я решил запутать его критический нрав и рассуждение. В какой-то степени я люблю творить подобное с читателем: обеспечить ему его право сделать собственный вывод, оставить ему место для его собственных размышлений, а также погрузить его в парадоксальный (наполненный простотой, но, тут же, затеиватым символизмом ) сюжет и это лишь от уважения к нему. В этой книге я не отошел от данных принципов, стараясь как можно острее акцентировать их в самых разных и непредсказуемых моментах. Ведь, распутавшись в этом всем сам , я решил запутать в этом читателя. Что следует сказать об этой книге ? Собственно, о ней я мало что могу сказать. Если меня спросят, о чем она я не отвечу. Потому, что я вижу в ней то, что видит в своем произведении автор. И не хочу, чтобы мои читатели видели в ней то же, что и я. Без моей рецензии читатель определенно увидит в этой книге что-то другое. Разный читатель. Каждый из них имеет эту возможность. В этом и заключается моя идея, которую я и поместил в слегка замысловатую фабулу произведения. Неоднозначная, вполне абстрактная, сюрреалистичная, я бы даже сказал психоделическая проза с долей мистицизма и философии. Вот, как бы я охарактеризовал ее, пытаясь приплести ее к какому -либо жанру. Не столь объемная, чтобы называться романом, но и не столь мала, чтобы называться повестью. В данном медианном размере я вместил все самое необходимое и нужное для понимания заложенной в ней проблемы , без затяжных отсылок к напыщенности и без излишнего (как мне кажется, часто надоедающего многим читателям) пустословия. П оиски главным героем самого себя, общение с самим с собой и миром, в котором он начинает сомневаться , начинает размышлять есть ли он. Существует ли он в этом мире. Или, существует ли этот мир в его уме, в его воображении, в видениях, или же это и есть его реальность. Реальность каждого. Это пытается выяснить главный герой. Что выяснит для себя читатель зависит только от него самого. Для меня данное произведение оказалось весьма личным. Более личным, чем предыдущее. В него я вложил долю себя, и долю своих мыслей, которые долго бродили во мне и просились наружу понятным для меня образом, но непонятной до конца для меня идеей. В него я вложил долю своих переживаний, возможно , долю своей жизни. Это не значит, что эта книга является полностью моим отображением. Так полагают многие из читателей. Но, я бы уверил их в том, что это банально. Скорее, это значит, что в ней я немного повзрослел, начав задумываться о многом ; осознав , в конце концов, кое-что важное, и сформулировав оное в малопонятной (на первый взгляд, даже для меня) противоречивой мысли. Замечу кое-что важное. В процессе создания этой книги я буквально боролся с самим собой. Я считал ее недостойной и ненужной ни себе , и ни кому другому. Я тяжко сомневался в истинности ее предназначения. Но чувствовал лишь то, что должен написать ее. Выплеснуть себя в ней. И завершив ее, я понял ее смысл. Я отыскал в себе то место, в котором находился мой вечный холод, и отыскал в нем то , что заточил, сковав надолго. Это познание произошло также болезненно , как оно произошло в главном герое произведения. Но что наступает после этой боли, читатель должен понять сам. Вот, почему можно сопереживать моему герою и презирать его одновременно. Вот, почему мои книги всего лишь плод моего порыва , поделившись которым, я чувствую неопределенное удовлетворение. Вот, почему я написал эту книгу , призывая читателей очутиться во мне абстрактном, во мне другом на тонкой грани между безумством и рассудком, с целью определить эту грань в каждом; и в любом смысле, каким бы он ни был для меня, для тебя, и для него 1 Октябрь никогда не был таким холодным Сквозь головную боль и темноту в глазах, Джей мученически просыпался. Скорее от холода, просочившегося в его сон, и поглотившего его мрачную и мелкую квартиру. Его квартира была ужасной. В ней царила непроглядная темнота , давящая теснота и мерзкая сырость. В ней было всего одно окно, выходящее в узкий проулок. На окне висели плотные металлические жалюзи, завешанные черными шторами, которые вовсе не пропускали дневной свет внутрь комнаты, в которой приспособился существовать Джей. В ней дурно пахло. Скорее, неприбранными вещами и какими-то медикаментами. Так же в квартире была маленькая кухонька и ванная комната. Джей дрожал сквозь дрем, заставляя себя окончательно проснуться, что было сделать очень сложно. У него раскалывалась голова. Сосуды в ней то расширялись, то сжимались. Он чувствовал, как они пульсируют и отдают ему в виски. Он пытался открыть глаза. С трудом сделав это, он пытался сосредоточиться, смотря в поглощающую темноту своей комнаты. Превозмогая боль, и найдя в себе немного силы, он попытался встать с кровати. Голова заболела по-новому. Теперь она еще сковала его суставы и мышцы. Он попытался встать и пойти в темноте. Ему нужно было в ванную комнату. На ощупь. Он часто так делал. Пару раз прикоснувшись к стене, затем к двери, чтобы не сбиться с курса, Джей попал в ванную комнату. Н ащупав унитаз, он поднял его крышку и упал на колени. Нагнувшись над ним, он вырвал. Один раз. Совсем легко и быстро. Будто он делал это каждый раз, после того, как просыпался. Глубоко вдохнув, он поднялся с колен и сделал пару шагов в сторону умывальника, над которым висело небольшое зеркало. В нем он видел почти непроглядный силуэт самого себя, созданный двумя слабыми рассеянными световыми линиями, возникающими по бокам окна. Он решил пойти к нему. Став возле окна, и отодвинув шторы в стороны, он решил открыть жалюзи, но не сразу. За ними был день. И Джей пытался приготовиться, чтобы свет не ударил по его глазам. Когда он понял, что пора, он отворил ржавые жалюзи и его обдал дневной свет, насытивший его голову порцией новой боли. Джей молча скорчился, прищурив глаза на некоторое время, и запустив свет в свою комнату. Теперь в ней стало немного светлее. Соседний кирпичный дом затмевал Солнце своей близкой, высокой стеной , создавая узкий, мрачный переулок. Джей глянул на соседний дом , после чего вернулся в ванную. Около десятка тараканов разбежались из рукомойника по разным углам и щелям. Здесь появился хоть какой никакой свет и Джей со своей жаждой прополоскать рот и умыться холодной водой из-под крана. После того, как он сделал это, он выпрямился, чтобы посмотреть на себя в зеркале. Наконец-то, он зажег тусклую лампочку в бра около зеркала , чтобы лучше рассмотреть себя. Его зрачки сражу же сузились в карих радужках усталых глаз. Он видел перед собой молодого парня, в меру мужественного и не слащавого. Он был похожим на студента старших курсов, коим и являлся. Его лицо не имело морщин, но оно было потрепанным и уставшим. Несколько глубоких рубцов зарывались в его впавшие щеки. У него были характерные мускулистые, но не огромные скулы, и красивый гладкий нос среднего размера. На нем виднелась узкая, вполне не броская симпатичная горбинка. Лоб у него был высокий, но без залысин. Обычный подбородок среднего размера , тяготеющий к прямоугольной форме. А еще у него не было бровей. Обычно, люди думали, что Джей чем-то болен. На самом деле он сам удалял их. На голове волосы у него были. Черные, гладкие, прямые волосы, короткие на затылке, и чуть длиннее спереди, ниспадающие на его округлый лоб. Обычно Джей зачесывал их набок , чтобы кончики волос не лезли ему в глаза. Высокий, широкоплечий, но худощавый парень с опухшими синющими венами на руках. Джей взял в руки зубную щетку, выдавил на нее пасту, и стал чистить зубы. Он делал это спешно и нехотя. Он до сих пор чувствовал головную боль, к которой все больше привыкал, как к дневному свету послу пробуждения. Вернувшись в свою комнату, Джей посмотрел на настенные часы. Время было 15:30. Он сделал непринужденный вид. Он всегда так просыпался. Переступив шмотки на полу и несколько пивных бутылок, создававшие в этой комнате бардак, Джей прошел к кровати , которую и не думал заправлять. Возле нее стояла тумба, на которой было куча разной гадости: использованные шприцы, ампулы, вата, порошки, бумажный мусор. Джей открыл верхний ящик тумбочки и смел в него все одним движением руки. После он почувствовал то, от чего и проснулся. Вернее, обратил внимание сквозь притупляющую его разум боль. Его сковал холод. Он решил быстрее одеться. Он вернулся к тому, что лежало у него на полу, и стал перерывать все вещи. Половина из этих вещей казались ему малознакомыми. Какие-то из них он видел первый раз. Рубашка Наверное, его. Женские трусики Точно не его! Брюки, носки, снова женские трусики Наконец-то он нашел черную футболку и толстый вязаный свитер, которые носил под куртку. Сняв с себя тонкую, облегающую кофту, он надел на себя эти вещи, затем найдя и надев теплые носки и кожаные ботинки, он окончил копаться в этом всем, бросив черную кожаную с мехом куртку на кровать. Даже после того, как он оделся, он мимолетно почувствовал холод в квартире, который прозябал его под одеждой. Он заправил ее, после чего ему захотелось уйти в более теплое место. И в тот же момент он никуда не хотел выходить. Но этот внезапный холод Бросив взгляд на потолок и по углам квартиры, он заметил, как на него смотрят здоровенные черные пауки с длиннющими лапами. У них были огромные глаза, которые изучали Джея и выражали умиротворенную жажду крови. Они смотрели на него как на жертву. Такое бурное воображение было у Джея при виде не любимых ему пауков. Им будто было не грязно, не холодно, не сыро, не темно. А раз их устраивает, то Джея тем более. Он приспособленный ко всему. Но осознав это, ему все-таки захотелось уйти. Ему захотелось проветриться. Джей надел на себя куртку, проверив карманы, есть ли в них хоть какие-нибудь деньги. Есть. Что-то, может быть совсем немного, но есть. Н а сегодня хватит. Он сделал шаг, потом второй и наступил с хрустом на что-то. Джей поднял ногу и обнаружил раздавленный шприц. Пошел к двери. Открыл ее и вспомнил, что ему нужны ключи. Головная боль не давала ему сосредоточиться. Он повернулся лицом к своей комнате, оставшись в дверном проеме, и окинул взглядом все, что было в ней. То самое окно, вплотную выходящее на стену соседнего здания; стена; еще одна стена, с надорванными обоями , залепленными несколькими плакатами рок-групп; шкаф; тумба; кровать; электрогитара. Точно Джея осенило. Он подошел к электрогитаре, стоявшей у кровати на комбоусилителе. Взял ее одной рукой, а второй сбросил несколько банок пива, фантики, бумажки с комбоусилителя, посмотрел за ним, и нащупал связку ключей. Увидев недопитую стеклянную бутылку пива, Джей допил ее, бросив тут же. Он скорее хотел на свежий воздух. Ему было холодно. Его разум был немного помраченным. Он хотел его развеять, выйдя на улицу и сделав глубокий вдох свежего воздуха. Он показался ему чересчур холодным. Он вовсе не утолял его головную боль. Джей решил поскорее пойти в маркет, находившийся неподалеку. Ему нужно было что-нибудь перекусить. Он купил пирожок с мясом, который начал есть прямо на ходу, выйдя из маркета. Машины, пешеходы Все вокруг перемещаются. И только. Все минуют друг друга. Всем друг на друга наплевать. Как и ему, где есть свой пирожок. Джей быстро съел его и свернул в узкий проулок. Он заметил, как стало темно. На улицы уже опускались сумерки. Но здесь было темнее. Почти ночь. Легко спотыкнуться. Л ишь бедная на вид розоватого цвета вывеска местного заведения Тима Тимсона подсвечивала клочок земли в этом тупике. На этом клочке земли стояло несколько завсегдатаев точки. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, тихо шушукались и постоянно смотрели в ту сторону, с которой к ним подходил Джей , дабы понять, свой или нет. Заметив его и узнав , один из этих людей: кудрявый, патлатый и бородатый мужик небольшого роста поприветствовал его: – Эй! Привет! крикнул он ему, перед тем, как Джей подошел к ним, чтобы пожать руку. – Привет, Гнусавый! усталым голосом сказал Джей, слегка передернувшись от холода. Гнусавый вовсе не был гнусавым. Он отлично говорил. Он был барыгой. Имел отличные зубы, здоровый трезвый вид. А то, как называли его остальные, никак не сказывалось на успешности его торговли наркотой. – Ко мне пришел? спросил он Джея. – Трава? спросил Джей, понюхав воздух. – Да , с довольным видом ответил Гнусавый. – Можно мне? – Конечно! еще более довольно сказал Гнусавый и достал из кармана косячок. – А ты что, слазишь? – Пока не знаю. Хотелось бы. Надоела головная боль , ответил Джей и подкурил. – Не правильно дозируешь , сказал Гнусавый, добавив. – Если что, ты знаешь – с намеком положив руку на карман. – У меня есть , сказал Джей и затянулся, после чего добавил. – Тим есть? – Да. А тебе зачем? – Поговорить мне нужно с ним. Главное, чтобы был не занят. – Вряд ли он сейчас занят. – О тлично , сказал Джей, затянувшись последний раз, после чего зашел в дверь под вывеской. У Тимсона внутри было темно. Почти так же, как на улице. Лишь редкие лучи прожекторов и персональных бра на стенах над столами освещали скромные просторы этого места. Джею нравилось, когда свет не давил на глаза. Он почувствовал себя уютно и тепло, оказавшись здесь. Это место было таким, что здесь могло бы поместиться тридцать или сорок людей. Но здесь были лишь те, кто наверняка знали друг друга. Хотя бы виделись раз. Или видели кого-то из их друзей. Замкнутое общество блядей и наркоманов. Здесь можно было заняться сексом в туалете и нюхнуть на барной стойке. Здесь играл рок-н-ролл, и пахло блевотой. И Джей чувствовал себя здесь вполне сносно. Ничто его не напрягало здесь. Джей шел мимо всего этого и увидел того, кто ему был нужен. Его звали Тим. Он был хозяином данного кабаре. Джей считал, что слово «кабаре» данному заведению чересчур льстит. Не кабаре это вовсе. Но сейчас его это не заботило. Подойдя к нему со спины, Джей заговорил с ним спокойным и бескомпромиссным тоном: – Здравствуй, Тим! Тот повернулся через плечо, отперевшись локтем о барную стойку и скромно, но с обаянием в улыбке, ответил ему: – Здравствуй, Джей! Ты почему не в университете? – Потому , ответил Джей. – Какой же ты плохой студент, безбровый мальчик! насмешливо сказал Тим, таким тоном, будто говорил с ребенком. Джея бесило это. Он терпеть не мог такого отношения к себе. Особенно в лице Тима. Джей не только студент и безбровый мальчик , он музыкант! Очередной раз он пытался донести эту идею Тиму. И это было единственным удручающим его здесь фактором. Тот, посмеявшись немного, спросил: – Ты ко мне по тому же вопросу? – Да , ответил Джей. – Когда же ты от меня отстанешь? – Никогда. – Настырный – протянул Тим. – Настойчивый , заметил Джей. Улыбка Тима переменилась. При разговоре Тим всегда улыбался, но по-разному. У него было много улыбок. Эту улыбку Тима Джей знал. Она была провожающей, отталкивающей, отвергающей. – Боже, мой! Ты не желаешь выпить? Не желаешь трахнуть кого-нибудь? Выбери любую! Вмажь кого-нибудь! Или сам вмажься! Займись чем-нибудь, только отцепись! Ты можешь? – Не могу. Я с группой должен выступить! – Я слышал ваши демо-песни! – Я помню, но – Джей недоговорил. – Ваши песни гомно! – Это не так! – Увы , бескомпромиссно сказал Тим, пожав плечами и подкурив сигару. – Я написал новые песни , сказал Джей. – Вот как? – Да. Ты их не слышал, и – И мне все равно , продолжил вместо него Тим. – Почему? с нарастающим отчаянием в голосе сказал Джей. – Потому, что ты не будешь выступать в моем кабаре. Тим задымил все вокруг своей крепкой сигарой. Джей, глядя на него, все больше отвращения испытывал к Тиму. Тот банально не желал его слушать. – Ты не слышал их , сказал он разочарованным голосом, после чего сделал поникший взгляд, смотря перед собой. – Хочешь, я дам тебе деньги просто так? Вот, держи! сказал ему Тим, положив несколько крупных купюр перед ним на барную стойку. – Купи себе выпить или вколоть. Только отстань от меня! добавил он, после чего отвернулся. Джея задело это. Ему не понравился данный жест Тима. Он не понимал его Джей хотел выступить. Ему не нужны были деньги. Его знакомые (пусть немногие), которые слушали демо-записи его группы, хвалили его песни. Он не понимал, что с Тимом не так? Почему он его игнорирует? Он может приходить в его кабаре, но он не может выступить в нем. Хотя здесь выступали группы, совсем не достойные даже его харчка, не то, чтобы творческих способностей Джея. Он был уверен в этом. И его обижало это. – Я запишу их. И посмотрим, кто кого будет просить , – сказал Джей в спину Тиму, который уже наверняка не слышал его, отойдя на несколько метров от него к другим людям. Джей был гордым парнем, и деньги бы не взял. Но задумавшись о том, что должен за квартиру, и до стипендии как минимум полмесяца, он решил взять подачку Т има, чтобы прожить хоть на что-то. Еще и позволить себе погулять. Так что, выпрямившись и подняв голову с сомнительным достоинством , Джей засунул деньги в карман и пошел к выходу с мыслью о том, что не позволит себе прожить сегодняшний день даром. Он не будет скучным, депрессивным. Он уйдет от него в ночь, насыщенную наслаждением. К черту отказы! Джей ненавидит их. Под вывеской стояли все те же люди Гнусавый и трое наркоманов. Все они глянули на него, когда Джей подошел к ним. Незнакомая голубоглазая блондинка в черной шапке показалась ему симпатичной. Они встретились с ней взглядами. Гнусавый заговорил к Джею своим воодушевляющим голосом: – Ну, как? Поговорил с Тимом? – Да , сдержанно ответил Джей. – И как? – Никак. – Не расстраивайся! У тебя классные песни! решил поддержать его Гнусавый , который толком их не слышал. – Спасибо , без эмоций ответил Джей , зная это. – Да, я слушала пару песен. Мне понравились , – сказала та блондинка, посмотрев на Джея так, будто только что съела его мысленно. Джей снова посмотрел на нее. – Вот, видишь! сказал Гнусавый. – Когда-нибудь вы выступите! – Только не в этом клубе , с иронией сказал Джей. – А вы название придумали? – Пока нет. – Может быть, курнешь? тронув свой карман, спросил Гнусавый. – К черту! оживленно сказал Джей. – Не слезаешь? – Не слезаю. Сегодня точно , сказал Джей, после чего обратился к той блондинке. – Эй! Да, ты! Какие планы на вечер? Хочешь, пойдем ко мне? – А есть вколоть? спросила она его. – Конечно , живо сказал он, с еле видной улыбкой. – Тогда, пойдем! заулыбалась она, подойдя к Джею. Сначала она поцеловала его, обняв. Затем, они взялись за руки и покинули темный переулок под провожающие взгляды остальных. Зайдя в квартиру, они набросились друг на друга, не оставляя ни одного не поцелованного и не полизанного места на себе. В сумбуре телодвижений и в порыве страстей они пытались раздеться поскорее, чтобы проникнуться друг другом и наркотой, текущей по их венам. Незнакомка оголила грудь, бросив кофту на пол. Джей глянул на то, как она сделала это и спросил: – Там, на полу нет твоих трусиков, случайно ? затем переведя свой взгляд на ее грудь, торчащую и так манящую к себе. – Я не ношу трусики , ответила она, засунув его руку к себе в штаны, чтобы Джей убедился в этом. Он стал трогать ее клитор. Она возбудилась и толкнула Джея на кровать. С няла с себя штаны, полностью раздевшись. Затем обнажила Джея, после чего стала нежно расцеловывать его тело. Она легла на него, чтобы Джей стал расцеловывать ее шею, ласкать руками, чувствуя прикосновение их тел , все больше возбуждаясь. С опытом грамотных любовников, они доставляли друг другу наслаждение, не торопясь, но целенаправленно и чувственно переходя к главному, словно следует поторопиться. Перед тем, как слиться воедино и надолго, Джей сказал ей: – Я не хочу знать твоего имени, незнакомка , после чего сделал так, что она застонала с неимоверным наслаждением. Комната наполнилась необъятным гедонизмом 2 Снова Джей проснулся от холода. У него жутко болела голова. Он что-то чувствовал. На его лице было что-то легкое и удушающее, полностью окутывающее его Одеяло. Он стянул его со своего лица, как только понял это. Затем он подумал, что лежит на женской груди. Что-то округлое и мягкое с твердым холмиком по центру. Пощупав рукой, он убедился в этом. С большими усилиями Джей попытался открыть глаза. Как же хорошо, что в его комнате темно Он с трудом пытался сосредоточиться и понять, что к чему. Может быть, прямо сейчас этого не произойдет. Но он точно что-нибудь поймет чуть позже, хотя бы встав с кровати. Хотя бы, начав с этого. Он попытался сделать это, но почувствовал еще большую боль в голове, а затем и в теле. Стремительно она пронзила его позвоночник, перейдя на поясницу и внутренние органы. Их будто выкручивало. Джей хотел пойти в ванную комнату, и поскорее. Он перелез через свою напарницу в кровати, о которой он подумает потом, и на ощупь пошел на зов нужды. «Одно и то же» – на мгновение возникла у него мысль во время открывания крышки унитаза. Одним рывком он выблевал в него. Затем быстро поднялся и взглянул на свой еле видный силуэт в зеркале. Маленькие тараканьи лапки забегали в темноте. Скоро здесь появится свет и их вовсе не станет слышно. Джей пошел к окну, прищурил глаза и открыл жалюзи, раздвинул шторы, таким образом, запустив в комнату дневной свет. Девушка на его кровати скорчилась, издав тихий звук недовольства от того, что ее сон прекратился. Она натянула на свою голову одеяло и отвернулась. Джей глянул на часы: 12:40. «Рано» – подумал он. Не уж-то еще чуток поваляться в постели, с этой девушкой, как там ее Он не стал мучить себя. Зачем? И так болела голова. Он решил, что нужно разбудить ее, но ничего не выясняя. Нечего ей здесь делать! Будет клянчить наркоту! – Эй, вставай! сказал он ей, присев рядом на кровати, дергая ее плечо. – Ммм нет – протянула она глухим голосом из-под одеяла. – Давай-давай! продолжал он будить ее, пытаясь стянуть с нее хоть немного одеяла. – Как там тебя? Давай, вставай! У меня дела! Но та сопротивлялась. – Оставь меня! сказала она с нежеланием отдать Джею одеяло. Но Джей долго досаждал и будил ее, пока она, наконец, окончательно не проснулась, показав свою голову из-под одеяла, а затем приподнявшись, и облокотившись на свои локти. Джей глянул на нее. Она на него. У Джея прострелила боль в виске. Но он почти не скорчился. Она выглядела бледной и недовольной. Смотря на нее , Джей стал замечать, как ее выражение лица стало меняться. В худшую сторону. С лишком поздно Она так быстро скорчила свое лицо и рыгнула прямо перед собой , что Джей даже не успел отпрыгнуть. Она сделала это себе на грудь и на живот, попав немного на руку Джея. Встряхнув рукой, он отсел от нее. Его самого чуть не вырвало от вида всего этого. Ее блевота растеклась по ней, по одеялу, попав немного на кровать. – Черт! Ты не могла сделать это в туалете! сказал Джей с отвратным видом, скорее подняв ее с кровати и затянув в ванную комнату. Он открыл кран в ванне, чтобы наполнить ее, и сказал: – Вот, мойся! слегка подтолкнув ее. Обнаженная и вся в блевоте, она залезла в ванну, с виноватым видом глянув на него. Сам Джей обмыл руку под краном над умывальником и вернулся в комнату с желанием поскорее одеться. Долго рыская по всей комнате, он искал свою одежду: свитер, штаны, ботинки. Столько одежды казалось ему лишней и чужой Одевшись, он заметил, насколько обрыганной оказалась его кровать. Он подошел к тумбочке, открыл в ней верхний ящик, и заглянул в него. Увидев там еще немного ампул и порошка, он подумал с отвратным изумлением внутри «Слезаю». После чего он с трудом избавился от наркозависимой шалавы, подумав, что и сам не прочь поскорее уйти на улицу мозги проветрить. Окинув взглядом свою комнату, стоя в двери, Джей подумал, что неплохо было бы прибрать все это. Простирать белье, вынести мусор. Ведь сам он парень хороший. По крайней мере, так говорили те, кто знал его. Ухоженный, подстриженный, учится в университете, умный , творческий. А что же с комнатой Такое безобразие Джей подумал, что потом займется этим. Ему поскорее нужно на улицу. И как только он собрался идти, зазвонил его стационарный телефон, обычно стоявший на полу у тумбы, чтобы тот не мешал разлаживать на ней всякую дрянь. Джей подошел к нему и снял трубку. На той стороне провода был его знакомый, можно сказать друг Ронни. Он играл с Джеем в группе на бас-гитаре. Славный парень. Он хотел встретиться с Джеем сегодня. Им нужно было поговорить. Джей согласился. Но сначала он хотел пойти туда, куда намеревался. Он пошел к Гнусавому. Тот , как всегда , стоял на своем месте – под вывеской у Тимсона. И, как всегда, приветственно встречал Джея. – Привет. Есть травка? сказал Джей. – Конечно! улыбнулся Гнусавый и достал внушительный пакетик из кармана. – Деньги вперед! – Вот, твои деньги. Обещаю, остальное отдам, когда появятся еще , сказал Джей, расплатившись. Гнусавый быстро положил деньги в карман , и сказал: – А как же , затем добавил с сарказмом. – Ты слазишь каждый день. – Теперь точно , сказал Джей. Гнусавый улыбнулся так, будто не поверил. Он знал, что этот наивный все равно когда-нибудь к нему придет. Мало кто бросает Гнусавого. Он заметил, как Джея передернуло, и он спросил: – Что с тобой? – Холодно , ответил Джей. – Тебе не кажется, что в этот раз похолодало раньше времени? – Не знаю. Может быть. Стоять весь день на улице прохладно, конечно. Но, что делать – Еще снега не хватало – А ты не любишь? – Всегда любил. Но в этот раз так холодно Гнусавый с причудливой насмешкой глянул на Джея, после чего Джей оставил кудрявого барыгу наедине со своим делом, а сам пошел на встречу с Ронни. Ронни был длинноволосым шатеном с небольшой бородкой и с легким, но глубоким понимающим нравом философа. Будучи на несколько лет старше Джея, он был единственным, кто хоть что-то знал о нем и знал номер телефона Джея , на который не всегда еще можно было дозвониться. Они стали говорить о группе. – Нужно звать Тони и записывать новые песни! сказал Джей. – Ты давно его видел? спросил Ронни. – Когда последний раз записывали демо, месяц назад , ответил Джей. – Так вот. Теперь у него новое увлечение. Тони шляется по кладбищам , констатировал Ронни. – По кладбищам? застопорено сказал Джей, после чего сделал непринужденный важный вид, и продолжил гнуть свою линию. – Мне все равно! Он должен прийти на репетиции! Мы скоро выступим! – У Тима? спросил Ронни с критичным выражением лица. Джей заметил это. – Да. А что? спросил он. – Этого хочешь ты! – А ты? – Я не хочу выступать у Тима. Это даже не кабаре. Это дыра с кучкой наркоманов и прочих деградирующих слоев населения. Нас там не оценят. – И что? Нам теперь не выступать? – Мы выступим. Но не у него , сказал Ронни и продолжил в более присущей ему, откровенной и спокойной манере. – Сколько можно тебя убеждать, Джей. Ты стал таким же, как обыватели этого грязного места. Как и Тони. Но ты больший джанки, чем он! Не обижайся. – Я не обижаюсь , сказал Джей, мысленно соглашаясь со всем услышанным. – Правда, я – наркоман! Но я слезаю! Видишь? показав ему пакетик из кармана. – Что это ? переспросил Ронни, не разглядев. Джей показал ему так, чтобы Ронни увидел. – Трава? спросил Ронни. – Да , ответил Джей. – Хочешь, поделюсь? Ронни одобрительно относился к марихуане, ибо сам курил ее. Но сейчас он отказался, став выглядеть немного недовольным. Джей засунул пакетик обратно в карман и решил выяснить , в чем дело. – Говори! сказал он, увидев недосказанность в его глазах. – Что не так? – Все не так! ответил Ронни. – В смысле? – Ты хороший лидер, Джей! Амбициозный. Но ты много разрушаешь Джей не понял и снова спросил: – В смысле? – Ты расшатываешь группу, хоть она твоя! Ты не можешь решить , как распорядиться творчеством, опять же, твоим! Ты не умеешь расставлять приоритеты! За то недолгое время, которое я знаю тебя, ты как будто скатываешься в пропасть, а не взбираешься в гору. Как мне кажется А твоя девушка – Заткнись! резко выкрикнул Джей. Он поменялся в своем лице. Оно стало неприветливым, со скрытой злостью. Ронни и сам понял, что зашел далековато в своем критичном монологе. Критика шла на пользу Джею. Они оба знали это. Но Ронни затронул совсем не тот момент. Он сам признал. Он лишь хотел объяснить Джею, что выступать у Тимсона далеко не лучшая его идея. – Ни слова больше! сказал Джей, продолжив в том же резком духе. – Я подумаю о месте выступления. Можем вместе подумать. Но для того, чтобы быть вместе, с нами должен быть Тони. Ты чаще видишься с ним. Скажешь ему об этом. А лучше, пусть зайдет ко мне. Все понятно? Ронни выглядел слегка подавленным , но терпеливым. Он молчал. Джей спросил его еще раз: – Все понятно? – Да, понятно , сказал Ронни, подняв на него глаза , став выглядеть живее. Они разошлись. Джей шел своей дорогой. Шел долго и легко. Он любил находиться на улице, он любил гулять. Даже, несмотря на то, что было холодно. В его комнате ничем не теплее. Он слегка дергался и трясся, но терпел. Хотел походить подольше. Он о чем-то думал. О чем-то неприятном. Он был погружен в свои мысли так, что не желал куда-либо зайти, кого-то видеть. Просто побыть наедине с собой. Вдоволь находившись, он пошел домой. Закрыл жалюзи, задвинул шторы. В комнате стало темно. Джей включил телевизор, таким образом, создав тусклое, но удовлетворяющее его взор освещение. Он лег на кровать, несмотря на то, что еще утром на ней была блевота. И до сих пор. Она была засохшей и запах ее был вполне ощутимым. Но Джея это не тревожило. Пройдет Он открыл нижний ящик тумбочки, в котором находилось несколько его личных вещей: ручки, блокноты, пара тетрадей , фотография Она была небольшой. Джей достал ее, и, держа перед собой, с трепетом рассматривал. На ней была красноволосая девушка. У нее было молодое нежное лицо, очаровательная улыбка и красивая фигура. Ее зеленые с примесью карего глаза заглядывали в душу, пронзительно и с верностью. Джей погладил фотографию большим пальцем руки, после чего с застывшим взглядом и лицом, тяжело глотнул, почувствовав ком в горле. Его глаза слегка смокли. «Все кончено» – подумал он, но с долей недоверия к собственным мыслям. В глубине души он не верил, что все так, как есть, как было Он здесь совсем один. Ему хотелось, чтобы фотография ожила. Она бы обняла его. И земля бы стала морем, в котором искупался бы он. Но все не так. Все может быть не так, если он того захочет. Джей верил в это с трудом , считая это лишь случайными блужданиями своих мыслей в дебрях непонятного для самого себя сознания. Он вдруг представил себе, как в его желудке образовывается черная дыра, которая засасывает его в себя изнутри. Засасывает все живое в нем. Его самого «Мэри-Энн» – с болью подумал Джей, и ему сделалось еще хуже. Ему было неимоверно больно. Он не смог сдержать себя и разревелся. В этот самый момент у него возникло дикое желание. Он должен был его удовлетворить. Скорее, положить фотографию обратно в нижний ящик, а из верхнего достать успокоение. Утешительные ампулы и порошки. Джей поскорее решил вколоться джанком. Разбил, развел, смешал, вколол. Наплыв абсолютно расслабляющей эйфории охватил его от рук к хребту, к ногам и к мозгу. Теперь он частично верил в то, что земля становится морем , и он плавает в нем. Что он чувствует объятия наполняющего его вены вещества. Гниющие вены в тех местах, в которых он засаживал иглу. Которые не заботили его в данный момент. Он переставал чувствовать их. Чувствовать все остальное. Он чувствовал лишь то, как ему хорошо. И так должно быть. Э то чувство не должно прекращаться. А чтобы оно не прекращалось до того, как он заснет, Джей решил вколоть еще раз. Разбил, развел, смешал, вколол 3 Утро Джея началось после обеда. Как всегда, его пробуждение сопровождалось чувством холода, головной болью, рвотой, желанием уйти на свежий воздух. Затем, не помешало бы сходить к Тимсону. Вернее обязательно. Но не заходить вовнутрь заведения. Джей не хотел общаться с ним. Скорее, побеседовать с Гнусавым. Взять у него немного в долг. Завести очередное знакомство с наркоманкой. Переспать с ней. Вмазаться. Так прошла еще одна неделя его жизни. Однажды, после очередного тяжелого пробуждения, Джей задумался о своем образе жизни. Почему он живет в холодной, до сих пор не отапливаемой квартире? Достойная расплата за дешевую аренду, которую он и так не в силах в полной мере оплатить. Здесь так холодно и грязно. Тепло не зависит от него. Хотя бы прибраться стоит, чтобы стало хоть немного чище. Может быть, его существование здесь примет более приятный оттенок. Даже для самого себя ему это было сделать очень сложно. Джей осилил себя. Разобрал некоторые вещи, лежавшие на полу, выбросил мусор из комнаты. Не идеально, конечно. В комнате все равно остался неприятный запах и кое-какой мусор. Но Джей и этим был доволен. И это было для него прогрессом. Теперь он задумался о том, что ему пора слезать. Он долго намеревается это сделать. Но лишь теперь всерьез задумался об этом. Сильнее, чем когда-либо. Он стал обильно курить траву. Старался не выходить из дому, чтобы не пересекаться с кем-либо из джанки, или с Гнусавым змеем-искусителем. Разве что, посетил университет, в котором до сих пор получал стипендию (с которой точно слетит по окончанию семестра ). Он знал, что скоро сорвется. Ему сложно было терпеть. Он подсел конкретно. Его ломало. И ломался он. Все-таки Джей вкололся джанком. И снова не заметил, как вернулся в привычное русло. От части, это разочаровывало его. Он понимал, что не может с собой бороться , что у него нет воли. Но также он понимал, что он хотя бы пытается это делать. А это значит, что он еще не совсем смирился с тем, как он живет. Однажды, поздним вечером три спешных, громких стука прозвучали в его дверь. Он как раз хотел вколоться и недовольно воспринял вмешательство в его скромные планы на вечер. Джей смел все, что достал из ящика, обратно. Подошел к двери и неспешно открыл ее. Его передернуло. На секунду его напугал не кто иной, как Тони, надевший на себя маску смерти. Он выкрикнул что-то вроде: «Бу-у!» Затем он засмеялся, увидев реакцию Джея. – Будь ты проклят! сказал Джей, сделав спокойный вид. – Кошелек или жизнь! сказал Тони веселым голосом. Тони был веселым и незамысловатым парнем. Как по своему поведению, так и во внешности он был похож на подростка, хотя был сверстником Джея. Рост чуть ниже среднего; худое, абсолютно неразвитое тело, втянутое в плотно обтягивающий плащ; светло-русые волосы, слегка кудрявые и короткие; приветливое выражение юношеского лица. Джей заметил, как Тони навел глаза черным карандашом. Однажды он делал это, придя на одну из их репетиций. Джей не удивился этому и сейчас. Он спокойным голосом сказал: – Заходи. Садись , впустив его в свою квартиру. – Ничего не меняется , сказал Т они, окинув взглядом все вокруг. – Хоть бы прибрал немного – сев на кровать. – Я убирал , сказал Джей, закрыв дверь и подошел к Тони, став напротив него, после чего добавил. – А еще я слезаю. – Ты гонишь! просмеялся Тони. – Я серьезно. П остепенно. Я пытаюсь делать это , сказал Джей, подумав о том, что только что хотел вколоться, но в глубине души и в своих намерениях он действительно пытался слезть. – Не верю , сказал Тони. – А ты? спросил Джей, заметив, каким оживленным выглядел он. – Что я? не понял вопрос Тони. – На чем сидишь? – Амфетамин. Сильно заметно? – Тебя так прет, что разрывает. Тони рассмеялся. Он действительно выглядел чересчур живым, активным. Он сказал: – Пошли со мной на кладбище? Джей сделал удивленный вид. Он спросил: – Когда? Зачем? – Сейчас. – С чего бы это? – Хэллоуин! – Сегодня? – Да. Чувак, ты давно с людьми общался? Выходишь хоть иногда из своей берлоги ? Джей действительно был не в курсе дел. Какой сегодня день недели и число. Его не беспокоило это. Он будто жил по своему собственному календарю, в котором семь дней в неделю были сплошные выходные с траханьями и наркотой. Он решил подметить: – Ронни мне рассказывал про тебя. – Что рассказывал? – Облюбовал ты кладбища. Шляешься по ним , вместо того, чтобы репетировать со мной. – Так не было репетиций ! Ты сам сказал, что тебе нужен отдых как минимум на месяц. А кладбище это такое тихое и умиротворенное место. Тем более, сегодня Хэллоуин! Ты же решил отдохнуть. Пойдем , отдохнешь со мной! Мы там оторвемся! сказал Тони. Джей сел рядом с ним. Он посмотрел на него серьезно и дождался, пока то же самое сделает Тони. Затем он сказал: – Я написал новые песни. Мы должны их прорепетировать и записать. – Гитара? – Ее почти – сказал Джей, задумавшись над тем, что должен дописать инструментальную партию. Еще он задумался над тем, как опять делает что-то не до конца. Он лишь пытается, затем его устраивает, и он отлаживает все на потом. После того, как вколется. И потрахается это уже как получится. Он еще что-то требует от остальных – Тогда и я почти согласен , сказал Тони. – То есть? спросил Джей, не поняв. – Сейчас ты пойдешь со мной, и мы оторвемся. А потом можно и репетировать. Ты согласен? сказал Тони, и резко встал с кровати, чтобы поторопить Джея с его решением. – Почти согласен , с сарказмом сказал Джей. Тони обожал такие моменты и знал, что Джей уже идет с ним. Сам Джей одолевал свои тяжелые сомнения и банальное нежелание покинуть свои идеи на сегодня и принять идею Тони. Он убеждал себя, что это лучше, чем остаться наедине и снова колоться. Сделать это было сложно. Но он сделал выбор не в пользу своей идеи , и оставил джанк в тумбе, взяв с собой траву. Выйдя из подъезда, Джей и Тони остановились на крыльце. Они замерли на полминуты, оглянувшись вокруг. Тони заметил: – Пошел снег. – И сильно пошел , добавил Джей, поняв для себя, что зима наступила окончательно. Наступили долгие дни затяжного холода, которого он не сильно хотел. Не больше, чем он хотел вколоться сейчас, вернувшись обратно, в плохо обогреваемую, но точно на порядок теплее квартиру. Но он не сделал этого. Сегодня он пойдет с Тони. Они тронулись с места, выйдя под снегопад. Огромные, пышные снежинки, вовсе белые падали с ночного неба на земную тьму. Тони закурил. Джей тоже. Он хотел держаться на траве. Хотя бы. Нужно отвыкать Тони сказал: – Там есть отличный склеп. Мы в нем пару раз тусили. Интересное место. Т аинственное и уютное. Тебе понравится. Выпьешь, расслабишься. – А что за кладбище? Если я не ошибаюсь, их несколько в городе ? спросил Джей. – Два , подметил Тони. – Мы идем на старое. Там нет живых. Лишь мертвые , улыбнувшись сказал он. – А как же мы? спросил Джей , тоже улыбнувшись. Тони рассмеялся. Затем сказал: – На самом деле, там действительно никого не должно быть из посторонних. Даже на Хэллоуин. Лишь несколько моих знакомых. Там уже лет десять, а то двадцать никого не хоронили. Вовсе поросло. Покажется тебе немного жутким, темным. Но ты привыкнешь. Тебе понравится. Они шли долго. Прошли десяток улиц и кварталов. Свернули пару десятков раз. Прошло как минимум сорок минут, как город стал меняться, превращаясь в частный сектор, за которым следовала редкая лесополоса, где и находилось кладбище. Пока они шли, пару раз на улице к ним пристали подростки с предложением «Кошелек или жизнь». Тони делал угрожающее лицо, затем показательно совал руку в карман, будто сейчас достанет из него что-то ужасное, например нож или пистолет, и кричал, что-то вроде: «Я и так уже не жилец! Посмотрим, останетесь ли в живых вы!» В конце он срывался на угрожающий крик, после которого все разбегались, а он громко смеялся. Джей сдержанно улыбался, и молча курил траву. Только он докуривал косяк, как через пять минут начинал новый. Ему было холодно. И он хотел продержаться. Может быть, слезет. Хотя бы в этот раз. Пока он с Тони. Главное, чтобы никто не предложил ширяться. Хотя Кого он обманывает Самого себя. Но ломки не было. Он чувствовал , как его слегка начала вставлять трава. Он забыл о том, что она его вставляет после пары-тройки косяков. – Почти пришли , сказал Тони, увидев редкие, высокие деревья. На них и заканчивался город. Дальше лишь кладбище, вовсе заснеженное, знакомое лишь тем, кто был здесь. Как Тони. Джей не видел могильных плит. Лишь подойдя впритык, стали видны входные, вполне условные, ворота и большие камни, массивные, заснеженные. На них сложно было разглядеть надписи. Они остановились перед тем, как зайти на кладбище. Джей выглядел так, будто хотел докурить, потом еще раз подумать, идти ли ему, или еще закурить одну. Тони решил подогнать его: – Пошли уже. – Я ничего не вижу , сказал Джей, вглядываясь в темноту , плавно сменяющую снежное поле. – Все видно. Ты сейчас привыкнешь. Для чего тебе светит Л уна? сказал Тони, показав на Луну, светившую довольно ярко в своей растущей фазе. – Мало Луны. Тони внимательно посмотрел на лицо Джея. Он заметил, как тот держит в руке давно выкуренный, уже догоревший косяк. Он взял его из руки Джея и выбросил. – Ты что, боишься? сказал он, немного насмехаясь. – Мне надо привыкнуть , сказал Джей, вглядываясь в темноту. – Ты обкурился? спросил Тони. – Давно не был на кладбищах? – Дай мне привыкнуть! снова сказал Джей, более возмущенным тоном. – Хорошо , сказал Тони, и отстал. Он украдкой смотрел на Джея и смеялся про себя, сдерживая улыбку на лице. Он понимал, что Джея, скорее всего, пугает кладбище, либо оно напрягает его , определенно вызывает в нем неприятные чувства. Джей внимал абсолютную тишину этого места, вдыхая холодный воздух, чувствуя, как в его голове и мышцах разгулялась дурь. П осле минутного молчания он, наконец, сказал: – Надо было взять больше травы , после чего тронулся с места. Тони блеснул широкой улыбкой, и поспешил следом за Джеем. Ведь это он вел его. И пока они шли по тропе, Джей все больше всматривался в темноту, различая в ней надгробные камни и кусты. Редкие деревья возвышались над их головами, вовсе скрученные, плачущие. Так казалось Джею. Ему было немного тревожно в душе. Но он привыкал. И даже больше, спустя пять минут, ощущение этой самой тревоги и отсутствия времени даже стали немного нравиться ему. – Вот и склеп , сказал Тони, показав на тридцать метров вперед. В лунном освещении виднелось некое строение не более четырех метров в высоту. Из него пробивался еле видный свет, и доносились голоса. Джей немного оживился, поняв, что они почти пришли. Затем, он увидел несколько человек, ютившихся у входа в склеп. Все в черном. Мрачные. Подвыпившие. И не только. Действительно, вряд ли кто-то из посторонних будет ошиваться здесь – Эй, Тони! воскликнул голос одного из них, после которого еще пару голосов подхватили это же приветствие. – Привет всем! радостно отозвался Тони, после чего он представил им Джея. Какая-то девушка взглянула на него и сказала: – Точно, Джей! Я тебя знаю! после чего представилась сама. – Очень приятно! сказал Джей, пожав ей руку, а затем и остальным. На самом деле Джею было не очень приятно знакомиться с этими людьми. Они ему не нравились. Какие-то показушные, как думал он. Кто-то из них строил из себя Лестата из вампирских романов Энн Райз. Кто-то еще кем-то представлял себя. Сегодня Хэллоуин! Джею было это понятно. Но ему были непонятны эти люди, с которыми так мило толковал Тони , которые были таковыми всегда. Они зашли в склеп. Внутри горели свечи. Много свечей. Здесь было достаточно светло, чтобы разглядеть лицо друг друга и то, что каждый от себя принес. В основном это был алкоголь. Особенно дешевый. Но также здесь было и что перекусить. Кто-то принес рыбу, кто-то курицу, кто-то хлеб. Мрачный тип со здоровенным петушиным ирокезом, разлезающимся во все стороны, похвастался, что отобрал конфеты у детворы, высыпав их на крышку массивного каменного гроба. На втором гробу присело трое-четверо людей. Они все ели, пили, веселились. Громко общались и шутили. Та девушка, что знала Д жея понаслышке, глянула на него зазывающим взглядом. Джей подошел к ней. Она налила ему в стакан красного вина, чтобы тот выпил. Джей был более чем согласен. Он понимал, что ему любой ценой нужно расслабиться. Трава травой. А истина в вине Он немного пообщался с той девушкой. Затем завел еще пару непринужденных диалогов, пока прошло еще немного времени, и к нему не обратился Тони. Тот был самым веселым парнем, из присутствующих здесь. Он радостно обнял Джея, и спросил его: – Тебе нравится? – Да, Тони , ответил Джей. – Точно? Не жалеешь, что пошел со мной? Может быть, ты хотел остаться дома? – Там нечего делать. Хотя – оглянувшись, протянул Джей. – Здесь, тоже. – Почему? спросил Тони, переменившись в лице. – Нет музыки , ответил Джей. Тони возвел две руки к верху, помахав ими немного как-то помпезно и наигранно , а затем сказал: – Это атмосфера Не понимаешь ты ее Нахал – немного шутя, а затем развернувшись, он ушел и продолжил веселиться со своими отморозками. Джей обратил внимание на ту девушку. Они снова сели рядом друг с другом. Она предложила ему нюхнуть. Джей подумал, раз уж здесь, то гулять на полную. Нюхнул. И сильно. Почти все, что предложила ему девушка. – Э-э-й! воскликнула она. – Ты вынюхал весь кокс! – Не беспокойся! сказал Джей, потерев нос. – Могу предложить обмен на джанк. – Правда? – Да. Я слезаю с него , сказал Джей, взяв у нее остальное и снюхнув. Она немного застопорено, но с долей одобрения глянула на него, после чего заметила, как Джея начало вставлять. Особенно, она поняла это, когда он решил сказать ей: – Я знаю, почему вы все здесь сидите без музыки! Не потому, что вы бомжи или галимые отбросы общества! он улыбался, говоря это. – Не поэтому. А знаешь, почему? Девушка смотрела на него с иронией , готовая разразиться смехом. Душевным, но не громким. Она спросила: – Почему? – Потому, что мы на кладбище – сказал Джей и застопорился. – И что? спросила она его, ожидая логического завершения сказанного им. – Кругом одни мертвые. А мертвые любят покой. Х отя Мы и так здесь. Своим присутствием мешаем им , – закончил Джей. Девушка тихо просмеялась, продолжая смотреть на него. Джей чувствовал, что улетает. Марихуана, кокс, вино, коньяк Все это было в нем и вскруживало ему голову, словно он раскачивался на центрифуге. Он уже почти не видел свою собеседницу. Лишь расплывчатый ее силуэт. Он чувствовал, как она сидит рядом, возле него, и слышал, как что-то говорит ему. Он не понимал, что. В какой-то момент она стала сильно дергать его. Пыталась поднять, что ли? Джей сначала не понял. В какой-то момент он лишь понял, что все мигом бросили его, когда услышали расплывчатое в его сознании «Сторож!» – Джей, пошли! говорил ему Тони, действительно дергая его на пару с той девушкой. Но Джей сидел , ничего не понимая. Теперь один. Он не хотел куда-либо идти. Следовать за ними. Ему это не нужно. Пусть сторож придет и заберет его. Сам он не уйдет отсюда. У него так мало сил, что он хотел бы лечь поспать. Ему это казалось лучшим из всего, что мог разобрать из своих мыслей в голове. Он задремал немного. Но как только почувствовал холод, тут же проснулся, не проспав и пятнадцати минут. В его голове до сих пор творилось что-то невообразимое. Но сейчас он чуть больше понимал все то, что происходит с ним. И ему удалось выйти из склепа. Он на кладбище. Совсем один. Все его бросили. Ни живой души. Ему хочется домой. Но он не знает, как уйти отсюда. Кругом заснеженная темнота, надгробные камни и кусты. И этот фон бесконечен. Он сливается с сиянием Л уны, хоть как-то освещающей эту местность. Он поскорей захотел идти. Куда не важно. Главное это движение. Даже если он не выберется отсюда сейчас, настанет утро, и тогда он точно найдет путь. Лишь бы не замерзнуть. Холод сковывал его и здорово отрезвлял. Джей был в мысленном и чувственном тумане до той поры, пока не стал трезветь и отходить от кайфа. Когда он стал осознавать всю серьезность ситуации, в которой оказался, Джей почувствовал себя параноиком. Само по себе кладбище вселяло в него паранойю. Так было всегда. Ему казалось, что на него постоянно кто-то смотрит из темноты, из могил. Пусть он и знал, что это не реально. В его сознании стало возникать все больше паники. Вдруг, он не попадет домой сегодня ночью, и даже завтра утром. Он пытался держать себя в руках, но его сердцебиение лишь учащалось. Дыхание становилось тяжелым. Такое часто возникает после того, как вкололся или нанюхался. Джей знал это, поэтому подобными мыслями успокаивал себя. Твердил самому себе, что не боится, выберется. Тони сукин сын Он пытался напрячь свое зрение в ночи. Оно было расплывчатым, предметы казались не конкретными, порой абстрактными. Такое тоже бывает. Не помешало бы вырвать. Но нет. Поразительно. Джею не хотелось. Скорее, не раньше, чем через два-три часа. Он знал свой организм. А пока, он был вынужден терпеть первые признаки интоксикации. О н ходил по заснеженному кладбищу больше часа. Иногда Джей останавливался, чтобы осмотреть все вокруг. Пейзаж никак не менялся. Кладбище казалось ему невероятно огромным. Но оно не может простираться бесконечно. Когда-нибудь оно должно закончиться. Так думал Джей, мотивируя себя не останавливаться. Продолжая идти , он мимолетом задумался о том, не ходит ли он кругами , иногда наталкиваясь на свои следы. Он же действительно не знал, как и куда идет. Вокруг все одинаково. Тогда он стал обращать внимание на деревья. Голые и редкие деревья, и те казавшиеся ему слишком похожими, чтобы ориентироваться , смотря на них. Они казались ему грустными и равнодушными к нему. Никакой помощи от них. Нужно полагаться лишь на себя. Он шел дальше , пытаясь побороть свои дурные мысли, все больше ощущая суровую реальность, в которой оказался. И вдруг, Джей остановился при виде представшей перед ним картины. Сначала она показалась ему невообразимой. Возможно, галлюцинация , он еще не достаточно отошел от кайфа. Но зная себя и свой организм, Джей точно знал, что уже не накуренный, и видит перед собой то, что действительно видит. Он замер в потрясении. На одной из могил лежала девушка. Облаченная в черные одеяния и с черными волосами она лежала так, будто была не живая и не мертвая. А какая? Как она оказалась здесь? Джей не понимал , сам себе задавая вопросы. Ему нужно было подойти поближе, чтобы рассмотреть ее. Он должен был проверить. Вдруг, она жива и ей нужна помощь. Он стал убеждать себя и бороть свою робость. Должен же он хоть что-то сделать с долей совести и до конца. И как же по знакомому сложно уговорить себя на подобное. Медленно и не уверенно, он стал делать короткие шаги в ее сторону, оборачиваясь по сторонам. Приближаясь к ней все ближе, Джей стал рассматривать ее пальто, укрывающее ее словно одеялом. Затем обувь высокие сапоги на каблуках, согревающие ее в этой ранней зиме. Могила, на которой лежала она, была ей словно кроватью. Как такое может быть? Занесенная снегом, она лежала, немного поджав к себе одно колено , и подложив одну руку под лицо. Оно было белым и чистым, погруженным в глубокий сон. Джей все больше становился уверенным в том, что она все же жива. Красивая, но холодная девушка лежала в ночной пучине мерзлоты. И неизвестно, откуда она здесь, и почему. Джею было интересно. И он нервничал. Он стоял в двух метрах от нее и осознавал , что нужно что-то делать. Что-то предпринимать. Неважно, кто она, и зачем она здесь. Она может замерзнуть. Никто, кроме него не поможет ей. Все чаще оборачивался по сторонам, все больше убеждаясь в этом. О н робко сделал последний шаг в ее сторону и присел на корточки , с опаской смотря на нее. Джей подумал: «Точно жива», намереваясь как можно быстрее покинуть это кладбище с ней. 4 Она лежала на его кровати, и лишь дышала с закрытыми глазами, словно в глубоком сне. Джей принес ее сюда, в свою квартиру, сам не понимая как. Вырвал в унитаз, почувствовав возвращение в старую знакомую реальность, аккуратно посматривая на спящую красавицу. Он выпил стакан воды из-под крана. Джея очень сушило. Он подумал иронично : «Слишком много незнакомок в моей постели последним временем». Затем осмелился присесть рядом с ней на кровати. Она все еще лежала. Вот, уже пару часов. Джей не знал, вызывать ли ему скорую помощь, или подождать еще немного. Все не мог принять решение. Лучше подождать. Не надо быть врачам в его квартире. А копам тем более. Вдруг, она умрет у него на кровати? Будет виновен он. Джей сильно засомневался в том, что должен сделать. Засомневался в том, правильно ли сделал, что принес ее сюда. Но и оставить ее было бы неправильным. Украдкой он посмотрел на ее лицо, и ушел в ванную комнату, чтобы посмотреть на свое. Глядя в зеркало, Джей замечал, насколько он выглядит бледным и больным. На его щеках было несколько глубоких рубцов и пару гнойников. Ему пора завязывать со всем этим. Он сам этого хотел. Но не мог. Его руки заныли, закручиваясь в собственные гниющие вены. Его ломало. На его кровати лежит девушка , которую он подобрал на могиле, а он хочет взять из тумбы джанка и вколоть его себе. Как же его воротило от самого себя, осознавая все это. Он вернулся в комнату, смотря то на нее, то на тумбу, и чувствовал, как его отвращает от самого себя все сильнее. Она не просыпалась. Может быть, летаргический сон? Ведь такое бывает. У человека полностью сохраняются все биологические функции, он в порядке, но он спит, и разбудить его крайне сложно. С человеком приключается много необъяснимого Джей раздумывал над этим, и над тем , что же ему делать, нетерпеливо поглядывая на свою тумбу. Он аккуратно и легко притронулся к ее руке. Она не отреагировала. Затем, он почувствовал, как его руки стало выворачивать невыносимой болью. Он потянулся к тумбе. Открыл ящик. Но достал из него бинт, которым перемотал свои болезные уколы на руках, помазав их спиртом. Запах этанола тут же распространился по всей комнате. И вдруг, она шевельнулась. Джей заметил это. Девушка пошевелила головой. Н аверняка, она унюхала запах, пробудивший ее. Джей поскорее положил медицинские средства в ящик тумбочки, закрыв его, с громадным интересом и легким опасением , смотря на девушку, постепенно открывающую свои глаза. Они были серыми и словно водяными. Чересчур прозрачными, как могло показаться на первый взгляд. Будто покрытые легкой пеленой зрачки, словно неживые. Это настораживало Джея. – Где я? сразу же спросила она, только что проснувшись. – Успокойся! сказал Джей милым голосом, но заметно нервничая. Она чуть приподнялась, оглянувшись вокруг. Джей продолжил ее утешать: – Ты в моей квартире. Ты оказалась здесь потому, что я был на кладбище, и совершенно случайно нашел тебя там. Ты лежала на могиле. Я подумал, ты замерзнешь. Не знал, все ли в порядке. Решил, не бросать тебя Я не мог этого сделать – Я поняла , резко сказала она, перебив Джея. Он резко замолчал, продолжая украдкой смотреть на нее. Она, немного осмотревшись вокруг, наконец-то, как следует, глянула на Джея. На его лицо, на его плечи, а затем руки. Его передернуло. Он опустил взгляд. Она же усилила свой взгляд , после чего спросила: – Ты что, колешься? – Ах, это Это не то – робко сказал Джей, спешно опустив рукава своей тонкой обтягивающей кофты. Но как оказалось, наркотическая зависимость Джея вовсе не тревожила ее. Она сразу же перевела свой взгляд на входную дверь, после чего сделала резкое движение, встав с кровати. Джей сразу же соскочил со своего места, дав ей возможность сделать это. Она сказала: – Мне пора , сделав индифферентный вид, и направившись к выходу. Джей ничего из этого не понял. То она спит. То она вдруг поднимается, как ни в чем небывало, и без всяких церемоний норовится уйти. Джей лишь понял, что не хочет так просто отпускать ее. Он должен был хотя бы узнать, как ее зовут. И кто она. Не каждую ночь на кладбище можно подобрать с могилы спящую девушку. Он попытался остановить ее. – Постой! выкрикнул он, схватив ее за руку. – Не уходи так быстро! Кто ты? И что с тобой случилось? – спросил он. – Что? спросила она, повернувшись к нему лицом, но не разворачивая к нему своего туловища полностью. – Как тебя зовут? спросил Джей, не отпуская ее руку. Он пытался рассмотреть ее лицо. Вовсе отрешенное, холодное и беззаботное лицо. Абсолютно чистое. Ее взгляд был поглощающим. Она смотрела насквозь. В ее глазах была видна бесконечность. Джей не отваживался долго смотреть в них, утопая в собственной нервозности, и будто в ней всего лишь на мгновение . – Ай! с болью выкрикнул он. – Что это? – почувствовав боль в руках. – Хватит гнить , сказала ему девушка, держа его за руки. Он не заметил, как она схватила его обеими руками за его руки. За те места, в которые он кололся, за бинты. Его вены стали опустошаться, будто порциями, сокращаясь, будто они теряли все. Только Джей успел почувствовать это и отвлечься на секунду , как заметил, что таинственная девушка ушла. Как? Словно призрак Он не хотел отпускать ее. Но, скорее всего, было слишком поздно бежать за ней. Тем более, его внимание переключилось на кое-что другое. После охватившей его руки боли, он заметил, как бинты насквозь промокли желто-красными пятнами. Даже багровыми. Джей поскорее пошел в ванную разматывать бинты. Размотав их, он заметил, что нагнивающие места проколов полопались, как чирьи, покрыв руки Джея кровавым гноем из его вен. Грязная кровь обильно сочилась из них. Она была густой и черной, поэтому на некоторое время налипала катушками на его руках вместе с гноем, когда Джей ополаскивал свои руки под водой. До сих пор его не покидало фантомное чувство того, что девушка до сих пор держит его за те места своими руками. И он не понимал, откуда это чувство, и что все это значит, что это... Он с опаской и отвращением обмывал свои руки, с болью смотря на раны, которые сам себе сделал. Джей это понимал. И не хотел смотреть на них. Быстрее обработать эти раны, наложить бинты; те, что остались; и больше не смотреть на них. Вот, что он хотел сейчас больше всего. С ложно будет. Больно будет. Больнее, чем пару минут назад. Но иначе, он не посмотрит на свои руки, пока те не заживут. Так и сделал. Он не хотел думать о той девушке. Таинственная и холодная Она лезла в его голову сама. Как наваждение. Он думал, что поборет в себе эти мысли На следующий день Джей заставил Тони и Ронни встретиться с ним. Это означало репетицию. Тем более, Джей хотел кое-что высказать Тони. – Какого черта! кричал он, когда они собрались на репетиционной базе. – Вы все оставили меня! И даже ты! Ведь ты же знал, что я не знаю кладбище! – Прости! искренне извинялся перед ним Тони, оправдываясь. – Кто-то сказал, что на кладбище сторож. Естественно, мы побежали. Я тянул тебя. Ты намертво засел так, будто врос в этот чертовый склеп корнями собственной задницы. Я вернулся позже. Тебя не было. – Вернулся на следующий вечер? с сарказмом сказал Джей. – Нет! Через полчаса, наверное – неуверенно говорил Тони. Джей перебил его: – Ты думал, я буду спать там? – Нет, конечно! сказал Тони. – Извини! Правда, я возвращался за тобой. А ты смотри, и сам выбрался. Джей многозначно посмотрел на Тони. Но то, что он явно не был доволен им, во взгляде точно прослеживалось. Он сказал: – Действительно. Не сдох же!.. – Хватит! наконец-то, вставил свое слово Ронни. – Успокойтесь оба. Было и прошло. Его слова отлично подействовали на Джея. Он замолк. Тони тоже. На полминуты в темном небольшом помещении воцарилась тишина. Здесь не было ничего, кроме инструментов. И никого, кроме их самих. – Давайте репетировать , сказал Джей, начав искать шнур от своей электрогитары. Тони зарядил пару раз по банкам своей ударной установки и сказал, когда почувствовал, что ситуация стала стихать и терять агрессивный оттенок: – Джей! А ведь, действительно, как ты выбрался? Джей снова многозначно посмотрел на него, подключив кабель в электрогитару и комбоусилитель. – Ладно, извини! сказал Тони с таким видом, будто тему действительно проехали. Джей ударил по струнам, проверив звук. Затем положил руку на гитару и сказал: – Не лабиринт же, глянув на Тони. Тот глянул на него. Они слегка улыбнулись. Ронни тоже улыбнулся, глядя на них. Они стали репетировать. Вот, что нужно было Джею больше всего в этот момент. Когда они завершили, и настал темный непроглядный вечер, у Джея возникло желание просто пойти домой. Никуда не заходить. Никого не видеть. Он просто хотел побыть в компании своего телевизора, что было скорее исключением из правил в его нынешней жизни. Иногда он включал его, будучи под кайфом, но толком никогда не смотрел его. Он не любил этого делать. Но сейчас у него возникло реальное желание. И не под кайфом. Ему не хотелось кайфа. Он лег на кровать и включил телевизор. Три или четыре раза переключив канал, он перестал это делать , начав принюхиваться. Что-то охватило его обоняние. Своим носом он приблизился к подушке, затем к простыни и к одеялу , понюхав их. На фоне криминальных новостей, у Джея появилось желание когда-нибудь все постирать, или выкинуть. Краем уха он слушал вещание с экрана телевизора : «В городе появился убийца. Вчера поздно вечером был найден труп молодой девушки, личность которой до сих пор не установлена из-за наличия множества особо тяжких ранений по всему телу. П о словам судмедэкспертов, убийца нанес ужасные увечья уже после окончательной и причинной смерти девушки , а именно – утопления. Незадолго до своей кончины девушка была изнасилована , что стало первым подобным случаем за долгие годы в нашем городе. На данный момент полиция составляет список подозреваемых, а также проводит опознание тела ее возможными родственниками » Джей глянул на телеэкран и переключил канал, не дослушав. Ему стало противно, представив себе все это. Утром он чувствовал себя отлично. На редкость, его утро началось не в послеобеденное время, и без головной боли. Он отодвинул шторы, открыл жалюзи, посмотрел на стену соседнего дома , и пошел в ванную комнату. Там почистил зубы и глянул на себя в зеркале. Обратил внимание на то, что его лицо выглядит чуток свежее, чем оно выглядело вчера. Но при этом, оно до сих пор выглядит усталым. Затем, опустил свой взгляд и глянул на руки. Под бинтами болели раны. Джей не хотел разматывать и осматривать их. Через пару дней. Пусть все заживет. Такого мнения он был. Джею захотелось как следует позавтракать. Обычно он редко это делал, и редко дома. Шел в маркет, покупал там какую-нибудь закуску, а к ней алкоголь. Затем он ширялся и это был весь завтрак на весь день. В этот раз он открыл холодильник и обнаружил в нем два куриных яйца и кусок старой колбасы. Если ее хорошенько обжарить, то она будет вполне пригодна, чтобы употребить ее в пищу. Так и сделал. Джей пожарил себе яичницу с куском старой колбасы, немного присолил, и съел свой завтрак с удовольствием. Затем, он даже пошел в университет. Давно он там не был. Вообще, он был там что-то вроде призрака. Невидимый, неслышный, мрачный и бледный отталкивающий тип. Мало кому знакомый, даже среди одногруппников, не знавших его достаточно хорошо, чтобы обращаться к нему как-то. Обычно в университете он ни с кем не общался. Все четыре года обучения. И сейчас, шагая по коридорам университета, он словил себя на мысли, что , будучи студентом уже пятого курса, он ненавидит образование. Оно бессмысленно. Особенно получение профессиональных знаний по той специальности, которую он ненавидит. Он не представлял себя экономистом. Ему стало тошно от этой мысли. Единственная причина , по которой он до сих пор учится здесь, так это потому, что ему платят стипендию. Ему нельзя потерять ее. Это будет означать лишь то, что ему придется жить с родителями еще один мотив учиться здесь. Не ради этого он уезжал от них в другой город. «Ради чего?» – задался вопросом Джей, поникнув в своих мыслях, пока не натолкнулся на группку студентов. Их было пятнадцать, может быть двадцать. Все они столпились, окружив какую-то девушку. Заглянув поверх плеч и голов любопытных, Джей заметил, что она плачет. Сильно плачет, прямо убивается. Судя по обсуждениям, случайно подслушанных Джеем, эта девушка была подругой той самой убитой в ночь на Хэллоуин, о которой он видел репортаж по телевизору вчера вечером. Видимо, ее опознали. И эта девушка только что узнала об этом. А Джей узнал, что убитую звали Ванесса. И меет ли это хоть какое-то значение для него? Его охватило смятение. Неприятное чувство в груди. Он чувствовал сочувствие к подруге убитой. И не мог понять, что это за мир, в котором люди убивают друг друга Он бы подошел к ней, чтобы выразить свои соболезнования, но Джей не выдержал и покинул всю эту сцену, не желая быть частью ее. Он вышел на улицу. Свежий воздух всегда отлично помогал ему. Сделав пару глубоких вдохов, он замер и задумался. Сам не знал, о чем. Он часто думал обо всем и ни о чем. Тронувшись с места, он решил, что хочет отвлечься. Слишком его это впечатлило. Он пошел к Тимсону. По дороге к нему он думал о той девушке, которую нашел на кладбище. Она все еще не покидала его мысли. Кто она? От чего ему так хотелось узнать ее поближе, встретиться ? Он не мог ответить на подобные вопросы. Но он очень хотел , ибо это казалось ему странным. С хрустящим снегом под ногами , Джей шел около тридцати минут , сворачивая улицы, минуя кварталы, пока не дошел до боле знакомого темного переулка. Легкое ощущение потепления в груди, но отчасти неуютного и надоевшего , образовалось в нем. Как всегда, на светлом островке земли стоял Гнусавый, радушно встречавший Джея: – Эй! Снова мой любимый парень Джей! выкрикнул он. – Снова к Тиму? – Нет , безразлично ответил Джей. Гнусавый сделал наигранно удивленный вид, после чего сказал: – Неужели ты ко мне? и рассмеялся. Джей слегка улыбнулся и отрицательно покивал головой. – Давно тебя не было , сказал он Джею. Джей пожал плечами. – Точно не хочешь? сказал Гнусавый, тронув карман. – Нет , ответил Джей. – У меня новый. – Кончай, Гнусавый! Сказал же, что не буду! – уверенным голосом ответил Джей. Гнусавый сделал поистине удивленный вид и сказал: – Ты здоровый? – Пока сам не знаю. Хочу пойти, пропустить пару стаканов – сказал Джей. – А джанк? Что? Нет? Правда слез что ли? Алкоголь стал важнее? Джей удивился бы вместе с Гнусавым, продолжая не верить в это. Но он пошел вовнутрь, ничего не ответив ему. Нечего было отвечать, как считал он. И незачем. У Тимсона ничего не изменилось за последние пару недель. Все так же задымлено, все также темно, все те же лица. Пару из них поздоровались с Джеем. Он покивал головой в ответ и пошел к барной стойке. Он сел за нее и заказал себе выпить. Он пришел сюда ради этого, не смотря на то, что чувствовал себя неуютно здесь и сейчас. Его спина стала меняться, чувствуя что-то неладное. Будто из нее вырастают крылья, а он птенец, которому пора покинуть это гнездышко. Он даже не пытался смотреть вокруг. Кругом одни джанки. Он не кололся несколько дней. Он стал понимать, что его это отвращает. Все они. Он не такой. Благо, нет Тимсона владыки наркоманского ада. В этот раз он чертовски не хотел смотреть на его издевательски вежливое лицо. Наконец-то ему подали виски. Джей быстро опустошил стакан и заказал второй. Из-за спины к нему подошли две девушки. Первая блондинка, с редкими веснушками и прыщиками на щеках. Вторая брюнетка, немного симпатичнее. Что по первой, что по второй было видно обе джанки. У них были уставшие красные глаза. Они заговорили с Джеем. Сказали ему, что он красавчик. Джей улыбнулся им в ответ. Неискренно. Так, чтобы отстали. Он холодно поздоровался, сделав непринужденный вид. Он понимал, что они от него что-нибудь хотят. Выпивки, или вколоться. – Извините, дамы! Но я на мели , сразу сказал он им, схватив свой второй стакан виски, и уже чуть помедленнее выпив его. Девушки сели по сторонам, поглаживая его плечи, и преданными глазами смотря на него, они сказали, добавив друг друга: – Может быть, у тебя есть кое-что другое? Мы не хотим пить! – Я слез , холодно ответил Джей. Краем глаза, взглянув на их реакцию, он заметил, что расстроил их. Но они не уходили. Будто знали, что он что-то им предложит. Он подумал, раз он на мели, и раз он слез, то может предложить им джанк, который завалялся у него. Заработает немного денег. Главное, продать чуть дешевле, чем продает Гнусавый у входа в кабаре. Как только он подумал об этом, ему стало не по себе. Ему было неприятно чувствовать себя барыгой. Но инстинкт выживания гласил в нем граммофоном. П очему бы и нет? Всего лишь один раз. Это не запятнает его уже давно загнившей морали. И больше не вернется к этому. Станет промышлять чем-то другим. Джей неохотно верил во всю эту идею , совсем спонтанную, но казавшуюся ему более логичной, чем просто отморозиться. Девушки показательно встали с барных стульев, собираясь уйти, но Джей остановил их и сказал: – Эй, постойте! У меня есть джанк! резко переменившись в своем лице и в настроении. Девушки сели обратно, прижавшись к нему. Брюнетка спросила: – Правда? – Да. Можем пойти ко мне. Продам вдвое дешевле. – Отлично! Давай! согласились девушки и они пошли к нему домой. Но девушки не сказали, что у них тоже нет денег. Они сказали это, когда дошло до самого дела. Джея не устроило это. Блондинка сняла с себя свитер. Брюнетка тоже собиралась, сказав: – Но ты же дашь нам джанк за иную оплату? – Давай! Чего ты? подзадорила вторая, сняв с себя лифчик. Брюнетка также стала раздеваться. Но она не спешила. Сначала хотела получить ответ. Джей молча смотрел на них пару секунд. Сначала на блондинку , уже бывшую топлес. На ее маленькие твердые сосочки и небольшую грудь. Затем, на брюнетку. На ее сочную, пышную грудь в лифчике, будто интриговавшему всю ситуацию. Он бы мог снять его с нее. Раздеть их полностью. Затащить в постель. Но как только он представил себе это, он осознал всю убогость данных помыслов. Он почувствовал отвращение. Не только к этим жалким наркоманкам, но и к себе. Они используют друг друга. Он покривил лицо и сказал: – Что вы делаете? Дуры! Посмотрите на себя! оттолкнув их от себя, лишив их всех попыток подлизаться к нему. – Что? с недоумением спросили они. Брюнетка тоже сняла с себя лифчик. Ее грудь действительно была большая и шикарная. Интрига кончилась. В штанах дернулось. Она взялась за нее руками и сказала: – Неужели ты не хочешь этого? Признайся, хочешь! – Нет! Посмотрите на себя! Что вы делаете? Вы ради дозы готовы отдаться первому встречному! – И что? А ты не хочешь нас взять? продолжила брюнетка, массируя свою шикарную грудь. Джей всеми силами сдерживал себя, чтобы не смотреть на нее. С поразительным удивлением он стал замечать в себе хоть долю морали не совсем загнившую в нем. Он пошел к тумбочке и достал оттуда джанк. – Вы его хотите? спросил он, помахав пакетиком. – Да! Хотим! жадно протянув свои руки, сказали девушки. Их лица резко поменялись при виде допинга, которого они так желали. Душу могли продать. Джею казалось, что ими можно управлять, как он того пожелал бы. Но он не хотел. Наблюдая все это, он лишь с большим отвращением сказал сквозь зубы: – Вот ваш джанк! с размаху бросив пакетик с ампулами и порошком на пол, затем растоптав и измельчив все это в пух и прах. Лица девушек поменялись резко противоположно. Они не верили своим глазам. – Нет! Мразь! Что ты делаешь! с болестным изумлением выкрикнули они, бросившись на пол. Они не переставали посыпать Джея руганью и самой жесткой бранью, пытаясь собрать хоть что-то с пола. Они резали руки об разбитые ампулы опиатов. Пытались собрать рассыпанный по щелям пола , просочившийся в них героин. Буквально рвали на себе волосы, пытаясь хотя бы слизать с пола, пока не поняли, что ничего у них не получится. Они готовы были убить Джея за столь непростительный, как им казалось, поступок. Но Джей лишь делался агрессивнее, заставляя их быстрей одеться, он выгонял их прочь. Много раз проклянув его, они покинули квартиру. Воцарилась тишина. Джей замер на минуту. Его охватил ступор. В нем были смешанные чувства, которые он хотел понять. С одной стороны ему было не по себе за проделанный им поступок. Но с другой стороны он чувствовал легкое удовлетворение от того, что сделал то, что должен был. Он пошел на кухню, сел за стол и закурил косяк. Ступор, что зародился в нем, означал лишь то, что он действительно поверил в то, что он слез. По-настоящему. Он смог выбросить наркотики. И не позволил употребить их другим. Затянувшись, он почувствовал в груди потепление. Слегка он почувствовал себя довольным. Он попытался лечь спать. Но Джею не спалось. Он все ворочался от приходящих в его голову новых мыслей. Он вспоминал о той девушке. После встречи с ней произошло что-то странное. Джей включил свет. Никак не мог угомонить порыв, что зародился в нем. Навечно. Он приподнялся, чтобы осмотреть свои руки. Там, где раньше гноились раны, теперь затягивалась корочка. И вены обрели свой более здоровый цвет. Джей посмотрел на них немного и решился встать с кровати, одеться и пойти. Он вышел в темноту. Она была холодной, забирающейся в его внутренности через ноздри, уши и глаза. Джей не любил надевать шапку. Ветер дул в лицо и продувал мозги. Но ему побоку. Он шел на кладбище. Давно так нужно было сделать. Он понимал, что это, может быть, глупо. Он , может быть , больше никогда не найдет ее. Что это? Должный зов или уверенность в том, что все будет так, как в прошлый раз? Все будет так, как он захочет Джей не знал. Он просто шел. Кладбище ему казалось не настолько страшным и темным, как в прошлый раз. Но все равно, ему было неприятно находиться здесь. Джей пытался ориентироваться, запоминая могильные камни. Идя по тропинкам, он наткнулся на склеп. Тот самый. Он был единственным на кладбище. Джей решил не заходить в него. Он пытался вспомнить и пройти тот путь, который прошел тогда, на Хэллоуин. В нем возникло чувство дежавю. Он шел, пытаясь вспомнить. Ворон пролетел над его головой , пронзительно каркнув. Джей испугался. Деревья снова казались ему одинаковыми; могильные камни казались ему одинаковыми. Все это не имеет смысла и возвращает его в то, что он не в силах совершить. Он не найдет ее. Быть может, это всего лишь наваждение. Быть может, кайф исказил его реальность тогда. Быть может, ее нет. Ведь никто этого не знает. Даже он. Джей стал понемногу сомневаться в том, зачем он здесь. Ему уже стало вериться , что скорее скелеты восстанут из своих могил, расчленят его, похоронят , сделав мертвецом , нежели он оправдает свою затею. И он встретит ее среди мертвых. Бред же! Бред! Точно такой же, как ему могло повериться , что он может видеть в темноте. Все не так как происходит. Все не так, как может быть Джею захотелось покинуть кладбище поскорее. Он не понимал, что нашло на него. Слишком часто он совершает необдуманные поступки. Особенно, последним временем. Возможно, это все пост-синдром Его затрясло. Он подумал, сможет ли он покинуть кладбище ночью? Ведь он напрочь забыл , как сделал это в прошлый раз , что также казалось ему чересчур странным. Слишком много странностей. Слишком много тревожных мыслей Он не знал, какой из мыслей следовать. Но глубоко в душе он верил в то , что найдет ее, пусть даже ему не хотелось быть здесь больше. Пусть не сегодня. Это лишь временное отчаяние, которое пройдет Он очень хотел встретиться с ней еще раз. Но эта ночь Его глаза устали от ночи 5 Джей приходил на кладбище несколько раз. Он это делал и днем и ночью. Но чаще днем. Все же, он не покидал идеи отыскать таинственную девушку независимо от того , была ли она явью или вымыслом. Эта идея вдохновляла его. Он чувствовал , что найдет ее. Однажды, Джей встретил Тони, также бродившим по кладбищу. Тот был в компании друзей, подвыпившим, веселым, в поисках приятного времяпровождения. Он крикнул Джею, увидев его вдали от себя. Джею пришлось отозваться. Тони радушно потянул его за собой. Они пошли в склеп. Здесь было уютно и тепло. Немного мусора от этих же подонков. Но он им не мешал. Их было четверо. Джей, Тони и две его подруги. Они сели друг напротив друга между двумя массивными каменными гробами. Пустили косяк по кругу. Да такой косяк, что у всех глаза повылазили. Девушки отлично заторчали от него. – Значит, ты слез? спросил Тони Джея, передав ему косяк. – Да , ответил Джей, приняв его, и затянувшись. Он передал его дальше по кругу. – Правду говоришь! Все об этом говорят! Но как? сказал Тони. Джей пожал плечами. – Ведь это не так просто! сказал Тони, затем добавил. – Ты молодец! Правда! глядя ему в глаза. Джей ухмыльнулся. После того, как все докурили косяк, Тони открыл бутылку красного вина и разлил всем по пластиковым стаканчикам. Закусью послужили чипсы. Он сказал Джею : – Был удивлен встретить тебя здесь. Что ты здесь делаешь? Джей надпил вина и промолчал. Тони улыбнулся и продолжил: – Вошел во вкус? Я же говорил, что тебе понравится. Но мне кажется, что вечером здесь лучше. – Та не особо... протянул Джей , имея ввиду, что он не особо вошел во вкус. Тони понял и спросил его: – А что тогда? – Не знаю , ответил Джей. Тони видел, что Джей не договаривает. Он знал его эти слова и это выражение лица. Будто закончили тему. Он стал выпытывать: – Признавайся! Ты же не любишь кладбища! На могилу ты прийти не мог. – Почему это? – Ты же иногородний. Никто из твоих родственников здесь не похоронен. Правда. Что ты здесь забыл, Джей? Я не поверю, если ты скажешь, что просто решил уйти сюда от людей. – Именно , сказал Джей с хитрой улыбкой на лице. – Не лукавь , сказал Тони, затем сильно попросил его, – Скажи! Так сложно, что ли? Он пристально смотрел на Джея с просящим взглядом. Джей понял, что Тони решил его достать. Он любил делать это под кайфом, или подвыпившим. Был таким навязчивым. Джей решил рассказать ему. – Хорошо. Я видел здесь девушку. – Ты тоже ее видел? резко спросил Тони, переменившись в своем лице. Джей также удивился, но ничего не ответил. Тони сам заговорил: – Ты имеешь ввиду черноволосую высокую девушку в черной одежде? Я видел ее. Всего раз. Она мне не знакома. Я никогда не видел ее ранее. Сначала, я подумал, что мне показалось. Она словно тень прошла между могилами. Так легко скользила между ними. Будто сама вылезла из одной из них. Тони выглядел потрясенным. Но с таким вдохновением он рассказывал это. Одна из девушек перебила его: – Брось! Кроме тебя ее никто не видел! – Ты был под кайфом! добавила вторая. – Нет. Клянусь! Я видел ее. Я уверен в этом настолько сильно, насколько сильно верю в Бога. И я клянусь им, что это правда! – Как давно ты ее видел? спросил Джей, пристально смотря на Тони. – Точно не помню – засомневался Тони. – Говорю же, под кайфом был! – Заткнись! сказал он своей подруге. – Недели две назад. А что? – Я тоже , с задумчивым лицом тихо произнес Джей. – Он тоже ее видел! Понятно вам? вдохновлено сказал Тони , обратившись к своим спутницам. – Она скрылась словно тень в темноте – добавил он. Тони был поэтичным, когда его трогал какой-то момент, еще и под травкой с вином. Джей выглядел задумчивым. Тони спросил его: – Значит, ты ее ищешь? Джей не ответил. Тони и сам знал ответ на свой вопрос. Впрочем, как и Джей на свой. Теперь он точно был уверен в том, что думал, и чего хотел. Он не единственный, кто видел эту милую, загадочную особу. Тони наверняка не врал. Она не могла быть плодом их укуренных фантазий. Тем более, она лежала на его кровати, когда тот уже прорыгался и не чувствовал кайфа, а чувствовал лишь дикую головную боль. Осталось отыскать ее. Джей стал более вдохновленным. Но что же это такое? Никто из нормальных людей не станет ложиться на заснеженную могилу. Как и до этого, Джей продолжал приходить сюда и ночью, и днем. Ночью он нашел ее, и надеялся на эту пору суток сейчас. Может быть, она не хочет показываться людям. А днем он лучше просматривал кладбище, подробно изучая его, тем более, при свете дня ему бы легче было распознать ее. Но при свете дня, думал он, меньше шансов на то, что она будет здесь. Собственно, а почему она должна? П ока ничего не происходило. Он был здесь один. Редкий человек мог появиться на кладбище на краю города в студеную пору. Иногда он задумывался, не могла ли она предусмотреть его действия, либо заметить его. Но Джей стал вести себя аккуратнее. Он был осторожным и скрытным. Он мог бы стать гидом этого места, настолько он выучил его. Он даже знал, когда на кладбище должен появиться Тони. Ни за что нельзя попасться ему на глаза. Такая странная игра была у Джея, которую все чаще он признавал абсурдной и лишенной какого-либо здравого смысла. «У меня паранойя» – думал он. И не зря. Каждое движение веточки дерева на ветру, каждый взмах крыла черного ворона, одинокого, редко прилетающего сюда , одного и того же все заставляло его дергаться. Она придет. Она вернется на кладбище. Он убеждал себя в этом. Так должно было произойти. Джей курил траву, чтобы согреться. Но курил аккуратно и легкую, чтобы не потерять рассудок. Хотя, он признавал, что здравый ум есть в какой-то мере частью безумия. Ну, или наоборот. Для него это неважно было. Он наблюдал за тем, как в небе тонут корабли. Как Солнце становится светочем ночи, меняясь с Луной местами, предлагая людям поменять все вспять , перестать верить в горизонты. А люди в свою очередь превращаются в волков, сбиваются в стаи, и грызут друг друга. Воют, душат овец, любящих их до смерти, верных им , превращающих свою смерть в их жизнь, сами посвящая себя смерти. И это не меняется. Это цикличность бытия. Вселенной Это происходит каждый раз. Эти часы должны сломаться Он выдохнул все это из себя, поборов в себе бога света. И победив его, он провозгласил себя богом тьмы, обеспечив себе ее еще на одну ночь. Джей смотрел на небо. Он подумал, что может брызнуть на него, и появятся звезды. Если бы После того, как он поборет кайф и холод. А он даже этого сейчас не сможет сделать. Джей попытался сосредоточиться. Он всматривался в очередную ночь. В нем было необъяснимое чувство , все ближе подпускающее его к самоцели. В результате, оно не подвело его. У него быстро забилось сердце в груди, а разум словно очистился от всего лишнего. Он ясно видел своими глазами, как кто-то черным пятнышком проходит по снегу среди могил. Не очень далеко, чтобы не заметить, но и не очень близко, чтобы сразу распознать конкретного человека. Это была она. Джей был уверен в этом. Нельзя терять ее из виду. Нужно использовать этот шанс. Робко он пошел вслед за ней. Сначала он пытался быть незаметным. Но когда он понял, что не это главное, а главное ее догнать, он стал навязчиво, хоть и с опаской, идти за ней так, что она его заметила и резко остановилась. Джей также остановился, почувствовав тяжелое гудение в груди. Он сильно переживал. Она повернулась к нему. Они встретились взглядами. Джей неохотно смотрел ей в глаза. Ему было сложно побороть себя. Ведь нет ничего страшного в том, чтобы встретить хрупкую девушку на кладбище. Так думал он. Но также он думал, что эта девушка не просто девушка , и не обычная девушка. Иначе, чтобы он здесь делал. Иначе, у него бы не было необъяснимой дрожащей жажды найти ее. Джей отважился приблизиться к ней. Сначала он делал это медленно и неуверенно. Он откровенно боялся. Снова встретившись с ней взглядами, он замер. И будто весь мир замер вокруг. Он старался быть к ней не настолько близко, чтобы не заставить себя и ее незаурядно нервничать. О на наверняка не нервничала. – Опять ты! сказала девушка с упреком в голосе, но со спокойствием в глазах. – Я – неуверенно сказал Джей, пытаясь что-то добавить, но пока не мог. Она выглядела слишком убедительной и уверенной в себе. Будто она была хозяйкой этих мест. Хозяйкой своей жизни, и не только. А Джей вмешался в ее обитель, потревожив. – Что ты хочешь? спросила она его. – Узнать тебя , с трудом выговорил Джей, и заметил как ему стало немного легче. Девушка молчала, пристально смотря на Джея. Тот спросил: – Как тебя зовут? – Джей Гордон , ответила она и дико засмеялась. Она так пронзительно и устрашающе засмеялась, чуть опрокинув голову назад, что Джея охватила дрожь. Черти могли бы сбежаться на такой смех. Он был жутче того факта, что она знала его имя. Он сказал растерянно : – Это я. – Я знаю. – Откуда? – Откуда я узнала твое имя? Джей молча покивал головой, пытаясь одолеть дрожь в своем теле и сумбур в голове. – Тебе не пригодится это. Уходи , сказала девушка. – Скажи , скромно потребовал Джей. Он не хотел быть настойчивым, либо навязчивым. Но таковым ему нужно было быть сейчас. Ему пришлось. – Не надо , сказала она. – Пожалуйста, скажи мне! Я много дней и ночей пытался найти тебя. Как ты избавила меня от этого? Ты просто взяла меня за руки. Этого не может быть! Это не нормально!.. говорил Джей, чуть раскрепостившись в своих словах и мыслях. – Тогда я нашел тебя на одной из этих могил. Я подумал, тебе нужна помощь – Уходи. Ты мне мешаешь. – Не уйду. Даже если ты ведьма, и что-то сделаешь со мной! сказал Джей. Он стал выглядеть намного увереннее в себе. Девушка слегка улыбнулась. – Точно, не боишься? спросила она, и подошла к нему на пару шагов поближе. Джей хотел отойти на пару шагов назад, но решил, что не будет этого делать. Он собрал всю свою смелость и волю в кулак и сказал: – Моя жизнь и так пошла ко дну. Я его уже коснулся. Поэтому, никто не сможет сделать мне больно. Окончательно добить себя будет для меня лишь облегчением. – Ошибаешься , молвила она с загадочной улыбкой на лице, подойдя еще на пару шагов ближе. – Даже если ошибаюсь! Мне все равно. Я лишь хочу узнать, кто ты такая. И что все это такое – Тебе не стоит знать, кто я , сказала она. Они оба надолго замолчали. Девушка пристально посмотрела на него. Затем, она повернулась и стала уходить. Джей осторожно, соблюдая дистанцию, пошел за ней со словами: – Я не уйду, пока не узнаю, кто ты! Джей не узнавал себя. Обычно, он был абсолютно ненавязчивым и не решительным человеком. Девушка не останавливалась, продолжая молча идти. Джей за ней. Он продолжал: – Не уходи! Я перестал колоться благодаря тебе! Я не верю во все эти штучки. Но я убедился на самом себе, что ты особенная. Ты не человек После этих слов девушка резко остановилась. Джей тоже. Она повернулась к нему и сказала: – Я человек, Джей Гордон! Такой же, как и ты. – Но не обычный! Значит, ты особенная. Ты что-то умеешь, что-то знаешь. Что-то, чего не знаю я. Да, я не верю в Бога! Но я поверил в тебя! Ты исцелила меня! Кто ты? Ты ведьма? – Я не ведьма , ответила девушка. – А кто? снова задал свой вопрос Джей, все больше чувствуя, что этот вопрос риторический. Может быть, это все сон? Его рассудок помутнел. Будто впал в обморок. Он был бессильным. Что за бред? Что вообще здесь происходит? Ее лицо было загадкой и неоднозначностью. Оно погружало Джея в абстрактный мир, в котором туфли сохли, стоя в луже, а в кастрюлях варились овощи, замерзая от огня конфорки. И это касается всего и всех. Происходит везде. Вселенский бред, которому не стоит верить, но в котором все живут. Нужно перестать в него верить, и перестать в нем жить. Нужно убедить себя в том, что есть только та правда, в которой живешь ты. В которую ты веришь. Это в чем-то похоже на галлюцинации, вызванные опиатами. Стоит лишь различить одно от другого. Отличить. Нужно провести тонкую грань между реальным, сюрреальным, ирреальным. Что из этого есть что? Если она спит на могиле, значит для нее это постель? Т огда постель для нее могила? Джей пытался отличить Возможно, он сейчас проснется в своей кровати с мыслью о том, что все это было сном. Ему это приснилось. И это такой же очередной, обычный день, как все предыдущие. Не стоило стараться изменить свою жизнь и понять ее смысл. Куда ее занесло. Или куда следует ее путь. Все это и так не имеет смысла. Может быть. А может быть, этот «сон» продолжается. Этот сон наяву. Он и есть явью. И это не сон вовсе. И он имеет смысл, которого не было. Как не было того тонкого рукавчика дымка, который появился, как только зажегся косяк. Как зима, укрытая снегом. Ее пейзаж бесконечен. Но зима не вечна. Вот он свет, который пробирался сквозь его веки, и открывал Джею глаза, возвращая его в ту реальность, в которой он находился вместе с той девушкой наедине, до сих пор смотря в ее глаза. Прошла всего секунда. А казалось, будто это происходит с ним всю жизнь. Они сидели у него дома, на кухне. Джей курил косяк. Вместе с затяжкой в его ум проникла фраза: – Ты в меня поверил. И Джей впустил ее вместе с той девушкой. Тогда ему казалось, что она не согласится побеседовать с ним. Тем более, прийти к нему домой , если они были на том кладбище. С ейчас же она сидела прямо перед ним. И Джей не понимал всего этого. Единственное, что удовлетворяло его, так это то, что она здесь, и уже точно не есть его больным наваждением. Такая же холодная внешне, и грандиозно загадочна внутри, она сидела с Джеем за одним столом. Ледяные, серые глаза. Такие глаза не могли показаться живыми. В них было что-то потустороннее, околдовывающее, охватывающее всего тебя, вместе с телом и душой. Таким глазам безоговорочно повинуются. Им невозможно противостоять. Те же длинные, черные волосы. Вовсе прямые и гладкие. Тонкие, естественные брови. Естественная, но очень светлая, здоровая кожа овального лица. Она была притягивающей. – Как тебя зовут? спросил Джей, будучи более уверенным в себе теперь , словно он сидел так уже достаточно времени, чтобы говорить с ней, как с подругой. – Мелисса , ответила она. Наконец-то, Джей узнал ее имя. Надпив свой чай из кружки, он сказал , глядя куда-то вдаль своей квартиры : – Мелисса. Какое красивое и редкое имя , затем он глянул на нее. – А ты почему чай не пьешь? спросил он, добавив. – Мелисса. Красивое имя , продолжал тешиться он. Джею очень нравилось. Очень ждал этого. И теперь, когда она сидела напротив него, и он утолил в ней свою жажду, он хотел большего. Узнать ее полностью. Или настолько полно, насколько это возможно. Как себя при том, что многие даже себя не знают. Разбавить быт. Присесть на потолок. Из сна в сон, в котором снится сон, в котором просыпаешься, и все равно оказываешься во сне. Пора это закончить. Пора добиться чувства абсолютной уверенности в быту и во всесильности своей в нем. Джея снова заносило в своих мыслях – И так, Мелисса! Все же расскажешь мне? – Что ты хочешь услышать? все также сдержанно и спокойно выглядев, говорила она. – Для начала, хотя бы, откуда ты все-таки узнала мое имя? – Тебя ведь не только это удивляет. – Не только это , сказал Джей, надпив чай, приготовившись к интересной беседе с Мелиссой. – Ты хочешь владеть истиной, или быть в ней? – спросила она. Джей задумался. Сначала он пытался понять природу этого вопроса. Затем он стал размышлять над его смыслом. Он понимал, что в какой-то мере истина убивает. Как и все окружающее человека. Его квартира, например. Можно всего лишь владеть ею. А можно по-настоящему быть в ней. И тогда, она может убить тебя. Эти стены, комнаты. Весь быт. Он ложный. Ложь остается осью всего мира, в котором нужно еще быть. И если, ты не принимаешь это, борешься с ним с этим миром, ты достоин быть в нем. Быть источником истины. Не принимать его ось. Быть самой осью. И поразмыслив, Джей решил, что ему хватит хотеть, и мало иметь. Все равно, он не отличал одно от другого. П еред его глазами был выдыхаемый им дым. – Быть , ответил он, перед тем, как погрузиться в ее мир. 6 – Ты бы хотел, чтобы зима никогда не кончалась? спросила Мелисса, после того, как отошла от окна в комнате Джея. Джей сидел за столом в кухне и подкуривал косяк, наблюдая за ней. Со спокойным выражением лица он ответил: – Я не думаю, что хотел бы именно этого. Мелисса подошла к столу. Затем села за него и продолжила: – Раньше ты больше любил ее. Не так ли? – Так. – А что теперь? – В этом году она внезапна. – А ты любишь, чтобы все было предсказуемым, по плану ? – Да. – Но ведь ты живешь без плана. – Может быть , сказал Джей, затем с внимательным видом, сказал Мелиссе. – Но раньше жил. А что же ты? Расскажешь о себе? А то, все обо мне, та обо мне – Я думаю, тебе было бы полезно, кое-что узнать о себе. – Не хочу. Я хочу послушать о тебе. – Как знаешь. Мелисса со скрытой улыбкой смотрела на него. Джей излучал уверенность и заинтересованность. Глянув на то, как Мелисса замолчала, он с вопросом сказал ей: – Ну? – А что рассказывать? спросила она его. – Ты здесь не просто так. Я знаю. Ибо ты не спала бы на могилах , сказал Джей, и мог бы показаться проницательным, если бы это было не очевидным для него же. О н лишь играл. Он совершенно ничего не знал о М елиссе, и лишь мог высказывать ей свои догадки. В отличие от нее жалящей прямо в очаг больного места. Она ответила вопросом: – Ты никогда не задумывался о том, почему ты здесь? – В смысле? – Как ты оказался здесь. Ведь ты не местный. Джей глянул на нее. Его взгляд был пристальным. Он сказал: – Причем здесь это? Но взгляд Мелиссы был более пристальным, чем его. Он все еще не справлялся с ним. Она ответила: – При том, что от этого зависят ответы на все твои последующие вопросы. Она выглядела убедительной. Джей немного запутанным. Он молча смотрел на то, как она протянула к нему свои руки, после чего взяла косяк из руки Джея и выбросила его. Джей не сказал ни слова. Он молча наблюдал , будто так и должно быть. Почувствовал, как холодная ладонь Мелиссы коснулась его ладони. Она сказала: – Ты не местный. Поэтому, здесь у тебя нет настоящих друзей. Т ы и не веришь в них так искренне, как другие люди. Не веришь в дружбу. Для тебя есть только коллеги и знакомые. И они знают тебя слишком мало. Кто-то едва знает фамилию. А кто-то едва знает то, что совсем недавно у тебя было День Р ождения. И тебя вполне устраивает это. Твоя новая жизнь. Но тебя не устраивает то, что было до этого как ты думаешь, в прошлой. Оно тебя грызет. Ты пытаешься уйти от этого – От чего? спросил с замершим дыханием Джей. – Сам знаешь. – Расскажи. Джей проверял Мелиссу. Несмотря на то, что она уже достаточно правдоподобно рассказала ему о нем. И она продолжила, схватив его ладонь покрепче. – Ты страдаешь. И давно. И здесь ты потому, что нетерпимый, принципиальный, эгоистичный. Позвони своей маме. Извинись перед ней. Как бы ты не относился к своему прошлому. На каких ножах ты бы не остался с ней. Она твоя мать , говорила Мелисса, и лицо Джея все больше погружалось в ее слова, проникаясь ими; она добавила. – А твоя девушка Ты так сильно любил ее – И до сих пор люблю , выговорил Джей с трудом, заметно опечалившись. – Ты сам создал все это. Ты сам ушел оттуда. Не смотря на то, что мог остаться; на то, что сделала она ради тебя. – Что сделала? напрашивался Джей. – То, что хотел ты. Но не она. Ты знаешь, что она хотела , сказала Мелисса, и выдержала паузу, глядя на полностью погруженного в свое прошлое Джея. – Оставить его – Хватит! выкрикнул Джей, но не со злостью, а скорее от отчаяния и жалящего изумления, родившегося в нем. Он вырвал свою ладонь из ладони Мелиссы. Какова же проницательность жестока. Джей осознавал, что это правда. И он бежал от нее. Все время, что находился здесь. Он пытался сдерживать свои эмоции, иначе чувствовал, что расплачется. Мелисса сказала ему: – Либо ты выберешься из этого мира, либо останешься в нем. – О чем ты? Какой мир? – Который создал ты, чтобы бежать в него. Каковы были твои последние полгода? Ты помнишь, как ты их прожил? Фразы Мелиссы были словно наводящими. Джей пытался следовать им. – Да. Помню. С трудом. Помню с трудом. И прожил с трудом. – И каково же это? – Как ежедневные процедуры по иглоукалыванию под ногти , сказал Джей , и по его щеке спустилась тонкая и быстрая слеза. – Это твой мир. Джей стал понемногу понимать метафоры (а может быть не метафоры) Мелиссы. Но все равно, для него это было всего лишь опушкой густого и большого леса, в который он забрел. Он стал приходить в чувства, и стремился лучше понять ее. – И что же? спросил он ее. – Ты можешь изменить его. – Как? Неужели ты меняешь свой? Каков твой мир? Где живешь ты? Или жила? – Там, где и сейчас живу. – И где же? Джей с огромным вопрошанием смотрел на нее. М елисса выдержала паузу, после чего сказала: – Там, где вечный холод. Когда-нибудь, ты побываешь там. Эти слова всеми фибрами души задели Джея, и породили в нем много вопросов, ответы на которые ему еще не суждено было понять , забредая в лес все дальше. Мелисса что-то знала. И знала самого Джея. Местами, даже больше, чем он сам знал себя. Ему сложно было признать это, но это он и наблюдал. Что-то в ней было. Что-то магическое, чего не допускал он в своем уме. – Ты говоришь, что я могу изменить свой мир. А как же твой? Там, где ты говоришь – ты живешь. Почему ты не изменишь его? Да, я наркоман. Бывший наркоман, которого ты, как мне кажется, исцелила. Я искренне верю в это, пусть и считаю многих знахарей и колдунов шарлатанами. Мне есть, что менять. Твой мир тебя устраивает? Ничего не мешает? спросил Джей. – Ничего. А по-твоему, мне что нужно? сохраняя свою невозмутимость, говорила Мелисса. – Это я и хочу узнать. Расскажешь? – Рассказать что? – Брось! Прекрати со мной играть в «угадай что»! Ты рассказала мне обо мне. Я наслышан. Расскажи мне о себе. Я ничего о тебе не знаю. Эта ситуация похожа на веру в Бога: ты отрицаешь его существование, но не знаешь наверняка, и до конца доказать не можешь – Его не существует. Джей щелкнул пальцами. – Так и знал! Точнее, догадывался , сказал он, после чего спросил. – А ты откуда знаешь? И наверняка ли? Мелисса еле видно ухмыльнулась, после чего сказала: – Твоя настойчивость могла бы убить его. Я расскажу тебе, Джей. Зачем я здесь. Джей замолчал, весь во внимании. – Начну с того, что ты человек. Ты мог задумываться над этим, или знать, но не воспринимать это, как нужный факт твоей жизни. Как и много остальных людей. Но как ты, так и они вы никогда не думали всерьез над тем, что человеческий разум всемогущ. Твой мир таков, каким ты его хочешь; каким знаешь, представляешь, веришь Он уникален. Но также, он может быть таким же, как и у сотен тысяч других людей. Это происходит, когда люди принимают мир, вместо того, чтобы менять его , создавать новый. Люди системы. Поэтому, в твоем мире Бога нет. Как ты сам сказал, ты отрицаешь его существование, но ты не можешь доказать и знать, что его нет. Ведь, для кого-то он есть. А значит, нельзя это оспорить. Сейчас мы здесь сидим. В твоей квартире, за этим столом. Беседуем. И тебе кажется, что мы сосуществуем. Живем в реальном мире. В мире людей. Как все считают. Реальном для кого? Для тебя? Для меня? Для кого-то другого, кого ты видишь каждый день, выходя из своей квартиры? Нет. На самом деле мы всего лишь пересекаемся. Понимаешь, о чем я? – Не совсем. – Тебя интересовало, зачем я легла на могилу. Я здесь не живу. Этот город не является родным для меня , как и для тебя, однако. Но я здесь не просто так. Я здесь в поисках одного человека. Я погружаюсь в его мир. – С помощью могил? – С помощью мертвых. – Такое бывает? – У меня бывает. Изредка я ложусь на могилы, чтобы общаться со своим ребенком. – Он мертв? Мелисса молча покивала головой, после чего сказала: – Он убил его. Джей мало что понимал из ее слов. Все услышанное в этом разговоре казалось ему бредом. – Кто? спросил он. – Недавно он убил здесь девушку. Утопил. Затем изрезал ее тело. Знаешь об этом случае? Джей напряг мозги. – Погоди! сказал он с энтузиазмом. – Я видел репортаж по телевидению. И видел подругу погибшей. Убитую зовут – задумался Джей. – Ее зовут Ванесса. Фамилию не помню. Жуткое убийство! – Ты сможешь увидеться с ее подругой? – Она учится в моем университете. – Познакомься с ней. И приведи ко мне. – Зачем? – Нужно прекратить убийства. Джей сделал молчаливый вид. Он понял Мелиссу в той степени, что должен был сделать он. Зачем? И что все это такое? Это он не понимал. Он кивнул головой, подав знак, что согласился. – Ты поможешь мне и сам себе. Понять – сказала она. Мелисса говорила недосказано. Убийство мир Есть ли она в этом всем ? Или она лишь гость? Может быть, она это его бред. Плод его фантазий? Или , она это его истина , и ему нужно переломить ось своего мира. Ему это казалось каким-то эскапизмом, и даже солипсизмом. Нужно быть бредовым фанатиком, чтобы верить в это. Или нет? Если существует у кого-то такой мир, в котором ложь это правда, а правда это ложь, значит и ему стоит попытаться Понять. Так говорила Мелисса. В его голове была каша. Пытаясь обособиться от всего того, что он услышал , Джей еще раз убеждался в том, что здравый рассудок граничит с безумием. Можно ли назвать философа безумцем, коль он живет в истине своей? Определенно, Джей еще подумает над этим. А пока ему хватит. Слишком много неизведанного упало на его неготовый разум. Ведь, такого с ним еще не происходило. Беседа с ведьмой, призраком, духом, собственным воображением Кто она? Больше всего ему запомнилось : «Когда-нибудь ты побываешь там». И к этой правде он должен был стремиться. Где это, и как этого достичь, он пока не знал. Но он знал, что точно позвонит маме. Точно встретится с Мэри-Энн, уговаривая ее начать все сначала. Он выступит со своими песнями. Покинет это место. Оно чуждо ему. И значит то , что это не его мир. Он не должен быть здесь. Здесь он ничего не хочет , ничего не может. Ему нужно захотеть того, что будет у него из того, что раньше было. Слишком много мыслей. Они все равно лезли в голову Джея. Как он ни пытался подавить их. Он понимал, что бесполезно. И смысла нет бежать от них. Они мешались с разговором, в котором экзистенциональный кризис все больше вырождался и тут же умирал. – У смерти много ипостасей , говорила Мелисса , словно возвращала его из незримой плоскости раздумий. – Например? спросил Джей, и нашел в себе желание закурить косяк, но вместо этого достал из пачки обычную сигарету, вспомнив, что сделала с травой Мелисса. Он глянул на нее. Понял, что растворяется в ней. В ее словах. В себе. В своих мыслях. Почему-то, действие травы она не хотела выжимать из него, как опиаты из вен. Что-то умирало в нем. – Для многих смерть это трагедия, причем физическая. Для многих это то, что забирает людей: родного у семьи; семью у общества; общество у государства, которое также смертно. Лишь для некоторых это возрождение духа; начало жизни; вечность – говорила Мелисса. – А что для тебя смерть? спросил ее Джей, затянувшись сигаретой, после чего почувствовал, как безвозвратно стал выплывать в море. – Представь себе, что когда-нибудь ты сменишь старую, потертую, так надоевшую, но такую привычную тебе пластинку на новую. Ты будешь бояться это сделать. Ты не будешь знать, что на ней. Ты рискнешь послушать. И когда послушаешь, то поймешь, что без этого никак нельзя было обойтись. Это было тем, что тебе нужно. По сути, ты ничего важного не потерял. И ты бы не осознал всего этого, не попробовав. По сути, вынужденно. Ты всего лишь должен принять факт. Сопротивляться ему глупо. – В этом есть смысл , сказал Джей, уже мало что понимая. – У каждого он свой , подметила Мелисса. Джей уже знал , что отплыл , и знал, что скажет напоследок оставшимся на берегу. Ему казалось, Мелисса тоже. Он сказал вполне ожидаемо : – Как мир. Мелисса вполне ожидаемо подтвердила : – Как мир. 7 В какой-то момент Джей осознал, что он сидит в своей квартире один. Как будто все, что было раннее этим вечером, рассеялось, оставшись в нем. Мелисса словно испарилась. Покинула его. А он приплыл. В оспринял это как должное, подкурив очередную сигарету. Что теперь? Снова вопрос состоит в бытовой проблеме. Джей пошел в ванную комнату и стал перед зеркалом, чтобы взглянуть на себя хорошенько. Он хотел рассмотреть себя. Кожа на его лице казалась ему чуть почище , поздоровее, несмотря на то, что некоторые глубокие шрамы не могли зажить быстро и были достаточно броскими. Он посмотрел на свое лицо по-иному. Глянул ясным взглядом самому себе в глаза. Причесался. В нем резко возникло нетерпеливое желание выйти на улицу. В ней была метель. Не та метель, которая сбивает с ног и поглощает в себе отважных путешественников навсегда. А скорее, приятная, дающая шанс побороться, метель, вовсе не засасывающая в себя, и даже не пугающая, а напротив вызывающая интерес , рождающая чувство отваги и удовлетворения. Джей вышел в нее с мыслью о ближайшей телефонной будке. За свой стационарный телефон он уже был не в силах платить. Ему и не хотелось звонить с него, даже если бы он и работал. Свернув пару углов, пройдя пару кварталов, Джей зашел в телефонную будку. Ему было приятно ощутить себя в ней. Она была старой и маленькой , но никак не продуваемой ветрами. Джей довольствовался остатками былой эпохи, которую все больше поглощал научно-технический прогресс, ненавистный Джею. Он неспешно опустил монетку. Джею казалось, что он живет в каком-то другом мире. Далеко и давно отстраненном от того, в котором находился его родной город, в котором жили его родные и близкие. Он покинул его. Там его, наверное, забыли. Даже не думают о нем. Ему так сложно было сделать это. Хотя бы мыслями вернуться туда. На пять минут. На несколько слов в разговоре. Так непривычно делать это. Шли гудки. Длинные, тошные, неприятные гудки, вызывающие в нем чувство тревоги и опасения , царапающие душу. Джей чувствовал, как крыса забегала по его желудку, съедая внутренности заживо. Но он сам запустил ее и справится с нею. Нужно лишь дождаться ответа и заговорить. – Алло! раздался тихий женский голос после многих монотонных гудков. – Мама! сказал Джей со скрытой радостью в голосе. – Джей? переспросила она. – Да. Это я, мама! говорил Джей, сдерживая свою радость неким смятением. Он чувствовал, как ему неудобно говорить со своей мамой. – Ты не звонил. И не дал свой номер телефона , заметила она. – Прости , извинился Джей. – Я хотела поздравить тебя с Днем Р ождения. – Я знаю. Прости меня , с трепетом в голосе говорил Джей, и все больше чувствовал, как становится склонным к тому, чтобы расплакаться. – Ты в порядке? спросила его мама. – Да. У меня все хорошо. А как у вас дела? – У нас тоже все хорошо. Разве, что с тех пор, как ты уехал, стало все не так – Хочешь, я приеду? резко вставил Джей. – Ты серьезно? – Да. Мама, я хотел извиниться. Извиниться за то, что За все. Все, что я сделал плохое для вас. За то, что сорвался на всех вас и уехал. Сказал, что уеду подальше, навсегда. Прости меня. говорил Джей, чувствуя раскаяние перед своей матерью. – Не переживай, мой мальчик! Я понимаю, что ты уже взрослый человек, и ты сам в праве все решать. Я не могу обижаться на это. То, что произошло между тобой и Мэри-Энн не может не расстраивать меня. Но что я могу с этим поделать? Это твоя личная жизнь. И тебе решать , говорила мама, чем вызвала слезы у Джея. Он не смог себя сдержать. Он расплакался. Мама, услышав, что тот не промолвил ни слова, спросила: – Джей? Ты еще здесь? Джей пытался не выдавать своих чувств. Как можно быстрее переведя свое дыхание, он сказал со стараниями в голосе: – Да, я здесь мама , превозмогая свои чувства. – Так ты приедешь к нам? спросила она. – Можно на выходных? – Конечно. В любой день можно. Мы всегда тебя ждем. – Не хочу пропускать занятия в университете. Поэтому, приеду на выходные. Нужно остаться на стипендии , говорил Джей и сам отчасти в это верив. – Ты у меня смышленый, очень умный мальчик. Очень способный. Тебе многое под силу. Конечно, не стоит прогуливать занятия , говорила его мама. Джей немного улыбнулся от услышанного. Как же он соскучился по маминым добрым словам. Он даже немного успокоился, перестав плакать в немую. Он замялся, и сказал: – Мама. Ты – Что, Джей? – Ты виделась с Мэри-Энн? Как она? Теперь Джею показалось, будто замялась его мать. Ее не было слышно несколько секунд. После чего она медленно и неуверенно сказала: – Да. Я виделась с ней. Мы особо с ней не говорили. Выглядит нормально. Все еще живет с родителями. Джей чувствовал, насколько это тяжелый момент разговора для обоих из них. Теперь он, будто с отсутствием желания говорить это, сказал ей : – Я хотел бы встретиться с ней. Они оба замолчали надолго. Джей не знал, чем продолжить. А мать, видимо, не знала, что сказать , обдумывая свои фразы. Она сказала: – Приезжай, сынок! Мы тебя ждем! Джей нервно помял своими пальцами слуховую трубку телефона и сказал: – Буду у вас в субботу утром. Пока, мама. – До встречи, Джей. Пока, мой родной. После маминых слов Джей повесил трубку. Он чувствовал себя смятенным, слегка тревожно, но с чувством выполненного долга. Ему казалось, что сейчас также себя чувствовала его мать. Он слышал это в ее голосе. Она ждала его звонка. Все ждали. Он пропал, не появляясь, и не звонив полгода. Он вышел из телефонной кабинки с помятым и ничтожным чувством в груди , вместо того, чтобы чувствовать удовлетворение по всему своем телу. Разговоры с теми людьми, которых давно не видел и не слышал, тем более, которых ты не смотря ни на что, любишь , а они, не смотря ни на что, любят тебя оставляют безоговорочно горький осадок. Придя в свою квартиру, он сразу взглянул на свой стационарный телефон. Он стоял на полу возле тумбы, совсем ненужный, замятый и забытый в этой комнате. Джей подошел к нему и снял слуховую трубку. Приложив ее к своему уху, и услышав скорые гудки, он понял, что тот не работает. Джей со злостью ударил трубкой об телефон, бросив его на пол, и подбуцнув ногой туда, где он должен был стоять, около тумбы. После этого он задумался о том, что ему нужно. Чем он пользуется, а чем может пренебречь. Например, зачем нужна эта кровать? Грязная, вонючая кровать. Ведь, как оказалось, можно спать на могиле. Будет мягко и тепло. А главное тихо. Никто не станет тебя там будить. Зачем нужен этот сраный телефон, если ты никому не звонишь, и сам никому не нужен, чтобы хоть кто-то хотя бы раз в месяц тебе позвонил?! Ведь никто не знает твоего номера телефона! Зачем нужна эта одежда, что на тебе? Благо, отопление наконец-то появилось. Это на улице холодно, можно замерзнуть без одежды. В квартире одежда не нужна. Зачем ты ее носишь? Зачем ты жрешь, если потом идешь в туалет, и загрязняешь: сначала канализацию, а затем весь мир, в котором живешь? В нем ты сам себе придумываешь смысл. Все крутится вокруг твоей мнимой нужды. Все это существует потому, что оно придумано. Не существует того, чего нельзя придумать. Так думал Джей. Он решил попить воды. Зашел в свою ванную комнату, нагнулся над умывальником и попил ее из-под крана. Затем выпрямился и глянул на ванну. Почему бы не попытаться поспать в ней? Будет больно, давить кости. Но почему мы избегаем боли? Каждый раз, когда Д жей кололся, он пытался избегать ее , но взамен получал ее вдвойне каждое утро. Он лег в ванну. В ней у него не помещались ноги, сковывало плечи, и сильно давило в позвоночник и бедренные кости. Джей выключил свет. Он услышал, как своими маленькими лапками забегали тараканы по кафелю на стенах и на полу. Они мешали Джею, хоть и были чем-то не важным в его попытках заснуть здесь и сейчас. По сути, в мире нет ничего важного, мы все в нем тараканы. Так подумал Джей, попытавшись как-то перевернуться, чтобы улечься удобнее и заснуть. Но он не смог. Джей пошел спать на кровать. Последние пару дней были заполнены мыслями. Они буквально поглощали Джея. Он решил навестить Ронни, чтобы отвлечься. Они быстро пришли к мысли вызвонить Тони и пойти репетировать. – Классная песня получилась! сказал Тони, после того, как они прорепетировали песню Джея. Обычно это происходило следующим образом. Джей писал текст к песне. Затем клал ее на аккорды. Под гитарную партию подстраивался Ронни. Иногда, они немного меняли гитарные ноты, но не существенно. Затем подключался Тони, после того, как послушает, каким образом ложится вокал на гитару с басом, и как это все должно слышаться вместе с тем битом, который он задаст барабанами. Из этого и получалась песня. – Ты сказал, что передумал выступать у Тимсона? спросил Ронни. – Да. Почему? спросил Тони. Джей глянул на Ронни и сказал: – Ты был прав! Мы достойны лучшего! Будем искать другой клуб. – Чего? со вздором спросил Тони. – Куча джанка, телок и бухла! Ты тронулся? Я лично с ним поговорю, если он тебе отказывает! Он еще и заплатит нам! Вот увидишь! – Тимсон сутенер задроченный! Олигархический барыга! Мы не будем выступать у него! резко ответил Джей. Он направился к выходу. Тони достал из кармана таблетку экстази и хотел бросить себе в рот. Джей протянул руку, выхватил ее и бросил на пол, сказав: – Выбрось эту дрянь! Завязывай! и вышел на улицу. – Думаешь, раз сам слез, то другие тоже должны слезть? Не так-то просто! И не хочется! крикнул Тони вслед, ударив пару раз с досадой по бочкам. Ронни вышел вслед за Джеем. – Погоди! сказал он, проскочив за ним в дверной проем. Они стояли под козырьком в грязном тесном переулке, где было несколько похожих зданий бывших гаражей, в которых репетировали такие же «звезды» местного андеграунда. Сейчас здесь было тихо. Джей закурил. – Ты правда слез? спросил его Ронни, унюхав запах обычных сигарет. – Позавчера была последняя затяжка. Осталось лишь бросить курить. Это со временем , ответил Джей. Ронни со сдержанным удивлением, но также одобрением глянул на Джея и промолчал. Джей продолжил: – На выходных поеду домой. К родителям. И к Мэри-Энн. Эти слова еще больше по-доброму удивили Ронни. Прозвучал скрип тяжелой металлической двери. Открыв ее, к ним вышел Тони. Ребята показались ему молчаливыми и задумчивыми. – Чуваки, поймите! Я слезу, как только смогу! – сказал он им с чувством вины. – Расслабься! Давно проехали! сказал Джей, не оборачиваясь, и выдохнув дым. – И дело не в этом! – А в чем? спросил его Тони, заглядывая ему через плечо. – Ни в чем! Это все не важно! – В смысле? спросил Тони. – Наши песни. И где мы выступим. Это не важно. Ни для кого. Даже для нас, в коей степени. Вот, например. Ты знал, что мир таков, каким ты его себе представляешь? сказал Джей, не меняя свой задумчивый вид. – Нет , сказал Тони, не понимая, о чем говорит Джей, но резко переменившись в лице , он добавил. – Я думал, его Бог придумал! У Джея на лице появилась легкая улыбка. Он саркастично сказал Тони: – Какой из тех миллионов богов сотен религий, которые придумал человек? Ты никогда не задумывался о том, как эти люди, что вещали нам о богах и их заповедях узнали о них? Озарение? С ними заговорил бог? Так это называется? Их придумали, когда поняли, что это выгодно. Их создали с целью управлять другими людьми. – Ты хочешь сказать, что не Бог создал нас, а мы его? Так что ли? спросил Тони. Джей пожал плечами , не отрывая своих губ от сигареты. – Что за бред? сказал он Джею. Тот еще больше улыбнулся и сказал: – Ладно, проехали! махнув рукой. Он сделал последнюю глубокую затяжку. Выбросил сигарету под ноги, и вернулся в помещение. Тони и Ронни пошли вслед за ним. Они продолжили репетировать. Репетиции всегда отлично влияли на Джея. Прибавляли ему сил и уверенности в себе. Он больше верил в свои стремления и цели. Выбирался из депрессии, в которую (он знал) не мог войти дважды, как в реку. Она была затяжной, и он не знал, наступит ли когда-нибудь ее конец. Есть ли это все вообще? И что с ним происходит? Он все держал слова Мелиссы в голове. Придя в университет, он вспомнил о той девушке, которая оплакивала свою убитую подругу. Точнее, он и так помнил о ней. Но увидев ее, он осмелился подойти к ней и сказать: – Привет! прямо в лоб. – Привет! сказала она, подняв свои серо-голубые глаза, и глянув ими на Джея. Ему они сразу понравились. Такие глубокие. Сама русоволосая, немного грустная, но обаятельная. Сначала Джей улыбнулся ей. Затем сделал серьезный вид и сказал с сочувствием: – Я слышал, твою подругу убили. Я хотел поддержать тебя и высказать свои самые искренние соболезнования. Прими их от меня. Они смотрели друг другу в глаза. Джей и сам поверил в то, что сделал это искренне, ибо она приняла его слова , мило улыбнувшись. – Меня зовут Джей! сказал он и протянул руку. – Анна! наконец-то ответила она, также протянув свою руку. – Приятно познакомиться, Джей! Спасибо тебе! – Это не просто пережить смерть подруги. – Да. Лучшей подруги. Мы виделись с ней каждый день. Ночевали вместе. Ели вместе. В конце концов, учились вместе. Я до сих пор не могу поверить в то, что ее нет рядом. Будто большую часть твоих дней просто вырвали и бросили куда-то , говорила Анна. – Может быть – тихо молвил Джей. Анна выглядела грустной, но она не плакала, и не вызывала своим внешним видом чувство жалости к ней. О тнюдь. Она выглядела сильной девушкой. И Джей почувствовал, как его манит к ней. Как она вдохновляет его. Он что-то хотел сказать еще. Ровно, как и она что-то хотела спросить. Они хотели продолжить диалог , но раздался звонок на пару. Ее знакомые внезапно подхватили Анну так, что они больше толком не смогли друг другу что-либо сказать. Их будто разлучили. Анна чувствовала, что ей пора идти. Джей чувствовал, что не должен идти за ней. – Что? переспросила она, что успела. – Может быть, увидимся , сказал ей Джей , уже вдогонку, смотря ей в спину. Скорее всего, она услышала, так как кивнула головой в ответ , после чего окончательно растворилась в движении толпы, которая также быстро изошла на нет. Все растворилось вокруг Джея. Кроме него самого. Он остался. О бездвижено смотрел ей вслед. Д аже когда ее не стало, признаваясь самому себе, что зацепила , он стоял и думал, будучи под впечатлением. Эта девушка с красивыми глазами, отличной длиной волос и потрясающей фигурой вызывала у него неприличные фантазии. Он ее хотел. Познать духовно и физически. В любом отношении и понимании. Он надеялся на встречу с ней. Но прежде, он должен был сделать то, что запланировал раннее. Ему было сложно вместить все это в голову. Он стал чувствовать вкус жизни. Ее динамику. Что она есть. 8 Настала суббота. С утра пораньше Джей встал с кровати и пошел на ближайший автовокзал. Там он купил билет в свой родной город. Он сразу же заметил, как мало было людей. Потому, что было много снега. Он отпугнул многих водителей и пассажиров. Но не Джея. Ему пришлось немного подождать свой рейсовый автобус. Тот опоздал немного. Наконец-то, он вырвется отсюда. Хотя бы на пару дней. Джей понял, что ему не хватало именно этого, когда увидел горизонт на выезде из города , и понял, что в каком-то смысле окажется за ним. В автобусе было хорошо, просторно. Он был заполнен лишь наполовину. По этой причине, водитель также не хотел долгое время трогать с места. Джею было все равно. Главное, что он уже едет. Всего лишь около четырех часов в пути, и он будет дома. Джей укутался шарфом по самый нос, как всегда , не взяв с собой шапку. Надел на свои уши огромные наушники и закрыл глаза. За окном медленно двигались поля, которым не было конца. Время от времени Джей открывал свои глаза, чтобы глянуть на них с надеждой, что они скоро закончатся. Их должна была сменить лесостепь с длинными и тонкими деревьями, редкими, но местами сбитыми в густые рощи. За ними и начинались первые озера, давшие название его родному городу Озерный Край. А пока, он погружался в дрем под плавный ход автобуса. И в этом дреме Джей ощущал себя бактерией, шествующей по организму своей планеты, своего хозяина, ему во вред. Он должен приспособиться, чтобы выжить в этом мире, отравляя его. Иначе никак. Что за бред Джей не успел понять смысл. Он почувствовал резкий толчок, после которого автобус с замесом остановился. Он чуть не упал со своего сидения. Открыв глаза и сняв с себя наушники, он понял, что каким-то образом у автобуса пробило шину. Люди запаниковали. Водитель был опытный. Сначала он успокоил пассажиров, сказав им, что есть запаска, и с помощью мужчин он поменяет колесо. Благо мужчин было предостаточно в салоне. Многие вышли на улицу вместе с ними , чтобы оценить ситуацию. Автобус был словно припаркован на обочине дороги. Никто не пострадал. Джея удивило это. Зимой больше вероятности, что твою машину занесет, и на встречной ты въедешь в кого-то, нежели пробьешь шину. Это скорее исключение. Но и такое бывает, в чем он и убедился. Джей тоже вышел и заметил, как много стало деревьев вокруг. Воздух стал чище. Город совсем рядом. Водитель обещал заменить покрышку как можно быстрее. Но Джей не верил ему. Он скорее дойдет сам, чем будет ждать. Он тронулся, не раздумывая. – Эй, мистер! Вы куда? Не вздумайте уходить! Вы же замерзнете! До города не меньше десяти километров! А то и все пятнадцать! кричал ему водитель вслед. Джея не заботили его слова. Он надел на свои уши наушники, и сделал их как можно громче, идя как можно дальше по дороге, чуть ли не по колено засыпанной снегом по своим обочинам. Один раз обернувшись, он заметил, как те несколько людей ему еще что-то кричали , зазывая. Но он был уже слишком далеко, чтобы менять свое решение. Он верил в то, что доберется быстрее их. Поднялся ветер. Он дул прямо в лицо. Джей прикрывался шарфом и рукой, почти ничего не видя, и лишь усиливая свой шаг. Снег стал жестким. Мелкими, колючими дротиками он врезался в лоб и в глаза Джея, отчего тот думал, что лучше бы с неба падала соль. Он бросил вызов природе. И самому себе. Чуть больше чем через час, Джей увидел вырастающий из снега силуэт своего родного города. И он подумал, что давно не делал чего-то подобного, что так бы понравилось и подзадоривало его. Дорога стала расчищенной и легкой. Появилось больше машин. А втобус так и не проехал мимо него. З амерз во времени. Джею казалось, что он даже не устал. Чуть-чуть замерз. И надоело щуриться. Но улицы родного города вдохновляли его, подпитывая силами. Ему осталось пройти с десяток улиц. Какая-то странная, подавленная радость хотела вырваться наружу. Все эти улицы и магазины, все эти люди и их собаки Настолько знакомые, будто Джей сам их всех придумал, высек в своем воображении, поселил в памяти , нарисовал их, записал. Он скучал по всему этому. Ему всего лишь нужно было признаться самому себе. Здесь он чувствовал себя живым. Кураж руководил им, ведя по улицам. Еще чуть-чуть и Джей выйдет на частный сектор с большими и высокими массандровыми домами, среди которых он пытался отыскать родительский дом. Найдя его, Джея охватила внезапная фрустрация. Смотря на фасад дома, его окна, его крышу, его входную дверь он чувствовал, как ему сложно ступить на порог. Здесь все так же, как и было. Ничего не поменялось. Но что-то поменялось в Джее. Он смотрел на дом по-другому. И не мог понять, что в нем это за чувство. Он попытался побороть его в себе. Ступил на порог. Подошел к двери. Нажал на дверной звонок, коротко и ровно. Он не знал, с чего следует начать. Что сказать родителям при встрече. Теперь это стало таким не привычным разговаривать с родителями. Он услышал, как дверной замок стал отщелкивать, и дверь стала открываться. Солнце как раз было в зените. Оно ударило ярким светом по глазам его матери, открывшей дверь. Прищурившись , она стала узнавать знакомый образ Джея, образовывавшийся темным силуэтом посреди яркой улицы , будучи засвеченным со всех сторон отбивающимися от снега лучами Солнца. – Джей! сразу с радостью сказала она. – Мама! ответил Джей, решив обнять ее. – Почему так долго? – Погода нелетная. К тому же, автобус сломался в десяти километрах от города. Представь! Пришлось идти пешком. – Ой, господи! Мой бедный мальчик! Не мог дождаться, пока отремонтируют? – Не хотел опоздать. – Ты, наверное, сильно устал? Заходи скорее! Мать задерживает тебя в двери! А ты стоишь, не говоришь мне! Заходи, скорее! сказала ему мама. Мила Гордон отошла от прохода, запустив своего сына в родной теплый дом, после чего поскорее закрыла дверь. Показала, где нужно разуться. Джей сказал, что еще помнит. Они улыбнулись. Еще раз обнялись. Его мать во всех смыслах своего имени была милой. Слегка кудрявая, постоянно улыбающаяся женщина. Ей было около пятидесяти лет, но выглядела она на сорок. Еле видные тонкие морщинки лишь придавали шарм ее потрясающей, вкусной женской зрелости. Как и улыбка: широкая и искренняя неотъемлемая часть красивого образа его матери. Как только Джей разулся и поднял голову, увидел перед собой отца. Мигом оторвавшийся от телевизора, он тут как тут встречал своего сына. Они обнялись крепко и любя. Патрик Джей Гордон, назвавший своего единственного сына в честь своего отца, был лысеющим, среднего роста мужчиной, плотного, но не полного телосложения. В некоторых частях головы он стремительно седел, хоть и на вид вовсе не выглядел старше пятидесяти. Он любил засучить рукава. Так были видны его густые и черные волосы на жилистых, сильных руках. Он хорошенько похлопал Джея по спине, пока здоровался с ним. Джей даже кашлянул. – Патрик, полегче! Раздавишь сына! сказала Мила. – Успокойся! Я сына встречаю, а не свидетелей Иеговы! сказал Патрик, не разжимая своих объятий. – Хватит, пап! сказал ему Джей, чувствуя, как недостает воздуха в легких. – Хорошо , ответил Патрик, отпустив его. – Иди мой руки ! Мама приготовила вкусный обед! Джей пошел в ванную комнату. Родители любящим взглядом провели его, после чего отправились на кухню сервировать стол. Джей помыл руки. Вытер их об голубое полотенце. Вышел из ванны и оглянулся. Стены, потолки Он соскучился по ним. Но сдержанно привыкал к данному чувству , как к чему-то новому. Неужели, вся жизнь человеческая это привычка? Если это так, то самая вредная привычка это жить. То, к чему человек не может привыкнуть, называется смертью. Он пришел на кухню. Все мысли стали лишь о том, как же здесь приятно и уютно. Как вкусно пахнет. Как тепло по-домашнему здесь кушать мамину еду. Здесь все излучало тепло : духовка, стол , обои, кафель , посуда все внушает семейное умиротворение. Даже искусственные цветы, постоянно стоящие в огромной вазе на полу , казались такими же живыми, как его родители и все окружающее его здесь. Все здесь было лучше, чем имел Джей. П очему не захотел всего этого?.. – Приятного аппетита! сказала Мила, подав каждому тарелку с запеченным картофелем и курицей. Над блюдами поднимался ароматный , горячий парок. – Спасибо, мама , отблагодарил ее Джей. – Мила, садись быстрее! поторапливал Патрик, держа в руке бутылку красного вина. – Я с сыном хочу выпить! нетерпеливо говорил он. Мама сняла с себя фартук и уселась за стол напротив Патрика. Джей сидел между родителями. Отец открыл бутылку и спешно разлил по стаканам. Подняв свой, он сказал: – Давай, сынок! За встречу! Джей поднял стакан. Мила тоже. Они цокнулись стаканами, надпив вина. Папа быстро стал хрустеть картошкой, забивая себе рот. Мама и Джей не были столь спешными в еде. Поэтому, мама к нему заговорила: – Рассказывай, сынок! Как твои дела? Как учеба? Д енег хоть хватает? Мы с отцом можем отправлять тебе немного. Только скажи! – Не надо , сказал Джей, отрицательно покивав головой, затем продолжил. – У меня все хорошо. Собрал рок-группу. – Ммм – протянул отец, поскорее пытаясь прожевать, чтобы спросить. – Как называетесь? – У тебя всегда были способности к творчеству , – заметила мама с умилением в глазах. – Я пока что не придумал. В принципе, это не важно, пока. – Правильно! Еще успеете придумать! сказал отец. – А что у тебя с бровями? Только заметил! Это из-за этого? – Имидж , ответил Джей. – Да, я это имел ввиду , сказал отец, снова запихнув побольше еды в свой рот. – Я хотел бы забрать пару своих учебников , которые оставил здесь. Они мне пригодятся при написании дипломной работы , сказал Джей. – А ты не хочешь вернуться к нам? Приезжать почаще? спросила , вдруг, мама. Джей надеялся, что она не задаст этот вопрос. Он был не приятным для него. И требовал максимально мягкого, но хотя бы приближенного к правде ответа. – Зачем? спросил он. – Чтобы мы жили, как раньше. В полной семье. Мы скучали по тебе. А ты, разве, нет? – Я тоже скучал. – Вот видишь! Тогда, почему бы тебе не вернуться к нам? Тебе нравиться жить на очередной съемной квартире ? Я даже не знаю, где ты живешь! Вдруг, она тесная, грязная, вонючая – говорила мама с все большим сожалением в глазах. Джей понимал, что нужно остановить ее. Он сказал: – Раньше у меня была Мэри-Энн. Они встретились взглядами. Затем Джей опустил свои грустные глаза. Мама будто погрузилась в мысленную пропасть. Отец и вовсе будто был не при делах. Все замолчали на какой-то момент. Джей решил разрядить обстановку. – Теперь у меня другая жизнь, мама! – Неужели это лучше, чем жить в родном доме с родными людьми?! воскликнула она. – А Мэри-Энн Ты собираешься пойти к ней? – Да. – Когда? – Чуть позже. Вечером. Сейчас не время. – Правильно , заметно успокоившись, сказала Мила, с пониманием продолжив. – Тебе нужно отдохнуть после тяжелой дороги. Подготовиться к разговору с ней. «Чтобы вернуть ее» – мысленно продолжил Джей. Д оев, он пошел в ту комнату, в которой раньше жил. Он и забыл уже, как это находиться в своей детской комнате. Столько воспоминаний осталось здесь. В каждом углу, на кровати, в комоде, в ящиках, на книжных полках, на стене славы. На ней висел его первый диплом со школы за отличные достижения в учебе. Затем, остальные дипломы и грамоты за разнообразные достижения, участия в физико-математических олимпиадах. Стоило глянуть на окно, он тут же вспоминал свой первый побег на подростковую вечеринку. Даже стены хранили секреты. Он до сих пор помнил свой первый секрет, которым поделился со своим лучшим другом детства Джонни. Такой, что его могли знать только они вдвоем. И эти стены , конечно же. А матрац! Он вместе с Джеем до сих пор помнит ту девушку, которую он поцеловал здесь впервые в своей жизни. Тогда ему едва было двенадцать лет. Тогда он чуть не наделал глупостей. И сейчас он улыбался, вспоминая все это. В этой комнате у него прошла вся жизнь. Он понимал это, отлично вспоминая каждую деталь. Но так как раньше, он себя здесь больше не чувствовал. Джей глянул на книжную полку, и заметил две нужные книги, которые быстро положил в свою сумку. Буквально секунда в секунду в дверь постучала мать, спросив разрешения у Джея войти в его комнату. – Конечно, заходи, мама! По сути, это уже не моя комната , говорил ей Джей, зазывая. Он опустил сумку на пол, чуть задвинув ее под кровать. – Не говори так. Она до сих пор остается твоей, и ждет тебя всегда , сказала Мила, неспешно зайдя в комнату, и прикрыв за собой дверь. Джей с умилением глянул на нее. Но он заметил, что его мать была скованной. Она что-то хотела сказать. Что-то, что не совсем удобно было говорить. Он знал это. – Послушай! сказала она, мягко присев на краю кровати. – Я не хотела говорить при папе – ее лицо стало печальным. – Что? спросил Джей, заметив, как резко его мать помрачнела во внешнем виде. – Что такое , мама? еще раз переспросил он. Ее глаза стали немного мокрыми. Джей наклонился к ней. Она резко расплакалась, сказав: – Я хотела извиниться перед тобой! уткнувшись своим лицом в его плечо. Она сильно, но беззвучно заревела ему в рубашку. Джей обнял ее. Ему самому на некоторое время стало не по себе. Он спросил: – За что? – За то, что все так получилось! Ты из-за меня уехал Я не должна была допускать всего этого! Отпускать тебя И не в праве была держать тебя Так обращаться с тобой Я же мать Я должна была понять тебя! слезливо, глухим голосом говорила она, не отрывая лица от плеча Джея. – Что ты говоришь такое! Успокойся! сказал Джей, глянув на мамину голову, склонившуюся перед ним; начав ее гладить. – Ты ни в чем не виновата! Это я виноват! – Не правда – Правда! говорил Джей, и понимал, что сам сейчас расчувствуется от всего этого , но продолжил. – Это я виноват! Я так поступил. И только мой поступок повлиял на мою дальнейшую жизнь. Я сам выбрал свой путь. И я вернулся «Чтобы изменить его» – добавил он уже мысленно, не сумев закончить. Джей расплакался, сильней прижав к своей груди голову матери. Путевка в прошлое растрогала его. Давно он таким не был. Таким чутким. Давно он не обнимал свою мать. Она, будто почувствовав, что у него в груди, сказала: – Прошлого не изменить. – Еще как изменить! молвил Джей, поцеловав ее в голову. В какой-то момент он признал в себе утешителя и не мог возрадоваться этому. Когда сумерки стали ложиться на крыши домов, наступил тот самый момент для Джея, определить истинное значение которого он не мог. Этот момент будто был между прошлым и будущим. В пересечении двух параллельных прямых, находящихся в искажении плоскости. В искажении вселенной, пересекающей два мира. Он пошел к ней. И придя к ее дому, Джей остановился, долго смотря на него. Такой же большой и высокий дом, похожий на дом Джея. И даже находился он в том же районе. В нескольких улицах от его дома. Такой знакомый. В нем также осталось много приятных воспоминаний, которые Джей не стал откапывать в себе. Он всего лишь хотел крикнуть ей, позвать ее, чтобы она глянула на него из своего окна, а затем спустилась. Но затем он понял, что не сделает этого, вытоптав немного снега под крыльцом дома Мэри-Энн. Не зная, что придумать, Джей решил ничего не придумывать. Просто постучать в дверь. Так и сделал. Это было лучше всего. Она не знала, кому откроет дверь, если не спросит, а просто откроет ее. А затем, перед ней оказывается слегка нервный, улыбающийся болестной улыбкой Джей. Он мнется и все не знает, с чего начать свои слова, глядя ей в глаза. А она, открыв дверь, замирает. Все такая же прелестная, красивая, красноволосая, зеленоглазая красавица с застывшим взглядом, трепещущим душу. Все это произошло как в безвременной вечности , пока она не сказала трогательным, милым голосом: – Джей! спокойно и вопрошающе глядя на него. Лишь в одном этом слове, сказанном ей, были килотонны реакции, возвращающей в реальный мир, возрождающей его. – Мэри-Энн! сказал он ей, со сдержанной, будто стыдливой, улыбкой. Он чувствовал, как хочет обнять ее хрупкие плечи, ее теплое тело. Прижаться своей грудью к ее груди. Но Джей не мог себе этого позволить. Вряд ли бы разрешила она. – Ты – протянула Мэри-Энн, слегка продрогнув от запускаемого с улицы в дом холода. – Как всегда непредсказуемый. – Да. Я такой , сказал Джей, снова нелепо усмехнувшись. – Я думала, все кончено. – Я пришел, чтобы поговорить об этом. – Какой смысл говорить об этом? – Выяснить наверняка. Раз и навсегда. Они смотрели друг другу в глаза, пытаясь выражать уверенность, но на самом деле, часто отрывая их, смотря друг на друга украдкой , от не смелости друг перед другом. Оба были не уверены в тех словах, что намеревались сказать. Оба сомневались. Мэри-Энн сказала: – Ладно, заходи! с заметной вынужденностью. – Нет-нет! Я буду ждать тебя! сказал ей Джей. – На улице? Джей одобрительно покивал головой. Мэри-Энн удивленно посмотрела на него и сказала: – Ты в своем уме? И, кстати, где твои брови? Джей пожал плечами. – С утра мой градусник показывал минус восемь градусов по Цельсию! сказала она с недовольством в голосе. – Не любишь зиму? спросил Джей. – Слишком холодно. – Пожалуйста, всего лишь пятнадцать минут! Подышим свежим воздухом. Ты лишь оденься потеплее. Всего то – Хорошо , сказала она, и закрыла дверь. Джей выдохнул с облегчением. Мало ли, что он не зашел по ее приглашению, так еще и вынудил ее выйти к себе на мороз. О, Мэри-Энн! Всегда способная к компромиссу. Гибкая и покладистая девушка. Джей так скучал по ней Через пять минут она вышла хорошо одетой, так, что могла погулять с Джеем и подольше: в меховой шапке, в толстых штанах. Он заметил это, поэтому пытался использовать ситуацию по максимуму, и не спешил в разговоре, подбирая самые нужные слова. Слова всегда очень хорошо действовали на Мэри-Энн. Только вот Джей подозревал, что теперь уже не настолько эффективно. Время изменилось. И он уже не так красиво говорит – Как тебе не холодно? спрашивала его Мэри-Энн, удивляясь тому факту, что Джей ходил без шапки в столь морозную погоду. Джей накинул капюшон, таким образом, намекнув, что его ему хватает. Улыбнулся и сказал: – Я скучал по тебе. «А как же!» – как-то так выглядела молчаливая реакция Мэри-Энн на слова Джея. Он понимал ее. И он продолжил: – Я все время думал о тебе. Даже, если тебе кажется, что я забыл – Брось, Джей! сказала она тихим, недовольным тоном. – Столько времени прошло. И, вдруг, ты возвращаешься. Ни с того, ни с сего. Тебе не к кому пойти? Не с кем переспать? Я более чем уверена, что за это время ты поимел немало девушек , сказала она, не зная, что тем самым, подзадорила Джея. – Не много , сказал он резким голосом, чуть повысив тон. – Можно подумать, ты не спала с кем-нибудь, кроме меня! Мэри-Энн резко замолчала и насупилась. Джей знал, как она ведет себя в подобных ситуациях. Сразу же закрывается в себе, показывая только слезы. Ранимая, нежная девушка. Он знал, как действовать в такой ситуации. Джей стал перед ней, сначала взяв ее за плечи. Затем, он осмелился провести своей ладонью по ее щеке, трогательно сказав , пытаясь заглянуть в ее слезливые глаза : – Я вернулся не для того, чтобы вспоминать все то, в чем мы провинились, и попрекать в этом друг друга. Я вернулся для того, чтобы в первую очередь извиниться перед тобой. Может быть, нам удастся помириться. Мэри-Энн, я люблю тебя! И ты это знаешь. И я чувствую, как любовь моя к тебе до сих пор не угасает. Она лишь делает мне больно – Прекрати! – Она бросает меня в бездну. Я часто плачу. Почти каждую ночь, чувствуя все это, вспоминая все былое – Знаешь, сколько одиноких, холодных ночей мучительных, невыносимых ночей плакала я?! Ты столько не провел в бессоннице Мне было больно Ты меня бросил! Бросил нас всех! с болью в голосе говорила она. То же невыносимое чувство все больше поселялось в Джее. Он сказал: – Прости меня за все! За боль, которую я причинил тебе! Этим самым я и себе причинил боль, также страдая!.. – Не так же! Нет! Ты не знаешь, что в душе моей творится!.. – Я вернулся, чтобы изменить это – Что ты изменишь? Нас? сказала она, уже не сдерживая слезы. – Ты не вернешь того, что было! Не изменишь! она дернулась, чтобы уйти. Джей схватил ее за руку, не дав этого сделать. С небольшой, но явной агрессией он сказал: – Как я мог быть уверен? – Я не изменяла тебе! Ты в это не поверил! – крикнула она. – Тогда, какого черта ты поперлась к своему «старому знакомому»? – Еще раз говорю, ты не верил мне. И не поддерживал. Не доверял мне – Поэтому, ты пошла к нему? Поплакаться «старому другу» в плечо. Только вот, что я скажу тебе. Не бывает дружбы между парнем и девушкой. Не бывает старых друзей парней. Их общество не бескорыстно – Я сделала то, что ты просил! Ради тебя! Что тебе еще нужно? Мне нужна была группа поддержки. Называй это так, если ты хочешь. От тебя я не могла ее дождаться – Мэри-Энн! с напряжением сказал он, пытаясь удержать ее. – Ты меня бросил! Мэри-Энн пыталась вырваться из хватки Джея, в порыве страсти и эмоций, разразившихся в ней. Она хотела бежать. Куда не важно. Подальше от этого разговора. П одальше ли от Джея? Он сделал несколько шагов и догнал ее, крепко прижав к себе. Обнял, не отпуская. – Постой , сказал он тихо и спокойно. Мэри-Энн плакала, уткнувшись своим носом Джею в грудь. Ему и самому хотелось плакать. Но Джей старался не позволить себе этого сделать. Особенно при ней он никогда не плакал. Он должен был выглядеть уверенным в себе. Но у него не очень хорошо получалось это сейчас. Его трогали слова: – Мы убили его убили нашего ребенка я должна была родить его – глухим голосом говорила Мэри-Энн, не поднимая головы. – Прости меня , сдерживая слезы, сказал Джей. – Я должна была родить его – продолжала Мэри-Энн зациклено. – Ты ни в чем не виновата. Виноват я , говорил Джей, слова которого не делали легче никому. – Лучше бы ты оставался там, откуда ты приехал , сказала Мэри-Энн. По щеке Джея спустилась слеза. Он быстро ее вытер. Ровным голосом он сказал: – Я приехал, чтобы изменить все это – Да «вернуть»! Как? Как ты будешь это делать? Ты что, волшебник? сказала Мэри-Энн нарастающим голосом, наконец-то, немного подняв голову, и вытерев слезы. – Я – Ты будущий экономист, статист, и аналитик. Ты подсчитал, какова должна быть твоя жизнь. Все запланировал. Ты ненавидишь, когда что-то идет не по твоему плану. Что-то вмешивается в твои планы , меняет вспять, или вовсе рушит. Всего лишь на всего. Ты низкий человек, Джей Гордон! И ты не маг, и не всесильный, чтобы говорить сейчас, что ты что-то изменишь. Не получится! И не получится вернуть меня ! Джей замер. Мэри-Энн молча смотрела на него, заметно успокоившись после того, видимо, как осознала, что наговорила. Выговорилась от души. Но не отлегло. Тоже замерла. Заметно думала о сказанном. Но не жалела. Джей не смелым , тихим голосом сказал: – Я ненавижу экономические дисциплины. Я знаю кое-что другое – Что? – Мир может быть таким, каким ты его захочешь. Взгляд Мэри-Энн кардинально изменился и значил лишь то, что она смотрела на Джея, как на безумца. Она не сможет спокойно говорить. – Что? со вздором в голосе выговорила она, – Ты спятил? – Нет, ответил Джей. – За семь месяцев ты, наверное, вовсе свихнулся. П отерял рассудок. Поверил в истины, которые познал. Н аверное, путем наркотиков? То-то я смотрю, лицо покоцанное – Я не принимаю наркотики. И то, что говорю, это всерьез. – Да? Тогда, где мой мир? Где тот мир, который я желала? В котором, я хотела жить. Не знаешь? Наверное, ты забрал его вместе с собой. А мне оставил пустоту, вместо души. – Это я пустой. Все это время гнил снаружи и внутри. – Я вижу, сказала Мэри-Энн, еще раз глянув на рубцы на щеках Джея. – Как сгнил твой разум – Милая – Что? – Мы все изменим! – Мы? Ты же говорил, что ты изменишь! Так меняй, как тебе хочется! Живи в том мире, который хочешь ты ! Меня в нем нет. Нас больше нет. Нет никакого «мы». Пойми, что мы уже не вместе. Так, что сам – Но – Нет! выкрикнула Мэри-Энн, после чего настала резкая тишина; она добавила с истинным разочарованием во взгляде. – Как я могла любить тебя?! – А что сейчас? Сейчас не любишь? спросил он с замиранием внутри. У Мэри-Энн снова накатились слезы. Не было смирения в ее груди. Скорее бы уйти от всего этого. Она попыталась это сделать снова. А он снова схватил ее за руку, требуя ответа. – Пусти! – сказала она. – Скажи! – А ты не понял? сопротивляясь, говорила она. – Нет. Джей со всей силы пытался удержать Мэри-Энн, прижимая ее к себе. Но она так пыталась вырваться. Джей понял, что она уже никак и ни за что не хочет быть с ним. И последние слова напряженной беседы оказались слишком сложными и вынужденными для обоих перед расставанием. – Скажи, чего ты хочешь. Я дам тебе это. – Отпусти! – Я хочу знать. – Я хочу уйти от тебя, сказала Мэри-Энн, и Джей мигом отпустил ее. Он вдруг разжал пальцы своих рук, словно выпустив бабочку. Он преданно смотрел ей вслед. Мэри-Энн спешно уходила. Прошло всего несколько секунд, а Мэри-Энн была уже вдали. Точно, порхала. Джей решил крикнуть вслед как можно громче: – Я не хочу без тебя жить! надеясь, что она услышит. Но Мэри-Энн даже не повернулась. Не останавливаясь, она быстро скрылась в ночи. Джей, глубоко вдохнул холодный воздух, чувствуя , как тот замер вместе с ним. Друг в друге. Больше никого. Сможет ли холод вернуть ее ?.. Джей верил в то, что когда-нибудь они будут вместе. Он так хотел. 9 С легкой грустью внутри, будучи немного расстроенным, Джей вернулся в Большой Город. После разговора с Мэри-Энн в нем остался неприятный осадок. Этот разговор был далеко не лучшим для него. Не тем, что он ожидал , однозначно. Тем не менее, Джей пытался не расстраиваться, а менять свою жизнь, как он того и хотел. Открыв дверь своей квартиры, в нем возникло отвратное, но такое привычное, вовсе не чуждое чувство ко всему здесь находящемуся. Чувство вынужденности к своему быту. Такой мрачный и холодный. На первый взгляд безжизненный. Если бы не членистоногие твари, бегавшие по его квартире, Джей и впрямь так бы думал. А пока он еще терпел. Свыкался с мыслью об отсутствии дневного света в его комнате. Возможно, это склеивает его глаза каким-то крепким клеем, и он не видит в полной мере всей обреченности своего жилища, вдыхая сырость размякших деревянных полов; вкушая черствый хлеб, размачивая его в старой чайной заварке. Сделав шаг, Джей обнаружил листок бумаги под ногой. Кто-то просунул его под дверью. Нагнувшись, и подняв его, он прочитал и понял смысл написанного. На нем было написано всего лишь три слова: «Заплати за квартиру». Этот листок был от владельца. Джей бросил листок бумаги на пол, после чего сам упал на кровать. Он был уставшим и не хотел думать. Он привык так жить. И все. Нужно будет, сделает все завтра. С подобной мыслью и заснул. Проснувшись на следующее утро, Джей со свежими мыслями пошел в университет. Там все было как обычно. Мало желания пребывания в этом месте. Мало внимания ко всему происходящему здесь. Быстрее бы все это закончилось. Скоро должна быть очередная стипендия. Как же он ждал ее. Как последней. Все же, у него был не большой интерес и желание быть здесь. Он все еще не забыл о той девушке Анне. Они должны были увидеться. И в этот раз, все должно было быть так же спонтанно и легко, как в прошлый раз, но более стремительно. Он бродил по коридорам в надежде увидеть ее. Скорее всего, она как всегда была где-то с подружками. Заглянул в столовую. Там нет. По всем этажам по коридорам ее тоже нет. Корпус большой. Наверняка, он может упустить ее. Причем, очень легко. Попросту, она могла быть в какой-либо аудитории. Знание специальности, на которой она училась, могло бы значительно облегчить ее поиск. Теперь же, он не очень старался. Люди часто желают того, что им не обязательно иметь. Ведь, когда мы получаем что-то, то уже готовы потерять. И знать нам не важно. Так мы думаем. Все мы хотим: есть, пить, спать, быть любимыми, трахаться, выглядеть лучше, казаться умнее. Но никто не хочет просто знать. Стремиться к знанию. Быть в этом знании. Быть этим самым знанием Заглядывая в окна, проходя мимо них по коридорам, Джей задумывался о подобном, признавая, что он и сам такой. Он лишь заложник своего мира. Своей жизни. Но не хозяин. Он не бог. Даже, будучи богом, он бы зависел от своих творений. Чтобы ни создал. Как бы ни властвовал. Ничто не было бы ему подвластно без знания. Повернув голову вперед, Джей, вдруг, увидел перед собой Анну. Представ расплывчатым образом в его уме, она постепенно вырисовывалась, реализуясь в пространстве. Все больше понимая, что получил то, что хотел, Джей обрадовался внутри себя. И с приветственным видом, он подошел к ней, сказав: – Привет, Анна! – Джей? повернувшись к нему, сказала та неуверенным голосом. – Да. Ты меня помнишь , заметил он. – Конечно! более уверенно и очаровательно сказала она, глядя на своего безбрового собеседника. Джей улыбнулся, узрев все ее очарование перед собой. Как же она красива! Джей хотел, чтобы все было так, как оно и происходит. – Ты извини меня за то, что не договорили в прошлый раз. Прозвенел звонок. М ои подруги Сам понимаешь... с неудобством в голосе говорила Анна. – Да. Понимаю , нетерпеливо сказал Джей. – Я хотела поговорить – Я знаю. Я тоже хотел. Только не здесь. – Почему? мило удивилась она. – Не та обстановка. А я бы хотел узнать тебя поближе. – А где? – Ты очень сильная девушка. И меня восхищает это. Признаюсь тебе, когда я услышал по телевизору о смерти некой Ванессы, я сразу же переключил канал. Не в обиду. Просто мне стало не по себе. Я не могу терпеть такие моменты. А она твоя подруга. И ты так достойно это выдержала. Заметив это, я просто не мог миновать тебя и то, что случилось с ней. Слабые люди плачут в подушку. Сильные люди плачут при всех. Ты большая молодец. Меня это трогает Данные слова растрогали Анну. В ее глазах можно было разглядеть скорбь об убитой подруге, и восхищение ее новым знакомым. Он все больше нравился ей. – Я бы хотел пригласить тебя к себе домой. Ты не против? – Нет , все, что могла ответить Анна. – Отлично. Я дам тебе свой адрес , сказал Джей. – А дать тебе мой номер телефона? спросила Анна, достав из кармана сотовый. Джей усмехнулся, вспомнив, как до сих пор не оплатил свой телефон стационарный. Когда люди спрашивали его, почему он не купит себе сотовый, ведь каждый второй уже имеет его, Джей просто отвечал, что не хочет. Он презирает научно-технический прогресс , и не гонится за временем. Новые технологии казались ему сложными. Они отнимали много свободного времени у человека, которому нужен лишь рок и алкоголь. И это и есть жизнь. Джей с удовольствием остался бы в том времени, когда ему было лет пять, и он сам придумывал себе игры, в отличие от современных детей, которые имеют уже готовые в любой форме и в любом виде , но не имеют богатого воображения, деградируя во всеобщем неудовлетворении тем, что имеют. К огда в продажах только стали появляться первые персональные компьютеры. Когда в продажах массово расходились Led Zeppelin и Aerosmith его любимые группы. – Вряд ли пригодится , ответил Джей с мыслью о скорой встрече с Анной. – Тогда до встречи , сказала она, не менее воодушевленно. Джей был рад сложившемуся разговору. Вполне удовлетворенный, он поспешил домой. На радостях, он даже задумался, что следовало бы поговорить с Мелиссой. Давно он не преследовал ее. Или она его. Не важно. Давно они не общались. Тем более, ему было, что сказать ей. Зайти домой, перекусить кусочек хлеба с маслом, запить чаем. Наверное, пойти на кладбище. Хотя, она же наверняка не там живет?! Джей действительно только сейчас задумался о том, где она существует. Где живет. Или пребывает. Он же не знает места, кроме кладбища, где можно ее искать. И то, не всегда. Впрочем, нужно будет встретятся. Джей был слишком окрыленным сейчас , чтобы забивать себе мозги подобными мыслями. Потом подумает. Открыв дверь, Джей неожиданно для самого себя прекратил полет своей души. Его крылья припустились, то ли от страха, то ли от внезапности. А возможно, от всего смешавшегося в нем. В его комнате была Мелисса. Она сидела на кровати и смотрела на него, так будто она все время была здесь , в порядке вещей и времени. Жила. Ждала. Будучи частью всего этого нескончаемого, естественного, выглядев чуть удивленной от резкого появления Джея. Но ее реакция была не искренней. Так ему казалось, когда смотрел в ее холодные, отчасти хитрые глаза. В них было столько иронии, издевательского молчания , и доброго приветствия. Он и сам, чуть отойдя от ступора, попытался уподобиться данному образу , сделав заметно успокоенный вид. Джей лишь спросил с еле ощутимой ноткой удивления: – Что ты здесь делаешь? – А ты не видишь? спросила она. – Я имею ввиду, как ты сюда попала? Дверь была закрыта снаружи , заметил он, но потом понял, что Мелисса , как всегда начнет ерничать, скажет что-то другое, но не ответит прямо на поставленный вопрос. Джей тут же распрощался с идеей дождаться от нее ответа. Мелисса сказала: – Ты давно не приходил ко мне. – Кстати, хотелось бы выяснить данный вопрос. Как? Где мне тебя искать? Скажи, чтобы я знал, когда захочу увидеться с тобой , сказал Джей. – Я думаю, вряд ли ты живешь на кладбище, и мне нужно будет постоянно искать тебя там, чтобы увидеться. – Ты прав. Забудь. Я сама решила навестить тебя. – Прекрасно! Я как раз хотел поговорить с тобой. – Я знаю. Поэтому, я здесь. Джей с вопрошанием посмотрел на ее коварное лицо, и промолчал. Она будто знала все. Как всегда больше него. А как же! Почему его это уже не удивляет так, как раньше ? – Ты присаживайся! сказала Мелисса, похлопав по кровати ладонью рядом с собой. Джей присел рядом с ней с чувством ожидания чего-то неизвестного. До сих пор он чувствовал себя немного неуютно в ее компании , чуть недостойным, что ли. Но он пытался бросить эти мысли , больше впитывая все то, что было в Мелиссе , налаживая с ней гармонию и понимание всего того, что понимает она , как он считал. Он может это. Отчасти, он чувствовал себя средневековым европейцем, который на протяжении долгого времени верил в то, что планета плоская. И вот, сейчас, он обнаружит, что она представляет собой шар. Таковым было его предвкушение к разговору с Мелиссой. Поэтому, Джей пытался максимально расслабиться, не обращая внимания на свои мысли и ощущения. Уверенность в себе, проницательность, ирония, в тоже время поразительная серьезность всего сказанного. Это он хотел понять и перенять от Мелиссы. У нее потрясающе получалось это. Она обладала тем, чем не обладал любой другой знакомый ему человек. – Раньше ты стучала в дверь , сказал он ей. – Все, что бывало раньше, не может быть нынешним, или будущим , сказала она. Это было всего раз. И ты был дома. Джей промолчал. Он лишь мысленно задался вопросом: «Что?» Мелисса продолжила: – Ты не любишь перемены. Но ты должен быть готовым к ним. – Будешь чай? резко спросил он. Мелисса отказалась, покивав головой. – Т ы никогда не ешь, не пьешь. Ты не человек! сказал ей Джей, после чего Мелисса насмехательски посмотрела на него. Он знал этот взгляд. Но спросил: – Ведь так? – Даже, если. Ты не поверишь в это? – В тебе нет ничего человеческого, кроме обличия. И то, могу ли я быть уверен, что оно твое? – Ты сомневаешься во мне, Джей? пристальным взглядом посмотрев на него, спросила Мелисса. – Сомневаюсь ли я? неуверенно переспросил. – Перестал в меня верить? – Верить в то, что ты одним касанием руки Что ты – терялся он в своих мыслях , снова погружаясь в них. Плохо у него это получалось убегать от своих чувств и мыслей, остаться в стороне и не задетым от чужих. – Иначе, если ты не веришь в меня, Джей , то я рассеюсь как туман на восходящем Солнце. И это Солнце вовсе не будет означать рассвет для тебя, Джей. – Прости , сказал он, почувствовав моральное давление Мелиссы на себе. – Сам не знаю, что на меня нашло. Последним временем я сам не свой. Чувствую, как меняюсь А это До сих пор не понимаю, но пытаюсь понять – Встреча с Мэри-Энн не лучшим образом сказалась на тебе. – Откуда – «ты знаешь» хотел завершить Джей, но понял, что уже не хочет задавать свой вопрос, и продолжил иначе. – Наверное. Хотя, я бы не сказал, что разочарован этой встречей. – Все впереди? – Именно. – Имей за цель. Но не зацикливайся. – Тебе легко говорить. – Мне нелегко. Ты должен сконцентрироваться на своих желаниях. Должен расставить приоритеты. – Нет ничего важнее, чем вернуть ее , задумавшись, сказал он. На несколько секунд воцарилось грустное молчание. Заглядывая Джею в глаза, Мелисса сказала: – Хочешь, я верну ее? – Ты можешь? быстро и не подумав, спросил Джей, подняв свои глаза, и пристально глянув на Мелиссу. Он замер ненадолго. Она точно может все. В ее глазах: словно сотни душ, тысячи личностей. В ее снах восстают мертвые. В ее искушениях возвращаются любимые. Он знает. – Нет. Я сам , резко сказал он, снова поникнув своим взглядом в пол. – Уверен? – Да. Ты сказала мне сконцентрироваться, расставить приоритеты. Это изменит мою жизнь. Я сам хочу это сделать. Мелисса улыбнулась ожидаемой улыбкой. Так, будто того и хотела. Джей спросил ее , подняв глаза : – Как ты все это делаешь? – Приведи ее ко мне. И ты увидишь , ответила она. Джей хотел спросить ее, каким образом все произойдет, но понял, что не надо спрашивать. Бессмысленно понять заранее то, что поймешь лишь со временем. Он лишь кивнул головой. – Я буду здесь , сказала Мелисса , растворяясь в шагах, после того как встала с кровати. «До встречи» – подумал Джей, все больше растворяясь в своих мыслях , не в силах бороться с ними. В них будто до сих пор была Мелисса. Влезала в них, не смотря на то, какими они были. Словно она все еще была здесь и говорила ему что-то напоследок. Что-то вроде: – Советую тебе оплатить счет за телефон. Так скоро, как сможешь , превращая его мысли в туман. «Зачем?» – мысленно успел спросить себя Джей, после чего больше ничего не почувствовал. В комнате погас свет. В глазах тоже. 10 Джей проснулся с трудом. Он не спешил вставать с кровати. Открывая свои глаза и, внимая мрак своей комнаты, он ловил себя на мысли, что все же эта деталь его жизни здесь ему нравится. Просыпаться не от яркого света, светившего в окно, бодрящего, как с бодуна, а от самого желания наконец-то встать с кровати. Но он хотел полежать еще немного. Насладиться тихим одиночеством в постели. Поэтому, прошел еще как минимум час, пока Джей окончательно проснулся. Потянувшись руками вверх , он пошел в ванную комнату, чтобы помочиться в унитаз. З атем, он отодвинул шторы, открыл жалюзи, почистил зубы. Все как всегда. Заварил себе на кухне чай с мыслью о вчерашней стипендии и выпитой бутылке красного вина. О том, как оплатил счет за телефон. Ему лишь осталось встретиться с Анной. Сегодня вечером, либо завтра она должна к нему прийти. Он подумал об этом, надпив горячий чай. Такой свежий. Джей вдохнул его аромат, почувствовав удовольствие. Глянув на календарь, висевший на ржавом холодильнике , он заметил, что пора оторвать страницу ноября. Ведь уже декабрь. Как только он сделал это, зазвенел телефон. Так неожиданно для Джея, что тот немного вздрогнул, задавшись вопросом: «Кто?» Неужели, Ронни? Кто еще тот редкий человек, даже исключительный, который может ему звонить? Подойдя к нему и нагнувшись, Джей поднял его с пола, и присев на кровать, положил телефон на колени. Сняв трубку, он сказал: – Алло! Прозвучал чей-то мужской голос. Связь была не лучшей, поэтому Джей мало что расслышал, и переспросил еще раз: – Алло! Я вас слушаю! Кто это? – Я говорю, меня зовут Эл Дэдди. Меня слышно? услышал Джей. – Да! Да! ответил Джей громким голосом. Видимо, этот Эл, что был на другой стороне провода, также пытался говорить громко, чтобы его было слышно. Он спрашивал: – Это Джей? – Так точно! ответил Джей. – А я вас знаю? – спросил он. Джей где-то слышал его имя. Оно было ему знакомым. Но он не был уверенным в том, знает ли он этого человека лично. Пересекались ли. Может быть, он его не помнит. И тот ответил ему: – Вы присылали мне кассету со своими демо-песнями. Как только Джей это услышал, что-то екнуло в его сердце. П еревернулось с ног на голову. – Ведь так? спросил он Джея. – Да. Совершенно верно , ответил он, со все большей радостью и заинтересованностью в голосе. – Я прослушал ее. Все три песни, что были записаны на ней. И я звоню вам потому, что они мне понравились. У ас сть – связь стала пропадать. – Можете повторить! попросил Джей. – Я говорю, у вас есть еще материал? отчетливо услышал он. – Конечно , вдохновенно сказал Джей. – Хотя бы песен восемь, десять. Для выступления , говорил ему Эл, и Джею с трудом верилось во все услышанное. – Выступить? переспросил Джей. – Да. Выступить. Меня плохо слышно? спросил Эл Дэдди, думая, что снова возникла проблема со связью. Но это Джей замер в своих мыслях. Он понимал, что это успех. Он уже знал наверняка , кто такой Эл Дэдди. – Джей? снова переспросил он. – Да. Я здесь. Не волнуйтесь, связь отличная. Я вас понял , отозвался он резким голосом. – Тогда, если все понятно, то можно на «ты»? – Согласен, Эл! – Так мне легче будет объяснить тебе все то, что я хочу. И так, Джей , сказал Эл, Джей приготовился слушать. – Повторюсь еще раз. Вдруг, ты не услышал. Мне понравились песни, поэтому я приглашаю тебя и твоих ребят ко мне в клуб на саундчек. Хочу послушать вас вживую. Если вживую вы так же офигительны, как на записи, то выступите у меня на Новый Год. Планируется чумовое мероприятие с участием и бурлеск танцовщиц и рок-групп, за которое вы, ребята, также можете отхватить не мало денег. У вас есть хватка, харизма, чувство стиля. Будь уверен, я никогда не обижаю своих артистов. В ознаграждаю по достоинству. В общем, это первое. Второе уже посмотрим , поглядим. Если ваша группа очень понравится публике, я могу вас посоветовать одному знакомому. Он держит лейбл, естественно не без меня. Могу посодействовать. Но, то уже «Приложится» – мысленно завершал Джей, будучи невероятно рад начать этот день не только с кружечки чая, но и с тарелочки признания. «Наконец-то» – думал он. Свершилось. Он так часто себе это представлял в своих фантазиях. Часто желал, чтобы вот так, кто-то вроде Эла крутой, с бабками и связями, взял и позвонил ему, предложив выступить в своем клубе. Он лишь привыкал ко всему услышанному. Не мог поверить своему счастью. Все не проходит зря. Отлично. Он выступит со своей группой в одном из лучших клубов города. Еще и на глазах у нескольких сотен людей, как минимум. Он все больше вдохновлялся, представляя себе все это. Он это получит. Совсем скоро. Повесив трубку, у Джея возникло дикое желание поделиться с кем-то данной новостью. С кем-то из ребят, ведь это их касалось в первую очередь. Но он хотел выглядеть спокойным и уверенным в себе. Ему нужно было успокоиться. Сосредоточиться. Подождать. Что было сделать очень сложно. Джей верил в то, что нельзя сразу расходовать всю ту энергию, которая есть в тебе. Нужно собрать ее в кулак, чтобы затем выстрелить ею. Ах, да ну Джей решил направить свою энергию в иное русло. Подключив свою электрогитару к комбоусилителю, он стал наигрывать быстрые, радостные мелодии, чего не делал никогда. Обычно, песни Джея были пропитаны депрессией, мелодией дождя, апатией бесконечно снежных фонов. Быть может, он сочинит новые песни Нет! Нельзя. Такие нельзя. Нужно выдерживать стиль. Это нравилось Элу Дэдди. В их музыке есть чувство стиля. Нельзя терять его. Джей сыграл еще немного и отключил гитару. Полез под кровать. Обычно там что-то лежало. Джей любил все разбрасывать по комнате. И правда, завалялась старая бутылка красного вина. Совсем на дне. Один глоток. Но такой важный и нужный. Оказалось, Джей помнил о ней. Если хорошо напрячь мозги, можно вспомнить все. Опрокинув голову, чтобы одним махом опустошить ее, Джей сделал шаг к пачке сигарет. Достал одну. Закурил. Сел на кровать. Задумался о том, что все так и должно происходить. Раньше он не думал о подобном. Он живет так, как хочет жить. Ах, если бы Мелисса была рядом Хотя, может быть она и здесь Непредсказуемая Как и Джей. Хоть что-то общее у них есть. Докурив сигарету, Джей сразу же закурил вторую с мыслями о том, чтобы к черту здесь все прокурить. Здесь должно вонять вином, сигаретным дымом, потным сексом , здесь и должна обитать свободная душа. В глубине ее ему нравилось это. Поэтому, он жил здесь. Вдыхал все это. Так сейчас ему казалось. И ничего не нужно было для столь аскетической радости. Умиротворенное удовлетворение внутри, которое он получил от самого себя. Он все больше привыкал к подобной мысли, к радости внутри себя. Еще немного времени теперь это станет как высморкаться. Обычным делом. Жаль, что в этом всем не было Мэри-Энн. С ней, почему-то, не сложилось. Хотя Ей лучше и не быть здесь. Пусть лучше он будет там, с ней. А пока, Джей хотел собрать все мысли в кучу. Каковы должны быть его дальнейшие действия. Ведь у него все стало получаться. Он чувствовал себя человеком, который может собрать кубик Рубика в течение десяти секунд, в отличие от множества других людей. Вот, что отличает тебя от других. В какой-то момент ты понимаешь, что выходишь на террасу роскошного особняка размером в целый квартал; любуешься открывающимся перед тобой видом на море, а еще лучше океан; закат, прибой. Только ты. Остальные могут лишь только знать об этом, слышать, думать , но никогда не побывать там. Чувствуешь себя грандиозно Совсем один. Наедине со своими мыслями. Ты начинаешь разговаривать с ними, когда они начинают понимать тебя, сотрудничать с тобой, признавать. Как избежать с ними любого конфликта? Или же это невозможно? К сожалению, природа человека такова, что хранит бурю даже в самом уютном уголке , внутри даже самой маленькой планеты. Как научиться разбираться в этом Джей не знал. Лишь начинал вникать во все это. Он заметил, что никогда не прислушивался к своим мыслям. Может быть, поэтому они не слушали его? Ведь ты должен руководить ими, а не они тобой Джей прилег. Смотря в потолок, он почувствовал в себе резкое и нужное желание, исполниться которому, словно, было суждено. Как только он подумал о том, что хочет выпить, желательно за чужой счет, через несколько секунд к нему в дверь постучал Тони. Вот, кто такой же непредсказуемый. А что главное желанный гость. – Заходи! сказал ему Джей. Тони выглядел слишком возбужденным. Весь чесался, как под амфетамином. Джей сразу же заметил это, сначала высказав ему полушутя: – Завязывай с этой дрянью! Когда-нибудь схватишь разрыв сердца! затем задумавшись над всем сказанным им всерьез. – Я не на нем , отчасти врал, отчасти говорил правду Тони. – У меня есть новость! радостно, не находя себе места продолжал он. – Неужели? нечто критично отозвался Джей, предложив сесть на свою кровать другу-наркоману. – Да. И ты не думай, что меня колбасит от того Не от того! Я – говорил Тони, не зная с чего начать, пребывая в возбужденном состоянии. Джей смотрел на него критично и с сочувствием. «С овсем доходит парень» – думал он. – «Как распирает!» – В общем, я поговорил с Тимом! И – начал говорить Тони. Лицо Джея резко переменилось , сделавшись сугубо серьезным, настороженным. Тони взмахнул руками и сказал: – Я мастер общения с людьми, Джей! Было видно, как в Джее стало что-то вскипать. С нарастающим голосом он сказал: – Только не говори мне этого Тони сразу покивал головой и ответил: – Да-да! Именно! Джей, он согласился на мои условия. Причем, так легко. Не понимаю, почему тебе не удавалось! Ты просто не умеешь общаться с людьми! Джей набрал побольше воздуха в рот, надув щеки, после чего будто с трудом и гневом выдохнул его, стараясь сдерживать эмоции. Он сказал недоброжелательным тоном: – Какого хрена, Тони! – Что? переспросил тот, не понимая, после чего заметил все эти сложные эмоции на лице Джея и заметно сник. – Кто тебя просил? – У меня же получилось! Ты даже не спросишь, как? – Мне все равно. – Тебе не интересно? Тебе не нужно это? – Я же сказал, что мы не будем выступать у Тима! – Почему? спросил Тони, после чего Джей вовсе яростно разорался. – Потому, что Тим ублюдок! Возомнил себя королем ада , в котором варит всех этих наркоманов, губит им жизни , а потом говорит мне, что я не достоин этого! Понимаешь ты это, или нет? Мы недостойны этого дерьма! Это единственное, в чем прав этот ублюдок. Ни ногой к нему! Надеюсь, ты не отсосал у него за это? Тони заметно понурил взгляд. Джей успокоился и увидел, как тот обиделся. Слишком резкими были его слова. Он сам это понял. Тронув его за плечо, он сказал: – Эй, ты чего? сильнее схватив его за плечо, немного дергая. – Обиделся? Послушай, Тони! Я хочу, чтобы ты меня понял. Ведь я понимаю, что ты старался ради нас, хоть и было сказано не делать этого. Сейчас все это выглядит странным. Я сам недавно был завсегдатаем того места. А теперь я категорически против него: завязал с джанком, с общением с теми людьми. Да, я поменял мнение относительно этого. Но, вот, что я хочу тебе сказать Джей резко остановился, глянув на Тони, чтобы убедиться, что тот слушает его. Выдержал паузу. Тони не смело кинул на Джея косой взгляд. Тот продолжил: – Изменять своим мнениям можно. Изменять своим принципам никогда. Тони чуть оживился после этой фразы, глянув на Джея более смело, даже чуть улыбнувшись. Джей слегка улыбнулся в ответ и спросил: – Понимаешь, о чем я? Тони как-то не ясно посмотрел на него. – Допустим , продолжил Джей. – Такое часто случается , что раньше ты кого-то любил, во что-то верил. Но в какой-то момент это все кончается, либо меняется, оставаясь в прошлом, лишь воспоминанием. И вот, когда наступает такой момент, когда ты осознаешь все это, ты становишься перед выбором: не меняться, изменив своим принципам, либо перемениться , при этом оставшись верным своим принципам, даже если ты пустишь все коту под хвост, даже если ты сдохнешь Тони смотрел на Джея с нарастающим вдохновением в глазах. Иногда он был настоящим оратором. Вот, почему он лидер среди них. Вот, откуда у него вся эта неимоверная внутренняя сила. Он умеет высказываться, когда это так нужно. И умеет вести за собой людей. Внутри себя он восхищался Джеем, пусть и никогда не показывал ему этого. – В общем, я хотел сказать, что мы останемся самими собой, и не будем играть в этом притоне. Мы не для этого собирали группу. – А для чего? скромным голосом прорезался вопрос у Тони. – Для того, чтобы доказать , что мы не исполнители, а созидатели. Понятно? По выражению лица Тони было видно, что не очень. Он продолжал молча внимать словам Джея. Тот окончательно решил, что пора перестать грузить Тони. Наконец-то, просто извинился, после чего их общение снова стало не напрягающим, и Джей наконец-то сказал: – У меня есть вариант. – Что ты предлагаешь? – Сначала, я думал выждать удобный момент. Встретиться с тобой и с Ронни , лучше на репетиции, чтобы сказать вам это. Но, так как ты уже здесь – Говори сейчас! – Я скажу прямо сейчас, сказал Джей, еще чуть по томя возрастающий интерес Тони. – Ну? Не медли! говорил тот. У Джея расползлась улыбка по всему лицу, после чего он сказал: – Сегодня мне позвонил Эл Дэдди. Он сказал, что ему понравились наши песни. – Он слушал наши песни? сказал Тони, чуть не взлетев от радости. – Да. Он ждет нас в своем клубе. – Это правда? Эл Дэдди? В своем клубе? В своем самом крутом рок-клубе в нашем городе? не переставая, говорил Тони, с трудом веривший всему услышанному. – Да. Это правда, говорил Джей со спокойной улыбкой на лице. Тони обнял его. Так крепко и любя. Он просто не верил в то, что когда-нибудь такое произойдет с ним, и с группой. Его объятия стали душить Джея. Тот попытался мягко вырваться из них, чуть отодвинув от себя Тони. – Никогда бы не подумал! – Надо думать. Надо пробовать. Только так все в жизни и получается. – Твою мать, Джей! За это надо выпить! Одевайся! – Что? Прямо сейчас? Тони подорвался со своего места, активно поднимая за собой Джея. Ему уже не сиделось. – Да. Прямо сейчас. Зайдем к Ронни. Вместе отпразднуем! – Ты думаешь?.. мялся Джей , на самом деле будучи рад инициативе Тони. – Конечно! подбадривал его всеми силами Тони, тянув за собой. – Мы же группа! Иногда ты забываешь об этом! «Правда » – подумал Джей, с трудом соглашаясь. Он сказал, что накинет на себя одежду, и они пойдут, начав неспешно одеваться. Тони заметно ускорил данный процесс, убедительно добавив : – Я угощаю. Собью бабки с одного придурка. Он мне должен. И отметим. «То, что надо » – подумал Джей с победным чувством внутри, на которое он попытался перестать обращать внимание, чтобы не треснуть от распирающего его внутри удовольствия. Он вдохнул свежий холодный воздух на улице. Выйдя из подъезда, он и Тони, как всегда, не спешили идти. П остояли полминутки на крыльце , чтобы осмотреться, закурить, а потом только пойти. – Опять пошел снег, заметил Тони. Джей ничего не ответил. Он лишь расслабленно посмотрел в бесконечную темноту, в которой просматривались красные кирпичные здания, мелькали уличные фонари столбов и автомобилей, будто скатертью стелившийся снег отблескивал глянцем белого снега , уже таким надоевшим, зарябившим в глазах. Иногда Джею хотелось избавиться от его чарующей безысходности хотя бы на один день. Скрыться. Нужно лишь захотеть. Но он не хотел этого так сильно. Сегодня он смирится с ним. Впрочем, он вовсе не важен – А что же с Тимом? С ним что делать? сказал Тони, после того, как подкурил сигарету. – Может быть, пойти к нему, сказать – Не надо, сказал Джей, также подкурив сигарету, и посмотрев на Тони. – Я сам пойду к нему и пошлю его на хер. Они оба засмеялись торжествующим смехом, и ушли во тьму. Сегодня в ней чрезвычайно хотелось напиться. 11 Ее тонкие, красивые, скрюченные от удовольствия пальцы впивались длинными ногтями под кожу на его спине. Он, облокачиваясь на свои локти, нависал над ней своим торсом , медленно двигая им, глубоко засаживая все, что мог в нее засадить. Она, слегка обвивая его своими стройными ногами, прижимала его к себе что есть силы, тихо постанывая, пытаясь быстро хватать носом спертый воздух, чтобы мягко и с удовольствием выдохнуть его в своем голосе. Еле прикрытые глаза, веки наполненные удовольствием, приходящим снизу, с того места, в которое входил он, простреливая все, что находится в животе, затем проходит сквозь грудь, сквозь легкие и сердце, достигая мозгов. Его лопатки такие рельефные мышцы, вовсе не большие, но сильные. Его плечи такие широкие, вовсе не массивные, но красивой формы и строения. Его шея такая жилистая, но не мясистая, венозная. Как его руки. Он весь божественен. Постели бог. Потный, грязный и такой красивый в своем деле бог. Пусть и еле видный в темноте его квартиры. Она пропитана его духом. Он чувствуется везде, будто с самой весны доносились его запахи. Вот, каковым он был в постели. Лучшим из всех. Несравненным, даже если приходилось бы сравнить. Неописуемым, даже если бы пришлось придумать для этого слова. Все замирало вокруг. Все смотрело. Все участвовало в акте единения тел, соития душ, бесконечности. В его движениях было заметным, как он хотел ее, пытаясь соорудить что-то свое в ее грандиозной фигуре, добавить что-то внутри подарить ей наслаждение. Внешне она не имела недостатков: красивые округлые бедра, он зажат между ними; стройные колени, лодыжки; маленькие ступни, как и ее плечи; красивый плоский живот. А грудь золотая середина. Словно два мягких фрукта, вкусив которые не наедаешься, хочется еще и еще. Джей не останавливался, все больше желая ее в ее же нарастающем желании к нему. Чем больше они имели друг друга, тем больше хотели. Если бы можно было насытиться лишь этим, не нужно было бы: есть, пить, или колоться Всего этого можно было бы не иметь. Только это. Джей был настолько отличным любовником, что А нне казалось, будто она готова на все. Сделать это сотни раз. Он так долго ублажал ее. И лишь после этих сотен раз она сказала ему с приятной усталостью в голосе: – Кончай! Кончай в меня! И Джей закончил. Ему всего лишь нужно было, чтобы она сказала это. С чувством выполненного долга, он слез с нее, скатившись, и лег рядом. Мокрый от пота , но не менее привлекательный от этого , он пару раз выдохнул с довольной тяжестью в груди, постепенно рассеивающейся, и становящейся чем-то приятным. Джей пытался отдышаться. Анна тоже. Первые пару минут они не могли ничего сказать в радостном молчании. Лишь потом разговорились. – Ты прекрасна! говорил ей Джей, глянув на силуэт ее лица в темноте своей комнаты. – Это ты прекрасен! сказала она. – Это был лучший секс в моей жизни! А в твоей? – Не помню , переведя свой взгляд в потолок, задумчиво сказал Джей. – Как это? У тебя было много женщин? Или ты просто не можешь сравнить меня с кем-либо? сказала она, и прижалась к нему. Джей не ответил. Было видно, как он задумался о чем-то. Мысли стали его затмевать. – Что такое? спросила она. – Можно задать тебе неприятный вопрос? – Если ты хочешь. – Что ты почувствовала, когда узнала, что твоя подруга мертва? – Странный вопрос. – Извини. – Действительно, неприятный. Ты точно хочешь об этом поговорить? И сейчас? Потому, что мрачная у тебя тема разговора, вдруг, образовалась. – Главное, чтобы ты хотела. Джей просунул свою руку под головой Анны, чтобы обнять ее. Она сказала: – Я не против. – Все же, вы были лучшими подругами. Как это – узнать в какой-то момент, что ее нет? – Ужасно. – Расскажи. – Ванесса была подругой моего детства. Мы были вместе с ней всегда. Дома друг у друга. В школе. На улице. Мы ночевали друг у друга. Делились самыми сокровенными мыслями друг с другом. Мы были как родные сестры. И то, наверняка многие родные сестры не имели настолько крепких и доверительных отношений между собой. С ней я была уверена, что имею тыл. Она была моей спиной. А я ее. Словно мы были в одном теле, отлично чувствуя друг друга. Поэтому, потеряв ее, я словно потеряла половину своего тела и души. Так пусто стало мне. Джей с интересом и со скрытой грустью слушал все это, надеясь, что Анна не растрогается от этих болезненных воспоминаний. И она была действительно сильной девушкой, каковой он ее считал. Внешне она была спокойной, немного грустной, но даже не подавала признаков того, что должна расплакаться. Джею чертовски нравилось в ней это. – Знаешь, что самое обидное? продолжила она. – К огда человек умирает не своей смертью. Как Ванесса. Ее убили. У нее отобрали жизнь. Отобрали. Для чего? Ее же нельзя забрать и прибавить к своей жизни. Зачем убивать других людей? Это так не справедливо – Мир не справедлив , заметил Джей. – Мир не справедлив , повторилась Анна. – Знаешь, когда-то я знала одного парня. Он жутко наркоманил. Он был больным. Сутками торчал на игле. Трахался со всем, что движется. Не ел, не пил. Только кололся и трахался. И у него была девушка. Я знала ее лично. Красивая, милая, очаровательная девушка, достойная самой лучшей жизни. Когда-то они были вместе. И знаешь, что? Она покончила жизнь самоубийством. А все из-за этого урода. Он не любил ее. Он бросил ее ради себя и наркоты. Но и это еще не все. Со временем ее отец заболел раком, скончался, не успели все и глазом моргнуть. Мать загремела в психушку. А этот урод Этот гадкий ублюдок Знаешь, что случилось с ним? Ничего не случилось! Он остался жив. До сих пор колется и трахается. Если верить слухам, еще и в лотерее победил. Знаешь, куда он слил все выигранные деньги? На наркотики !.. Джея очень впечатлило то, что рассказала ему Анна. Но все также смотря в потолок, он выглядел задумчивым, шепнув себе под нос: – Он жил в своем мире, по своим правилам. – Что? резко спросила Анна, не расслышав толком, что сказал он. – Не важно. – Нет. Скажи. – Жуткая история. Проехали , сказал Джей, чуть сильней прижав ее к себе. – У меня есть к тебе маленькая просьба. – Все, что угодно , сказала Анна, погладив своими пальцами по щеке Джея. – Но перед этим я хотел бы спросить тебя кое-что. Т ебе никогда не было интересно, кто убил Ванессу? – А что? – Нет. Ты ответь. Анне до сих пор было неприятно и непонятно говорить об этом. – Не знаю. Всегда хочется знать правду. Но бывают случаи, когда ее лучше не знать. – И все-таки?.. Джей казался ей таким настойчивым. – Наверное – неуверенно говорила Анна. – Я никогда не думала об этом, если честно. – А если я узнаю? – Как? со вздором спросила Анна. – Покажи мне, где похоронена Ванесса , сказал Джей. В его словах было много уверенности и все той же непонятности для Анны. В какой-то момент он и сам ощутил все это на себе, выйдя из темноты своей комнаты, и очутившись в темноте ночного кладбища. В один момент. Такой же непонятный для него. Он шел по кладбищу с Мелиссой. И это кладбище было ему незнакомо. Под ногами хрустел снег. Луна сияла в своей девятой фазе. Холодный воздух сопровождал выдохи Джея паром изо рта. Все было как обычно. Мир был таким, как и до этого. Реальней некуда. «Наверное» – подумал Джей, пытаясь свыкнуться к обществу Мелиссы среди всех этих надгробных камней. Он смотрел на них и думал, что никогда бы не нашел могилу Ванессы один. Но Мелиссе это под силу. Будто бы это она знала, а не он, где ее могила. Этот момент также вводил его в заблуждение и казался ему странным. Воспоминания были словно в тумане. Возможно, из-за этого. – Скоро еще? спросил он, думая о том, что все-таки сейчас они на новом кладбище. – Имей терпение. Ты куда-то спешишь? ответила она. Мелисса шла спокойно, но быстро, выглядев сосредоточенной. Ее взгляд будто пронизывал тьму, в которой она видела куда идти. Джей чувствовал себя дурно. Он пытался вспомнить, как он оказался здесь с ней. Как шел на кладбище. Что было до этого. Виделся ли он с Анной на самом деле? Совсем внезапная амнезия, порождавшая в нем неуверенность. Или же внезапное и чересчур реалистичное воспоминание, будто оно небыло воспоминанием и происходило пару минут назад. С ним раньше не было подобного. Разве что, после грандиозного передоза, что было давно. И чего он тоже откровенно не помнил. Он был нетерпелив. Мало что понимал. Поэтому, поскорее хотел увидеть, что же будет сейчас. – Пожалуйста, можешь рассказать мне? говорил Джей, поспевая за Мелиссой, смотря ей в спину, феерично порхавшую среди могил. – Мы найдем, где захоронена В анесса, и сможем пообщаться с ней? Так ведь? Ты это имела ввиду, когда говорила, что общаешься с мертвыми? Отчасти ему казалось, что он несет чепуху и навязывается призраку. – Да , кратко ответила она. – Отлично , сказал Джей. – Ты постоишь, и последишь, чтобы никого не было. – Подожди! Что это значит? Я всего лишь постою на шухере? Так, что ли? Мелисса резко остановилась. Джей чуть не врезался в нее. Остановился и молча посмотрел ей в спину. Мелисса снова стала идти, повернув чуть вправо, начав идти медленно, смотря на памятники. Джей продолжил: – Ты же говорила мне, что покажешь. И что-то раньше ты не особо переживала о том, что кто-то будет на кладбище во время твоего спиритического сеанса, или что это такое. – Успеешь. Тебе хватит и этого , холодно сказала М елисса. Джей еще хотел поспорить, но понял, что бесполезно. Тем более, Мелисса снова резко остановилась, сказав: – Вот она! Ее могила. Джей стал возле Мелиссы и увидел ее. Такая же, как и остальные. Разве что на плите совсем свежей могилы написано: «Ванесса Парсонс ». И годы жизни. Совсем короткой жизни, которую забрал убийца. Сейчас Мелисса выяснит, кто он. Так думал Джей. – Что мне делать? спросил Джей, увидев, как Мелисса слегка нагнулась к могиле и провела над ней своей рукой. Мурашки забегали по его коже. Она присела на корточки и провела рукой по заснеженной земле. Неизвестно, что было в ее голове, какой силой она обладала. Но Джею показалось, что ей нравится то, что она делает. И она знает , что делает она. Почему-то, именно сейчас он больше ничего не хотел выяснить. Она сказала: – Отойди. Джей сделал пару шагов назад. – Еще. Джей отошел еще, оглянувшись вокруг. Он стал за ней, видя ее лицо в одной четверти. Мелисса закрыла свои глаза, став на колени. Немного поводив своими ладонями по кругу перед собой, она добавила: – И не вздумай поднимать меня с могилы. В прошлый раз я еле вернулась. И не вздумай будить меня. Иначе проснется кто-то другой, а я останусь там. Ты меня понял? – Да. Прости за тот случай , почувствовав себя виноватым, сказал Джей. Ему все больше становилось дурно. Мелисса все больше проваливалась в потусторонний мир. – Я сама проснусь , заметила она. – Как скоро? – От пяти минут до пяти часов. «Очень конкретно» – подумал Джей, но вслух не сказал. Он заметил, как Мелисса стала беззвучно шевелить губами, что-то проговаривая, не переставая двигать руками между собой и могилой. Он понимал она погружается. Прямо сейчас. На его глазах. Как такое может быть? Ему очень хотелось спросить. И он сделал это очень тихо и робко, чтобы не потревожить ее, вдруг она уже там. – Если кто-то появится? – Просто уйдешь , сказала она, и медленно опустилась всем телом на могилу. Мелисса легла на нее своим телом, чуть поджав к себе колени, и подложив левую руку себе под щеку и под ухо, будто слушая голос из-под земли. Стало заметным, как ее лицо провалилось в сонную пропасть. Она заснула. По-настоящему, не чувствуя холода, ветра и неудобства под собой. В этот момент Джей сделался робким. Более робким, чем до этого. Ему странно было наблюдать все это, не смотря на то, что в первый раз он , таким образом, нашел Мелиссу. Он не видел, с чего все начиналось. С какого метода постижения иного мира, вызывающего в тебе легкую тошноту. Джей закурил. Он думал, что ему так станет легче. Но, переминаясь с ноги на ногу, и поглядывая на обездвиженное тело Мелиссы, он понимал, что ему становится еще более жутко от всего происходящего. Если она действительно делает это, то стоит ли тревожить покойников ? Джей пытался украдкой думать и смотреть на нее. Как она не мерзнет , лежа так на заснеженной земле ? Она точно не человек! Переведя свой взгляд на надгробный камень, Джей неожиданно для себя замер, засмотревшись на него. То ли он пробуждал в нем какие-то незнакомые ему мысли, то ли ему становилось плохо от него. То ли все вместе. Но все больше смотря на него, ему казалось, что все больше он знал Ванессу. Он не знал, откуда. Поначалу всего несколько секунд. Затем минут. И даже лет. Такое стало складываться чувство. А ведь он даже ее не знал, ни разу не видел (вероятней всего, не помнил этого в университете много людей), лишь был наслышан о ней от Анны. Почему у него стало складываться такое впечатление? Ему стало казаться, что он видел ее. И прямо сейчас – тоже. В каком-то воображаемом пространстве , в котором он вдруг очутился. Как в воспоминаниях. Она была кучерявой шатенкой, немного похожей на тех девушек, что жили в эпоху 1920-30-х годов. Она была симпатичной. У нее был заостренный, поддернутый нос, и широкая, замечательная улыбка. Даже сейчас она сверкала ею. Своими красивыми зубами. А фигура : такая хрупкая и мелкая. Она была похожа на несовершеннолетнюю девочку, но никак не на старшекурсницу. Так казалось Джею, пребывая в размытых иллюзиях. Он будто видел ее живой перед собой. И в этом всем можно было увидеть, как она ест, как она пьет, как она смеется и гуляет с подругами, у которых нет лиц. То ли не разобрать. То ли действительно нет. В каком-то мраке. Протекает целая жизнь. Она заговорила с ним. Но беззвучно. Джей ее не слышал и пытался спросить у нее что-нибудь в ответ. Но и своего голоса не слышал. То ли глухой, то ли немой. Всего лишь наблюдал за ней, но ничего не мог изменить, повлиять на ход событий. Она не перестает что-то говорить ему. Он все равно не слышит. Ее лицо становится тревожным, потом испуганным. Джей понимает это. Сам начинает нервничать. Почувствовал, что у него есть руки. Тянется ими куда-то вверх. Хочет поднять их к своему лицу. Вдруг видит зажатую между пальцев сигарету. Он только что делал это он курил. Захотелось поднести сигарету к своему рту, чтобы затянуться еще раз. Не получается. Очень сложно. Будто что-то держит его руку, что-то повисло на ней невидимым весом с полтонны. Невероятно сложно. Он понимал, что не может справиться с этим миром иллюзией реальностью Он не способен что-либо поменять. Нужно уходить отсюда. Как? Тьма. Она мелькнула, словно вспышка вспять в его глазах. Снова Ванесса. Снова тьма. Снова он тянется рукой ко рту, чтобы затянуться сигаретой. Все это происходит так быстро, и непонятно, и спонтанно. Сложно привыкнуть и бороться с этим. Все меняется. А он в этом всем нет. Нужно попытаться еще раз. Это не правда. Ложь ось всего мира. Он должен проснуться, или вернуться из этих воспоминаний, или что это происходит с ним. Он снова пытается поднести руку к своему лицу. Вдруг, Ванесса перед его глазами становится мертвой, окровавленной, изуродованной кем-то, мокрой бледный труп. Джею становится невероятно страшно в этот момент. Страх пронизывает его кости. Ломает их. Но он пытается хоть что-то сделать. Вдруг, смотрит на свою руку и ужасается еще больше. На ней ее кровь. Дикое отвращение стало переплетаться со страхом в его уме. Настолько сильное и реальное по ощущению , что он почувствовал, будто оно поднимается по его пищеводу. Все выше и выше подходя к горлу, затмевая все то, что он видел. Джей вырвал. Он не успел отдернуть руку от своего лица и попал на нее своей рвотой. Освободив позыв, он понял, что вырвал на соседнюю могилу, стоя на корячках. Как же болезненно все это вышло из него. А как отвратно. Джею показалось, что в своей жизни он еще ни разу так не рвал. Чуть кишки не вырвал. Настолько больно. Он почувствовал, как часто у него стал сокращаться желудок, отдавая в самую глотку, из которой горький неприятный вкус желудочного сока распространялся на язык. Протерев слезы на глазах, он почувствовал, что вытирается собственной рвотой. Быстро смахнул ее с руки вместе с сигаретой , до сих пор тлевшей между пальцев. Затем умылся снегом. Почувствовав резкий запах серы, Джей понял, что он жив, он здесь на кладбище, стоит. Л ишь бы встать с коленей , обрести равновесие, и понять, что все это было. Джей встал с трудом. Еще раз протер глаза. Начал сосредотачиваться. Чуть нагнулся от боли внутри. Почти не думал. Пытался превозмочь боль. Голова была словно раздута. Сильно кашлянув, и собрав в своей ротовой полости все, что осталось от рвоты , он хорошенько харкнул в сторону, и попытался выпрямиться, держась рукой за свой живот. Присмотревшись, он увидел Мелиссу, только что проснувшуюся в здешней темноте. Она встала, чуть встряхнув от снега свое черное пальто и свои волосы. П отерла заснеженные руки и посмотрела на него в ответ своим коронным взглядом. Джей заметил это, уже предполагая, что она скажет. – А ты хотел сразу , сказала она. Джей никогда не выглядел таким измученным. – Ты узнала что-нибудь – говорил он медленно, с болью в словах , с потерей в мыслях. – Красивая была девушка , сказала Мелисса. – Ближе – Джей глубоко вдохнул. – К делу – завершил он. – Я узнала кое-что , но этого не хватит. Он убьет еще, прежде чем я смогу что-либо сделать. – Мы должны остановить его. Ты знаешь, где он будет и когда убьет следующий раз? говорил Джей все лучше, стараясь выровнять дыхание, почти не обращая внимания на боль. – Предполагаю. Я постараюсь быть там. – А я? – А ты сделаешь выбор. – Я готов. Я пойду с тобой , говорил Джей, имея ввиду то, что он уже пережил это «познание», сможет и в следующий раз. – Не этот. Тот выбор ты сделаешь сам. Когда поймешь. 12 Джей вспоминал все произошедшее с ним прошлой ночью, и пытался понять хоть что-то из этого. Ложь или истина. Владение или пребывание в этом. Наверное, М елисса была права. Ему еще рано было понять что-либо. Он думал о том, как ему нравилась Анна. Он представлял себе, как встречался с ней ради плотских утех, удовлетворяя свое исключительно плотское влечение к ней. Определенно, не духовное. Духовно он до сих пор был верен Мэри-Энн. Любил ее и мысленно соглашался с М елиссой, что это главное желание быть с ней, свершится лишь после того, как свершатся менее важные , но не исключающие себя, стоящие на долгом трудном неизвестном ему пути. Он всегда помнил о ней, но пытался не зацикливаться на одной лишь мысли о ней. Джей с трудом представлял себе, как он вернет ее. Он знал, что выступит на концерте в клубе Эла Дэдди. Затем вернется в Озерный Край. А что дальше? Что еще? Он открыл нижний ящик в тумбочке и достал одну из двух книг, которые забрал из родительского дома. Вернувшись, он сразу же забросил их сюда. Только сейчас вспомнил о них. Вертел в руках этот коричневый учебник своего преподавателя доктора Шилберда , и не понимал, зачем он ему. Неужели пользовался им? Что вообще происходит с ним последние полтора месяца? Он стал сомневаться во всем, что видит и чувствует, после знакомства с Мелиссой. Разве бывает так? Ты думаешь, что ты живешь, и в какой-то момент сомневаешься в этом. Прозреваешь ли, или становишься безумцем? Джей не знал все еще многого. Понимал, что думает ни о чем. Ведь жизнь у него не о чем. Что он делает? Пытается постичь ее истинность? Смысл? Он вздумал открыть учебник, но словно под руку резким пугающим звуком зазвонил телефон. «Т вою мать!» – подумал он, перед тем, как засунуть книгу обратно в ящик и ответить на звонок. Сняв телефонную трубку, он произнес: – Алло! – Джей, привет! это был Ронни. Джей сразу же узнал его. И голос Ронни показался ему чересчур подавленным, отчасти виноватым, непонятно в чем. – Что случилось? сразу спросил он. – Джей Тони он – невнятно говорил Ронни. – Что? Что с ним? – Он в реанимации передоз – Скажи, куда подъехать! Ронни рассказал, что смог, после чего они прервали связь. Быстро накинув на себя, что есть, Джей сорвался с места, побежав, как можно скорее. «Вот, кретин! Доигрался! Говорил же ему «слезай», скоро прослушивание! А он Вот, черт!» – с давящим на сердце недовольством думал Джей, спешно курив на ходу. Он переживал о Тони, имея хоть одну успокаивающую мысль. Он не был в морге. Но и это могло оказаться делом времени. Возможно, у него кома. И неизвестно, сколько он пробудет в ней. Вообще, ничего неизвестно. Глупо терзать себя разными мыслями. Если бы получалось контролировать их. Но нет. С ама ситуация морально выводила Джея из строя. Ему было жаль своего друга, хоть он и считал его законченным джанки. Сам недавно был таковым. Но заслужил ли это Тони , только потому, что вовремя не остановился ? «К черту!» – подумал Джей, наконец, выбросив давно погасший окурок в урну у центрального входа в поликлинику. Подняв глаза, и глянув на это здание, его немного передернуло. Он не любил больницы еще с детства. Даже когда он заболевал, то пытался делать здоровый вид перед родителями. Но когда от визита в больницу было уже не отмазаться, то приходилось терпеть столь ощутимый стресс среди всех этих больных людей, которых Джей на самом деле всегда избегал словно боялся. Пересилив себя, Джей вошел в здание поликлиники и сейчас. «Если когда-нибудь я тяжко заболею, и меня вздумает кто-то лечить я сразу же попрошусь в могилу!» – думал он. Вокруг было много больных, скрюченных, беспомощных, несчастных, немощных людей среди которых ему тут же становилось дурно. Все больны. Все по своей сути мертвы. Все они играют не в ту игру. В этой игре лишь один победитель смерть. И если кто-то думает, что победил ее, получив отсрочку, тот глубоко ошибается. Смерть все равно бросает твои кости. Забирает тебя с собой. Тони получил отсрочку. Наверное, среди больных его можно было бы назвать счастливчиком. Если он, конечно, хотел остаться живым. Как сказал Ронни, его еле откачали. – К нему можно зайти? спросил его Джей, усевшись возле него в коридоре. – Пока нет. Через пару часов. А то и несколько. Так сказал врач , ответил Ронни. – Что же дальше делать? – Помочь этому засранцу. Что же еще? – А потом? Что же делать с выступлением? Мы успеем к Элу на прослушивание? Осталось полторы недели! – Почти две , заметил Джей, с пугающей иронией обнаружив в себе оптимиста. Он очень хотел, чтобы с Тони все было в порядке, и он выздоровел, как можно быстрее. Он хотел досидеть до конца, до того момента, когда ему разрешат войти в палату, чтобы посмотреть в его глаза, взять его за руку, улыбнуться. Он готов был ждать столько, сколько нужно. Сам не знал, почему. – Ты остаешься? спросил его Ронни, перед тем, как уйти, просидев с Джеем пару часов. – Да. Я останусь , ответил Джей. Ронни взял его за руку, крепко сжав и с уважением глянув на него, после чего ушел. Джей провел его взглядом, после чего заметил ресепшн. Он решил подойти. На улице давно стемнело. В поликлинике опустели коридоры. Лишь несколько дежурных врачей. И Джей. И кофе. Он подошел к автомату, чтобы добыть его. Долго не получалось. Кинул монету. Вторую. Но глухо. Джей сильным и резким движением руки толкнул его. Автомат издал громкий звук от удара, но так и не подал кофе. Видимо, этот звук услышала молодая девушка с ресепшна, донесшая Джею информацию: – Иногда он не работает. Джей повернулся на ее голос. Увидел брюнетку в медсестринской униформе, вовсе стройную, и милую лицом. Пройдя десяток метров по коридору, он подошел к ней, сделав приветливое лицо. Облокотившись на приемную стойку, разделявшую только их двоих в этой опустевшей поликлинике, он сказал: – Я целый день ничего не пил, не ел. Ни куска хлеба, ни глоточка чаю. Такая жажда мучает , улыбнувшись в конце. Волосы упали ему на глаз. Девушка улыбнулась ему в ответ, и сказала: – Извините! Мы уже много раз ремонтировали его. Хотите, я налью вам из своего чайника? Вы кофе будете или чай? Джей попытался улыбнуться еще милее, чем до этого , и сказал: – Кофе, пожалуйста! Я заплачу! – Не стоит! настояла девушка, достав кружку, и продолжив рыскать у себя под столом. – Только что вскипятила воду. А вы к кому пришли? – К другу , ответил Джей. – А ! Э то тот парень из девятой палаты? Отравление амфетамином. – Совершенно верно , ответил Джей, узнав хоть, чем отравился Тони; вполне ожидаемо, зная , чем тот баловался обычно. – Долго вы ждете , подметила она. – Да. Достаточно , со вздохом протянул Джей. – Вам с сахаром? – Что? не расслышал он. – В кофе добавить сахар? – Ах, да! Пожалуйста ! Если можно, две ложечки. Девушка подала Джею кофе с сахаром. Джей обхватил кружку двумя руками и сказал: – Вы так любезны , встретившись с ней взглядами. – Вы настоящий друг , заметила она. – Почему? – Тот парень, который был с вами, ушел, не дождавшись. А вы остались. Вы не бросили больного одного. Джей хмыкнул с ухмылкой и надпил кофе с кружки. Совсем чуть-чуть и аккуратно, чтобы не обжечься. – Бросьте! сказал он. – На самом деле, тот парень, который ушел Ронни, это он его настоящий друг. Я не местный. К тому же ничего не смыслю в дружбе. – Нет, вы настоящий друг! снова сказала она, после чего отвлеклась на вызов по телефону. У Джея возникла минутка, чтобы насладиться ароматом кофе и одиноким звучанием чайной ложки, цокающей на весь коридор. Он надпивал и думал о чем-то. Она положила трубку, молча посмотрев на него. Джей долго молчал в ответ, после чего решил сказать: – У вас никогда не возникало чувство сомнения в происходящей вокруг вас действительности? – Вы о чем? сделав непонятливое выражение лица. – Все произошедшее однажды становится лишь призраком нашего сознания, на котором мы зацикливаемся с одной стороны, и которое с легкостью считаем чем-то забытым и даже мифическим с другой. А нынешнее мы перестаем считать чем-то реальным, оно перестает быть понятным, менее понятным, чем то, что было, во что, иногда, хочется вернуться. Я это хотел сказать , сказал Джей. Девушка и вовсе странным образом посмотрела на него. Как на безумца. Но попыталась быть толерантной, вовсе не понимая его. – Вы об амнезии? спросила она. – Нет. В какой-то момент может таковое показаться. Признаки схожи с признаками амнезии. Но это не она. Как вам сказать – перебирал мысли в голове Джей. – Вы начинаете сомневаться в том, что все вокруг происходящее это правда. Но это ложь. Сложно объяснить словами. Это нужно прочувствовать. В этом нужно быть – говорил он, уже жалея о том, что вообще начал говорить о том, что совершенно не нужно было этой девушке. Та не выдержала, и сказала ему чуть возмущенно , но сдержанно: – Вы, случайно, не такой же, как ваш друг? – Какой? – Который сейчас лежит в палате. – Нет. – Похоже на то, будто вы что-то приняли. Джей заметил как робость и приветливость ее лица сменились недоверием и недовольной, подозревающей экспрессией. Он наверняка осознал, что не надо было с ней об этом говорить. Ему стало неловко. Хотелось поговорить хоть с кем-то. Оказалось, лучше вообще ни с кем и ни о чем не говорить. Никогда. Он попытался плавно, но быстро покинуть ресепшн. В этот же момент в коридоре появился доктор, позвавший его к себе. Джей оставил недопитый кофе и мигом бросился к доктору. Тот был похож на недавнюю собеседницу Джея: такой же подозревающий и недовольный взгляд, пристальный, но уставший, вырождавшийся из-под густых бровей. Он сказал Джею, что тот может навестить Тони. Только он должен быть максимально сдержанным, говорить тихо, как можно меньше прикасаться к больному, а лучше вообще не прикасаться к нему. Ни в коем случае не предлагать ему чего-то. Все это способно негативно повлиять на раздраженные рецепторы пациента. Несколько часов назад он чуть не умер. Джей все понял и уверил доктора в том, что все будет в порядке. Он ответственно отнесется к его советам и наставлениям. Через минуту он оказался в палате Тони. И сразу же их взгляды встретились. В глазах Тони Джей увидел массу усталости. Совсем недавно они были безжизненными. Он видел это в его красно-бледных раздраженных белках глаз. Зрачки будто увеличились в объеме, увидев Джея. Наверняка, признак бессильной радости. Тони чуть оживленно дернул мышцами лица, будто напрягшись. Было видно, как в нем просыпались эмоции, и желание чуть привстать на локтях. Джей махнул рукой , сказав ему: – Лежи, не дергайся! – Джей, друг мой! сказал Тони слабым голосом. Джей присел возле него на кровати. Подал руку. Тони обхватил ее двумя, будто питаясь жизненным теплом из руки Джея. – Как ты? – Хорошо , ответил Тони, пытаясь натянуть хотя бы слабую улыбку на безжизненном лице. Но было видно, насколько виноватым он себя чувствовал. Джей пытался не давить на него. Но ему так хотелось сказать, и как-нибудь помягче. – Тебе нужно было прекратить , сказал он. – Я знаю. Прости! Прости меня, Джей! Я обещаю тебе, что я брошу! Я уже бросил! Уверяю тебя! После того, что видел, что пережил – А что ты видел? – Свет. – Свет в конце тоннеля? сделав саркастичное лицо, сказал Джей. – Да. – Это бред, Тони. Врачами давно было доказано, что это всего лишь реакция головного мозга, галлюцинации в состоянии бессознательности, или клинической смерти. – Нет! Это правда, Джей! убедительно говорил он, глядя куда-то вдаль, – Клянусь тебе! Мамой клянусь! Я был там и ощутил это на себе. Это правда. Я заглянул по ту сторону Джей терпеть не мог все эти боговерские выражения, утверждения и тому подобные вещи, которые иногда употреблял в своем лексиконе Тони. Особенно сейчас, ему составляло большого труда выдерживать утверждения Тони, что тот чуть ли не с Богом увиделся. Но он попытался не воздействовать на него грубым образом, не отвечая ничего, что бы могло навредить ему. Он лишь сдержанно слушал его с мыслью просто поддерживать с ним нейтральный разговор. Пытался, все делать так, как настаивал ему делать доктор. – Теперь я скажу тебе со стопроцентной уверенностью, что больше никогда-никогда не стану принимать наркотики. Даже травку перестану курить – говорил Т они. Джей спросил: – Значит, ты веришь в то, что посетил другой мир? Переступил этот порог между реальным и потусторонним?.. – Именно. Клянусь тебе, Джей! Я словно перестал чувствовать себя былого. Не так, как прежде я чувствовал себя. Оторвавшись, чувствуя невесомость. Видя что-то – Что? – Какой-то свет – Я это понял. Что еще? – Не знаю, Джей. Сложно объяснить словами. Будто я был не я. И все, что раньше было, словно не было. Или наоборот Ах, мне сложно думать – сказал Тони, после чего скорчил лицо от боли, и закрылся ладонью, пытаясь массировать глаза, виски, всю область лба , схватившуюся болью. – Хорошо. Прости , с предельной ясностью сказал Джей, больше не задавая ему подобные вопросы. После того, как Тони немного отошел от приступа боли в голове, он глянул на Джея виновным взглядом и сказал: – Прости меня Джей за то, что я так вляпался! – Что ты говоришь такое? – Нет, послушай! Я пошел к Тиму. Решил сказать ему, что мы не выступим у него в клубе. – Не надо было. – Теперь я знаю. Как же ты был прав, Джей! Прости! Я так нахерячился. Сначала водки. Потом виски. Потом пришли какие-то знакомые Тима. Мы как раз стали говорить с ним. Они за копейки продали мне амфетамин. Много амфетамина. Не знаю, почему, но я все сожрал, хотя уже был в стельку пьян. И толком не поговорил с ним. Все поплыло вокруг. Помню лишь его лицо. Он все смеялся, и смеялся, не прекращая. Будто с меня смеялся. Так долго. Я был под кайфом. Мне быстро становилось плохо. Тупо смотрел на то, как он смеется, ничего не мог поделать ни с собой, ни со всем вокруг происходящим. А затем, вдруг, в сердце заболело – Вот, урод! сказал Джей со злостной ненавистью в глазах. – Что еще? Помнишь его компаньонов? – Не помню. Больше ничего не помню. Прости, Джей! Я такой дурак. И так тебя подставил. – Ничего страшного , сказал Джей. – Я вылечусь. Быстро вылечусь. Я обещаю! Я успею. Мы выступим у Эла Дэдди. Это наш шанс – Я знаю. Не переживай , успокаивал Джей. Было видно, как тот разнервничался из-за этого. У спокоив его, Джей собрался идти. Время было поздним. Т они сказал ему напоследок: – Когда я был почти мертв, я почему-то почувствовал, что я вернулся к прежней жизни, не той, что жил все это время. Последнее время Джей услышал его, и молча кивнул ему на прощание. Какая-то мысль стала вырождаться в его мозгу, обещая потревожить его позже. Без замедления он пошел к Тиму. На улице почти ночь. Тусклые фонари. Холод внутри и снаружи. Самое время начистить ему рожу. Чувство отмщения не только за себя, но и за Тони, за всех тех безличностных бедных людей гниющих в его клубе, руководило им. Он должен был уйти красиво. Джей понимал, что этот «волшебник » не виноват в том, что его засасывало в пучину несбывшихся грез. Но он был виноват в том, что слишком долго держал Джея в мире напрасных надежд, показывая ему другую – фальшивую сторону этого мира. Он столько драгоценного времени своей жизни потратил на это. Джею становилось противно от этой мысли. Сколько самого себя он убил в этом кабаре. Последний раз он заворачивает в этот переулок. П оследний раз видит эту дохлую вывеску в тупике. Последний раз он видит под ней Гнусавого в компании парочки наркоманов. При виде всего этого становится понятно: здесь время не имеет ход. Оно остановилось, остановив всю жизнь, что здесь. Если это является жизнью – Эй, Джей! радушно крикнул Гнусавый, увидев его. – Привет, Гнусавый! отозвался Джей без всякого желания. – Давно тебя не было. Говорят, ты слез. Э то правда? спрашивал Гнусавый. – Правда? Ну, скажи! Чего молчишь? добивался он ответа. Но Джей ничего не хотел отвечать. Просто пройти мимо. Этот человек для него больше никто. И был никем, как оказалось. – Подожди! навязывался он Джею. – Не уходи! Ты точно слез? Или сменил барыгу? Ты скажи! Потому, что если нет, то у меня есть джанк. Дешевый джанк. Ты и сам это прекрасно знаешь , искушая говорил он, трогая рукой карман, преграждая Джею путь. Джей не выдержал его нахальной навязчивости, выклевывающей последний хлеб прямо изо рта , и резко схватил его за руку, сильно надавив на нее. Гнусавый издал неприятный звук от боли. Он отдернул от себя его руку, а затем и самого Гнусавого, чтобы тот не стоял на его пути. – Завязывай травить людей! Займись чем-то полезным , грубым тоном сказал он. Гнусавый с удивленной опаской глянул на него. Будто Джей был сам не свой. Среди чужих Он не такой, как раньше. – Эй, ты чего ? сказал он не смелым голосом. – Совсем свихнулся без дозы? Джей не оборачиваясь, показал ему через плечо свой средний палец на руке и скрылся за дверью заведения, оказавшись внутри. Все как всегда. Темно. Минимум света. Максимум джанки. Рок-н-ролл. И это все ему нравилось раньше? О брыганые полы и люди Он будто прозрел, почувствовал отвращение , находясь здесь. Единственное, что не отвращало это музыка. Остальное стоило еще вытерпеть. Он сразу нашел глазами Тимсона. Тот сидел у барной стойки, общался с разными людьми. Как всегда важный и ухоженный , с виду вежливый. Он также быстро заметил Джея. Даже сам заговорил к нему: – О, Джей! Привет! Давно тебя не видел. Неужели, бросил? как всегда, наигранно. – Что?.. сдержанно и недосказано спросил Джей , будто не понял. – Сочинять свою сопливую музыку , язвительно сказал Тим. – Я не это хотел спросить – А что же? Ах, ты о выступлении? Тебе не верится? Успокойся ты. Я же шучу, глядя на тяжелый взгляд Джея. – Если серьезно, Тони убедил меня. Я так подумал, что и правда, почему бы и нет – он хотел подкурить сигару, достав ее из кармана своего пиджака. – Что ты сделал с Тони? нетерпеливо спросил Джей. Тим искоса смотрел на него и видел, как тот лютует внутри. Джей выглядел озлобленным и огорченным. П ытаясь сохранять наигранно приветливый вид, Тим решил поднести огоньку к своей сигаре, будто он ничего не видит и не знает. Но Джей вырвал ее из его рта, и бросил на пол. Притворяться уже было сложно. Но Тим пытался. – Эй, ты оборзел? Карты попутал? спросил он. – Ты накачал его. Он чуть не умер. – Этот кретин сам виноват! Я его не трогал! сказал Тим, чуть обеспокоенно, но при этом, пытаясь играть, как он любил. – Я урою твой клуб и тебя вместе с ним, сказал Джей. Он схватил Тима за пышный воротник его бледно-розовой рубашки, торчавший поверх пиджака, опрокинув стакан, стоявший на стойке у руки Тима. Тот оробел и замер от неожиданности. Это случилось так резко и громко, что большинство посетителей обратили внимание на то, что стало происходить между Джеем и хозяином клуба. – Ты что себе позволяешь? трусливым голосом спросил он, буквально схваченный и обездвиженный в руке Джея. – А ты себе что? Набиваешь клиентскую базу людей, многих из которых ты лишаешь их собственной жизни. Знаешь, что? не ослабляя своей хватки, говорил Джей, прессингуя силой взгляда и рук. – Ни за какие деньги мира, ни за какие доблести общества, ни за какую честь и славу не согласился бы играть свои песни в твоем паршивом гадюшнике, он плюнул в сторону. – И ни за что, слышишь, ни за что не пришел бы сюда еще раз. Больше никогда. Это место забрало полгода моей жизни. Ты их забрал! И еще одно – с интригой не договорил он. Монолог Джея казался Тиму целой вечностью. Уж лучше умереть трусливой смертью прямо сейчас , чем выслушивать все это в мучительной томи ожидания. Тим смотрел на него столь испуганным и молящим взглядом , что казалось, будто он сейчас намочится в штаны. Джей продолжил: – Иди на хер, Тим! вложив всю ненависть в свой кулак, ударив Тима в лицо. Тим рухнул, сначала отлетев на барную стойку , ударившись об нее, и снесши всю посуду, стоявшую на ней. Как шар в боулинге, также громко стукнул об паркет и выбил кегли. В этот момент все ахнули. Чуть неожиданно, и даже с долей восторженности. Джей встряхнул рукой. Было видно, как ему больно, но приятно пережить этот момент. Н еспешно, он пошел к выходу, стараясь не смотреть на окружающих его людей. И люди ли это? Они не охотно, исподлобья смотрели на него. Бросив один, очень быстрый косяк в первые попавшиеся глаза, Джей увидел в них бездну, проснувшуюся на несколько секунд, заглотнувшую в себя что-то новое, и снова замкнувшуюся, как венерина мухоловка. Как что-то не отпускающее тебя до самой смерти. Не дающее тебе и шанса. Стоит лишь попробовать вскарабкаться по стенам вверх, может быть получится? Об этом никто из них не думал Направляясь к выходу, Джей мимолетом задумался. Он был уверен в том, что эта бездна вернется во круги своя, как только он выйдет за порог, и подкурит сигарету, все еще с болью в руке, сотворившей факел в этом тленом мире, в котором всем на это было наплевать. В который он не вернется никогда. 13 И все же: истина и вера , действительность и желание. Как эти вещи с легкостью могут заменить друг друга, при этом являясь разными ? И все они являются более сложными , чем до того, как ты пытаешься различить их. Хотя многим это вовсе не нужно. А тебе не понятно. До сих пор. Можно ли верить и доверять лишь чувствам? Или же они затмевают аналитические способности твоего разума, способного скептически воспринять мир? Твой. Или чей-либо другой. Джей не знал. Он смотрел на себя в зеркале. Все большие изменения он видел в своем отражении. Его лицо казалось ему таким свежим и приятным, даже чуть довольным. Не таким, как раньше. Странно. А само зеркало. Оно показывает тебя при том, что скрывает другую свою сторону, где тебя не существует. Зазеркалье. Почему ты видишь себя лишь с отражающей тебя стороны? Не потому, что зеркало так делают... Потому, что другая сторона тебе неизвестна Джей подумал о том, о чем уже долго сомневался. Он пошел в комнату, быстро оделся, схватил с собой сумку, повесив ее через плечо, и вышел из дому. Он держал путь в университет. Шел быстро. Он хотел поговорить с доктором Шилбердом. Гениальный специалист по экономике, доктор Шилберд был большим авторитетом не только в университете Большого Города, но и в университетах всей страны. Его задачи и стратегии, его решения проблем рассматривались на государственном уровне в большинстве экономических учреждений. Джей все это отлично знал и понимал все величие этого человека, совсем простого и близкого на первый взгляд. Но он не понимал откуда. Словно наваждение сумасшедшего. Словно не так все было. Не тот преподаватель, которого он знал все время. Он шел по коридорам. Была перемена. И ему, вдруг, показалось, будто в конце коридора промелькнула Анна. Где-то там, в толпе. Точно она. Джей давно хотел поговорить с ней, встретиться. Он сразу же пошел туда, куда она, как ему показалось, пошла, свернув за угол. Шел по пятам и был уверен, что она где-то здесь. Лишь потерял ее из виду. Где же она? Стены стали давить на него. Они вдруг сузили пространство, нависая над Джеем. Сам он будто в другом месте оказался. Как такое может быть? У него появилась одышка. Стал нервничать. Сознание, реальность, мысли Вдруг, из всего этого в прежнее пространство его вернула Анна. Он почувствовал на своем плече ее руку. Стены вернулись на место. Стояли так, как и всегда. – Ты в порядке? спрашивала она, пытаясь заглянуть в его чем-то помраченные глаза, которыми он стал видеть. – Да , сказал он, потерев свои глаза. – Ты выглядел странным , заметила Анна. – Нет. Все нормально. Все хорошо. – Ты подошел, а затем словно отключился, оставшись на ногах. Совсем меня не слышал. – Да? – Да! Ты будто в небесах летал. Я говорю тебе «привет». А ты стоишь, словно потерянный, испуганный, меня не видел. – Раньше со мной такого не было. – С тобой точно все хорошо? – Да. Точно. Не знаю, что нашло на меня. – Тебе пора завязывать. – О чем ты? – О наркотиках. Джей удивился. С чего бы это? – Что? Я бросил пару месяцев назад. А ты откуда знаешь? спросил он. – Все знают. И я знала, когда шла к тебе. Наверное, ловишь глюки? «Я завязал!» – внутри себя выкрикнул Джей. «Странно, но я как раз таки стал ловить их после того, как слез» – заметил он. Что ж тут поделать? На лице наркомана написано, что он наркоман. И даже на лице бывшего наркомана это написано. – Я завязал! повторил он свою мысль вслух. – Я не виню тебя , сказала Анна. – Да-а – вдумчиво протянул Джей, а затем, с осенением в глазах, сказал. – Так значит, ты все равно пришла ко мне? – Да. – Почему? – Глупо судить о человеке, совершенно ничего о нем не зная , сказала Анна, как всегда , будучи очень любезной. И Джей купился. Его так тронула эта фраза, что он решил обнять Анну. Почувствовать ее тепло в своих объятиях. Самому согреть ее. Такую страстную и милую. Такую чуткую и обаятельную. Он протянул к ней свои руки , чуть коснувшись ее , чтобы обнять за талию, поцеловать ее в губы. Но Анна отскочила от него, чуть оттолкнув его, и погасив в Джее всю его инициативу. Внутри него что-то оборвалось. – Ты чего? спросил он с легким разочарованием в голосе. – Зачем ты тянешь ко мне руки? Ведь мы с тобой не в отношениях! сказала она холодным голосом, остудившим ему мозг. – Что? спросил он, не понимая. – Мы не встречаемся. Ты мне не бой-френд. Я не твоя девушка. И не возлюбленные мы. – А как же секс? – С екс?.. Прозвучал звонок на пару. Студенты ринулись в аудитории. Все стали мельтешить перед глазами, подбивая в плечи, все больше мешая Джею разобраться в этом всем. Анна сказала: – Извини, мне пора. Пока , собравшись уйти. Джей пытался остановить ее, чтобы выяснить: – Мы с тобой спали или нет? Но он не получил ответ. Анна лишь глянула на него безразличным взглядом, после чего скрылась, оставив в Джее еще одно сомнение. Он сомневался во всем происходящем еще больше. Может быть, якобы происходящем. Может быть, это и есть скептицизм? Его истинная форма. Ты поддаешь сомнению все то, что происходит с тобой, и даже если ты уверен в достоверности на все сто процентов. Стоит ли поддать сомнению все двадцать два года своей жизни? Была ли она? Есть ли сейчас? Будет ли? Откуда все эти сомнения? Давно известно, что блохи не появляются сами по себе. Сомнения тоже. Джей начал думать о том, зачем первоначально он шел сюда. Достал один из тех учебников. Экономика Я вно не то. Не это ему интересно! А получившийся разговор с Анной? Он о чем был? О том, чего не было, или возможно было, или было всего лишь в его разуме и восприятии шаткой действительности. Джей смотрел на учебник в своей руке, и почему-то стал чувствовать пропажу желания что-либо делать. Он так быстро уставал от неизвестности. Но все равно осилил себя и поднялся на второй этаж , чтобы увидеться с доктором Шилбердом. На кафедре его не оказалось. В расписании его фамилии на сегодня не было. Она стояла в другие дни. Джей понял, что не суждено, и не сильно расстроившись, он развернулся и ушел. На пары не остался. Голова была более загруженной , чем с утра. Он долго думал, хоть и всеми силами пытался отстраниться от всех мыслей. Как же ему надоедало это все. Как сложно менять свою жизнь к лучшему. Особенно, не чувствуя в ней изменений. Может быть, они всего лишь не заметны, но они есть? В любом случае, ширяться остаток жизни тоже не выход. Джей стал сосредотачиваться на мысли, что на днях он точно встретится с доктором Шилбердом. Осознав, что это единственное, чего он больше всего хочет в ближайшие дни, Джей успокоился с мыслью о том, что сейчас пойдет домой, побудет там один. Вот, что его грело в груди и успокаивало. Завтра пойдет проведать Тони. Его скоро выпишут. И они смогут выступить. Так думал он и был уверен в том, что так и будет. С легкой, отчасти приятной меланхолией внутри, он вошел в подъезд своего дома. Поднимаясь по ступенькам на свой этаж , он узнал в себе какое-то чувство. Знакомое чувство, что-то вроде паранойи, присутствия кого-то в самом себе. Чем ближе он был к своей квартире, тем это чувство становилось сильнее. Чувство предсказуемости, что ли. Неприятное, помрачающее чувство. Оно стало неимоверно сильным, когда он оказался на своем этаже, вблизи квартиры. Желание открыть ее побыстрее, и что-то, протестующее в нем против этого желания, устраивали в нем войну. Будто сам не свой. Будто внутренности стали выворачиваться, скручиваясь, меняясь местами, как чужое и ненужное. Свое нутро становится чужим. Вот, что он чувствовал. В нем другой человек. А он всего лишь его оболочка. Расколет Джея изнутри, вылезет из него, покажет ему, кто настоящий , а кто нет, в этой ментальной неразберихе. Джей сдерживал в себе этот порыв. Он просто открыл дверь. И все это чувство, достигнув своего пика, щелчком дверного замка , резко прекратилось в нем. Он увидел перед собой Мелиссу. Как и в прошлый раз, она сидела на кровати, ждала его. В этот момент он напрягся. И в этот же момент ему полегчало. Он не чувствовал себя отлично. Просто странно. Чуть неуютно. С некой иронией и чувством дежавю. Захотелось выпить. Он посмотрел на Мелиссу, закрыв за собой дверь, показывая всем своим видом, что не удивлен. Напротив, вообще, не показывая эмоций. Будто с пустым местом поздоровался. Он пошел на кухню, к зеленому змею. Он лежал в его холодильнике. Совсем небольшой, он должен был разрядить его. – Я вижу, ты не удивлен , заметила Мелисса, последовав за ним на кухню. – А чему удивляться? спросил Джей, поставив на стол бутылку дешевого красного вина. – Ты будешь? Мелисса села за стол. – Ты же знаешь, что не буду , ответила она, сложив перед собой руки. – Да. Я знаю, что ты совсем не ешь, не пьешь. Как призрак. Как выдумка. Ведь так? – Совсем не так! – Тогда, выпей со мной. Докажи, что ты человек. Джей сел за стол напротив нее и поставил два стакана возле бутылки. Затем глянул ей в глаза. Они, как и раньше, со скрытой иронией и нечто издевательски смотрели на него, будто утаивая что-то. – А если нет? спросила Мелисса. – Значит, ты не та, за кого себя выдаешь! – А за кого я себя выдаю? Джей промолчал в ответ. – Какой ты стал дерзкий! заметила она. – Тебя не существует! заявил Джей. – А ты? спросила Мелисса явно пониженным голосом, немного нагнувшись вперед, и заглянув Джею в глаза так, что его чуть передернуло внутри. – Что, я? спросил он, непонимающе. Мелисса быстро оторвала от него свой взгляд и сказала: – Не важно. Я не за этим здесь. – А как же. «Тебе рано знать », «Это не твой выбор ». Знаешь, что? Я устал от твоих штучек. Я совершенно не понимаю кто ты, и зачем здесь. Строй из себя загадочность и дальше. Я же разберусь в себе сам, коль взялся за это , сказал Джей, разлив по стаканам. Он знал, что она не выпьет. Но все равно решил налить ей. Все-таки скромная университетская воспитанность никогда не иссякала в его жилах. Сам он выпил залпом, опустошив стакан за три секунды, и поставил его, выдохнув со сдержанной экспрессией. Он решил достать хлеб. Завалялся кусочек ржаного. Как раз то, что нужно для дешевого вина. Старался не смотреть на Мелиссу. В глубине души надеялся, что она растворится в воздухе, как некий дух. Но знал, что она смотрит на него , не отводит глаз своих. И сейчас скажет что-то такое, что снова заставит его убедиться в ее правоте и видении его агностического быта. – Ты решил забыться , молвила она. – Нет. Я решил расслабиться. – И это тоже. Анна не спала с тобой. Доктор Шилберд титан не экономических наук, и автор не экономических трудов. Так ведь? Это ли ты до сих пор не выяснил? – Ты издеваешься надо мной?! – Нет. Но ты!.. – Что, я? Джей налил себе вина. – Ты стал кое-что понимать, раз сомневаешься. – Что именно? спросил он, задержав стакан вина в своей руке, поднесши к своему лицу. – Как поменять все, что вокруг. Джей замер. Пытался наладить ту волну, почувствовать и вспомнить. Он задумался, пытаясь вникнуть в ее мысли. Долго смотрел в ее глаза. Но в них не было ничего, кроме порождающей саму себя пустоты. Она не открывала себя. – Пойдем со мной , сказала Мелисса, схватив его за руку. Джей спешно опустил стакан на стол. – Куда? спросил он с удивлением. – В твою ванную комнату. Мелисса повела его за собой. – И что? спросил он. Джей видел перед собой все то, что видел каждый день по нескольку раз : кафель с грибком на стенах, ванну слева, умывальник с зеркалом перед собой, чуть правее лампу, ниже унитаз. Чему здесь удивляться и на что смотреть? – Зеркало , сказала Мелисса, стоя за ним, и говоря ему на ухо. – Ты часто смотришь в него. Недавно ты задавался странным, как тебе могло показаться, вопросом относительно него. Подойди! И посмотри в него еще раз. Она словно подтолкнула его, отпустила, всего лишь сомкнув губами свой шепот. Джей сделал пару шагов к зеркалу. Мелисса осталась в проходе, и стояла так, что он не видел ее в отражении. Только себя. – Что ты видишь? спросила она его. – Себя, конечно! ответил Джей, не отрывая глаз от зеркала. – А теперь представь себе, что по ту сторону, с зазеркальной стороны, нахожусь я. Смотрю оттуда. На тебя. А ты на меня. Смотри! Ты видишь? – Нет. Я вижу себя. – Ты не стараешься. Попытайся посмотреть сквозь него. Забудь о своем отражении. Оно отражает твой мир, и только. Смотри сквозь него. Смотри лучше. Джей не понимал, зачем. Но он пытался. Делал так, как она ему велела. Пытался не видеть своего отражения, что мало казалось ему возможным. Она там. По ту сторону. Смотрит на него. Вместо своего отражения он должен увидеть там ее. Но как это должно случиться? Даже будучи под кайфом ранее, Джей не доходил до такого. Что за бред? Видимо, стены стали чуть сжиматься. Это от чрезмерной концентрации зрения в одной точке на зеркале. Оно напрягается. Поэтому, вокруг все плывет и мутнеет. Лишь зеркало видно. За его гранями ничего нет. Словно кончается вселенная. Там ничего не происходит. И в зеркале тоже. Он ничего в нем не увидит. Начинает все темнеть. Затем, резкий дрожащий свет залезает ему в глаза, усилившись. Джей заморгал и прослезился. Оторвав свои глаза, он сказал Мелиссе: – У меня болят глаза. – Посмотри еще раз , ответила Мелисса. – Не хочу. – Ты не слушаешь меня. Повтори попытку! Или, ты сдался? – Не в этом дело. – А в чем? Джей посмотрел на нее, сказав: – Не знаю. Оставь меня в покое. – Не могу. Ты понял, зачем это? спросила она, подойдя к нему. Мелисса положила на его плечо свою руку. Джей обратил свое внимание на то, насколько невесомой показалась ему она. И перед этим. Он никогда не чувствовал ее руки на себе. Но само прикосновение сейчас оказалось таким знаковым. – Догадываюсь , ответил Джей. – Будь в истине, а не догадывайся! Ты ведь, к этому стремился? – Да. Мелисса показательно отвела свой взгляд и посмотрела на ванну, затем на кран. Джей сделал тоже самое. Она спросила его : – Ты бы предпочел погрузиться в холодную воду вместо горячей ? Джей с непониманием взглянул на нее. Почему-то, он не знал, что ей ответить. Но знал, что и Мелисса не ответит ему на этот вопрос. Она растворится в его сознании. А он пойдет допивать вино. Ведь истина в нем, как говорили древние греки. 14 Деревья были покрыты свежей весенней зеленью. И Джей выглядел свежим. Тогда он еще был с бровями. Жизнерадостный. Счастливый. Они гуляли с Мэри-Энн. Всегда, когда встречались, крепко обнимались, долго целуясь, после чего шли в парк на набережную, милуясь теплыми лучами Солнца, согревающими землю после долгой зимы, и светло-голубой водой в озерах, совсем недавно скованных льдами. Больше всего он любил смотреть на Мэри-Энн во всем этом, как она держит его руку, смотрит в его глаза. В них он чувствовал любовь. Смотрел в эти зеленые пятнышки, и понимал, что ему больше ничего не нужно. Это лучший в мире пейзаж. Это лучшая в мире любовь. Ее улыбка не должна заканчиваться. И она вместе с ней. Это все должно быть бесконечностью. Такой была его любовь. Но через пару дней все изменилось. Пейзажи Джея стали черными и грустными, набросанными сгустками печали, как в картинах избитых жизнью экспрессионистов. – Джей? прозвучал заплаканный голос Мэри-Энн в его телефонной трубке. – Да , настороженно ответил он. – Можешь прийти ко мне как можно поскорее? – А что случилось? спросил он, уже понимая, что это будет самый неприятный разговор из тех, что были между ними когда-либо. – Это не телефонный разговор , ответила она. – Скоро буду , ответил Джей и повесил трубку. Он уже все понял. Лишь осталось услышать это от Мэри-Энн, придя к ней, и увидев ее взгляд из бездны, в которой сейчас окажется и он. – Я беременна , сказала она, и дико расплакалась, будто сердце разрывалось в ней. Джей тяжело глотнул, обняв ее. Обнял молча, и сдержанно, крепко и любя. Так, будто обнимал в последний раз. Мэри-Энн плакала, уткнувшись носом в его грудь. Она знала, что Джей категорически не хотел ребенка. Ужасно боялась сказать ему теперь хоть что-то. Джей так же молчал. Долго. Словно переживал все то, что переживала в себе Мэри-Энн, но, не показывая этого. Выжидая, пока внутренняя буря успокоится. Он не любил пылить. Обнимал, молчал, пока шла вечность, пока не молвил тихим голосом: – Его не должно быть. Мэри-Энн громко всхлипнула, разревевшись еще больше, чем до этого. Ее громадные слезы промачивали Джею кофту насквозь. Она не хотела делать аборт. Пыталась намекнуть, но не сказать. Не могла сказать. Ей было больно. Не было сил в голосе и в сердце. Лишь открывала рот и заново ревела. – Ты знаешь, что делать , сказал Джей. – Нет! сказала она с протестом в голосе. – Он нам не нужен. – Он тебе не нужен! – Да, не нужен! Потому, что я не готов, и ты сама это отлично знаешь! Это смерть! – Что ты говоришь такое? Джей разжал свои объятия. Стало видно, как его чувства стали выходить наружу. Мэри-Энн стала сдерживать слезы, чтобы как можно смелее начать говорить с ним , отстаивая свою точку зрения. – То и говорю! Ты будешь растить его сама, если не сделаешь аборт! Но не потому, что я тебя брошу. Нет! Я просто убью себя! Понятно? говорил Джей с нарастающей агрессией в голосе. – Ты сумасшедший! – Нет. Просто для меня нет разницы! – Когда-то ты пытался сделать это – И завершу! Джей встал с кровати. Стоя ему легче было переживать этот момент. Положив руки на пояс, он замолчал, будучи нервированным и возбужденным на вид. Мэри-Энн оставалась сидеть на месте. О сторожным голосом она спросила его: – Джей, неужели ты не хочешь, чтобы он родился? пытаясь ненавязчиво заглянуть ему в глаза и так, чтобы он продрог от ее слов. Но меньше всего Джей хотел смотреть в ее глаза. В нем была буря эмоций. Но он сказал, как можно спокойнее: – Ты прекрасно знаешь мой ответ. – Я не буду , молвила она. Джей прекратил воспоминания. Его накрыло ранее неизвестное ему чувство. В таком мраке он еще не бывал. И постепенно отходя от него, он стал слышать звуки поликлиники, сидя в ней, и вспоминая все это. Оторвав свой грустный взгляд от пола, он вдохнул по-новому, оглянувшись вокруг. До сих пор чувствовал грустную сухость. Это было так давно, что казалось ему высохшим озером в его памяти, до сих пор не отпускающим его, засосавшим в свою трясину. Такое неприятное воспоминание. А еще этот прохладный коридор Джей ждал, пока ему разрешат зайти в палату к Тони. Настолько прискорбным было это ожидание, что он уже не мог мыслить о чем-то положительном. Все эти воспоминания и мысли появляются так внезапно и нежеланно, что хочется скрыться от них в каком-то другом мире. И когда ты скрываешься в нем, находишь этот мир, создаешь его, ты начинаешь понимать, что все это является следствием всего былого, чем-то необязательным. И от былого в нем никак не скроешься. Нет смысла обманывать себя и убегать. Но и вернуться туда сложно. Вдохнуть запах расцветающего апреля, когда за окном безнадежный декабрь. Даже мысленно представить себе это сложно. Особенно, когда это представляется смертью. В той жизни, которую хочется вернуть. Частичка смерти всегда преследует нас, напоминая о том, что все смертно в этом мире , и следует ценить жизнь, каждый момент, что приключается в ней. И думая об этом, Джей понимал, как же он хочет вернуться во все это. Не смотря на то, что было, или чего не было. Нет ничего дороже, чем Мэри-Энн. То место, в котором он сейчас не настоящее. Не этого он хочет. Все эти медсестры и больные, все эти наркоманы и рок-клубы Все не то. Не так раньше жил он. Весь этот неприветливый холодный город. Люди в нем тени. А радость в нем фальшивка. Здесь не умеют радоваться. Здесь невозможно это. Стены сделаны не из кирпичей, а из циников. Таких же, как он сам. Как Мелисса. Стоит ли прислушиваться к ней? Начинает ли он понимать все то, что говорит ему? Плод его фантазий, или же голос из прошлой жизни? Наваждение?.. Он все думал о подобном, ожидая, когда же ему разрешат навестить Тони. Когда же процедуры окончили, Джей с приятным чувством свершившегося зашел к нему в палату. «Наконец-то» – думал он. – Привет, Джей! Мой друг! радостным голосом встретил его Тони. – Привет! сказал Джей. Он заметил, как Тони стал выглядеть намного лучше, и явно шел на поправку. Взгляд такой свежий. И сам такой новый. Как другой человек. Будто его подменили. Теперь это был другой Тони. Данное наблюдение даже немного озадачило Джея, но с долей приятной настороженности. – Ты прости за то, что заставил тебя ждать! Утренние процедуры – говорил Тони. – Нет -нет! нетерпеливо сказал Джей. – Это я пришел не вовремя. – Дай же обниму тебя! сказал Тони, улыбнувшись, и радушно протянув руки. Джей присел рядом с ним на кровати, и они обнялись. И пока Джей ощущал на себе дружеские любящие объятия Тони, он заметил, как на тумбочке у кровати лежала библия. Он смотрел на нее. Маленькая, с закладкой приблизительно на середине книжки. Видимо, Тони стал более набожным, чем был до этого. Но Джей ничего не сказал, хоть и чесалось. Разжав свои объятия, Тони сказал: – У меня есть хорошая новость. Джей уже подозревал какая: – Какая же? все равно спросил он. – Меня выписывают через три дня. – Это отлично! – Да. Представляешь, доктор сказал мне, что я феноменальный пациент. Мало ли, что вернулся с того света, так еще и вылечился за неделю! Придется, конечно, посещать это место и далее, ведь я буду состоять на учете у нарколога и психотерапевта. – Но все равно, ты молодец! похвалил его Джей. – А как же! посмеялся Тони. – Еще успеем в нашем гараже прорепетировать перед саундчеком у Эла Дэдди! – Да , успокоено сказал Джей, и не мог сдержаться, чтобы не сказать. – Ты так сильно уверовал в Бога? – показав пальцем на библию. – Я и раньше верил! сказал Тони. – Да. Я помню. Но никогда бы не подумал, что увижу у тебя библию. Джей выглядел немного насмешливым , но сдержанным. Тони знал это его выражение лица. Он сказал: – Джей, я знаю, что ты никогда не отличался сильной верой, и – и затянул. – И что? – Ты этого не видел , сказал Тони с испуганным вдохновением в глазах. – Хоть я сам уже смутно это помню. Но, тот свет, к которому я шел А затем, ты отдаляешься от него, понимаешь, что это возвращает тебя в прежнюю жизнь, хотя хочешь остаться , не зная, почему. Это невозможно понять умом, и объяснить словами. Это был Бог! И он спас меня! – Странно , молвил Джей с сарказмом. – Тебя спасли врачи, а ты хвалишь Бога. Тони замолчал. Джей тоже. Настал короткий неловкий момент задумчивого молчания. Джей не чувствовал удовлетворения от этого. Но он думал над смыслом сказанных ими слов. Этот многозначный свет во время клинической смерти. С точки зрения медицины, это всего лишь реакция мозга, как думал и он. Но если мыслить шире. Если придать этому свету много значений , ситуаций и смыслов. Отойти от того традиционного понятия света, которое говорит нам , что мы видим его. Если каждый в своей жизни имеет свой свет. Символический. Движется к нему, думая, что там его обитель. Стремится туда, не зная, что там. На самом деле, спасаясь в тенях, отбрасываемых этих светом. Вот, почему все возвращаются к мраку, к земной жизни, после того, как переступят порог. Лишь во тьме мы существуем в том, во что верим. Мир без изъянов это рай, который еще нужно проверить. Есть ли он у тебя. Есть ли он у кого-то другого. Попытка за попыткой, мы совершаем этот фарс достигнуть света. – Что ты сейчас будешь делать? неловко спросил Тони, глядя на то, как Джей задумался. – Что? не расслышал тот. – Какие планы на сегодня? Ведь день только начинается ! заметил он. – Ах, да! Не знаю, Тони. Пойду в университет. Больше никаких планов у меня на сегодня нет. – Уже не косишь пары? – Не так, как раньше , ухмыльнулся Джей, затем сделав серьезное лицо, продолжил. – Надо же вытянуть на стипендию. На что же еще жить? Тони понимающе покивал головой, после чего они еще немного поговорили. Их разговор становился все более редким и нелепым. Тони стал замечать, как Джей становился все более задумчивым. Тот пожелал Тони как можно быстрее выздороветь, и сказал, что следующий раз они встретятся на репетиции. На том и разошлись. Джей пошел в университет с мыслью о том, чтобы поговорить с доктором Шилбердом. Он не знал, что скажет ему, что спросит. И зачем все это. Но тяга к данной авантюре разрывала ему мозг. Нужно было покончить с ней. Он подошел к расписанию и пробежал по нему своими глазами. Затем ногами по ступенькам на второй этаж. Там, в одной из аудиторий у доктора Шилберда как раз началась пара. Не медля, Джей достал из своей сумки два учебника, так засоривших ему сознание своим абстрактным предназначением для ненавистника экономики. – Доктор Шилберд, к вам можно? задал он вопрос настойчивым голосом , резко открыв дверь. Преподаватель, сидя на своем месте за столом, со сдержанным неприятием глянул на Джея, после чего скромным жестом ткнул в аудиторию студентов, и сказал: – Вы что, не видите? У меня занятие! – Я вижу, доктор Шилберд. Уверяю вас, это не займет много времени , уверенным голосом сказал Джей. Доктор Шилберд ничего не сказал. Джей вошел, и тот заметил: – Гордон, я не разрешал вам входить! Седой, чуть лысеющий, гладковыбритый, худой старик, смотрел на него сквозь мелкие, аккуратные очки, не вставая со своего преподавательского места. Джей стал напротив него, спиной к аудитории, и положил на большой стол два учебника. Он сказал ему вежливым тоном: – Доктор Шилберд, вы можете мне сказать, чьи эти учебники? Только без притворства! – Что? чуть не вскричал в ответ преподаватель, но голос его был слабым и сухим. Он опустил свой взгляд на стол и на учебники. Затем поднял свой взгляд на Джея. Тот вопрошающе смотрел на него. Преподаватель, снова опустил свой взгляд, и даже не прикасаясь к книгам, ответил: – Мои, конечно! Что происходит, Гордон? – Эти учебники не ваши! – Как не мои? спросил преподаватель, вздернув ушами. – Так! У меня есть подозрения Нет, я в этом уверен, доктор Шилберд! Не эти книги вы пишете! Не эти книги у меня в руках! смелым голосом говорил Джей, схватив одну из них, и махая ей в воздухе. Он был похож на сумасшедшего. – Как вы смеете! со вздором сказал преподаватель, чуть приподнявшись со своего места, и напрягши голос. – Сначала, вламываетесь в аудиторию во время учебного процесса! Затем обвиняете меня в мошенничестве! – Не в мошенничестве!.. – Вон! Доктор Шилберд бессильно показал пальцем на дверь и рухнул на стул. Слабый старик. – Я ни в чем не обвиняю вас! Вы должны понять меня. То, что говорю вам. Это иллюзия Не знаю, что. Самое неподдельное чувство, что не экономикой мы занимались с вами все эти годы. Понимаете? говорил Джей. Доктор Шилберд вовсе распластался на своем стуле, подняв очки на лоб. Он выглядел крайне возмущенным, но не мог сказать и слова , оказавшись повергнутым столь диким, как ему казалось, нахальством. Даже студенты стали бурно обсуждать сложившуюся ситуацию, заметно оживившись у Джея за спиной , жужжа как пчелы. Джей продолжал, не обращая внимания ни на что : – Я пытаюсь сказать вам, что все, что происходит сейчас с нами, прямо здесь на самом деле не происходит. Не это есть на самом деле. Понимаете? Я взял в руки эти книги, и понял, что ни разу не читал их! И вы никогда их не писали! В голове у Джея резко образовалась боль. В его глазах чуть помутнело. Он продолжал : – Вы не доктор экономических наук! Поверьте в это! превозмогая нарастающее чувство тошнотворной боли в голове. – И лишь скажите мне, что все это обман! – Что за бред? выкрикнул Шилберд, собрав всю мощь в старческом голосе, уже не стерпев всех нервов, образовавшихся в нем. У него задергался глаз и краешек рта. А Джею вовсе стало плохо. Его ноги словно подкосились. Такое уже было с ним однажды. Что это? Он не смог сказать и слова. – Вон! прокричал доктор Шилберд. После этого Джей стал чувствовать, как земля стала уходить у него из-под ног, словно вода растекалась. Все окружающее стало размываться, словно смешиваясь красками. Звуки сбились в один непонятный поток. Что-то абстрактное и существующее в чужом уме, но не в его. Джей схватился за рот, чувствуя, как что-то поднимается в нем. Но это невозможно было сдержать. Он вырвал прямо на стол и на учебники, замазав все. Но он не видел этого, и дикого изумления всех окружающих. Лишь чувствовал, имея искаженные ассоциации с действительностью. О н стал пытаться найти выход. Разъяренные студенты кричали Джею в спину самую непристойную брань , не стесняясь общества преподавателя. Доктор Шилберд , в свою очередь, молча провожал его дико удивленным взглядом, не шевелясь и чувствуя его блевоту на своих руках. Джей интуитивно шел, врезаясь в стену, а потом в дверь. Открыв ее размытым движением руки в собственных глазах , он попытался уйти отсюда как можно быстрее. Но все вокруг было другим. Мир будто подменили. Он стал темным и неясным. В нем были силуэты, плавали словно призраки, не прикасаясь к земле, и Джей среди них. Дома карточные домики. Где-то разваленные, где-то сложенные. Не настоящие такими казались. И страшные. Среди них Джей пытался отыскать свой блеклый, существующий в этом всем дом. Он так надеялся на него. И так хотел поскорее забраться ему в рот. Он с трудом прошел по улицам чужим, другим, но с ощущением родного. Нашел свой дом черную крепость в царстве мертвых. Все были мертвыми. Лишь он живой. Чтобы не сделаться таким же , как все они, нужно быстрее воткнуть ключ в замок и скрыться. Держа его в своей дрожащей руке, найти эту узкую скважину, просунуть в нее бур, и пролезть в нее, и повернуть все вспять. Просверлить насквозь шар земной, чтобы вылезть с другой его стороны. Одним движением руки, зажав его между двух пальцев. Он вошел в квартиру. Как не понял сам. Но все, что было в нем, стало отступать, как оттепель среди зимы. Все прояснялось, сопровождаясь резкой головной болью и фантомным ощущением притупленного восприятия всего, что есть вокруг. Это стало резко утомлять его. Джей прилег на кровать. Его тело казалось ему таким тяжелым и уставшим. Латентное чувство испуга маленьким червячком пробиралось в его сон, царапая душу , и возвращая мелкие тревожные мысли, рождавшиеся перебежками. Но так же быстро они угасали в нем. В его теле. В его душе. Что такое душа? Невесомая частица, вмещающая в себе весь твой мир , но конфликтующая с телом? Или преувеличенная выдумка твоего же разума ? А тело? В местилище этой души , не способное сдержать ее в своих границах? Или лишь смертная плоть, такая же, как и животная ? А кто они эти животные ? Есть ли у них душа? И это все что это такое ? Всего лишь сон? Сон во сне?.. Зима не может окончиться прямо сейчас Он спал крепким сном 15 Во время сна или вне его Джею казалось, что он участник одного действа. Видит перед собой картину наяву. Он там. Он в ней. Чувствует себя, но не как себя. Как постороннего. Будто его там нет. В чужой плоти. В Мелиссе. Подглядывает сквозь нее, без возможности что-либо сделать, повлиять на ход событий. Бессильный и немой наблюдатель. Она шла по снегу среди деревьев, таких густых и высоких, как в пригороде. Скорее всего, она была там. И она точно знала эту местность. Было видно по ее уверенному и спокойному поведению. Сосредоточенная, в поисках чего-то как всегда. Джей словно чувствовал в ней это. Но не чувствовал неизвестности внутри, как раньше. Все вокруг казалось предсказуемым и вынужденным происходить здесь. Мелисса не менялась. Была так же бела, холодна, в черных одеяниях, с сакральной силой внутри. Это она призывала сюда Джея. Она тянула его за собой, и в себе. Ее волосы деревья силы. Такие длинные и черные, как мантия, скрывающая под собой потайной мир. Элегантное познание движений ее плеч при походке было таким же увлекательным и трепетным, и в чем-то жутким, как то познание, к которому стремится ученик, слушая философа, совершенно не понимая его. За этим можно было лишь наблюдать, сохраняя спокойствие. Иначе быть не могло. Это ее стихия. Огонь и ветра. Земля и вода. Казалось, что она владыка всего на свете. Настолько идеальной была эта ночь. Вовсе тихая и спокойная. Спокойствие есть путь к познанию. Ее путь освещала Л уна. Она была крупная и чистая, белая, как всегда грустная сопровождала немым пением, открыв свой рот. Наедине друг с другом. Больше никого. Одна среди живых и среди мертвых. Но если попытаться унять свое ощущение абсолютного одиночества, то можно почувствовать своей спиной, скрытную и мудрую сову на одной из самых высоких веток чуть дальше, позади. Сидит и хлопает своими огромными глазами, напрягает слух , улавливая движения Мелиссы, которая также улавливала ее, слушая ее ушами, смотря ее глазами, находя свой путь. Она совсем близка к своей цели. Уже чувствует ее запах, ее дух. Это просачивается в ее ноздри. Ступая по сугробам, она взбиралась вверх по склону, нарастающего на холм с залысиной. Взобравшись на него, Мелисса углядела огни города, дрожащие, резко обрывающиеся в нескольких километрах отсюда в поле. Некоторые из них были довольно крупными. Такими, что ими можно было согреться, поймав их словно светлячков и прижав к душе, если она есть. И такими, чтобы от них можно было скрыть чью-то смерть. Внимая все это, она почувствовала запах воды и спустилась с другой стороны холма. В паре десятков метров от него протекал ручей, скованный льдами, с редкими прорубями размером с полметра. И сам он был небольшим. Даже в ночи виднелось, сквозь кристально чистую воду, его каменное дно. Мелисса присела около него. Посмотрела в течение его воды сквозь тонкий лед. Встала и пошла за ним. Оно вело ее. Пройдя так около тридцати метров, Мелисса заметила на берегу женское платье. Черное, оно отлично было видно на снегу. А в нем женское тело. Не живое. Оно было изувечено. Пурпурные, багровые пятна крови разных размеров просачивались сквозь платье этой девушки , заледеневшей в этой ночи. Ее взгляд давно был потухшим. И ее дух давно был выпущен изо рта. Как минимум сутки. Кем-то убитая и брошенная здесь. В Мелиссе было чувство предубежденности. Она знала, что делает, что будет делать. Нагнувшись над телом мертвой девушки, она сначала попыталась рассмотреть ее. Будто заглядывая в душу, испустившуюся из ее тела, она изучала ее, заглядывая в ее мертвенно испуганные, непроницаемые ничем живым глаза. Они были совсем бездонными, сияющими своей смертью в темноте. Ее рот был приоткрыт, словно крик в немоте. Мелисса пыталась расслышать его, заглядывая в глубину ее слов, давно исчезнувших в пространстве и во времени. Ничто не останется не рассказанным. Ничто не останется забытым. Стоит лишь погрузиться туда, где она – Бедняжка , прошептала Мелисса, присев возле нее. Она положила свою ладонь на лоб умершей, словно питая из нее всю информацию с сосредоточенным видом, то всматриваясь ей в глаза, то всматриваясь в саму себя. Будто балансировала между умершими и живыми. Между теплым и холодным. Ее тело было настолько замерзшим. А также волосы на голове, одежда все. Все было погружено в холод. Он забрал ее с собой. Мелисса чувствовала, все больше погружаясь в него. Будто кукла, она лежала на берегу ручья. Казалось, совсем недавно она побывала в нем. Ее голова, руки, и туловище, обледенелая грудь. Все это в ней сопротивлялось. Она не давала себе умереть. А теперь была запечатлена в этой попытке. Ее платье было задертым так, что ноги были полностью обнаженными. П овсюду кровь, немые страдания, и ночь, таившая в себе все это. Ни с чем несравнимое украшение из крови для жестокости и правды во всем его человеческом лице. Подробно осмотрев мученическую позу девушки, ее охваченный ужасом взгляд, ее лицо, и скрюченные пальцы ее рук, Мелисса отвела свой взгляд, будто сосредотачивалась на чем-то еще сильнее, чем до этого. Так холодно, невозмутимо, будто делая то, что она делала до этого не раз. Без чувств, по долгу. Не требующее усилий к концентрации. Улавливая ее дух. Он где-то здесь. С ним можно пообщаться. Он расскажет о себе и обо всем. Е е ладони стали искать его. Мелисса начала шептать. Шептала очень тихо, себе под нос, беззвучно шевеля губами , и отрываясь от земного притяжения этого мира, сдерживающего ее. Будто питая энергию смерти из тела умершей девушки, она не отрывала своей руки от ее лба, не останавливая свое таинственное, понятное только ей, причитание. Она все больше становилась частью другого мира, погружаясь в него, и покидая свое бренное тело в земном акте пустоты. Резко открыв глаза, будто достигнув чего-то, Мелисса прекратила свое причитание. Ее взгляд изменился. Он будто смотрел не только сквозь темноту, но и сквозь миры, его отражения, границы, погрузившись во что-то иное. Его здесь не было. Она медленно вдохнула в себя воздух, будто запасшись им, и также медленно прилегла на тело мертвой девушки, положив свою голову ей на окровавленный живот. Застывшая кровь немного отпечаталась на ее щеке, когда она прилегла, закрыв глаза, и замерев, слившись со всем окружающим, при этом, не будучи его частью. Ее сразу же будто не стало здесь. Странное чувство исчезновения куда-то. Либо появления откуда-то. Оно пронизывает тело, пробуждая дрем, исчезнувший вместе с тобой в тех мыслях, представлениях, блужданиях. Такое болезненное, что от него сразу же хочется избавиться. Джей стал просыпаться, чувствуя его, и будто обретая самого себя. Как всегда, в мрачной, почти непроглядной комнате, он открыл глаза. С трудом, неспешно. Но не так, как раньше. Теперь его пробуждение казалось ему чем-то более вынужденным. Оно пробивало его мозг и его тело терпимой, но изредка простреливающей болью; странным, будто заново изученным старым знакомым запахом спертого воздуха грязных вещей; мыслью о чем-то произошедшем, снова непонятном, частью забытом, и может быть это хорошо. Оно где-то отложилось. Оно вспомнится потом. Но сейчас это не важно. Важно подняться с постели, чтобы не остаться в ней, как морально умерший. И чтобы не вырвать на самого себя, как морально немощный. В Джее стало что-то подниматься. Он сам стал пытаться подняться с постели как можно быстрее. Как всегда, на ощупь, еле видя перед собой, он быстро пошел в ванную комнату, упал на колени, нагнувшись над унитазом, и вырвал в него. Как и раньше одним рывком, быстро и просто. Давно привык. Но как же надоело. Уже не колется, а все равно рвет. Будто отторгает самого себя. Постояв так на коленях еще пару минут, и потерпев в себе судороги желудка, желчь, оставшуюся в горле, и одиночные прострелы боли в голове, пульсирующие и воздающие высоким давлением в головных сосудах, Джей неспешно поднялся с колен, и смыл воду в унитазе. Притронувшись к своим губам, он вытер остатки рвоты пальцами, и решил сразу включить лампочку у зеркала, чтобы посмотреть на себя. Пора перестать бояться утреннего света. Любого света. Так думал он, но заведомо щурился, после чего зажег тусклую лампочку своего бра. К своему удивлению, лишь несколько секунд помучался, после чего стал концентрировать свой взгляд. Пока он делал это, чувствовал, как его слегка лихоманило. Трясло в холодном поту. Ч увствовал себя болезненно, но терпимо, будто это скоро должно пройти. Головная боль отходит посекундными шагами. Все меньше заботит его. Желудок стал лишь тихо ворчать , напоминая о себе. А зрение стало концентрироваться. Совсем без боли. Джей сразу же взглянул на себя в зеркало. И его передернуло от увиденного в нем. На своей щеке он заметил еле видное, бледно-красное пятно. Это была кровь. Он не сомневался в этом. Но он нагнулся к зеркалу, чтобы рассмотреть себя получше. Точно. Это была она, будто отпечаталась на его лице. Точно не его. Джей с опаской провел пальцами по тому месту, где была кровь, взглянул на них, потер между двух пальцев, смотря как она скатывается, сбиваясь в более темные сгустки. Ему было плохо и даже страшно при виде всего этого, и неизвестности. Ему сложно думалось. Чувствовал что-то знакомое в себе, но не себя. Он где-то видел это. Но все равно, не знал, откуда взялась кровь. Нужно быстрее смыть ее с себя! И так бы сделал, но почему-то не отрывал своего взгляда от зеркала. Смотрел на себя не своими глазами. И видел кого-то в зеркале не себя. Туман в рассудке. Полусекундная вспышка в отражении он увидел Мелиссу, как наяву. Словно это она смотрела на него из зеркала, а не он сам на себя. Полусекундная вспышка Джей проморгался, и увидел в отражении себя. Словно ничего другого и не было. Но нет. Он точно видел там Мелиссу. Ему не показалось. Он был уверен в этом. Что это? Наваждение, фантазия и всего-то? Нет! А что? Он сам не знал. Признал лишь помутнение рассудка, и пятно крови на своей щеке, которое он, наконец-то, стал отмывать, нагнувшись над умывальником. Смывая его, Джей смывал всю неясность в своем рассудке , и вымывал кого-то чужого в себе. По крайней мере, было такое ощущение. Как-то легчало, но не совсем. Почувствовав свежесть, Джей радушно вытер лицо полотенцем, после чего повесил его обратно. Снова посмотрел в зеркало. Теперь, как он думал, свежим взглядом и со свежими мыслями. Но ничего свежего он в нем не увидел. Себя прежнего. Джей не мог понять, разочаровывает ли его это Он вспоминал свой дивный сон. Он был таким расплывчатым, неясным, будто и не было его, или он был чем-то забытым в прошлой жизни, в другой реальности. Где-то существовал , шел через сугробы, и на этом все. Иногда такое бывает просыпаешься, а сна практически не помнишь. Может быть, он и вовсе был не сном, а явью в уме. А может быть, и не только Только сквозь сомнения ты достигаешь истины «Мелисса Ее невозможно отрицать. Она проникает в мой разум, все дольше оставаясь в нем » – думал он, ощущая в себе что-то тяжелое, никогда не бывавшее в нем раньше. Будто занявшее определенное место внутри него. «О быкновенная тяжесть за пазухой в самой груди, и в самом сердце, напрочь сгнившем в этой дыре » – подумал он. Его мысли перебил настойчивый, сильный стук в дверь, повторившийся раз десять. Тревожным звонком он раздался в голове Джея. Кто бы это мог быть? Явно не Т они. Он в поликлинике. Даже если его каким-то чудным образом выписали раньше, чем должны были, и он пришел сюда, все равно это был не он. Джей знал, как стучит Тони. Ронни вовсе не ходил к Джею, лишь звонил. Соседи? Вряд ли. Ни разу ни один сосед не постучал Джею в дверь. Даже, когда на его этаже у старушки прорвало трубу. Он здесь призрак. Все время, что живет здесь. Настороженно и тихо вышел из ванной комнаты, погасив свет. Он слушал, как стучат в дверь. Стуки не прекращались. Он лишь стоял у двери и слушал. В этот момент он думал о том, как же иногда неплохо иметь глазок в двери. До сих пор стоял. До сих пор стучали. Когда стуки стали слишком нервными и громкими, наконец-то за дверью раздался грубый мужской голос: – Джей Гордон! Открывайте дверь! Это полиция! Мы знаем, что вы дома! Хватит молчать! Вы не могли спрыгнуть с окна восьмого этажа! «Полиция?» – удивленным вопросом задался Джей. Данная новость была для него совсем неожиданной. Что они забыли здесь? Что хотят от него? Джей поразмыслил. Его ни разу не вязали, когда он был на траве, и даже на игле. Что же сейчас могло случиться? Может быть, Тим мстит? Навел на него копов, чтобы те нашли что-нибудь в доме, повязали за хранение наркотиков, хотя у него уже давно ничего не было, и нечего было бояться. «Сам Тим не без грешка. Владыка наркоманов. Сам и попалился бы» – подумал Джей, сразу же откинув эту версию, и рассуждая дальше. Он думал о том, что возможно это владелец квартиры Томас навел копов за долги. Но тот был крепкий орешек, любил разбираться сам, и был порядком убедительнее самих копов, когда приходил, засучивая рукава ; причем сам не без грешка опять же. Что-то, да вытряхивал, даже из ветреного кармана Джея. «Вряд ли» – подумал он, даже не зная, какого лешего копы хотят от него. – Джей Гордон! Не медленно откройте дверь, иначе мы будем вынуждены ее выбить! нетерпеливо звучал голос по ту сторону двери. «Точно не Томас!» – подумал Джей, чувствуя душой, как те двое стали незаурядно нервничать, нетерпеливо скрипя досками под ногами по ту сторону двери, выхаживая, и крича на весь этаж. Нет смысла гадать. И нет шанса увильнуть от встречи с работниками правопорядка. Они точно не ошиблись адресом. Зачем же ошибаться в своих помыслах? Нужно всего лишь открыть дверь. Джей подумал о том, что ему нечего бояться. И пытаясь преодолеть в себе мандраж от неизвестности, Джей принял невозмутимый, но и не прозрачный для них вид , после чего отщелкнул замок. Открыв дверь, и глянув в лицо копам, он подтвердил, что он Джей Гордон, на что они ответили: – Мы вынуждены задержать вас, как подозреваемого в убийстве , до выяснения обстоятельств. 16 Джей не мог понять, по факту чего он был задержан. За подозрение в убийстве? Кого ? Что за бред? И каким образом это касалось именно его? Он сидел в недоумении, внимая узкую комнатку для допросов. Она была холодной и пустой, вовсе бездушной. Даже присутствие здесь Джея не означало в ней жизнь. Кривые зеленые стены. Такой же одинокий, как и он, стол. Джей сложил на нем руки, заметив, как те трусятся немного, в ожидании злого и свирепого следователя. Он представлялся Джею громилой, который отобьет ему все почки, не оставив и следа. Он сам оставит след в своих штанах, если повезет. Он с опасением ждал того момента, когда тот войдет и громко, со всего размаху, бросит свою папку с делами на стол, броско посмотрев ему в глаза. А еще надзиратель за спиной Тот еще изверг Джей впервые оказался в подобной ситуации. Он и сам перед собой не стал скрывать, как с боязнью нервничает в ожидании, которое казалось ему не менее мучительным, чем то, что может ждать его впереди. Он так надеялся, что его отпустят поскорее. Что это ошибка. Ведь, это и так ошибка. Он не причастен ни к чему! Щелкнул дверной замок. В этот момент Джей заметил, что не знает, что сделать со своими руками, и куда их деть. Лишь нервно подергал ими, оставив в том положении, в котором они и были, стараясь, хотя бы, видимо успокоиться. Так же он, вдруг, задумался о своем сне, который до сих пор преследовал его фантомным дымом в голове. Ему казалось, что в нем он видел Мелиссу, и чувствовал себя так, будто был в ней. Нет, бред!.. Джею захотелось как-то дернуться, обернуться что ли , показаться хоть немного приветливым. Но затем он подумал: «Для чего?» Он услышал скрип двери и попытался не реагировать. Подумал, что так будет лучше. Пусть следователь сам выйдет из-за спины, показав пред ним свою сущность. Заодно, станет понятно, что он за человек. На стену перед ним бросилась тень. Растянулась, слившись со второй его собственной. Джей услышал стуки каблуков на полу. Жесткие туфли. Явно тугие. Они раздавались неспешно. Раздавшись раз семь, они стали слышны у самого уха, после чего около плеча появился он. Обойдя его, он предстал глазам Джея. Фактурный, но не крупный, с ярко выраженной, отлично поставленной осанкой мужчина. На пиджаке ни единой пылинки настолько вычищен, но не настолько дорогой на вид. На лицо он был среднего возраста, с легкой небритостью, придававшей ему дополнительное обаяние к харизме следователя. Взгляд чуть уставший, но определенно не слабый от этого. Он умел заглядывать в душу, ковыряться в ней, щупая все самое сокровенное, но не забирал ее. Волосы черные, короткие. Такие, что еле зачесывались набок. Аккуратно положив свою папку на стол, он сел напротив Джея, после чего надзиратель захлопнул дверь с той стороны, и следователь пристально посмотрел Джею в глаза. Как же он ненавидел это. Когда люди, особенно имеющие больше полномочий в чем-то, чем он, показывали свою силу взглядом. Будто в ничем другом этой силы больше не было. Он не мог этого терпеть. И поначалу, Джей оторвал свой взгляд, чуть оробев. Но через несколько секунд стал быстрыми рывками поглядывать на следователя. Старался выглядеть естественным , точно не дерзким, и тем более не испуганным. Следователь сложил руки на столе перед собой, скрестив пальцы, после чего тихим голосом сказал: – И так, Джей Гордон! выглядев потрясающе уверенным в себе и в том, что он делает. Джею уже сейчас захотелось выкрикнуть в приступах паники, чтобы его забрали отсюда. Но он молчал, превозмогая тряску. Выдавив из себя, он молвил: – Совершенно верно. – Вы знаете , кто я? – Да. – Тогда , я не нуждаюсь в представлении , сказал следователь, после чего открыл свою папку, притронувшись к верхнему листу в ней. Посмотрев на то, что было написано на нем, он закрыл папку, и снова поднял свой взгляд на Джея. Тот пребывал в робком ожидании. Уже надолго задерживал свой взгляд на следователе, привыкая, но все еще имея мысль в голове «не выглядеть слишком дерзким и испуганным ». – Как себя чувствуете? спросил следователь. – Не очень , чуть прозябнув, сказал Джей. – Почему? Джей не ответил, сложив руки. Было видно, как ему стало немного холодно. Он до сих пор пытался мало говорить. – Вас удручает то, что вы здесь? Не беспокойтесь! Вы пробудете здесь не более трех суток. – Это много – сказал Джей, оживившись, – Я не могу так долго находиться здесь!.. – До выяснения обстоятельств. – Каких? Их нет! А у меня послезавтра важное прослушивание! – Какое? Где? – В рок-клубе. Я со своей группой буду выступать там, если мы пройдем прослушивание , сказал Джей, заметив, как стал говорить больше и увереннее. Следователь чуть улыбнулся. Прямо, как улыбалась Мелисса так же издевательски загадочно. Джей вдруг остепенился, и сказал: – Постойте! Я имею право на молчание, и говорить лишь в присутствии своего адвоката! – Мистер Гордон! Пока что вы подозреваемый, а не обвиняемый. Если вы хотите просидеть здесь трое суток, и пропустить все свои важные дела молчите, соблюдайте свое право в ожидании адвоката. А если нет, могу вам предложить всего лишь дать свои показания по делу, к которому вы можете оказаться не причастным, обстоятельства которого мы всего лишь проверяем. Проверим – отпустим. И можете надеяться, что мы с вами больше никогда не увидимся. Следователь был убедительным. Но его слова казались Джею провокационными. Он знал , что он не обязан говорить что-либо. Тем более, у них нет доказательств, и это точно ошибка проверять его в причастии убийства. Странно все это. И от этого хочется поскорее избавиться. У йти. Джей переживал о том, что у него не получится попасть на прослушивание к Элу Дэдди. День был назначен. Не хотелось подставлять себя, ребят и Эла. Он склонялся к мысли, что должен ответить хотя бы на элементарные вопросы следователя , ответы на которые помогут ему. Вдруг, копы признают свою ошибку, и отпустят его как можно быстрее. Наивно так полагать. Но что поделать? Остается верить лишь в это. Пытаясь превозмочь в себе все нервы, Джей неспешно выдохнул, сказав: – Хорошо. – Вы согласны ответить на мои вопросы? спросил следователь. – Да. – Что же, приступим! И так, Джей Гордон , сказал следователь, опустив ненадолго глаза в свои бумаги в папке. Вы студент пятого курса Городского университета, экономического факультета, специальности «Экономика». Ведь так? – Так. – Живете в Озерном Крае? – Да. – Ваш отец Патрик Джей Гордон, и мать Мила Гордон? – Да. – Родных братьев и сестер у вас нет? – Нет. – На какие средства живете? Неужели, вам хватает стипендии? – А какое это имеет отношение к делу? И, собственно, к какому? – Вы знаете! И это имеет отношение к делу. – Знаю! Подозрение в убийстве! Но кого? Причем здесь я? Следователь взмахнул своими веками, прикрыв глаза на пару секунд, после чего с терпением сказал: – Сегодня ночью в пяти километрах от города у ручья было найдено тело двадцатилетней жительницы Большого Города, студентки Городского университета Зои Прайс. – Зои Прайс? вдумчиво прошептал для себя Джей. У него перед глазами всплыла картина: мертвая девушка, обледеневшая, изувеченная во всех местах, где только можно; утопленная в том ручье, что будто выплюнул ее, выбросив на берег. Он видел это будто наяву, будто вспоминая то ли сон это , то ли из жизни забытое. А возможно, всего лишь бурная фантазия – Это имя говорит вам о чем-нибудь? с пристальным взглядом спросил следователь. – Нет , спокойно ответил Джей. – Я уверен в том, что Зои лично знала первую погибшую девушку от руки убийцы Ванессу Парсонс. И в том, что убийца этих двух девушек один и тот же человек, я так же не сомневаюсь – И что дальше? – А то, что у нас есть сведения о том, что вы лично знаете лучшую подругу первой убитой девушки. Ее зовут Анна. Ведь так? – И что? Мы все учимся в одном университете. И все друг друга знаем. – Также, вчера произошел странный инцидент во время учебного процесса, свидетелями которого стали как минимум двадцать один студент и преподаватель, во время которого вы очень странно себя повели – Это – перебил следователя Джей, но резко замолчал. Следователь тоже. Со скрытой улыбкой злого гения он перешел к следующему вопросу : – Поэтому, я вынужден спросить вас. Где вы были в ночь с двенадцатого на тринадцатое декабря во временном промежутке с 23:00 по 03:00 часов ? – Вы правда думаете, что это я? с вздорным удивлением спросил Джей, стараясь говорить не громко и вежливо. – Я лишь проверяю версии. – Какой смысл и мотив мне это делать? – Мистер Гордон, будьте добры ответить на вопрос , требовательным тоном сказал следователь. Джей ушел в себя, опустив взгляд. Следователь не спускал своего с Джея. Тот долго думал, то ли не зная, что соврать, то ли не зная, сказать ли правду. А правда какова? То, что он спал? Нужно ли вообще что-либо говорить следователю? Все это ошибка! Он не должен быть здесь! И не хочет. Почему же это случилось с ним? Он никому ничего не должен! – Я ничего не скажу! сказал он. – Вы уверены? с удивленным взглядом спросил следователь, пытаясь все еще давить на Джея своим образом большого брата. – Да , ответил Джей, смело подняв голову. – Вы понимаете, что у вас нет алиби? – Понимаю. – И вы не хотите его себе обеспечить? Что-то сказать мне? Джей стал уверенным в том, что он не хочет придумывать себе алиби. Врать себе во вред. Оправдываться. Не для него это. Он знал, что не виновен. Точка. – Не хочу , сказал он, после чего следователь распорядился, чтобы Джея отвели в камеру. Камера была тесной. Не более пяти метров в ширину. В ней уже находился один тип. С виду он был неухоженный, грязный, но не вонючий как бомж. Было видно, он находился в этой камере не первый и не второй день. Его поведение было отрешенно подозревающим, будто скрывающимся от света. Как только Джея завели к нему, и захлопнули за ним решетку, в нем возникло чувство опасения касательно этого типа. Он казался ему немного сумасшедшим, так как вечно чесался, и дергался, и будто бегал своими глазами в темноте , то на Джея, то на пол, отблескивая ими, чуть позже показав свою не вежливость. Впрочем, он был таким же, как и это место. – Не подходи ко мне , раздался порывистый голос его сокамерника с другого угла камеры. Его было плохо видно, так как он сидел в самом углу, в тени, и чуть подрагивал , показывая лишь тонкие ноги, которые он обхватывал такими же тонкими руками. Здесь было холодно. Джей сам был не против, чтобы его никто не трогал. Собственно, это он пытался показать всем своим видом, также отчужденно оставшись в противоположном углу. Тот доходяга стал ворчать: – Приходят, приводят Задерживают, отпускают За что ? Его фразы казались Джею многозначными. Он не понимал, что тот имеет ввиду. – За что? снова повторил свой вопрос его сокамерник. Чуть подумав, Джей решил, что данный вопрос был адресован ему. Он сказал: – Подозреваемый в убийстве. Но это ошибка , – надеясь, что не сказал ничего лишнего. Уж очень Джею не хотелось, чтобы этот мерзкий тип притронулся к нему, и заразил его чем-нибудь , придравшись к самой нелепой фразе. Тот говорил со своего места: – Ошибка В этом мире все ошибка Копы Убийцы Я по такой ошибке не первый раз здесь Убийство Этот парень размышлял долго, настойчиво и несвязно. Джей был уверен в том, что он ненормальный. Он что-то шептал себе под нос, рассуждая. А затем говорил вслух, будто изумлялся, приходил в гнев, и насмехался с этой фразы одновременно: – Убийство Убийство – раз десять повторил он, пока не стал говорить внятно, собрав все свои фразы в предложения. – Они хоть знают, что это такое? Хоть раз убивали сами? Они не знают: они убивают каждый день. Но относятся к этим вещам, не как к убийствам. Мы все убиваем друг друга, скотину, курей, и планету. Люди худшие твари на Земле, и лучшие убийцы. На твоем месте должны были оказаться все остальные люди Земли , так говорил он, будто погружался в бесконечную пучину камерной философии, что одновременно доставляло ему удовольствие, и отвращало его, если судить по тому, как он говорил это. – Люди не имеют права называться людьми. Вы убиваете своих родителей, вы убиваете своих детей – Лично я никого не убивал! Это ошибка! – высказался Джей, перестав терпеть весь этот треп, порядком ему поднадоевший. – Еще раз говорю тебе: в этом мире все ошибка! сказал его сокамерник, сделав резкое движение головой вперед, наконец-то, показав свое худое, куцее лицо из темноты, тут же спрятав все слова в своей редкой бурой бороде, а ее , в свою очередь, снова в темноте. Джей на секунду испугался, но не показал этого. П осмотрев туда, где в темноте еле видным силуэтом проглядывалось скрытое в ней лицо его сокамерника, он задумался над произнесенными им словами, и отвел свой взгляд. Он думал, что в чем-то этот безумец прав. Он донес к Джею те мысли, которые возникали в нем каждый день, но оставались непонятыми. Каждый мог оказаться в этой камере. Но, ради чего? Драгоценное время истекало здесь болезненно и медленно сквозь тонкие трещины в стенах, по многочисленным разветвлениям его нервов, так же безвозвратно, как всегда. Это мучило Джея. Не давало ему покоя. Он присел на пол, оставаясь в своем углу с надеждой поскорее выбраться отсюда , и не знал, как заснет, если ему придется остаться здесь на ночь. Украдкой он взглянул на сокамерника. Ему казалось, что тот больше не обращает внимания на него. Успокоился. Весь в своих сумасшедших думах. Молчит, сидя в углу, протянув ноги. Наверное, готовится отправиться ко сну. Джея удовлетворяло хоть то, что этот тип больше не разговаривал с ним. Та и обстановка бывает худшей. Он и сам стал немного успокаиваться, хоть и понимал, что ему придется ночевать здесь. Он прилег на пол, такой холодный, что мог легко высосать почки и оставить их себе. Джей подстелил под себя куртку и стал пытаться заснуть, не удручая себя ненужными мыслями, которые так и лезли в голову , особенно перед сном, особенно здесь. Он стал пытаться думать о Мэри-Энн. Обо всем хорошем, что было между ними. М ожет быть, ему удастся заснуть , почувствовав хоть капельку тепла приятных воспоминаний о ней. Он не заметил, как заснул. Как его мысли плавно перешли в сон. Ненавязчивым образом он стал чувствовать себя в нем, наблюдая все больше весенних красок вокруг. Это было три с половиной года назад. Тогда Джей весьма часто бывал у родителей и чувствовал себя: то ли свободным, то ли одиноким, не зная людей. Попросту не общался с ними и не хотел их знать, хоть имел много знакомых и друзей. К ак он сам считал, его эгоизм не позволял ему строить отношения между людьми: партнерские, дружеские , любовные. Он был сам по себе. Впрочем, как и сейчас. Он часто любил гулять один по улицам Озерного Края. Особенно на Набережной Трех Озер. Самое любимое место всех горожан. Самое живописное, самое живое и зеленое, с множеством массивных лесопарков оно являлось лишь частью большой озерной цепи и редколесья, состоящей более чем из тридцати озер , простирающихся далеко за город. Здесь Джей повстречал Мери-Энн. Весна тогда уже заканчивалась. Переходила в лето. На набережной было много птиц, родителей с детьми, влюбленных, компаний друзей столько же, сколько лавочек и фонарей здесь было. Находясь среди всего этого, Джей чувствовал себя отлично. Ходил по тропам вдоль озер, приостанавливаясь, когда видел плавающих лебедей. Ему нравилось, как те склоняют свои головы друг к другу, сбиваясь в стаи по шесть-семь особей. Особенно, его внимание привлекал черный лебедь. Почему-то, он постоянно кружился в центре, и вел себя так, будто всего лишь прибивался к стае, не желая быть частью ее , особенно в центре нее. Будто терпел неоправданное внимание к себе. Джей ассоциировал себя с ним. Один среди людей. Так он себя чувствовал, все больше погружаясь в свои мысли. Джей любил подумать о многом. Постоянно был задумчивым. Поникшим в свои мысли. Думал о будущем, не зная, как себе его представить. Оно сложно представлялось ему. Он часто молчал, будто храня в себе что-то сакральное, храня энергию, которую он когда-нибудь выплеснет наружу, в этот свет. Беседовал лишь с самим с собой. И с природой, посвящая ей свои взоры, не размыкая уста. Джея кто-то окликнул. Назвал его по имени, крикнув в след. Джей не сразу расслышал, и не сразу повернулся. Лишь когда человек догнал его и снова выкрикнул: – Джей! – схватив его за руку. Так навязчиво. Джей повернулся и узнал в этом человеке своего друга. Это был Джонни. Он не видел его со времен старших классов школы, когда они с ребятами и прозвали его Джонни. Это имя не было его настоящим именем. Но все называли его Джонни потому, что он был похож на знаменитого актера. Особенно, когда долго не стригся. Его лицо было таким приветливым, улыбка притягательной, а зубы белые, снова не стриженный как же он на него похож. Такой очаровашка. Такой милый старый друг. Джей приятно удивился, увидев его перед собой. – Джонни? Привет ! с искренней улыбкой на лице ответил Джей. – Я тебя звал , сказал Джонни. – Прости. Задумался. Давно не виделись , заметил Джей. – Как минимум год , кивнув головой, сказал Джонни. – А ты где был? Я тебя не видел. – Ты прошел мимо меня. Совсем ослеп. Вон, где мы сидим , сказал Джонни, показав на одну из лавочек в двадцати, двадцати пяти метрах отсюда, около клумбы с красными тюльпанами. На ней сидели несколько человек. Джонни спросил его: – Хочешь присоединиться? – Нет-нет! Что ты? Не хочу мешать вашей компании! – Что ты говоришь такое? Разве тебе не интересно? – Не то, чтобы – Я настаиваю Джей! – Я бы хотел Джонни не отпускал его. Тянул на себя Джея все сильнее. – Прошу тебя! – остаться один , невнятно говорил Джей. – Прошу тебя, друг! Мы так долго не виделись! Нам есть о чем поговорить! А эти люди: не волнуйся, они лишь рады будут познакомиться с тобой! уговаривал его Джонни, замечая, смятение и сомнения Джея. – Что с тобой? Раньше ты таким не был! Расслабься! Выпьешь в компании!.. – говорил он, наконец-то, сдвинув Джея с места. Джей неохотно пошел за ним. Ему так сложно было чувствовать себя в компании незнакомых людей. Он всегда не любил этого. И не любил играть на публику, строить из себя хорошего парня. Единственное, что он любил это халявную выпивку. Собственно, это было единственным, ради чего он согласился побыть с Джонни. Странно. Но он чувствовал, что ему не о чем говорить с Джонни, хоть тот радушно пытался найти темы, вспоминая об их с Джеем общем прошлом. И действительно, вспомнить было что. Но Джею это казалось не интересным. Он редко думал о прошлом. С друзьями Джонни ему тем более не было интересно заводить знакомства, поддерживать с ними нелепые разговоры не о чем. Пара парней и пара девушек. Джей пожал им всем руки ради приличия, и стал пригублять слабоалкогольные напитки , чтобы хоть в этом не отличаться от них. Он думал, что выпьет немного, недолго посидит, и пойдет отсюда. Почитает так полюбившиеся ему книжки о древних знаниях по его любимому предмету. Джонни становился все пьянее, пара человек уже собирались уходить. С ним заговорила девушка. Та, на которую он меньше всего обратил свое внимание при знакомстве со всеми. Позже Джей уже не помнил, с чего начался их увлекательный диалог. Она была невысокой, не очень разговорчивой, но довольно пьяной, красноволосой симпотяшкой , сразу же обратившей свое внимание на него. Ее звали Мэри-Энн. М илая, безобидная особа, похожая своей кротостью на кролика. К огда Джей всерьез посмотрел в ее зеленые глаза, заглядывающие в его душу, он увидел в них что-то особенное. Что-то, чего не видел в глазах остальных девушек. Что-то, что он захотел познать. В один момент он почувствовал, как два магнита притянулись. И он считал себя минусом, а ее плюсом. Но и это все было маловажным, и всего лишь частью чего-то грандиозного и неизученного. Это было частью неведомого ранее им чувства. Он не знал что это. Лишь потом он понял, что чувство это называется любовью. – Привет! сказал он ей при встрече на следующий день. – Привет! ответила она, заглядывая в его душу скромным, но и поглощающим взглядом одновременно. – Пойдем на одно из дальних озер ! Есть одно очень красивое! предложил Джей. – Это слишком далеко? – За городом. Ни разу не была там? – Нет. – Тогда, ты должна там побывать. – Там что-то особенное? – Нет. Просто там нет ни лавочек, ни троп из плит, ни людей, жрущих чипсы, ни урн никаких признаков цивилизации. Оно в начале леса. Там красиво. Там тишина. Там только птицы. – Ты любишь птиц? спросила с вдохновением в глазах Мэри-Энн, так как сама их очень любила. – Не то, чтобы люблю Скорее, птицы меня успокаивают. Смотрю на них, и думаю – недосказал Джей. – О чем? спросила в ожидании девушка. – Не важно. – Нет, скажи! – Пойдем! взяв ее за руку , сказал Джей, и повел за собой. – Может быть, на месте расскажу. Он часто вел себя подобным образом. Выступал для людей в роли загадки. И Мэри-Энн привлекало это в нем. Его спокойствие. Как крепко он держал ее за руку. Как знал много путей и троп у редколесья. Там, где начинались совсем дикие, нерасчищенные, порой заболоченные озера с множеством густых кустарников вокруг. В одну из таких рощ он и повел ее, смело ступая впереди. Пройдя пять, затем десять минут, вокруг можно было заметить мало изменений. Звуки города и его запахи все еще преследовали их. Но спустившись с горки, миновав пару болот и пройдя сквозь несколько густых рощ из волчьих ягод и можжевельников, пройдя так час, и выйдя в высокий лес, можно было заметить, как все вокруг поменялось. Все стало иным. Никаких признаков присутствия здесь человека. Ни одна травинка не притоптана. Лишь одна, еле заметная тропа редких грибников. Место не грибное. Та и среди зверей редкий заяц пробежит. Зато здесь было много птиц и насекомых. Деревья в редких местах сбивались в густые черные рощи, пройдя которые, можно было натолкнуться на опушки с высокими травами, и возникающими в них озерами. Порой совсем маленькие и мелкие, как лужи. Они пахли не так, как городские. Но то, которое хотел показать Джей, было еще чуть дальше, где начинался настоящий густой лес уходящий далеко на север. На первый взгляд он мог показаться непроглядным, и непроходимым. Порядком уставшая Мэри-Энн спросила Джея, когда тот сказал, что придется миновать еще пару озер, чтобы достигнуть желаемого места: – Ты точно правильно идешь? Мы не заблудились? заметив, что они уже час блуждают вовсе неизвестными ей тропами. – Доверься мне и не бойся! Осталось идти не больше десяти минут , успокаивал ее Джей, опасаясь, что Мэри-Энн слишком устала, уже не желая видеть обещанное им место. – А мы пройдем здесь? спускаясь с небольшой горочки, все крепче сжимая руку Джея в своей руке, спросила Мэри-Энн, увидев, что тропа закончилась. – Мы пройдем. Совсем чуть-чуть осталось. Когда ты увидишь это озеро, ни разу не пожалеешь, что шла за мной все это время. Мэри-Энн поверила ему. Спустя пару минут она почувствовала резко сменившийся, сырой и свежий воздух, окативший ее лицо, будто волной. Не такой, как у других озер, которые они прошли до этого. Сквозь деревья стало пробиваться больше солнечного света. Здесь заканчивались деревья и начинался берег. Проглядывался тоненькой желто-голубой линией. В Мэри-Энн уже родилось изумление, еще не дойдя до него. Джей вывел ее из леса. Оба они оказались на узком песчаном берегу. Д ержались за руки, не отрывая глаз от представшего их взору озера. Оно было прямо перед ними. Лежало неподвижным, ровным, жидким пластом кристаллически-прозрачной голубой воды. Джей называл его Г олубым озером, так как оно было самым голубым из всех озер, что были в Озерном Крае. А также: самым прекрасным, самым далеким; отчасти, самым одиноким, но при этом вовсе не печальным; живым, умиротворяющим, пейзажным, и спокойным, будто уложенным в колыбель среди всех этих деревьев, трав и птиц, поющих ему песни. – Как тебе? спросил Джей, посмотрев на восхищенно замершее лицо Мэри-Энн; сразу же понял, что другой оценки ему и не надо. – Супер! Это самое прекрасное место в Озерном Крае! сказала она, глядя на прозрачность воды в озере; на птиц, плавающих в нем; на песок практически белый, покрытый цветущей травой. Мэри-Энн поражала девственная красота этого места, его нетронутость, и неизвестность. Его природа была разнообразной: десятки видов деревьев и птиц, сотни видов трав и насекомых. Э то был их дом, такой же живой, как все вокруг происходящее, приходящее в движение от ветра , греющееся в лучах Солнца. Сказочный, не похожий ни на что, уголок. – Это место прекрасно! сказала Мэри-Энн, после чего обняла Джея. – Спасибо тебе за то, что показал мне его! сжимая его туловище в своих объятиях все сильнее. – Не за что , сдержанно ответил Джей, посмотрев ей на макушку, после чего слегка обнял свою спутницу в ответ. – Я никому не показывал его , сказал он, и ему стало приятно от осознания им сказанного. Мэри-Энн тоже. Она подняла на него свой взгляд, чуть вопрошающий, и все такой же заглядывающий в душу. Не разжимая своих объятий, она пыталась смотреть ему в глаза, не отрываясь, будто выжидала удобный момент, чтобы спросить. Но все же, робко опустила их перед тем, как заговорила к нему, все же спросив : – Джей, я тебе нравлюсь? после чего не смело глянула на него. Джей выглядел сдержанным. В его глазах была загадка. В них сложно было смотреть и видеть в них что-то, кроме задумчивости. Сложно было найти в них ответ. Особенно сейчас. Он ответил: – Да , абсолютно не обдумывая, после чего отвел свой взгляд куда-то вдаль, за горизонт, за прямую линию приевшегося ему бытия. – И ты мне нравишься , верным голосом сказала М эри-Энн, обняв его до невозможного так сильно, как могла, так, будто никогда его не отпустит. Джей почувствовал ее тепло, прилипнув к ней их взаимной силой притяжения. Она снова подняла на него свой взгляд, и в этот раз увереннее, целеустремленнее, нежно прикоснувшись своей белой ладонью к его худой щеке. Джей вздрогнул. Мэри-Энн сказала: – Поцелуй меня ! уже приготовив губы, искусительно, чуть облизнув их языком. Такие сочные и пухлые. Джей потянулся к ней своими. Сначала робко. Но затем резко, без раздумий, с пылающей нежностью в сердце, притронувшись своей ладонью к ее щеке. Они поцеловались. Первый раз не долго. Но затем сразу же второй И третий И четвертый раз. Затем много раз и каждый из них все дольше. Они стали пылко целоваться с нарастающим в них чувством влечения друг к другу. Страсть, которую невозможно было остановить, даже убив ее. Разве что, они сами решили бы притормозить, чтобы оставить себя в живых от столь убийственной любви. Совсем скоро Джей понял, что они нашли друг друга. Соединились как два пазла. С каждой новой встречей сливаясь в единое сердце и в единую душу. С каждой разлукой чувствуя себя неполноценными. Поэтому, они пытались быть вместе как можно чаще. Летом это случалось каждый день. В другие времена года когда получалось. Когда выпадала хоть одна свободная минута они виделись. И когда хотели побыть наедине друг с другом шли сюда, на это место, долго целовались, беседовали, сидя у озера, все больше узнавая друг друга. И так на протяжении трех лет. Джей был там. Чувствовал себя в этом. И наблюдал все с трепетом души как наяву. – На выход ! послышалось ему сквозь сон чуждым голосом, что обрекало его жажду остаться здесь и веру в то, что не все еще потеряно. Э тот голос вырывал его из той действительности, в которой так хотел остаться он. Ни в коем случае не возвращаться в тлен разочарований. Нет! – На выход ! снова прозвучал конкретный голос, слышимый им все громче, убедительней, острее. Джей целовал и обнимал Мэри-Энн будто напоследок , стараясь нацеловаться и наобниматься с ней , перед тем, как этот голос заберет его. Он так хотел забрать ее с собой, или остаться с ней. В его руках образ ее превращался в испепеленную тень, развалившуюся мигом , осыпавшуюся между его пальцев с ощущением навсегда потерянной любви. Краски вокруг стали смываться и замазываться поверх серыми, и черными, и белыми. Больше не было цветных воспоминаний. Он пытался захватить их с собой. Хотя бы частичку того мира. И Мэри-Энн. Но он не смог сберечь хоть что-то. С данным ощущением несбывшегося он проснулся, открыв глаза, и увидев надзирателя перед собой, нагнувшегося к нему со словами: – Выходи! Вставай! Тебе пора на выход! – Что? Совсем? непонятливо сказал Джей , чуть приподнявшись и протирая глаза, свыкаясь с пробуждением. В нем до сих пор был неприятный осадок. Трагический, дуалистический осадок, требующий не спешить оставить то, что было в нем. – Да. Совсем. Джея удивил ответ надзирателя. Всего лишь одна ночь. Отлично. Он еще успеет сделать все, что задумал. Сдержанно и неспешно оглянувшись вокруг, он ненароком взглянул на своего сокамерника , задержав на нем свой взгляд. Тот, сидя в своем углу, заприметив на себе взгляд Джея, сразу же сказал недовольным голосом сумасшедшего: – Не слышал, что сказал тебе этот убогий?! Проваливай отсюда! в конце завершив злостно и нетерпеливо, чуть дернувшись вперед. Джея отрезвило это и поторопило подняться с пола, чтобы покинуть это место. Он понял делать ему здесь больше нечего. – Разве меня отпускают? переспросил он у надзирателя, перед тем как выйти. – Да! нетерпеливо сказал тот, показывая на выход. – Проваливай! 17 «Зои Прайс, кто ты?» – думал Джей. Ему казалось, что он должен знать ответ на этот вопрос. Как и ответ на все происходящее с ним, которое с каждым разом все менее кажется странным. Он был на кладбище. Стоял у ее заснеженной могилы. Смотрел на нее и сквозь нее с чувством дежавю. Она лежала в ней. И он будто был в могиле вместе с нею. М орально умирал, представлял себе ее смерть, будто зная , как умерла она , но не понимая – как. Как всегда, он долго думал, копая километровыми лопатами в своей голове. Все что происходит с ним, оправдывает себя, так думал он. Все не напрасно. Все имеет завершение. Поддать сомнению любую истину, чтобы разрушить иллюзорный мир, созданный ложью, в котором ты не живешь, а лишь предполагаешь. Вот, почему стоит отделять действительность от грез. В действительности, в которой ты живешь и понимаешь, что мечты не сбылись, все происходит так, как ты того не хочешь тлен. В иллюзиях, управляемых мечтами веришь в то, что они сбылись, ты живешь в них, придумывая окружающее здесь Солнце светит только потому, что тебе так нужно. Могут ли эти два разных понятия сосуществовать в чем-то одном – Джей не знал. Он ловил себя на мысли, что так ни к чему , ни разу не пришел, в ходе своих размышлений. Это глупо терзать душу, бегать как белка в колесе. Нужно сойти с него. Перестать бегать. Но как заставить себя начать жить по-другому? Он пытался. Очередная жертва уже так родного, но неизвестного ему убийцы стонала пронзительными воплями в его голове. Она не открывала рот. Ее голос был ветром, дул откуда-то. А Джей, в этот момент чувствовал себя так, будто что-то мог изменить, лишь прикоснувшись к ее облику, заглянув в ее глаза, трепетно застывшие в его представлении. Ему всего лишь нужно расспросить ее, понять, что она скажет. Тогда водяная пленка сдвинется с места. Пойдет кольцами, либо замерзнет. Е е волосы такие гладкие, темные волосы длиной до середины спины. Он будто проводил своей рукой по ним, и чувствовал их шелковую нежность. На секунду они представились ему мертвыми водорослями. Лицо безумно преданное, мученическое, как последний живой взгляд перед кончиной. Он пронзал Джея ножом, словно это он видел ее последней среди живых, забирая ее душу. Он скинул с себя все это, отмахнувшись, как от налетевших на него мух посреди зимы. Слишком больно, чтобы быть миражом, слишком далеко , чтобы быть уверенным. Джей глубоко вдохнул в себя холодный воздух, словно отрезвив свой разум после накатившего его богатого воображения. Затем замер, посмотрев немного вдаль. Кладбище уходило дальше, чем он мог видеть. Уходило, прикасаясь к горизонту. Сколько не иди к нему , он отдаляется ровно на столько же. Его окликнули: – Джей! Он повернул свою голову через плечо. Это Ронни окликнул его. Рядом с ним был Тони. Выздоровел. Выглядел, как огурчик. Особенно, по сравнению с Джеем. Тот был хмурым и неважно выглядел. Слабым взглядом он посмотрел на своих вопрошающих друзей, но ничего не сказал. В ответ на его молчание, Ронни сказал: – Может быть, уже поедем? – Сейчас , тихим голосом промолвил Джей. – Еще одну минуточку. Он снова повернул свой взгляд к могиле Зои Прайс. Пытался насмотреться. Поглотить хоть долю правды из ее истории. Отчего же он становится таким безумным, мимолетом представляя, что обладает теми же способностями, что и Мелисса? Это не так! Самому сделалось вздорно. – Мы опоздаем , стал подгонять Тони. Джей промолчал. П остоял то время, которое он сам себе отвел, после чего повернулся к своим ребятам, и посмотрел на них. Все такие же наивные, но искренние доверчивые люди не меняются. Смотрят на него, как на главного, как на лидера их группы. А он что? Да! Он таков! Джей молча прошел мимо них. Ронни и Тони последовали за ним. И слов не надо. На тропе стоял черный кроссовер. Это была машина друга Тони Фреда, черноглазого брюнета с густой щетиной на лице. Он любезно согласился помочь ребятам, обеспечив им свое транспортное средство и себя в придачу как водителя их группы. Ему хотелось быть частью коллектива. Ездить с ребятами, помогать им, принимать участие в тусовке. Еще более наивный парень, чем Тони, как думал Джей. Усевшись в просторный салон автомобиля, они тронулись, покинув кладбище, и устремившись к точке назначения: клуб Эла Дэдди. Джей сидел впереди. Все время поездки смотрел в окно, не отрывая взгляда. Он был задумчивым. Совсем ничего не говорил. Это было заметным для остальных. – Джей, с тобой все в порядке? спросил Тони, сидевший сзади вместе с Ронни. – Переживаешь из-за той девушки? спросил Ронни. – Нет , кратко ответил Джей, все также смотря на улицы в своем окне. – Из-за того, что тебя задержали копы? снова спросил Ронни. – Да, Джей! вмешался Тони. – Не бери в голову! Они придурки! – Нет! ответил Джей. – А что тогда? Прослушивание? спросил Тони. Джей промолчал. Тони продолжил с таким видом, будто все знал: – Не бери в голову! У меня тоже легкий мандраж. Но я-то знаю, что мы все знаем и умеем, и все будет круто! Мы сыграем у него в клубе! Я в этом не сомневаюсь! – Я знаю. Я не переживаю , сказал Джей. – А что тогда? спросил Тони. Ронни толкнул его локтем в бок, показав, что хватит донимать вопросами. Его внезапная навязчивость была неизлечима. Все заметили. Джей спокойным голосом ответил: – Давайте, просто молча доедем до этого клуба. Все замолчали. В Джее была еле ощутимая тревога. В желудке что-то крутилось и вертелось, будто что-то ползало в нем, чтобы сейчас вылезти через рот. Но Джей не даст этому проявить себя. Нечто, но не рвота. Что-то не давало ему покоя. Ощущение чего-то лишнего в самом себе присутствия в себе еще кого-то. Похожее на нервное ожидание, когда знаешь, что важный тебе человек вот-вот придет, появится, откроет дверь, родится в твоем сне, в тебе Странное чувство, вряд ли свойственное здоровому человеку. Разве что, параноику, коим он давно и безоговорочно себя признавал. Доехав до центра, и оказавшись среди высоких и массивных зданий, кроссовер Фреда остановился на обочине широкого проспекта с вывесками. Был день, поэтому сейчас они не светились. Но все равно, навязчиво и давяще нависали прямо над макушками парней, вышедших из машины. Одной из таких вывесок была «Al Daddy ’s », с изображением гитар, девушек и выпивки. Бесспорно, она была одной из самых крупных и красивых на проспекте, сразу же выражала достойный статус заведения, которое украшала она, говоря о нем без слов. Молча зазывая внутрь здания, не оставляя шанса таким парням, как эти. – Ни хера себе! выкрикнул Фред, выйдя из машины, – Это здесь вы выступите? Офигеть! говорил он, будучи крайне впечатленным. – Да , сдержанно ответил Джей. – Достойное место! с оживлением в глазах сказал Ронни. – Хоть бы не облажаться , сказал Тони, чуть сдрейфив от величия открывшегося перед ним заведения. – Не облажаешься. Ты же сам сказал, что все будет на уровне. Так соответствуй сказанным тобой словам , сказал Джей, наконец, позволив себе нотку сарказма, которой не хватало Тони; его всегда подзадоривало это. Все они пошли к багажнику, чтобы достать свои инструменты. Джей свою гитару, Ронни бас. Тони – барабанные палочки. Затем они вошли в клуб. Внутри он был еще шикарнее, чем снаружи. Все их ожидания оправдались более чем в сто раз. Трепетная ответственность за одно лишь пребывание здесь родилась в них всех. Не говоря уже о том, какая важная (пугающая) трепетность может настигнуть их при мысли выступить здесь. Мурашки по коже. И восьмерых глаз не хватало, чтобы отлично и трезво осмотреть все здесь, подавляя в себе нездоровое восхищение. Клуб был огромным , разноплановым, универсальным по тематике мероприятий, кухни, выпивки, и интерьера. Здесь был и бар, и столики, и танцпол, и сцена. Сцена была внушающей не меньше баскетбольной площадки по размеру. Отлично оснащена как светом, так и звуком. Были даже бордового цвета кулисы. Все для того, чтобы здесь могли выступить артисты самых разных жанров и профессий: снед-ап комики, рок-музыканты, блюзмены, саксофонисты, стриптизерши, танцовщицы народных танцев и бурлеска. Синонимом этой сцены было слово «Шоу» – с большой буквы. И это только сцена. Насколько потом узнали ребята, здесь было отличное просторное гримерное помещение с примыкающим к нему туалетом, столовым помещением и даже помещением для сопровождающих коллективы лиц. Одна лишь гримерная была не меньшей по площади, чем та квартира, в которой проживал Джей. Настолько вдохновляющее место. Здесь даже бездарь станет гением. Даже бесплодный начнет творить. В клубе Эла Дэдди было все, что пожелаешь. Сейчас здесь было пусто. В обед клуб не работал, но в него можно было войти , представившись. Посетители появлялись с открытием ближе к вечеру. Все знали, что в обед здесь ничего не творится. Зато, это было самое время для саундчека. Парни недолго стояли, рассматривая все вокруг. К ним подошел юноша из обслуживающего персонала, и вежливо обратился к ним: – Здравствуйте! Я могу вам чем-то помочь? – Здравствуйте! Да, нам нужен папаша! У нас прослушивание! сказал Джей. – Вас понял. Сейчас позову его. Как вас представить? – Джей Гордон. – Пару минут , сказал тот парень, после чего поспешно скрылся за одной из дверей. Ребята продолжали стоять на одном месте, не смея приткнуться куда-то от восхищения и трепета в душе. Т они спросил: – Как вам? – Мы обязаны здесь выступить! промолвил Ронни. – Да. Это то, что мы заслужили! сказал Джей. Как было обещано, через пару минут в зале появился человек. Он был толстым, лысым, средних лет мужчиной, одетым в светлый деловой костюм, светло-сиреневую рубашку, будучи затянутым такого же цвета галстуком, с сигарой в зубах. Он шел поспешно. Было заметным, как ему сложно удавалось это, видимо из-за веса. На глаз он весил не меньше ста пятидесяти килограммов, при том, что ростом он был как Фред самый низкий из всех в компании Джея, на голову ниже его. Статусный, важный, его осанка была «хозяйской», взгляд доброжелательный, и что самое удивительное прост в общении, как школьник , о чем сразу же узнали парни, как только поздоровались с ним. Также, они сразу же узнали его по фактуре , как только увидели его. Таким он всем и представлялся. Особенно, Джею. Он смотрел на Эла, и у него складывалось такое впечатление, что он уже общался с ним, и они знали друг друга много лет. Настоящий папаша, сразу же установивший правила, обращаться к нему только на «ты», наставник и советчик. Иным он не мог быть. Подойдя к ним, он представился, познакомился со всеми, каждому подав свою руку с перстнем на мизинце, и улыбнувшись, показав золотой клык. Раскурив сигару, он спросил: – Как вам моя детка? Нравится? – Очень нравится! с нетерпением выкрикнул Тони. – То, что нам нужно , сказал Джей. – И так , обратился к нему Эл. – Что же собой представляет ваша группа? – Наша группа лучшая в городе! сказал Джей совершенно серьезно и не напыщенно. Все улыбнулись, включая владельца клуба. Тот заметил: – Мне понравились те записи, которые я слышал. Ты знаешь об этом. Но я бы хотел послушать, как вы играете вживую. Я надеюсь, вы понимаете меня. Это очень важно, чтобы группа воспринималась со сцены. Ведь запись и лайв это две разные вещи. Вы музыканты, я думаю , отлично это понимаете. – Мы понимаем, Эл. Все в порядке. Для этого мы и здесь , сказал Джей. – Отлично! сказал Эл, хлопнув в ладоши, после чего заметил еще кое-что, – Вы, безусловно, оригинальные ребята. Запись без тегов. Явно на диктофон. Из авторства, лишь контактное лицо Джея Гордона и контактный номер телефона , он улыбнулся вместе с ними. – Поэтому, мне интересно, как ваша группа называется? После этого вопроса всем стало очень неудобно. Н икто не знал, как называется их группа. И все забыли о том, что нужно дать ей это название. Все молчали, украдкой поглядывая на своего лидера. Тот, помолчав несколько секунд, глянул на Эла, вопросительно смотревшего на него, после чего выдал уверенным голосом: – Джей Гордон. – Что? спросил Эл вместе с остальными. Никто не понял. Джей повторил: – Джей Гордон. Группа названа моим именем. – Ах! с оживлением сказал Эл. – Понял. Это как Alice Cooper , Ozzy Osbourne или этот только-только появился на сцене Marilyn Manson ! Очень смело! подметил он, тем самым показав, что разбирается в рок-музыке. – Да. Только мое имя настоящее , остроумно сказал Джей. – Точно , показав на него пальцем, будто выстрелив из него, сказал Эл, – Ну что же, прошу вас! Покажите мне, на что вы способны! Парни пошли на сцену подключаться к оборудованию. Эл уселся на одно из кресел недалеко от сцены, облокотившись локтем о столик, чтобы удобнее было присасываться к сигаре. – Эгоист! сказал Тони Джею, поднявшись на сцену. – Что? не понял тот. – Думаешь только о себе! Ничего лучшего придумать не мог, как назвать группу своим именем! – Успокойся! сказал ему Ронни. – Сейчас это ни к чему! Появится лучшее предложение предложишь! – Так надо , отрезал Джей, после чего подключил свою электрогитару к комбоусилителю и повернулся к микрофону. Ронни подключил свой бас. Тони сел за барабаны, чуть треснув по тарелкам, и опробовав бочки. Фред остался сидеть у сцены, недалеко от Эла. Сейчас ему было лучше, чем им. Как у Джея, так и у Ронни с Тони было чуть взвинченное настроение. Не так-то легко стоять на этой сцене, не говоря уже о том, чтобы играть на ней перед публикой. Нужно начать играть, чтобы перестать это чувствовать – Что играем? спросил Ронни, будучи готовым начать. Джей повернулся, чтобы взглянуть на него, затем на Тони. Все они волнительно смотрели друг на друга. Он понял, что решать ему: – Самую новую. – Ты уверен? спросил Ронни, после чего они втроем снова пересмотрелись. – Да , ответил Джей. – Мы всего пару раз ее репетировали! сказал Т они, не вставая со своего места, выглядев обеспокоенным. – Не бойтесь! сказал Джей, каждому из них посмотрев в глаза, после чего все приготовились и он подал знак, что начинает. Повернувшись к пустому залу, в котором сидели только Эл и Фред, Джей опустил свой взгляд, последний раз поправил микрофон, после чего стал перебирать четвертую с пятой струной поочередно, начав долгое и медленное вступление. Пока что без баса и ударной установки. Акустический звук его электрогитары прозвучал уже восемь тактов. Как же сложно было открыть рот и начать петь на положенном девятом. «Я не приду домой. Ты не ждешь. И не жди. Я мертв. Но я не слепой. Ты уйдешь. Ну что ж, иди. Сквозь сон ты убила меня , И все стало черным черно. Здесь нет бога, здесь нет дня. Здесь ночь, здесь все мое ». В сознании Джея стало всплывать куча ассоциаций. Но сейчас было не до них. Сейчас нужно было играть песню , переживать ее внутри себя , внутри других. Говорить их голосом внутри них. Способствовать. Определять. Вступает Тони. Сначала также медленно и спокойно, с чего начал эту песню Джей. Затем, по окончанию куплета , наступает новый не менее мрачный, даже более тяжелый куплет (предприпев). В сопровождении дисторшна на пониженных тонах гитары Джея , с агрессивным и глубоким басом Ронни ; мощным барабанным стуком Тони все более кричащим , как нарастающий тревожный голос Джея, с рождающимся во всех присутствующих чувством вынужденного возмездия внутри каждого. «Месть моя не за горами. Мертвый тоже может жить. Ангел послан небесами. Я же послан отомстить ». Наступил припев. Жесткий и сильный. Бескомпромиссный. Убийственный. Такой же, как вокал Джея. Он перешел на грубый, резкий, кричащий вокал, пробирающий до мозга костей. Не человеческий. Отчаянный и сильный. Будто из бездны, известной только ему. «Больно будет. Ничтожное твое тело. Больно будет. Глотать свою кровь. Больно будет. Я сделаю свое дело. Больно будет. Нам встретиться вновь ». После припева стало звучать короткое отступление , во время которого Джей замолкал. В этот момент молчания становилось понятным эта песня была эхом каждого. Каждого могла расшевелить: то ли телом, то ли в душе. Каждый мог лично ее воспринять , покопавшись в своих мыслях и воспоминаниях. Они стали раскрепощаться, продолжая играть песню. Джей стал подпрыгивать, кивать головой, все больше впадая в транс собственного творения. Он глубоко и лично переживал написанные им песни. Эл слегка кивал головой в такт музыке. Его лицо было довольным и признательным. Когда же они закончили эту по приятному мучительную песню, Эл встал со своего места и захлопал, держа сигару в зубах. После того, как вынул ее изо рта, он сказал им: – Браво! Иных слов у меня нет! Парни улыбнулись. Им было очень важно и приятно услышать похвальную критику от такого важного и влиятельного человека. Он продолжил : – Я не слышал ее ранее. – Это новая песня. Я совсем недавно написал ее , сказал Джей, не отходя от микрофона. – Это рискованный ход. Но он оправдал себя , сказал Эл, одобрительно кивнув головой. Джей кивнул в ответ и чуть напрягся, опустив глаза. Видимо, хотел приготовиться играть еще одну песню. Но Эл не дал ему этого сделать. Он сказал: – Вы выступите у меня! Все замерли на несколько секунд. Им не послышалось? Нет! Эл готов их взять на новогодний концерт в своем клубе! Ребята приятно удивились столь быстрому решению папаши. Джей оглянулся на своих музыкантов, после чего сдержанно сказал, посмотрев в сторону Эла: – Больше не надо? – Нет. Мне и так все понятно. Я беру вас. Спускайтесь ко мне , сказал Эл, зазывая рукой. Они спустились со сцены, и подошли к Элу. В их глазах сверкала радость в предвкушении приятных слов их первого босса. Джею было радостно не менее остальных. Но что-то в нем перемешивалось. Будто неважно себя чувствовал. Слегка мутило паранойя знакомое чувство. Он пытался выглядеть так же, как остальные легко, невозмутимо. Сложно получалось. И сложно слушались слова. – Отлично! говорил Эл. – Играть вы умеете! И это радует меня. Теперь же, обговорим все условия. Как замечалось ранее, это будет новогодний концерт, то есть в ночь на Новый Год. Такой себе, альтернативный Новый Год. Что это значит? Обычный Новый Год уже достал! Попса на телевидении, обращение президента к народу. В моем же клубе будет такая вечеринка, которая всячески подчеркивала бы не традиционность провождения данного праздника, лозунг которого : «Не Т акой Новый Год !» Это понятно? Поэтому, у нас будет очень разнообразная программа, отличающаяся от классических новогодних программ: фрик-шоу, рок-музыканты, девочки го-го, и так далее. В общем, вечеринка, которая показала бы, что Новый Год это не обязательно семейный праздник. Я записываю вас в программу как участников, если вы, конечно, соглашаетесь выступать в новогодний вечер, и вас все устраивает. Вдруг, кто-то из вас хочет встретить его – Конечно, сможем! Почему, нет?! Да, Джей? сказал Тони, заметив, что тот молчит. – Да. Без проблем , сказал Джей. Он выглядел слегка напряженным и мутным. Его голос показался всем слегка измученным. Будто он что-то терпел. Эл продолжал , не обращая ни на что внимания : – Отлично! Тогда смею поставить вас в известность о том, что вам светит гонорар за выступление. Какой он будет, точно я вам не скажу. Обычно, это зависит от посещений. Но уверяю вас, что сумма будет таковой, что каждый из вас сможет купить себе качественный дорогостоящий музыкальный инструмент. – Ого! в унисон произнесли Тони и Ронни, глянувшие на молчавшего Джея. Он улыбнулся, напряженно вздернув краешком верхней губы, и кивнул головой. – Насчет звукозаписи, ребята, пока что ничего не буду обещать. Таких групп, как вы в Большом Городе я повидал около сотни. Но, вы мне определенно понравились. Если так же тепло вас воспримет публика, прочувствует и словит кайф от вашего живого выступления, меня станут спрашивать о вас, я буду готов познакомить вас с нужными людьми. Договорились? – Да , ответил Тони, снова поглядывая на лидера рок-группы, который удивительным образом не принимал участия в решениях, а лишь присутствовал. Особенно заметным его неважное самочувствие стало тогда, когда он выдавил из себя мучительным голосом: – Где у вас здесь туалет? заметно побледнев в глазах всех присутствующих. Тони и Ронни чуть передернуло от этого. Эл был сангвиником. Поэтому, со смехом воспринял слова Джея, указав ему , и сказав вслед: – Наверное, настолько обрадовался, что припекло , залившись самым искренним смехом, после чего добавил. – Ладно, парни! До встречи! Не могу стоять здесь вместе с вами так долго, и ждать вашего друга. У меня дела. Счастливо! Они попрощались с Элом, оставшись ждать Джея. Что-то с ним было не так. Он скрылся за дверью туалета, в который за ним никто не пошел. Нетерпеливо он нагнулся над умывальником, чуть ли не засунув всю голову под струю холодной воды, выстрелившей стремительным потоком из хромированного крана ему в лицо. Он умывал свой лоб, превозмогая головокружение, легкую тошноту, поднимающуюся, а затем опускающуюся в пищеводе, и тяжелое дыхание, так усложняющее его способность к восприятию окружающего. Жадно набирая в свои ладони воду, он умывался до тех пор, пока не стал чувствовать облегчения. Давление стало отступать от его висков исходя на нет. В его глазах стала проявляться ясность, четкость зрения, особенно, когда он глянул на себя в отражении зеркала и подумал, что все хорошо, все отошло, хоть и не оставило его не без волнений. Это было надоевшим – Полегчало? услышал он у себя за спиной спокойный и знакомый голос. Сначала Джей содрогнулся. Но затем, он понял, что к чему, со знакомым ощущением скептического цинизма у себя внутри. Он повернулся и увидел перед собой Мелиссу. Совсем не менялась. Как всегда, появлялась ниоткуда. Будто видел ее только он, о чем Джей все чаще задумывался последним временем, и что его совсем не удивляло. С измученной, но стремительной уверенностью в лице, Джей сказал ей: – Это все из-за тебя! – Из-за тебя , не меняя привычного для Джея тона, сказала Мелисса с уже надоевшим ему неоднозначным взглядом. «Опять эти детские игры Это не я. Это не ты » Как ему все это надоело! – Теперь ты преследуешь меня не только в моем доме, но и в общественном туалете , сказал Джей. – Мы оба знаем, что это не твоя квартира , и ты уже почти пять месяцев не платишь за нее , подметила М елисса. – К тому же, не забывай, что это ты ко мне навязался. Спроси себя зачем. Не надо обвинять меня в навязчивости. Джей промолчал. Ему нечего было сказать. Мелисса, как всегда его парировала, будто пребывая в его мозгах и действиях. – Гордый. Самовлюбленный. Эгоист. Тебе так сложно попросить денег у родителей. Признаться в том, что тебе нужна их помощь. – Не нужна! Скоро у меня будут деньги. И хорошие. Я заплачу за квартиру. Еще и на хлеб с вином останется , сказал Джей. – Ты же не думаешь , что будешь жить так постоянно? – Зачем пришла? сказал Джей, скрестив руки на груди. – Задела? – Нет. Это лишнее. – И совершенно очевидное для тебя. «Ты права» – произнес про себя Джей, но вслух не сказал. И не надо было, как он считал. Все равно, она все знает. Ведьма фантом чье-то умершее эго – Я пришла поговорить не об этом. – Говори о том, о чем хотела , сказал Джей. – Убийство. Мелисса выдержала паузу. Джей ничего не сказал, не проявив доли эмоций. – Ты не удивлен , сказала она. – Да. Я знаю. – Ты знаешь. Но не это главное. Знаешь ли ты, что будет дальше? – Наверняка, это знаешь ты! Но, дай угадаю! О чередное убийство?! – Да. – И что? – А то, что оно случится в Озерном Крае. После этого лицо Джея резко переменилось на сугубо серьезное, трагическое, погруженное в мысленные поиски потерянного и родного. – Это точно? спросил он. – Да. – Откуда ты знаешь это? спросил он, вспоминая все то, что было перед задержанием его полицией. – Я тоже видел – словно поддерживая рукой голову покойной Зои Прайс. – Недостаточно. – Ты говорила мне – сказал Джей, затем махнув рукой, поняв, что не имеет смысла договаривать то, что он хотел. Бездонное отчаяние. Оно преследует его в глазах М елиссы. В нем самом. Во всем его окружающем. Оно так очевидно и неудивительно, что , кажется каждое слово может быть не сказанным ввиду своей невесомости. – Когда он убил твоего ребенка? вдруг спросил Джей. Мелисса все так же многозначно, загадочно смотрела на него. Джей устал гоняться за хвостом. Он уже не мог терпеть ее холодного, безжизненного взгляда. – Так сложно ответить? настойчивым тоном спросил он, чуть не всхлипнув яростно, несдержанно , то ли от агрессии, то ли от боли. – В апреле , ответила она так, будто Джей пробил первую и маленькую дырочку в ее стене за все это время. Сказав это, она и сама чуть продрогла в голосе, но, не меняясь в ледяном лице. Джей и сам продрог после этого, резко почувствовав холод в том месте, в котором пять минут назад ему было плохо. Теперь в нем что-то и вовсе опустело. Его нутро стало пустотой. Той пустотой, в которую он так долго проваливался, как в бездну. Он один существовал в ней. Она действительно была бездонной. Неизвестный ему ранее холод. Совсем иной. Он останавливал все вокруг и поселялся внутри Джея. Словно от головы к низам кишечника. Он падал в этом холоде. Упав, хотел вскарабкаться, чтобы не замерзнуть в нем. Быстрее! Оказавшись в нем, Джей предполагал, что может быть, это то, о чем говорила Мелисса? Это те чувства, неизведанные ранее? Это мир, существующий в нем самом? В его воображении? Если разум в него не верит, может ли душа вскарабкаться по его стенам? Этот холод Этот мир Джей смотрел в глаза Мелиссы, чувствуя, как сильно пугает его это. Но как он жил до этого? Его нынешняя жизнь страшнее холода? Она как бездна, идентичная той, которую он чувствовал в себе. Ни чем не лучше. Неизбежная боль 18 Джей был мрачным, как никогда. Его посещали самые отчаянные мысли его изгнивающего, как ему казалось, ума. Эта фрустрация Она одолевала его. Разъедала изнутри болестной кислотой. Не давала жить. Лишь дойдя до порога нужного его дома, Джей существовал, не мог войти вовнутрь, чтобы остаться в нем. Так ему все представлялось. Мучительным и не оправданным. Не стоящим. Не нужным. Фарс Он долго смотрел в зеркало, рассматривая себя в нем. Ему было сложно это делать. Собственный взгляд казался ему тяжелым и бездонным. В нем был кромешный мрак. Он раздавливал его, проглатывая, словно чудовище смотрело на него из бездны его глаз. Бездушное. Сама чернота. Оно поглощает его. Тянет за собой. А ему тяжело и больно бороться, осознавая себя в его пасти, и чувствуя свою пасть, которой он жевал себя. Все это неизбежно. Все к этому пришло. Бесконечная темнота. Из нее сложно выбраться. Но она не есть конечным пунктом!.. Если в темноте ничего не видно, это еще не значит, что в ней ничего нет. Нужно лишь рассмотреть, нащупать. Но как? Как найти выход оттуда, куда забрел сам того не понимая. Это все так терзает душу. Это все рождает сомнения и догадки относительно того, что сделано. Это не выносимо. В такие бесконечные моменты хочется вернуться к свету , повернуть все вспять. Но человеку это не под силу. И ему. Никому Джей отвлекся на таракана, который не нашел себе щель между умывальником и настенной плиткой. Он долго сидел, пытаясь втиснуться в шов, но дернувшись, он обратил на себя внимание Джея. Тот видел его еще до того, как таракан решил шевельнуться. Но именно сейчас посмотрел на него вынужденным и болезненным взглядом. Стремительно, собрав в себе свой скрытый эмоциями гнев, он быстрым движением руки раздавил несчастного, будто выплеснув из себя все лишнее. Таракан издал шипящий звук, последний перед своей смертью. Джей, увидев, что от его маленького, прыткого и неприятного тельца осталась размазанная кишками квашня, чуть отвратился, сунув палец под ток воды из крана , чтобы смыть с себя его остатки. Затем, подумав о том, что не обязательно нужно было этого делать (ведь он и раньше успешно сосуществовал с ними), Джей снова посмотрел на себя в зеркало. И в этот раз по-другому. Н а самого себя убогого и скудного душой маргинала, существующего в этой дерьмовой, отвратительной, как и раньше, квартире. Может ли он быть в чем-то лучше? Способен ли на лучшее? Или , способен быть таким же насекомым, жить в грязи, но с принципами наедине. Что за черт?.. Ему надоело. Джей пошел в свою комнату с мыслью о том, чтобы быстрей одеться. Выйти наружу. Хотя бы так Просунув голову в свитер, он заметил в углу старых знакомых пауков. Еще не сдохли. Ему казалось, что его переживут. Все также смотрели на него своими страшными глазами, молча и коварно. У каждого по восемь. Жуть Побыстрей одевшись, он вышел из дому. Вышел из всего этого. Угнетающего Зима. Вокруг пространство и метель. На улице заметно похолодало. Джей как всегда без шапки. Ну и пусть. М имо проходили люди. Пусть они мерзнут. Их совсем немного было. Видимо, погода отпугивала, свистя ветром и заметая снегом в разные стороны. К рыльцо замело. А люди Их глаза выдавали их, стоило лишь взглянуть в них. Все они хотели согреться. А еще в их глазах было явное желание скрыться от холода, в котором они оказались, выйдя на улицу, будто холод убивает людей. Правда. М ожет быть, убивает? Джей вышел в день, ступив с крыльца, щурясь от света и бьющих по его глазам снежинкам. Такие твердые Они моментально выбивали из него всю дурь. Он сам так думал. Поэтому, с удовольствием шагал по улицам Большого Города по снегу. Чем ближе к центру города, тем больше становилось людей и машин. Все они были декорациями. Всем нужно, чтобы они были. Становясь их частью, Джею становилось легче. Хоть на полчаса. Он не ломал голову при том, что ее и так нельзя было сломать. Вдыхая воздух, словно очищался, он ходил по улицам, не прекращая. Искания покоя все делало не важным в этом мире. Вселенная По сути, также не важная, бессмысленная. А холод Оказавшись в нем, хочется согреться. Вот, почему он важен. Вот, почему следует искать покоя в нем. «Убежать отсюда» – думал Джей, пребывая во всем этом, и представляя себе другой покой и уют. Здесь его не было. Он был там, где он его оставил. О н вернется к нему после того, как отыграет концерт последнее, что ему здесь нужно. В университете его дела были плохи. Как он сам узнал вчера , его не допустили к сессии из-за академических задолженностей. Со следующего месяца о стипендии можно забыть. Задолженности заключались не в том, что Джей не закрыл предметы. Нет. На самом деле, доктор Шилберд не выставил оценку по своему предмету в связи с инцидентом, который декан охарактеризовал, как: «Предельное хамство !» Что же теперь? Джей по-прежнему считал, что не те учебники были написаны его преподавателем. Все вокруг нагло врут, утверждая обратное. У Джея было неподдельное чувство. И он верил ему, хоть иногда и сопротивлялся, не зная его истинной причины, может быть, отчасти опасаясь его. Разбитый внутри, он бродил по улицам города, пытаясь оставить им свои мысли. Когда же понял, что ему хватит, пошел домой. В свою квартиру мерзкую, тесную, вонючую комнату. При мысли о том, что он вернется туда, у него возникало желание выпить. Напиться в хлам, чтобы этот день прошел легче и быстрее. Но денег нет. И жизни тоже. Подсесть на иглу? Он не вернется к этому. Она забрала его жизнь. И эти деньги, которых нет сейчас. У него ничего нет. Лишь память, которую, по иронии судьбы, не хотелось иметь так же, как все то, о чем он сейчас думал, поднимаясь по лестнице в подъезде своего дома. Он на дне. Хуже быть не может. Несомненно, так и покажется. Но не сравнено с тем, в какой ситуации оказался Джей, открыв дверь своей квартиры. Он сразу заметил, что она не замкнута на ключ. В этом случае образовывалась здоровенная щель между дверью и луткой, особенно вверху. Прелести окосевшей двери. Можно палец просунуть. Когда же она закрывалась на ключ, то вплотную придавливалась к лутке. Джей понял причину открытой двери , когда увидел перед собой самого нежелательного для себя человека владельца квартиры. Чуть толкнув ее, Джей вошел в квартиру и встретился с ним взглядами. Это был Томас. Он был мужчиной средних лет. Высокий, широкоплечий. Его фигура напоминала атлетическую фигуру плавца. Русоволосый, с конским хвостом на затылке, он гордо, с руками на боках, стоял посреди комнаты, предвзятым взглядом смотря на Джея. Тот сразу же обращал внимание на его засученные рукава, на оголенные предплечья. Ему казалось, он может раздавить ими череп, если пожелает зажать его между своих рук. – Наконец-то! сказал Томас, со всеми признаками недовольного хозяина в голосе. – Здравствуй, Томас! сдержанно сказал Джей, чувствуя на себе явную неприязнь хозяина квартиры. – Здравствуй, Джей! Здравствуй, засранец! сказал Томас, подчеркнуто оглянувшись по сторонам. – Ты что с моей квартирой сделал, а? – Я – помявшись, протянул Джей. – По самый потолок засрал!.. – Прости!.. – А что с кроватью? резко глянув на нее. – А что с ней? – Она воняет. И белье на ней желтое, будто ее кто-то обоссал, или обрыгал. Я понимаю, что белье твое. Но какой от этого здесь стоит запах! Ты чувствуешь его? А? Чувствуешь? А под кроватью столько хлама! И еще больше вони, чем от постельного белья. Один мусор! Один хлам! говорил Томас, подбуцнув одну из пивных банок, попавшейся ему под ноги. Он был крайне возмущен. Джей молчал, пока тот высказывался: – Какой хозяин, такая и комната! Какой срач! А это – взяв в руку электрогитару. – Это не хлам! подметил Джей чуть трепетно, опасаясь за то, что Томас может повредить ее в порывах своих эмоций. – Я понимаю. Репетируй в другом месте! Ты мешаешь соседям! – Я репетирую в гараже! – Они мне сказали! Ты и дома репетируешь ! – Томас!.. сказал Джей, пытаясь перевести разговор в более приветливое и терпимое русло. С ним сложно было спорить. Тем более, квартира была его. – Они мне все рассказали! Кого приводишь... – Имею право. – Имеешь, конечно. Если это не наркоманы, с которыми ты колешься! Или шлюхи, которых трахаешь, протрахивая соседям все мозги сквозь потолок и стены! – Это они так сказали? – Не важно! – Это давно было, Томас! Я не колюсь! И шлюх не вожу! – А как же! – Это все в прошлом – Ты прав! Томас стал перед самым носом Джея, с агрессией посмотрев ему в глаза. Что-то не так. Джей понял. – Ты о чем? спросил он настороженно. – Джей! – начал Томас, заметно сделавшись терпимым и спокойным, будто понимающим, но все еще противостоящим ему. – Я почти бесплатно разрешаю тебе жить здесь! За гроши! И по знакомству! Пусть эта конура дерьмовая и не совсем моя , а лишь по документам. Но при этом, ты умудрился задолжать мне за пять месяцев, и сделать эту конуру еще дерьмовее. – Я расплачусь – Ты сраный нарик – Скоро у меня будут деньги! Это точно! Зуб даю! – Я больше тебе не доверяю, грязный ублюдок! Я не дурак! – Пожалуйста! – Проваливай из моей квартиры! – Брось! Джей не верил в то, что Томас готов выкинуть его на улицу посреди зимы. Он резкий тип, бескомпромиссный. Но он не мог так обходиться с Джеем! Или мог? – У тебя есть одна ночь на то, чтобы собрать свои манатки, попрощаться со своим унитазом, с которым так крепко и любя обнимался все это время , и помахать мне рукой на прощание! сказал Томас. – Я заплачу тебе через неделю! вопиюще сказал Джей. – Я все сказал! отрезал Томас. – Ты серьезно? с отчаянием в глазах и с последним огоньком надежды, молвил Джей, надеясь, что Томас изменит свое решение. – Более чем , уверенным голосом сказал тот, скрестив массивные руки на груди. – Не поступай так со мной! с просящим взглядом сказал Джей. – Как? И с кем? С куском дерьма? сказал Томас, пнув разбросанные по полу вещи. – Я поступаю соответственно. – Поверь мне! Я заплачу! добивался своего Джей. – Я все сказал , оставаясь неумолимым, фыркнул Т омас. – Если завтра в 10:00 я приду и увижу здесь тебя и твои вещи, я и мои парни спустим тебя с лестницы. Поэтому, у тебя есть шанс покинуть это место целым, с зубами и с ребрами , угрожающим, но спокойным тоном завершил Томас. Джей безнадежно опустил свой взгляд. Томас был неумолимым. Говорить ему что-то уже не имело смысла. Он смотрел на Джея как на кусок дерьма , без малейшей жалости. Даже ему Джей стал костью в горле. Он сам это отлично понимал. Вполне естественно выбросить кость, если она не съедобна. Томас, взял свою куртку в руки, и вышел, не сказав ничего более. Джей не обернулся, оставшись молчаливым. Оставшись наедине с собой. Опять один. «Теперь дно» – остаточно закрепилась мысль в голове Джея, после чего к его горлу подскочил ком. Глаза его намокли. Он сдерживал в себе порыв отчаяния, гнева, обреченности, чтобы не всхлипнуть. Но он не мог. Будто бурная река прорывала его плотину терпения. Сколько человек может вытерпеть? Он моргнул, и тем самым выдавил из глаз накатившиеся слезы, спустившиеся по его щекам. Повернув свой взор в сторону кровати, он заметил мобильный телефон Томаса. Он лежал на том месте, где до этого находилась его куртка видимо выпал из кармана. Он не придал этому никакого значения. В нем было много других эмоций, затмевающих все мысли. Джей вскипел. Он не смог держать в себе и крикнул с отчаянием так, что было слышно в подъезде. Взмахнув руками так, будто выбрасывая из себя все накипевшее. Вредно держать эмоции в себе. Как долго он терпел все эти долгие месяцы Он пошел в ванную комнату, включил тусклое бра, и посмотрел на себя в зеркале, затем на кран, на умывальник, на свои венозные руки, на все вокруг. Его глаза нервно бегали со стороны в сторону , будто не мог сосредоточиться, думая о том, как же ему все это надоело. Одним движением руки он смел с умывальника зубную пасту с щеткой и с мылом, и те упали в ванну, издав легкий негромкий звук, цокнув об ее поверхность. Снова закричав, но в этот раз менее страдательным, но более агрессивным голосом, Джей почувствовал самое искренне отвращение к тому месту, в котором жил в последнее время. Грязная, мелкая, с омерзительными обоями и трещинами в стенах квартира; с этим битым кафелем в ванной комнате и ржавчиной повсюду; с этими длинноногими и жирными, словно бессмертными пауками по углам , и тараканами, живущими под умывальником; с ее одним единственным окном, как в камере пожизненного заключения, словно показывающего всю тщетность мира того, в котором он живет, и за его пределами. Даже если ты будешь смотреть из этого чертова окна, что-то искать в нем, ты будешь видеть перед собой лишь ограничивающую тебя стену. У Джея ничего нет! «Есть» – с протестом внутри подумал он, включив кран в ванне, чтобы набрать в нее воду. Он был настолько охвачен эмоциями, что даже не проверил, теплая ли вода льется из крана. Он подумал, что ополоснувшись, он сбросит с себя кромешность данного места перед тем, как покинуть его. Он знал, что все равно не пропадет. А вот со старой пылью жить нет уж. Он пошел на кухню. Такая же мелкая и отвратительная, как все остальное здесь. С пожелтевшими обоями, и невероятно бесившим Джея календарем на ржавом холодильнике. А эти холодные полы! Невыносимо ! Как он жил здесь все это время? Джей будто прозревал с надоедливой усталостью. Он стал рыскать по холодильнику, затем по ящичкам. Под столом он нашел недопитую бутылку красного вина. То, что нужно! Хорошая привычка недопивать. Всегда пригождается. Немного, а все-таки столько, сколько хватит, чтобы утолить в себе желание успокоиться и привести в порядок нервы. С подобной мыслью, он опустошил бутылку , опрокинув голову, а затем бросив ее тут же. Вдруг, зазвонил мобильный телефон Томаса. Джей вздрогнул от неожиданности. «Идите к черту!» – подумал он, пройдя мимо, даже не глянув. Он пошел в ванную комнату, чтобы посмотреть, насколько набралась вода. Вдруг, он увидел таракана, выбежавшего из-под ванны. Наверняка, спешил к остальным под умывальник. Почему та тварь так стала бесить Джея? Он не выдержал, и с желанием раздавить его к чертям, приготовил ногу, пришагнув к нему. Таракан метался от щели к щели, бегая по кафелю на полу, стараясь втиснуться в швы. Резкий и быстрый, бегал в разброску, тем самым усложнял задачу Джею, который целенаправленно пытался раздавить его. Топнул ногой. Промазал. Джей возмутился. Попытался еще раз. Снова мимо. Если с третьего раза не получиться, то таракан скроется. Сейчас! Джей размахнулся, быстро и небрежно ступив, сильно ударившись коленом об умывальник. Таракан скрылся. А Джей схватился за больную чашечку, вопиюще чертыхая мелкого шестилапого подлеца. Ему было так больно, что он не обратил внимание на то, как небрежно ступил назад в сторону ванны, перецепившись через ее бортик. В мгновение ока он плюхнулся в наполовину наполненную водой ванну, и ударился затылком об противоположный бортик. Так сильно и неожиданно для него, что сначала его сковала боль в затылке, а по прошествии нескольких секунд почувствовал, как в глазах стало темнеть, при попытке встать, но лишь перевернувшись, и повиснув на животе через борт, еще больше усугубив свое положение в ванне. Джей плавно потерял сознание от боли, которую его организм уже не смог стерпеть. И таким образом он подверг опасности свою жизнь в совершенно нелепой ситуации. Его голова и шея, его плечи вместе с туловищем оказались под водой. Он замер, как подводный камень. Мгновенно у него в глазах возникла темнота. Также мгновенно он, вдруг, понял что он жив. Он в ванне. Но он не упал в нее, и не ударился головой. Он словно был в ней и до этого, купался. О сознанно, с привычкой. Как и раньше. Как всегда. По ощущениям не в той, конечно. В другой ванне. И это настораживало его, так как ему казалось, что сейчас происходит что-то не то. То ли сон, то ли бред в его исканиях. Вода в ванне была чистая, и приятная, со множеством пахнущей пены. Все вокруг пахло , и было светлым, насыщенным жизнью и любовью. Как в ванной комнате в доме Мери-Энн. Когда-то они принимали ванну вместе. Это было таким трогательным воспоминанием для Джея. Но сейчас наверняка не воспоминание! Ему все это кажется? А как? Слишком реалистично. Может быть, он никогда не покидал Мэри-Энн , и с ним никогда не происходило того, что видел он и помнил? Э то он сейчас проснулся с ложным чувством, заснув прямо в ванне. Ему все приснилось. А реальность вот она. Он лишь отвык от нее, пока пребывал во сне. Хоть он и чувствует себя обманутым отчасти, пребывая здесь, и размышляя обо всем этом первые полминуты. Джей настраивал себя, что все хорошо. Жизнь не менялась. Он не портил ее себе и людям. Ему так хотелось. М ожет быть так? Вполне! Нужно проверить! Позвать Мэри-Энн , наверное Как только Джей допустил себе эту мысль , так сразу же его прервал голос его любимой. Такой приятный и прекрасный. Как лепет ласточек, по возвращению из теплых краев. Он доносился к нему из-за двери: – Все в порядке, Джей? Как он соскучился по нему. Будто не слышал его несколько месяцев. – Да , отозвался он. – Точно? – Да. А что? удивлялся Джей. Мэри-Энн больше не смогла общаться с ним через дверь и открыла ее, показав свое милое белоснежное лицо, сверкнув своими изумрудными глазами. Она сказала, умиленно глянув на него: – Ты громко закашлял. Будто водой поперхнулся. – Водой? спросил Джей с намыленным лицом, выглядев смешным; Мэри-Энн улыбалась. – Да. Затем, я сама подумала, что как такое может быть? Но, все равно, решила проверить. Человек и в ложке утонет. Джей улыбнулся ей, сказав: – Наверное, я заснул. Мэри-Энн ничего не ответила. Лишь умиленно смотрела на него. Джей сказал: – Я сейчас приду. – Отлично. Я почти приготовила обед , сказала Мэри-Энн, захлопнув за собой дверь. «Обед?» – подумал Джей. Он этого не помнил. Происходит что-то странное, определенно. Находясь в ванне, он стал осматриваться в поисках полотенца. Найдя его, он вылез из ванны, вытер себя полотенцем и окутался им по пояс. Странное чувство Будто он и не голый вовсе Он стал перед зеркалом. И когда он глянул в него, он понял природу своего недомогания. У него в сердце екнуло, и скрутило кишки. Лицевой нерв так передернулся, что он испугался от своего испуга, не только от того, что увидел в зеркале. Настороженно, будто это должно пройти, он прогонял из головы то, что видел, с любопытством заглядывая все дольше, и все больше моргая, вдруг пройдет. Не проходило. Это казалось ему безумством. Точно. Оно никогда не покидало его. Смотреть в зеркало и видеть в нем по ту сторону, ванную комнату своей съемной квартиры. Будто он смотрел в окно отсюда, из дома Мэри-Энн, и видел все, что в ней ; так, будто она за стеной. Ему было не по себе от этой мысли, которую он все больше признавал. Он сумасшедший Там, в ванной комнате его съемной квартиры, он увидел прозябающую его до самих костей картину. Он видел там себя. Совсем немного. С краешку. Большего обзора не получалось. Он лежал в ванне и умирал. Ему все это не привиделось. Оно происходило там, с ним. И происходит сейчас. Что это? Джей думал, вспоминал слова Мелиссы. Ему казалось, он начинал понимать Донимал один вопрос: долго ли он лежал в ванне. Минуту? Полторы? Столько, сколько занял времени разговор с Мэри-Энн. И если он все еще там. Но уже здесь. Если все это не сон. Он скоро должен умереть. И Джей не знал, пугает ли, или тешит ли его такая перспектива. О н нервничал. Сердце стучало, вырываясь в пропасть. Что это все значит? По ту сторону зеркала что-то есть? – Любимая! крикнул он, оставшись скованным в движениях стоять напротив зеркала с прикованным к нему взглядом. – Дорогая, подойди скорее! более громким тоном, чтобы Мэри-Энн услышала. Он понял, что Мэри-Энн услышала, так как отозвалась. Но, видимо, не спешила, так как не появлялась. – Скорее, Мэри-Энн! нервно крикнул он, не отрывая взгляда от зеркала. – Да, милый! сказала она, поспешно открыв дверь, после чего шутливо добавила. – Умм Ты уже вылез из ванны, а все еще такой мокрый – глядя на его спину. Джей промолчал. Лишь озабоченно смотрел в зеркало. Мэри-Энн заметила это, и чуть обеспокоилась его состоянием, подойдя к нему, и сказав: – Все в порядке? Ты зачем-то звал меня? – Да. Смотри! – Что? спросила Мэри-Энн, вплотную подойдя как к Джею, так и к зеркалу. Она видела, что он не отрывал своего взгляда от него. Будто смотрел насквозь, и что-то видел в нем. – Взгляни! говорил он. – Куда? спросила она непонимающе, и так глядя на зеркало. – Что ты видишь? спросил Джей, будучи напряженным, слегка нервным. – Тебя. Меня. Наши отражения. И нашу комнату. А что? сказала она, наблюдая все то, о чем поведала. Мэри-Энн заметила, как Джей сделался еще более взволнованным. В его глазах появилась обреченность, трагичность, невиданность. Он пытался таковым не выглядеть, как всегда, сдерживал чувства. Но такое было видно ей. И ее это тревожило. – Что-то случилось, Джей? спросила она обеспокоенно, глядя на него. Затем она снова перевела свой взгляд, чтобы посмотреть в зеркало. Она видела в нем то, что и до этого. А Джей Точно также. Видел все то , что и до этого ванную комнату в своей съемной квартире. Мэри-Энн не знала этого. Не знала причины недомогания Джея. Что он видел в нем. А в нем стала меняться картинка. Она оживала. Джей с повышенным вниманием не переставал наблюдать. Т еперь в ней появился кто-то. Мельтешил в дали, сначала в самой комнате, видимо только вошел, затем у кровати. А затем остановился. Что-то заметил, обратив свой взор в его сторону. Стал двигаться к тому, что видел. Теперь и он стал узнаваемым. Это был Томас. Наверняка, вернулся за мобильным телефоном. – Черт! тихо выговорил Джей. – Что? почти испуганно спросила Мэри-Энн, не зная, что происходит с Джеем, что на него нашло, для нее он вел себя крайне странно. Томас подбежал к ванне. Через ее края стала переливаться вода. Его взгляд был охвачен испугом. Без замедления, он стал доставать тело Джея, вытягивая его из ванны. – Что с тобой? Скажи мне! сильно разнервничавшись, сказала Мэри-Энн, хорошенько встряхнув его за плечи. Джей видел, как Томас вытягивает его из ванны по ту сторону, поэтому он стал пытаться скорее что-то сказать Мэри-Энн. Пытался найти в себе силы, чувствуя, что теряет их. Он перевел свой взгляд на нее и блеснул слезой в уголке глаза. Теперь он схватил Мэри-Энн за плечи, и сказал: – Послушай меня! Только слушай внимательно! Сделай все точно так, как я тебе сейчас скажу! пытаясь говорить быстро и внятно, что пугало Мэри-Энн. – Вечером, в канун Нового Года, ты придешь на озеро! – На озеро? переспросила девушка. – Да. На наше озеро! – Но, Джей – пыталась что-то сказать она, искренне не понимая всего этого. Джей наблюдал за тем, как Томас стал откачивать его по ту сторону. Он спешил сказать: – Не перебивай! казавшись резким, чуть сумасшедшим, также для себя, не понимая, отчего он все это говорит. – Мы должны увидеться там! Ты слышишь меня? хорошенько встряхнув ее за плечи, затем, будто забывчиво. – Мне кажется Я стал понимать – Что? – Не важно! Ты придешь на озеро! Понятно? – Зачем? пыталась добиться от него ответа Мэри-Энн. Но Джей и сам не знал до конца, зачем. – Не спрашивай ! Просто сделай это – с верой и надеждой в голосе сказал он, после чего резко остановился, перестал говорить, и замер. Что-то охватило его глотку , мысли и движения. Он стал чувствовать, как теряет себя. Что-то тянет его изнутри скрыться вовнутрь. Трепетным взглядом он посмотрел на Мэри-Энн, пустив слезу, после чего с силой, но любовью в голосе выговорил: – Какая ты красивая! Джей хотел провести своей ладонью по ее щеке. Но как только он подумал, что прикоснется к ней кончиками пальцев, тут же почувствовал, как провел ими по воздуху, вдруг потемневшему, сгустившемуся, вырывающимся из него вместе с водой. Наружу. В свет. Он будто заново родился. Тьма сменилась привычно надоевшей ванной комнатой в его съемной квартире. В один момент, до которого Джей ничего не чувствовал, он оказался на полу. Откашливался так, что в горле дерло, и от этого возникал поразительный гротеск: в мыслях ему хотелось умереть, а организм спасал его потому, что хотел выжить. Вот, почему тело с душой не пара. Лишь коллеги . Ему резало в глазах. Ему казалось, что в них воды не меньше, чем было у него в легких. А в ушах, и в носу Она повсюду. Он избавлялся от нее с разрывающей болью внутри. Превозмогая ее, все больше сосредотачиваясь на окружающей его действительности, Джей понимал, что он до сих пор в этом убогом мире. Долго откашливался и приходил в себя, чтобы сказать что-то вразумительное. В глазах все резало. А что главное он стал замечать, так это то, что ему становилось невероятно холодно. Будто и было холодно, но лишь сейчас он это стал чувствовать. Сидел на полу , облокотившись спиной об ванну. На холодном полу. Рядом на корточках сидел Томас. Беспокойным и заботливым взглядом он смотрел на него, все спрашивал, как он себя чувствует. Но у Джея все кружилось в голове, сдавливало в висках, тошнило, чтобы ответить что-либо сейчас. Долго приходя в себя, он стал понимать, что вода была холодной. Вот, почему так холодно было ему. Он пробыл в ней около двух с половиной минут. Таких вечных, и таких ничтожных Он с трудом смотрел на Томаса. Тому казалось, что у Джея шок. Поэтому, расспрашивал, волнуясь: – Парень, ты чего? С тобой все в порядке? будучи глубоко впечатленным от увиденного, сам с трудом понимая, что случилось, – Настолько плохо стало? Настолько отчаялся? Решил свести счеты? Зачем? спрашивал он, чувствуя себя виноватым. – Я – пытался что-то сказать Джей с болью в горле, но снова несдержанно закашлял. – А если бы я не зашел? Если бы я не забыл телефон!.. говорил Томас, затем сочувствующе. – Не делай так больше! Это не выход!.. – Я не – пытался донести свою мысль Джей. – Прости! стал извиняться Томас. – Я перегнул палку. Я признаю это. Если для тебя это так важно, как я заметил, оставайся. И живи. Я тебе верю заплатишь, когда сможешь. Я не выселю тебя. Томас действительно думал, что виноват. У Джея просто не хватало сил в голосе, и боль его в горле была слишком сильной и сковывающей, чтобы объяснить ему, что все не так, как он подумал , и как ему могло показаться. Это всего лишь случай. Каждый смотрит на него по-разному. Кто-то, как на случайность. Кто-то, как на предписанное. Впрочем, нет разницы. Важно нечто другое Все еще чувствуя себя бессильным, он с трудом поднял свои глаза на зеркало. Настороженно. Оно отражало ванную комнату. И ничего, кроме этого отражения. Лишь отражение. Джей с опасением смотрел. Боялся, что-либо в нем увидеть. Отвел свой взгляд от него, снова почувствовав боль в груди. Ему все еще нужно было отдышаться, не зная чем. Ему казалось, что легкие с водой он уже выплюнул. Очень сложно О тражение все то же жалкое надоевшее как пропасть в грязи. Отражение грязного мира. 19 Все же, Джей покинул данную обитель. Ему так захотелось. И дышаться стало легче, хоть и больно; и свободно сделалось в груди, хоть и щемило. Теперь он гостевал у Ронни. Попросился к нему на пару дней. Сидели. Философствовали. Обстановка тому способствовала. Ронни жил не бедно, но и не в роскоши. Он был самодостаточным молодым человеком , как о нем думал Джей. Жил с родителями, но тех почти всегда не было дома. Предоставлен сам себе. Зато постоянно с ним жила его девушка Айлин. Худая, беловолосая растаманка. Единственное, что о ней знал Джей так это то, что она была дочерью какого-то известного хиппи, зачавшего ее на Вудстоке. Собственно, об этом знали все. У Ронни был кальян. И, сидя на красном мягком диване, в окружении густого дыма, они втроем присасывались к нему по очереди. Забивали в него дурь. Сегодня Джей решил позволить себе это. Парней расслабляло. А йлин торчала, отвлекаясь на музыку Джимми Хендрикса, тихо подпевая ему. Джею казалось, что комната пропитана мирозданием, умиротворением, любовью. Вот, почему Ронни всегда был таким спокойным и рассудительным. Джей и сам бы так жил. Стены в восточных коврах, индейские сувениры на тумбочках. Все нежно шептало о том, что это самая свободная и неспешная территория. Джей так не жил. Он с грустью понимал это. – Что дальше? спросил его Ронни в ходе ненавязчивой беседы. – Ты о чем? спросил его Джей в ответ, выдохнув дымом. – Тебе больше негде жить. Что будешь делать дальше? – Озерный Край. – Туда вернешься? – Да. – Когда? – Не знаю Может быть и не вернусь Джей выглядел задумчивым, но не погруженным в мысли по самые пятки. Ронни успокаивал его: – Не волнуйся! Можешь остаться у меня на столько, на сколько тебе нужно. – Спасибо, Рон! Наверное – А что тебе еще делать? Из университета тебя отчислили. А до того как ты постараешься, чтобы тебя восстановили, твои родители узнают об этом. По-любому поедешь к ним. А у тебя и права другого нет. И на себя плевать, и на чувства своих близких ты не можешь. И на учебу. Это дело важное – Мне кажется, что я там не учился. – В смысле? – Точнее, я учился в университете , но не на экономиста. Ронни показалась странной эта фраза Джея. Он привык к тому, что и сам Джей, зачастую, странный, но в этот раз он вел себя совсем иначе, чем обычно. Собственно, как и в последнее время. Может быть, его вставляла дурь? Все-таки, пару месяцев не курил ее. – А на кого? спросил он его с удивлением. Джей долго не мог ответить. Айлин встала со своего места, пританцовывая под музыку. В основном виляя задом из стороны в сторону. У нее получалось это делать нежно, плавно и захватывающе. Так, что это и Джея отвлекало от его мыслей, хоть он старался и не смотреть , как жаждущий пить на воду. Все качала бедрами. И Джей все не мог ответить, почему. – Не знаю – сказал он. – Что с тобой? спросил Ронни, заметив напряженность Джея, после чего мягко сказал Айлин, и сам напрягшись, – Солнышко, отойди в сторону. Не танцуй у нас перед глазами. Ты не даешь нам сосредоточиться. – На чем? спросила она, продолжая мягко вертеть бедрами. Она подняла руки, и стала легко покачивать волосами по сторонам. Красивые, прямые и длинные. Майка обтягивающая. Были видны торчащие соски. – На нашем общении. Я разговариваю со своим другом. Можешь вертеть задницей в сторонке? мягко ответил он. – Ладно , сказала девушка, поцеловав его. Она отошла в сторону, поближе к катушечному магнитофону и колонкам, подключенными к нему. Там она могла не сдерживать себя, свой кайф, и слушать музыку поближе, оставшись с ней наедине. – Что ты имеешь ввиду? концентрируясь на продолжении темы разговора, сказал Ронни. Он заметил, что Джей не изменился в своем задумчивом взгляде. Что-то не давало ему покоя, хоть он и казался расслабленным. Его глаза были чуть прикрытыми, как от дури , когда та уже начинает давить на усталость. – Тебя из-за этого выгнали? – Из-за чего? – Из-за того, что ты думал, что ты не на экономиста учился? Обоим эта фраза показалась вздором. Джей поднял на него свои глаза. В них не было раздраженности, обеспокоенности. Скорее, флегматичность, чуть-чуть жалеющая о чем-то, или не понимающая чего-то. Джей сказал ему загадочным тоном: – А ты сам как думаешь? – Я? с удивлением спросил Ронни, чуть усмехнувшись. – Ты серьезно? глянув на него. Джей не отрывал своего взгляда от него. Молча смотрел, будто ждал ответа. Серьезно, ждал. Ронни был в замешательстве. Неспешно выпустив дым изо рта, он ответил: – Если ты не знаешь, то и я не знаю. Джей промолчал. Но внутри себя он согласился с Ронни. Тот больше ничего не сказал. Возникла тишина. Лишь Джимми Хендрикс, шуршание ковра под ногами танцующей Айлин, выдохи дыма изо рта Ронни, собственные вдохи и выдохи , тихий ход стрелок настенных часов. Больше ничего. А как много по сравнению с истинной тишиной. Не той, которую хотим мы. Которая не спрашивает нас. Порой она вызывает мысли, порой чувства, воспоминания. В основном, все неприятное всплывает в ней. И погружаясь в нее , она охватывает тебя своей меланхолией. Ты думаешь покончить с ней. Поэтому, начинаешь говорить хоть что-то. – Я видел Мэри-Энн , решил сказать Джей, после пятиминутного молчания. Ронни передал ему курнуть и спросил: – Ты скучаешь по ней? – Еще как! ответил Джей, заметно погрустнев. Ронни заметил это. Сдержанно и медленно, он подсел к Джею чуть поближе, чтобы опрокинуть свою руку ему через плечо. Джей был не против. Он с верностью взглянул на Ронни и сказал: – Я все исправлю. – Конечно, Джей! поддержал его Ронни, после чего встретился с вопросительным взглядом Айлин. Ронни показал ей своим взглядом, чтобы та не вмешивалась. Это их разговор. Она и сама поняла, продолжив тихо и плавно вилять бедрами под музыку, не отходя от магнитофона. – Правда. Я смогу все , что захочу , сказал Джей. «Только как?» – продолжил он мысленно. – Ты должен к ней вернуться. И к семье. Больше никогда не бросать их. Ты один. Это не правильно. Ты должен быть там, где тебя ждут. Ты должен быть с семьей. Семья это любовь. Не желая семьи, уходя от нее, бросая ее , человек ровно также поступает со своей любовью. Он превращается в сорняк. Ты заблудился, Джей. Ты прячешься , говорил ему Ронни. Джей с оживлением смотрел на него. Будто слышал от него то, о чем и сам думал. – Откуда ты знаешь? спросил он. Спросил так, будто Ронни попал в точку. – О тебе? спросил он. – О том, что мир таков, каким ты сам его хочешь. Ронни чуть непонятливо посмотрел на него. Он помнил эту фразу Джея. Пару раз при нем он произносил ее. Но он до сих пор не понимал ее истинного смысла и предназначения. – Я не совсем это имел ввиду , сказал он, задумавшись. – А что? Ты имел ввиду, что мы с Мэри-Энн сейчас в разных мирах? спросил Джей, и этот вопрос показался Ронни еще более образным. – В каком-то смысле – недосказано, промолвил он. – То есть, нет! Джей! Я хотел сказать, что ты убегаешь от вещей реальных, что тебе все еще под силу вернуться к ней! говорил Ронни, не открывая Америки Джею. – А что такое реальные вещи? спросил он тихим голосом. Он стал казаться Ронни совсем потерянным. И разговор их стал теряться в смысле. Ронни спросил: – Ты обкурился, Джей? Тот молча глянул на него, затем отвел свой взгляд с мыслью о том, что ни с кем не стоит говорить о том, что чувствуешь. Люди не понимают, все равно. Сколько ни пытайся. Отчасти, он сам себя не понимает. Собственно, как и многие другие люди. Может быть, правда, обкурился? Уже сам не смыслит, в каком из случаев дверь это вход, а в каком выход. У ставился на нее , не зная, что за ней. Какая-то дверь – Я видел ее , тихо сказал Джей. – Где? решил спросить Ронни, точно воспринимая Джея так, словно тот уже однозначно под кайфом. Джей посмотрел на него. Зрачки его были большими и черными, взгляд уставшим, параноидальным, немного мокрым. Он понял в этот момент, что говорить уже нечего, и незачем. Хоть он и общался с Ронни более тесно, чем с кем-либо в этом городе, Джей чувствовал, что исчерпал себя. Больше не хотел задавать вопросы и отвечать на них. Наговорился. Не любитель долгой болтовни и так наговорил лишнего. Он сам так думал. При этом чувствовал в себе странное желание отойти. Может быть, поговорить с кем-то другим. И зачем ему это нужно ? «Определенно, обкурился » – сам так подумал , свыкаясь с бессилием. – Я хочу позвонить своей маме , резко сказал он. Ронни был не против, но подметил: – Ты уверен? Ты обкуренный! – Да. Пожалуйста! сказал Джей, блеснув мокрым уголком глаза. Ронни чуть повернулся, чтобы позвать Айлин, после чего сказал ей: – Покажи ему, где телефон. Девушка отвела Джея за ту дверь, на которую он таращился с риторическим вопросом в своей голове пару минут назад. За ней была кухня. Обычная кухня: стол, стулья; умывальник; ящички в столе, на стенах; холодильник возле него висел телефон на стене. Айлин показала его Джею, после чего вернулась в комнату, закрыв за собой дверь. Джей снова посмотрел на нее. Теперь вблизи. Таким образом, дверь ничем не отличалась от того, как она смотрелась, если бы Джей не вставал со своего места на диване. Сам не понимал, зачем он на нее смотрит. Оторвал свой взгляд, устав просверливать в ней дырку, после чего сразу же взял в руку слуховую трубку телефона, и стал набирать номер. Почувствовал в себе волну, ударившую в лоб. Однако пришлось с силой сплющить веки, чтобы чуть отошло. Пригубив два пальца, он стал слышать, как пошли гудки. Шли долго. Словно Джей сам шел десятки километров в ожидании услышать мамин голос. Каждый тянулся, словно летний день за полярным кругом. Каждый был мучительнее предыдущего. Хотелось бросить трубку. Но он ждал. Ждал самого тяжелого сказать «привет». – Алло! раздался знакомый и приятный слуху Джея женский голос в телефонной трубке. – Привет, мама! сказал Джей, чувствуя, еще одна-две фразы, и все, что было в нем, как рукой снимет. – Джей?! произнесла она. – Да, мама! сказал он. – Привет, мой мальчик! – Привет, мама! сказал Джей, почувствовав радость внутри. – Давно не звонил. – Прости. – И не приезжал. А обещал! – Я был занят, мама. – Чем? Рассказывай, солнышко! Как твои дела? Как ты? – Все хорошо. – Надеюсь, ты хочешь сказать, что приедешь? Джей не знал что сказать, не понимая. – Ты так долго не приезжал! И мы с отцом так надеялись Ты же приедешь завтра? – Завтра? переспросил Джей, чувствуя, как сейчас ему будет становиться все хуже. – Да, завтра! – Я бы с радостью! ответил он. – Я бы очень хотел оказаться вместе с вами, поскорее. Но не могу. Та и сказать я хотел кое-что другое – Что? Ты не приедешь к нам на Новый Год? – спросила мама с разочарованием в голосе. «Семейный праздник» – саркастично и с болью в груди подумал Джей , чувствуя, что легче не становится. Ему было неприятно слышать, как мама расстраивается. – У меня завтра концерт! Я выступаю с группой! сказал он сдержанно. – Вот как? Ты молодец! сказала мама. – Спасибо! – Что же, жаль, что ты не приедешь к нам на Новый Год. Джей погрустнел, когда услышал это от мамы. Именно сейчас. Сам не знал, почему. Наверное, уже не мог сдерживать отчаяния. Но выдержав паузу, он сказал, пытаясь сделать это искренне, но не расщедриваясь на эмоции , иначе чувствовал, что разревется: – Мне тоже. Я так скучаю по всем вам! Очень скучаю. Иногда мне кажется, что вас и вовсе нет. Настолько одиноко мне. – Бедный мальчик. Мы тоже очень скучаем по тебе и ждем. Всегда! Джею стало сложно говорить. Но он сказал: – Если бы ты знала, мама, как мне не хватает всего того, что у меня было. Папы и его юмора. Тебя и твоих блюд. Нашей улицы и города. Как же мне не хватает всего этого! затем он сделал маленькую паузу, и сказал с нарастающей болью внутри. – И Мэри-Энн – в конце вовсе расчувствовавшись , и кротко всхлипнув в слуховую трубку. – К ак она ? Ты видела ее? – Видела. С ней все в порядке. Ты точно не приедешь к нам? Слеза спустилась по его щеке. Джей прошептал: – Как я здесь оказался, мама? – Что? спросила Мила, сначала не расслышав, но затем продолжила. – Ты поступил в университет Большого Города, сынок! Ты сам захотел этого, помнишь? Ты очень умный и самостоятельный. Поэтому, поступил в лучший университет и стал снимать жилье там. Только раньше ты приезжал почаще «Когда вы виделись с Мэри-Энн» – будто недосказала она. Джей сам это понял, ровно так же произнеся про себя. Мать спросила настороженным голосом: – С тобой точно все нормально, Джей? Ты очень грустный Джей чуть не взревел в полный голос. Вторая слеза , показавшаяся ему более крупной, спустилась по другой его щеке. Он открыл рот так, словно беззвучно плакал, тихо набирая воздух, чтобы не выдать себя, своего состояния. Мама не должна знать, что ему плохо. Как можно скорее, он попытался избавиться от этого, сначала сдерживая свое дыхание, затем глубоко вдохнув. Вытерев слезы, он очень тихо потянул соплями в носу. После этого, он собрал в себе все силы, чтобы сказать что-то. – Джей? перебила его мама, явно забеспокоившись полуминутным молчанием сына на той стороне провода. – Джей? еще раз. Джей прикрыл рукой слуховую трубку, повернул голову в сторону, тихо втянул в себя сопли, очередной раз вытерся от слез, и сказал: – Да, мама! как можно сдержаннее. – Что с тобой? спросила она. – Если бы я знал, мама , сказал он многозначно. – Если бы знал что? спросила она, не понимая. «Как выбраться отсюда» – произнес про себя Джей с тем чувством, что подозревает, как это сделать. Его гнетет фрустрация, недостаток уверенности в самом себе. Человека, который последние месяцы выживал за счет студенческой стипендии, по сути, поменявшего одну съемную квартиру на другую, отрекшегося от любой помощи родителей и связей с местом, где они жили, лишив себя любви самого любимого человека на Земле... Порой ему самому становилось смешно до боли от такой парадоксальности вещей и обстоятельств. – На важно , ответил он, почувствовав как все в нем успокоилось. – Ты странный , заметила Мила. – Точно, все нормально? снова спросила она. – Все нормально , уверенным голосом произнес Джей. – Я вернусь. – Завтра? Джей не знал, как ответить. Ему казалось, что он уже это сделал, сказав, что у него завтра концерт. Но впервые, именно сейчас, он сильно засомневался в этом. В том, что не оставит это место завтра. В его голове стало всплывать много образов. Он ничего не ответил. Пожелал маме удачи, попросил ее, чтобы она передала привет отцу, хоть он и не любил передавать приветы, и сказал «до скорой встречи», повесив трубку. Почувствовал себя немного успокоенным. Но, всего лишь на минуту. Разговор с мамой не лишил Джея всеобщего состояния его души: хандры, депрессии, апатии, паранойи. Может быть, он таков человек, и его не переделаешь? Дашь ты ему счастье. А что он будет делать с ним? «Просрет!» – подумал Джей, и вернулся в комнату к Ронни и Айлин. Играла музыка, пахло дурью. Ничего не изменилось за последние пять минут. Не дойдя до дивана, фактически остановившись на полпути, Джей просто стал, задумавшись. Но увидел, как Ронни повернулся в его сторону, спросив: – Все в порядке? заметив полное отсутствие живого в глазах Джея, словно тот стал ловить галлюцинации, впадая в транс или спиритический сеанс. Так он выглядел. Долго не шевелился. И глазами не шевелил. Замер. Ронни настороженно смотрел на него. З атем посмотрел на Айлин. Та перестала танцевать, наблюдая все то же, что и Ронни, обменявшись с ним взглядами. Все молчали. Джей шевельнул своими веками, после чего его глаза чуть задвигались блеклой пленкой, смоченной в уголках глаз. Словно ожил, он резко глянул на Ронни все тем же укуренным, уставшим взглядом (пусть лучше таким, как думал Ронни), к которому он был более привыкшим, чем к каким-либо неадекватным поступкам, которые можно сотворить под кайфом, и сказал: – Да. Все в порядке , отвечая на его вопрос. – Мне нужно выйти на улицу. «Проветриться что ли?» – подумал про себя Ронни, явно поддерживая идею Джея, неспешно вставая с дивана. Ему не хотелось, чтобы тот вырвал прямо на ковер. Похоже, к этому все и шло. Джей резко помутнел во внешнем виде. Будто к горлу уже подходило, он глазами стал искать что-то. Затем вопрошающе посмотрел на Ронни, чтобы тот показал ему какую-нибудь дверь. Желательно, на улицу. Не мог сказать хоть что-то , вдруг, прорвет. Живот скрутило. Джей схватился за него, а после упал на колени. Уже не до улицы! Ронни был уверен, что тот вырвет. Так что, подбежал с широкой вазой, сунув ее под лицо Джея, мол «Пожалуйста! Но только не на ковер!» А Джей, сначала с болью скривившийся, отмахнулся рукой, показав, что ему не нужна помощь. Он держится. И в этот раз не вырвет. Нет уж! – Чего ждешь? спросил его Ронни, думая, что обеспечил его необходимым. – Как же ты обкурился! Джей покивал головой, не согласившись. В ней было много лишнего и непонятного. Смести бы это все рукой , как совком, и выбросить в мусорку. Но все намного сложнее С ним это уже было. В этот раз он справится – Ты все еще хочешь вырвать? спросил Ронни, заметив, как Джей стал выглядеть чуть расслабленнее, лишь сильно сдавливая веки время от времени, будто снимая напряжение с глаз. Он притронулся к плечу Джея, но тот отмахнулся, показав, что не надо ему этого. Он чувствовал Что-то другое происходило с ним Центрифуга, раскрутившись в его голове, начала останавливаться. Открыв глаза, Джей испугался, но не показал этого. Он странно видел. Видел так, будто перед его глазами были две разные, но находящие друг на друга картины. Словно он видел не только своими глазами, а еще чьими-то. Он попытался встать. – Тебе легче? спросил Ронни. Джей кивнул головой, что да, смотря куда-то. Словно насквозь. Не мог понять сущности двойного зрения. Видел Ронни, диван, а сквозь этот слой видел второй улицы , деревья. Ронни смотрел на него, пытаясь понять взгляд Джея. Укуренный ли он. Но Джей не обращал внимания. Словно видел что-то другое, концентрируясь на чем-то. Когда он понял, что он не упустит этого, то сделал пару глубоких вдохов, наконец, сказав хоть что-то обеспокоенному другу: – Все в порядке! – Точно? – спросил Ронни. – Да. Спасибо. Ронни глянул на Айлин. Та пожала плечами. Затем, поняв, что сегодня никто из них не умрет, сделала музыку погромче. – На за что! С тобой что-то неладное происходит последним временем! заметил Ронни. Джей знал это и чувствовал. Теперь, наверняка. Не виделось, не снилось Переменилось что-то в нем. То, что выходило из него ранее, стало его оболочкой. А он теперь был внутри чего-то кого-то. Смотрел изнутри не своими глазами. И видел перед собой то, что он (как чувствовал) должен был видеть, и не видел ранее забыл не знал не хотел видеть – Мне нужно выйти на улицу , настоял Джей, выглядев отстраненным, но спокойным, совершенно здоровым. – Если тебе так станет легче – заботливо протянул Ронни, показав на широкую металлическую дверь. – Только не забудь накинуть на себя что-нибудь. Он отвернулся, чтобы снять с вешалки и дать Джею его куртку, но как только повернулся обратно, то увидел, что его уже нет. Так незаметно и тихо исчез. В одном свитере, даже без ворота. Он часто в нем ходил. Ронни глянул на Айлин. Та весьма знакомым жестом приподняла плечи, показав, что ничего не знает. Затем глянул на распахнутую дверь. Где-то там уже был Джей. Будто не чувствовал холода. Он вслед за ним. Нужно догнать его в зиме, в пурге, в темноте позднего вечера. – Подожди! – крикнул Ронни, и сам надев на себя куртку, выбежал вслед за ним. Видел его где-то там, в темнеющей дали наряженных улиц. С беспокойством пытался догнать его. Но Джей отдалялся ровно настолько же. Вроде бы шел, но как бежал. В след за собой 20 Под ее ногами хрустел жесткий снег. Совсем не тронутый на обочине междугородной дороги. Мелисса шла в сторону, противоположную Большому Городу. Шла из него так, что могло показаться, будто она уходит из него навсегда. Машины с нарастающим ревом моторов приближались к ней из-за спины, а затем проезжали мимо, вперед, на дикой скорости, также покидая его. А на встречной полосе ехали так, будто возвращались в шумную и загазованную выхлопами обитель. Она шла долго и неспешно. И дышала легко. Словно наслаждалась закатом Солнца, светившего ей прямо в лицо в конце дня, от чего не много и с удовольствием щурилась. Еще пару часов, и оно спрячется за горизонтом четкой полосой разделяющим пространство на небо и землю. Еще пару часов Она остановилась, что-то почувствовав. Это сравнимо с чем-то инородным, вдруг появившимся внутри. Ты понимаешь, что его не должно быть. Пытаешься срыгнуть, или еще что-то сделать, чтобы избавиться от этого. Но также, это как похмелье алкоголика, которое и спрашивать не будет, засев в тебе намертво, и не избавишься от него. Парадоксально и абсурдно человеку чувствовать в себе все это. Особенно, когда и не уверен человек ли ты. Она обернулась. Легкое параноидальное чувство возникло в ней. Глянула вдаль. Увидела еле заметные верхушки самых высоких зданий в Большом Городе и пару шпилей. Торчали чем-то напоминающим кончики ручек или стержни карандашей настолько казались мелкими в густом, стремящемся ввысь , а затем оседающем смоге. С овсем рядом проносились автомобили, увеличиваясь по мере приближения, и уменьшаясь, по мере отдаления. Они ей не нужны. Собственно, как и тот город, к которому она повернулась спиной, продолжив свой путь , сосредоточившись на том, что внутри нее. Неспешно, и размеренно, словно наслаждаясь своей дорогой, она шла. Свободна от мыслей. Не обращая внимания на чувства. Все это было не свойственно Джею. Наверняка, он бы хотел хоть на минутку очутиться внутри М елиссы Сейчас он сидел перед зеркалом в гримерной клуба Эла Дэдди. Вечерело. Стены гудели от музыки и гама людей, сбивавшихся в толпу. Джей чувствовал басы своими внутренностями, оценивая всю ситуацию за стенами, пытаясь не нервничать, сосредотачиваясь на чем-то внутреннем, спокойном. Но как тут не нервничать? Когда даже гримерная столь шикарна, что боишься к чему-то прикоснуться. Вдруг, платить придется за порчу имущества – такого напыщенного и хрупкого на вид. Все по богатому, не заметишь, как почувствуешь себя рок-звездой. Гребаной рок-звездой с манией величия, что все равно притягивает и бросает тебя в дрожь. А мания величия Нужно обладать великой силой, чтобы не увязнуть во все это Мест в гримерной было много. Она немного напоминала те, которые находятся в шикарных стриптиз-клубах. У каждого места свое зеркало, косметический набор (на случай отсутствия своего), высокий стул , ящичек в высоком столе. В пару местах от Джея сидела полуголая дама, завершающая макияж перед своим выступлением. Округлые груди, округлые бедра. Красота у нее уже была. Но, лишь подчеркнув ее родинкой у глаза черным карандашом, она ушла, видимо, довольная такой красотой, или нужным образом на сцене. Теперь никого. Он один. И сам наносит себе свой макияж. Точнее грим. Его лицо такое сложное Рубец, рубец, впавшие щеки, снова рубец. Замазать это все тональным кремом – самое первое и сложное. Фальшивая улыбка, требующая губной помады. Уставшие глаза, требующие подводки. П очему-то, Джей чувствовал смятение , нанося себе грим, понимая, что он должен, он не выйдет на сцену без грима, он должен быть в образе, который сам себе придумал, не зная отчего. Прошло пару минут с тех пор, как в гримерную тихо и ненавязчиво вошел Ронни, усевшись подальше. Так, чтобы не отвлекать Джея от своего дела. Он сел за его спиной. Увидев, что Джей отвлекся на него он , тем самым, лучше рассмотрел его незавершенный образ, после чего спросил: – Ты уверен, что хочешь выступать в гриме? Джей молчал несколько секунд, чтобы не отвлекаться. Затем, завершив последний штрих, сказал: – Да. Ты иного мнения? – Нет. Вовсе нет. Поймет ли тебя публика? Джей сложил все в косметичку и сказал, повернувшись к Ронни лицом: – Меня не надо понимать. Оба они замерли на полминуты. Джей, словно показывал свой грим. Ронни, словно пытался рассмотреть его, понять, и проявить сдержанность в своей оценке. Джей нарисовал себе брови черным карандашом. Тонкие, поддернутые, броские брови какие рисуют себе женщины или ведьмы (если они их себе рисуют). Губы его были черными, даже угольно черными. Он навел их черной густой помадой. Глаза также накрашенные, закрашенные пятнами под глазами. Словно труп. Лицо до предела осветленное и бледное. Ронни смотрел на него с мыслью о том, что следовало бы опасаться говорить что-либо Джею. Н астолько ужасающим, нечеловечным он выглядел точно труп, живой мертвец, одержимый неясным духом, демоном внутри. Что-то женское, и что-то мужское в нем. Но при этом, старый знакомый Джей. Если смотреть сквозь грим, пытаться найти в нем что-то человечное, что сделать очень сложно. Настолько его образ был отреченным от всего, мрачным, смертельным. Будто взывал к смерти всего живого. Всего того, что называют люди жизнью, не зная истины ее – Ты не человек! сдержанно, но с впечатлением в глазах сказал Ронни, сам не понимая, хорошее ли или плохое это впечатление. Джей и сам странно воспринял смысл его слов. Когда-то он точно также говорил Мелиссе. Словно засела в его голове, рождая образы. Видел перед собой все то, что видела она. Все шла вдоль трассы по обочине долго и размеренно, не чувствуя усталости в ногах. И Джей не чувствовал этого в ее ногах, словно в своих. Услышав, как автомобиль медленно останавливается у нее за спиной, затем медленно выезжая и выравниваясь с ней, Мелисса остановилась параллельно этому автомобилю, став напротив окна передней двери. Зеленый седан остановился около нее, после чего дверное стекло опустилось, и к нему потянулся водитель со своего места. Стараясь вытянуться как можно сильнее, чтобы глянуть девушке в глаза, он спросил: – Вас подвести? – Нет. Спасибо, кратко ответила Мелисса. – Точно? Вы не замерзли так долго идти? Может быть, вам все-таки стоит сесть ко мне в машину? Вам куда? мягким обеспокоенным голосом говорил незнакомец. – Нет. Спасибо. Я все сказала, отрезала она. Человек не мог с ней спорить. Дверное стекло его автомобиля поднялось, и он поехал дальше. Мелисса, глянув в ту даль, также тронулась с места, продолжив идти. «Джей!» – доносился чей-то голос. – Джей! отчетливо услышал он голос Ронни за спиной, – Ты меня слышишь? – Да, сдержанно сказал Джей, сосредоточившись. – Пошли, посмотрим! зазывал Ронни. – На что? спросил Джей, повернувшись к нему на стуле. – На людей. Сколько пришло их. Джей слышал сквозь стены, вибрирующие, стонущие как много было людей, их гам и их визг, от этого в дрожь бросало. Не только от боязни выступить перед толпой людей, от подавляющего неудобства находиться среди них и у них на глазах. Не хотелось их видеть – Зачем? спросил Джей, но не смог противиться напору Ронни , настойчиво зазывающего его. – Как это «зачем»? не понимал природы вопроса Ронни, – Я понимаю, ты вчера был под кайфом, и тебе в голову взбредало идти пешком через весь город – неизвестно куда, в одном лишь свитере при минус десяти градусах по Цельсию. Но сейчас то что? У нас скоро выступление! Тебе не интересно? Ты не хочешь привыкнуть к публике? Что с тобой? Джей и сам не понимал. С трудом, он сделал вид, что согласился. Ронни смотрел в его стеклянные глаза. Словно и сейчас он был под кайфом. Какой-то отсутствующий, невозмутимый, незаботливый взгляд. Он хотел что-то сказать Джею, очередной раз заметив, что он странный, что уже давно само по себе не являлось новостью. Но вдруг появился Эл. – Ребята! вскрикнул он, как только оказался в подсобном коридоре, резко переменившись в лице , словно черта увидел. – Ух, ты! глянув на Джея. – Ух, ты ж черт! Джей, что ты с собой сделал? По выражению лица Эла, не было понятно, нравится ли ему. Джей молчал. Ронни решил вставить слово: – Я тоже не был уверен, нужен ли ему такой броский грим Музыка у нас грустная, но не настолько, чтобы – словно оправдывался. – Нет-нет! перебивал его Эл, держа дымящую сигару между пальцев. – Я в восторге от этого образа! Мне нравится! Я уверен, что публика оценит. Это же праздник! Нужно быть таким! Выглядеть ярко, броско, хоть и устрашающе печальным! Остальным членам группы, тоже не помешало бы навести подобный грим для всеобщей концепции. Ронни чуть передернуло внутри. Он не ожидал, что Элу понравится. – Хотя Вся сила в образе вокалиста. Музыкантам не обязательно так выглядеть. Главное отыграть хорошо. Выплеснуть всю силу и эмоции в музыку. Остальное сделает вокалист создаст атмосферу шоу , и так далее – разговорился Эл. – Кстати, вы видели сколько народу! Сколько народу! с нарастающим восхищением в голосе говорил он. – Как раз хотели посмотреть, заметил Ронни. – Все они ваши! развел руками Эл, будто разогнав, а затем собрав воздух перед собой. Ронни усмехнулся. Джей, разве что, какой-то скрытой улыбкой. Он выглядел сдержанным, чуть напряженным , будто что-то другое заботило его. – Через полчаса все эти люди полностью в вашем распоряжении! сказал Эл. – Полчаса? переспросил Ронни. – Так быстро? – Так быстро. Время это такое дело – сказал Эл, будто сказав мудрую истину, и затянулся сигарой. Ронни нервно глянул на Джея. Словно, им уже нужно быть готовыми, а они не готовы. Почему? Словно они оба в этот момент задались вопросом : «Где Тони? Где этот зачастую неответственный , бывший наркоман, набожный знаток библии?» – Где он? спросил недовольным тоном Джей. – Не знаю. Я давно его не видел, сказал Ронни, затем предположил. – Наверное, он с тем ушлепком Фредом. – Так найди их! скомандовал Джей. – Ты прав! заметил Ронни, чуть поразмыслив вслух. – Наверное, трутся около машины. В се курят и базарят ни о чем, после чего уже направился искать его, оставив Джея с Элом наедине. Эл смотрел на его грим и любовался. Он казался ему таким грамотным и уместным. Он отметил, что его образ очень подходит под их лирику и музыку их группы. Что Джей большой молодец, стараясь делать группу непохожей на все те, что играют в Большом Городе. У них есть оригинальность. У них есть шарм. Особенно у Джея. Его слова проникают внутрь разума каждого, кто слушает его песни, вызывая целые абстрактные миры в сознании людей. В общем, отвесил ему несколько лестных предложений, похвалив и потрепав Джея за плечо, после чего оставил его, отправившись по своим делам большого босса. Джей вернулся в гримерную. Снова сел на высокий стул напротив высокого, красивого зеркала, глянув в свое отражение в нем. Долго смотрел в него. Тем временем Мелисса шла, не переставая. Солнце все опускалось, уже цепляя краешком своей окружности горизонт. Шла к нему, понимая, что не догнать его , что ей этого и ненужно. Скоро скроется за горизонтом, оставив ее в темноте. Снова возле нее остановилась машина. Очередной совестливый и манерный водитель предложил ей сесть к нему. Но она не села. Шла дальше, провожая взглядом наивного водителя, не знавшего, какой автомобиль ей нужен. Какой автомобиль она выжидает, чувствуя его своей спиной. «Не человек! А кто же?» – задавался вопросом Джей, чувствуя , что должен ответить на свой вопрос. Не бывает вопроса без ответа. Так ли это?.. Он все еще чувствовал ее и видел все, что видела она перед собой. Странное чувство. Хочется закричать. Но как, если нет голоса? Как, если ты уже не ты? Что это? Заблуждение? Сумасшествие? Завуалированная правда? Ему лучше вовсе всего этого не знать Наверное Не мог позволить себе этого не знать. Он должен знать. Нельзя останавливаться перед самым финишем, пусть даже чувствуешь что умрешь. Физически Морально Смерть не есть самым ужасным. О статься немощным вот, что поистине самое ужасное. В коридоре стали слышны голоса. Шум и гам. Сначала, они были ощутимы спиной, как приближающаяся машина издалека. Но затем, приближались отчетливыми звуками такие знакомые и нужные. Джей обернулся, когда звук стал совсем громким и близким. Мелисса обернулась, резко и пристально взглянув далеко назад, оценивая пройденный ей путь. Город был вдали. Типично городского смога уже не было в ноздрях. Лишь возникающие со стороны города автомобильные фары, светившие множеством огней в помрачающих все вокруг сумерках. Четыре, шесть, восемь, десять фар с той стороны. О дна, две, три, четыре пары. Мелисса сосредоточила свой взгляд на четвертой видимой ею паре. Дальше появлялись еще. Но именно на этой паре она задерживала свой взгляд, пытаясь не упустить ее. Будучи где-то в ста пятидесяти метрах от нее, пара фар приближалась все ближе. Мелисса все больше сосредотачивала на ней свой внутренний зов о нужном. Уже не двигалась. Остановилась, повернувшись к движению автомобилей своим лицом. Все проносились, мимолетом освещая ей его, а затем снова погружая в полутень заката. Не отрывая своего взгляда, встречала машину, легким движением головы, опрокинув свои длинные волосы вперед на одно плечо. Останавливала, вытянув большой палец на протянутой вперед руке. Автомобиль стал снижать скорость. Немного запоздало, он затормозил, заехав на несколько метров дальше. Затем, дав задний ход, выровнялся напротив не тронувшейся с места, а лишь блеснувшей своими глазами, Мелиссы, спокойно выжидающей, когда же дверное стекло массивного черного кроссовера опустится. Будто выжидая, или обдумывая свое решение, перспективы, водитель автомобиля опустил его спустя какое-то время. Мелисса также неспешно нагнулась, чтобы посмотреть в дверное окно. Салон был темным. Настолько, что в нем не было видно практически ничего. И даже водителя, замирающего более темным силуэтом во мраке застывающей загадки его молчания. Мелисса также молчала. Словно понимала, что ей нужно сесть в этот автомобиль. Придерживая свои волосы, чтобы те не лезли в лицо, ковыляя на ветру, она все еще всматривалась в молчаливого водителя. Но не с целью рассмотреть его. Скорее, понять что-то. Он лишь пошевелил рукой, подняв ее с колена медленным движением, и положив ее на руль, оставаясь внешне таким же загадочным и молчаливым. С таким же ледяным молчанием, Мелисса положила руку на дверную ручку автомобиля, и открыла дверь, сев на пассажирское место, слившись с темнотой. Мотор зажегся. Машина тронулась. Чувство тревоги все больше завязывало узлы на бронхах Джея. Ему это не нравилось, считая это чем-то неестественным, постоянно будучи в агонии. Такой агонии у него никогда не было. Он бы и не выдержал, как не выдерживал сейчас. – Джей! веселым голосом окликнул его Тони. Джей обернулся и увидел перед собой толпу: Тони, Ронни, Фреда и каких-то двух девушек, которых он не знал. Первая блондинка. Единственное, на что Джей обратил внимание в ней, так это на то, что она чересчур громко и активно жевала жвачку, что нервировало его. Вторая брюнетка. Длинноволосая, приятная на внешность , и более скромная и притягательная. Почему-то на ней, Джей акцентировал свое внимание, как только повернулся и увидел их. – Это ваш вокалист? спросила блондинка, напоминающая своим жеванием корову. – Да, ответил Тони. – Ничего себе ты навел грим! Джей глянул на него измученным и недовольным взглядом, сказав: – Где ты шлялся? – Я – протянул Тони, обняв двух девушек за талии, после чего продолжил. – Я знакомился с нашими фанатками. Представляешь? Вот они! говорил он так, будто их группа имела кучу поклонников. Джей с претенциозностью смотрел на двух девушек и Тони. Они казались ему таким хламом, как и все вокруг. Люди знакомятся, встречаются, трахаются, расстаются. А в чем смысл всего этого? В чем смысл того, что он сейчас выслушивает все это, наблюдает, пассивно участвует. Словно он есть частью всего этого Он глянул на Ронни с Фредом. Затем на Тони с его девчонками. И ничего не говорил. Тони сам к нему обратился: – Да, Джей! У нас больше фанатов, чем ты думал! Будто Джей думал о подобном. Но все также смотрел на Тони и молчал, пока тот с осененным видом не сказал ему: – Кстати! Угадай, что?! Вот та девушка , которую я видел на кладбище! Которую мы с тобой обсуждали! положив свою руку на плечо брюнетки. У Джея екнуло в сердце. Он заострил свое внимание на сказанном Тони, пристально глянув на брюнетку. Р ешил переспросить: – На кладбище? – Да! Это она! с воцарившейся истиной в голосе, произнес Тони, после чего глянул на брюнетку, сказав ей. – Скажи ему! Ведь это так! затем снова взглянув на Джея. Ему казалось, вряд ли Джей обрадовался, или приятно удивился данному известию. Он лишь пристально взглянул на брюнетку, после чего встал, и сделал пару шагов в ее сторону, словно желая рассмотреть, выглядев подозревающим, сомневающимся, сложно раздумывающим над чем-то. Он заглянул в ее полные тупой признательностью и дурью глаза, и в его мире небо стало землей, и стены развалились, сдерживающие его в мнимых границах. – Представь себе! говорил Тони, пытаясь не позволить заполнить данную ситуацию нелепым молчанием всех вокруг. – Мы с Фредом стояли около машины , как вдруг я заметил этих двух девчонок. Сразу же узнал в этой, что это она, говорил он, но Джей его уже не слушал. Его словно не было здесь. – В Озерный Край! произнесла Мелисса загадочному водителю автомобиля, в который села она, в котором уже ехала. Он стал говорить с ней. – В город, или на озеро? – На озеро. На дальнее. – Я знаю его. Нам по пути. – Некоторые называют его Голубым. – Мало кто знает о нем «Мало кто знает о нем» – повторил про себя Джей, все больше погружаясь в разгадку всего этого. Ему мешал голос Тони, врывающийся в его сознание: – Джей! Не хочешь познакомиться с ней? Джей глянул на него. Затем на девушку. – А эта со мной останется, сказал он, подмигнув Джею, показав взглядом на блондинку. Джея стало все больше отвращать все это. Все, что наблюдал, что чувствовал фантомной болью, находясь здесь, оставив ее там, тем людям. И себя оставив вместе с нею. – Шикарный грим! вдруг решил заметить Фред , после чего его заметил Джей, обратив на него свое внимание. Фреда чуть передернуло. Он опасался его пристального, чуть сумасшедшего взгляда. Став выглядеть немного робким, он словно хотел оправдать свои слова, начав объяснять, почему он так считает. Но Джей прервал его, четким и уверенным голосом сказав ему: – Дай мне ключи от машины! словно потребовал, но пока мягко, не столь резко, как он мог. – Что? Зачем? с нарастающей робостью и непонятливостью в голосе спросил Фред. – Да, зачем?– спросил Тони. Ронни ничего не спросил, уже устав замечать, что с Джеем что-то не так. Он просто сходил с ума. И никто из них не мог этому препятствовать. Давно знакомое им всем лицо Джея слегка тревожное, нервозное, с потерянным, переживающим о чем-то далеком взглядом: все равно напрягало всех вокруг. – Зачем тебе, Джей? Что-то случилось? спросил Т они. – Я кое-что забыл в машине, сказал ему Джей. – Дай мне ключи! взглянув на Фреда. – Я сейчас вернусь! – заверил он, не дернув глазом. Но никто из них не доверял ему. С чего бы это вдруг Джей что-то забыл в машине Фреда? Гипотетически, такое могло произойти и с ним, и с каждым. Но не сейчас , когда это выглядело чересчур неестественным. Будто, есть какой-то прибор, который измеряет естественность или неестественность по какой-либо определенной шкале. – Я сам схожу. Скажи мне, что тебе нужно, и я принесу тебе это, сказал Фред и глянул на ребят. Джей тоже на них глянул. Менее навязчиво, но достаточно, чтобы понять, что никто из них ему не доверяет. – Мы скоро выходим на сцену, Джей! спокойно заметил Ронни. – Я успею. – Нет, Джей! Нет, ничего важного в машине Фреда! сказал Тони. – Вы что, не доверяете мне? чуть агрессивнее высказался Джей, что заметили остальные. Никто ничего ему не сказал. Ронни лишь стал делать вид, что молча присутствует. Он никогда ни на кого не пытался влиять. Фред робко посматривал на Тони. А Тони на Джея. Заметив на себе его взгляд, а затем, как сдержанно в себе свое гневное отчаяние переживает Джей, он сделал облегченный вид, и сказал: – Ладно , уже! Дай ему ключи! Что может случиться? глянув на Фреда. Тот неспешно сунул руку в карман и с нежеланием отдал их Джею, словно отдавал машину. Навсегда. Почему-то, такое чувство было и у Ронни. Тони стал лизаться с девками, которых подцепил. Джей, заполучив ключи, мигом бросился к выходу. Ронни глянул на помрачневшего Фреда, и бросился вслед за Джеем, догнав его, и ухватив его за локоть. Сначала Джей отмахнулся. Но Ронни показал себя настойчивым в данный момент, схватив его еще раз и покрепче. Джей повернулся к нему с недовольным, но сдержанным видом. В душе его что-то горело. В зеркалах его души в глазах, Ронни видел это наверняка. Он сказал ему: – Ты не вернешься. Его слова не звучали как претензия, попытка остановить его, или что-то в этом роде. Они прозвучали как само собой разумеющееся, и понятное не только одному Джею. Но он ответил вопросом: – С чего ты взял? все больше и быстрее стараясь вырваться из этого панциря существования. – Не бросай нас! Они встретились взглядами. Понимающий, спокойный, заведомо скучающий взгляд Ронни. И трагический, унылый, полный боли и отчаяния, вырывающийся из далеко и глубоко скрытой бездны взгляд Джея. Он промолчал, в попытках удержать в себе то , что накипело, а теперь словно вулкан просится выплеснуть все наружу. Не хотел он. И не мог себе позволить. Лишь отвел свой взгляд в сторону. На миг Ронни увидел в нем безвыходность. – Что-то поменялось в тебе, сказал он. Джей не хотел выслушивать все это. Дернулся, чтобы уйти, но Ронни схватил его крепкой хваткой и продолжил: – Ты ведь этого хотел? А, Джей? Не молчи! Скажи мне! – Что? недовольным тоном обиженного спросил он. – Выступить на сцене! Ты этого хотел. Я знаю. И теперь, за десять минут до выхода на эту сцену ты уходишь. Что с тобой? Ты всегда добивался того, чего сам хотел. Помнишь? Ты говорил мне. Стоит лишь захотеть, и мир станет таким, каким ты его хочешь. Что ты хочешь сейчас? – Ты не понимаешь – Объясни мне! – И не поймешь! Стало заметным, как Джей делался подавленным. А его голос стал звучать так, будто ему было невероятно сложно говорить. – Чего я не понимаю? И чего я не пойму? спросил Ронни. Он был вовсе нетребовательным в своем голосе. Скорее сочувствующим. Он просто хотел поговорить с ним, понимая, что не удержит его разговором. А силой тем более. И не стал бы. Он смотрел на Джея и видел в нем, будто тот отваживается сказать ему что-то серьезное, фундаментальное, что-то, что завершит их разговор , их общение. Навсегда. – Этого всего не существует. Тебя, Тони, Эла Дэдди и его клуба. Всего этого. Не существует, сказал он. – Этого всего не существует! После сказанного, он посмотрел на Ронни, и тот будто умер в его глазах. Просто отпустил его. Замер. Все вокруг замерло. Музыка. Толпа. Он развернулся и пошел. – Это твой выбор, послышалось ему за своей спиной. Не останавливаясь, он оглянулся на Ронни. Провожающим взглядом, тот смотрел на него. Уже не держал. И никогда не держал, как ему подумалось. Ничто не держало его здесь. Люди сами придумывают себе условности и сдерживающие факторы в этих условностях. Это не для него. Теперь зима ему казалась не такой холодной, при желании не мерзнуть в ней. Он открыл дверь автомобиля и сел в него. Зажег двигатель, повернув ключ. Услышав рев мотора под капотом, Джей вдруг почувствовал, как все вокруг стало ускоряться. Время, люди. Почему-то он сам чувствовал, что ему нужно спешить. А то он не успеет, упустит, не догонит. Он должен быть там Тронулся с места. С поразительным ощущением должного в руках, почувствовал нервное удовольствие, обхватив руль. Не отпуская его, он не отрывал своих глаз с дороги. Ехал быстро, словно маньяк за своей жертвой, туда, куда вели следы Мелиссы. Он будто был в ней и рядом с ней в этот момент. И это лишь усиливалось в нем. Прямо сейчас , наблюдая за ней, как за собой, с места незнакомца, он чувствовал, как нервничает, но не показывает этого, как и всякий человек. Как он сам. Мелисса была чуть напряженной, чувствуя на себе мелкие взгляды из темноты. – Мы верно едем? спросила она, заметив, как водитель заехал на заснеженную, совершенно не накатанную, без единого следа на снегу, узкую до невозможности тропу, словно по ней уже лет десять никто не ездил , не то, чтобы этой зимой. Этот поворот был практически незаметным, находясь в нескольких километрах от города. Такой, что его нужно было знать. Поросший и заброшенный. – Да, кротко ответил он. – Я не знаю этой дороги. – Так быстрее, чем , если бы мы ехали через город. Мелисса недоверчиво умолкла. Джей пытался всеми силами догнать ее. Он тоже знал. И он стремился изменить все это, переломить ход событий. Оказаться там в ту же минуту. Ехал так быстро, как мог. Но пока лишь выезжал из Большого Города, о чем , впрочем, совершенно не переживал. Переживал о кое-чем другом. На миг в нем что-то перевернулось. В Мелиссе тоже. Пик их напряжения случился. Как только стали видны высокие черные деревья на фоне почти такого же черного неба, но все еще немного светлого на западном горизонте, в них появилось чувство того, что время пришло. Луна выглядела более печальной, чем обычно. «Никто не станет ехать здесь». Не потому, что некрасиво, или страшно , или мало кто знает об этом месте. Нет. Очень красиво и не страшно. Особенно, для того, кто знает, что может быть утопленным в этом озере, запах которого ощущался в километре отсюда. «Никто не хочет быть утопленным». Автомобиль стал резко сбавлять ход, когда на тропе стали появляться кучки, холмики ломался грунт, чем ближе к берегу, тем сильнее делался перепадами. Только такой мощный кроссовер проедет здесь. Особенно, в ночи. Сейчас он остановится , оставив зажигание. Перед самой рощей низких кустарников , недалеко от берега, во тьме. И за секунду до того, как он остановился, Мелисса попробовала дернуть ручку двери. Угадала время, место и обстоятельство. И вполне очевидным было, что он замкнет дверцы. Для нее не стала неожиданностью невозможность выбраться на улицу. С готовностью и напряжением она повернула к нему голову. – Нет! выкрикнул Джей. Он словно находился там, и переживал все вместе с ней. Как со стороны, смотря глазами обидчика, и видя ее перед собой, так и изнутри самой Мелиссы. Кто же он? Убийца, или лишь символ социальной несправедливости? Словно два человека были в нем и разрывали его, или Джей был в двух людях. Пытался настичь, постигнув все. Почти все. Ему нужно было быть там не на расстоянии. – Убийца! выкрикнула Мелисса, поместив в свой голос все отчаяние, ненависть, жажду к жизни, чего в ней никогда не было видно для Джея , что старательно скрывала она. Она напала на него в тот самый момент, когда он уже приготовился и замахнулся, чтобы замкнуть круг своими пальцами вокруг ее шеи, перекрыть ей кислород, будто всего лишь это нужно. Но он не ожидал от нее такого марш-броска, и не успел, как следует, отреагировать, сам попавшись точно в такую западню. И сначала, первые пару секунд, он лишь отчаянно пытался перевесить свою силу на нее. Настолько колоссальной физической силой обладала Мелисса, что это застало его врасплох больше, чем факт ее сопротивления. Она навалилась на него. Вцепилась своими пальцами вокруг кадыка, пронизывая глотку, и не давала ему вдохнуть. Когда стала ощущать его противодействие, чуть не соскочив с него, она вцепилась ему в глаза, без попытки дать увидеть ему что-либо, но и самой взглянуть в глаза убийцы. А она так хотела этого ничтожного, отвратного, жалеющего обо всем взгляда из ада. Его лицо по-прежнему было непроглядным в вечерней темноте и темноте салона автомобиля. Джей чувствовал, что приближается. Он знал, что совсем рядом, ощущая отвагу Мелиссы на себе, и в себе. Также, он чувствовал ее силу, как тот убийца на себе, и его боль, словно собственную. Человек во тьме пытался повернуть все вспять и в свою пользу. Он боролся за свое существование. Почему-то, Джея сочувствующе угнетало это. Он отбивался, пытаясь схватить руки Мелиссы, хаотично царапающие его лицо. Он чувствовал кровь на своих щеках. И почти ничего не видел. Она чуть не выцарапала ему глаза. При этом он ни разу не издал болестного звука из своих уст. На ощупь схватил лицо Мелиссы своей широкой ладонью, и попытался оттолкнуть ее, также сильно вцепившись пальцами хоть куда, попав ими в ее рот, ноздри, глаза. Куда и за что зацепятся. Сумел схватить ее за волосы и потянул за них в сторону от себя. Лишь бы отцепить от себя девушку. Мелисса крикнула пронзительным криком от боли. Он чуть не вырвал ей волосы. Она не растерялась, и со всего размаху ударила его в лицо, и он отпустил ее, откинувшись на спинку сидения. – Сдохни! выкрикнула она нечеловеческим голосом, снова ударив его, собрав в себе все силы , всю злость и отчаяние мести. У нее пара секунд. Она оглянулась, и заметила в комплектном бардачке прикуриватель, нагретый в своем гнезде. Он подкуривал им сигарету несколько минут назад. Теперь это может спасти ее жизнь. Она выдернула его из гнезда, и припалила его им, воткнув прямо в бедро убийцы. Наконец-то, тот закричал. Закричал так, будто его не только припалили прикуривателем, а адским пламенем , хуже которого не может быть ничего. Скорчившись от боли, он схватился за ожог на своем бедре, аккуратно обхватив его вокруг пропаленной в штанине дырки. Таким образом, он отпустил Мелиссу, больше никаким образом не сдерживая ее. Она бросилась к двери, сняв блокиратор. Дернула за ручку. Дверь открылась, но тут же прикрылась, не захлопнувшись. Сцепив зубы от боли в ноге, он потянул на себя Мелиссу, сначала ухватив ее за край пальто, затем за волосы, так и не дав ей ускользнуть отсюда. Казалось, от своей боли, он делал это еще с большей силой, чем до этого. С безграничной силой и злостью. Теперь Мелисса завопила так, будто ее не только чуть волос не лишили, а скальп снимали. Она не переставала сопротивляться, пытаясь хоть как-то брыкаться, дергать ногами, руками лишь бы он не обездвижил ее. Иначе, она труп. Джей подъезжал. Был уже совсем рядом. Его чувство тревоги усиливалось в нем, с каждым метром, на который он пробирался в этой безлюдной тьме. Убийца снова стал смыкать свои пальцы вокруг шеи Мелиссы. Так мощно и обреченно для нее, что ей нечем было дышать. Она сейчас потеряет сознание. Стараясь сделать хоть что-то, она нажала своим пальцем на свежий ожог на его ноге. Он снова вскричал. От боли, дернув ногой, нажал на газ, и машина тронулась с места в сторону озера. Оба обратили внимание на то, что через несколько секунд они окажутся в нем замерзшем и холодном, и не знали до самого конца, что предпринять. В поразительной дуалистичной попытке не отпускать друг друга, и спастись , выпрыгнув из машины, они остались в ней, спутавшись в своих конечностях и намерениях. Дверь машины отворилась. И Мелисса заметила это, с мыслью о том, чтобы все же предпринять попытку выбраться до того, как они окажутся в ледяном озере. Но он схватил ее , без шансов выбраться из этой проклятой машины сухой. Его глаза мелькнули тусклым блеском в темноте. Мелисса осознала, что он потянет ее с собой в могилу, но не отпустит ни за что. С отчаянием она бросилась ему в глаза. Всю силу вложила в кончики своих пальцев, пытаясь вдавить их в его мерзкое нутро , выплеснуть наружу кровью из глазниц. Чтобы потекла по его впавшим щекам. Чтобы он пожалел обо всем содеянном. Криком из ада он пронзил ее слух. Мученическим, страдательным, но вряд ли о чем-либо жалеющим криком. Он все еще мертвой хваткой и с желанием мертвеца держал ее. И в его хватке ощущалось прикосновение смерти. Так держит смерть. – Твой мир уничтожен! сказала она, почувствовав, как поток крови из его расквашенных глаз стал спускаться по ее запястьям, затекая под рукава. Она попыталась открыть дверь со стороны водительского места. Она одолела его. Не может все так закончиться. Но нет. Он все еще держал ее. У него было такое же чувство возмездия и желание сокрушить все до последнего, до пылинки , что даже сейчас, поразительной силой удерживал ее. Он уничтожит себя вместе с ней. С двумя распахнутыми дверями, автомобиль врезался в воду, словно пикетирующий сокол в небе. Удар был сильным. Сначала автомобиль врезался в прибрежный лед, погрузившись так, будто дном насел на лед. Но тот разрушился, ибо был не настолько толстым. Автомобиль погрузился еще на метр дальше по воде и в глубину так, что оказался почти полностью погруженным в воду , опустившись на самое дно. Лишь крыша осталась сухой , черным пятном в проруби голубовато-белых льдов. А втомобиль замер вместе с природой. Лишь тонкие ветви деревьев еле шевелились на легком ветру, чуть оживляя это до смерти красивое место. Джей замирал вместе с ним , смотря на него в прорубь. Теперь он понимал, что это такое акт пустоты. Он переживал его прямо сейчас и сравнивал с тем холодом, который он должен был почувствовать внутри, и осознать его. Отличить его от другого. Понять, что жизнь может замирать. Но не заканчиваться. Не стоит путать одно с другим. Убегать. Скрываться от себя же. Но, постигая, чувствовать оттепель в душе. Нет , потепление! Такое, что ничто не сможет больше погрузить тебя в тот холод. Ничто. Оно полностью покрывает тебя, согревая внутри и снаружи. Даже, если тебе кажется, что в твоей жизни больше никогда не будет тепла. Тихим всплеском Мелисса вынырнула из воды, цепляясь за лед. Около автомобиля образовалось множество проломов во льду, похожих на проруби, с густыми и тесно сбитыми друг к другу большими кусками льда , между которых она смогла протиснуться. Выбравшись из подводной металлической могилы, она должна была выбраться и из холодной воды. Но как же сложно, отхаркиваясь с пекущей болью в легких, цепляться за скользкий, весьма не толстый лед, местами облущивающийся, погружающий ее в воду глубиной не менее двух метров. Х ватаешься за лед, но лишь ломаешь его, либо руки соскальзывают, либо еще больше тебя тянет на низ от усталости в руках и обреченности в сердце. Джей будто сам чувствовал все это, находясь в паре десятков метров от нее на берегу. Он заметил ее. – Мелисса! крикнул он. Так неожиданно, но так желанно было для него увидеть ее макушку среди льдов. Даже ее самые жалкие и отчаянные попытки ухватиться за ниточку жизни, словно его собственную. Он поможет ей. Джей пытался как можно быстрей и осторожней ступить на лед. Но он не внушал ему доверия. Он слишком хрупкий. Поэтому, он сразу лег на лед, и стал ползти в ее сторону. Жалко и отчаянно. Так же, каковы были попытки Мелиссы остаться на плаву. Он был готов отдать за ее спасение свою жизнь. Он не боялся этого. И знал, что должен. В нем был зов. Он полз к ней со словами: – Сейчас, Мелисса! Подожди! Я скоро! Я сейчас! Еще немного! Держись! Она же только и пыталась, что держаться, хватаясь замершими руками за острые краешки льда. – Еще немного! говорил Джей, искренне веря в то, что спасет Мелиссу, подползая все ближе к кромке льда. – Я уже рядом! Еще чуть-чуть! Я спасу тебя! заглядывая в пропасть в ее глазах. Этого не может быть! Она не сдастся! Только не она! Если сам Джей не сдался. Он узнавал этот взгляд Словно смотрел в свой собственный в отражении зеркала. Но нет. Он сказал, что сделает это. Джей подползал на самый край. Так, что уже мог протянуть ей свою руку. – Давай же! говорил он. – Хватайся! Но у нее не получалось. Словно, не хватало сил, и руки столь обмерзли, и дыхание настолько сбилось. Так казалось Джею. Он подполз еще, и чуть не оказался вместе с ней в ледяной воде. Двадцатисантиметровый край льда откололся, уйдя под воду. У Джея быстро застучало сердце. Ему казалось, быстрее некуда. Но он не попятился назад. И он не остановится. Лишь обмакнул рукав. Но остался на месте. Теперь Мелисса должна была лишь чуть подплыть к нему. И он схватит ее. Вытянет как-то. Сам не представлял как. – Давай! кричал он, протягивая свою руку, окуная ее в воду с мыслью о том, что нужно было сломать ветку , но уже поздно, важна каждая секунда. Но Мелисса не могла. Лишь хаотично махала руками над водой, все реже показывая свою макушку из-под воды. У нее не оставалось сил. Она тонула. Джей и сам отчаивался, при виде этого. Ему казалось, что вот-вот, и она больше не покажется ему над водой. Даже руку не поднимет. – Ты справишься! не обращая внимания на отчаяние в своих мыслях , говорил Джей. Но все больше отчаивался, наблюдая за тем, как М елисса буквально умирает у него на глазах. Был бы автомобиль вблизи. Она бы схватилась за него. Но он был в нескольких метрах от нее, затертый льдами, разделявшими от него Мелиссу. Джей единственное спасение. Но, почему же она не может ухватиться за его руку Настолько обмерзла и слаба. Стоит лишь попытаться ухватить ее , и словно лед, она выскальзывает из его рук. В Джее творилось что-то немыслимое. На его глазах стали появляться слезы. Ему так сложно было дышать, будто он сам умирал в ледяной воде, теряя силы и рассудок, но при этом бешено желая жить. Желая этого Мелиссе. Желая вдохнуть в нее жизнь. Он не мог себе представить ее смерть. Но, почему-то, это ему казалось все более очевидным. Словно, это должно произойти. И никак иначе. – Не умирай! Борись! говорил Джей. – Не позволяй себе сдаться! находя в маленьком темном уголке своего сознания все больше сомнения в своих словах. Он почти наполовину свисал с края льда. И уже не верил в то, что спасет Мелиссу. Несмотря на все это, Джей продолжал совершать отчаянные попытки выловить М елиссу подобно рыбаку с дырявой сеткой зачерпывая обеими руками воду. Лишь бы не сдаться самому. Мелисса перестала показываться из воды. С жесточайшей внутренней болью Джей пытался заглянуть в воду, лишь бы рассмотреть ее. Резким и тихим движением головы, она показалась из воды. Последний раз вынырнула. Джей понял это, поразительным случаем встретившись с ней взглядами. Будто, задержавшись в этой встрече взглядов на миг, бесконечный миг, в котором пронеслась вся жизнь перед его глазами, Джей увидел самого себя из проруби. И самого себя в ней. Как только он моргнул, он успел услышать четкое одно единственное словно Мелиссы: – Себя! почувствовав себя в воде, и подо льдом. Лед надломился. Больше не смог его держать. Большой кусок диаметром не менее двух метров накрыл его, словно колпаком, заточив его в ледяном котле. Он обречен первое, что Джей почувствовал. Он потерял из виду прорубь, хоть какую-то. Он потерял из виду Мелиссу, словно ее не было вообще. Не было ее в непроглядной ночной воде. И никого. И ничего. Где же она? А где он? Его сердце разрывалось. В легких не хватало воздуха. Он испускался из него. Он умрет Через минуту Полминуты Лишь мгновение М гновение, которое он так стремился постичь. Вот оно. Оно свобода? Свобода мнимого, или же мнимое свободы? Нет . Нет ничего реального Быть может Нет ничего мнимого Того, что невозможно выдумать не существует Почему-то, он подумал о Мэри-Энн, о родителях, о своем доме. Вовсе испустив из себя воздух , словно возможность на что-то другое на жизнь. О н подумал, что мог бы сейчас быть вместе с ними. Его легкие стали наполняться водой. Он чувствовал, как они пытались вытолкнуть ее, сковывая жгучими, болезненными, но почему-то облегчающими спазмами его горло. Он чувствовал, как в нем отмирали органы чувств, отмирая вместе с вековой болью. Он чувствовал, как его сердце останавливалось , будучи не способным больше перекачивать кровь, отмирая вместе с остальным, замирая вместе Но не с душой... В какой-то момент он перестал все это чувствовать. Он перестал существовать. 21 Сквозь головную боль и яркий свет, проникающий в глаза, Джей просыпался больше от холода , просочившегося в его сон, и боли, поселившейся в его голове. Сначала она сковывала его глаза. Было очень больно открыть их и пошевелить ими. Возможно, от света. Он раздражал его. Казался Джею слишком ярким и навязчивым, вскрывающим черепушку винтовым буром. Веки были тяжелыми, как после очень длительного сна. Моргнув раз, затем второй, Джей стал запускать все больше света между раскрывающимися веками , к чему пытался привыкнуть. Б оль стала охватывать его лобную долю мозга, плавно, но покалывающе и простреливающе переходя к макушке, а затем к затылку. Пытаясь повернуть голову, Джей чувствовал, что не может сделать этого , пока не привыкнет к боли в голове, как привыкал к боли в глазах. Еще полминутки Что-то вокруг было не так. Что-то словно по-другому. Непривычно, забыто, не пройдено, не пережито Или как? Джея настораживала окружающая его действительность. Сквозь пропадающие блики в своем зрении и не дающую сосредоточиться всеохватывающую боль в мозгу, он пытался сфокусировать свой взгляд на чем-то, и , наконец-то , хоть немного повернуть свою голову. Нужно рассмотреть все здесь. Где он проснулся. Первое, что заметил Джей, так это то, что он не дома. И это чувство изначально не подвело его, и он мог бы не осматриваться для того, чтобы узнать это. Совсем очевидно. Белые стены, огромные окна, запах медикаментов Это больница. Но, почему он здесь? В его голове резко заболело. Так, что он скорчился, и даже пискнул, как ему показалось, после чего услышал чей-то голос: – Он проснулся! Ему сложно было понять, чей он. Знакомый голос, и он не может попросту узнать его. Или же вовсе незнакомый ему голос. Он положил ладонь на свой лоб, краешком кожи почувствовав свои брови. Лоб был слегка горячим. А самому Джею было невероятно холодно. Никогда ему не было так холодно. Он трясся, пытаясь прийти в чувство, в котором он способен будет поразмыслить над всем происходящим. Он открыл глаза. Сделал это с трудом, но в этот раз полегче. Как следует не успел оглянуться, как к нему подбежала девушка , заслонив собой все обозрение , крепко обняла его, сказав: – Джей, наконец-то! так трепетно и любя. Джей сразу же почувствовал тепло в груди своей. Не надо было слов. Он лишь вдохнул и почувствовал ее запах, чтобы подумать про себя: «Мэри-Энн». Он почувствовал себя таким обеспеченным, защищенным и спокойным. Как у господа за пазухой. Наверное, так чувствуют себя верующие, когда приходят в церковь. Джей, не знал с чем сравнить. И не хотел. Не совсем получалось. Это чувство было несравненно. Он обнял ее в ответ, ни секунды не задумываясь. П ытаясь как можно крепче обнять ее , он чувствовал, как та боль, что раздирала его, стала проходить. Так быстро, что он сам почти пришел в себя, чувствуя лишь небольшую усталость. – Наконец-то, ты вернулся! сказала Мэри-Энн, поцеловав его в лоб, после чего снова обняла, не отпуская. Джей услышал иные голоса. Они были из коридора. И они приближались. Понял, что знакомые. И понял, что у него катетеры в руках. Чуть запоздало. Стал чувствовать, как болят руки. Чуть ослабил свои объятия. – Джей! Мальчик мой! услышал он трогательный голос. «Мама» – подумал Джей, узнав его. Чуть приподнялся, чтобы разглядеть ее, и Мэри-Энн. Но так сложно сделать это. И в себе И Мэри-Энн не отпускала. – Я всем говорил, что ты у меня сильный! услышал он. «Папа» – подумал он. И его нужно увидеть. Мэри-Энн отсела, после чего Джей увидел их всех. Немного трепещущее, нервное, но настолько успокаивающее чувство – видеть их всех, знать, что они есть у тебя, ни смотря на то, как ты оказался здесь. Видимо, это и есть счастье – чувствовать поддержку родных людей. – Не надо, Джей! услышал он в смешении голосов, когда попытался приподняться. Но он хотел. Приподнялся на локтях чуть повыше, опершись лопатками о спинку койки. Теперь он мог рассмотреть палату, в которой очнулся. При каких обстоятельствах он должен был узнать это сейчас. Наверное Взглянул на Мэри-Энн какая же она прекрасная! Сидела рядом с ним, не отрывая от него своих маленьких, восторженных зеленых глаз. Все такая же милая, кроткая и беззащитная на вид. Но такая сильная, обожающая, эмоциональная внутри. Невероятно любящая, и невероятно любимая. Ему становилось очень тепло, когда он смотрел на нее. Взглянул на родителей. Встревоженные, рады видеть своего сына живым. Безгранично верные, преданные и добрые их взгляды. Сдержанные, но дрожащие. Они так любят его. Сели на койку, чтобы прикоснуться к нему и взять за руку, положить свою на его голову, обнять. Медсестра метнулась из палаты в коридор, чтобы позвать врача. – Мой милый мальчик! Мой сильный мальчик! – говорила мама, нежно положив свою ладонь на его голову. Мэри-Энн уступила ей свое место, чтобы мама смогла присесть к Джею поближе, усевшись рядом. Заглянуть в его глаза. Обнять его. Пустить слезу, увидев жизнь. Джей беглым взглядом глянул на нее, узрев в ней тонны эмоций, которые выплеснуться через несколько секунд. Мила Гордон, сдерживающе кусала губы, после чего ее будто прорвало, разревелась, обняв сына, и сказав: – Мой сын! Слава Богу ты остался жив! Слава Богу!.. Зачем?.. Нужно было делать это?.. Слава Богу! Сын мой – причитала она. Джею было сложно слушать это. Он не совсем понимал, быть может не помнил, что сделал, после чего остался жив. А слезы матери это невыносимо. В любом случае, в любое время. Он молча возрадовался, увидев, как в палату вошел врач. Маме пришлось отсесть. Врач стремительно подошел к койке Джея, сев возле него. Он осмотрел его достаточно быстро, и уверенным голосом сказал присутствующим: – С ним все в порядке ! после чего обратился к Джею. – Поздравляю тебя, парень! Ты вернулся с того света! положив руку ему на плечо. Джей ничего не ответил. Врач поднялся и сказал: – Сейчас ему нужен покой. Хотя бы день на то, чтобы адаптироваться, сосредоточить все рецепторы на окружающей его среде. Я назначаю ему поддерживающую терапию, и понижаю дозу морфина. Он должен сам побороть свою боль и встать на ноги. Его умственные процессы наладятся после одной-двух ночей. Он может начать вспоминать что-то из того, что мог забыть. Ему нужно выспаться. Через несколько дней он уже не будет чувствовать последствий клинической смерти. Придет в себя. Джей и сам чувствовал потребность во сне. Налюбовавшись его усталой жизнью в глазах, родным пришлось покинуть его ненадолго. До тех пор, пока он не проснется и не станет говорить с ними. А затем, и вовсе, встанет на ноги, чтобы уйти отсюда. Первый вдох. Такой глубокий и насыщенный. Словно он не вдыхал так прежде. С наслаждением. С запахом цветов. Джей обратил внимание на то, что сейчас весна. Он тихо задался вопросом. Мэри-Энн услышала его, и сказала: – Да. Сейчас весна, посмотрев на него с сочувствием. Он рассматривал все вокруг, не сдвигаясь с места. Не хотел идти, пока не насладится пением птиц, светло-желтоватым Солнцем точно весенним, еле согревающим его , и зеленеющим грунтом на клумбах, засеянных тюльпанами. Ему так нравилось это. Внутри него было такое ощущение, что он мог всего этого не увидеть, не получить, и не пережить. – Что-то не так? спрашивала Мэри-Энн, пытаясь рассмотреть в задумчивом лице Джея какие-либо эмоции. – Нет. Все в порядке, сказал Джей, глянув на нее, и еле улыбнулся. Этой маленькой, но настолько любящей улыбки хватило Мэри-Энн, для того, чтобы не удостовериться в обратном. Взяв ее под руку, они пошли отсюда. Пошли домой. Озерный Край Как всегда, захватывающий дух своей красотой до самой смерти. Если бы рай не был Озерным Краем, то люди, живущие в нем, когда-либо жившие в нем, когда-либо побывавшие в нем не должны были умирать. По отношению к ним, это бы было не справедливо. Так думал Джей. Лучшее место на земле встречало его самой милой и любимой улочкой с добрыми соседями и запахом маминого пирога, раздающегося на пару кварталов. Милый дом Джей стал около порога. Мэри-Энн ничего не говорила, понимая, что тот нуждался в изучении всего окружающего. Ему нужно время. Он вернулся. И он жив. Его внимание приковала чета девушек у соседнего дома. Они мило беседовали точно подружки. Они жили где-то здесь. Определенно. Но, Джей не мог вспомнить, кто это , при навязчивом чувстве того, что он должен был знать их. Одна из них любезно махнула ему рукой, поздоровавшись. – Кто это? спросил Джей у Мэри-Энн , не отрывая от них своего пристального, подозревающего взгляда. – Эти? переспросила Мэри-Энн, показав на них. – Это же наши знакомые, соседки! Не помнишь их? Зои и Ванесса. Забыл? Джей оторвал от них свой взгляд и сказал: – Нет. Помню, без проявления каких-либо эмоций, после чего они вошли в родительский дом Джея. Все как всегда. Хоть и некоторое так же нужно еще вспомнить. Мама уже накрывала на стол. По крайней мере, то, как оно готовила, Джей помнил, как помнил свое имя. Это невозможно было забыть. И папины встречания с самыми крепкими в мире объятиями. Тот хотел предложить выпить, но вдруг, опомнился. Джей знал это. Поэтому, ухмыльнулся, после чего все сели за обеденный стол и стали молчать, лишь изредка позволяя себе непринужденные бытовые фразы. Джей видел как неудобно его родным в присутствии неудачного самоубийцы а ведь самоубийцей его все считали, он знал. Даже вилки, стучащие по тарелкам, звучали тише, чем обычно. Никто не хотел выглядеть раздражительным, говорить неуместные фразы, задеть Джея, в конце концов. Чем – никто даже не знал. Он сам не знал, что может задеть его. Определенно, об этом не стоит даже думать. Принимать во внимание тот факт, что тем самым он создает им неудобство. Своим присутствием, которому они рады. Безусловно. Джей неохотно ел. Ровно, как и остальные. Папа молчал больше всех, пил вино, жевал неспешно, даже не пытаясь поглядывать на кого-либо из них. Мама и вовсе сложила столовые приборы. Ее взгляд был задумчивым. Мэри-Энн пыталась делать вид, что она ест, всех понимает. Но Джей чувствовал во всех них эту неловкость, вызываемую его присутствием. Возможно, ему нужно встать и уйти. П ока что. Нечаянно он выронил вилку из своей руки , и она упала на пол, прямо под стол. – Я подниму! сказала Мила в унисон с Патриком. Они оба бросились под стол, упав на колени, чтобы поднять эту вилку с пола еще до того, как это попытается сделать Джей. Но он и не хотел. Лишь заметил, как те поборолись около секунды, после чего мама, вырвав из руки папы вилку, сказала: – Сейчас, Джей! Я помою ее и принесу тебе! Или же тебе принести чистую? Принесу чистую! Джей отодвинул стул и встал из-за стола. Стул проскрипел своими ножками по кафелю. Все посмотрели на него. Он молвил: – Не надо. Я наелся. В его тарелке было больше половины той ароматной запеченной картошки, которую ему насыпала мама, и после которой она хотела подать пирог на десерт. Она разочарованно посмотрела на него. Казалось, пыталась удержать слезы. Патрик молча сел на место, пригубив вино, ни на кого не смотрел. Мэри-Энн молчала, с жалостью смотря на Джея. – Я хочу в свою комнату, сказал Джей спокойно, но так, будто его никто не удержит, он хотел этого уже давно. Он вышел. Все пересмотрелись с непонимающими взглядами между собой, после чего Мэри-Энн сказала, что последует за ним, и оставила его родителей наедине, в молчании. Джей сел на кровать. Спустя минуту, в дверь постучалась Мэри-Энн. – Ты не против, если я побуду с тобой? спросила она. – Разумеется, нет, ответил Джей, одобрительно посмотрев на нее. Сложив свои руки на коленях, в присутствии Мэри-Энн, Джей переживал такое чувство, будто он так долго не был в своей комнате, и так соскучился по ней, что даже с некоторым удивлением смотрел на свои вещи, будто не узнавал их. Помимо кровати здесь был отличный шкаф, большая тумбочка, письменный стол, два больших окна. На стенах висело несколько его фотографий в рамочках. Н а одной он с другом. На другой один. На третьей обнимает Мэри-Энн. На четвертой она сама. На его лице проявилась еле заметная улыбка. Мэри-Энн заметила ее. Но пока ничего не говорила. Джей встал с кровати и подошел к тумбочке. Открыл в ней все ящики по очереди. Нашел старую, помятую тетрадь. Открыл ее на первой попавшейся странице и узнал в ней свои детские записи, которым было много лет. Он прочитал про себя: «Хочу собрать свою рок-группу. Хочу писать такие песни, чтобы их знали все, и все пели их вместе со мной на заполненных моими фанатами стадионах » Он снова слегка улыбнулся. Мэри-Энн спросила его: – Что ты там нашел? Джей сел на кровать с ней рядом. Закрыл тетрадь и со сдержанным, но не много насмехающимся видом он сказал ей: – Мои детские записи! после чего так улыбнулся, будто просмеялся с собственной наивности, описанной в дневнике. – Я мечтал собрать свою рок-группу! Мэри-Энн искренне улыбнулась в ответ. – Но ты же петь не умеешь! сказала она, после чего резко переменилась в лице с чувством того, что обидела Джея. – Ой, прости! Прости меня Джей! На самом деле, я даже не знаю этого! Прости! Я не хотела тебя обидеть!.. – Ничего страшного, спокойно сказал Джей. – Правда! Прости меня! Кто я такая, чтобы критиковать твои мечты! Это отличная мечта!.. оправдывалась она. – Правда! Я не умею петь! сказал ей Джей с тем видом, что не стоит больше говорить об этом. Мэри-Энн понимала все его невербальные знаки. Д аже самые скрытые. Поэтому успокоилась, лишь продолжая молча смотреть на него. Заметила, как Джей обратил внимание на книжную полку на стене. На ней было много книг: художественная литература, философия, трактаты, научные труды по психологии, культурологии, религиоведению, мистицизму, и даже оккультизму. Одну из последних Джей взял в свои руки. Со странным чувством внутри он обнаружил для себя, что автором научной монографии о мистицизме и оккультизме оказался доктор Шилберд. Полистав ее страницы, он со странным взглядом посмотрел куда-то в пустоту. – Это твои книги, сказала Мэри-Энн, найдя для себя глупым заметить это, но все равно сказала. – Я знаю, сказал Джей, закрыв книгу. Какая-то энергия исходила из нее. Он хотел дольше подержать ее в руках, осознать все произошедшее с ним, вспомнить, как оказался он в том озере. Ведь совсем неумел плавать. Никогда. Он знал это. И все знали. – Я рад, что выжил, сказал он, и повернулся к Мэри-Энн. Она взглянула на него с тем чувством, будто он наконец-то стал раскрываться перед ней. Они обнялись. Мэри-Энн пустила тихую слезу, и сразу вытерла ее со своей щеки. Н е разжимая объятий, она сказала: – Ты знаешь, что произошло? Джей не был уверен в том, что и как ответить. Он спросил: – Что? – Н е знаешь? И я не знаю! Если бы ты сказал мне Сказал мне – ей было сложно говорить; снова вытерла слезу. – Если бы ты сказал мне, что все это случайность. Что это все недоразумение ты оказался там в том озере в папиной машине в этом гриме в нашем озере – она перевела на него свой взгляд. – Зачем, Джей? Что это было? Зачем тебе надо было это?.. Зачем тебе надо было топить себя?.. Джей не знал, что сказать Мэри-Энн. Он лишь покрепче обнял ее, и сам сдерживал слезы, и мысли, что лезли в его голову. Пусть убираются обратно откуда появились. В голове Замкнутый круг. Собственно, как и все это. И от этого никуда не деться. Ему щемило в сердце от неопределенности Джей просто решил сказать ей: – Я люблю тебя! После этих слов Мэри-Энн обняла его покрепче до невозможного, так, что сильнее невозможно было. Так сильно, как могла. Джей почувствовал, что она его не отпустит. Больше никогда – И я люблю тебя! сказала Мэри-Энн, раскрепостившись, и посмеявшись сквозь слезы. Джей не хотел моргать. Ибо моргнув, и сам пустил бы пару слез по своим щекам. Он смотрел в окно, пытаясь даже не двигать глазными яблоками по сторонам. Он всматривался во что-то. Сначала, во что-то вовсе обыденное: деревья, тропинки, дома. Затем, сквозь них, он рассматривал свои мысли. Это возможно? Черт с ними ! Главное, что он не вернется туда. Так он подумал. Они молчали. Он долго смотрел в окно. Заметив стекло, сквозь которое он смотрел на улицу все это время, он обратил внимание на то, что оно блекло и абстрактно отражает его силуэт. О н не видел в нем своего лица. Ему казалось, даже если бы и видел отчетливо черты лица , то это были бы не его черты лица. До боли знакомые. Они бы вырисовали лицо. Чье ? Возможно, он знает это, но остерегается убедиться В его сознании, в его глазах, проблеснула мгновенная вспышка, оставившая мнимый след на этом стекле. Ему так показалось. Слезы словно вернулись обратно. Туда, откуда должны были течь. Глаза его высохли. Он почувствовал, что не может заплакать. Не может больше ничего из того, что когда-то умел. Это был след в его душе Прошло пару дней. И они прошли отлично для всех. Прошли так, будто это были последние дни на Земле. Джей стал приходить в себя, о чем ранее говорил доктор. Он будто стал вспоминать самого себя. Стал больше общаться с окружающими, больше проводить время со своей любимой Мэри-Энн. Кружились, встречаясь на улице, как и раньше, гуляли по Набережной Трех Озер. Все как всегда. Он радушно контактировал с родными, и те думали, что все уже в прошлом. Хуже не должно было быть. Все в нем стали узнавать того, кем он был раньше. Делали вид, что потихоньку забывают о произошедшем. Даже сам Джей. Но верил ли он в это?.. Правда или ложь; игра; фантазия; реальность; сюрреальность; вымысел; субъективизм?.. Истины нет. И все не правы. Больше всего человек обманывает самого себя. З ачем? Зачем он это делает? Возможно, это помогает ему верить в правду? Еще во что-то? В бога... например. Все пересекается однажды. Случайностей не может быть. Их не бывает. Как не бывает параллельных прямых. Так думал Джей, когда не претворялся. Его угнетало это с поразительным чувством спокойствия и предопределенности внутри. О н все знал. Он знал, что будет его выбор Ему лишь оставалось притворяться, и верить мучительно ждать Вести себя так же, как и все эти люди Н аблюдать за иллюзией беззаботности заходящего за горизонт Солнца а затем восходящего Прошло еще пару дней. Очередной раз взошло Солнце. Мэри-Энн сказала, что беременна Во что верить теперь?.. Октябрь 2014 г. Февраль 2015 г.