Текст книги "Эскориал"

Автор книги: Мишель Де Гельдероде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мишель де Гильдеродт

ЭСКОРИАЛ
Драма в одном действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Король. Это больной, мертвенно-бледный король, с короной на трясущейся голове, в засаленных одеждах. У него на шее, на руках фальшивые драгоценности. Это король лихорадящий, помешанный на черной магии и церковной службе, король с гнилыми зубами. Эль Греко – художник, лишенный придворной ловкости, – написал его портрет.[1]1
  У истоков живописных образов «Эскориала» согласно «Остендским беседам» и ряду писем Гельдерода, где он настойчиво подчеркивает живописную пластику пьесы, стояли впечатления от портрета «неизвестно какого по номеру» короля Хуана кисти Эль Греко и написанного Веласкесом карлика. Гельдерод утверждал, будто видел их в Лувре. Однако наиболее вероятная картина Веласкеса, о которой может идти речь, – портрет Антонио эль Инглеса – находится в испанском музее Прадо. Из разысканий Андре Вандеганса (каталог Р. Байена, с. 78) следует, что в сознании драматурга произошло своеобразное наложение двух образов – действительно виденного в Лувре карлика с полотна нидерландского художника XVI века Антонио Моро «Карлик кардинала Гранвеллы» и героя картины Веласкеса. Король же Хуан, упоминаемый в письме, скорее всего Святой Людовик с одноименного луврского полотна Эль Греко.


[Закрыть]

Фолиаль. Шут в кафтане кричащих цветов, атлет на кривых ногах, с повадкой паука. Он родом из Фландрии. Его рыжая голова – грузный шар, выразительное лицо освещено выпуклыми глазами, похожими на линзы.

Монах. Черный, чахоточный.

Человек в красном. С огромными волосатыми пальцами.

Зал в испанском дворце. Полумрак подземелья. В глубине непрерывно колышутся под дуновением ветра тяжелые ткани, на них мелькают следы полустертых гербов. В центре зала ветхие ступени, покрытые дырявым ковром, ведут – очень высоко – к причудливому, как бы висящему в воздухе трону; этим троном владеет гонимый страхом безумец, укрывшийся в могильном одиночестве, последний отпрыск пораженного недугом великолепного рода.

Когда поднимается занавес, Король сидит, забившись в глубь трона, зажав руками уши, и отвратительно стонет, а за сценой – протяжно и безостановочно – воют в предчувствии смерти собаки. Проклятия и щелканье бича отмечают ритм этой наводящей тоску какофонии, которую Король пытается не слышать.

Король. Зарежьте собак, всех до единой! Довольно! Довольно! Это невыносимо! Это ужасно! Утопите собак! Убейте собак с их предчувствиями! До-воль-но! (Встает и пошатывается.) Хотят запугать меня! Хотят, чтобы я потерял разум, мой царственный разум! Кто же тогда будет править? В заговор вовлекают собак, ведь люди на это не осмелятся…

Вой усиливается.

Пощады! Псы ночи! Псы ветра! Псы ужаса! Псы… (Спускается на несколько ступеней.) Фолиаль? Повелитель скотов, вели, чтобы это кончилось. Приказ короля!

Голоса за сценой: «…Короля! Фолиаль?.. Чтобы это кончилось…» Другие голоса: «Эй!.. Молчать!..» «Куш! Молчать!» Псы умолкают.

Король. Мои собаки? Он убил моих собак, мою свору!.. Моих прекрасных собак!.. Фолиаль, собаки не любят Смерть. (Хнычет.) Какая великая несправедливость, что Смерть может входить во дворцы короля. На нее-то и надо было натравить все собачьи своры! Ах, бедные мои зарезанные собаки!..

Входит Монах.

(Замечает его.) Нет, нет, нет… Только не ты! Стражу сюда, с аркебузами! Пусть схватят этот скелет, скользящий по каминным трубам!

Монах(едва слышным голосом). Ваше величество…

Король. Молчать!

Монах. …!

Король. Что?

Монах(падая на колени). Ваше величество… Ваше величество… (Бормочет.)

Король(становясь на колени перед Монахом). Я сам тебе все скажу. (Подражая Монаху.) Ваше величество, еще рано предаваться печали. Ничто не властно ни приблизить, ни отдалить час, ведомый одному лишь богу. Да покорится ваше величество его воле, да склонит голову и проникнется ожиданием неотвратимого несчастья… Продолжай, капюшон!

Монах(с пересохшим горлом). Ваше величество знает, что народ, церковь, все ваше королевство, так же как мы, преклоняет колени. (Воздевает руку ораторским жестом.) Ах!.. (Роняя руку.) Неизмеримой милостью, благочестивым деянием было бы позволить нам звонить в колокола, снять запрет, наложенный вашим величеством на колокола… (встает) словно на преступников, оскорбивших чуткий слух вашего величества, – на колокола, возвещающие небу о земных радостях и печалях… Ваше величество!..

Король(встает, вне себя). Нет, нет, нет, нет, нет!.. Не надо колоколов! Казните колокола! Они били без умолку дни и ночи. Задушите звонарей! (С возмущением.) И весь этот церемониал – чтобы умереть? Монах, я велю проломить бока твоим колоколам. Они били у меня в голове. Вся голова у меня полна колокольного звона и воя собак. В этом дворце мы отлично умрем и без колоколов. Без колокольного звона и молений черни мы будем пышно гнить под своими гербами в склепах этого дворца. Здесь ступают по мертвым телам! Здесь смердит Смертью!.. Вы любите Смерть, и ее запах, и ее великолепие!.. Монах, уж не прячется ли под твоей сутаной этот преследующий меня бродяга скелет?..(Отбрасывает капюшон Монаха, открывает его бледное лицо с опущенными глазами. Успокаивается.) Возвращайтесь к своим обязанностям. Король не хочет больше колокольного звона. Все сказано!..

Монах уходит пятясь, словно автомат.

(Ходит взад и вперед, разговаривая сам с собой.) Колокола… Собаки… Смерть… Кошмар!.. Смерть… Колокола… Собаки!.. На колокольнях приспущены флаги кошмара… Собаки грызут колокола. Смерть оскверняет мои дворцы. (Содрогаясь.) Сколотите гроб из черного дерева, сочиняйте пышные эпитафии… Здесь покоится!.. Плачьте, молитесь, воздвигайте катафалки, облачайтесь в траур, раздайте придворным маски и носовые платки, старайтесь вовсю, торопитесь, но избавьте меня от этой нелепой агонии!.. Как будто не кончаются каждый час женщины – женщины, которых швыряют в общую яму, в известь, без траурных фанфар, э?.. (Внезапно успокоившись.) Но придется плакать и мне, молиться, бледнеть от горя. Пусть какой-нибудь актер научит меня. Где мои актеры? Король должен выказывать чувствительность, пока длится спектакль его благородного существования. Что скажет История, награждающая королей прозвищами наряду с преступниками? (Поворачивается к левой стене.) Поди сюда!..

Входит Монах.

Ты, обитающий в стенах дворца, слушай королевскую волю… (С притворным смирением.) Я хочу, чтобы звонили колокола, но тихонько, тихонько; скромный похоронный звон, совсем скромный похоронный звон для нежных ушей его величества…

Монах хочет уйти.

(Удерживает его.) Что же там, как идет эта агония? Эта торжественная агония, долгая, словно акт трагедии?..

Монах. Ваше величество подозревает… Ученые пытаются продлить последний вздох, последнее мерцание глаз… Все тщетно… Ученые пытаются…

Король. Преданные шарлатаны! Мы пожалуем им титулы в награду за их лекарское искусство! Монах, я чувствую, как леденеет моя душа. Ступай!

Монах уходит.

(Медленно поднимается по ступеням трона, шаркая ногами по ковру. Возобновляет свой монолог.) Король печален… У короля горе… Когда я увижу ее, окоченевшую, с восковым лицом, в парадном сиянии свечей и эмблем, я вспомню… – сколько цветов, сколько цветов! – невесту, которая хотела мне нравиться… – сколько цветов!.. И я разрыдаюсь, вспомнив цветы… (Закрывает руками лицо и делает вид, будто рыдает.) Я буду плакать о своей маленькой любимой королеве. Я буду плакать, как плакала бы ты, моя маленькая любимая королева, если бы смерть ошиблась дверью!.. (Громко хохочет, его механический смех звучит еще долго. Садится на ступеньку.) Как все это забавно! И ни одного свидетеля моих слез! Эй! Фолиаль! Шут, почему ты не видел, как плачет твой король! Фолиаль! Уж не сожрали ль тебя собаки, кусок потешного мяса?..

Позади трона, на самом верху возникает Фолиаль.

Фолиаль. Ваши собаки – это собаки короля, ваше величество. Они кусают ваших придворных, а не ваших слуг.

Король. Хитрец! Мне не хватало тебя. Неужели тебе потребовалось столько времени, чтобы перерезать моих собак?

Фолиаль. Они виновны лишь в том. что мрачно приветствовали Смерть, эту грабительницу… Собак я приласкал… Я умею разговаривать и с королями и с собаками, ваше величество. Но собаки растрогали меня… Они были печальны, они страдали, ваше величество… (Садится рядом с Королем, тот отодвигается.)

Король. Они страдали? Бедные собаки! Я тоже страдаю!

Фолиаль. Бедный король!

Король. Но не как собака, нет! Я страдаю согласно церемониалу. Ты видел, как я рыдал? Нет? Тогда ты ничего не видел. Если тебе удастся рассмешить меня во время похорон, весь мир заговорит о величии души скорбящего короля. Рассмеши меня!

Фолиаль. Смотрите! (Достает из-под своей накидки ручное зеркало, смотрится в него и старается сделать подобающую гримасу. Потом зеркало падает из его рук. И шут застывает неподвижно с чудовищной гримасой на лице. Произносит тихим голосом.) Скорбь короля!

Король. Превосходно!.. (Исступленный хохот вырывается из его глотки. Отворачивается.)

Фолиаль(неспокоен). Ваше величество, мастерами подобной августейшей скорби слывут крокодилы. Не храните ли вы на случай воду в височных впадинах?

Король(показывает красное от смеха лицо). Хо! Надувательство! Он собирался пожалеть меня! Следуй моему примеру! Если я прошел школу крокодилов, то ты учился у обезьян. Работай, эй! Работай своей мордой!

Фолиаль(сжавшись). Простите меня…

Король. Я так хочу!

Фолиаль(ищет глазами, где бы можно было спрятаться, закрывает лицо руками). Ваше величество?.. (И начинает судорожно смеяться.)

Король(топая ногами). Отлично, превосходно! (Внезапно умолкает.) Теперь остановись!

Фолиаль смеется еще громче.

Король. Остановись! (Раздвигает руки шута. Открывается лицо Фолиаля, искаженное гримасой.) Ты плакал?.. Отвечай!..

Фолиаль. Это все из-за собак…

Король. Ты полагаешь, что тебе это удалось лучше, чем королю?

Фолиаль(овладев собой). Я хотел показать вам, как легко совершить подобную ошибку.

Увидев изумление Короля, он на этот раз и в самом деле разражается язвительным смехом. Вдали начинают звонить колокола. Король содрогается.

Король. Смейся! Смейся! Я люблю этот фламандский смех, в нем слышен скрежет зубовный. Смейся громче! Я хочу, чтобы твой скотский смех оскорбил самое Смерть. Еще сильней!..

Смех Фолиаля становится страшен; это рычание.

Довольно!

Фолиаль останавливается. Король опускается по ступеням лестницы. Фолиаль следует за ним, шаг за шагом.

Я тоже хотел бы смеяться, вести себя как скотина.

Фолиаль. Забудьте о церемониале.

Король(оборачиваясь). Что ты говоришь? Неужели ничего умнее нельзя извлечь из тебя, мрачный шут? Что за вид у тебя?

Фолиаль. Вид, соответствующий обстоятельствам.

Король ходит взад и вперед, Фолиаль – за ним по пятам.

Король. Проходят недели, черные недели, а ты томишься, ты строишь гримасы для самого себя! И отвратительные, хотя твое ремесло в том. чтобы смешить! Я жду избавления, жду, чтобы Смерть ушла отсюда прочь. А у тебя пет ни одного веселого слова, ни одной шутки для твоего короля! Ты кислей уксуса!.. (Останавливается.) Зачем ты ходишь за мной?

Фолиаль. Топчу ногами вашу тень!..

Король(доволен). Наконец-то узнаю тебя… Ты снова стал самим собой, высокомерным и коварным; ты не лукав, ты не блещешь красноречием, как итальянские или французские шуты, нет, ты молчалив и мстителен, как люди твоего народа. В тебе сидит сам дьявол! Все смертные грехи можно прочитать на твоем старом пергаментном лице. Семь смертных грехов и прочие скверны! Я люблю тебя за то, что в зле ты достиг совершенства, ты был единственным человеком, которого мог выносить такой король, как я… (Дергается.) Ай! Ты сделал больно моей тени! (Дает шуту пощечину.) Не приближайся, или я отправлю тебя спать вместе с собаками, ползучий пес, коварный пес! У тебя и впрямь обличье и повадки дога… На четвереньки, Фолиаль!..

Фолиаль становится на четвереньки.

Не кусаться! (Повелительно.) Ложись. Ищи у себя блох.

Фолиаль все исполняет.

Спи.

Фолиаль вздыхает и изображает спящую собаку. Молчание.

(Полон недоверия.) Пес ты или шут, скажи – о чем ты думаешь?

Фолиаль подползает к Королю и обнюхивает его.

Фолиаль! Не сметь! Ты что вынюхиваешь? Смерть? Падаль?

Снова начинают звонить колокола. Фолиаль вытягивает шею и начинает выть по покойнику, словно собака. За сценой все собаки отвечают ему.

(В ужасе, прыжками поднимается по ступеням.) Проклятье! Меня преследуют! Довольно! Убейте псов, убейте шута!

Фолиаль, по-прежнему на четвереньках, скачет по ступеням за Королем, не переставая выть.

Меня затравили собаки! (Пинает шута ногой.) Встать!

Фолиаль(встает). Ваш покорнейший слуга…

Оба стоят на верхней ступени лицом друг к другу. Снаружи доносятся ругательства. Вой затихает. Молчание.

Король. Что ты делаешь здесь, рядом со мной?

Фолиаль. Жду ваших приказаний.

Король. Спускайся вниз.

Фолиаль тяжело спускается по ступеням и внезапно весь оседает в изнеможении.

Король(садясь на трон). Начнешь ты наконец игру?

Фолиаль. Сжальтесь! Позвольте мне подняться к себе на чердак… Я хотел бы поспать…

Король. А король останется один?

Фолиаль. Я потратил всю свою жизнь на то, чтобы развлекать вас. Теперь я выбился из сил. Моя мысль угасла. Ваше величество, сон бежит из этого дворца. Часы проходят в бреду, леденящем душу. Сжальтесь над шутом, он хочет спать…

Король. Еще рано. Надо ждать, пока Смерть удалится.

Фолиаль. Не подобает смеяться, когда работает Смерть.

Король. А если нам угодно смеяться? Прекрати свои причитания! Я хочу смеяться, а ты – ты хочешь спать? Я должен смеяться! А если тебе не удастся развеселить меня, у нас есть гаррота[2]2
  Гаррота – орудие пытки или умерщвления, применявшееся в Испании.


[Закрыть] для нерадивых слуг – министров пли шутов, – гаррота, которая заставит тебя строить премерзкие рожи! В твоем черепе завелись черви? Смейся! Не то я брошу тебя палачу, и он поступит с тобой как с евреем или фальшивомонетчиком…[3]3
  То есть опустит в котел с кипящим маслом.


[Закрыть]

Фолиаль. Сжальтесь!..

Король. Что же мне остается, если мой шут становится печален и хочет спать? Тебе-то какое дело, что умирает королева, что работает Смерть? Можно подумать, будто твоя жена или дочь уходит в царство червей?.. (Вспылив.) Фарс! Скорее! Выдумывай!

Фолиаль(вставая). Что ж, глубокий и короткий фарс, последний, на какой я способен… Мы разыграем его вдвоем, ваше величество. (Приветствует воображаемую публику и начинает пантомиму, в которой представляет публике Короля и представляется сам. Потом, сделав пируэт, взбегает по ступеням.) В моей стране в дни великого поста берут какого-нибудь дурачка, украшают его блестящей мишурой, дают ему корону, скипетр. И этого дурачка делают королем![4]4
  Речь идет о широкоизвестных не только во Фландрии, но и по всей Европе карнавалах, во время которых участники, исполнявшие роли шутов и королей, менялись местами.


[Закрыть] Короля славят, усаживают на поддельный трон. Ему воздают почести. Всякий подлый сброд окружает его, интригует, льстит, приветствует кликами. Король пьет, раздувается от пива и самодовольства. И вот, когда он вволю натешился своей судьбой… (одним прыжком оказывается рядом с Королем) его корону швыряют наземь (срывает с Короля корону, бросает ее, и она катится по ступеням), отнимают у него скипетр… (вырывает скипетр из рук Короля), чтобы король стал снова просто человеком!.. (Отступает.) Вот так, как сделал сейчас я. (Вкрадчиво.) Вы поняли? Теперь вы всего лишь человек, и как вы уродливы!.. (Быстро сбрасывает дурацкий колпак, вытаскивает из-за пояса погремушку. Продолжает, шипя, как змея.) Я тоже, как и вы, стал человеком. И мое уродство стоит вашего. (Язвительно смеется.) Вы уловили смысл этой игры? Давно уже я к ней готовлюсь. Она доставит вам удовольствие? Вы сможете посмеяться славным фламандским смехом, он вам так нравится! А я погляжу, как вы смеетесь – неподражаемо, как смеются в ваших подземельях!.. (Протягивает руки с растопыренными пальцами.)

Король стучит зубами. Фолиаль словно потерял сознание, действуют только его всемогущие руки, они тянутся в пустоте к горлу Короля. У того подкосились ноги, и он с открытым ртом падает на трон. Король хочет закричать, но крик не идет с его губ. Руки шута сжимают его шею. Король задыхается. Вдруг пронзительный смех вырывается из его широко раскрытого рта. Этот смех словно стегнул шута, он ослабил свою хватку и уронил руки. Король сходит с трона и держится подальше от шута.

Король(задыхаясь). Фарс удался, прекрасный фарс!.. Дай мне посмеяться вволю!.. Как хорошо ты играл, как отлично изобразил ненависть!.. Я изумлен безмерно! Я никогда не замечал твоих рук! Поразительные руки! Когда ты окончательно отупеешь, я сделаю тебя палачом, если только к тому времени тебя не задушат… (Спускается на несколько ступеней и сплевывает.) Приятель, это игры подлой черни! (Сурово.) Поди сюда, мразь!..

Фолиаль(возвращаясь к действительности). Ваше величество?.. Палача?..

Король. Нет еще! (Берет Фолиаля за плечо.) Твой фарс был весьма двусмысленным, а я люблю двусмысленность! Мне было несколько не по себе, – однако ты удивил меня. Наконец-то я смеялся, и смех мой исходил из самого нутра… Я чувствую, как возвращается ко мне хорошее настроение…

Фолиаль(нетвердо). Эти места ничуть не вдохновляют.

Король. Оно заметно, сегодня ты не в ударе! (Шлепает Фолиаля по животу.) Ты не сумел воспользоваться своим фарсом, э?.. Надо было либо удушить меня – но ты оказался не таким человеком, каким я тебя считал. Либо продолжать игру – но ты оказался не таким артистом, каким я тебя считал. (Глухо смеется.) Я понимаю искусство комедиантов и шутов… Им я дарю всю свою нежную любовь! У меня у самого душа шута, особенно сегодня вечером. А что, если нам сыграть? Это легко, ведь теперь мы оба стали просто людьми. Чтобы стать чем-нибудь другим, достаточно будет нескольких аксессуаров. Два человека, подумай только. Я – не король; ты – не урод; мы с тобой просто два человека! Я этому безумно рад! Но что с тобой, уродец, на твоем лице написаны забота, тоска, отчаяние, все, что должно бы проступить на моем лице, но не проступает, как я ни силюсь! А твое уродство – поистине уродство королевское… Итак, начнем игру!.. (Стремительно подбирает корону и скипетр; надевает корону на голову шута, вкладывает ему в руки скипетр, снимает мантию и набрасывает ее на плечи Фолиаля, который ничего не понимает и слабо сопротивляется.)

Фолиаль. Обман!..

Король. Комедия!.. (Отступает, рассматривает шута с удовлетворением.) Какой король! Какой король для аутодафе!.. (Повелительно.) Фарс продолжается! Карабкайся на трои, коронованная обезьяна!..

В то время как Фолиаль, согнувшись, словно под бременем короны и скипетра, тяжело взбирается по ступеням, Король натягивает дурацкий колпак и хватает погремушку. Добравшись до помоста, Фолиаль падает на трон и в глубоком оцепенении наблюдает за кривляньем Короля у подножья лестницы.

Фолиаль. Ваше величество?..

Король(с шутовским поклоном). Ваше величество!.. Я хочу своими выходками рассеять ваши скорбные мысли. Королева умирает? Как преданный шут я создам вариации на эту тему: королева, несчастная королева… Мне все это смешно… Горевать – не мое назначение! Королева умрет – найдется другая! Дайте мне посмеяться! Радость моя безмерна! Не правда ли, я родился шутом, ваше величество? Я от природы кривляка, лицемер и притворщик – и в этом подобен женщине. И королева, эта женщина, с одного взгляда измерила мое ничтожество и наградила меня полным презрением! Королева оценила и мою душу и мое тело, она увидела шута под моим великолепным одеянием. Как я ни тщился поступать по-королевски, она не дала себя провести. Поверьте, ваше величество, я сделал все, чтобы соблазнить ее, пустил в ход самое искусное кривлянье. Напрасный труд… (Делает вид, будто танцует павану.) Но разве шут рассказывает о своей жизни? Он танцует!.. Я танцую в честь Смерти! Танцую свое освобождение! Танцую торжественное погребение, уход в небытие этой раздушенной восковой куклы! Скорее! Опустите ее в подземный склеп, пролейте потоки святой воды! Я не боюсь ее призрака. (Продолжает танец.) Не удивляйтесь тому, что я танцую. Я танцую как вдовец, как козел на шабаше[5]5
  Речь идет о сборище ведьм; по традиционным представлениям, их возглавлял дьявол в обличье козла.


[Закрыть], как античный сатир… (Останавливается. Он устал, ложится на ступени.) Поправился ли вам мой монолог, ваше величество?..

Фолиаль. Богохульник!.. Та, что умирает, прекрасна и чиста, она святая. Она умирает, убитая безмолвием и мраком этого дворца, где у стен есть глаза и уши, где в пышных залах скрываются потайные люки и орудия пытки. Она умирает от жизни среди мрачных злодеев, вдали от солнца, взаперти, в одиночестве. Она умирает, королева без народа, в королевстве, где по капле точат кровь, где царят шпионы и инквизиторы. Я говорю вам, Смерть – благодетельница, я желал ее прихода так же, как желали вы. Она пришла очень быстро, она всегда тайно бродит вокруг, свои здешние владения она делит с Безумием.

Король. О, ваше величество! Благоразумно ли говорить так откровенно? Нужно быть королем, чтобы за такие вольные речи вам не заткнули кляпом рот.

Фолиаль(ничего не слышит.) Молчи, шут! Я знаю все твои самые мерзкие выходки! Ты готов все замарать, тебе милы нечистоты, ты любишь карликов и лицедеев, а мрачную утеху находишь в запахе людской плоти, когда она горит, треща и корчась в пламени костра под болтовню твоих попугаев. Твои грехи ужаснут теологов. И если бог еще не схватил тебя за горло, то потому лишь, что уготовил тебе конец Ирода[6]6
  Имеется в виду иудейский царь Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого, он был покаран богом и умер «быв изъеден червями» (Библия, Деяния Апостолов, 12, 23–24).


[Закрыть] или еще страшнее…

Король. Ваше величество, не удручайте меня. Мое ремесло не слишком благородно, мое ремесло в том, чтобы наносить раны. Где уж мне, живущему за пределами человеческого, знать, что такое любовь или скорбь других людей? Несомненно, я тоже страдал от этого презрения! От этого презрения… подобного уколам иглы… (Тихим голосом.) Я знаю, вы были единственным, кто мог понять ее, эту никем не понятую женщину. Для вас у нее был другой взгляд, не тот леденящий взгляд, что заставлял меня стучать зубами от позора, а долгий влажный взгляд благодарной суки… (Поднимается по ступеням.) О, эта королева… Я знаю, что, несмотря на тайный сговор стен, замков и слуг, вы проникли в ее душу… (Его голос пресекается.) Вы овладели ее телом…[7]7
  В первом издании пьесы и в появившемся в военные годы собрании пьес Гельдерода отношения Шута и королевы были охарактеризованы не столь определенно. Там говорилось лишь, что Фолиаль «посягнул на ее душу», но не «касался ее тела».


[Закрыть]

Фолиаль(встает и шатается). Этот трон… слишком высок… Тут кружится голова!..

Король. Да, это была странная любовь!.. Однажды вечером, перед грозой, когда всюду было полно тлетворных запахов и мух, вы крались по дворцовым переходам… Я – шут – крался вслед за вами… (Вдруг почта беззвучно.) И я познал мучительное наслаждение быть свидетелем ваших наслаждений, я молча корчился на каменных плитах… (Пронзительно кричит.) Ваше величество, короли не любят, это закон! Короли этой страны царствуют в кольце всеобщей ненависти!..(Поднимается еще на несколько ступенек.) Такое безмерное счастье взывало к мести шута. Вы слышите меня, ваше величество?.. (Подходит вплотную к Фолиалю.) Королева… звезда… пчела… музыка… ангел… Королева, как в старых забытых романах, умирает от любви!.. Она умирает из-за чудовищной, непостижимой любви!.. Знала ли она это, когда вдыхала воздух своей комнаты, когда ела свои любимые плоды?.. (Спускается на три ступени.) Она умирает, как и положено умирать знати в этой стране… (Воет раздирающим голосом.) Она умирает от яда!.. (В бешенстве.) Любви нет входа в этот дворец! Любить запрещено в этом дворце! (Сбегает с лестницы.) А! Фарс…

Фолиаль(словно пьяный, спускаясь вниз). Шут, должен ли я смеяться? Или ты произнес правду?

Король. Клянусь адскими муками! Теперь скажи, кто же из нас двоих гениален?

Фолиаль. Вы – великий актер.

Король. Великие актеры мы оба. Довольно, фарс окончен. Вернемся к подлинному своему обличью.

Фолиаль(взбегая вверх по ступеням). Корона моя!.. Я король!..

Король(преследуя его). Корона моя!.. Я король!..

Фолиаль. Король – я. Я заслужил любовь королевы!

Король(вцепившись в шута). Бери себе любовь, верни корону!..

Кидаются друг на друга. Безмолвная борьба на ступенях трона.

Входит Монах.

Монах. Ваше величество…

Король и шут отпускают друг друга, задыхаясь.

Королева… (Хочет уйти, он охвачен страхом.)

Фолиаль(бросается к нему). Что?.. Королева?… Говори, я король!

Монах. Я объявляю королю… что королева скончалась…

Король срывает с Фолиаля, словно прикованного к месту, корону, мантию, скипетр.

Король, кто бы им ни был, должен проследовать туда!

Фолиаль(падает на колени и закрывает лицо руками). Да примет ее господь!..

Король. Да унесет ее дьявол!.. (Надевает корону и мантию.) Эй, Урос! (Делает скипетром знак в сторону стены и указывает им на шута: потом плюет на Фолиаля.) После фарса – трагедия…

Фолиаль(рыдая). Королева умерла!..

Входит Человек в красном, тяжеловесный и подвижный, лицо его закрыто капюшоном с прорезью для глаз. По новому знаку короля он наваливается на Фолиаля и молча душит его.

Монах. Позвольте отпустить ему грехи?..

Король. Разве святые таинства предназначены для шутов?.. Пойдем, выполним свой долг! (Делает несколько шагов влево. Оборачивается.) Эй, палач?

Человек в красном встает и потирает руки.

Мой шут?.. Мой бедный шут!.. (Монаху.) Королеву, отец мой, можно найти, но шута…

Монах. Во имя неба, идемте!..

Король. Да! У меня горе, отец мой, горе… (Отвратительно подмигивает Монаху.) Итак? Вы говорите, королева умерла? (Разражается бессмысленным смехом и идет вслед за Монахом.)

Палач уходит, влача по полу труп Фолиаля. Слышен постепенно замирающий истерический смех Короля. Снова начинают звонить колокола. Пушечный выстрел. Протяжно воют собаки.

Занавес