Текст книги "Хрустальный башмачок"

Автор книги: Миньон Гуд Эберхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Эберхарт Миньон
Хрустальный башмачок

МИНЬОН ЭБЕРХАРД

ХРУСТАЛЬНЫЙ БАШМАЧОК

1.

Когда Стивен впервые пошутил насчет хрустальных башмачков Золушки, Рут просто пропустила его слова мимо ушей. Его шутки её не смешили, а скорее раздражали. Но потом в холодный ноябрьский вечер её неожиданно охватило предчувствие неотвратимой беды.

Последний раз окинув взглядом в зеркале свой наряд, Рут подошла к окну и нерешительно раздвинула шторы серой тафты. И шторы, и вся обстановка комнаты напоминали о безупречном вкусе её предшественницы – первой жены доктора Брюля Гетрика.

Шел дождь, и в зеркале мокрых тротуаров переливались огни чикагских небоскребов. Но жизнь шла своим чередом. Несмотря на непогоду, люди спешили в оперу, чтобы насладиться пением приезжей знаменитости.

Рут беспокоилась: Брюль так и не пришел к обеду. А сейчас они уже опаздывали в театр.

В темном окне Рут видела свое отражение и не узнавала себя в роскошно одетой красавице с модной прической. Помада придавала губам непривычную форму и блеск, мерцала серебристая ткань платья...

Совсем недавно она могла такое представить только в мечтах, по вечерам, когда в дежурстве выдавались минуты передышки. Прижавшись щекой к холодному стеклу больничного окна, Рут видела тогда перед собой стройную девушку в белой шапочке с тщательно подобранными волосами. И никакой косметики – так требовал хозяин клиники Брюль Гетрик. Он не любил, когда её красивое лицо было серьезным, а огромные глаза под густыми ресницами смотрели строго и испытующе. Правда, такое случалось все реже. Рут быстро поняла, то муж желает видеть в ней только прелестную, легкомысленную и веселую куклу. Меньше всего его устраивала молчаливая и исполнительная помощница, какой она становилась во время операций. Именно потому он был с ней очень щедр, словно компенсируя отсутствие любви.

Правда, на пылкую страсть она и не рассчитывала, Ведь они просто заключили договор: она должна исполнять в глазах света обязанности покойной миссис Гетрик, чей роскошный портрет все ещё украшал кабинет мужа.

Рут попыталась сквозь тьму различить машину мужа. Или он приехал, пока она одевалась?

Задернув штору, она поспешила отойти от окна.

Ей было неспокойно. Подойдя к трюмо, она ещё раз оглядела прическу и наряд. Брюль не терпел небрежности ни в чем.

Убедившись, что все в порядке, Рут натянула перчатки, взяла усыпанную дорогими камнями сумочку и вышла из комнаты.

Минуя затянутую шелком спальню, она опять почувствовала неприязнь к Кристел, обожавшей такую роскошь. Камин розового мрамора, кровать в форме лебедя, шелковое белье на постели, низкие кресла с атласными и кружевными подушками, золоченые часы, ажурный туалетный столик, огромный ковер пастельных тонов...И всюду запах роз, над которым даже время было не властно. Он раздражал ещё тогда, когда она пришла сюда сиделкой и переодевалась за ширмой с купидонами, чтобы предстать перед избалованной капризной женщиной.

Больной становилось все хуже, и Кристел умерла. А через десять месяцев Рут стала здесь хозяйкой...

Ей трудно пришлось с прислугой, знавшей её прежде. Лишь Стивен помог сгладить все углы и постарался наладить её отношения с падчерицей. Ему хотелось, чтобы девочка росла в нормальной семье.

А теперь, когда началась зима и открылся светский сезон, Рут предстояло привыкать к тому образу жизни, который с детства вела Кристел.

Ее богатые родители, солидное приданое, связи и положение в свете помогли когда-то Брюлю сделать блестящую карьеру. Кристел была гораздо старше мужа и лучше разбиралась в во многих тонкостях. Рут понимала, какая на неё легла ответственность – пятнадцатилетняя Мэгги характером пошла в мать. А скоро её вывозить в свет...Хорошо, что можно положиться на Элис Пильхем – ближайшую подругу Кристел и невесту Стивена.

Рут понимала важность сегодняшнего вечера. Ведь ей предстоял светский дебют в качестве миссис Гетрик. Наверно, Брюль уже у себя. Ему ещё переодеваться – а времени совсем не оставалось.

Когда Рут волновалась, глаза её сверкали, движения приобретали особую грацию. Встретившийся в холле Стивен был потрясен её ослепительной красотой.

– Вы в оперу, потом на бал?

– Да.

Он ласково ей улыбнулся.

Сорокалетний холостяк не отличался ни внешность, ни здоровьем. Но Стивен Генри был прекрасным музыкантом, и его дивная игра на рояле постоянно доносилась из студии, пристроенной к дому Брюля.

Стивен был родственником Кристел и многолетним пациентом Брюля. Убежденный холостяк, он все же не устоял перед Элис Пильхем, но со свадьбой они не спешили. Стивен продолжать жить в доме Брюля, по завещанию Кристел став его совладельцем. Охотно помогая Рут вести хозяйство, он интересовался воспитанием Мэгги, упорно не принимавшей мачехи.

Глядя в его ласковые карие глаза, Рут невольно улыбнулась.

– Сегодня вы просто великолепны. А наряд! Явно от лучшего портного!

Рут даже смутилась и поправила платье.

Именно тут Стивен вдруг поинтересовался:

– А впору вам хрустальный башмачок, милая Золушка?

От шутливой реплики Стивена Рут вдруг почувствовала себя очень неуютно. Она и так вздрагивала при мысли о том, что в вестибюле ждет прислуга, готовая укрыть её плечи собольим манто, а на улице у лимузина томится шофер. Ей, выросшей в семье не из богатых, все это казалось лишним...

Еще год назад Рут ездила на работу в переполненных вагонах метро. И как ни странно, чувствовала себя гораздо счастливее. Жизнь светской дамы, ни в чем себе не отказывающей, оказалась не столь уж привлекательна.

Заметив, что Стивен ждет ответа, она поспешила сказать:

– Да, в самый раз. А Мэгги? Она внизу?

Но обмануть Стивена ей не удалось, тот понял, что она ушла от прямого ответа.

– Хотите с ней поговорить?

– Ей интересно будет взглянуть на мое платье. Брюля не видели?

– Его пока нет. Боюсь, вы опоздаете. А что касается вашего дебюта в свете, не волнуйтесь. Появившись в ложе к концу увертюры, вы только привлечете внимание всего зала. Публика такую красавицу не упустит. А вот и Мэгги.

Спускаясь по лестнице, Мэгги старалась не смотреть на Рут, к которой так и не могла привыкнуть. Она была вылитый отец: те же густые черные волосы, скуластое лицо и упрямо сжатый рот. Вся её стройная фигурка дышала скрытой силой.

Пытаясь как всегда помочь в общении с падчерицей, Стивен заметил:

– Взгляни, как она сегодня хороша, Мэгги!

Девушка в скромном темном шелковом платье не без иронии поинтересовалась:

– Этот прелестный наряд, конечно, выбирал отец?

– Нет, я заказала сама, но надеюсь, ему понравится.

– Могу представить, с каким удовольствием вы тратите теперь наши деньги! Раньше вам такое и не снилось!

– Мэгги! – воскликнул Стивен, но девушка уже проскочила мимо них.

Пытаясь как-то сгладить неловкость, Стивен сказал:

– Вся в мать, такая же капризная...

– Я не в обиде, Стивен. Трудно принять женщину, занявшую место твоей матери.

Где-то хлопнула дверь.

Пользуясь моментом, Стивен мягко заметил:

– Все наладится, Рут. Не думаю, что Мэгги все принимает близко к сердцу...Она всегда была эгоисткой. Так что со временем...

Теперь хлопнула входная дверь.

– Брюль! – воскликнула Рут. – Спокойной ночи, Стивен. Жаль, что вы с нами не едете.

– Мне тоже, – вздохнул он. – Ну, держитесь!

Рут поняла, что он имеет в виду: выдержать шепот, пересуды, десятки наведенных на неё биноклей. Сочтут, что она слишком молода, и слишком мало прошло времени после смерти её бывшей пациентки. Приличия нарушены... Удрученная такими мыслями, она спускалась по лестнице.

Но вместо Брюля в библиотеке увидела его коллегу, доктора Энди Кретендена.

Высокий худощавый молодой человек был ей хорошо знаком. Он неизменно появлялся в клинике с обворожительной улыбкой, весь персонал в нем души не чаял. Если Брюля побаивались, Энди все обожали. Особенно женщины. Правда, это симпатий Рут ему не прибавило. И её неприязнь только усилилась после того, как под его руководством она поработала сиделкой у Кристел.

Брюль относился с Энди как к сыну, хотя они и были почти сверстниками. Даже отношения Энди с Кристел не повлияли на их дружбу. Брюль неизменно направлял Кретендену пациентов, доверял ему сложнейшие операции, если сам был занят. Рут не раз случалось ему ассистировать и она вынуждена была признать, что Энди отличный специалист, который вполне мог сделать блестящую карьеру и без поддержки Брюля.

При виде того, с какой скоростью Энди осушил бокал виски, Рут подумала, что пьет он слишком много для своего возраста. К чему так взбадривать себя? И где же Брюль?

Отставив на столик пустой стакан, Энди обернулся к ней. Он был в смокинге. При виде такого великолепия сестры в клинике упали бы без чувств.

– Я жду вас, – сообщил Энди.

– Меня?

– Разве Брюль не предупредил?

Энди зачастую лучше Рут знал, чем занят доктор Гетрик. Она его не ревновала. И без того ей хватало причин не любить доктора Кретендена.

При виде её замешательства он поспешно продолжал:

– Видимо, он просто не успел. Его срочно вызвали к больному. И по его просьбе я составлю вам компанию на вечер.

– Он так и не приедет в оперу?

Рут очень огорчилась, оставшись без поддержки мужа в такой ответственный момент.

– Так получилось...Он очень сожалел. Надеюсь, моя канддидатура возражений не вызывает?

– Спасибо за любезность. Я собиралась в оперу лишь для того, чтобы доставить удовольствие Брюлю. У меня сегодня такая мигрень...

Голубые глаза Энди остались непроницаемыми.

– Ну, никогда бы не сказал, что вы подвержены мигреням. У вас такой цветущий вид...

Рут и забыла, что врачей обманывать не стоит. Собрав все силы, чтобы взглянуть Энди в глаза, она вдруг услышала:

– Вам обязательно нужно поехать сегодня в оперу. Нам нужно поговорить.

2.

Пока машина едва ползла по Мичиган – бульвару, Рут проклинала себя, что согласилась ехать. Видно, подействовал привычный авторитет врача.

Пушистый мех приятно грел плечи, в салоне было тепло и спокойно. Даже не верилось, что на улице гуляет ветер и сыплет снег.

Когда машина остановилась перед мостом, Энди поднял стекло, отделявшее салон от шофера.

Здесь тоже пахло розами. Энди это явно не смущало: он не раз сопровождал Кристел в театр. Но что он ей хотел сказать? И почему сейчас молчит?

Мост был разведен. Слышались гудки каравана барж, машин собиралось все больше.

И вдруг Энди заговорил.

– Полагаю, в первом же антракте нам следует поговорить без посторонних.

– Что случилось? В чем дело?

– Мы ещё успеем к началу. Мост опускается, и времени в обрез.

– Что случилось? Зачем ехать в оперу? Где Брюль?

– Он решил, что вам нужно быть в опере, несмотря на случившееся...

– А что случилось?

– Все в порядке, я просто не так выразился. Не обращайте внимания.

Теперь Рут заволновалась по-настоящему. Она знала, что Энди всегда был собран и сдержан. Видимо, он просто ждет подходящего момента, чтобы сообщить ей что-то важное. Или речь пойдет о каком-то пустяке, важном только для Энди?

Оставшуюся часть пути они проехали молча, разглядывая огни рекламы.

Движение становилось все интенсивнее. В соседних машинах восседали женщины в таких же мехах и драгоценностях – Золушки, осчастливленные своими принцами и защищенные от превратностей судьбы.

Рут вспомнила, как год назад проезжала тут в автобусе. Могла ли она в тот вечер думать, как переменится её судьба?

Воспоминания её расстроили. Она никак не могла застегнуть перчатку. Энди помог справиться с застежкой.

Машина остановилась перед оперным театром. Здесь было ветрено. Роскошно разодетые женщины в сопровождении мужчин спешили ко входу. Дав указание шоферу и купив газету у разносчика, Энди догнал Рут. Из многолюдного и теплого фойе они прошли в ложу, которую уже много лет снимали Гетрики.

Лишь в розовом бархатном кресле Рут облегченно вздохнула. Началась увертюра. Они были одни. Из зала доносились шаги опоздавших, но вскоре стихли и они.

В Чикаго опера все ещё оставалась торжественным событием.

Оркестр сверкал. Публика блистала нарядами и драгоценностями.

Вдруг Энди удивленно заметил:

– Элис тоже здесь...

– Вижу. Как она хороша!

Рут восхищалась Элис Пильхем совершенно искренне. Ей никогда не доводилось видеть более яркую внешность, с годами становившуюся все очаровательнее. Тонкое лицо, блестящие серые глаза, матовая кожа, коротко стриженые черные волосы, чуть тронутые сединой, рослая стройная фигура. Своей школьной подруге Кристел завещала весьма приличную сумму.

Элис так и не вышла замуж, но её имя постоянно фигурировало в светской хронике. Она вращалась в свете, славилась нарядами и видными друзьями. Без неё не обходился ни один торжественный прием, аукцион или благотворительный базар. И знаменитости считали честью быть приглашенными к ней в дом.

Обручившись со Стивеном Генри, она все оттягивала свадьбу, чтобы не потерять своей независимости и не менять привычек. Правда, жених воспринимал это достаточно спокойно.

Ах, милый Стивен! У Рут потеплело на душе, когда она вспомнила о нем. Не то что Энди...

Взглянув на спутника, Рут неожиданно заметила, как тот взволнован. Такая складка меж бровей появлялась у него только тогда, когда уж больно трудный попадался пациент. Значит, намеки в машине – не пустая болтовня...

– Расскажите мне все, – решительно сказала Рут.

Покосившись на пустые кресла в ложе, Энди согласился.

– Только не знаю, как начать, – признался он. – Речь о Кристел.

– О Кристел?

– Точнее, о её смерти. Сегодня ко мне приходили с вопросами. Ведь я её лечил.

– Не понимаю...

– Приходили из полиции. Что с вами, Рут, вы вся побледнели!

Руки Рут вцепились в обитый бархатом барьер, она буквально окаменела, когда Энди шепнул на ухо:

– Полиция считает, что Кристел убили. Их заинтересовало, что вы были её сиделкой и сразу вышли замуж за Брюля.

Свет в зале, к счастью, погас, но Энди все равно заметил, как побледнела Рут.

– Успокойтесь, дорогая. Не стоило мне говорить...

– Я присутствовала при её смерти, – едва выговорила Рут.

Поняв, что она в шоке, Энди предложил под покровом темноты покинуть зал и повел Рут в ближайшую аптеку. Очутившись в тепле, за столиком со свежей скатертью, Рут наконец заметила, что держит в руке чашку горячего кофе.

Услышанное не укладывалось в голове. Может быть, все это выдумки подвыпившего Энди...

Кофе обжег горло. Увидев, как она поморщилась, Кретенден пытался продолжить разговор.

– Здесь нас никто не услышит. Выслушайте меня.

– Когда? – спросила Рут, не в силах больше произвести ни слова.

– Когда была полиция? Вечером, после работы.

– Брюль знает?

– Да.

– И вы...

Угадав её вопрос, он кивнул:

– Да, я тоже считаю, что её убили.

Рут уронила чашку. И это говорил Энди, подписавший свидетельство о смерти Кристел!

Увидев, что официант не обращает на них внимания, Кретенден внезапно предложил:

– Давайте уедем из Чикаго! Для вас это единственный выход. Оставаться опасно! Даже не представляете, как худо обстоят дела. Поедемте со мной, Рут!

– С вами?

Рут не узнала собственного голоса.

Энди решительно заявил:

– Со мной. Сейчас же. Я люблю вас!

3.

Веселая мелодия из репродуктора заставила официанта вышагивать в такт музыке. Рут навсегда запомнила мотив: "Я для тебе дворец любой построю"...

Энди, слушая эти слова, натянуто улыбался.

Его неожиданное признание потрясло и ужаснуло Рут. Она словно в тумане слышала:

– У нас нет времени! Решайтесь! Я понимаю, что для вас это удар, но верьте мне!

И он покосился на часы с монограммой.

Часы эти подарила ему Кристел за неделю до смерти. Рут помнила, как это произошло: они с Брюлем отмечали день рождения доктора Кретендена.

Спрятав часы в карман, Энди продолжал:

– Вернемся домой за вещами и сразу уедем в Канаду.

Собравшись с силами, она оборвала:

– И речи быть не может. Я никуда не поеду. Я ни в чем не виновата. Кристел никто не убивал. А я вообще была только сиделкой.

– А я – врачом, – настаивал Энди.

– Но вы спокойно подписали свидетельство о смерти, и вас ничто не удивило. Так почему вы промолчали про убийство?

– Тогда я ничего не знал, зато теперь уверен.

– И почему вы так решили?

Энди смертельно побледнел.

– В подробности лучше не вдаваться. Но неужели вас не убеждает, что я готов пожертвовать своей карьерой и положением? Ведь я хочу спасти вас, Рут.

– Расскажите мне все, что знаете!

– Ну ладно, слушайте. Вы помните, как недели за две до конца Кристел резко пошла на поправку? Это вы помните?

– Да, я тогда и не думала, что конец уже близок. Но смерть её казалась вполне естественной. Никаких подозрительных симптомов. Вы думаете, яд?

– Так думает полиция. И похоже, это правда.

– Обнаружили яд?

– Ну, без согласия Брюля они не могли ничего предпринять. Ведь он унаследовал большую часть её состояния. Но полагаю, речь именно об отравлении. Когда вы позвонили мне, что Кристел впала в кому, я не мог этому поверить. Помните, я попросил вас срочно позвонить Брюлю.

– Я так и сделала, но мы ничем не смогли ей помочь. Она так и умерла, не приходя в сознание. В одиннадцать часов. Я поначалу решила, что она уснула, пока не проверила пульс. Все казалось таким естественным...

– И мне так показалось, – признался Энди.

– Но кто мог её убить? – продолжала сомневаться Рут.Нет, я не верю!

– Но это правда, – повторил Энди, уставившись на лежавшие на столе перчатки. – Полицейских было двое. Одного детектива зовут Фэнк. Он сообщил, что пришло письмо, заставившее их заняться расследованием обстоятельств смерти Кристел. Аноним сообщил, что ту убили. Такое же заявление поступило и к прокурору. Узнав, что я подписывал свидетельство о смерти, меня решили допросить; но я не был первым в их списке. Видимо, что-то просочится и в газеты. По городу уже наверняка поползли слухи. Такого не утаишь. К тому же кто-то из прислуги заявил, что смерть Кристел стала полной неожиданностью для них и всех домашних. Кажется, так и было. Не удивился только Брюль. Я так переживал, пытаясь понять, где же совершил ошибку. Ведь Брюль для меня так много значит!

Рут не могла избавиться от мысли, что Кристел значила для Энди ничуть не меньше.

– Сейчас не время для воспоминаний, Рут. Вы должны уехать со мной.

– Значит, у вас были сомнения по поводу причины смерти Кристел? настаивала Рут.

– Симптомы часто бывают обманчивы. К тому же диагноз поставил сам Брюль.

– Я остаюсь с ним! – решительно заявила Рут. – Я ничего не сделала такого, чтобы скрываться.

– Поймите, Рут, только моя любовь способна вас спасти. Ведь вы замешаны тут по уши. Когда я уходил от Кристел, с ней все было в порядке. Когда в девять пришел Брюль, вы ему сказали, что больная спит. И только в десять обнаружили, что она в коме. Все это время с ней были только вы. И могли дать ей что угодно. К тому же у вас был мотив: вы вскоре вышли за Брюля.

– Ничего я Кристел не давала!

– Верю, но факты против вас.

– Мне нужно домой, нужно поговорить с Брюлем! Где он?

– Видимо, ещё не освободился.

– Почему он не приехал?

– У него был срочный вызов. Когда полиция ушла, я встретился с ним и все рассказал. Он пустит в ход все связи, чтобы эксгумации не было.

– Вы боитесь, что-то обнаружится?

– Теперь я просто уверен. Вы мне доверяете?

Глаза их встретились. Казалось, они остались вдвоем. Тихо играла музыка.

Внезапно потянуло холодом. Пробираясь к стойке, посетитель окинул взглядом все: вечернее платье Рут, её застывшее лицо, пролитый кофе...

Поняв, что он ничего не добьется, Энди шепнул:

– Пойдемте. Сейчас шофер подаст машину. Я велел ему заехать за нами через полчаса.

На выходе Рут взглянула на свое отражение в зеркале. Красивая стройная женщина в соболях с бледным лицом и перепуганными глазами. Ей показалось, что последний посетитель смотрит ей вслед.

– Это детектив? – спросила она Энди уже на улице.

Энди покачал головой, но как-то неуверенно.

Внезапно Рут показалось, что вдали Элис садится в машину её мужа. А Энди снова сделал вид, что не заметил.

Когда прибыл лимузин, Энди бережно укутал ноги Рут меховой накидкой, потом вдруг сказал:

– Вас трясет от холода..., – обнял её и поцеловал.

Рут попыталась вырваться из его объятий.

– Я вас люблю, Рут, – вздохнул он. – Как я был потрясен, узнав про ваше скоропалительное замужество! Неужели вы не догадывались о моих чувствах?

– Понятия не имела.

– Когда вы работали в клинике, я искал любого повода для встречи. Среди моря белых халатов я всегда различал ваши хрупкие плечи и золотистые волосы, всегда старался остаться с вами наедине. Но я не понимал себя до самой болезни Кристел.

– Снова Кристел, – теперь уже вздохнула Рут.

Энди надолго замолчал. Его насупленный профиль вырисовывался в свете уличных фонарей. Потом заговорил снова.

– Ах, Кристел...Вы должны мне верить...Давайте уедем отсюда – у нас другого входа нет.

На Рут слова его впечатления не произвели, – она уже почувствовала, что отошла от потрясения. Опасность её не пугала.

– Я не оставлю мужа в беде, – твердо сказала она. – И бегство станет только признанием вины.

Не раз потом она ещё вспомнит эти слова.

Остаток пути Энди промолчал.

– Подумайте ещё раз о моем предложении, – сказал он на прощание. – Я ради вас готов на все.

Едва распахнув дверь, дворецкий тут же сообщил хозяйке, что её ждут.

– Кто?

– Из полиции.

Рут видела, какое впечатление произвели слова дворецкого на Энди.

4.

Он решил вмешаться.

– Миссис Гетрик устала. Передай им ,Гросс, что сегодня она принять их не сможет.

Тут в дверях появился лысоватый толстяк. Его маленькие глазки смотрели холодно и подозрительно.

– Мы давно вас ждем, миссис Гетрик. Я Оливер Миллер из полиции. Мне нужно задать вам несколько вопросов по поручению окружного прокурора.

– Вы не имеете права...

Миллер решительно прервал Энди.

– Много времени мы не отнимем. Миссис Гетрик может пригласить кого-нибудь присутствовать при разговоре.

– Позовите Гая, Рут.

Гай Кул, известнейший чикагский адвокат по уголовным делам, жил по соседству.

– Вряд ли стоит это делать, – возразил Миллер. – Мы не собираемся злоупотреблять временем миссис Гетрик. Можете остаться и убедиться в этом сами, доктор Кретенден.

Рут кивнула и направилась в гостиную. Миллер с Энди зашагали следом. Ожидавшего их Фэнка она узнала по описанию Энди. Он показался ей похожим на кролика.

Сев в кресло, Рут пригласила Миллера сесть напротив. Энди примостился рядом с ней, Фэнк притулился где-то возле окна.

– Что вас интересует? – спросила Рут.

– Доктор Кретенден, видимо, уже рассказывал о том, что произошло...

– Я рассказал о письмах и их содержании, – буркнул Энди.

– А теперь прошу ответить на мои вопросы, миссис Гетрик. Вы недавно замужем за доктором Гетриком?

– Да.

– Вы венчались с ним два месяца назад?

– Да.

– Прежде вы работали медсестрой?

– Да.

Чтобы унять дрожь в пальцах, Рут сняла перчатки.

Потом пошли вопросы о её работе в клинике.

– Вы ухаживали за миссис Гетрик, когда она заболела?

– Да, я дежурила по ночам. Днем меня сменяла Джил.

– С Джил Гарднер мы уже беседовали. Она утверждает, что в день смерти миссис Гетрик сдала вам дежурство в семь часов и ушла домой.

– Так и было.

– Она утверждает, что больная несколько дней чувствовала себя гораздо лучше.

На вопрос это не было похоже, и Рут промолчала. Тишину нарушил Фэнк, задев тяжелую золотую кисть на портьере.

– Миссис Гетрик умерла в тот день в одиннадцать вечера?

– Она впала в кому в самом начале моего дежурства. Я это выяснила около десяти вечера, проверив её пульс.

– Почему вы стали проверять пульс?

– В медицинской карте делались соответствующие записи. Если она спала, я её не будила.

– История болезни сохранилась?

Рут задумалась, пытаясь вспомнить.

– Понятия не имею. В клинике мы их подшиваем в историю болезни. Как было здесь... не знаю.

– Она может быть у прислуги или у доктора Гетрика. А у вас, доктор Кретенден, её нет?

– Нет. Я их только просматривал, когда навещал больную.

Фэнк перестал терзать портьеру, Миллер продолжал:

– Теперь слушайте меня внимательно. Вам ведь не нужны слухи по поводу смерти миссис Гетрик. Надеюсь, вы нам поможете...

– Если смогу.

– Заранее прошу меня простить за бестактные вопросы.

– Что вы имеет в виду?

– Смерть миссис Гетрик была для вас неожиданностью?

Рут поняла колоссальное значение ответа, и даже ощутила, как напрягся Энди.

– Я этого не ожидала, но нередко бывает, что пациенту после улучшения становится вдруг плохо.

– Доктор Гетрик лечил жену сам?

– Врач никогда не лечит свою семью – это против профессиональной этики.

– Но обычно лечащий врач полагается на мнение человека, которому доверят. Консультировал мистер Гетрик доктора Кретендена?

– Я отвечу, – вмешался Энди. – Он был в курсе назначенного мной лечения. И согласился с диагнозом.

– Он вам что-нибудь советовал?

Немного подумав, Энди покачал головой.

Снова повернувшись к Рут, Миллер спросил:

– Миссис Гетрик была довольна свои замужеством?

– Я на этот вопрос не отвечу. Я была только сиделкой, а не наперсницей. Со стороны казалось, что да.

– Вы очень быстро вышли замуж – не прошло и года. В таких случаях возникают вопросы...

– Об этом, пожалуйста, поговорите с мужем. У вас все?Рут не скрывала раздражения.

Тут вмешался Фэнк, возясь с какой-то статуэткой.

– Дом, дочь...

Миллер кивнул.

– Давно вы были знакомы с мистером Гетриком?

– В клинике я стала работать восемь лет назад. Тогда мне было восемнадцать.

– Значит, вы с ним знакомы восемь лет?

– Да.

– Вы до замужества были близко с ним знакомы?

Вмешался Энди, интересуясь, есть ли доказательства, что миссис Гетрик убили?

– Все, что можно, мы вам уже сказали, – отрезал Миллер.

– Пошли! – добавил Фэнк. И показывая, что допрос закончен, вышел из комнаты.

Миллер, не обращая внимания, продолжал:

– Получив согласие от доктора Гетрика, мы тут же проведем эксгумацию. Чтобы облегчить работу экспертов, нужны кое-какие сведения. Вы можете помочь, миссис Гетрик. Ваша пациентка принимала наркотики?

– Только лекарства.

– В тот вечер вы ей что-нибудь давали?

– Вы не имеете права! – вспылил Энди. – Миссис Гетрик не должна отвечать на этот вопрос!

– Ей придется, – настаивал Миллер.

А Рут внезапно вспомнила стаканчик с микстурой, который Джил оставила на столике у ширмы, уходя домой. Выходит, именно она убила Кристел, хотя и не намеренно. Теперь она вспомнила и жалобу Кристел, что лекарство горчило.

Перед её глазами все поплыло.

Словно догадавшись , что с ней происходит, Энди заметил полицейскому:

– Естественно она дала больной лекарство, которое я прописал. Тут нет ничего особенного.

Уходя, Миллер вежливо простился с Рут, но судя по его виду, намерен был задать ей ещё немало вопросов.

Проводив его, Энди вернулся в гостиную.

– Ты молодец, Рут. Прекрасно держалась. Ты что-то вспомнила, я понял по лицу.

– Я вспомнила про лекарство, которое дала Кристел. Готовила его Джил, а Кристел сказала, что оно горчит. И даже решила, что вы его сменили. Потом все-таки выпила. Я стояла рядом и видела.

Всплывшая в памяти картина явно угнетала молодую женщину. Она не могла смириться с мыслью о том, что дала пациентке убившее её снадобье.

Лицо Энди посерело, он как-то сразу состарился.

– Джил приготовила лекарство перед тем, как уйти?

– Да.

Энди воскликнул:

– Но яд в него мог подложить кто угодно! Стакан стоял на столике у всех на виду. Кто тогда был в доме? Но впрочем, хватит. Не нужно торопить события. Надеюсь, вскрытие ничего не обнаружит. Прошел уже год!

– Мышьяк все равно обнаружат. Но ведь его симптомов не было!

– Выявить можно любой органический яд: морфий, опиум, люминал. А именно в таких случаях характерна кома. Разве я мог такое подумать? К тому же там был Брюль...

Рут вспомнила, что Брюль не отходил от постели Кристел, проверял пульс, заглядывал в глаза.

Видимо, Энди подумал о том же, раз неожиданно спросил:

– Зрачки у неё были расширены?

Рут покачала головой.

– Я такого не помню. К тому же Брюль отправил меня к Мэгги, у которой началась истерика. И мы со Стивеном долго приводили её в чувство. Потом Гросс по просьбе Брюля звонил в похоронное бюро. К тому времени вы уже пришли, Энди, и должны все помнить. Вы уже уходите?

– Попытаюсь разыскать Брюля. Если заявится полиция, ни на какие вопрос не отвечайте.

Он ушел. Только теперь Рут догадалась, что он знал, где все это время находился Брюль.

В доме стояла тишина. Рут прошла в библиотеку, где уютно потрескивал огонь в камине. Помешав угли, она устроилась в кресле, чтобы дождаться мужа.

Раньше она этого никогда не делала, никогда не заявляла на мужа никаких прав. С портрета, загадочно улыбаясь, смотрела Кристел.

Огонь в камине догорел, время шло, Рут все ещё сидела в кресле.

Брюль пришел только в половине второго. Он был в смокинге и, судя по всему. не в духе. Черные глаза гневно сверкали на бледном лице.

При виде Рут он удивился, но промолчал. Взяв в баре бутылку, плеснул коньяка в два бокала.

– Выпей. Ты, видимо, уже все знаешь, – подошел он к жене. – Я дал согласие на эксгумацию. И скоро мы узнаем правду.

5.

Поставив опустевший бокал на столик, Рут посмотрела на Брюля. Лицо его оставалось непроницаемым. Облокотившись на камин, он ждал её вопросов.

– Кристел действительно убили?

Брюль не спешил с ответом. Немного подумав, он спросил:

– Что тебе сказал Энди?

– А он тебя не разыскал?

– Я не видел его часов с шести. Полагаю, он все тебе рассказал?

– Рассказал о письмах. Потом приехала полиция.

Это Брюля неприятно поразило.

– О чем они распрашивали?

Рут обо всем подробно рассказала. Когда она упомянула про лекарство, муж поинтересовался:

– Ты им об этом говорила?

– Нет, с ними объяснялся Энди.

– Ты точно давала Кристел то лекарство?

– Да.

– А ты не ошибаешься? Прошло немало времени...Почему ты так уверена?

– Потому что вспомнила, как Кристел жаловалась на горечь.

– Об этом ты полиции сказала?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю...Ее действительно убили, Брюль?

– Я сам не знаю, – он медленно поставил бокал на каминную полку.

– И что нам делать?

– Ждать.

– Ты думаешь?

– Возможно, ничего не обнаружат. И заключение экспертам сделать не так просто. Прошло довольно много времени. Нам нужно жить, как жили прежде.

– Энди считает, что её убили.

– Знаю.

– Ты тоже так думаешь?

– Говорю же, не знаю. Когда Кристел умерла, я думал о самоубийстве, но потом прогнал эту мысль. Ты же помнишь, как неожиданно все случилось?

– Но кто же мог её убить?

– Не знаю и вообще пока я в это не верю. Вряд ли полиция сумеет то-то доказать.

– А кто же автор писем? Ведь он знает правду и хочет, чтобы она стала известна всем.

– Да нет, скорее он пытается нам навредить. Я сделаю все, чтобы его найти.

Лицо его стало мрачным и замкнутым. Рут вспомнила, как обмирали сестры, когда на лице Брюля появлялось подобное выражение, но продолжала:

– Так что же нам делать?

– Ничего. Пока ничего. – И явно собираясь сменить тему, он спросил: Ты была в опере?