Текст книги "Дьявольская материя (История полосок и полосатых тканей)"

Автор книги: Мишель Пастуро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Мишель Пастуро
ДЬЯВОЛЬСКАЯ МАТЕРИЯ
История полосок и полосатых тканей

Посвящается Анне

ПОРЯДОК И ПУТАНИЦА В МИРЕ ПОЛОСОК

В одежду из разнородных нитей, из ткани и льна, не одевайся.

Книга Левит. 19.19

«Этим летом отважьтесь на шик в полоску!» В этом экстравагантном слогане, что несколько месяцев назад заполнил рекламные щиты парижского метро, важно каждое слово. Но, думается мне, самое значимое здесь – глагол отважиться. Получается, что в самом появлении на публике в одежде в полоску есть что-то неестественное и шокирующее. Для этого надо обладать определенной смелостью, преодолеть застенчивость и не бояться оценки окружающих. Но отважившийся будет вознагражден: он приобщится к шику, к той непринужденной элегантности, что отличает людей утонченных и свободных. Мы вновь видим парадокс, столь характерный для нашего времени: для успешного функционирования любой социальный код может и даже обязан изменяться с точностью до наоборот – так то, что изначально воспринималось как нечто ущербное и неполноценное, становится знаком превосходства.

Словом, историку тут есть о чем подумать. Велик соблазн обратиться в глубь веков и провести параллель между предполагаемой дерзостью нынешних полосок и многочисленными скандалами, которые они вызывали в течение всего Средневековья. Мы увидим, что полоски могут быть проблемой, и история костюма демонстрирует это с особой наглядностью.

История, литература и иконография средневековой Европы свидетельствуют о множестве персонажей, традиционно носивших полосатую одежду. Евреи и еретики, шуты и жонглеры, палачи, проститутки и прокаженные, а также воин-предатель из романа о рыцарях Круглого стола, безумец из Книги Псалмов и сам Иуда Искариот – все они были изгоями и отверженными, все они нарушали или искажали существующий порядок вещей, и все они в той или иной мере связаны с дьяволом. Составить список всех этих «отверженных в полосатых одеждах» – дело несложное; гораздо сложнее понять, почему именно эта одежда была призвана подчеркнуть их негативный статус. Причем здесь нет ничего мистического или случайного – напротив, множество источников открыто характеризуют одежду в полоску как нечто низкопробное, возмутительное, а то и просто дьявольское.

А может быть, люди Средневековья искали в Священном Писании оправдание для собственной нелюбви к полоскам? Действительно, в девятнадцатой главе Книги Левит, наряду с прочими предписаниями морального и культурного характера, запрещающими смешивание, в 19-м стихе мы читаем: Veste, quae ex duobus texta est, non indueris («В одежду из разнородных нитей не одевайся…» буквально – «одежду, сотканную из двух». – Прим. пер.). Но латинский текст Вульгаты мало что объясняет, равно как и Септуагинта. Можно предположить, что в исходном тексте за duobus следовало существительное, уточняющее, какие именно ткани или элементы одежды запрещено сочетать. А значит, допустимо и такое прочтение (исходя из слова texta_, а также нескольких параллельных мест из Ветхого Завета): «Не надевай одежды из шерсти и льна» (т. е. сотканной из ткани как животного, так и растительного происхождения)[1]1
  Столь же недвусмысленное предписание находим в двадцать второй главе Второзакония: «Не надевай одежды, сделанной из разных веществ, из шерсти и льна вместе» (Втор. 22.5).


[Закрыть].

Или же стоит сделать акцент на duobus – возможно, имеется в виду duobus coloribus? Тогда фразу следует понимать следующим образом: «В двуцветную одежду не одевайся». В современных переводах Библии выбран первый вариант, поскольку он ближе к греческому тексту, но средневековые теологи и священнослужители иногда предпочитали второй и могли увидеть запрет на украшения и цвета даже там, где речь шла исключительно о волокнах и тканях.

А если суть проблемы не только и не столько в текстологии, но в особенностях зрительного восприятия? Создается впечатление, что человек Средних веков болезненно воспринимал любые изображения на плоскости, где фигура недостаточно отделена от фона, так что трудно сфокусировать взгляд. Глаз средневекового человека склонен к тому, чтобы последовательно вычитывать пласт за пластом. Любая картина, любая поверхность кажется ему выстроенной «в глубину», точно слоеный пирог в разрезе. Это структура, состоящая из нескольких планов, наложенных друг на друга в определенной последовательности, и для того, чтобы прочесть изображение правильно, нужно, начав с заднего плана, пройти все промежуточные пласты и закончить передним планом – логика, противоположная нынешнему способу восприятия. Но с полосками такое чтение становится невозможным: здесь нет ни заднего, ни переднего плана, ни фона, ни фигуры; существует лишь двуцветная плоскость, поделенная на четное количество полосок то одного, то другого цвета. В случае с полосками, как, впрочем, и с шахматной доской (второй образ, подозрительный с точки зрения средневекового восприятия), структура совпадаете фигурой. Не в этом ли причина скандальной репутации полосок?

В данной книге мы не станем ограничиваться периодом Средневековья и будем говорить не только об одежде. Мы рассмотрим историю полосок и полосатых тканей вплоть до конца XX века и покажем, как каждая эпоха порождала новые практики и культурные коды, не отменяя предыдущих, что постоянно усложняло систему значений, связанных с полосками, как в материальном, так и в символическом плане. Так, во времена Возрождения и романтизма получили распространение «правильные» полоски – знаки праздников или экзотики, а также символы свободы – что никак не отменяло существования полосок «отрицательных». Современная же культура восприняла все практики и коды предыдущих эпох. В ней есть место всему: полоски, сохранившие «дьявольские» коннотации (унизительная полосатая одежда, которую носили узники лагерей смерти) или сигнализирующие об опасности (например, зебра и другие элементы дорожного движения); полоски, связанные с гигиеной (постельные наборы и нижнее белье), игрой (игрушки и другие товары для детей) и спортом (спортивные костюмы для отдыха и профессиональная экипировка), и, наконец, полоски как эмблематическая единица – атрибут униформ, значков и флагов.

В Средние века полоски были связаны с хаосом и нарушением нормы. Однако начиная с Нового времени они постепенно превращаются в упорядочивающий элемент. И все же создается впечатление, хотя полоски и организуют мир и общество, сами по себе они по-прежнему противятся любой организации, если она отличается ограниченностью или излишней жесткостью. Для них годится любой материал, более того, они могут быть материалом сами для себя, приоткрывая нечто бесконечное и неуловимое: любую полосатую поверхность можно представить как одну из полос на другой поверхности, также полосатой, но на порядок больше и так далее. Семиологией полосок можно заниматься до бесконечности[2]2
  В настоящем исследовании семиология полосок рассматривается прежде всего в социальном контексте. Естественно, проблема заслуживает более разностороннего структурного анализа – это станет темой следующей работы.


[Закрыть].

Именно поэтому в последующих главах мы будем говорить не столько о семиологии, сколько о социальной истории. Занявшись проблемой полосок, в итоге задаешься вопросом, как визуальное и социальное оказались связаны между собой. Почему, например, на Западе в течение очень долгого времени для объяснения той или иной социальной иерархии обходились исключительно визуальными средствами? Значит ли это, что зрение классифицирует лучше, чем слух и осязание? Всегда ли видеть значит классифицировать? Ведь для многих культур, не говоря уж о животных, это вовсе не так. Почему знаки, маркирующие подозрительных личностей, опасные места и отрицательные свойства, всегда ярче и многочисленнее по сравнению с обозначениями «положительных» предметов и персонажей? Почему историки предпочитают «хвалебному» материалу источники пейоративного характера?

Здесь мы планируем лишь вкратце наметить ответы на эти большие и сложные вопросы – потому как, во-первых, эта книга задумана как небольшое издание[3]3
  Идеи, высказанные в этой книге, могут показаться незавершенными – это связано прежде всего с невозможностью сопроводить текст достаточным количеством иллюстраций. Кроме того, в данной работе я счел уместным не разбирать подробно все случаи и ограничился общим обзором. Думаю, это правильный ход, особенно на первых порах, ведь перед нами, что называется, непаханная нива. Однако я не теряю надежды издать в будущем большой иллюстрированный справочник по истории полосок и полосатых тканей.


[Закрыть], а во-вторых, полоски являются столь динамичной структурой, что и нам придется двигаться очень быстро – иначе за ними просто не угнаться. Полоски не знают статики, они все время в движении; именно этим они всегда привлекали к себе художников – живописцев, фотографов и режиссеров. Они как бы оживляют всё, к чему прикасаются, без конца двигаются вперед, точно гонимые ветром. В Средние века Фортуну, вращающую колесо человеческой судьбы, часто облачали в полосатое платье. И сегодня в школьном дворе дети в одежде в полоску выглядят особенно энергичными, выделяясь среди других учеников. То же мы видим на стадионах и спортивных площадках – кажется, что полосатые кроссовки бегут быстрее, чем одноцветные[4]4
  Маркетологи всемирно известной компании Adidas не ошиблись, сделав своей эмблемой три параллельные линии – на одежде и обуви они становятся полосками, что способствует их высокой продаваемости. Эти три полоски замечательно воплощают в себе идею скорости и успехов в спорте.


[Закрыть]. А значит, и книга, посвященная полоскам, должна отличаться особой расторопностью и быстротой.

ДЬЯВОЛ В ПОЛОСАТЫХ ОДЕЖДАХ
(XIII–XVI ВЕКА)

Скандал с кармелитами

Любой скандал оставляет после себя свидетельства и документы. Именно поэтому в распоряжении историков часто оказывается больше данных о нарушениях социальных норм, чем о самих нормах. И если мы посмотрим на историю полосок и полосатой одежды в эпоху Позднего Средневековья, то увидим тот же парадокс. Источники умалчивают об одноцветной одежде, поскольку она представляет собой нечто обыденное и повседневное, «норму». Полосатая одежда, напротив, достаточно широко представлена в документах – ведь она вызывает толки и вносит сумятицу.

В середине XIII века во Франции разразился скандал. Если точнее – в конце лета 1254 года, когда Людовик IX Святой вернулся в Париж после неудачного крестового похода, драматичного плена и четырехлетнего пребывания на Святой земле. Король вернулся не один – его сопровождали несколько десятков монахов, в том числе кармелиты. Именно их появление произвело настоящий скандал в обществе: они были одеты в полосатые плащи!

Орден братьев Пресвятой Девы Марии с горы Кармель ведет свою историю с XII века, когда несколько монахов-отшельников поселились в Палестине, рядом с горой Кармель, уединившись для молитвы и умерщвления плоти. В 1154 году, согласно преданию, они объединились под началом рыцаря из Калабрии по имени Бертольд. Затем их ряды пополнили паломники и крестоносцы. В 1209 году Иерусалимский патриарх утвердил кармелитское правило, отличающееся чрезмерной строгостью. Но позднее этот устав был смягчен папой Григорием IX, который позволил монахам селиться в городах и заниматься проповеднической деятельностью. Так кармелитский орден вошел в число орденов нищенствующих монахов, наряду с францисканцами и доминиканцами; по своему устройству он практически ничем от них не отличался. Как и представители других нищенствующих орденов, кармелиты стали преподавать в университетах, в Болонье и Париже[5]5
  Не существует современных исследований по истории кармелитов. Труд отца Андре из обители Святой Марии (р. André de Sainte-Marie. L'ordre Notre-Dame du Mont-Carmel. Etude historique. Bruges, 1910) все еще не утратил актуальность. Интересующимся рекомендуем также прочесть статью отца Мельхиора из этого же монастыря: р. Melchior de Sainte-Marie, «Carmel» // «Dictionnaire d’histoire et de géographie ecclésiastiques», t. XI, Paris. 1949, col. 1070–1103).


[Закрыть]. Когда же для Латино-Иерусалимского королевства, вынужденного постоянно отражать мусульманскую угрозу, настали тяжелые времена, они окончательно покинули Святую землю. Собственно, в Европе кармелиты поселились за несколько лет до возвращения Людовика Святого (в Кембридж, например, они перебрались в 1247 году), но интересующие нас события относятся к 1254 году, когда они прибывают в Париж, что и положило начало полемике об одежде, затянувшейся на несколько десятилетий.

До нас не дошло ни одного изображения, на котором было бы видно, во что одевались члены ордена в середине XIII века. В то же время существует огромное количество письменных свидетельств. Относительно цвета рясы источники противоречат друг другу, называя коричневый, рыжеватый и даже серый и черный цвета. Но все они сходятся в одном: кармелиты носили плащ в полоску, или бело-коричневую, или, как сообщают некоторые источники, черно-белую. Довольно рано возникла легенда, приписывающая кармелитскому одеянию библейское и поистине небесное происхождение. Согласно ей, точно такой же плащ носил пророк Илия, считавшийся покровителем ордена, – вознесясь на небо на огненной колеснице, он сбросил своему ученику Елисею свою белую мантию, на которой образовались коричневые полосы – следы его прохождения сквозь пламя. Легенда сама по себе красивая, причем Илия был выбран не случайно: это одна из наиболее популярных в Средневековье библейских фигур – мессианский персонаж и один из немногих героев Священного Писания, удостоившихся вознесения. Кроме того, мантия в Средневековье – знаковое одеяние, она испещрена символами, а ее передача от одного лица к другому всегда связана с обрядами перехода.

Некоторые тексты конца XIII века, увлеченные поиском символов, уточняют, что на кармелитском плаще было четыре белых полосы, представляющие четыре основных добродетели (сила, справедливость, благоразумие и умеренность), а между ними – три полосы коричневого цвета, напоминающие о трех христианских добродетелях (вера, надежда, любовь).

В реальности не существовало правил, которые бы регламентировали количество, ширину и угол наклона полосок на кармелитском плаще. Что касается более поздних изображений, там встречаются самые разные полоски – узкие и широкие, вертикальные и горизонтальные, и даже расположенные по диагонали; видимо, все это было не принципиально и не несло никакого символического значения. Главное, что плащ должен был быть в полоску, т. е. не однотонным, чтобы не напоминать плащи представителей нищенствующих, уставных и военных орденов, – словом, он должен был быть чем-то особенным. В результате отличие оказалось настолько сильным, что граничило с нарушением неписаных правил.

Стоило кармелитам появиться в Париже, они сразу же стали жертвами насмешек со стороны простого народа. На них показывали пальцами, их поносили, издевательски именуя «мечеными братьями», frères barrés – прозвище крайне оскорбительное, поскольку в старофранцузском barre («полоса», «прочерк») содержатся пейоративные коннотации, связанные с незаконным происхождением; это значение сохранилось в геральдике[6]6
  Вероятно, перевязь (фигура, пересекающая щит по диагонали справа налево) стала знаком незаконного происхождения потому, что она как бы перечеркивает щит, делая из него «герб наоборот». См. L. Bouly de Lesdain, Les brisures d’après les sceaux // Archives héraldiques suisses, t.10, 1896, особенно p. 124–128; J. Woodward, G.Burnett. A Treatise on Heraldry British and Foreign, 2-nd edition, London, 1896, p. 542–582; R. Mathieu, Le Système héraldique français, Paris, 1979, p. 186–187. Об истории геральдического термина «перевязь» и проблемах, связанных с его интерпретацией, см. G.J. Brault, Early Blazon. Heraldic Terminology in the Twelfth and Thirteenth Centuries, Oxford, 1972, p. 116–117.


[Закрыть].

Подобные шуточки преследовали монахов не только в Париже. Всюду, где бы они ни оказались – в Англии и Италии, Провансе и Лангедоке, в долинах Роны и Рейна, – их подвергали жестокой травле.

Иногда дело не ограничивалось лишь словесными насмешками – известны случаи физического насилия по отношению к монахам. Иногда им «задают трепку», как, впрочем, и доминиканцам с францисканцами. Последние раздражали людей тем же, что и кармелиты, – они жили в городе, бок о бок со светским населением (а не в изолированных аббатствах, как положено в других орденах); но им ставили в вину не ношение неподобающей одежды, а совсем другие вещи[7]7
  Впрочем, многочисленные сведения о манере одеваться, принятой у францисканцев (в XIII–XIV веках она привела некоторых монахов к крайностям излишнего аскетизма), позволяют усмотреть связь между вещами в полоску и заплатанной и поношенной одеждой. Более того, в старофранцузском языке глагол rayer («чертить полосы») иногда употреблялся в смысле «портить» и «разрушать»; что же касается разнообразия цветов, то оно могло быть маркером бедности или крайней степени изношенности. Так, в 1336 году папа Бенедикт XII в своей булле просит короля Неаполитанского изгнать из королевства братьев бедной жизни (фратичелли), ратующих за бедность в рамках всей Церкви, особенно в том, что касается одежды: «…некие извращенные люди, называющие себя братьями нищей жизни и другими именами, которые носят короткие безобразные плащи, разноцветные или сшитые из разных лоскутов». О диспутах о бедности внутри францисканского ордена см. D. Lambert, Franciscan Poverty, London, 1961, а также соответствующие главы в F. Sessevalle, Histoire générale de Tordre de saint François: Le Moyen Age, 2 vol., Bruxelles, 1940.


[Закрыть]. Их обвиняли в скупости, лицемерии и вероломстве, видели в них приспешников дьявола и Антихриста. А кармелитов, которые также существовали за счет милостыни, но чей орден был менее могущественным, не имел такого влияния среди высшей аристократии и не был связан с инструментами подавления, как в политической, так и религиозной сфере, – бедных кармелитов упрекали прежде всего в том, что они носят полосатые плащи.

Правда, к парижским кармелитам, поселившимся на правом берегу Сены, была еще одна претензия: уж слишком часто они оказывались возле монастыря бегинок, расположенного неподалеку от их обители. В одном из своих язвительных памфлетов, направленных против нищенствующих монахов – «зловредных хозяев города», поэт Рутебеф издевается над этим опасным соседством:

 
Меченые часто млеют
От бегинок, их имеют
по-соседски, стоит только
Постучаться в дверь…[8]8
  E. Faral, J. Bastin, L'Euvres Complètes de Rutebeuf, Paris, 1959, 1.1, p. 324. Рутебеф уточняет, что кармелиты «толстые» и «крепко сбитые», а у бегинок «нежная кожа». Оба монастыря располагались на месте нынешней обители целестинцев, на правом берегу Сены, в квартале Арсенал. Кроме того, позволим себе предположить, что «rue des Barres» – распространенное в больших городах название улицы – в прошлом звучало как «rue des Barrés» или «rue des Frères-Barrés», т. e. «улица меченых братьев».


[Закрыть]
 

Но самой большой проблемой остается пресловутый плащ в полоску. В начале 60-х годов XIII века возмущение горожан достигло такого размаха, что папа Александр IV специально попросил членов ордена сменить полосатый плащ на однотонный. Они отказались. Полемика на эту тему возобновилась с новой силой, в ход пошли угрозы. Конфликт усугубился. Он продлился более четверти века: в нем один за другим принимали участие десять Римских пап. В 1274 году на вселенском соборе в Лионе принципиальность кармелитов в этом вопросе поставила под угрозу существование ордена как такового. И если орден не был запрещен, как двадцать других «второстепенных» нищенствующих орденов, то только благодаря тому, что новый глава ордена Пьер де Мийо (1274–1294) пообещал подчиниться воле понтифика и как можно скорее урегулировать вопрос с полосатым плащом. Однако потребовалось еще тринадцать лет, долгих тринадцать лет с бесконечными спорами, переговорами, атаками и отступлениями. Наконец, в 1287 году на общем капитуле в Монпелье, в день Святой Марии Магдалины кармелиты приняли решение отказаться от полосатого одеяния и отныне облачаться в белую мантию. Впрочем, кармелиты, проживающие в отдаленных провинциях, таких как Рейнская область, Испания или Венгрия, отказались подчиняться и продолжали носить плащ в полоску вплоть до начала XIV века. В итоге в 1295 году папа Бонифаций VIII издал буллу, в которой подтвердил постановление 1287 года о новом одеянии для кармелитов и запретил монахам всех орденов рядиться в полосатые мантии[9]9
  Е. Monsignano, J.A. Ximenez, Bullarium Carmelitanum, Roma, 1715, 1.1, col. 35b—37a, 45b—46a; G. Wessels, Acta capituîorum generaîium ordinis Beatac Virginis Mariae de Monte Carmelo, Roma, 1912, t.I, p. 8.


[Закрыть].

Полосатые ткани – нехорошие ткани

Как возник этот запрет? Откуда берет начало это недоверие ко всему полосатому и презрение к тем, кто одевается в подобную одежду? В XIX веке ученые предположили, что кармелитский плащ вызывал ассоциацию с восточной одеждой – так называемой галабеей, которую и сегодня можно увидеть на улицах некоторых исламских стран. Видимо, полосатая мантия кармелитов вызывала неприятие у христиан именно потому, что напоминала им одежду неверных. Это логично, если вспомнить, как за несколько десятилетий до этого весь христианский мир был шокирован поведением императора Фридриха II, который одевался и жил «как сарацин» в своем палермском дворце.

Впрочем, существует и другая версия происхождения «плаща позора», предложенная самими кармелитами в XVIII веке: когда они жили в Сирии, полосатый плащ был навязан им мусульманскими властями, поскольку ислам запрещает христианам носить белые одежды – согласно Корану, они предназначены для людей знатных и высокопоставленных[10]10
  См. соответствующую статью père Zimmermann «Les réformes de l’ordre du Carmel» // Etudes carmelitaines, t. XIX/2, octobre 1934, p. 155–195.


[Закрыть]. Возможно, в этом историко-культурном, почти позитивистском объяснении есть доля истины; но оно не передает всей глубины проблемы, сводя ее к вопросам этнической или религиозной принадлежности, в то время как речь идет о более фундаментальном культурном явлении.

Случай с кармелитами отнюдь не является чем-то исключительным. В Западной Европе было немало других людей и социальных групп, пострадавших от ношения одежды в полоску. Быть может, истоки происхождения кармелитского плаща не так уж и важны? Главное, вся эта история подтверждает тот факт, что, где бы ни появились полоски, – будь то одеяние монаха или жонглера, шаровары принца или рукава куртизанки, стены церкви или шерсть животных, – они всегда оказываются чем-то провокационным или по меньшей мере маргинальным.

Обратимся к истории костюма. Начиная с эпохи Каролингов источники постоянно сообщают о дискриминации по отношению к людям, носившим одежду в полоску. И хотя больше всего документов на эту тему, естественно, датируется второй половиной XIII века и касается ордена кармелитов, в нашем распоряжении остается немало других средневековых текстов, как более ранних, так и более поздних. Читателю достаточно одного абзаца или даже фразы, чтобы почувствовать, с каким позором было сопряжено ношение полосатой одежды.

Прежде всего речь идет о декретах, принятых и многократно подтвержденных на епархиальных синодах, провинциальных ассамблеях и вселенских соборах, которые запрещали духовным лицам одеваться в двуцветную одежду – из двух равных половинок (vestes partitaé), в полоску (vestes virgatae) или в клетку (vestes scacatae). В 1311 году этот запрет был подтвержден на Венском соборе, где проблеме одежды было уделено особое внимание[11]11
  Библиография по теме весьма обширна, см., в частности, L. Tridiet, Le costume du clergé, Paris, 1986, p. 72–73.


[Закрыть]. Заметим, что тот факт, что церковь была вынуждена вновь и вновь обращаться к этой теме, говорит о том, что эти предписания не соблюдались, несмотря на строгие санкции, применявшиеся к нарушителям в некоторых епархиях. Так, например, в 1310 году в Руане некто Колен д’Оришье, сапожник и, «как поговаривали», клирик (que Von disoit estre clerc), был приговорен к смерти за то, что, во– первых, оказался женат, а во-вторых, что «был замечен в полосатой одежде»[12]12
  Архивный адрес цитируемого документа: Rouen, archives départementales de la Seine-Maritime, G. 1885, pièce n. 4. Я признателен Клаудии Рабель, моей хорошей подруге, которая сообщила мне об этом документе и переписала его для меня.


[Закрыть]. С тех пор церковное общество объявило полоскам настоящую войну. Особенно это касалось тканей, где чередовались яркие цвета, как то: красный, зеленый или желтый – цвета, вызывающие ощущение пестроты и разнообразия. В глазах церковных законников ничто не могло быть более бесчестящим[13]13
  Миряне, как правило, были единодушны в своих оценках, говоря об одежде духовенства. «Не пристало церковнику носить полосатое платье», – уверенно заявляет Филипп де Бомануар (Philippe de Beaumanoir) в своих Coutumes du Beauvaisis в 1280 году (t. I, chap. X, § 43, édition Beugnot, Paris, 1842, p. 173).


[Закрыть].

Что же касается мирян, то тут существовали различные обычаи, законы и правила, касающиеся представителей маргинальных слоев общества, – они были обязаны носить платье в полоску. Так, согласно положениям германского обычного права в период Позднего Средневековья, а также знаменитого Sachsenspiegel (сборник саксонских законов, составленный между 1220 и 1235 годами), в подобных одеждах надлежало ходить незаконнорожденным, слугам или осужденным[14]14
  W. Koschorreck, éd., Der Sachsenspiegel in Bildern, Frankfurt am Main, 1977, pi. 94. См. комментарий R. Sprandel, «Die Diskrimierrung der Unehelichen Kinder im Mittelalteг» в сборнике J. Martin, A. Nitschke, Zur Sozialgeschichte der Kindheit, Munich-Freiburg, 1986, p. 492, n. 18. Это интересное высказывание стало известно мне благодаря Жан-Клоду Шмиту.


[Закрыть]. Ту же тенденцию мы наблюдаем в законах против роскоши и указах, регламентирующих манеру одеваться, весьма распространенных в Европе в конце Средневековья, – из них следовало, что проститутки, жонглеры, шуты и палачи обязаны или носить полосатое платье, или, что чаще, задействовать в одежде соответствующий элемент: например, проституткам предписывалось носить шарф, платье или шнурки в полоску, палачам – полосатые штаны и шляпы, а шутам и жонглерам – колпаки и камзолы. В каждом из этих случаев речь шла о том, чтобы навязать некий узнаваемый сигнал, маркер социальной маргинальности, чтобы тех, кто занимаются подобным ремеслом, было невозможно даже случайно принять за порядочных граждан. В других местах (в частности, в немецких городах) сходные указания относительно одежды в полоску относились больше к прокаженным, калекам, цыганам и еретикам, реже – к иудеям и другим иноверцам[15]15
  Рекомендую вниманию читателей, среди прочего: J. Витке, Höfische Kultur. Literatur und Gesellshaft im hohen Mittelalter, Munich, 4-e éd., 1987, t. I, p. 172–210 (обратите внимание на библиографию: t. II, p. 821–823), a также старую работу Шульца (A. Schultz), указанную в примечании 41.


[Закрыть].

Несомненно, законы против роскоши и законы об одежде (они еще ждут своих исследователей)[16]16
  См. прежде всего L.C. Eisenbart, Kleiderordnunge der deutchen Städte zwischen 1350 und 1700, Göttingen, 1962; D.O. Hugues, Sumptuary laws and social relations in Renaissance Italy // J. Bossy, éd., Disputes and Settlements: Law and Human Relations in the West, Cambridge (G.-B), 1983, p. 69–99.


[Закрыть] были продиктованы этическими и экономическими соображениями, но в первую очередь мы видим тут момент социальный и идеологический. Фактически они устанавливали сегрегацию при помощи одежды – когда каждый гражданин обязан носить костюм, соответствующий его полу, состоянию и рангу. В подобных дискриминационных системах полоски оказываются идеальным маркером – очень заметные, они сильнее, чем что-либо, подчеркивают нарушение социальных норм. Это не форма, в отличие от полумесяца или звезды – это структура. А структура, с точки зрения средневекового символического восприятия и символических систем вообще, первичнее и важнее, нежели форма и цвет. Любой элемент в полоску, какими бы ни были его очертания и цветовая гамма, всегда маркирован сильнее, – а значит, является более «эффективным», – чем, например, желтый цвет и остроконечный колпак[17]17
  С нетерпением жду появления новых работ о знаках бесчестья, которые в средневековой Европе были обязаны носить евреи и мусульмане. Наши знания во многих областях отрывочны и противоречивы. Старая работа Улисса Роберта (Ulysse Robert, Les signes de l'infamie au Moyen Age, Paris, 1891) устарела: говорить о системе маркеров маргинальности и бесчестья, общих для всего христианского мира, – дело довольно бессмысленное. Эти маркеры были приняты не везде и не всегда и варьировались в зависимости от региона, города, исторического периода – с XII по XV век многое успело измениться.


[Закрыть].

Наконец, третий тип свидетельств представлен литературными текстами, в которых часто можно встретить эмблемы, содержащие полоски, либо отрицательных и просто малоприятных персонажей, одетых в полосатую одежду. Этот прием появляется в латинской литературе эпохи Каролингов, но особенно популярным становится в XII–XIII веках, когда он проникает в художественные тексты на разговорном языке, – в частности, это касается героического эпоса и куртуазных романов. Вероломные рыцари, сенешали-узурпаторы, жены-изменницы, непочтительные сыновья, братья-клятвопреступники, жестокие карлики, жадные слуги – любой из этих персонажей может быть «отмечен» полосками как в геральдике, так и в одежде. Полоски фигурируют на гербах и знаменах, латах и лошадиной попоне или просто на платье, штанах и головных уборах[18]18
  М. Pastoureau, «Figures et couleurs péjoratives en héraldique médiévale» // Communicaciones al XV congreso de las ciencias genealogica y heraldica (Madrid, 19–26 septembre 1982), Madrid, 1983, t. III, p. 293–309. См. также штудии, собранные в актах симпозиума Exclus et Systèmes d’exclusion dans la literature et la civilization médiévales, Aix-en-Provence, 1978 (Senefiance, vol. 5).


[Закрыть]. Все эти люди – barrés, т. е. «меченые» или «полосатые», и одного упоминания об этих полосках достаточно, чтобы читателю было ясно, с кем он имеет дело. В середине XIII века эти вероломные персонажи попадают на страницы книг и становятся объектами иллюстраций, присоединяясь к уже существующему в иконографии сонму знаменитых предателей и нечестивцев, одетых в полосатую одежду.