Текст книги "Просто скажи «да»"

Автор книги: Мирра Блайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

7

К тому моменту, когда Эндрю загрузил в машину последние пакеты, он был уверен, что этих детских вещей хватило бы и на шестимесячное путешествие. Поездка к доктору Стаббсу была ничто в сравнении с этой экспедицией. Как ребенку, способному уместиться в обувной коробке, может понадобиться так много на один день? Эндрю не мог этого понять.

Но сборы – еще не самое страшное. Его очень беспокоила Мей. В самую последнюю минуту она впала в панику из-за того, что они ничего не купили к столу. Он заверил ее, что никто и не ожидает от них ничего подобного. Их дело – предоставить коронный номер. Это вызвало едва заметную улыбку, но Мей была так бледна, что Эндрю почти ожидал, что она спасует.

Однако выглядела она прекрасно. Мей зачесала свои длинные волосы назад, скрепив их какой-то красивой белой штучкой. А белый костюм с бледно-желтой блузкой оказался даже воздушнее, чем он представлял. Мей надела босоножки золотистого цвета и золотые серьги. Словом, смотрелась так, будто сошла с обложки модного журнала, и Эндрю сказал ей об этом. Она слегка порозовела, что ей очень шло, и более того – было хорошим признаком.

Впрочем, к тому времени, когда они подъехали к дому его родителей, она снова побледнела, и, судя по жилке, неистово пульсировавшей на шее, ее сердце билось со скоростью не менее ста двадцати ударов в минуту. За всю дорогу она не сказала и десяти слов и выглядела так, словно в любую секунду могла удрать. Эндрю притворился, что ничего не замечает.

Он остановил машину на улице. Но когда открыл дверцу, чтобы выйти, Мей вцепилась в его запястье.

– Я не помню, как кого зовут. И кто чем занимается.

Решив, что семейная история сможет отвлечь ее, Эндрю снова поудобнее устроился на своем сиденье.

– Хорошо. Бабуля, как ее все называют, – моя бабушка с отцовской стороны. Ей было двадцать с небольшим, и она едва говорила по-английски, когда вместе с дедом и моим отцом, приехала в Штаты. У дедушки это был второй брак, но первая жена умерла, родив отца. Так что папа – стопроцентный шотландец. Но бабуля – единственная мать, которую он знал, и отец боготворил ее, как и дедушка. Мои родители – Кристин и Джеймс. Папа почти отошел от дел, и большую часть времени теперь они проводят на поле для гольфа. – Эндрю положил руки на руль и посмотрел на Мей. – Усвоила?

Она кивнула, вид у нее был самый сосредоточенный.

– Теперь дети, начиная с самого старшего, – продолжил Эндрю. – Джек, десять лет в разводе, владелец и управляющий завода радиодеталей. На досуге занимается разведением роз. Он на три года старше меня. Следующий я. Затем Энджела. Она на девять месяцев младше меня, что до сих пор является источником шуток в адрес моих родителей. Ей, соответственно, тридцать пять, она психиатр, замужем за Витторио. У них трое детей. Джону восемь, Кэтти шесть, а Лизе – два. И, наконец, двое близнецов – Джулия и Элизабет. Джулия замужем за Питером, и у них двое детей – пятилетняя Венди и трехлетний Бобби. Она работала в издательской фирме, но уволилась, когда родила сына. Теперь у них с Питером собственное дело – частное литературное агентство. Элизабет замужем за Бертом. Детей нет, оба юристы.

Глаза у Мей были закрыты и, судя по тому, как шевелились губы, она повторяла про себя имена. Решив, что это на некоторое время займет ее, Эндрю вышел из машины и разгрузил детские вещи, в том числе и бабулино одеяло. Образовалась огромная куча, переместить которую на задний двор по силам было, пожалуй, только мулу. Он также вытащил детское сиденье с сидящим в нем Алексом, который хмуро взирал на мир, стараясь понять, что происходит.

Эндрю усадил его в тени от машины, а затем открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Мей сидела, зажмурившись, с руками, прижатыми к груди, словно ей было очень плохо.

– Пойдем, – сказал Эндрю. – Перед смертью не надышишься.

Он взял Мей за руку, холодную как лед, и вытащил наружу. Она взглянула на него широко распахнутыми серыми глазами. От волнения ее тело словно одеревенело.

Желая изгнать из ее глаз выражение паники, он решил предоставить ей другой повод для размышлений. Обхватив ладонями лицо Мей, Эндрю накрыл ее губы мягким, медленным поцелуем. У него мелькнула было мысль, что он переборщил, но в следующее мгновение Мей издала низкий стон и вцепилась руками в его запястья, ее губы стали податливыми.

Получив гораздо больше, чем рассчитывал, Эндрю вложил в поцелуй все чувства, которые никогда не переставал испытывать к Мей, – нежность, желание, страсть. Ему хотелось пойти дальше и крепко прижать ее к себе, почувствовать мягкость женского тела своей отвердевшей плотью.

Но ценой неимоверных усилий Эндрю медленно отстранился. Его дыхание было затрудненным, а сердце бухало как колокол, колени подгибались, и оставалось только удивляться, как он еще стоит на ногах. Сделав глубокий, прерывистый вдох, он коснулся ее рта еще одним, последним поцелуем и заметил, что дыхание Мей столь же неровно.

– Хорошо, Поллард. Очень, очень хорошо, – мягко улыбнулся он.

Она непонимающе уставилась на него. Получив изрядную, долю удовлетворения от этого ошеломленного взгляда, Эндрю провел большим пальцем по ее губам и внезапно отпустил Мей. Затем схватил креслице с сыном одной рукой, запястье Мей – другой, и потащил их к воротам. Теперь дело было за малым – успеть завести ее во двор, пока она не опомнилась.

Там должна была собраться вся семья. Даже Джек, который использовал любую возможность, чтобы увильнуть от семейных сборищ, обещал приехать. Да, Эндрю не мог винить Мей в излишней боязливости. Их ожидала целая толпа – его родители, брат, три сестры, плюс зятья, племянники и племянницы и, конечно, бабуля. Обычно на таких мероприятиях присутствовали еще и многочисленные тетушки, дядюшки, кузены и кузины, но на сей раз отец предложил собраться в узком кругу.

Проталкивая Мей в ворота, Эндрю уперся ладонью ей в спину, а затем взял за руку, все еще холодную как лед, и повел вперед.

Кристин Макги первой заметила их.

– Ну, наконец-то!

Было такое впечатление, что на них набросилась стая голодных чаек: все хлопали крыльями и клекотали над ребенком. Эндрю представил всех Алексу, ни на минуту не отпуская от себя Мей. Почувствовав, что она дрожит, он теснее прижал ее к себе. На помощь пришел Джек. Он оказался таким же высоким, как Эндрю, и таким же широкоплечим. Братья были настолько похожи, что некоторые с трудом различали их. Но характеры у них были разные. Эндрю всегда отличался горячим нравом и склонностью к риску, по крайней мере, до тех пор, пока не обзавелся собственным делом. Джек был более серьезным, ответственным, видимо потому, что являлся старшим из детей.

Он не уделил должного внимания племяннику, похлопал по плечу Эндрю. Зато Мей одарил своей медленной вкрадчивой улыбкой, которая заставляла всех девушек падать к его ногам. Не отрывая от нее взгляда, он протянул руку.

– Добро пожаловать, Мей. Как вы, очевидно, догадались, мои сестры и брат – сродни комарам. Поэтому на все время пытки вот вам моя рука.

Напряжение отчасти спало, и улыбка Мей, хотя и немного смущенная, стала естественней. Она пожала руку Джеку.

– Думаю, с комарами я справлюсь.

Затем Джек одарил Мей улыбкой испорченного мальчишки и поцеловал ее пальцы. Рядом с ним тут же возникла бабуля и хлопнула его по руке.

– Довольно.

Она бросила на Джека сердитый взгляд, а затем перевела его на Мей. Бабуля была пяти с небольшим футов росту и довольно кругленькая, имела большие миндалевидные карие глаза и высокие скулы, доставшиеся ей от славянских предков. В молодости она была очень красива, но красота износилась и рассеялась в сотне мягких морщинок. Несмотря на рост, бабуля была силой, с которой следовало считаться. И каждый из внуков ради нее мог бы пройти по раскаленным углям.

Она смерила гостью бесцеремонным оценивающим взглядом и улыбнулась своей озорной улыбкой. Затем, обхватив лицо Мей обеими руками, расцеловала в обе щеки.

– Эту мы берем, – заявила она и полуобняла Мей за талию. – Пойдем поговорим.

Мей бросила на Эндрю растерянный взгляд, словно спрашивая: что мне теперь делать? Он усмехнулся и подмигнул ей, разведя руками.

Кристин Макги достала Алекса из детского креслица и опустила пониже, чтобы маленькие кузины и кузены смогли рассмотреть его. Энджела, сестра, которая была замужем за Витторио и имела троих детей, обожала малышей. Подойдя сбоку, она попыталась выхватить Алекса, но мать и не думала расставаться с новым внуком.

– Ничего не выйдет, Энджи. Если мы начнем передавать его с рук на руки, то до смерти затискаем бедного человечка.

«Бедный человечек» агукал, пускал пузыри и совершенно очаровал свою бабушку, замахнувшись на нее кулачком. Тут же у Кристин затуманился взор.

Джек, понаблюдав за борьбой сестры и матери, усмехнулся и хлопнул Эндрю по спине.

– Все, братец! Отдал цыпленка на растерзание лисам.

– Да, похоже.

Эндрю краем глаза видел, как бабуля увела Мей под ветвистую декоративную вишню, где была расставлена садовая мебель. Теперь обе сидели рядом на скамье, и старушка с огромным вниманием слушала то, что говорила ей гостья.

Джек направился к столу с напитками.

– Пойдем. Я налью тебе пива.

Вскоре стало ясно, что Мей прекрасно освоилась. И Эндрю очень гордился тем, как его семья справилась с ситуацией. Все словно чувствовали настороженность гостьи, и каждый давал ей время привыкнуть к себе. Сестры не окружили ее сразу всем скопом, как обычно, а подходили по одной. Но когда выяснилось, что Мей чувствует себя вполне комфортно, собрались вокруг, и теперь все женщины сидели вместе в тени вишневого дерева – в центре бабуля в качалке, с Алексом на руках. В стороне, на ярком солнечном свете, отец Эндрю наполнял водой бассейн для детей. Те с воплями носились под радужными струями разбрызгивателей на лужайке.

Мей сидела в тени вишневого дерева, на ее белом костюме играли причудливые блики, прямо за спиной раскинулись клумбы с яркими вспышками цветов – красных и пурпурных, желтых и розовых, лиловых и белых. Сотни оттенков и текстур на фоне чистого голубого неба, сочная зелень травы, дети в мокрых купальниках, женщины, сидящие вокруг Мей, – все это вместе казалось ожившей картиной Ренуара. Эндрю не мог оторвать от нее глаз.

Три его зятя и отец зашли в дом, но Джек, растянувшись на траве, лежал рядом с ним с бутылкой пива в руках. Он первым прервал молчание.

– И что дальше? Ты собираешься жениться на ней?

Эндрю сидел, опершись спиной на ствол старой ивы. Помедлив минуту, он отпил из бутылки, а затем поставил ее между коленями. С мрачным лицом он поднял упавший лист и принялся терзать его.

– Не знаю.

Джек внимательно посмотрел на него.

– Почему?

Эндрю встретился с ним взглядом и пожал плечами.

– Я бы женился на ней уже через пять дней после нашего знакомства, но у нее было нелегкое прошлое. И она в испуге сбежала.

– Разведена?

Эндрю снова поднес бутылку к губам.

– Да нет.

Джек сделал небольшую паузу, а затем самым доброжелательным тоном поинтересовался:

– А что думают по этому поводу Стентоны?

С таким же успехом он мог повалить пьющего Эндрю на спину. Давясь и кашляя, тот чувствовал себя так, словно вдохнул внутрь все содержимое бутылки. Правда, на сей раз семейная шутка пришлась кстати. Когда за обеденным столом воцарялась некая неловкость или атмосфера становилась слишком напряженной, Джеймс Макги поступал точно так же: изрекал что-нибудь, все равно что, лишь бы сменить тему. Что же до Стентонов, то Эндрю даже не помнил, как они выглядят. Наконец откашлявшись, он бросил на брата свирепый взгляд.

– Я припомню тебе это, Джек!

Тот усмехнулся и подсунул руку под голову.

– Не сомневаюсь.

Тем временем Энджела все же добралась до ребенка. Держа его под мышки, в то время как Алекс колотил пятками по ее голым ногам, она по-детски лопотала, а тот как мог отвечал тетке. Эндрю посмотрел на Мей, желая узнать, как она относится к тому, что ее сына все тискают. Одного взгляда хватило, чтобы это выяснить. Она наблюдала за происходящим со странным выражением благодарности и материнской гордости.

Тут подбежала двухлетняя дочь Энджелы, Лиза, с туфлей в одной руке. Отчаявшись привлечь внимание матери, она шлепнулась на колени к Мей и протянула ей туфлю, что-то щебеча. Удивительно было наблюдать за лицом Мей – на нем сначала появился испуг, затем замешательство, и наконец оно засветилось от удовольствия. Она обхватила Лизу руками, развязывая шнурок, их головы соприкасались. У Эндрю защемило в груди. Эта картина не скоро изгладится из его памяти!

С одной обутой ногой Лиза соскользнула с колен Мей и вприпрыжку побежала к другим детям как раз в тот момент, когда Алекс начал издавать квакающие звуки. Встав, Мей забрала его у Энджелы, и Элизабет, младшая из двойняшек, повела ее к дому. Эндрю допил пиво, затем поднялся и направился вслед за Мей.

На пороге гостиной он столкнулся с Элизабет, которая многозначительно подмигнула ему и показала два больших поднятых пальца. Занавески были плотно закрыты, чтобы не впускать в комнату горячий летний воздух. Мей сидела на диване, а Алекс поглощал свой ланч.

Во взгляде, которым Мей одарила Эндрю, светилась сердечная благодарность, и может быть, едва народившееся чувство общности. Но что бы это ни было, оно придало невероятную мягкость выражению ее глаз, лишившую Эндрю способности сопротивляться своим порывам. Наклонившись и положив одну руку на спинку дивана, другой он взял ее за подбородок и накрыл губы Мей нежным поцелуем.

И это было большой глупостью со стороны Эндрю, так как сердце его бешено забилось, легкие почувствовали недостаток воздуха, ужасная слабость охватила все тело.

Дыхание Мей пресеклось, и она вцепилась в его руку так, словно хотела сохранить равновесие. Ее рот был таким податливым и – о боже! – таким жаждущим. Издав хриплый стон, Эндрю обхватил ее шею, и поцелуй стал уже не столь невинным, как поначалу. Но тело его молило о большем, однако в этот момент захныкал Алекс. Эндрю закрыл глаза и прижался лбом к щеке Мей, пытаясь выровнять дыхание. Впрочем, она дышала еще лихорадочнее, чем он. Тогда он выпрямился, отступил на шаг и уселся на кофейный столик прямо перед ней.

– Вы валите меня с ног, леди.

Мей закрыла глаза и, внезапно наклонив голову, прижалась губами к его ладони. Это вызвало в Эндрю такой всплеск эмоций, что все поплыло перед глазами. Никогда в жизни никого он не хотел так, как ее!

– Ты здесь? – На пороге стояла грозно хмурившаяся бабуля. Эндрю и Мей, словно нашкодившие дети, отшатнулись друг от друга. Бабуля погрозила внуку пальцем. – Оставь бедняжку в покое. – Она просеменила в комнату со стаканом пива в руке. – Вот, – сказала она, протягивая стакан Мей. – Молоко будет сытнее, и ребенок станет спать спокойнее.

Бабуля села на кофейный столик рядом с Эндрю и хитро сверкнула на него глазами.

– Если мы сломаем этот стол, мальчик, то нам не поздоровится.

Эндрю усмехнулся и обхватил ее руками за плечи. Бабуля похлопала Мей по колену.

– Я серьезно. Пиво – это хорошо. В Старом Свете матери всегда пьют пиво. – Затем похлопала Эндрю по бедру – бабуля была большим мастером по части похлопываний. – Ступай, принеси альбомы, пусть Мей увидит всю семью.

Эндрю закатил глаза.

– Бабуля, она не хочет рассматривать эти проклятые семейные альбомы!

– Нет, – вмешалась Мей, – хочу!

– Вот видишь? Я же говорю тебе. Иди, иди, – замахала бабуля на него руками.

Покачав головой, Эндрю поднялся. Она до сих пор гоняла внуков, словно пятилетних. Он сходил в кладовую и, вернувшись со стопкой альбомов, положил их на кофейный столик. Бросив на бабушку свирепый взгляд, Эндрю открыл тот, что лежал сверху, и показал Мей выцветшую фотографию на первой странице.

– Здесь бабуля, когда она выходила замуж за деда.

Придерживая уснувшего Алекса, Мей взглянула на снимок, затем перевела взгляд на бабулю.

– О, вы были просто красавицей!

Бабуля хмыкнула и постучала пальцем по виску.

– Гораздо больше, чем красавицей. Я была умницей.

Глаза Мей сверкнули, и она рассмеялась.

– Нисколько не сомневаюсь.

Бабулин взгляд затуманился, и она нежно провела пальцем по изображению жениха.

– Я вышла замуж за хорошего человека. Очень хорошего. – Затем взглянула на внука и погрозила ему пальцем. – А ты унаследовал плохие черты его натуры, Эндрю. И они причинят тебе много бед.

Усмехнувшись по поводу замечания о «плохих чертах», Эндрю наклонился к бабушке и поцеловал в морщинистую щеку.

– Эй, я знаю, к чему ты клонишь. Некоторые из бед собираешься причинить мне ты, поэтому я исчезаю.

Озорно блеснув глазами, бабуля ущипнула Эндрю за щеку.

– Вот и хорошо. А мы посекретничаем.

Было уже довольно поздно, когда они, наконец, покинули дом родителей Эндрю. Ведя машину по темным полупустым улицам, он думал о едва заметной перемене, произошедшей в Мей. Она словно освободилась от чего-то, внушавшего ей постоянную тревогу и беспокойство.

И Эндрю отлично знал, что вызвало эту перемену.

Честно говоря, день прошел как нельзя лучше. Его родственники подняли восторженную суматоху вокруг ребенка, и даже слепому стало бы ясно, что его приняли в клан Макги. А Эндрю в полной мере осознавал, как это важно для Мей. Но случилось и нечто большее. Она будто открыла что-то и для себя. Он чувствовал, что между Мей и бабулей сразу возникла некая невидимая связь.

– Твоя бабушка просто чудо, – словно в ответ на его мысли тихо проговорила Мей. – Она, наверное, с ужасом думала о переезде сюда, где никого не знала, где все говорили на непонятном языке. Это требует огромной храбрости. – Она взглянула на Эндрю. – У тебя прекрасная семья… Спасибо, что не дал мне отвертеться. Все было чудесно.

– Я рад, что тебе понравилось, Порой они могут быть очень утомительными.

Эндрю резко обогнал машину, которая тащилась перед ними, ища выход напряжению, владевшему им. Если бы не этот аромат нагретой солнцем кожи, исходивший от нее! Если бы не ее близость! Эх, превратиться бы ему сейчас в камень!

Ну, как иначе продержаться ближайшие пару часов, не наделав глупостей? Если бы у него хватало мозгов, он придумал бы какой-нибудь предлог, чтобы уехать на ночь к себе домой, но Мей могла неправильно его понять. А меньше всего ему хотелось бы разрушить то, что удалось достичь за сегодняшний день. Но он боялся, что от единственного прикосновения к ней кровь бросится ему в голову.

Когда Эндрю парковал машину перед домом, он был уже на пределе. Следовало что-то срочно предпринять, чтобы прийти в полное изнеможение, иначе он потеряет рассудок. Например, пробежаться. Приняв решение, Эндрю почувствовал себя лучше и ослабил хватку на рулевом колесе. Он разгрузит вещи, удостоверится, что с Мей и малышом все в порядке, затем переоденется в спортивный костюм и будет бегать до тех пор, пока не испарится его опасное состояние.

Ощущая нечто, что точнее всего можно было бы описать как сексуальную клаустрофобию, Эндрю вынул ключи из замка зажигания и вылез из машины.

– Бери Алекса, – натянуто проговорил он Мей. – А я отнесу наверх все остальное.

– Хорошо, – очень тихо сказала она. Эндрю стиснул зубы, испытывая огромное желание треснуться головой о крышу машины. Он ведь поклялся, что не будет делать этого! Не будет заводиться при одном лишь взгляде на нее.

Когда он вошел в холл, нагруженный сверх меры, Мей уже ждала его в кабине лифта. Она не говорила ни слова, просто стояла, покачивая Алекса и глядя на мигавшие на табло лампочки. Из лифта Мей вышла первой. Дверь в квартиру была уже открыта, когда он подошел к ней. На лице Мей было знакомое чопорное выражение, и это странным образом возбудило его еще больше.

Втащив вещи в детскую, Эндрю распахнул дверцу шкафа, достал спортивную сумку и вывалил ее содержимое на кровать. Ругая себя последними словами, он, перебрав вещи, нашел пару кроссовок и велосипедные шорты. Ему вообще не следовало целовать ее. Тогда он смог бы держать себя в узде. Но нет, полез в самое пекло! Теперь приходится расплачиваться за это. Он может добежать до Аляски и обратно, чтобы истребить свои желания, но потом вернуться и приняться за старое.

Дверь в спальню была закрыта, и Эндрю помедлил, прежде чем открыть ее. Мей сидела в темноте и кормила сына. Едва скрипнула дверь, она поспешила утереть склоненное лицо.

Не отпуская ручку, Эндрю внимательно посмотрел на нее, затем, вздохнув, пересек комнату и сел на корточках перед Мей. Глядя в пол, он некоторое время искал нужные слова.

– Дело не в тебе, Мей. Во мне. Я просто должен выпустить пар, поэтому хочу пробежаться. Хорошо?

Избегая смотреть на него, она спросила:

– Ты вернешься?

Он обхватил ее за шею и легонько тряхнул.

– Да, я вернусь. Но если бы ты была предусмотрительнее, то не позволила бы мне возвращаться.

Уголок ее рта дрогнул, и Эндрю понял, что если сейчас же не уберется куда подальше, то натворит глупостей. От нее все еще исходил какой-то солнечный аромат, только теперь он смешивался с запахом грудного молока, и его тело охватил огонь. Только этого ему не хватало!

Эндрю поспешно поднялся.

– Я ненадолго.

Как же! Чтобы взять себя в руки, ему придется добежать, по крайней мере, до Денвера.