Текст книги "Слава Богоматери"

Автор книги: Митрополит Дроздов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава шестая ПРЕДАННОСТЬ БОГУ [18]18
  Ч.I; 157.


[Закрыть]

Рече Мариам: се раба Господня: буди мне по глаголу твоему. Не великие, по-видимому, слова, но великое дело в них заключается, которое должно возбудить все внимание каждого мыслящего. – В дни творения мира, когда Бог изрекал Свое живое и мощное: да будет, слово Творца производило в мир твари; а в этот безпримерный в бытии мира день (день Благовещения), когда Божественная Мариам изрекла Свое кроткое и послушное: буди, едва дерзаю выговорить, что тогда соделалось: слово твари низводит в мир Творца! И здесь Бог изрекает Свое слово: зачнеши во чреве и родиши Сына, Сей будет велий, воцарится в дому Иаковли во веки; но, что опять дивно и непостижимо, – самое слово Божие медлит действовать, удерживаясь словом Мариами: како будет сие? Потребно было Ея смиренное: буди, чтобы воздействовало Божие величественное: да будет. Что ж за сокровенная сила заключается в этих простых словах: се раба Господня: буди мне по глаголу твоему, и производит столь необычайное действие? – Эта чудная сила есть чистейшая и совершенная преданность Мариами Богу – волею, мыслию, душою, всем существом, всякою способностию, всяким действием, всякою надеждою и ожиданием.

Глава седьмая О СМУЩЕНИИ, И О МОЛИТВЕННОМ РАЗМЫШЛЕНИИ – КАК СРЕДСТВЕ ПРОТИВ СМУЩЕНИЯ. ДУХОВНАЯ МУДРОСТЬ БОГОМАТЕРИ [19]19
  Ч.I; 165-7. Ч.III; 56-7, 346. Т.II, 371.


[Закрыть]

Она же, увидев его, смутилась от слов его, и размышляла, что бы это было за приветствие. Лк. 1,29; в русск. переводе.

Кто приводит в смущение Ту, Которая должна быть исполнена мира, как призываемая родить Мир наш? (Еф 2,14). Человек ли неприязненного расположения духа? Дух ли неприязни, всегдашний враг мира, потому что сам его не имеет, обыкновенный производитель смущений и смятений, потому что живет в мятеже непрерывном? – Нет! К удивлению, виновник смущения Мариами есть Ангел, мирный служитель Бога мира. Но, может быть, образ, как он явился Ей, имел в себе что-нибудь ужасное? – Нет, и этого не видно; Ангел тихо входит и говорит: вшед к ней Ангел, рече. От чего же Она смутилась? – Смутися о словеси его. Но разве слово это было грозно? – Напротив, оно было слово радости и благословения: радуйся, благодатная: Господь с тобою, благословенна ты в женах.

Углубимся несколько в разумение этого Ангельского приветствия, чтобы понять причину смущения Мариина.

До сих пор ни один, и особенно ни одна из земнородных не слыхали с небес подобного приветствия. Приметно, что небесные вестники не расточают приветствий: без сомнения потому, что чистой небесной истине также не сродна изысканная ласковость, как и не нужная суровость. – Мир тебе! сказал Ангел Господень Гедеону (Суд 6,23), по надобности успокоить его: ибо Гедеон, по понятиям своего времени[20]20
  Например: Маной, отец Сампсона, по видении Ангела, воскликнул к жене своей: верно, мы умрем; ибо мы видели Бога. Суд 13,22.


[Закрыть] думал, что видение Ангела будет ему смертоносно. Господь с тобою! так приветствовал Ангел Гедеона же (12), и также по особенной надобности вдохнуть ему силу и бодрость для чудесной победы на врагов и для спасения народа Израильского. Но приветствие: радуйся! безпримерно в древних явлениях Ангелов. – Многократно и щедро благословлял Бог Авраама, как, например: воистину благословляя благословлю тя, и умножая умножу семя твое яко звезды небесныя и яко песок вскрай моря, и наследит семя твое грады супостатов, и благословятся о семени твоем вси языцы земнии (Быт 22,17.18), и еще: Авраам бывая будет в язык велик и мног и благословятся о нем вси языцы земнии (18,18). Но не сказано здесь, чтоб Авраам был благословен в мужах, то есть преимущественно пред всеми мужами; а о благословении Сарры, хотя и она участвовала в произведении на свет благословенного семени, совсем умолчано. Правда, сказал Господь однажды и о Сарре: благословлю же ю (17): но достойно примечания, что и это краткое благословение изречено не в лице ей, а в отсутствии ея, Аврааму. Видно, так надлежало по судьбам Божиим, чтоб от жены, в которой прежде мужа началась утрата благословения в блаженном раю, долее нежели от мужа таились начатки возвращающегося благословения на сей несчастной земле. – Без сомнения, разумела это Дева Мария как из писанного слова Божия, так и посредством собственного смиренного Богомыслия: и потому, когда услышала, что небесный вестник приветствует Ее не только миром, но и радостию; приписывает Ей благодать не как дар, но как Ея неотъемлемое достояние; возвещает Ей благословение преимущественное пред всеми женами в мире; (или, по другому выражению: Архангел нарек Деву Марию благодатною, то есть исполненною высоких даров Божиих, превышающих естественною доброту, и благословенною в женах, что по свойству священного языка значит: благословенною преимущественно пред всеми женами всего рода человеческого); – то спокойная душа Ея от сильных слов духа, как тихая вода от сильного дуновения ветра, по естественной необходимости приходит в движение: смутися о словеси его. Нет в этом смущении ничего нечистого; но нет в минуту смущения того душевного спокойствия, которое, ему предшествовало. Когда ветр, ударяя в поверхность воды, частию поднимает ее от места ее покоя, тогда и чистая вода трепещет и потому кажется возмущенною: так и душа Марии, хвалебным словом Ангела не только подъемлемая из самоуничижения, в котором обыкла покоиться, но и возносимая превыше всего сотворенного, – трепетала чистым страхом, и Ея постоянное стремление в глубину, смирения, сделавшееся ощутительным от того, что Ее превозносили, обнаружилось в виде смущения.

Видим, как и святая и безстрастная душа входит в смущение; посмотрим: остается ли она в нем, и как из него выходит.

Смутилась от слов его, и размышляла, что бы это было за приветствие.

Когда в какой душе происшедшее смущение продолжается, усиливается, берет решительный перевес над спокойствием: тогда мы слышим нетерпеливые слова, примечаем неправильные движения, видим безпорядочные действия. Ничего такого не оказалось в Пресвятой Деве Марии. Смущение не подвигло Ее никакому действию; не исторгло у Нея ни единого слова. Из этого видно, что в смущении, в которое Она вошла по невольной, естественной необходимости, ни минуты не оставалась Она по произволу; но, как скоро ощутила Себя в оном, тотчас обратилась, чтобы выдти из него; и первым средством против смущения употребила молчание.

Другое средство, какое Премудрая Дева употребила против смущения, было размышление: размышляла, что бы это было за приветствие. Евангелист не излагает подробно, в чем состояли эти размышления, – без сомнения чистые как Ея душа, возвышенные как Ея дух, сильные как данная Ей благодать; и потому мы можем только гаданием постигать то. Что сотворю? помышляла Она, вероятно. Прииму ли необыкновенное приветствие? – Но, страшусь, да не вменится мне сие в превозношение. Отвергну ли? – Но, страшусь, да не оскорблю неверованием не только Божия посланника, но и Самого Пославшего. Пожду в безмолвии, что далее явит Господь[21]21
  Вслушайтесь внимательно в молчание Пресвятой Девы пред благовествующим Ангелом: и вы найдете это молчание столь же премудрым, как премудрое слово. Если бы Мариам поспешила отвечать на хвалебное приветствие Ангела без отрицания слышимой хвалы: это было бы утверждение и принятие хвалы, и было бы тяжко для Девы – в отношении к Ея смирению. Если же бы Она отвечала с прекословием, то это могло быть оскорблением небесному Вестнику. От того и другого затруднения охранилась Она скрывшись от слова в молчание, и в молчании прибегнув к размышлению: размышляла, что бы это было за приветствие? Что значит необычайное приветствие? Как поступить с приветствием, которое трудно и страшно принять, и также трудно и страшно отвергнуть? Если это от Бога приходит слово: то не явит ли Он знамения, прекращающего смущение и страх, и разрешающего недоумение? – Знамение действительно явилось в том, что на глубокомысленное молчание Пресвятой Девы, как бы на внятное слово, Ангелом дан сообразный ответ: не бойся, Мариамь. Из этого познала Она, что Бог открыл Ангелу Ея внутреннее состояние и послал Ей слово успокоения; и что следственно, с спокойствием и верою должно внимать дальнейшему провещанию Ангела. Ч.III; 346.


[Закрыть]. Так, Она и не приняла высокого приветствия, и тем сохранила Свое смирение; но и не отвергла, и тем сохранила Свою веру. А сохраняя веру и смирение, Она сохранила то чистое расположение духа, которое соделывало Ее способною к принятию высочайшего откровения Божия. И если, чтобы довершить возстановление внутреннего мира Пресвятой Девы, нужно было успокаивающее слово Ангела: не бойся; то для приготовления к новому принятию слов Ангельских не менее нужно было Ея собственное успокаивающее размышление, одушевляемое и молитвою, как из известного постоянного расположения духа Ея без сомнения заключить должно. Небесное влияние приносит совершенный мир душе: но только твердая против внутренних и внешних обуреваний душа, восходящая от основательного размышления к Богомыслию, способна принимать высокие и обильные влияния небесные.

При постигшей нечаянности, и нечаянности, приводящей в смущение, не увлечься этим смущением и не допустить себя поколебаться до основания духа; не предаться ни робости, ни торопливости, ни отважности; не превознестись, когда превозносят; закрываться от предстоящей славы покровом смирения, и в то же время уметь самое смирение закрывать от других и от себя молчанием, чтобы в смиренном слове не выдыхался дух смирения; против внезапного смущения иметь в готовности врачевство спокойного молитвенного размышления: к какому началу должно отнести эти расположения и действие духа Мариина, как не к непобедимой силе благоразумия и зрелой мудрости духовной?

Глава восьмая СМИРЕНИЕ БОГОМАТЕРИ [22]22
  Ч.III; 36.


[Закрыть]

Призре на смирение рабы Своея Лк. 1,48.

Без предосуждения можем спросить: как достигла Божия Матерь Своего высокого избрания? Как уготовала Себя к столь чудному общению с Богом? Какими подвигами? Какими добродетелями? – Она не скрывает этой тайны; потому что и нам желает показать путь приближения к Богу, хотя не равного с Нею, однако по тем же следам и нам в некоторой степени возможного. Великое дело Она изъясняет малым словом: призре на смирение рабы Своея. Говоря это, Пресвятая Дева, без сомнения, думала только возвеличить Божие снисхождение, и не приписать Себе ничего: но Дух Святый, одушевлявший Ея славословие, управил слово Ея так, что в нем явилось светлое лице одной из добродетелей, наиболее приближающих к Богу. Молитва, пост, целомудрие, вера, любовь к Богу, словом – все добродетели окружали душу Пресвятой Девы: но их покрывало, довершало, возвышало и пред очи Божий приводило смирение. Призре на смирение рабы Своея.

Священное предание указывает и особенный определенный случай, в котором смирение Пресвятой Девы привлекло Ей благодатное призрение и высокое избрание. Она любила как беседовать с Богом в молитве, так и внимать беседующему Богу чрез Священное Писание. Некогда, в книге пророка Исаии Она прочитала предречение о Христе и Его Матери: се Дева во чреве зачнет, и родит Сына, и наречет имя Ему Еммануил: и вера озарила, и любовь воспламенила Ея душу. Но, по смирению, не удостоивая Себя молиться о непосредственном приближении к Самому Еммануилу, Богочеловеку, Она ограничилась молитвою о том, чтоб Ей даровано было увидеть Матерь Его, и к Ней приблизиться, и то не более как в качестве рабыни. Так смирением сердца уготовала Она в Себе путь кроткому и смиренному сердцем Иисусу; и над Ней, прежде нежели изречено, исполнилось Его слово: смиряяй себе вознесется. Именно: Она молилась будущей Богоматери, виденной в зерцале пророчества, чтоб удостоиться быть Ея рабынею: и чрез то, в действительном событии, Сама соделалась Богоматерию. Призре на смирение рабы Своея.

Глава девятая О МОЛЧАНИИ, О СОКРОВЕННОЙ В БОГЕ ЖИЗНИ БОГОМАТЕРИ [23]23
  Ч.I; 161-4; 193-5.


[Закрыть]

День Благовещения начинает открывать сокровенную в Боге жизнь Богоматери. Слово Архангела обнаруживает в Ней добродетель молчания. Внезапно входит он в Ея уединение и говорит Ей: радуйся, благодатная: Господь с тобою; благословенна ты в женах. Сколько вопросов могло представиться при этом удивленной Мариами! Кто этот неизвестный? Какое имеет он право нарушать уединение Девы? Что значит неслыханное приветствие, которое безвестную Деву поставляет превыше всех жен в мире? – Но ничто не выводит Ее из обычного Ей безмолвия. Она чувствует движение духа: но уста Ея не движутся. Не спешит Она отвечать на приветствие; но молчит и размышляет: смутися о словеси его, и помышляше.

Ангел, успокоив дух Ея одним словом: не бойся, – ибо слова небесных Сил не бывают без силы, и потому не остаются без действия, – продолжает начатое благовестие. В изъяснение наименования Благодатной присовокупляет, что Она обрела благодать у Бога; потом предсказывает Ей зачатие во чреве, рождение Сына, Его спасительное имя, Его достоинство Божественное, воцарение чудесное, царство безконечное. Сколько еще предметов для испытания и разглагольствия! – Но, Благодатная не смеет испытывать тайн благодати. Благословенная не дерзает разглагольствовать о том, что выше слова и разума. И теперь не прервала бы Она своего молчания, если бы любовь к девству не исторгла из сердца Ея краткого вопроса: како будет сие, идеже мужа не знаю? Чтоб правильно уразуметь этот краткий вопрос Пресвятой Девы, необходимо должно, во-первых, предположить, как и предание сказует, что Мариам еще прежде обязала Себя обетом – во всю жизнь Свою хранить девство: потому что необязанная этим обетом, и обрученная мужу, какую имела бы причину о возможности родить сына вопрошать: како будет сие? Во-вторых, надлежит взять во внимание закон Моисеев (Числ 30), по которому обет девы или жены мог быть уничтожен одним словом отца или супруга, и только тогда становился твердым, когда отец или супруг слышал о нем и не отверг его. Из этого соображения должно заключить, также согласно с преданием, что обет девства, который на предсказание о рождении Сына заставил Марию вопросить: како будет сие? был уже тогда известен Иосифу и признан им; и что он обручил себе Пречистую Деву с тем, чтоб под именем супруга быть стражем Ея девства, которому нужно было таиться под наружным покровом брачного союза в таком народе, который привлекаясь видимым благословением брака, не постигал высоты девства. Но таким обстоятельствам, как ни далека была Мариам от того, чтобы неверовать, или сомневаться, или прекословить, или любопытствовать, принуждена была однако вопросить Ангела: како будет сие, идеже мужа не знаю? То есть: хотя Я имею мужа по обряду обручения, но у Меня нет мужа по обету девства; обет этот произнесен и утвержден; Я не желаю отменить его, столько же не позволяет закон, который говорит: если кто даст обет Господу, или поклянется клятвою, положив зарок на душу свою; то он не должен нарушить слово свое, но должен исполнить все, что вышло из уст его (Числ 30,3). Господь не нарушает Своих законов: как же будет то, что и обет девства сохранится, и закон исполнится, и Сын родится? Видите, что только крайняя необходимость расторгает священные узы молчания Мариами, или лучше сказать, сама благодать изливается из уст Ея: потому что чрез это открывается тайна обручения Мариами с Иосифом, именно, чтобы под этою тайной сокрыть другую глубочайшую и высочайшую тайну – обручения Ея с Богом, и сие отречение Мариами от земного мужа подает Ангелу случай возвестить Ей достоинство Богоневесты, к которому Она предопределена: Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго осенит Тя.

Благовещение принято; Ангел отшел; Слово воплотилось; Дева зачала; оказались признаки зачатия: обретеся имущи во чреве от Духа Свята. От Духа Свята, пишет Евангелист; но Иосифу долго не была возвещена и открыта сия тайна, и он не знал более того, что являло чрево: обретеся имущи во чреве. Ибо, если бы он знал тайну Богоневесты: то мог ли бы он думать о Ея обличении? мог ли бы решиться отпустить Ее? А он думал было о первом, и решился было на последнее: не хотя Ея обличити, восхоте тай пустити Ю (Мф 1,18.19). Здесь столько чудес молчания, что не знаем, достанет ли слова изглаголать (выразить) это молчание. Именно: Иосиф видит в Мариами то, чего не ожидал, и чего понять не может: но молчит, и не вопрошает Ее. Мариам видит Себя в опасности подвергнуться тяжкому подозрению, и даже осуждению: но молчит, и не открывает Своей тайны. Где и Ангел благовестник Мариами? Почто молчит он, и не успокаивает Ее от нового смущения? Где и Ангел хранитель Иосифа? Почто он так долго не является и не предохраняет праведника, когда чистая душа его столь удобно может омрачиться мыслию неправедного и даже богохульного подозрения? И, если не дерзновенно вопрошать об этом, – почто так долго безмолвствует и Сам Посылающий Ангелов? Почто медлит просвещать Своего праведника, и спасать Ту, в Которой спасение мира? – «Зри, – восклицает снятый Златоуст, указуя на Иосифа в этих обстоятельствах, – зри мужа кротость: не токмо бо, яко не мучи, но яко ниже изрече кому, ниже самой зазираемой, но в себе помышляше, и от самыя Девы тщася укрыта вину. Ниже бо рече, яко отринути Ю хотяше, но отпустити. Толико бе кроток и тих муж».

И еще: "Егда бо держати Ю в дому законопреступно быти видяшеся; обличити же и на судище вести – смерти предати нужда бяше: он же ничтоже от сих творит, но выше закона уже себе устрояет. Подобаше бо, благодати пришедшей, многим быти уже высоко жительства знамением" (На Мф. Бесед. 4). Подлинно, видно, сердце праведника уже предчувствовало Христовы заповеди, что иметь око простое (Мф 6,22), и не судить, дабы не быть судимым (7,1). Потому, он видит признаки матери, и однако не хочет предаться помыслам подозрения о Деве; имеет закон, уполномочивающий супруга, и однако не хочет судить обрученную: не хотя Ея обличити, восхоте тай пустити Ю. – Видим, какие возвышенные добродетели заключает в себе молчание Иосифово. Но несравненно выше молчание Мариами. Иосиф молчанием облегчает затруднение чужое, и в то же время находит средство прекратить затруднение свое. Мариам же в молчании носит Свою опасность, и с каждым днем молчания увеличивает Свое затруднение. Что же значит этот непонятный подвиг молчания? – Он значит то, что Мариам есть совершенный сосуд Благодати. Ибо как вещественный сосуд негоден, когда он течет; так духовный сосуд недостоин, если не хранит влиянной в него Благодати в ненарушимом, смиренном молчании, но течет и выдыхается – без нужды и без пользы, словом праздным, или нескромным, или нетерпеливым, или тщеславным. И наоборот, как вещественный сосуд совершенный был бы тот, который не только влитое в него, но и самый дух оного заключал бы во внутренности своей без малейшей утраты, и которого ни удар не мог бы сокрушить, ни воздух или огонь разрушить: так совершенный сосуд духовный есть тот, который имея таинство веры в чистой совести (1Тим 3,9), в мире сердца и в безмолвии всего существа своего, хранит вверенную ему благодать с такою твердостию, которой никакие удары бед сокрушить, никакая страсть, никакое искушение разрушить не могут. Если Мария говорила о Своей тайне с Елисаветой: то потому, что Елисавете тайна эта уже открыта была Духом Святым, и Он сам говорил устами обеих; а если бы Она стала говорить о Своей тайне с Иосифом; то это было бы или по человеческой доверенности, или по человеческому страху, и следовательно – не по Божественному побуждению говорила бы о тайне Божественной. Теперь Она молчит, таится от того, которому, вероятно, более всех на земле открыто было Еясердце, так как он избран был стражем Ея девства; таится с явною для Себя опасностию не только обличения, но – как изъясняет святый Златоуст – с опасностью суда и смерти: такое молчание достовернейшим образом свидетельствует, что Мария восприятое в недра Свои Слово крепко держит, хранит совершенно, любит паче избранного и обрученного мужа, паче всякого земного утешения, паче самой жизни Своей. В этом молчании совершается непрестанная, чистая, великая жертва Богу Слову. – О дивно молчаливая Дево! Не ближе ли было Тебе самой известить Иосифа о том, о чем наконец известил его Ангел? Почто ждала Ты дальнего вестника с неба? Почто не спешила на помощь праведнику, почти впадшему в несправедливость? – Без сомнения для того, да не явишися человеком с Твоею добродетелию, с Твоею благодатию, с Твоим достоинством, но единственно Отцу Твоему небесному, Иже в тайне (Мф 6,18). – Посему не удивительно, что и Божественное откровение на время безмолствовало, чтобы дать созреть и в наставление наше открыться столь великим добродетелям. Когда же безмолвная жертва Мариами совершилась, и мысль Иосифа решительно утвердилась в безстрастии: тогда и слово небесное приспело увенчать подвиг молчания – прекращением затруднения Мариами и открытием Иосифу велией благочестия тайны: сия же ему помыслившу, се Ангел Господень в сне явися ему глаголя: не убойся прияти Мариам жены твоея; рождшеебося в Ней от Духа есть Свята (Мф 1,20; 1Тим 3,16).

Кто будет иметь довольно внимания, чтоб следовать за Мариею по всему пути Ея земной жизни, тот может усматривать в Ней всегда тот же характер глубокой молчаливости, совершенного безмолвия, ничем неразвлекаемого сосредоточения во внутренности своей, словом – жизни сокровенной в Боге. Ни высочайшая радость, ни глубочайшая скорбь не могли изменить этого постоянного настроения Ея духа. Так:

Тайну высокого достоинства Девы Богородицы более или менее открывали Ангелы, звезда, волхвы, пастыри, Симеон: но Ангелы возвратились на небо, волхвы на восток, звезда скрылась. Симеон с миром отпущен из мира сего, свет Вифлеемской славы потушен гневным дыханием Ирода и кровию младенцев; Мария скрывалась то в Египте, то в Назарете, а Ея достоинство и знаменитость – в Ея сердце; Мариам же соблюдаше все глаголы сия, слагающи в сердцы своем (Лк 2,19).

Пришло время, когда слава премудрости и чудотворений Сына Мариами просияла в Иудее и Галилее. Надлежало бы отблеску славы Сыновней озарить и лице Матери. Однажды нечаянно показалось, что это начинается. Другая, может быть мать, или желающая быть матерью, живее других вообразила счастие быть матерью благословенною, и всенародно предалась восторгу, который побуждал ее прославлять Иисуса и вместе с Ним Матерь Его: воздвигши же некая жена глас от народа, рече Ему: блаженно чрево, носившее Тя, и сосца, яже еси ссал (Лк 11,27). Но приметьте, что она говорит околичностями: ублажает чрево и сосцы, а не произносит даже имени Той, Которую прославляет. Почему так? – Без сомнения потому, что не знает Ея ни в лице, ниже по имени.

Другие знали Мариам и в лице и по имени, потому что не могли не знать сего: и при всем том оставались в самом странном о Ней неведении. Послушайте, как говорят сограждане и соседи Иисуса и Марии: откуду сему премудрость и силы? (Значит: они слышат премудрость Иисуса, видят и признают чудеса Его, и побуждаются ими узнавать все, что до Него касается). Не сей ли есть тектонов сын? Не мати ли Его нарицается Мариам (Мф 13,54-5). Видите, они не умеют даже сказать: Иосиф сын Давидов, Мария дщерь Давидова; они знают только то, что в глазах: что Иосиф есть ремесленник, что Мария есть – Мария. Как же они не знают даже того, что Евреи так заботливо старались знать и о себе и о других? Как не знают рода и происхождения Марии? Не иначе можно объяснить это, как тем, что Пресвятая Дева, не желая ни в чем являться человекам, не ища никакого земного утешения, не хотела и того, чтоб в уничижении бедности Своей утешать Себя пред людьми достоинством Своего рода, и потому не делала гласным Своего происхождения, так же как Своей добродетели и Своей благодати (Ин 5,44).

Наконец, стоит Она при кресте (Ин 19,25) возлюбленного Сына Своего и предреченное Симеоном оружие действительно проходит душу Ея. Чужие не могли оставаться равнодушными, и еще тогда как Он только нес крест Свой – идяше во след Его народ много людей, и жены, яже и плакахуся и рыдаху Его; и по распятии вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся (Лк 23,27,48). Чего же надлежало ожидать от Матери Распятого, стоящей при кресте Его? Рыданий, жалоб, воплей, терзаний? – Ничего такого не видим и не слышим; самовидец не пересказывает нам даже ни единого Ея слова. Она страдала, без сомнения, как никто никогда не страдал на земле, кроме Самого Распятого: но бездна Ея страданий не обуревала и не потопляла Ея, непрестанно упадая в столь же неизмеримую бездну Ея терпения, смирения, веры, надежды, беззаветной преданности судьбам Божиим.

Последуем за Распятым, чрез дверь гроба, в область славы Воскресшего. Уже не первый только, но и последний по вере ученик Его славит Его Божество: Господь мой и Бог мой! Уже за славою Воскресения Господня следует новая Божественная слава Вознесения Его на небо. Ищу человека, действия, слова, в котором бы, хотя теперь, явилась слава Матери Господа моего, которую, правда, еще очень рано, только без свидетелей и без последствий возвещала праведная Елисавета: ищу и – не нахожу. Сии вси – написано об Апостолах после вознесения Господня сии вси бяху терпяще единодушно в молитве и молении, с женами и Мариею Материю Иисусовою (Деян 1,14). Какое неожиданное повествование! Не только после Апостолов, но даже после неких неизвестных жен, едва наконец упомянули Марию Матерь Иисусову. Что это такое? Ужели повествователь не довольно чтит Матерь Божию? Сохрани Бог допустить такую мысль, оскорбительную не только для Пресвятой Девы, но и для святого Евангелиста Луки! Что ж это значит? – Это значит, что Святый Лука так пишет в книге Деяний Апостольских, как вела Себя Пресвятая Дева между Апостолами; а Она, хотя, по высоте благодати, в духе, невидимо председательствовала в соборе Апостолов; но по смирению сердца, во плоти, видимо не допускала до Себя никакой славы, не употребляла никаких преимуществ, поставляла Себя в ряду с прочими женами и примером Своим учила их тому, чему потом Апостол учил их словом: жены ваша в церквах да молчат (1Кор 14,34); жена в безмолвии да учится со всяким покорением; жене же учити не повелеваю (1Тим 2,11-12).