Текст книги "Мордехай Гебиртиг. СТИХОТВОРЕНИЯ (СИ)"
Автор книги: Мордехай Гебиртиг
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Мордехай Гебиртиг
СТИХОТВОРЕНИЯ
© В. Б. Борисов: составление, художественное оформление, переводы, примечания. 2017 г.
СОДЕРЖАНИЕ
Вместо предисловия. Легенда
Абрамчик
Твоя кошечка голодна
Рейзеле
Сжалься!
Песенка Золотой страны
Бейлка
Детские годы
Знакомство
К Слихес
Первые листья
Горит!
Тик-так
Моей любимой
Был домик у меня
Всё хорошо!
Будь здоров, мой Краков!
Больно!
Веселитесь, спекулянты
Страх в моём сердце
Довольно плакать
В гетто
Мгновения веры
Солнечный луч
Так долго…
Наша весна
Горячая слеза
День возмездия
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
ЛЕГЕНДА.
Памяти Мордехая Гебиртига
Из гетто людей в лагеря отправляли.
Как скот, их по улицам Кракова гнали.
И толпы покорно брели на вокзал.
И каждого ад впереди ожидал.
Плач, выстрелы, крики, удары и стоны…
Отчаянье, ужас и страх над перроном.
Какой-то старик, что на это глядел,
С трудом ковыляя, внезапно запел
Надтреснутым голосом, хриплым и слабым,
Что весь этот шум заглушить мог едва бы.
Но люди услышали: «Братья! Нас враг
Из дома родного изгнал, как собак,
И всё же людьми мы быть не перестанем.
И мы никогда на колени не встанем,
Пусть даже и знаем – на смерть нас везут!
Прощай, милый Краков! Прощай! Блайб гезунт!»
И сердце сильней у кого-то забилось,
Глаза заблестели, спина распрямилась,
Но выстрел раздался…
Молчанье.
Конец.
Лежать на перроне остался певец,
И поезд уехал…
А может быть, это –
Всего лишь легенда о смерти поэта.
Быть может, он вместе со всею семьёй
Отправился в лагерь на встречу с судьбой –
Никто не узнает…
И дело не в этом.
Он в памяти нашей остался Поэтом.
И мы повторяем простые слова:
«Раз песни поют –
значит, память жива!»
В. Борисов
АВРЕМЛ.
(Перевод В. Борисова)
Рано я встретился с бедою.
В десять лет остался сиротою,
И воспитала улица меня.
Я с пути очень быстро сбился,
По карманам шарить научился.
И всё-таки хороший парень я!
Да, я – Авремл, карманник блестящий.
Все говорят – артист я настоящий.
А в первый раз угодил я под замок
За то, что хлеба утащил кусок.
Не трачу на пустяки своё уменье,
И богатеям жадным нет спасенья.
Их просто счастье обчистить, таки-да!
Пускай я вор, но парень хоть куда!
Ночевал под открытым небом.
Бедняки со мной делились хлебом,
А богатеи гнали прочь меня.
Не хотел сдохнуть под забором,
И пришлось мне стать карманным вором.
Но всё-таки хороший парень я!
Да, я – Авремл, карманник блестящий.
Все говорят – артист я настоящий.
Мальчишкой я в первый раз попал в беду,
А нынче рву подмётки на ходу!
Не трачу на пустяки своё уменье,
И богатеям жадным нет спасенья.
Люблю хороших людей я, таки-да!
Пускай я вор, но парень хоть куда!
Попадусь – всыплют мне горячих,
И решётка впереди маячит.
Не много мне, видать, осталось дней.
Чтоб меня люди не забыли,
Вы не плачьте на моей могиле,
А лучше надпись сделайте на ней:
«Здесь похоронен карманник блестящий,
Что человеком стать мог настоящим,
И Бог гордился б созданием таким,
Правдивым, чистым, чутким и простым,
Когда бы он сиротою не остался,
Когда б с людьми дурными не связался.
Здесь похоронен Авремл, таки-да!
Поверьте, был он парнем хоть куда!»
ТВОЯ КОШЕЧКА ГОЛОДНА
(Перевод В. Борисова)
Стихотворение написано в тридцатые годы ХХ века, когда в Польше, особенно в восточных областях, разразился голод.
Спи, моя милая девочка.
Время настало для сна.
Мамочка тоже голодная,
Только не плачет она.
Надо всегда верить в лучшее,
Пусть на душе и темно.
Завтра проснёшься – а в комнате
Свежего хлеба полно!
Бай-баю-баю-бай,
Царевна моя, засыпай.
Спи, моя крошка-глупышечка.
Что же ты нынче грустна?
Кошечка тоже голодная,
Только не плачет она.
Слышишь – тихонько мяукает,
Просит тебя: «Хоть чуть-чуть
Ты пожалей свою мамочку,
Дай ей часок отдохнуть!»
Бай-баю-баю-бай,
Царевна моя, засыпай.
Спи, моя бедная доченька.
Знаю, что ты голодна.
Куколка тоже голодная,
Только не плачет она.
Знаешь, о чём она думает?
«Как же беду пережить?
Как тяжело, если матери
Нечем ребёнка кормить…»
Бай-баю-баю-бай,
Царевна моя, засыпай…
РЕЙЗЕЛЕ
(Перевод Р. Торпусман)
К старенькому домику
Прихожу под вечер я –
Там живёт под самой крышей
Рейзеле, любовь моя.
С улицы войду во дворик,
Стану посреди,
Свистну ей и крикну: «Рейзл!
Выходи!»
Домик просыпается,
Ставнями кивает мне,
Раздаётся нежный голос –
Рейзл отвечает мне,
Машет сверху из окошка:
«Я сейчас приду!
Погуляй пока немножко
Там, в саду!»
Я иду и весело
Напеваю песенку,
Слышу, как она сбегает
По скрипучей лесенке.
Обниму мою родную
Прямо под окном
И в головку поцелую:
«Ну, идём!»
– Только ты, пожалуйста,
Больше не свисти, Давид.
Мама говорит мне: «Слышишь,
Твой дружок опять свистит!»
Мама набожная очень,
Так что ты смотри,
Делай что-нибудь другое,
Раз, два, три!
– Обещаю, Рейзеле,
И клянусь не нарушать.
Для тебя готов я даже
Набожным, как мама, стать.
Если только ты захочешь,
Я начну ходить
По субботам в синагогу,
Так и быть!
– Ты мой милый! Знаешь что?
Я сошью тебе, Давид,
Сумку для тфилин и вышью
Золотой маген-давид!
Если спросят в синагоге,
Так и говори –
Это Рейзеле мне сшила,
Раз, два, три!
– Ты моя хорошая!
Рейзл, я люблю тебя.
И твой дом люблю, и маму –
Всё, что есть вокруг тебя.
Даже камень, на который
Ступишь ты ногой…
… Тут кричит ей мама, чтобы
Шла домой.
Я иду и весело
Напеваю песенку,
Слышу, как она взбегает
По скрипучей лесенке.
Вот бы вновь её увидеть,
Вновь прижать к груди…
Рейзеле, послушай, в сон мой
Приходи!
СЖАЛЬСЯ!
(Перевод В. Борисова)
Мрачная, стылая ночь за окном.
Ветер свистит и ревёт.
Господи, сжалься над сыном моим
И защити от невзгод!
Господи, руку над ним протяни,
Горе моё утоли!
Лучшую долю пытаясь найти,
Бродит он где-то вдали.
Может, он в поле пустынном стоит?
Может, в хлеву должен жить?
Может, тяжёлые камни дробит,
Чтобы дорогу мостить?
Может, лежит в безнадёжной тоске
Где-то в лесу, недвижим?
Где б ни был он – умоляю: спаси,
Господи, сжалься над ним!
ПЕСЕНКА ЗОЛОТОЙ СТРАНЫ
(Перевод Б. Вайханского)
Сыграй, музыкант, мне на скрипке простой
Волшебную песню страны золотой.
Когда-то мне мама про милый наш край
Её напевала... Играй же, играй!
Знакомый мотив – и тоски не унять.
Мне кажется, мама – со мною опять:
Улыбка прекрасна, взор полон огня...
И счастье, как в детстве, согрело меня.
Мне песенка голову кружит, как хмель.
Я вижу, как мама мою колыбель
Качает, лоб трогает нежной рукой
И тихо поёт о стране золотой.
Жил-был у неё... Ты играй, музыкант!..
Единственный сын, как прекрасный бриллиант...
Часы повторяют: «тик-так», как «люблю».
А мама баюкает: «ай-лю-лю-лю!»
Я песенку слышу – мне скрипка поёт,
И сердце в груди замирает моё...
Так мама мне пела про милый наш край.
Прошу, музыкант, ты играй мне, играй!
БЕЙЛКА
(Перевод В. Борисова)
Полночь. Все давно уснули.
Ночь темным-темна.
Бейлка грустно размышляет,
Сидя у окна.
Отчего ж она печальна?
Ведь признался он
Накануне, что безумно
Лишь в неё влюблён,
Что ни есть, ни спать не может,
Потерял покой,
Ни о ком не в силах думать –
Лишь о ней одной.
Почему ж она не верит,
Если он сказал,
Что его околдовали
Чёрные глаза,
И теперь к нему без милой
Счастье не придёт?
Бейлка думает: «А вдруг он
Шутит или лжёт?
Ведь приданого за мною
Не видать ему.
Не грозит ли вновь разбиться
Сердцу моему?
Лишь об этом разузнает
Будущий жених –
Не забудет ли он сразу
О глазах моих?
Нынче каждый льстить умеет…» –
Думает она.
И вздыхает Бейлка тяжко,
Сидя у окна...
ДЕТСКИЕ ГОДЫ
(Перевод из сборника «Антология еврейской народной песни», автор не указан; пропущенные фрагменты переведены В. Борисовым)
Годы детства, вы со мной остались,
Хоть мы с вами и давно расстались.
Как подумаю о вас,
Мне взгрустнётся в тот же час.
Ой, как быстро наступила старость.
Вспоминаю дом, где я родился,
Где я рос, ребёнком где резвился.
Колыбелька вот моя,
В ней лежал когда-то я –
Словно сон, всё пролетело быстро.
Мама, ты могла простить мне шалость,
Но за лень мне часто доставалось.
Ах, как я тебя любил!
И шлепки не позабыл,
Хоть следов от них и не осталось.
Фейгеле я вижу молодую,
В щёчки красные её целую.
Твои глазки томные
Сердце моё тронули.
Я мечтал, чтоб ты была со мною.
Годы детства, вы со мной расстались,
Как цветы, завяли, прочь умчались.
Где краса ушедших дней?
Лишь печаль в душе моей –
Вот что принесла с собою старость.
Годы детства позади остались,
С милой мамой мы навек расстались.
Домика давно уж нет,
Фейгеле уж больше нет.
Ах, как быстро наступила старость…
ЗНАКОМСТВО
(Перевод В. Борисова)
И нынче я помню, как всё это было…
Когда повстречались мы с ней,
Весь вечер она лишь со мной говорила
О пламенной страсти своей –
О будущем счастье, борьбе за свободу,
И голос взмывал к небесам:
«Бог золота людям несёт лишь невзгоды!
Так можно ль терпеть его нам?
Брильянты и кольца хозяев жестоких
Уже не спасут! Так решил
Народ!» Я подумал: талантом пророка
Всевышний её наградил.
Внезапно она осеклась, замолчала.
Потух взор, сверкавший огнём –
Она обручальное вдруг увидала
Колечко на пальце моём…
К СЛИХЕС
(Перевод В. Борисова)
В месяц элуль, предшествующий началу нового еврейского года, производится чтение «слихот» («слихес» на идиш), молитв о прощении грехов. В дни этого месяца принято вставать в час утренней стражи (последняя треть ночи), собираться в синагогах и читать слихот («извинения») – тексты и молитвы, побуждающие к раскаянию. Эти тексты действительно завершаются просьбой о прощении.
Кто там в глухую полночь
На улице шумит,
Когда глаза закрыты,
Когда ещё всё спит?
Кто так печально стонет
Среди ветвей густых?
Не листья ль это плачут,
Что ветер гонит их?
И кто поёт так грустно?
Быть может, соловей
Проститься хочет с лесом
И улететь скорей?
Кто жалуется горько,
Кто волю дал слезам?
Вставайте на молитву
И отправляйтесь в храм.
ПЕРВЫЕ ЛИСТЬЯ
(Перевод В. Борисова)
На деревьях распустились
Первые листочки.
Птицы, к дому возвращаясь,
Радостно щебечут.
Дети на лугах сплетают
Из цветов гирлянды,
А потом весёлый танец
Водят хороводом,
Заливаются счастливо
Беззаботным смехом.
Вот бы побежать и стать мне
С ними в хороводе,
Чтоб плясать и веселиться
Так, как было прежде,
Чтобы вновь ко мне вернулись
Молодые годы!
ГОРИТ!
(Перевод Р. Торпусман)
Существует легенда о том, что появилась эта песня в Варшавском гетто. Имя автора якобы не сохранилось, а песня осталась в памяти еврейского народа неким реквиемом в память о шести миллионах, уничтоженных фашистами. Но это – не более, чем легенда.
На самом же деле песню «С'брент» Мордехай Гебиртиг написал ещё до вторжения советских и гитлеровских войск в Польшу. Он сделал это в 1938 году, потрясённый рассказом о погроме в местечке Пшитыке. Песня не только отзывалась на боль жертв этого погрома. В ней удивительным образом воплощено пророческое предвидение судьбы всех еврейских местечек Польши и, как выяснилось, не только Польши. В ней – ужасы будущего Холокоста и призыв к братьям-евреям не взирать с пассивностью обречённых на пожар, а срочно начинать его тушить, ибо ещё не всё потеряно, ещё многое можно спасти. Это – песня-предупреждение, песня-протест. Это – обвинение, брошенное в лицо лидерам польского еврейства, ведущим коллаборантскую политику.
Песня была написана на идише, как, впрочем, и остальные творения Гебиртига, но она почти немедленно была переведена на польский и иврит. Пройдет совсем немного времени, и песня «С'брент» станет боевым гимном евреев-партизан и узников гетто. И именно с этой песней Мордехай Гебиртиг вошёл в золотой фонд еврейской поэзии.
Пожар! В городе пожар,
В несчастном нашем городе пожар!
Злые ветры налетают,
Всё сильнее раздувают
Разгоревшееся пламя,
Рвутся в каждый дом!
Братья, что же вы стоите,
Будто ни при чём?
Братья, что же вы стоите?
Всё горит кругом!
Пожар! В городе пожар,
В несчастном нашем городе пожар!
С беспощадной, дикой силой
Пламя город охватило,
Ветер воет, стены стонут,
Словно в страшном сне!
Братья, что же вы стоите,
Прислонясь к стене?
Братья, что же вы стоите?
Город весь в огне!
Пожар! В городе пожар!
Ещё чуть-чуть – и сбудется кошмар:
Без помех поглотит пламя
Весь наш город вместе с нами,
От людей и от домов
Останется зола!
Братья, что же вы стоите?
Всё сгорит дотла!
Братья, что же вы стоите?
Наша смерть пришла!
Пожар! В этот страшный час
Надежда остаётся лишь на вас!
За водой скорей бегите,
Сообща огонь гасите,
Кровью собственной залейте –
Лишь бы он погас!
Не смотрите, не храните
Безучастный вид,
Не смотрите, а гасите –
Город наш горит!
ТИК-ТАК
(Перевод В. Борисова)
Посвящается Молли Пикон
«Тик-так, тик-так» – по сердцу бьёт.
И вспоминаю я:
Ты уезжаешь, Малкеле,
В далёкие края.
«Тик-так, тик-так» – звенит в душе.
И чувство пустоты:
Нам будет грустно, Малкеле,
Когда уедешь ты.
Ты уезжаешь, Малкеле.
От горя не уйти.
«Тик-так, тик-так» – по сердцу бьёт…
Счастливого пути!
Молли Пикон (Малка Опекун) – американская актриса, родившаяся в семье еврейских иммигрантов из Польши. Несколько лет прожила в Польше, снималась в фильмах на идиш
МОЕЙ ЛЮБИМОЙ
(Перевод В. Борисова)
Выйдем погулять на луг.
Там мне не помешают
Всё, что я в душе таил,
Сказать тебе, родная.
Милая, пойдём со мной.
И нечего бояться –
Только там свободно я
Смогу тебе признаться.
Здесь мне слова не сказать.
Здесь душно, пыльно, грязно.
Но увидишь ты сама,
Как на лугу прекрасно.
Солнце, уходя, вокруг
Всё заливает алым.
И трава в его лучах
Краснеет, как кораллы.
Соловей вдали поёт,
О светлом дне тоскуя.
Пчёлка перед сном цветок
Ласкает и целует.
Разве не чудесно здесь,
Любимая, родная?
От нескромных взоров нас
Спасёт трава густая.
Не увидит нас никто.
Под полною луною
С поцелуем сердце я
Перед тобой раскрою.
Ты забудешь обо всём,
И сгинет горе злое.
Ева – ты, а я – Адам.
И мы в раю с тобою.
БЫЛ ДОМИК У МЕНЯ…
(Перевод В. Борисова – переработка перевода А. Г. Бен-Юваль Мура)
Был домик у меня, мой старый дом –
Уютный, тихий, скромный уголок.
Как корешки едины со стволом,
Так с бедностью расстаться я не мог.
Пришли они со смертью и со злом
В мой бедный ветхий дом, ко мне во двор.
Всё то, что нажил я своим трудом,
Разрушил в миг один врагов топор.
Был домик у меня, где много лет
Спокойно, тихо жизнь текла у нас.
Друзей всегда здесь ожидал обед,
И песни не смолкали ни на час.
Но вот на мой порог пришла беда.
Нас гонят прочь – меня, жену, ребят…
Остались мы, как птицы, без гнезда.
За что всё это? Чем я виноват?
Был домик у меня – его с землёй
Злой враг решил безжалостно сровнять.
Где ж крышу мне найти над головой?
И нужно ли теперь её искать?..
ВСЁ ХОРОШО!
(Перевод В. Борисова)
Всё очень хорошо!
Евреи кричат: «Хорошо!
Зверь бешеный вышел
В кровавый поход.
Он жизнь разрушает
Везде, где пройдёт.
И это для нас хорошо!
Как здорово! Всё хорошо!
И ты поверь:
Пусть злобствует зверь,
Но это хорошо!»
Евреи кричат: «Хорошо!
Зверь боль и страданья
Приносит с собой
И жадно глотает
Страну за страной.
И это для нас хорошо!
Как здорово! Всё хорошо!
И ты поверь:
Пусть голоден зверь,
Но это хорошо!»
Евреи кричат: «Хорошо!
Зверь земли глотает
Без счёта, и вот
Уже до предела
Набил он живот.
И это для нас хорошо!
Как здорово! Всё хорошо!
И ты поверь:
Наевшийся зверь –
Вот это хорошо!»
Евреи кричат: «Хорошо!
Зверь смог половину
Европы занять –
Живот у него
Начинает трещать.
И это для нас хорошо!
Как здорово! Всё хорошо!
И ты поверь:
Объевшийся зверь –
Вот это хорошо!»
Евреи кричат: «Хорошо!
Зверь жадно сожрал
Явно больше, чем мог.
Теперь он получит
Жестокий урок.
И это для нас хорошо!
Как здорово! Всё хорошо!
И вскоре зверь
Подохнет, поверь!
Аминь!»
БУДЬ ЗДОРОВ, МОЙ КРАКОВ!
(Перевод В. Борисова – переработка перевода А. Г. Бен-Юваль Мура)
Будь здоров, мой Краков!
Скорбный час настал.
Под окном уже повозка ждёт.
Злобный враг из дома прочь меня прогнал,
Как собаку гонят от ворот.
Будь здоров, мой Краков!
И уходит прочь
Всё, что так любил и так берёг.
На могиле мамы я рыдал всю ночь
И никак расстаться с ней не мог.
Там, где спит отец мой, плача, я стоял…
Серый камень потонул в слезах.
Дедушки могилу долго я искал,
Но надгробье обратилось в прах.
Будь здоров, мой Краков!
Вот твоя земля,
Мать с отцом покой в ней обрели.
Только рядом с ними здесь не лягу я,
Суждено погибнуть мне вдали...
Будь здоров, мой Краков!
Скорбный час настал.
Под окном уже повозка ждёт.
Злобный враг из дома прочь меня прогнал,
Как собаку гонят от ворот…
БОЛЬНО!
(Перевод В. Борисова)
Больно!
Как больно!
Не столько от ненависти,
Горящей в груди наших врагов,
Не столько от побоев,
Наносимых нам злодеями,
И даже не от Звезды Давида
На нашей нарукавной повязке.
Позор!
Для многих поколений –
Позор,
Что вечно останется с ними.
Больно!
Как больно!
Если бы это были чужеземцы!
Но они –
Сыновья и дочери Польши!
Страны, которой в будущем
Станет стыдно за них!
Они смеются,
Они просто давятся от смеха,
Увидев на улице,
Как наш общий враг забавляется,
Глумясь над евреями:
Избивает и пытает стариков,
Без устали грабит,
И режет – как мог бы резать хлеб –
Бороды евреям.
И те самые,
Кто нынче, как и мы,
Остались без родины,
Кто сейчас ощущает на себе
Так же, как и мы,
Руку злобного врага –
Смеются!
Заливаются счастливым смехом!
В тот миг,
Когда гордость и честь Польши
Унижены так,
Как они унижены сейчас,
Когда белый орёл Польши
Валяется на земле,
Посреди бород.
Чёрные и седые волосы
Из еврейских бород –
Разве это не позор,
Который останется с ними навечно?
Разве это не то же самое,
Что плевать самому себе в лицо?
Больно!
Как же больно!
Краков, февраль 1940
ВЕСЕЛИТЕСЬ, СПЕКУЛЯНТЫ
(Перевод В. Борисова)
Военная сатира в стиле Авраама Рейзена
Веселитесь, спекулянты!
Миром управляйте,
Как угодно – хоть по десять
Шкур со всех сдирайте!
Не стесняйтесь, поднимая
Цены до предела.
А кому на хлеб не хватит –
Вам какое дело?
Отбирайте всё у бедных,
Нищих не щадите.
Если жалость появилась –
Прочь её гоните!
Веселитесь, спекулянты,
Цены повышая.
До конца войны далёко –
Кто вам помешает?
СТРАХ В МОЁМ СЕРДЦЕ
(Перевод В. Борисова)
Видишь пятнышко чёрное где-то
Далеко от нас в небесах?
Это очень плохая примета.
Завладел моим сердцем страх.
То далёкое пятнышко в тучу
Превратится на наших глазах,
Ураган разразится могучий…
Завладел моим сердцем страх.
ДОВОЛЬНО ПЛАКАТЬ
(Перевод В. Борисова)
Довольно! Сколько можно петь
О боли и печали?
Устал от грустных песен я,
И вы от них устали.
Теперь о счастье буду петь,
Мне горе – не помеха.
Вы ж будете смеяться так,
Что лопнете от смеха.
Довольно плакать! Я пою,
Чтоб веселей вы стали,
Чтоб слёзы по щекам у вас
От смеха побежали…
В ГЕТТО
(Перевод В. Борисова)
Толпы рабов без надежды бредут
С ранней зари до темна.
Так же и дни наши в гетто идут,
Долгие ночи без сна.
Тянется время – свинца тяжелей.
Ужаса не превозмочь.
Боже, дай солнцу зайти поскорей,
Дай нам спокойную ночь!
Если бы только смогли мы заснуть,
Хоть бы мгновенье не ждать,
Кто же в последний отправится путь,
Жертвой кому нынче стать!
Дверь заскрипит – не за мной ли пришли?
Сердце от страха замрёт,
Стоит услышать, как где-то вдали
Мышка бумагу грызёт.
Кто-то лишь плачет, когда за стеной
Ветер уныло свистит.
Кто-то безмолвно проститься с женой,
Матерью, сыном спешит.
Так и живут в тяжком рабстве они.
Жизнь их страданий полна.
Так и текут безнадёжные дни,
Долгие ночи без сна…
МГНОВЕНИЯ ВЕРЫ
(Перевод В. Борисова – переработка перевода А. Г. Бен-Юваль Мура)
Братья, веселитесь!
Скоро, верьте мне,
Кончатся страданья,
Придёт конец войне.
Радуйтесь, не плачьте,
Избавьтесь от тревог!
Надо ждать и верить!
А горе – под замок!
А горе – под замок!
Так бывало в нашей
Жизни много раз:
Вера и терпенье
Объединяли нас!
Пей, гуляй, каратель!
У нас есть образец:
Сдох Аман-предатель –
Вас тот же ждёт конец!
Вас тот же ждёт конец!
Пей, гуляй, каратель!
Нам не впервой страдать
И к работе тяжкой,
Поверь, не привыкать!
Драить? Будем драить!
Едва ли ты поймёшь:
Грязь не уберётся,
Пока ты здесь живёшь!
Пока ты здесь живёшь!
Вымыть? Что ж, мы моем!
Но красное пятно
С каинского сердца
Отмыть не суждено!
Бороды пусть режут,
Пусть гонят из домов –
Братья, веселитесь!
Для них огонь готов!
В аду огонь готов!
СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ
(Перевод В. Борисова)
Луч солнца скользнул по кровати моей –
Посланник весенних и радостных дней –
И шепчет, лицо мне лаская:
«Вставай, человек! Рассвело уж давно!
Встречай королеву любви! Глянь в окно –
Повсюду весна наступает!
Вставай, человек! – шепчет луч золотой. –
Тебя я согрею своей добротой,
А ты мне поверить попробуй:
Немного осталось безрадостных дней.
И близко для всех птиц, зверей и людей
Спасенье от смерти и злобы.
Вставай, человек! – шепчет луч золотой. –
И знай, что весна принесёт мир с собой,
И станет на сердце теплее.
С дыханьем весенним земля расцветёт,
И сгинет война, и свобода придёт
Для всех! И для вас, для евреев».
ТАК ДОЛГО…
(Перевод В. Борисова)
Долго, долго длится ночь.
Песня улетела прочь,
Скрипка так давно молчит,
Муза крепко, крепко спит.
Вместо песен – вновь и вновь
Треск винтовок, лязг штыков,
Злобный самолётов шум:
Зум-зум-зум, бум-бум-бум…
Слышать я уже привык
Плач, страдания и крик.
Всюду – голод, боль и страх.
И отчаянье в глазах.
Сын укрыться не успел,
В доме заживо сгорел –
Даже пепла не собрать…
И от слёз ослепла мать.
Женщина из молодой
Стала старой и седой.
«Где мой муж?» – кричит она.
А в ответ ей – тишина.
Плачет поле, плачет лес
Обо всех, кто сгинул здесь.
Плач среди холмов, долин…
Весел дьявол лишь один.
Долго, долго длится ночь.
Песня улетела прочь,
Скрипка так давно молчит,
Муза крепко, крепко спит.
Спи же так, как много дней
В чреве матери своей
Спит малыш, и ничего
Не нарушит сон его.
Лишь когда конец придёт
Ужасу, что сердце жжёт,
Шум затихнет в небесах,
И исчезнут боль и страх –
Пробудись! Как соловей
Посреди густых ветвей
Светлой радостной весной,
Пой о мире! Громче пой!
Лагевники, январь 1941
НАША ВЕСНА
(Перевод с сайта «Энциклопедия Холокоста», автор не указан)
Весна коснулась деревьев, полей и лесов коснулась,
А в гетто холод и сумрак, а в гетто осенний холод,
А в гетто тоска и горе, и плакальщиков стенанье,
Когда мы родных хороним, – тоска, и печаль, и горе.
Весна! Там, на воле, где-то поля засевают люди,
А здесь, вокруг нас, лишь стоны ложатся в сырую землю,
Лишь стены вокруг глухие, поднявшиеся до неба,
Лишь стены темницы грозной, где стража не дремлет ночью.
Весна, неужели правда? Весна, скоро май настанет,
Но мы и с весенним ветром вдыхаем свинец и порох.
Палач распахал нам пашню своим топором кровавым,
И общей могилой стала для нас вся земля большая.
ГОРЯЧАЯ СЛЕЗА
(Перевод В. Борисова)
Что ж, вот и ты, могильщик старый.
Послушай: я хочу узнать,
Где место для моей могилы,
Где будешь ты её копать.
Мне вскоре здесь лежать придётся.
Так принимайся же за труд,
Чтоб я успел ещё увидеть,
Где будет вечный мой приют.
Хочу, пока осталось время,
Увидеть дом последний свой.
Хочу холодную могилу
Согреть горячею слезой…
ДЕНЬ ВОЗМЕЗДИЯ
(Перевод В. Борисова)
О братья, прислушайтесь к этим словам,
И пусть в них уверится каждый:
За участь, которая выпала нам,
Возмездье наступит однажды –
За голод, за страх и за каторжный труд,
За кровь, что злодейски пролили,
За тысячи тысяч, чьи кости гниют
Доныне в безвестной могиле.
Враги не щадили ни вдов, ни сирот,
Безжалостно всех убивая.
Невинная кровь к небесам вопиёт,
О мщении жертвы взывают.
И люди проснутся, и ужас войны
Заставит их крепче сплотиться.
И скажут они, что враги не должны
От праведной мести укрыться
За голод, за страх и за каторжный труд,
За кровь, что злодейски пролили,
За тысячи тысяч, чьи кости гниют
Доныне в безвестной могиле.
Враги не щадили ни вдов, ни сирот,
Безжалостно всех убивая.
Невинная кровь к небесам вопиёт,
О мщении жертвы взывают.
Я знаю, надеюсь и верю – придёт
Тот день, что дверь к жизни откроет.
О мире он добрую весть принесёт,
Как голубь принёс радость Ною.
Но мы не забудем ни голод, ни страх,
Ни кровь, что злодейски пролили,
Ни тысячи тысяч несчастных, чей прах
Доныне в безвестной могиле.
Враги не щадили ни вдов, ни сирот,
Безжалостно всех убивая.
Невинная кровь к небесам вопиёт,
О мщении жертвы взывают!
