Текст книги "Не мой типаж (СИ)"

Автор книги: Мира Айрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава четвёртая

Во вторник, вернувшись с работы, Марина вышла из машины и увидела, что Григорий Янович сидит в своём «Вольво». Заметив Марину, он сразу выскочил.

– Добрый вечер, Марина Леонидовна. А я вас жду. У меня к вам очень важный разговор.

После прошлого "важного разговора" такая формулировка Марину слегка напугала.

– Добрый вечер… – растерянно ответила она, вопросительно глядя на него.

– Давайте где-нибудь посидим, поговорим спокойно. На нейтральной территории. Поедем на моей машине, – он приглашающе распахнул переднюю дверь.

Марина послушно села в его машину, теряясь в догадках. Они приехали в один из ближайших приличных ресторанов, в котором по случаю вторника народу было немного, устроились за столиком у окна.

– Вино не будем сегодня. Я за рулём, а вам нужна ясная голова.

– Мне уже страшно, Григорий Янович! Хватит тумана напускать! – нерешительно улыбнулась Марина.

Они сделали заказ, и Григорий Янович, откинувшись на спинку диванчика, спросил:

– У вас есть грамотный юрист, которому вы очень доверяете?

– Допустим. Нотариус, – племянник Марины, Тимофей, был нотариусом.

– Очень хорошо. Мне важно, чтобы у вас была надёжная подстраховка, не зависящая от меня.

Марина выжидательно смотрела на него. Она уже совсем ничего не понимала.

– Помните, мы договорились, что я обращусь к вам, если мне понадобится помощь?

Марина кивнула:

– Да, конечно! Всё в силе.

– Если честно, я тогда договаривался, чтобы успокоить вас. Но так получается, что вы действительно можете оказать мне неоценимую помощь. В моей профессии, как и во всех других, существуют свои престижные курсы, семинары, сертификаты, и прочее. Есть один очень важный и ценный сертификат, моментально повышающий мой профессиональный рейтинг на много пунктов. А это расширение возможностей и клиентской базы. Но до сих пор этот сертификат был для меня недоступен.

Григорий Янович помолчал, потому что им принесли часть заказа.

– Два раза в год, весной и осенью, одна немецкая компания организует в Калининграде благотворительные недельные курсы для юристов, специализирующихся в гражданском и семейном праве. Учредители там семейная пара из Берлина и ещё какой-то профессор, тоже из Берлина. У меня с немецким пробел. Вы же знаете, в нашей с Даней школе упор идет на английский и французский.

Марина кивнула. Она потихоньку начинала догадываться, куда он клонит.

– Конечно, английский – международный язык, но там есть много важных документов на немецком. Вы уже поняли, вижу по глазам, – он улыбнулся.

– Хотите, чтобы я отправилась с вами в Калининград в качестве переводчика? Но я не владею немецким в совершенстве.

– В совершенстве и не нужно. И никакого напряжённого труда не будет. Просто немножко быть моими глазами и ушами, чтобы я не пропустил нечто важное. Я буду учиться, вы будете отдыхать. Всё проходит в санатории на побережье.

– А зачем мне надёжный, грамотный юрист?

– И вот тут мы подходим к главной причине, по которой я до сих пор не получил этот сертификат. Немецкий можно было подтянуть, если бы не вечная занятость плюс лень – матушка.

– А какая главная причина?

– Я не женат. А у них там какой-то бзик на семейных ценностях. Они борются за укрепление брачных уз и снижение количества разводов. Принимают на курсы только женатых и замужних юристов.

Марина моргнула. Причём тут она?

– Мне нужен надёжный человек для заключения фиктивного брака. Брак будет расторгнут сразу по возвращении из Калининграда. До сих пор я никому не доверял. Вы единственная женщина, которая может мне помочь.

– Почему я? – растерялась Марина.

– Во-первых, я имел возможность не раз убедиться в том, что вы порядочный человек. А во-вторых, я не в вашем вкусе, и вы не устроите мне потом фокусы с разводом. Видите ли, меня женщины слишком любят, – улыбнулся он.

– Я заметила, – задумчиво проговорила Марина. Вот это он её неплохо припёр к стене с обещанной ею помощью.

– Вот видите. Как вы тогда сказали? "Кто, если не вы?". Я составлю брачный договор, где всё будет оговорено, вплоть до процедуры развода. Ваш юрист проверит договор, и потом должен будет присутствовать на подписании. Чтобы вы были уверены, что с моей стороны нет никаких хитростей и уловок. Развод будет оговорён через ЗАГС, без всяких судов, путём подачи заявления любой из сторон.

Марина напряженно думала. Хотя о чем тут думать? Она обещала помочь. То, что он сделал для неё, неоценимо.

– А когда лететь?

– В эту субботу. Обратно через неделю, в воскресенье.

– А как же Даня? А вдруг…

– Если что-то и случится, оттуда добираться до "Артека" гораздо быстрее. Но я вас уверяю, ничего не случится.

– Хорошо, – ответила она.

Он вздохнул с явным облегчением. Всё-таки он не ошибся. Она не смогла ему отказать, у неё слишком развито чувство долга и чувство благодарности.

– Отлично. Я сегодня полностью сделаю договор, завтра перед работой отдам вам. Постарайтесь встретиться с вашим юристом. И взять отпуск на неделю. В четверг мы должны закончить со всеми формальностями.

Домой возвращались в задумчивости. Им обоим предстояло поступиться, хоть и фиктивно, главным – их личной свободой.

Марина смотрела на красивые, тёмные, мрачно сдвинутые брови Тимофея и пила зелёный чай, который не могла терпеть. Но у Тимофея в офисе держали только зелёный чай или кофе.

Тимофей уже минут сорок внимательно изучал документы, которые утром отдал Марине Григорий Янович. Тимофей хмурился. Лохматил рукой тёмную шевелюру. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил галстук. Наконец положил документы на стол.

– Составлено всё суперграмотно, Марин. Всё учтено, всё верно. Тебе ничего не угрожает ни в имущественном плане, ни в плане расторжения брака. Но меня беспокоит эта ситуация. Кино какое-то.

– Тима, если всё хорошо, что беспокоиться? Я обещала помочь человеку. Ты не представляешь, что он сделал для нас с Даней. Хотя совсем не обязан был. Мог просто мимо пройти, имел полное право.

И Марина подробно рассказала о том, что случилось, пока Тима был в отпуске.

– Впечатляет, конечно, молодец он, – Тимофей потёр подбородок. – Жаль, меня не было, хотя я не уверен, что смог бы так быстро и оперативно помочь. Но теперь он этим пользуется, так выходит?

– Я сама хочу ему помочь, поблагодарить. Конечно, я не в восторге от того, что надо выходить замуж. Но это же всего на неделю. Отпуск у меня не весь использован, оплатят. Поездку полностью организуют учредители, даже вложений никаких. И в Калининграде я никогда не была. Даня в "Артеке" до конца месяца.

– Волнуюсь за тебя. Да ещё матери с отцом не велишь рассказывать.

– И твоей Ларе тоже не велю рассказывать. А то начнёте волноваться все вместе. Я не люблю опеку в свой адрес, Тима!

– Не пойму, зачем жениться-то? Что за странные условия?

– Какой-то очень престижный юридический сертификат в сфере гражданского и семейного права. Семейные ценности, всё такое.

Тимофей набрал что-то в ноутбуке, стал читать. Длинно свистнув, откинулся на спинку офисного стула.

– Я тоже хочу такой сертификат! Даже не знал о таком!

– Полетели вместе? – рассмеялась Марина.

– Сейчас не успею дела разгрести, а к весне надо собраться. Он кто, этот твой сосед?

– Адвокат из столицы. Открывает у нас тут два филиала их фирмы.

– Что-то слышал. Ничего себе, знакомства у тебя! И что, такой персоне больше не на ком жениться, кроме как на тебе?

– Ему нужен временный брак, фиктивный. Он знает, что я не стану создавать проблемы.

– В чутье ему не откажешь. А что так жениться не хочет? Он не того?.. – Тимофей сделал неопределённый жест рукой.

– Всё с ним хорошо, даже очень, потому, видимо, и боится нас, баб, – усмехнулась Марина. – Тимофей, давай не будем больше обсуждать человека. Так что, ты поедешь со мной завтра?

– Поеду, куда я денусь, ты же всё уже решила. Хоть тут помочь, раз с Данькой не вышло.

– Спасибо, Тима! И помни, никому!

– Ладно, ладно, – проворчал он.

… В четверг утром они приехали в центр, в офис, где работал Григорий Янович. Он их ждал, потому что вчера вечером Марина дала добро на подписание договора.

Тимофей снова внимательно изучал документы, на этот раз оригинал. Перед этим они обменялись с Григорием Яновичем рукопожатием, показали друг другу какие-то профессиональные "корочки", оценивающе посмотрели друг на друга.

Марина пила чёрный чай. В офисе у Григория Яновича такой держали. Григорий Янович внимательно изучал Тимофея, изучающего документы. Что это за мужик, интересно? Этот будет поопаснее, чем фотограф. Откуда он взялся? Кольцо обручальное, женат. Что у него с Мариной Леонидовной? Очень уж непринуждённо общаются. Это не нравилось Григорию Яновичу, очень не нравилось.

Марина не понимала, почему сосед сегодня будто не в духе. Вроде, всё развивается так, как ему нужно.

Наконец Тимофей всё дочитал.

– Можем подписывать, – хмуро сказал он.

Марина и Григорий Янович всё подписали. Заверили печатью фирмы Григория Яновича и личной печатью Тимофея.

Тимофей поднялся, они с Григорием Яновичем сухо попрощались. Марина пошла провожать Тимофея до машины. Потом им предстояло ехать в ЗАГС с Григорием Яновичем.

Григорий Янович следил за ними в окно через жалюзи. Спутник Марины Леонидовны что-то горячо говорил, положив ей руку на предплечье, она кивала. Потом обняла этого верзилу за шею, поцеловала в щёку. Тот сел в машину, Марина Леонидовна помахала ему рукой и пошла к офису. У Григория Яновича от ревности потемнело в глазах.

Они ехали на машине Григория Яновича в ЗАГС. По пути купили кольца, так как не могли же они появиться без колец в Калининграде. Там предстояло изображать семейные ценности. Григорий Янович был мрачнее тучи; Марина ещё никогда не видела его таким.

– Кто этот ваш нотариус? – всё же не выдержал он. – Кто он вам?

Григорий был сам не в восторге от себя за то, что задал эти вопросы, но у него не было сил сдерживаться.

Марина, к счастью, ничего не поняла.

– Это Тима, мой племянник. Сын Веры. Когда всё произошло с Даней, он был в отпуске за границей.

Григорий Янович от радости чуть руль не выпустил из рук. Надо быть внимательнее.

– Как у вас, у такой молодой, может быть племянник ваших лет? – удивился Григорий Янович.

– Мне скоро тридцать шесть. А Тиме двадцать восемь. Вера меня старше на пятнадцать лет. Тима родился, когда я училась в первом классе.

Они подписали в ЗАГСе все документы, получили свидетельство о браке, обменялись кольцами.

– Можете поцеловать супругу, – объявила девушка, которая проводила регистрацию.

– Мы потом, – улыбнулся Григорий Янович девушке, и та покраснела. – Если мы начнём целоваться, вам придётся вызывать полицию нравов.

Теперь уже вспыхнула Марина. Вот обязательно было опять напоминать!

Они вышли на улицу. Григорий Янович смотрел на своё кольцо, как на диковинку. Покрутил его пальцами, подёргал.

– Придётся в нём походить, надо привыкать. В Калининграде же нужно будет ходить в нём постоянно. Никогда ничего такого не носил.

Он улыбался.

Какое-то переменчивое у него настроение было сегодня. А что до украшательств… Марина замечала, что он не носит даже часы, постоянно смотрит время в телефоне. Хотя ему по статусу полагаются какие-нибудь швейцарские. И уж тем более, у него не было ни колец, ни цепей, ни запонок.

Они доехали до офиса Григория Яновича, там на стоянке осталась машина Марины. Марина отправилась в галерею: перед отпуском предстояло два дня напряженно трудиться.

…В субботу днём они вылетели, а вечером были уже в санатории. Марина всегда старалась отдыхать с максимальным комфортом, но таких условий и сервиса пока не встречала. Да и само место было очень живописным, санаторий располагался на возвышенности прямо на побережье. Из окон номера открывался вид на море.

Номер был создан словно для пары, находящейся в фиктивных брачных отношениях, что очень успокоило Марину, переживающую о том, как они будут сосуществовать: состоял из двух комнат, разделённых дверями. В каждой из комнат был свой санузел, своя душевая и отдельный выход в коридор. Видимо, личное пространство здесь ценится даже в браке.

Единственным отличием были кровати: в одной из комнат была кровать поменьше, в другой же стоял настоящий сексодром. Видимо, для свиданий. Марина быстренько заняла комнату с кроватью поменьше. Пусть Григорий Янович сам спит вот на этом вот.

У Григория Яновича учёба началась прямо в воскресенье после завтрака. На море они договорились пойти вместе, после ужина. А сейчас Марина гуляла в "зоне отдыха", где сопровождающие могли найти себе занятие по душе. Публика была из стран Европы и с постсоветского пространства. Кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то рисовал, лепил. Даже вязали крючком.

Активных занятий Марине не хотелось, а к творчеству и рукоделию она была не склонна. Но её неожиданно заинтересовал "кружок", где вырезали из бумаги картины по трафаретам. Их можно было потом приклеить на окна, например. Занятие Марину увлекло: время проходило быстро, и как-то нервы успокоились. Всё-таки обстановка новая, незнакомая.

Так прошло несколько дней: Григорий учился, Марина гуляла и вырезала узоры. Вечером они гуляли на море или уходили в город, потом изучали документы и учебные материалы на немецком языке, и мирно расходились по "своим" комнатам их номера. Так хорошо и спокойно Марина давно не отдыхала. Всё-таки она всегда была организатором отдыха и несла ответственность за Даню.

Даня звонил каждый день. Он был тоже в восторге от своего отдыха и совсем не скучал. Повзрослел.

Спокойная жизнь Марины неожиданно закончилась в среду вечером, когда всех собрали на приём по случаю середины курсов – "экватор".

Это было то самое мероприятие, на которое необходимо было привезти с собой вечернее платье, так говорилось в условиях. Ещё одно такое мероприятие должно состояться в субботу, после экзамена и получения сертификатов.

Марине было скучно. Радовало только то, что они слонялись в этой толпе, держась за руки. Ну ценности же, надо соответствовать. Марине очень нравилось, когда Григорий Янович сжимал её ладонь своей тёплой уверенной рукой. Ради этого стоило потерпеть. Ну и ради "живой" музыки.

Потом к ним подошла семейная пара из Швейцарии, Макс и Ханна. С Максом, как поняла Марина, Григорий Янович занимался в одной подгруппе. Максу было лет сорок, Ханне около тридцати. Марина долго не могла понять, что именно её беспокоит, но потом поняла: Ханна была рыжеволосой и белокожей. После достопамятной драки на открытии экспозиции, Марина с некоторым предубеждением относилась к девушкам "эпохи Возрождения".

Интересно, что это? Неужели старая добрая ревность?! Только этого не хватало. Тем более, что Григорий Янович вёл себя вполне благопристойно и никакого интереса к Ханне не проявлял, чего не скажешь о Максе, который явно пытался "строить глазки" Марине. В общем, эта пара Марине не понравилась, и она тяготилась их компанией.

Потом Макс позвал Григория Яновича что-то обсудить в месте для курения. Григорий Янович не курил, но проявил вежливость. Шепнув Марине, что скоро вернётся, он удалился вслед за Максом. Вскоре исчезла и Ханна. Подождав минут пять, Марина заскучала и двинулась на поиски. Она не заметила, как за ней последовал ещё некто, пристально наблюдавший за ней весь вечер.

Она вышла в холл, и ей показалось, что откуда-то доносится смех Григория Яновича. А потом голос Григория Яновича, несколько раз повторившего по-английски слово "нет". Марина шла на голос. Повернув за угол в коридор, украшенный странными чёрно-белыми фотографиями, она вдруг увидела, как Ханна бросается на шею Григорию Яновичу и целует его.

Марина увидела эту рыжую голову возле его лица, и внутри что-то щёлкнуло. Она сделала бросок, схватила Ханну за волосы и оттолкнула к стене, где в тени стоял невозмутимый Макс. Потом Марина влепила пощёчину Григорию Яновичу с такой силой, что заломило кость в ладони. Он стоял, обалдевший, забыв о боли, и смотрел, как её глаза мечут молнии.

– Это мой муж! – крикнула Марина по-английски Ханне и ткнула ей прямо к носу руку с кольцом. – Где твой муж?

– Мой муж даёт мне свободу! – резко ответила тоже по-английски пришедшая в себя Ханна.

Они не замечали, что в коридоре есть ещё один зритель разыгравшейся трагикомедии. У стены, чуть поодаль, стоял высокий подтянутый блондин лет сорока с небольшим.

– А я не даю свободу! – крикнула Марина по-английски. – Ещё раз приблизишься к нему (и она указала на Григория Яновича), убью!

Потом Марина как-то резко очнулась, всхлипнула и быстро пошла по коридору, чуть не сбив с ног высокого блондина.

– Марина! – Григорий Янович бросился за ней следом. – Ты неправильно всё поняла!

Она побежала. Если он прикоснётся к ней хоть пальцем, она умрёт на месте, ей так казалось. Она влетела в свою часть номера, закрыла все двери на замки и опустилась прямо на пол. Что с ней стало?!

Она всегда знала, что его нельзя подпускать, противопоказано! И вот итог! Ещё месяц назад она насмешливо и покровительственно смотрела на его пассий, таскавших друг друга за волосы в галерее. Теперь она сама стала такой… Она потеряна, деморализована. Из глаз полились слёзы унижения и досады на саму себя.

– Марина, открой, пожалуйста. Позволь объяснить! – Григорий Янович стучал в её двери из его половины номера. – Я не отвечал ей, Марина!

– Объяснение от создателей "Мама, я не курил, просто рядом стоял, потому от меня пахнет табаком"! – крикнула Марина.

Голос у неё был выше и звонче, чем обычно, и Григорий Янович понял, что она плачет.

– Пожалуйста, Марина. Впусти.

Марина ответила ему на непечатном русском, объяснив, куда ему пойти.

– Марина, ты же девочка, ты искусствовед! Кто тебя научил так разговаривать? – расстроенно спросил он.

Она нашла платок, вытерла лицо, высморкалась. Подошла к двери, громко и внятно заговорила:

– Вот что, Григорий Янович. Я связана обязательством, но в свете последних обстоятельств сдержу слово лишь при условии, что вы держитесь от меня на расстоянии не ближе двух метров. И общаемся мы только по поводу документов на немецком языке. В противном случае я сразу сажусь в первый же самолёт. Ясно?

– Ясно, – ответил он.

– Вот и отлично. Спокойной ночи. Можете продолжать свой отдых в приятной компании. Извините, что прервала столь увлекательное общение.

Он вздохнул, отошёл от двери и опустился на стул. Стянул пиджак, отбросил в сторону. Щека перестала пылать. Он вспоминал выражение её глаз, когда она кричала на эту дуру Ханну. Больше всего на свете ему хотелось прижать к себе сейчас свою "фиктивную" жену, успокоить, всё ей объяснить. Но ему запрещено даже приближаться…

Глава пятая

В четверг Марина не пошла вырезать узоры, а отправилась на пробежку по берегу моря. Она была рада, что надела куртку – дул достаточно сильный ветер. Она бежала уже минут десять, когда неожиданно с ней поравнялся высокий подтянутый блондин. Марина помнила: его вчера на приёме представили, как одного из учредителей курсов. Это он, тот самый профессор из Берлина. Она забыла, как его зовут, но помнила, что он какого-то чёрта делал в коридоре, где она устроила скандал вчера вечером.

– Привьет, – обратился он к ней на ломаном русском. Голос у него был густой, низкий.

– Доброе утро, – ответила Марина по-немецки, продолжая бег.

Он побежал с ней рядом. Что ему надо?! И откуда он знает, что она русская? Нигде ей нет покоя.

– Говорите по-немецки? – обрадовался он и перешёл на родной язык. Далее они общались по-немецки.

– Да.

– У вас хороший немецкий. Откуда?

– В школе изучала, – соврала Марина. Не выкладывать же ему тут всё о себе.

Он с сомнением посмотрел на неё, но ничего не спросил. Может, они тут досье на всех имеют? Не удивительно было бы.

– Ральф, – протянул он руку для пожатия прямо на бегу.

– Марина.

– Мария?

"Ну конечно! Как же иначе?!".

– Мари, – сказала она, вспомнив Жанну, которая звала её так. Так и таскался он за ней всю пробежку. Интересно, почему он не ведёт лекции? Небожитель? И где его семейные ценности? Кольца нет.

…Вечером она пришла в комнату к Григорию Яновичу, "учить уроки", как они это называли. Он весь день соблюдал дистанцию. Вёл себя в соответствии с требованиями Марины и сейчас. Ну не мог он схватить её и прижать как следует. Он бы возненавидел себя за любое, даже минимальное насилие по отношению к ней. Потому лишь молча смотрел и внимательно слушал всё, что она говорила. Потом она так же спокойно удалилась к себе. Ей удалось полностью восстановить самообладание. Хотя Григорий Янович даже не представлял, чего ей это стоило.

В пятницу Марина отправилась на пробежку нарочно на полчаса раньше, и убедилась, что за ней слежка: через пять минут появился Ральф. Вечно у неё какие-то истории с пробежками. Может, ну их уже, бросить это дело? Как хорошо, что в воскресенье утром они улетят домой!

Ральф пытался вытягивать из Марины личную информацию – о семье, о детях. Она отвечала уклончиво. Есть муж, есть сын.

– А где твоя жена, а? Главный хранитель семейных ценностей? Что ты таскаешься за мной? – пробормотала Марина по-русски.

– Что? – спросил он.

Марина остановилась и ткнула пальцем в его грудь:

– Где твоя жена? Тут все с жёнами, условие! – сказала по-немецки.

– У меня нет жены.

– Как так? Все должны быть с жёнами и мужьями!

Он ответил нечто, по-русски прозвучавшее бы так: кто платит, тот и заказывает музыку.

Марина усмехнулась.

– Я не встретил единственную.

– Ну ясно, – пробормотала Марина по-русски. Ей не нравилось, как он смотрит, и она сочла за благо продолжить пробежку, повернув обратно к санаторию.

После обеда занятия обычно продолжались до ужина. Марина уже отправилась было вырезать узоры, когда перед ней вновь возник Ральф и пригласил её в кинозал, смотреть кино с эффектом присутствия. Марина и не знала, что тут есть кинозал. Ей не хотелось спорить, и она поплелась следом за Ральфом в надежде, что в кинозале будет ещё кто-то. Но там никого не оказалось. Ральф выбрал фильм "Парк юрского периода", какую-то из частей. Дал Марине наушники и очки. Марина устроилась подальше от него. Ральф выключил свет; зажёгся экран. Марина впервые смотрела фильм с эффектом присутствия, и её даже увлекло.

Неожиданно в зале зажёгся свет. Сняв наушники и очки, они обернулись к двери, и Марина встала. Около двери стоял Григорий Янович, сложив руки на груди и навалившись спиной на стену.

– Марина, я искал тебя. Мне нужна твоя помощь, нас отпустили пораньше для подготовки к завтрашнему экзамену, – спокойно сказал он.

– Да, конечно, пойдём, – Марина подошла к нему.

– Что смотрели? Немецкое порно? – невозмутимо поинтересовался он.

К ним подошёл Ральф. Когда Марина увидела, как эти двое смотрят друг на друга, она поняла, что надвигается катастрофа.

Она никогда ещё не видела Григория Яновича в состоянии холодного бешенства, и очень испугалась, что он, пожалуй, способен навредить сейчас сам себе. Причём, непоправимо. Такого Марина не ожидала: он всегда вёл себя предусмотрительно и разумно. Почти всегда. Кроме одной ошибки в лифте. Нужно что-то предпринимать.

Марина взяла его за руку и заглянула в холодные, ставшие очень светлыми глаза:

– Пойдём готовиться к экзамену, – попыталась потянуть, но он упрямо стоял на месте. В него словно вселился кто-то.

И Ральф не уходил. Видимо, нарочно.

– Где твоя жена? – спросил его Григорий Янович по-английски. – Почему ты третий день преследуешь мою жену? Хочешь неприятностей?

– Ты не слишком дорожишь своей семьёй, – холодно отозвался Ральф.

– Не твоё собачье дело, – сказал Григорий Янович по-русски.

Ральф вопросительно поднял брови.

– Не твоё дело, – продублировал Григорий Янович по-английски. – Что тут происходит? Правила нарушают те, кто сам же их придумал?

– Правила распространяются на соискателей сертификата, – Ральф даже не смутился. Видимо, считал, что он прав.

Марина не спускала глаз с лица Григория Яновича и не выпускала его руку.

– Чем преследовать мою жену, лучше бы следил за порядком.

– О чём это?

– Нужно лучше проверять, кого принимаешь на курсы. Хороши тут ценности у вас!

– Вы ставите под сомнение репутацию наших курсов? – Ральф сузил глаза.

– Именно.

"Так. Нужно срочно вмешиваться", – поняла Марина.

– Возможно, обсудим это завтра, на экзамене? – холодно поинтересовался Ральф.

– С удовольствием, – усмехнулся Григорий Янович.

"С ума он сошёл что ли?!".

Поняв, что с Григорием Яновичем ей сегодня не совладать, Марина обратилась к Ральфу по-немецки:

– Ральф, у нас с мужем традиционная русская семья и традиционные ценности. У нас не принято, чтобы кто-то вмешивался в чужую жизнь.

– Всё можно пересмотреть, Мари! Он не дорожит тобой, ты же сама видела.

– Я уверена, что тогда произошло недоразумение!

Григорий Янович, нахмурился:

– О чём вы говорите? – спросил он у Марины по-русски.

– Объясняю ему, что такое русская семья. Ты же сегодня исполнен решимости лезть на рожон.

– Можешь сколько угодно врать себе, Мари! Только зачем? Вокруг столько возможностей! – продолжал Ральф.

"Уж не ты ли?!".

– Я люблю своего мужа. У нас хорошая семья, – Марина показала кольца на их руках.

– Я наслышан о загадочности русских женщин. Мари! Он не достоин тебя. И я не верю в ваш брак. Возможно, он фиктивный?

Марина похолодела.

Вот еще новости.

– Нет! Настоящий. Это мой муж Гриша, и я его люблю!

Григорий Янович, услышав, как она назвала его, уставился на неё во все глаза, хотя не понимал, о чём они говорят.

Ральф недоверчиво покачал головой.

"Ах ты! Ну смотри же!" – подумала Марина, мысленно выдохнула, и бросилась на шею Григорию Яновичу.

Ральф опешил и не сразу опомнился. Несколько секунд он наблюдал, как эти двое целуются. У них на лицах была такая страсть, что ему стало по-настоящему не по себе. Он понял, что они забыли о нём. Резко повернулся и зашагал прочь.

Примерно спустя минуту Марина вырвалась, и тяжело дыша, пояснила:

– Он заявил, что наш брак фиктивный. Нужно было спасать положение. Иначе он бы продолжал провоцировать тебя, пользуясь своим положением.

Григорий Янович снова потянулся к ней, но Марина отступила назад.

– Дистанция, Григорий Янович. И подготовка к экзамену.

Она решительно направилась в их номер. Григорий Янович шёл следом и улыбался.

Они готовились к экзамену до ужина, потом продолжили после. Понимая, что отношение одного из троих экзаменаторов к Григорию будет, мягко говоря, очень предвзятым, Марина мучила и мучила "ученика", дотошно разбирая и повторяя всё снова и снова. "Ученик" оказался внимательным и терпеливым. Когда поздно вечером Марина, наконец, дала ему "вольную", он рассмеялся:

– Не знаю, завидовать Дане или сочувствовать.

– Посмотрим завтра, – туманно отозвалась Марина и ушла к себе.

В субботу, сразу после завтрака, начался экзамен. Запускали по пять человек. Супруги соискателей ждали в холле. Марине показалось, что Григория Яновича не было целую вечность.

Наконец, он появился, сел рядом с Мариной на кожаный диван.

– Ну что?

– Всё нормально. Надо подождать, я попросил отдать мне сертификат сейчас, не пойду вечером на приём. Ты иди, если хочешь.

– Что я там забыла? Лучше расскажи, как всё прошло?

Он откинулся на спинку дивана, сложив руки на груди.

– Истинный ариец, естественно, не страдает ни великодушием, ни справедливостью. Пытался ловить и заваливать меня очень нагло. Но благодаря твоим стараниям, ничего у него не вышло. Фрау Вальц сказала, что пока я ответил лучше всех.

Марина вздохнула с облегчением. Она надеялась, что другие учредители, пожилая супружеская пара, не дадут Ральфу развернуться как следует. Ну и обаяние Григория Яновича, по мнению Марины, должно было сработать, хотя вслух она это не озвучивала.

Минут через десять вышла фрау Вальц и отдала Григорию Яновичу сертификат и удостоверение к нему.

– Всё же подумайте и приходите на приём! – тепло улыбнулась она, пожав ему руку.

Потом протянута руку Марине.

– Спасибо! – сказала Марина по-немецки.

– Говорите по-немецки? – рукопожатие у фрау Вальц было очень энергичным. – Вы можете гордиться вашим мужем! Не думаю, что кто-то справится лучше него.

– Я горжусь, – искренне улыбнулась Марина.

– Вы очень красивая пара! – фрау Вальц подняла вверх большой палец, кивнула и удалилась.

– Что она сказала?

– Что тобой надо гордиться, и что вряд ли кто-то справится с заданием лучше, чем ты.

– Спасибо за всё, Марина. Теперь ещё яснее понимаю, что без твоей помощи мне не видать этого сертификата как своих ушей. Пойдём в город, отметим? Обещаю соблюдать дистанцию.

– Ну если обещаешь, то пойдём.

Они не пошли на обед в санатории, отправились в ресторан, где пообедали и выпили по бокалу вина. Потом гуляли, пока не начались сумерки. Затем весь вечер готовились к отъезду; на приём так и не пошли.

…Аэропорт был переполнен: такое ощущение, что участники курсов улетали все и сразу. Марина и Григорий Янович прошли регистрацию и ждали: их вот-вот должны были пригласить на посадку.

Неожиданно из толпы вынырнул Ральф. Он был в чёрном пальто, вид мрачный, демонический.

– Здравствуй, Мари! – он обращался только к ней, Григория Яновича словно не приметил. – Разреши с тобой попрощаться?

– Он хочет попрощаться, – сказала Марина Григорию Яновичу, у которого на щеках ходили желваки. – Я на минуту.

Они отошли с Ральфом. Он схватил Марину за руку.

– Бросать твой рюсский бабник! Дон Жуан! – выпалил он на ломаном русском. И добавил уже по-немецки: – Приезжай ко мне.

Он вложил ей в руку какой-то листок, быстро притянул её к себе, и скрылся в толпе так же резко, как появился.

Марина сунула листок в карман и услышала, как их рейс приглашают на посадку.

Она опасалась смотреть на Григория Яновича, от него словно исходил гнев, она чувствовала его так, что казалось, можно потрогать его руками.

…– Что он тебе дал? – спросил Григорий Янович, когда самолёт уже набрал высоту.

– Не знаю, записку какую-то. В кармане куртки.

Он потянулся к куртке, висевшей на крючке, достал лист, развернул.

– Что тут написано? Лучше скажи сама, я же всё равно забью в переводчик.

– "Я хочу, чтобы ты стала моей единственной", – прочитала Марина.

– Угу, обязательно. Надо же, какой романтик. А дальше, я так понимаю, адресок?

– Да.

Григорий Янович сложил лист пополам и начал рвать его на мелкие-мелкие клочки. Собрал клочки в ладонь и сложил в карман своей куртки.

Можно подумать, Марина собиралась воспользоваться этим адресом!

– Не забудь потом достать это из кармана. Иначе стиралка тебе "спасибо" не скажет.

– Не переживай за мою стиралку. А что он тебе говорил? Слово в слово. Прежде, чем полез обниматься?

– Сказал, бросать мой русский бабник – Дон Жуан и ехать к нему.

– Бабник – это я, да?

Марина зачарованно смотрела в его глаза, ставшие почти синими. Как море во время шторма.