Текст книги "У цыганок"

Автор книги: Мирча Элиаде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Приехали! – крикнул он наконец, спрыгивая с козел. – Однако ворота закрыты...

Гаврилеску взял свою шляпу, поправил галстук и, соскочив с пролетки, принялся искать кошелек с мелочью.

– Не ищите, – сказал извозчик. – Отдадите в следующий раз. Я все равно здесь стоять буду, – прибавил он. – В этот час если какой клиент попадется, то только здесь.

Помахав извозчику шляпой, Гаврилеску подошел к воротам, отыскал звонок и позвонил. Ворота тут же отворились, и, войдя в них, Гаврилеску направился к зарослям, за которыми прятался домик. В окошке мерцал огонек. Гаврилеску робко постучал, но никто не откликнулся, тогда он толкнул дверь и вошел. Старуха спала, положив голову на столик.

– Это я, Гаврилеску, – сказал он, тронув старуху за плечо. – Из-за вас у меня куча сложностей, – прибавил он, видя, что старуха смотрит на него в недоумении.

– Уже поздно, – сказала старуха, протирая глаза. – Все разошлись.

Но, разглядев его, узнала:

– Ах, это ты, музыкант. Немка еще не ушла. Она никогда не спит...

Сердце у Гаврилеску забилось, он задрожал.

– Немка? – повторил он.

– Сто леев, – сказала старуха. Гаврилеску полез за бумажником, но руки его дрожали все сильнее, и, отыскав бумажник среди платков, он уронил его на ковер, пробормотал 'простите' и с трудом наклонился.

– Немного устал. Ужасный был день...

Старуха взяла купюру, встала со стульчика, подошла к двери и с порога указала на большой дом.

– Смотри не заблудись, – сказала она. – Иди прямо по коридору и считай двери. Когда дойдешь до седьмой, постучи трижды и скажи: 'Это я, меня послала старуха'.

Потом, пытаясь скрыть зевок, похлопала по рту ладонью и затворила за собой дверь. Медленно, затаив дыхание шел Гаврилеску к зданию, поблескивавшему под звездами. Поднялся по мраморным ступеням, открыл дверь и на секунду застыл в нерешительности. Перед ним был плохо освещенный коридор, и он вновь почувствовал, как отчаянно заколотилось сердце. Он шел, вслух считая двери. И вдруг, поняв, что произносит: 'Тринадцать, четырнадцать...' – в замешательстве остановился. 'Гаврилеску, – прошептал он, – держись, ты опять перепутал. Не тринадцать, не четырнадцать, а семь. Старуха сказала: отсчитай до седьмой двери'...

Он хотел вернуться и начать счет сначала, но через несколько шагов почувствовал такую усталость, что остановился у первой же двери, три раза постучал и вошел. Это была ничем не примечательная большая гостиная, обставленная почти бедно, а у окна, в полуоборот к нему, сидела молодая женщина и смотрела в сад.

– Простите, – с трудом вымолвил Гаврилеску. – Я не туда попал.

Тень женщины отделилась от окна и неслышно двинулась к нему навстречу, и тут в памяти возник забытый запах.

– Хильдегард! – воскликнул он, выпуская из рук шляпу.

– Как долго я тебя ждала, – сказала, приближаясь, девушка. – Я искала тебя повсюду...

– Я был в пивной, – прошептал Гаврилеску. – Если бы я не пошел с ней в пивную, ничего бы не случилось. Или если бы у меня было немного денег... Но денег не было, и заплатила она, Эльза, и, понимаешь, я почувствовал, что должен... а теперь уже поздно, ведь правда? Очень поздно...

– Какое это может иметь значение? – сказала девушка. – Пойдем же...

– Но у меня нет больше дома, у меня ничего нет. Это был ужасный день... Я заговорился с мадам Войтинович и забыл портфель с партитурами...

– Ты всегда был рассеянный, – прервала его Хильдегард. – Пойдем...

– Но куда? Куда? – силился крикнуть Гаврилеску. – В мой дом кто-то вселился, я забыл фамилию, но кто-то незнакомый... Да его и нет, не с кем объясниться. Он уехал на воды.

– Иди за мной, – сказала девушка и, взяв его за руку, потянула в коридор.

– Но у меня и денег нет, – шепотом продолжал Гаврилеску. – Как раз сейчас, когда переменили купюры и подорожал трамвай...

– Ты все такой же, – сказала девушка и засмеялась. – Испугался...

– И никого из знакомых не осталось, -продолжал шептать Гаврилеску. Все на водах. И мадам Войтинович – у нее я мог бы занять, – говори, уехала в провинцию. Ах, моя шляпа! – воскликнул он и собрался вернуться.

– Оставь ее,– сказала девушка. – Она тебе больше не понадобится.

– Как знать как знать. – И Гаврилеску попытался высвободить руку. – Это очень хорошая шляпа и почти новая.

– Правда? – удивилась девушка. – Ты все еще не понимаешь? Не понимаешь, что с тобой случилось недавно, совсем недавно? Ты правда не понимаешь?

Гаврилеску глубоко заглянул в глаза девушки и вздохнул.

– Я как-то устал, – сказал он, – извини меня. Такой ужасный был день... Но сейчас будто мне становится лучше...

Девушка тихонько тянула его за собой. Они пересекли двор и вышли в открытые ворота. Извозчик дремал на козлах, девушка так же легонько потянула Гаврилеску в пролетку.

– Но клянусь тебе, – зашептал Гаврилеску, – даю тебе честное слово, у меня нет ни единой монеты.

– Куда прикажете, барышня? – спросил извозчик. – И, как желаете – шагом или рысью?

– Езжай к лесу дорогой, какая длиннее, – сказала девушка – Да помедленней. Мы не спешим...

– Эй, молодые! – крикнул извозчик и присвистнул.

Она по-прежнему держала его руку в своих руках, только откинулась на подушку и глядела в небо. Гаврилеску, не сводя глаз, внимательно ее разглядывал.

– Хильдегард, – произнес он наконец, – со мной что-то случилось, даже не знаю что. Если б я не слышал твоего разговора с извозчиком, то решил бы, что это сон.

Девушка с улыбкой повернулась к нему:

– Все мы грезим. Так начинается. Точно во сне...

Париж, июнь 1959 года