Текст книги "За полчаса до развода (СИ)"

Автор книги: Мира Айрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Глава первая

Утро понедельника началось не с кофе.

Утро началось с барабанной дроби со стороны прихожей. С трудом разлепив веки, я уставилась в дисплей смартфона: шесть часов ноль восемь минут! Шесть ноль восемь! Совсем они с ума посходили?! Я никогда не встаю в такую рань!

Мне повезло: я живу в самом сердце столицы, а до моей работы можно добраться пешком за пятнадцать минут. Этим и объясняется тот факт, что я, имея водительские права, до сих пор «безлошадная».

Во входную дверь вновь забарабанили. Звонок сломался, когда папа уже болел, – починить было некому, а электрика из домоуправления вызывать лишний раз не хотелось. Я женщина молодая и одинокая, и не все представители мужского пола реагируют на это адекватно. У некоторых этот факт вызывает нездоровый ажиотаж.

Нехотя поднявшись, я накинула халат и шаркающей походкой поковыляла к двери.

Заглянув в панорамный глазок, увидела двух соседок: одна была с третьего этажа, её квартира располагалась под моей, а квартира второй соседки располагалась на пятом этаже, аккурат над моей квартирой. Я открыла.

– Вася, ты меня заливаешь! – в грудном голосе соседки с третьего этажа звучали нотки возбуждения, тревоги и некоторого отчаяния.

– Никого я не заливаю, Дина Александровна! Можете проверить, – хриплым от сна голосом ответила я, широко, до слёз, зевнула и начала тереть глаза.

Обе соседки как по команде зевнули. Зевота, как известно, заразна.

Я предложила встревоженным утренним гостьям проследовать в совмещённый санузел и убедиться, что всё в порядке. Спрашивать, почему соседку с пятого этажа Дина Александровна разбудила раньше, чем меня, я не стала. Известное дело, они подруги не разлей вода, две главные сплетницы в доме.

Беспардонно заглянув по пути в комнату (как пить дать в поисках следов мужского присутствия в моей квартире), дамы прошли в санузел и убедились, что там полный порядок.

– Значит, всё же где-то у нас… Или между этажами, – задумчиво пробормотала Дина Александровна и пожала плечами. – Аварийную надо вызывать. Извини, Вася, что разбудили! Ложись, поспи ещё! Тебе же к девяти на работу, не как нам, грешным.

Дамы переглянулись. Торжествовали. Им всё же удалось поддеть меня моим «барским» рабочим графиком.

Натянув на лицо улыбку, я закрыла двери за соседками и вздохнула с облегчением. Какой уж сон?! Пойду кофе варить.

Я варю кофе по старинке, в тёмной турке. Кофемашинного кофе мне и на работе хватает. Стоя возле плиты, задумчиво смотрю в окно на хмурое августовское утро.

Вася… Угораздило же меня! Родители дали мне имя Василиса при отчестве Васильевна. Я Василиса Васильевна! Хорошо, что фамилия Реброва, а то можно было бы, обращаясь ко мне по имени-отчеству, кошек подзывать.

Я всерьёз думала о смене имени, ждала, когда мне исполнится восемнадцать, чтобы избавиться от «Василисы», но на ту же пору познакомилась с человеком, который впоследствии стал моим мужем. Лёше очень нравилось моё имя, он просто балдел от него, с ума сходил.

Мужа нет уже три года, а имя так при мне и осталось.

Мне двадцать семь лет, я живу одна и работаю корректором в одном из самых крупных и процветающих издательств страны.

Я пошла по стопам отца. А дед мой был известным детским писателем; он был обласкан властью, потому и получил квартиру в центре. Бабушка не работала, была «другом и соратником» деда, а по совместительству няней: дед был абсолютно неприспособлен к быту.

Папа, будучи их единственным ребёнком, светом в окошке, женился, уже перешагнув тридцатилетний рубеж. Моя мама являлась одной из солисток известного эстрадного ансамбля. Когда папе исполнилось тридцать пять, родилась я. А когда папе было тридцать восемь, мама бросила нас, развелась с папой, вышла замуж за иностранца и улетела жить в далёкую Италию.

С тех пор мы не общались, папа не стал добиваться алиментов. Иногда мама присылала для меня что-то из одежды и сладости, – этим её участие в моей жизни ограничивалось.

Закономерным продолжением утра стал дождь, начавшийся как раз тогда, когда идти до работы оставалось минут пять. Утро было хмурое, но достаточно тёплое, я вышла без плаща. А зонт забыла: вот что значит недосып.

Опаздывать совсем не хотелось, и я летела, прыгая через быстро растущие лужи, как сайгак. Когда добралась до работы, у меня в запасе было десять минут для того, чтобы переодеться (я похвалила себя за то, что всегда держу на работе сменку одежды и обуви) и привести в порядок причёску.

Приложила пропуск к турникету, бегом припустила по коридору, чувствуя, что промокли не только жакет и юбка, но и блузка. Жакет стянула, пока бежала. Мне кто-то встретился по дороге, но было не до церемоний. Бегло поздоровавшись, я почти проскочила мимо, но почему-то затормозила против воли. Оказалось, чья-то крепкая рука держит меня за запястье.

– Прекрасно выглядишь, Василиса! – голос был не просто знаком, а очень знаком. Знаком до такой степени, что у меня скулы свело.

Фиалковые глаза с видимым удовольствием разглядывали меня, уделяя особое внимание мокрой блузке и юбке.

Глава вторая

«А в августе зацвёл жасмин,

А в сентябре – шиповник,

Приснился я тебе один

Всех бед твоих виновник…»

В приемной, возле которой он меня тормознул, надрывалось радио с ретро-репертуаром.

Куда там! Нам подобное и не снилось! Не ожидала я, что вновь увижу в стенах издательства эти фиалковые глаза, смуглое лицо, ямочку на подбородке, широкие плечи при довольно стройном стане (костюмы приходится шить на заказ, нестандартная фигура), эту буйную блондинистую шевелюру… Роста мой визави среднего, когда я на шпильке, то даже чуть выше. А голос…этот голос. Такого бархатистого голоса нет больше ни у кого.

– Мне некогда, извините, – наконец очнулась! Выдернула свою руку, продолжила путь по коридору.

«Почему он здесь?!» – пока переодевалась и сушила волосы, думала только эту мысль. Нарушитель спокойствия.

…Когда-то давно мы работали здесь вместе. Он и привёл меня сюда. Будучи студенткой, я устроилась на подработку. А он уже работал здесь, первый год после окончания литературного института.

Роман был очень бурным и стремительным. Мне восемнадцать, ему двадцать три. Через год мы поженились, муж согласился переехать к нам с папой. У него была своя квартира, небольшая, но современная, родители позаботились, однако он согласился переехать, понимая, что я не могу оставить больного отца.

Семейная жизнь продлилась пять лет. Что это было за время? Я бы не стала однозначно утверждать, будто была несчастна. Не люблю лицемерия. Счастлива я была до безумия. Наверно, и до сих пор была бы. Думаю, да, была бы.

А потом открылся филиал издательства в Питере, и моему мужу предложили возглавить филиал, поднять, так сказать, с нуля. Кто бы отказался от такого гигантского карьерного прыжка?

Состояние папы к тому времени ухудшилось, переезд убил бы его, но и оставить я его не могла. Муж уехал один.

Сначала всё было очень неплохо: мы оба постигали то, что называют «гостевым браком». А потом… Потом словно обрубило: муж сообщил, что между нами всё кончено, что он не потерпит подобного, подаст на развод при первой же возможности.

Сказать, что я была в шоке, значит, не сказать ничего. Слёзы, мольбы, попытки достучаться до него. Однако муж ушёл в глухую оборону, и из Москвы я не могла его «достать».

Потом мне сообщили, что у него появился кто-то, пассия какая-то. Год назад не стало папы, у меня появились другие хлопоты и заботы, страдания по мужу отодвинулись. С тех пор я живу одна.

Привела себя в порядок, посмотрела в зеркало: вроде, ничего. Нет следов дождевой стихии, косметика лежит, как надо. Костюм не новый, зато сухой, блузка тоже. Светло-карие глаза смотрят спокойно с немного бледного лица, пухлые губы улыбаются. Вечно я улыбаюсь! Улыбаюсь почти всегда, памятуя слова барона Мюнхгаузена о том, что серьёзное лицо – не признак ума. Не уверена, что улыбка добавляет мне ума, но ничего не могу с собой поделать – я очень улыбчивый и смешливый человек.

Тёмно-каштановые волосы, которые удалось подсушить старым феном, красиво, немного волнами, спускаются на шею и плечи.

– Василиса Васильевна!

Я вздрогнула, резко повернувшись к двери. На пороге мнётся вторая секретарь, Елена Викторовна, молодая и очень скромная.

– Василиса Васильевна, через пять минут главный ждёт всех в конференц-зале. Не могла связаться с вами.

– Извините, Елена Викторовна! Я не включила ещё ничего здесь. Под дождь попала, приводила себя в порядок, – оправдываюсь я. – Буду вовремя, спасибо!

В конференц-зале уже собрались почти все сотрудники. Я устроилась подальше от кресел начальства, в самом дальнем углу. Тут окно рядом, можно смотреть на дождь. Отчего бы и нет, когда ты по другую сторону, в тёплом и светлом помещении?

«Дождь на Тверской-Ямской, в Филях и на Щелковской…».

Обратила внимание, что некоторые из сотрудников бросают на меня заинтересованные взгляды, и мне это не понравилось. Эти люди знают что-то, чего не знаю я? Или присутствие в офисе моего бывшего вызвало столь пристальный интерес? Я-то здесь причём? На него и смотрите!

Открылись двери, и в конференц-зал вошли двое; один сегодня хватал меня за руку в коридоре, а второй, высокий пожилой брюнет с благородной сединой, – наш главный, Вениамин Сергеевич.

– Что ж, сразу к делу, – Вениамин Сергеевич откинулся в кресле. Он всегда говорил по делу, на совещаниях в нашем издательстве не уснёшь. – Разрешите представить вам нового директора нашего издательства, Алексея Юрьевича Криницына. Он приступил к исполнению своих обязанностей сегодня, а я сложил с себя полномочия. Семьдесят два года, пора на заслуженный отдых.

По конференц-залу пронёсся гул, волна нарастала. Вениамин Сергеевич поднял руку, призывая всех к тишине.

– Те, кто в издательстве давно, Алексея Юрьевича помнят. Остальные познакомятся. Прошу любить и жаловать.

«Ага, вот это всенепременно!».

Неожиданно ловлю взгляд фиалковых глаз: плохо я спряталась, Лёша смотрит на меня. Хотя какой Лёша?! Алексей Юрьевич!

Наконец всех отпускают, и я тоже иду к двери; в голове стучит, сердце бьётся, но стараюсь идти красиво.

«Походка свободная от бедра. Раскованная свободная пластика пантеры перед прыжком…».

Итак, что мы имеем? У нас новый директор. Интересно, что нас ждёт? Грядут ли кадровые перестановки? Не хотелось бы. Вениамину Сергеевичу удалось создать прекрасный коллектив, наладить эффективную, бесперебойную работу.

Сижу за столом в тесном кабинете, смотрю в окно. Работы… Конь не валялся!

Телефонный звонок заставляет меня буквально подпрыгнуть. Так, хватит! В конце концов, всегда можно уволиться!

Звонят по внутренней линии. Снимаю трубку и слышу голос Елены Викторовны:

– Василиса Васильевна! Вас приглашает к себе Алексей Юрьевич. Через пять минут.

Глава третья

Я шла по коридору, размышляя, что же так срочно понадобилось новому руководству от обычного корректора. Даже если это один из лучших корректоров, тот, кто курирует всех остальных корректоров и несёт ответственность за все косяки и огрехи.

Заслужить похвалу нового «главного», равно как и порицание, я не успела физически.

Интересно, как Лёша встретит меня? Вальяжно развалившись в кресле?

…Он стоял у окна, спиной к двери, и смотрел на дождь. Руки в карманах. Надо же, в большие начальники выбился, а от привычки, которую ещё в начальной школе из мальчишек пытаются выжечь калёным железом, так и не избавился.

Я смотрела на такие знакомые плечи, спину, эти руки в карманах, и совсем некстати меня захлестнула привычная нежность. Строго-настрого запретив себе раскисать, я легко постучала по двери костяшками пальцев и вежливо поинтересовалась:

– К вам можно, Алексей Юрьевич?

– Входи, Василиса, присаживайся, – он обернулся, прошёл к своему креслу.

– …те, Алексей Юрьевич.

– Что «те», Василиса? – не понял он. Лёша всегда называл меня только «Василиса», никак иначе, никаких сокращений и уменьшительно-ласкательных.

– Входи те, – сухо и официально отозвалась я.

Он легко усмехнулся, и я тут же пожалела о том, что поправила его: он понял, что мне не всё равно. А мне должно быть всё равно. Должно быть, чёрт возьми!

– Как дела, как работа, Василиса? – спросил он, проигнорировав моё замечание.

«Он пригласил меня в свой кабинет, чтобы спросить об этом?».

– Работаю корректором, ответственным за все выпуски.

– Справляешься?

– Справляюсь. Вроде, никто не жалуется на меня. А вы с какой целью интересуетесь? Кандидатура есть на моё место?

Мне было даже всё равно, как Лёша воспримет этот выпад: слишком хотелось задеть его.

– Напротив, хочу расширить твои полномочия.

– Вот как? – я с интересом рассматривала его, пользуясь случаем. Что за человек? С годами только импозантнее и привлекательнее становится!

– Именно, – Алексей откинулся на спинку кресла.

– Когда я работал в Питере, у нас была очень хорошо налажена деятельность пресс-службы, а здесь всё то ли в зачаточном состоянии, то ли все рукой махнули. Хочу возродить пресс-службу здесь, потому мне необходимо, чтобы возглавил эту работу человек, которому я полностью доверяю в профессиональном плане. Человек, который давно работает в издательстве, знает всю «кухню» изнутри. И этот человек ты.

«В профессиональном плане!». Этим всё сказано.

– Я должна возглавить пресс-службу?! Никогда ничем подобным не занималась. Алексей Юрьевич, я не журналист! У меня даже минимального журналистского опыта нет.

– И не надо. Я же озвучил свои требования? И там ничего не было об опыте работы журналистом.

– Взяться за совершенно новое, незнакомое дело?! Смелость надо иметь, – я задумалась.

– Вот и попробуешь. Смелости тебе не занимать. Соглашайся! – он слегка склонил голову набок, и сердце моё растаяло.

– Хорошо, попробую. При условии, что я не обязана буду лгать. В пресс-релизах, публикациях и на всех пресс-конференциях будет только правда.

– Замечательно, я только за, обеими руками! Узнаю тебя, Василиса! Рад, что ты дала принципиальное согласие.

Лёша встал, как бы давая понять, что я засиделась у него в кабинете, протянул руку для пожатия.

– Спасибо за поддержку, Василиса!

– С вашего позволения, я вернусь к работе, Алексей Юрьевич, – я тоже встала, привычно тряхнула волосами.

Пожав его теплую ладонь, я вдруг не на шутку разволновалась. Пора заканчивать с этим! Но приказывать себе бессмысленно.

– Василиса, где ты обычно обедаешь?

– В издательстве есть прекрасный буфет, неужели вы забыли?

– Ах да!.. Но я всё равно предлагаю тебе пообедать. Нужно обсудить ряд вопросов. Я зайду за тобой в час.

– Хорошо, Алексей Юрьевич. Слушаюсь, – грустно добавила я.

Лёша действительно пришёл за мной прямо в кабинет, и мы ушли из издательства вдвоём. Почти как раньше…

Сидя за столиком небольшого уютного ресторана, мы сначала обсуждали работу пресс-службы. А когда мне принесли фруктовый десерт, Лёша, таская с моей тарелки кусочки фруктов, буднично заявил:

– Василиса, я давно хотел поговорить с тобой по поводу развода.

– Говорите, – спокойно сказала я, хотя внутри всё оборвалось.

Лёша несколько минут молчал, собирался с силами, потом заговорил.

– Я же давно обещал подать на развод, Василиса, но всё руки не доходили. Теперь мы вновь живём в одном городе, и этот факт очень упрощает процедуру развода. – Делить нам нечего, так что подадим заявление в ЗАГС, если ты не против.

– Я за, – бесцветным голосом отозвалась я. Пусть делает, что хочет.

Глава четвёртая

Смотрю на Лёшу и вдруг понимаю: он раздосадован моей покорностью и равнодушием. Но меня больше не интересуют тараканы в чужих головах, я не естествоиспытатель. Со своими бы разобраться. Решил разводиться – разводись.

– Мне не очень понятно, Алексей Юрьевич, зачем нужно уделять нашему разводу столько времени на стадии подготовки? Тем более, разводиться будем через ЗАГС.

«Видимо, очень нужна свобода, сильно припёрло. Вероятнее всего, подруга дней его суровых неистово замуж просится, а тут я».

– Всегда необходимо всё обговаривать в спокойной обстановке, Василиса, а такую тему – тем более. Мало ли, вдруг у тебя какой-то свой взгляд на ситуацию, а может, и требования есть?

«Столько просьб у любимой всегда!

У разлюбленной просьб не бывает».

– Нет, Алексей Юрьевич, никаких требований.

– Ты так и будешь «выкать» мне, Василиса?

Мне кажется, или опять досада в его голосе? Чего он от меня хочет?

– Теперь буду с утроенной силой, и вам советую. Субординация, рабочие отношения, сами понимаете! Плюс грядущий развод.

Лёша поморщился. Так, словно у него зуб болит.

– Значит, специальных просьб нет, Василиса?

– Есть одна. Мне нужен отдельный экземпляр свидетельства о разводе. Закажите, пожалуйста, сразу, когда будете заявление подавать.

– Хорошо. А почему ты не интересуешься, есть ли у меня просьбы или пожелания?

– Странный вопрос, Алексей Юрьевич! Ситуация инициирована вами, и у вас же просьбы? Поистине удивительно!

– Скорее, вопрос, Василиса.

– Ну так спросите, Алексей Юрьевич, не томите!

– Скажи честно, как он, лучше меня…сама понимаешь, в каком плане?

Буквально застываю от удивления на несколько секунд. Потом понимаю, что я, наверно, выгляжу глупо со стороны и похожу на сову с круглыми глазами. Резко встаю, почти бегу к выходу. Хорошо, что Лёша уже расплатился в ресторане.

Он догоняет меня у выхода, крепко берёт под руку и тащит к своей машине.

Мне претит закатывать сцены на публике, и я молча устраиваюсь в его машине, тем более, нам обоим нужно в издательство.

– Я так понял, эта тема – табу, – улыбаясь уголками рта, он пристально смотрит на дорогу. – Да и ладно, я тоже не горю желанием ворошить. Больно слишком.

Услышать подобное откровение от Лёши? Такое случается реже, чем пролетает комета Галлея.

Сердце моё сжимается. Мне тоже…тоже больно, очень больно. Но я не могу сказать об этом вслух, у меня нет столько мужества.

– Алексей Юрьевич, я знаю, что когда не стало моего отца, вы были в командировке за границей. Тогда на моей карте загадочным образом появилась круглая сумма. Я уверена, этот перевод был сделан вами. Спасибо, вы очень выручили меня. Потом я постепенно пополнила всё и теперь готова в любой момент вернуть долг.

Лицо Лёши побледнело так, что стало даже чуть серым.

– Посмей только вернуть, – прошипел он, не пытаясь сохранить и видимость спокойствия. – Это было не для тебя, это был мой последний долг перед Василием Сергеевичем. Он принял меня когда-то как родного сына.

Я молчу. Что тут скажешь? Лёша не смог приехать, чтобы проститься с моим папой, и компенсировал это единственным доступным способом. Он прав.

Мы молчим несколько минут, каждый думает о чём-то своём, но наши мысли смешиваются, встречаясь в каком-то общем пространстве.

Я думаю о том, что как ни странно, всё ещё продолжается тот самый злосчастный понедельник. Как так? Ведь прошла целая вечность! Жизнь моя перевернулась с ног на голову, да ещё и движется в неизвестном направлении.

– В пятницу в девятнадцать ноль-ноль в издательстве состоится приём, Василиса. Вениамин Сергеевич устраивает, хочет проститься со всеми таким образом.

– Не думаю, что явка обязательна, это же не рабочее время, – пожимаю я плечами. У меня даже сомнений нет: при всём уважении к Вениамину Сергеевичу, я не приду на этот приём.

– Ошибаешься. Явка строго обязательна. К тому же, это проявление элементарной вежливости по отношению к Вениамину Сергеевичу. Придёшь как миленькая. Это приказ.

Я сверкаю глазами от досады и беспомощности, а этот самодовольный тип смеётся, не скрываясь.

Уже вечером, сидя перед телевизором с чаем и шоколадом, я подводила итог этому длинному и судьбоносному (я уверена) дню. Всё вспомнив и взвесив, сосредоточилась на нескромном вопросе Лёши. Итак, моя давняя догадка подтвердилась: он считает, что я изменила ему, и он на сто процентов уверен своей правоте.

Разбираться в этом? Или пустить на самотёк? Ведь развод – дело решённое, вряд ли истина теперь сможет повлиять на ход событий. Всё слишком запущено.

Тяжело вздохнув, я решила, что всё же попробую разобраться. Но не прямо сейчас, а постепенно.

…Поскольку мне не оставили выбора по поводу явки на приём, я решила не оставить камня на камне от всей обороны бывшего. Он у меня попляшет! Посмотрим, что будет с его чопорностью и поистине британской сдержанностью, когда он увидит меня на этом приёме!

Неделя до пятницы прошла относительно спокойно. Работы было много, тем более, что по поводу пресс-службы новый директор не соврал. Но я люблю, когда много работы, это лучше, чем создавать видимость кипучей деятельности.

В пятницу, в восемнадцать пятьдесят пять, я вышла из такси возле здания, где располагалось издательство. Не могла же я прийти пешком на шпильке и в вечернем платье?

Платье было нежно-зелёного оттенка, мягкое, чуть-чуть блестящее, достаточно скромное (настолько, насколько может быть скромным вечернее платье), длинное.

Я знала, что могу, когда захочу, и приложила все усилия, чтобы выглядеть сегодня сногсшибательно.

По дороге встретила двух коллег – девушек, они тоже приехали на такси, и тоже выглядели потрясающе в вечерних нарядах.

В актовом зале, переоборудованном для проведения приёма, мы появились втроём, улыбаясь и весело переговариваясь. Рядом тут же материализовался официант, и мы взяли с подноса по бокалу.

Прислушиваясь к нежным звукам живой музыки, я оглядывала не слишком большой зал, когда встретилась взглядом с фиалковыми глазами.

Он стоял довольно далеко, в компании Вениамина Сергеевича и ещё нескольких солидных людей, однако мне удалось прочитать в его взгляде то, на что я и рассчитывала. Я до сих пор имею власть над ним. Осознавать это было и больно, и сладко одновременно.

Отвернулась, но продолжала наблюдать за Лёшей краем глаза. Вот он отделился от компании «солидных», взял бокал с подноса услужливого официанта и начал продвигаться в мою сторону. Ну что ж, начинаем обратный отсчёт…