Текст книги "Случай в кафедральном соборе"

Автор книги: Монтегю Родс Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Вскоре через северную дверь вошли декан и каноник, а вместе с ними я увидел своего отца, старика Палмера и парочку его лучших рабочих. Палмер остановился в центре хоров и о чем-то заспорил с деканом. У рабочих были ломы, а сам Палмер тащил бухту веревки. Все они заметно нервничали. Побеседовали они, побеседовали, а потом декан и говорит: «Ладно, Палмер, не будем терять времени. Если вы считаете, что это успокоит жителей Саутминстера, я не против, но должен сказать, что за всю свою жизнь не слышал такого отъявленного вздора. Особенного от такого здравомыслящего человека, как вы. Вы согласны со мной, Хенслоу?» Насколько я сумел расслышать, мистер Хенслоу ответил что-то вроде: «О, да. Но мы же договорились, господин декан, что не будем судить их слишком строго, верно?» Декан фыркнул, направился прямо к гробнице и остановился, повернувшись спиной к загородке, а остальные довольно робко подошли поближе. Хенслоу стал на юной стороне и принялся скрести подбородок. «Палмер, – говорит декан, – как по-вашему, что легче: поднять крышку или убрать одну из стенок?»

Палмер и его люди покрутились немного вокруг гробницы, пощупали крышку и постучали по всем стенкам, кроме северной. Хенслоу начал говорить, что лучше попробовать с южной стороны, потому что она, мол, лучше освещена, да и места там побольше, но мой отец, который до этого спокойно наблюдал, подошел к северной стенке, стал на колени, осмотрел трещину, а затем поднялся, отряхнул брюки и говорит декану: «Прошу прощения, но если мистер Палмер не против, пусть попытается поддеть эту доску; мне кажется, она легко отойдет. По-моему, можно попробовать вставить лом прямо в эту щель». «Спасибо, Уорби, говорит. Я декан, предложение разумное. Палмер, пусть один из ваших парней так и сделает».

Одни из рабочих начал ловко орудовать ломом, и через минуту – а они все столпились вокруг гробницы, и мы с Эвансом высунули головы за край трифориума – в западной части хоров раздался жуткий треск, и здоровенный кусок доски с грохотом рухнул на ступеньки. Вы, конечно, ждете, что сейчас всё в один момент разъяснится. Само собой, поднялась страшная суматоха. Но я слышал только как отвалилась доска, звякнул упавший на пол лом, а декан воскликнул: «Боже милостивый».

Когда я снова глянул вниз, декан ворочался на полу, рабочие бежали вниз, Хенслоу помогал декану подняться на ноги, Палмер пытался остановить рабочих (так он утверждал впоследствии), а мой отец сидел на ступеньке алтаря, закрыв лицо руками.

Декан был необычайно сердит. «Я бы хотел попросить вас, Хенслоу, смотреть, куда вы идете, – говорит он. – И почему вас так переполошил этот кусок дерева – понятия не имею». А Хенслоу в оправдание бормочет лишь, что стоял с противоположной стороны и потому просто не видел декана.

Вскоре вернулся Палмер и сообщил, что сам не может объяснить весь этот шум, но разрушений вроде никаких нет; и когда декан закончил приводить себя в порядок, все уже снова собрались вокруг него. Кроме моего отца, который так и сидел, закрыв лицо руками. Кто-то зажег огарок свечи, и все принялись осматривать гробницу. «Ничего нет, – подытоживает декан. – Что я вам говорил? Стойте. Что-то все-таки есть. Ну-ка… Клочок нотной бумаги и обрывок какой-то материи – похоже от женского платья. По виду вполне современные и никакого интереса не представляют. Надеюсь, в следующий раз вы прислушаетесь к мнению нормального и образованного человека». И идет, прихрамывая и бормоча что-то себе под нос к северной двери, а оттуда сердито кричит Палмеру, что тот оставил дверь открытой. «Прошу прощения, сэр», – откликается Палмер, пожимая плечами. «Видимо, господин декан ошибся, говорит Хенслоу. Я сам закрыл эту дверь за собой. Наверное, он просто расстроен». «А где Уорби?» – вспоминает вдруг Палмер, и тут они видят, что отец так и сидит на ступеньке и подходят к нему. Отец уже пришел в себя, он вытирает лоб, а я с радостью вижу, что Палмер помогает ему встать на ноги.

Они были слишком далеко от меня, и я не слышал, что они говорили, но видел, как отец показал на боковой придел, а затем туда изумленно и испуганно посмотрели Палмер и Хенслоу. Через минуту мой отец и Хенслоу вышли из храма, а остальные принялись поспешно пристраивать доску на место. И едва часы пробили полдень, собор вновь открылся, и мы с Эвансом смогли спокойно уйти домой.

Мне не терпелось узнать, что же повергло отца в такое ужасное состояния, но, войдя в дом, я увидел, что он сидит в кресле со стаканом, а мать озабоченно на него поглядывает. Тогда я укротил свое любопытство, и вместо этого признался, где я был. Отец остался на удивление спокоен и не вышел из себя. «Значит, ты был там. Ну и как – видел?» «Я всё видел, отец, – говорю я, – до тех пор, пока не начался шум». «Ты видел то, что сбило декана с ног? – спрашивает отец. – Видел то, что выскочило из гробницы? Нет? Ну и слава Богу». «Ну так а что это было?» – говорю я. «Вообще-то ты должен был это видеть, – отвечает он. – Неужели не видел ? Тварь, похожая на человека, вся покрытая шерстью и с вот такими глазищами».

Вот и всё, что я смог вытянуть из него в тот день, а позже он вроде как стеснялся своего страха и всякий раз уклонялся, когда я его об этом спрашивал. Лишь через много лет, когда я уже стал совсем взрослым, мы еще раз поговорили на эту тему, но он повторил то же самое. «Черное оно было, – сказал он. – Куча шерсти, на двух ногах, и глаза горят диким пламенем».

Такова история, связанная с этой гробницей, мистер Лейк. Посетителям мы ее не рассказываем, и вы меня очень обяжете, если не станете ее использовать, пока не придет мой час. Не сомневаюсь, что мистер Эванс, скажет то же самое, если вам вздумается его расспросить.

Тем всё и закончилось. Но с тех пор прошло уже больше двадцати лет, могилы Уорби и Эванса давно поросли травой, и потому мистер Лейк не испытывал угрызений совести, передавая эти записи – полученные в 1890 году – в мои руки. Он приложил к ним рисунок гробницы и краткое описание металлического креста, который прикрепили за счет доктора Лайалла к северной стенке. На нем была надпись, взятая из тридцать четвертой главы Книги пророка Исайи и состоящая всего из трех слов:

IBI CUBAVIT LAMIA [6]6
  Здесь покоится Ламия. (лат.). Ламия – в греческой мифологии чудовище, дочь Посейдона, похищавшая и пожиравшая детей. Так как Гера лишила ее сна, Ламия бродит по ночам. Зевс даровал ей возможность вынимать свои глаза, чтобы она могла заснуть. В Европе Ламия ассоциировалась с ночным кошмаром Марой.


[Закрыть]