Текст книги "Небо Заклинаний"

Автор книги: Морган Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава двенадцатая

Гвендолин шла между руинами королевского двора в сопровождении Тора, своих братьев Кендрика, Риса и Годфри, в окружении Эрека, Штеффена, Бронсона, Срога, Абертоля и нескольких новых советников. Большая группа подводила итоги, осматривая ущерб, причиненный этому некогда великолепному городу. Сердце Гвендолин разбилось, когда она проходила по этому городу, в котором она выросла, по городу, который воплотил в себя ее детство. Каждый уголок был полон воспоминаний о времени, которое она провела здесь со своим отцом, братьями, ей попадались места, в которых она училась ездить верхом, владеть мечом и читать на утраченном языке. Это было место, в котором Гвендолин научилась оставлять детство позади.

Это место теперь изменилось, она едва его знала. Здесь были его кости, руины каменных стен, обожженных дыханием дракона, разрушенные здания, следы крепостных валов. Земля все еще была усеяна мертвыми телами, и Гвен сдерживала слезы, проходя между ними, между храбрыми членами Серебра, МакГилами и силезианцами, которые погибли за свое королевство, оказав героическое сопротивление Империи. Гвен благоговела перед их храбростью, перед тем, чем они пожертвовали.

«Они все защищали город, зная, что рискуют своими жизнями», – вслух произнесла Гвен, в то время как остальные слушали. – «Тем не менее, они все равно встали на защиту. Это высшая степень храбрости. Это великие герои Кольца. Вокруг нас пали неизвестные и безымянные воины. Мы перед ними в огромном долгу».

Среди воинов раздались возгласы подтверждения, когда они проходили вместе с ней. Гвен охватили честь и храбрость, которые бежали в венах ее людей, и она ощутила огромную ответственность перед тем, чтобы быть достойной этого, чтобы быть честным и бесстрашным правителем, которого заслуживает ее народ. Она надеялась на то, что у нее получится.

«Наша первая задача – похоронить погибших», – сказала Гвендолин, повернувшись к своему окружению. – «Позовите всех наших людей для того, чтобы собрать все эти тела и подготовить их для большого погребального костра, который мы устроим сегодня вечером. Тела воинов Империи могут быть брошены в поле, за стенами внешнего кольца нашего города, где их вольны есть собаки».

«Да, миледи», – ответил один из ее генералов, развернувшись и поспешив вернуться к толпе, немедленно отправив офицеров выполнить волю королевы. Все солдаты вокруг них приступили к действию, начав собирать мертвых. Гвендолин больше не могла смотреть на их лица. Она хотела, чтобы город очистили от них, и тогда они обретут покой.

Они закончили кружить по периметру внутреннего двора, мимо свергнутой статуи его отца, мимо фонтана, в котором больше не била вода, и Гвен задержалась возле него. Она бросила взгляд на огромную каменную фигуру своего отца, которая раскололась на несколько частей, и ее переполняла ярость по отношению к Андроникусу и Империи.

«Я хочу, чтобы восстановили статую моего отца», – приказала Гвендолин. – «Я хочу, чтобы в фонтанах вокруг него снова забила вода, чтобы эту дорожку выложили цветами».

«Да, миледи», – сказал один из ее людей, торопясь выполнить ее приказ.

«Но, миледи», – произнес один из новых советников Гвен. – «Разве не будет более целесообразным поставить там теперь Вашу статую? В конце концов, это центр королевского двора, и именно здесь должна стоять статуя правителя. Теперь Вы – наша правительница. Вашего отца с нами больше нет».

Гвен покачала головой.

«Мой отец всегда будет с нами», – поправила она. – «И мне не нужна статуя в мою честь. Я предпочитаю помнить тех, на чьи плечи мы опирались».

«Да, миледи», – ответил советник.

Гвендолин обернулась и увидела одобрительные взгляды всех своих людей. Ее глаза остановились на глазах Тора. Больше всего на свете ей хотелось просто найти время, чтобы остаться с ним наедине. Казалось, им обоим всегда было мало времени вдвоем наедине. Кроме того, ей есть что ему рассказать. Гвен сгорала от желания сообщить Тору о своей беременности. Об их ребенке. Она почувствовала, как ребенок зашевелился у нее в животе при одной только мысли об этом.

Гвен пообещала себе, что сделает это совсем скоро. Когда все будет сделано, когда все эти государственные дела будут улажены, она ему расскажет. Может быть, даже сегодня вечером. Гвен ощутила приступ волнения, всего лишь думая об этом.

Они продолжили кружить по внутреннему двору, пока, наконец, не подошли к дверям в королевский дворец. Подняв глаза вверх, Гвен ощутила боль в животе при взгляде на него. Когда-то это был самый прекрасный замок в обоих королевствах, воспетый поэтами даже за пределами Кольца. Это было место семи поколений королей МакГилов, место ее собственного отца.

Теперь замок был наполовину разрушен, осталась только половина его стен, в то время как другая половина была открыта небу. Гвен не могла понять, как нечто такой высоты и ширины может быть разрушено. Этот замок всегда казался ей таким неприкосновенным. Это казалось метафорой для кольца: половина его была разрушена, половина по-прежнему стояла, также сохранился фундамент, на котором можно восстановить замок. Перед Гвен лежала сложная задача – не только здесь, но повсюду, в каждом городе на территории Кольца.

Гвен глубоко дышала, рассматривая замок, и она чувствовала себя вдохновленной этим вызовом.

«Давайте войдем внутрь», – сказала она остальным.

Ее окружение посмотрело на Гвен с тревогой.

«Миледи, я не знаю, насколько он прочный», – произнес Кендрик. – «Эти стены могут рухнуть».

Гвен медленно покачала головой.

«Это был замок нашего отца, а до него замок его отца. Он простоял несколько столетий. Он выдержит нас».

Гвен храбро сделала шаг вперед, и остальные последовали за ней, держась поблизости. Они прошли через огромные каменные и железные ворота, одни из которых остались нетронутыми, а другие криво свисали с петель. Опускные решетки лежали обгоревшими и скрученными с одной стороны, представляя собой теперь лишь реликвию.

Пока они шли, в замке свистел ветер, единственным звуком здесь были только их шаги и хрустящий гравий под ногами. Они прошли под высокой каменной аркой, и Гвен рассчитывала увидеть древние дубовые резные двери, отмечающие вход в замок. Но их не было, их просто вырвали с петель и украли. Гвен было больно видеть это. Это были двери, через которые она проходила почти каждый день своей жизни.

Они все вошли в главные покои и, ощутив сквозняк, Гвен посмотрела на зияющие дыры в высоких конических потолках, впускающих зимний солнечный свет и порывы холодного воздуха. Стук их сапог эхом отдавался в пустом зале, повсюду лежали груды щебня. Но под грязью и щебнем Гвен все еще могла видеть первоначальные мраморные полы. Кроме того, она увидела, что на стенах все еще оставалось большое количество фресок, покрытых грязью.

Они прошли по залу. Попавшая в ловушку птица билась крыльями на потолке. Гвен прошла ряд каменных ступенек, достаточно широких для того, чтобы вместить их всех бок о бок. Перила были разрушены. Ступеньки казались устойчивыми, и девушка поднялась, не испытывая страха.

Они продолжали идти по коридорам, отверстия в стенах пропускали солнечный свет и холод. Стены местами были разрушены, но строение казалось нетронутым. Они проходили мимо разбросанных мертвых тел солдат – мужчин, которые храбро сражались врукопашную, отдавая свои жизни, чтобы защитить это место.

«Убедитесь в том, что этих людей тоже подберут», – приказала Гвендолин.

«Да, миледи», – ответил один из ее слуг, поспешив выполнить ее волю.

Один мертвый солдат висел над каменными перилами с широко раскрытыми глазами, глядя в небо. Гвен протянула руку и осторожно закрыла его глаза. Она так часто видела смерть в эти дни, что не знала, покинут ли ее когда-нибудь эти образы.

Они проходили коридор за коридором, пока, наконец, не подошли к главной двери в Большой Зал – зал, который использовал отец Гвен, в котором он проводил большую часть своего дня в окружении своих советников и генералов, принимая и вынося решения, управляя ежедневными делами Западного Королевства. Стол большого совета был разрушен, он лежал на груде щебня в центре комнаты. Но Гвен воспрянула духом, увидев, что древние золотые двери, предвещавшие эту комнату, по-прежнему были на месте. Девушка подошла к двери, потрогала петли, пробежала рукой вдоль древней резьбы на двери, сделанной несколько веков назад. Это было дело рук первого архитектора Кольца и являлось одним из величайших сокровищ этого замка. Гвен ощутила прилив надежды. Она повернулась к своим людям.

«Мы построим новый зал совета вокруг этих дверей, вокруг этих покоев – новый замок, а вокруг этого замка – новый королевский двор!»

Мужчины издали одобрительные возгласы.

«Мы найдем нового мастера», – добавила Гвен. – «Такого же искусного, как и человек, который вырезал эти двери. И он украсит каждый сантиметр королевского двора. Мы не пожалеем никаких расходов. Для тех, кто придет сюда, эти двери будут сияющим символом того, что Кольцо является сильным. Что оно всегда будет сильным. Что его можно восстановить».

Мужчины одобрительно воскликнули и все посмотрели на нее с надеждой. Гвен увидела, что она пробудила уверенность. Она чувствовала, что сейчас они нуждаются в лидере, и решила дать этим великим людям то, что им нужно. Все эти люди были для нее семьей. Может быть, ее отец был прав – в конце концов, ей суждено стать правительницей.

Они все прошли через двери и вошли в то, что осталось от покоев замка, проходя мимо груд щебня, глядя на разбитые витражи вдоль стен. Гвен заметила, что некоторые окна были нетронутыми, другие же исчезли навсегда.

Гвен спустилась к центру зала, подошла прямо к большому трону, на котором бесчисленное количество раз сидел ее отец, и стала рассматривать его. Она с облегчением увидела, что он по-прежнему был цел, его широкие подлокотники все еще были выложены золотом. Трон весь был покрыт слоями пыли, но, тем не менее, его можно было узнать.

Штеффен поспешил вперед и вытер пыль с сиденья, с подлокотников, после чего с них снова засияло золото.

«Пожалуйста, садитесь, миледи», – сказал он, сделав шаг в сторону.

Гвен колебалась, не будучи уверенной.

«Это был трон моего отца», – ответила она.

«Теперь это твой трон», – сказал Кендрик, выйдя вперед. – «Люди нуждаются в правителе. Люди нуждаются в тебе. Пожалуйста, присаживайся. Отец бы этого хотел».

Гвендолин посмотрела на Тора, который кивнул в ответ.

«Садись, любовь моя», – обнадеживающе произнес он. – «Присаживайся ради всех нас».

Гвендолин нашла в себе силы в присутствии Тора и в присутствии всех остальных. Она поняла, что они правы. Дело больше не в ней – теперь дело в нечто большем, чем она сама.

Гвен медленно поднялась по ступенькам из слоновой кости и золота, ее сапоги стучали в пустом зале, пока она, наконец, не подошла к трону своего отца. Она повернулась и села на него.

Отсюда девушка посмотрела вниз на всех этих великих мужчин, которые сопровождали ее. Они все склонились перед ней на колени.

«Моя Королева», – в унисон произнесли все мужчины.

«Поднимитесь», – сказала Гвендолин.

Они медленно подчинились.

«Я могу быть Королевой, но я всего лишь дочь своего отца. Вы не должны преклонять передо мной колени. Это был трон моего отца – я сижу на нем только из-за своего долга перед ним».

«Да, миледи», – ответили они.

«Простите меня, миледи», – произнес Абертоль, подойдя к ней. – «Но на повестке дня есть много срочных дел, которые должны быть решены. Разве есть лучшее время и место, чем здесь и сейчас, чтобы обратиться к ним, пока мы находимся в зале совета?»

«Мой отец никогда не откладывал ни один вопрос, и я тоже не буду этого делать».

Абертоль удовлетворенно кивнул.

«Миледи, в первую очередь Вам нужно назвать новых советников. Помните старый совет Вашего отца? Большинство из них ушли после того, как трон занял Гарет. Сейчас перед Вами открывается возможность начать заново».

Гвендолин кивнула, обдумывая его слова.

«Я почту тех, кто чтил моего отца. Любой из его прежних советников может присоединиться к нам. Кроме того, в составе моего совета будешь ты, Абертоль, а также мои братья Кендрик, Годфри и Рис. Торгрин, там также будешь и ты. И вы, Эрек, Срог, Бронсон и Штеффен».

Глаза Штеффена широко распахнулись от удивления.

«Я, миледи?» – спросил он. – «Я – покорный слуга. Я простой человек, а не важный член Кольца. Мне не подобает присутствовать в Королевском Совете».

«Как же ты ошибаешься», – ответила Гвендолин. – «Это подобает тебе так, как не подобает многим. Ты станешь членом моего Совета и будешь советовать мне по всем вопросам. Лишь немногим людям я доверяю больше, чем тебе. Ты принимаешь эту честь?»

Штеффен склонил голову.

«Миледи, это будет самой большой честью».

Гвендолин удовлетворенно кивнула. За свои прошлые заслуги Штеффен занял особое место в ее сердце, и теперь его бескорыстная преданность вознаграждена. Учитывая его смирение, если кто и заслуживал того, чтобы получить повышение, то это он.

«Очень хорошо, миледи», – сказал Абертоль. – «Это поистине самый прекрасный выбор членов совета. Следующим самым насущным вопросом являются МакКлауды. Теперь, когда Империи больше нет, города МакКлаудов разграблены, а сам МакКлауд мертв, Вы являетесь правительницей всего, что осталось от Кольца, обоих королевств, обеих сторон Хайлэндс. Разумеется, МакКлауды станут искать у нас руководства, объединения. Никогда прежде в истории МакГилов не было такой возможности для объединения. Ни у одного МакГила прежде не было такой власти, какая есть сейчас у Вас».

«Сейчас они дезорганизованы», – вмешался Срог. – «Слабые. Теперь у нас появилась возможность. Теперь пришло время атаковать их, сразить раз и навсегда и оккупировать их сторону».

Кендрик покачал головой.

«Мы должны попытаться мирным путем объединить оба королевства. Кольцо видело достаточное количество войн. Завоюйте их сердца в это сложное время – и вы навсегда завоюете их преданность».

«МакКлауды – дикари», – сказал Эрек. – «Никакая дипломатия, никакие жесты не покорят их. Они те, кем являются, и их натуру не переделать. Они – не мы. Усмири их, и это обернется против тебя. Теперь пришло время стереть их с лица земли. Это единственный способ гарантировать настоящий мир в Кольце».

«МакКлауды сражались за нас, когда мы в этом нуждались», – напомнил Бронсон.

«Да, но они сделали это только потому, что тоже подверглись атаке», – ответил Эрек.

«Жесты мира и доброты могут быть расценены некоторыми из них как проявление слабости», – сказал Срог. – «Наша доброта по отношению к ним может вдохновить их напасть на нас».

Мужчины начали спорить друг с другом, не придя к согласию, а Гвен в это время молча обдумывала их слова. Она задавалась вопросом, что бы сделал ее отец, если бы столкнулся с такой ситуацией. После чего Гвен покачала головой и осознала, что это не имеет значения. Теперь правителем является она. Она должна доверять себе.

Наконец, Гвен прокашлялась, и в зале наступила тишина.

«В любви может заключаться большее, чем в страхе», – сказала она.

Мужчины повернулись и посмотрели на нее. Они притихли, прислушиваясь к каждому ее слову. Гвен видела любовь и уважение в их глазах.

«Мы должны попытаться заставить МакКлаудов полюбить нас», – продолжала она. – «Мы должны попытаться объединить оба Кольца. Если мы атакуем, мы можем оккупировать их на какое-то время, но не надолго. Сила кратковременна. Большая сила заключается в гармонии. Кто из вас захочет заключить мир с королевством, которое убивает ваших жен и детей?»

Все мужчины смиренно опустили головы. Они молчали, понимая, что Королева права.

«Мир может быть сложной задачей», – продолжала Гвен. – «Но мы должны взяться за это дело. МакКлауды могут по-прежнему считать нас врагами, но они также могут рассчитывать на наше руководство. Мы должны предполагать лучшее в них – до тех пор, пока они не дадут нам повод думать иначе».

«Да, миледи», – сказал Абертоль.

«Бронсон!» – крикнула Гвен.

Бронсон вышел вперед, преклонив колени.

«Ты храбро служил нашему королевству во время нашего сражения с Империей. Я должна перед тобой извиниться. Мы не должны были сомневаться в тебе из-за поступков моей сестры».

Бронсон поклонился.

«Благодарю, миледи. Все забыто. Я благодарен Вам за то, что Вы приняли меня и дали мне второй шанс».

«Чтобы наградить тебя за преданность», – сказала Гвен. – «Я назначаю тебя правителем Восточного Королевства Кольца. Ты станешь править МакКлаудами от моего имени».

«Миледи», – ахнул потрясенный Бронсон. – «Вы уверены? Я всего лишь простой воин».

Гвен покачала головой.

«Ты больше, чем простой воин», – ответила она. – «Ты – сын короля. И ты – МакКлауд. МакКлауды знают и уважают тебя. Ты знаешь их. Кто лучше тебя сможет возглавить их? Отправляйся в путь через Хайлэндс и действуй в качестве моего эмиссара. Покажи им любовь и мир и помоги им восстановить города. Объедини наши армии».

Бронсон быстро кивнул.

«Как скажете, миледи».

«Это самое мудрое и взвешенное решение, миледи», – сказал Абертоль. – «Ваш отец гордился бы Вами».

Он прокашлялся и вынул другой свиток. Щурясь, Абертоль прочитал:

«Пока мы говорим о МакКлаудах, есть еще один, самый неприятный, вопрос, который нужно решить. Ваша сестра, Луанда. Ее схватили».

Гвен ахнула. Значит, ее сестра, которая их предала, в конце концов, выжила.

«Какой будет ее судьба?» – спросил Абертоль.

Присутствующие мужчины взволнованно зашептались.

«Луанду нужно повесить за ее преступления», – сказал Срог.

«Она предала всех наших людей», – напомнил Эрек.

«Больше всех она предала Торгрина», – сказал Кендрик.

Гвен сгорала при мысли об этом. Она повернулась и посмотрела на Тора.

«Миледи», – произнес Тор. – «Я не держу на нее зла. В конце концов, она – твоя сестра».

Гвендолин задумалась, колеблясь. На протяжении всей ее жизни Луанда была занозой у нее в боку. Ее амбиции были безграничными, она обладала определенной долей жестокости, и Гвен знала, что это никогда не изменится.

«Миледи, если позволите», – сказал Бронсон, прокашлявшись и сделав шаг вперед. – «Простите меня, я не хотел вмешиваться в дела, которые меня не касаются. Но Луанда больше, чем Ваша сестра. Кроме того, она – моя жена. Я не оспариваю ее недостатков или преступлений. И все же я прошу Вас об одолжении. От ее имени я прошу о Вашем прощении и милосердии. Если я сделал что-нибудь хорошее, чтобы это заслужить, пожалуйста, простите ее. Для правителя лучше проявить незаслуженное милосердие, чем наказывать провинившегося».

Гвен медлила с ответом, колеблясь. В ней боролись противоречивые чувства.

«Где она?» – спросила Гвен Абертоля.

«Луанда ждет снаружи, миледи».

Гвен долго и усердно думала, не зная, что предпринять. В конце концов, она кивнула.

«Приведите ее сюда».

Абертоль прошептал что-то слуге, который выбежал из комнаты. Вскоре он вернулся в сопровождении Луанды, чьи руки были связаны за спиной веревками.

Мужчины расступились перед ней, когда она пошла в центр, остановившись перед своей сестрой. Луанда низко опустила голову, не в силах встретиться с Гвен взглядом.

Гвен была потрясена внешним видом сестры. Луанда выглядела значительно старше и казалась сломленной. Ее голова была побрита, лицо покрыто синяками и царапинами. Казалось, что Луанда прошла через ад и вернулась.

На лице сестры было выражение, которого Гвен никогда прежде не видела – смирение. Она продолжала смотреть в пол, ее потрескавшиеся губы были в синяках, щеки запали. Несмотря ни на что, Гвен не могла не испытывать некоторую жалость по отношению к ней.

«Прости меня, сестра мой», – сказала Луанда, упав на колени и зарыдав. Пока она плакала, сердце Гвен растаяло. Они всегда были соперницами с Луандой – по инициативе самой Луанды – но, несмотря на это, Гвен никогда не желала ей зла.

«Мне стыдно за то, что я натворила», – сказала Луанда. – «Не только перед тобой и Тором, но и перед всем Кольцом. Перед нашей семьей. Я не знаю, что на меня нашло. Если бы я могла все вернуть, я бы так и сделала. В твоей власти убить меня. Но я умоляю тебя простить меня. Я не хочу умирать».

Гвен наблюдала за тем, как Луанда рыдает. В комнате наступила тишина. Гвен вздохнула, осознавая, что глаза всех присутствующих устремлены на нее.

Гвен долго и упорно думала и осознала, что в словах Бронсона много истины – в милосердии больше силы, чем в справедливости. Она понимала, что любой хороший правитель должен тщательно взвесить и то, и другое.

«Я прощу тебя», – сказала Гвендолин.

Луанда посмотрела на нее с потрясением и надеждой.

«Но я больше не желаю тебя здесь видеть. Я отправила твоего мужа в Восточное Королевство, и ты должна отправиться вместе с ним. И больше никогда снова не пересекай эту сторону Хайлэндс – под страхом казни. Не из-за того, что ты сделала мне, а из-за того, как ты поступила с Торгрином».

Гвен думала, что Луанда испытает облегчение, избежав смертного приговора, но, к ее удивлению, сестра казалась удрученной.

Луанда снова зарыдала.

«Ты – моя сестра», – сказала она. – «Это мой дом. Ты не можешь изгнать меня. Я люблю тебя».

«Нет, не любишь», – ответила Гвен. – «Мне понадобилась вся жизнь, чтобы это осознать. Ты любишь амбиции, а не свою семью».

Гвен кивнула, и вперед вышли двое слуг, которые взяли Луанду под руки и увели ее прочь.

Бронсон поклонился.

«Спасибо, миледи, за проявление Вашего милосердия. Я никогда не забуду этой доброты».

Гвен кивнула в ответ.

«Сопровождай свою жену в Восточное Королевство», – велела она. – «Будь моим представителем. Наши люди рассчитывают на тебя. Я рассчитываю на тебя. Разделенное Кольцо всегда будет слабым».

Бронсон поклонился, развернулся и поспешил выйти из зала. Последовало продолжительное молчание.

Когда Луанду повели прочь из зала, она сопротивлялась, брыкаясь.

«Нет!» – кричала она. – «Не делай этого! Это и мой дом тоже!»

Мужчины продолжали уводить ее прочь. Перед тем как подойти к дверям, Луанда обернулась и в последний раз крикнула Гвендолин.

«Ты – моя младшая сестра. Когда мы были детьми, ты готова была сделать ради меня что угодно. Что с тобой случилось?»

Гвен посмотрела на нее, в последний раз рассматривая лицо своей сестры, по какой-то причине чувствуя себя значительно старше. Так, словно это она была ее старшей сестрой.

«Я выросла», – ответила Гвен.

Двери за Луандой захлопнулись, и они все остались стоять в продолжительной звенящей тишине. Гвен видела взгляды всех присутствующих мужчин, видела, что они смотрят на нее с новым уважением. Она сделала сложный выбор.

Гвен уже чувствовала себя уставшей, старше своего возраста из-за груза своего правления. Она услышала отдаленные радостные крики празднующих людей, ей хотелось быть снаружи – где угодно, только не здесь. Девушка почувствовала, как ребенок зашевелился внутри нее, и ей всего лишь хотелось оказаться где-нибудь наедине с Тором.

«Есть ли другие важные вопросы?» – спросила Гвен Абертоля, надеясь услышать отрицательный ответ. – «Я бы хотела выйти и присоединиться к нашим людям».

«Всего лишь одно безотлагательное дело, миледи», – ответил Абертоль. – «Судьба Тируса».

Тирус. Гвен тут же вспомнила о его предательстве. Она поступила глупо, доверившись ему, и из-за ее доверия погибло большое количество хороших людей. Гвен было стыдно, и она решила исправить свою ошибку.

«Тируса и его сыновей схватили. Они все живы», – сообщил Абертоль.

«Его нужно казнить, миледи», – сказал Кендрик. – «Предательство Тируса иного рода, нежели предательство твоей сестры. Его предательство гораздо коварнее».

«Это станет примером для всех предателей, миледи», – добавил Эрек.

«Тщательно обдумайте все это, миледи, прежде чем предпринять поспешные действия», – предупредил Абертоль. – «Кольцо никогда не будет по-настоящему стабильным, пока Вы не положите конец коварной натуре людей из Верхних Островов».

«Как бы мы их ни ненавидели, нам нужны другие МакГилы. Ваш отец знал об этом, именно поэтому он терпел их. Это может стать Вашим шансом свершить историю, миледи, – объединить две воюющие фракции МакГилов, которые когда-то были едиными», – сказал Срог.

«Мы в них не нуждаемся», – возразил Кендрик. – «Это они нуждаются в нас».

Абертоль пожал плечами.

«Это то, во что верил ваш отец», – сказал он. – «Он предпочитал игнорировать их. Тем не менее, как вы видите, это только предоставило Тирусу время и место для восстания».

Гвендолин сидела, задумавшись.

«Где сейчас Тирус?» – спросила она.

«Он ждет решения за стенами зала», – сообщил Абертоль. – «Этот вопрос относительно Верхних Островов и Тируса не может ждать. Он должен быть решен сейчас. Ради стабильности Кольца».

Гвен кивнула, вздохнув.

Абертоль отправил слугу, который выбежал из комнаты и вскоре вернулся вместе с несколькими солдатами, ведущими Тируса и его сыновей. Они все предстали перед Гвен.

Тирус вел себя вызывающе, даже находясь в плену, в своем незавидном положении. Он усмехнулся, глядя на Гвен.

«Ты заняла место моего брата», – сказал он Гвен с презрением в голосе. – «Хотя ты всего лишь юная девчонка».

Гвен переполняло отвращение при виде ее дяди – как всегда.

«Я заняла это место, потому что я – Королева», – поправила она уверенным голосом. – «Законно назначенная Королева. Потому что мой отец, твой брат, законно назначенный король, посадил меня на этот трон. Ты, с другой стороны, стоишь передо мной сегодня, потому что ты попытался захватить то, что тебе не принадлежит. Здесь не я предстаю перед судом, а ты».

Трое сыновей Тируса опустили глаза вниз, очевидно, испытывая стыд, но сам Тирус, по-прежнему дерзкий, повернулся и посмотрел на Кендрика.

«Ты – самый старший», – обратился к нему Тирус. – «Перворожденный МакГил и мужчина. Неважно, что ты – бастард. Если не я, то ты должен править. Сделай здесь что-нибудь. Вели Гвендолин знать ее место и прогони ее с этого трона».

Кендрик покачал головой, холодно глядя на Тируса и сжимая рукоять своего меча.

«Следи за своим языком, когда говоришь о моей сестре», – сказал он. – «Она – наша Королева, не сомневайся в этом, и она несет всю полноту власти нашего королевства. Оскорбишь ее еще раз и тебе придется столкнуться с моим гневом».

Тирус снова неохотно повернулся к Гвен.

«Если ты хочешь извинений», – произнес он. – «То ты их от меня не получишь. Трон, на котором ты сидишь, по праву принадлежит мне. Так было всегда. Твой отец, который был еще более ничтожным, обошел меня».

Гвендолин почувствовала, что ее щеки покраснели от этих слов, но она сделала глубокий вдох, вспомнив совет своего отца: никогда не позволяй людям знать, о чем ты думаешь. И никогда не позволяй чувствам влиять на твои решения. Существует большое количество ловушек, которых правитель должен избегать.

«Ты – всего лишь амбициозный предатель», – сказала Гвен. – «Позор в роду МакГилов. По всем законам нашего королевства мне следует казнить тебя».

Гвен помедлила, колеблясь, позволив своим словам раздаваться в плотной и тяжелой тишине.

«Но я не стану этого делать. Вместо этого ты будешь изгнан отсюда, чтобы прожить остаток своих дней в Верхних Островах. Твоя нога больше никогда не ступит на территорию Кольца. Кроме того, там ты станешь узником и будешь находиться под моей собственной стражей. Ты проведешь всю оставшуюся жизнь в темнице».

Тирус вызывающе смотрел на нее.

«Тогда я предпочитаю, чтобы ты казнила меня. Я предпочитаю смерть жизни в заточении».

Гвен ухмыльнулась.

«Ты утратил привилегию делать выбор. Выбор теперь за мной. Справедливость восторжествовала – за Кольцо, за мою семью и за моего погибшего отца. Наслаждайся своим времяпрепровождением в подземелье».

Гвен повернулась к своим слугам.

«Уведите его с глаз долой», – приказала она.

Они поспешили выполнить ее поручение, уводя Тируса прочь, а тот кричал и сопротивлялся, заставляя слуг тащить его.

«Тебе это так с рук не сойдет!» – кричал он, пока его уводили прочь. – «Мои люди гордые! Они никогда не потерпят такого оскорбления! Они никогда не допустят, чтобы их короля посадили в темницу!»

Гвен бросила на Тируса холодный взгляд.

«Кто сказал, что ты – Король?»

Слуги вывели Тируса, который по-прежнему кричал, из зала, после чего за ними, наконец, захлопнулась дверь.

В комнате повисла густая, напряженная тишина. Гвен ощущала в этом помещении страх и уважение к ней. Она также начала ощущать себя более жесткой, сильной, чем прежде. Наконец, ошибки были исправлены, и она больше не испытывала страха перед этим.

Гвендолин повернулась и посмотрела на трех сыновей Тируса, которые стояли перед ней. Они смотрели на девушку, очевидно, испытывая страх. Двое из них были похожи на своего отца, в их глазах читался тот же вызов. А третий сын – с длинными вьющимися волосами и карими глазами – отличался от своих братьев.

«Он сказал правду», – произнес один из сыновей Тируса. – «Наши люди твердые, как скалы, которые образуют наш остров. Они не станут терпеть его заточения».

«Если ваши люди считают оскорблением заточение предателя, тогда это не те люди, которым рады в Кольце», – холодно ответила Гвен.

«Миледи», – сказал Абертоль, прокашлявшись. – «Я предлагаю Вам также посадить в темницу и сыновей Тируса. Очевидно, что они преданы своему отцу. Ничего хорошо не выйдет, если позволить им свободно перемещаться».

«Миледи», – вмешался Кендрик. – «Пожалуйста, не сажайте в темницу самого младшего сына, Матуса. Он сыграл важную роль, оказав помощь в нашем деле во время войны. Он освободил всех нас и спас от смерти».

Гвендолин пристально посмотрела на Матуса, который отличался от двух своих братьев: у него не было темных глаз и черт других сыновей Тируса, и в нем чувствовалось больше гордости и благородного духа. Этот молодой человек не походил на жителя Верхних Островов, он был похож на одного из ее собственных людей. Матус выглядел так, словно он сам мог принадлежать к ее собственной семье. Гвен помнила всех этих молодых людей со времен своего детства, помнила этих дальних кузенов, которых они навещали раз в году, когда их отец отправлялся в Верхние Острова. Она помнила, что Матус всегда держался в стороне от остальных, он был добрее. А трое остальных братьев, если ей не изменяла память, были подлыми и холодными. Как и их отец.

«Развяжите его веревки», – приказала Гвен, после чего один из слуг бросился вперед и разрубил веревки, связывающие запястья Матуса.

«В тебе течет кровь МакГилов», – одобрительно произнесла Гвен, обращаясь к Матусу. – «Я благодарю тебя. Очевидно, мы перед тобой в большом долгу. Проси у нас что угодно».

Матус сделал шаг вперед и смиренно опустил голову.

«Это было честью для меня, миледи», – сказал Матус. – «Вы ничего мне не должны. Но если Вы спрашиваете меня, тогда я попрошу Вас освободить моих братьев. Они были вовлечены в дело моего отца, но они не сделали ничего плохого».