Текст книги "Страшные сказки закрытого королевства"

Автор книги: Милена Завойчинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Вот бы посмотреть… – мечтательно выдохнула я.

– Эк ты загнул, – усмехнулся мужчина. – Хотя какие твои годы. Мож, когда и доберешься, если не осядешь где.

– А вы когда-нибудь сами видели драконов? Какие они?

– Я в небе видел пролетавшего… Сам еще мальцом был, вот как ты примерно, но и теперича помню… Тень от него по земле стелилась, раскинутые два крыла, хвост длинный…

Мы помолчали. Я пыталась представить чешуйчатого крылатого зверя. Староста предавался воспоминаниям…

– Спасибо вам за помощь, господин хороший. За слова мудрые, объяснение и совет добрый, – серьезно взглянула я на своего собеседника, нарушая тишину.

– Да чё уж, – отмахнулся он. – На сынка ты моего младшего похож. Помер он пять лет назад от лихорадки. Вот, считай, помянул я его делом добрым, помог чужому ребенку, а там, может, Неумолимая зачтет мои деяния сынку на пользу.

– Соболезную… Скажите, а вы тоже веруете в Неумолимую? Только в нее?

– Да кто ж в Неумолимую не верует? Как-никак богиня смерти. Все к ней придем однажды… Остальные-то боги за другое отвечают, но поклоняемся каждому из них, а как же. Со всем нашим уважением и благодарностью за милости.

Уходила я из селения утром. Мне дали с собой припасов и множество добрых напутствий. А староста все же поменял мои жалкие медяки и два серебряных на аналогичные местные. Денежная система у них та же, только, само собой, монарх отчеканен другой. А монетки Дагры, сказал, у наших купцов потратит. Все равно же мимо поедут в обратную сторону.

Глава 7

Дорога до первого города Дагарры у меня заняла около двух недель. Большую часть расстояния приходилось преодолевать пешком, но случалось, уговаривала взять меня в попутчики проезжающих мимо крестьян или ремесленников. Вид у меня безобидный, одета скромно, разговаривала я вежливо, улыбалась и обещала повеселить в пути беседой или песенкой, так что пускали меня на телеги охотно и платы никакой не требовали.

Ночевала под открытым небом, либо, если задерживалась в каком селении, просилась на сеновал или угол в доме, хотя бы и на полу. Деньгами, само собой, разжиться за всё это время не удалось, но вот припасы мне в обмен на сказки и песни давали достаточно охотно. Скучно людям, а тут хоть какое, но развлечение. Да и жалели меня, это я видела по глазам своих слушателей. Бабы на меня смотрели с сочувствием и невольно своих детей гладили по головам. Видать, им такой судьбы не желали. Мужики поджимали губы, молчали, но никто не пытался обидеть.

А я всё шла и не могла поверить своей везучести. Ну не может быть такого, чтобы всё так легко удавалось. Не верю! Что-то явно мне помогало, но что? Мама благословила и наложила какое-то заклинание удачи? Богиня за мной приглядывает? Может, амулет личины, который я ношу, имеет побочный эффект? Я ведь ничего не знаю про магию, а вдруг он не только облик меняет, но и помогает?

И к слову, а на какой срок его еще хватит? Мама рассказывала, что все чары нужно подпитывать силой. Заряжать, как она говорила. И на какое же количество дней, недель или месяцев хватит зарядки в моем амулете?

Я отдавала себе отчет, что будь я в своем настоящем облике – молоденькой красивой девушки, так просто не смогла бы преодолеть тяготы путешествия. Это мальчишка никому не нужен, а вот девица… А значит, когда уберусь как можно дальше от границы с Дагрой и попаду в большой город, не помешает отыскать мага и попросить консультации. Но сначала – заработать денег на новую гитару. Уж с ней я наберу и на оплату услуг мага. Вряд ли они стоят дешево… На крайний случай, придется выпороть один из золотых. И в первую очередь поменять его на местные деньги.

С другой стороны, Дагра и Дагарра расположены совсем рядом. Стоит ли сейчас светить то, что я ношу амулет личины? Я ведь планирую убраться как можно дальше от родины, а что, если вмешательство постороннего чародея нарушит работу моего амулета? Как тогда быть? Ведь не зря мама предупреждала, что сейчас он невидим для всех. Сломает еще ненароком его маг, пытаясь разобраться в хитростях чужих заклинаний…

Город, в который я наконец-то добралась, ничем особенным не удивил. На вид – всё как у нас… у них… в Дагре. Те же дома, улицы и площади, те же люди. Если не знать, что тут магия не под запретом, то так сразу и не поймешь, в чем разница.

Лишь когда я начала приглядываться и выискивать отличия, стала замечать амулеты, привешенные у дверей на богатых домах и лавках. И то, что фонари в обеспеченных кварталах светят иначе – не живой огонь, не свет-камни, а какой-то другой источник питал их. Наверное, она, магическая сила.

Я прибыла сюда поутру на телеге, груженной овощами. Меня подобрала семейная пара, которая везла их на продажу. Крестьянка еще и морковку мне выдала, и я весело ею хрустела, слушая об урожае в этом году и о том, что слизни пожрали всю ботву. Кивала в нужных местах, угукала и создавала видимость беседы. В ботве и слизнях я ничего не понимала, но слушателем была хорошим, а бабе ничего больше и не требовалось, она хотела сама поболтать. Муж ее не слушал, надоела трескотня, а тут свободные уши нашлись.

За въезд в городские ворота с нас взяли по два медяка с носа. Как только мы добрались до рынка, я тепло попрощалась с попутчиками, получив на дорожку еще одну морковку, и отправилась осматриваться.

Мне требовалось многое, и потому сначала нужно было разобраться, что где расположено. К обеду ноги гудели от усталости, но я нашла и музыкальную лавку, и книжную, и одежную. Отыскала и общественную баню для народа победнее. Слава богам, здесь тоже практиковали общую помывку, иначе и не знаю, что бы я делала.

Вот с нее и начала. Моя дорожная одежда стала абсолютно неприглядной за эти дни скитаний по дорогам, выглядела я сущим бродягой, плюс грязные волосы и общий несвежий вид.

– Куда?! – недовольно рыкнул на меня банщик, принимающий деньги, когда я попыталась оплатить услуги.

– Помыться… – опешила я от вопроса.

– Дуракам ясно, что помыться. С насекомыми не пускаем!

– Да к-как в-вы?.. У м-меня н-нет… – Я аж заикаться начала от предположения, что у меня вши, и именно поэтому меня не хотят пускать в общественное место.

– Тогда покажь амулет от насекомых! – прищурился мужик. – Нету? Вот и проваливай!

– Н-но…

Я как рыба открывала и закрывала рот, глотая воздух и не находя слов. Амулет от насекомых? Что это вообще? Где его брать? Как он выглядит? И потом, у меня нет вшей! До такого я бы не опустилась.

– Что, милок, не знаешь, где купить? – подергал меня сзади за рукав сгорбленный опрятный старик, стоявший за мной.

Я обернулась и растерянно моргнула, всё еще пытаясь принять ситуацию.

– Как выйдешь, налево через две улицы лавка. Там все эти амулеты и продаются.

– «Все эти»? – захлопала я глазами.

– От насекомых и прочие…

Ошалело поблагодарив дедушку за подсказку, я вышла на улицу и побрела в нужном направлении. С ума сойти! Амулет от насекомых… Да еще какие-то неведомые «прочие».

Нужное место я отыскала быстро, вошла внутрь и снова впала в ступор. Я же совершенно не разбираюсь во всех этих магических вещах.

– Что желаете, юноша? – подошел ко мне лавочник.

Ну озвучила, дико стесняясь. Но, похоже, данная вещь нечто настолько обыденное в этом новом для меня мире, что торговец ничуть не удивился. Совершенно спокойно продемонстрировал мне несколько разных вариантов: браслет, кольцо, серьга, брошь… И металлы разные – медные, подороже серебряные, дорогие золотые.

Я купила самую дешевую медную булавку. Заплатила за нее еще две мелкие монетки из своих скудных запасов и вышла на улицу, где последовала совету лавочника. Сначала пристегнула ее на сумку и выждала некоторое время. Ни одной букашки из моей сумки не выползло, и я с чистой совестью переместила амулет на ворот рубашки. Постояла еще минут пятнадцать, жутко опасаясь почувствовать шевеление в волосах или увидеть вдруг разбегающихся с меня в разные стороны блох, вшей или еще какой пакости. Но нет, как я и говорила банщику, со мной всё в порядке. Пусть я и бродяжничаю последнее время, но все же чистоплотность соблюдаю.

Назад я возвращалась с решительным выражением на лице. Вот пусть только попробуют опять не позволить мне пройти! Обошлось. Амулет, прицепленный на видное место, удовлетворил, так что взяли положенную оплату и ни слова не сказали.

В бане я не только помылась, но и тщательно постирала всю одежду, в которой ходила эти дни. Переоделась во все чистое, мокрые вещи сложила в сумку, решив высушить их позднее, и отправилась за гитарой.

За нее (тоже бывшую в употреблении, еще более старую, чем у меня была до того) пришлось отдать последние имеющиеся у меня монеты. Если я сегодня не заработаю хоть немного, то придется выпарывать один из золотых.

Ни в одном трактире договориться о выступлении не удалось. Меня с пренебрежением слушали, оглядывали мою обветшавшую за время странствий одежду и выгоняли взашей. Хорошо хоть не пытались ударить или толкнуть…

Совершенно отчаявшись, поскольку приближался вечер, а я так и не нашла себе хоть какой-то приют, я решительно стала удаляться из чистенького центра города в сторону менее благополучных кварталов. Деваться некуда, нужно хоть куда-то приткнуться, а потом уезжать из этого недружелюбного города.

Добравшись до предположительно нужного места, я решительно подошла к шлюхе, подпиравшей стенку, и спросила:

– Где у вас тут самый приличный бордель?

– Чё? – расхохоталась разбитная девка, широко разевая рот и демонстрируя почерневшие зубы. – А не мал ты для приличного борделя? Да и не потянешь…

– Не твоя забота, красавица, – криво улыбнулась я. – Я ж не бабу снимать, на ваши услуги у меня и правда нет денег. Наоборот, подзаработать хочу хоть немного.

Она тут же перестала смеяться и брезгливо скривилась:

– Извращенцы в этом квартале не появляются.

– Да менестрель я! Менестрель! Петь хочу, деньги нужны очень, – закатила я глаза. Обижаться или злиться у меня уже не осталось сил.

– Ах менестре-е-ель… – Она поджала губы и взглянула на меня иначе.

– Помоги, а? – попросила я. – Целый день не ел, а ни в один трактир не пустили, чтобы хотя бы на ужин заработать. Ну будь человеком, подскажи.

Девица вздохнула, и уголки ее губ скорбно опустились. Видать, самой знакома ситуация, когда нет денег даже на еду.

– Иди к госпоже Урсуле, – махнула местная обитательница наконец, указывая дальше по улице. – Ищи двухэтажный дом с красными шторами и балконом. Может, и пустит она тебя.

– Благодарю, красавица. – Я поклонилась ей, поправила гитару на плече и побрела в нужную сторону, прижимаясь к стенам домов, чтобы не привлекать лишнего внимания сброда, уже выползавшего на улицу.

С хозяйкой борделя договориться удалось довольно быстро. У меня уже имелся опыт выступлений в подобных местах, поэтому я знала, как себя вести, чего просить, от чего категорически отказываться. Так что и сейчас мои условия я озвучила коротко и внятно:

– Выступаю до рассвета, потом отсыпаюсь там, где выделите угол. С вас ужин и завтрак или обед, как проснусь. Днем уйду, глаза мозолить не буду. Вечером могу снова вернуться. Ночи три выступлений вас устроит, госпожа Урсула?

– Меня-то устроит, – усмехнулась пышногрудая рыжая женщина в вульгарном красном платье и в дорогих серьгах с рубинами. – А ты не боишься, что заинтересуешь кого-то из клиентов больше, чем мои девочки? Очень уж ты смазливый.

– Это легко решается, госпожа, – привычно растянула я губы в улыбке. – Вы мне выдадите одну маску из тех, что у вас забывают стеснительные клиенты.

– О как! – взлетели ее тонко выщипанные зачерненные брови. – Имеется опыт?

Отвечать я не стала, и так всё ясно.

Ужином меня накормили, после чего я, повязав черную маску, скрывающую большую часть лица, пела и играла на гитаре в холле сначала для шлюх, которые сидели там в ожидании клиентов. А позднее, когда стали подтягиваться жаждущие утех мужчины, то уже для всех. Когда все разбрелись по комнатам, меня проводили в какой-то чулан, кивнули на тюфяк, прислоненный к стене, и оставили в одиночестве. Так я провела трое суток. Отоспавшись и поев, уходила гулять по городу. Возвращалась к вечеру, и всё повторялось.

Днем не только изучала содержимое лавочек с магическими амулетами, но и занималась одним важным делом. Найдя книжный магазин, торчала там, стоя у стеллажей и быстро просматривая местные сказки. Нужно было успеть прочесть и запомнить как можно больше, пока торговец не осознал, что я не просто верчу в руках то одну, то другую книгу, а именно читаю. Деньги у меня появились. Клиенты борделя мне их подкидывали, да и девушки, которым понравилось мое выступление, украдкой совали мелкие монетки, когда не видела госпожа Урсула.

Сама же хозяйка отсыпала мне аж десять серебряных, когда я стала прощаться, сообщив, что собираюсь отправляться дальше в путь.

– Точно не хочешь остаться? – серьезно спросила она. – Мне господа сказали, им понравилось, что я пригласила менестреля. Гляди, а то я и комнату могу выделить, работай.

Поблагодарив, я отказалась и в тот же день покинула этот городок.

Не буду утомлять подробностями своего дальнейшего путешествия по Дагарре. Оно мало чем отличалось от всего, что уже было. Где пешком, где с попутчиками, ночуя то на сеновале, если пускали, то под открытым небом, то на конюшне в убогих тавернах и трактирах. Оплатить комнату мне было нечем, купить новую одежду тоже не на что. Заработать почти не удавалось. То ли сказывалась близость к закрытому королевству и общий недружелюбный настрой жителей Дагарры, то ли мой потрепанный и изможденный вид отталкивал потенциальных слушателей и плательщиков. Даже улыбка и гитара за плечом не внушали симпатии ко мне.

К тому же наступила осень, периодически заряжали противные нудные дожди, и тогда становилось совсем уж печально. Унылая погода и людей делала такими же унылыми.

Для себя я решила, что сначала пересеку Дагарру, уйду как можно дальше от Дагры, чтобы ничто не напоминало о ней, и тогда попробую решить, что же мне делать дальше. Провести всю жизнь под личиной мальчишки-менестреля в мои планы не входило. Да и не выдержу. Те месяцы, которые я уже провела в скитаниях, вымотали меня до предела. Не осталось никаких сил, ни моральных, ни физических.

Да, я уже более-менее освоилась в новой для себя реальности, изучила, в целом, быт местного населения и то, к чему они привыкли. Но, тем не менее, почти каждый день открывала для себя что-то новое.

Входила я в ворота последнего крупного города Дагарры с мрачным выражением лица. Тут я планировала задержаться на несколько дней, подыскать попутчиков и выехать в соседнее королевство. Вряд ли оно сильно отличается от этого, но, как рассказывали, там гораздо больше нелюдей. Не знаю, хорошо ли это, но терять мне нечего. Хотя староста в первом селении, которое я встретила после пересечения границы с Дагрой, говорил, что чем ближе к центру страны, тем больше вероятность встретить эльфов или даже драконов, мне таковые не попадались. Может, я не там шла и не в тех заведениях устраивалась на ночевки, но ни одного эльфа я так и не увидела. И уж тем более – дракона.

Уже почти стемнело, когда я опустила в кружку два медяка, оплачивая проход в город и ступая в его пределы. Стражники на меня даже не взглянули. Ну плетется грязный худой пацан с обшарпанной гитарой и тощей сумкой, ну кутается в потрепанный плащ и еле передвигает ноги в разбитых сапогах, облепленных грязью… Главное, что заплатил пошлину, а дальше их не касается…

Я понимала, что в таком виде меня ни в один приличный трактир не пустят, поэтому брела, отыскивая взглядом что-то попроще. Не совсем уж приют для отребья, но и не благополучное место. Там мне пока делать нечего…

Как оказалось, я слишком расслабилась. Не знаю, отчего потеряла бдительность, но поплатилась за это очень быстро. Из тени ко мне шагнули двое… А дальше я получила мощный удар в лицо, потом в живот и улетела в грязную лужу на разбитой мостовой. Я и понять ничего не успела, только почувствовала рывок и лишилась своего и так скудного скарба.

Грабители даже не посчитали нужным угрожать, просто сорвали сумку и намеревались уже обыскать меня, но, на мою удачу, их спугнули тяжелые шаги и бряканье оружия.

Бандиты переглянулись, это я увидела при свете луны, кивнули друг другу и растворились в темноте, как будто их и не было. А я так и осталась лежать на мостовой, придавив спиной гитару. Или, что гораздо более вероятно, обломки гитары…

Губам было горячо, похоже, разбили в кровь. Но хоть нос и челюсть не сломали, а ведь могли. Много ли нужно моим хрупким костям? Живот ныл от удара, и дышать получалось через раз. Интересно, отбили мне внутренности или повезло, отделаюсь синяками?

Сил встать у меня не было.

Всё, не могу больше!

Ночную тишину разрезал каркающий надрывный смех, и не сразу пришло осознание, что это смеюсь я. Ты думала, что достигла дна, Рэмина дас Рези?

О нет! Тебе только казалось, что ты на дне. А вот, смотри-ка, снизу постучались. Я смеялась, глядя в свинцовое хмурое небо и на краешек луны, выглядывающей из-за тучи. Хохотала, чувствуя, как из глаз льются горячие слезы.

Не. Могу. Больше!

Не знаю, сколько продолжалась моя истерика, но прекратилась она так же внезапно, как и началась. Да и заледенела я совсем, лежа в холодной грязной воде.

С трудом встав, я оглядела себя, снова закинула лицо к небу и постояла, закрыв глаза.

Сейчас меня не пустят даже на сеновал или конюшню. Грязный оборвыш – вот кем я выгляжу. Но, тем не менее, надо найти сухое теплое место, иначе я за ночь простыну и заболею, поскольку переодеться мне не во что. Вся одежда осталась в сумке. Это еще счастье, что я носила последнее время свет-камень и кинжал на поясе. Да и тощий кошелек, в котором печально брякало несколько медяков.

Ну что ж, значит, Рэми, сегодня ты приобретешь еще один опыт выживания. Нужно пробраться куда-то и заночевать так, чтобы хозяева тебя не увидели и не выгнали.

Сделав три глубоких вдоха и выдоха, я распахнула глаза и решительно двинулась вперед. Не сдамся! Ни за что! Не знаю пока, что делать дальше, подумаю об этом чуть позднее, но не сдамся!

И я шла, внимательно рассматривая покосившиеся обшарпанные дома по сторонам улицы. В какой-то момент остановилась, услышав бряканье цепи и тихий собачий гавк. Похоже, у кого-то из жителей этого неблагополучного района возле дома на цепи сидит дворовый пес.

Не знаю, что меня толкнуло в ту сторону. Отчаяние, вероятно, ничем иным я объяснить свой поступок не могу. Но я медленно приблизилась к убогой лачуге, откуда донеслись эти звуки, и замерла, вглядываясь в темноту. Точно, рядом с крыльцом стояла кособокая конура. Кто бы ни был хозяином этого старого жилья, но свою животину он по-своему любил, соорудив для нее довольно просторную будку. Ну или же она крупная, в маленькую не поместится.

– Привет, – прошептала я, заметив, что из темноты на меня смотрят глаза. Отблеск луны скользнул так, что отразился в них, иначе бы не заметила.

Собака тяжело, совсем по-человечески вздохнула и нехотя выбралась наружу, гремя цепью.

– Холодно, да? – все так же шепотом спросила я и погладила по спине подошедшего ко мне худого пса со свалявшейся шерстью.

Он вяло вильнул хвостом и обнюхал меня, не проявляя агрессии, а я…

– Пустишь погреться?

Не иначе, у меня рассудок помутился от нервного срыва. Ну согласитесь, графской дочке, выросшей в роскоши и любви, и в голову бы не пришло просить о гостеприимстве старого цепного пса, живущего в будке у нищего домика. А мне пришло…

– Я посплю сегодня с тобой?

Он будто понял меня. Снова печально вздохнул и побрел к своему укрытию, припадая на одну лапу. Остановился у входа, вновь мотнул хвостом и оглянулся.

И я решилась. Приблизилась, присела на корточки и вопросительно взглянула. А потом согнулась в три погибели и полезла внутрь, предварительно сняв со спины гитару, которую так и не осмотрела. Ее я прислонила сбоку к будке. Нечего уже терять…

Эту ночь мы с пожалевшей меня собакой провели бок о бок. Я у дальней стенки, свернувшись калачиком, а горячий худой зверь прижался ко мне боком, позволяя не замерзнуть и дотянуть до утра.

А как рассвело, я обняла моего спасителя на прощанье, погладила по умной грустной морде с глазами, вселившими в себя всю скорбь мира, и ушла.

Глава 8

Этим промозглым утром я была самым ранним и единственным посетителем убогой общественной бани, первой, на которую наткнулась в этих трущобах. На банщика, открывшего было рот, когда он увидел, насколько я выпачкана, глянула так, что он поперхнулся несказанной фразой и молча выдал мне банные принадлежности. С остервенением отмывалась, рассматривая огромный синяк на животе и стараясь не задевать разбитые губы. С мрачной решимостью здесь же стирала свои изгвазданные потертые вещи и отчищала от налипшей грязи сапоги. Нахмурившись, бережно оттирала треснувшую после падения на землю гитару. С непримиримым выражением лица сидела в жарко натопленной сушильне, закутавшись в драную серую простыню, ожидая, пока всё просохнет. И сама заодно отогревалась после ночи на улице. На прачек, которые возмутились, что я отбираю у них хлеб, и попытались выгнать, так зыркнула исподлобья, что они в момент от меня отстали. Только бурчали недовольно, поглядывая искоса, но приближаться ко мне больше не рисковали.

Плевать. Мне уже на всё плевать. Я больше не могу быть милой, покладистой, улыбчивой, услужливой и пытаться приспособиться. Если я не одержу победу над обстоятельствами, они победят меня.

Так что, как только мои вещи просохли, я натянула их и направилась к центру города. Мне нужен банк. Гномам нет дела до того, в каком королевстве отчеканены деньги. Мне необходимо разменять один из золотых, припрятанных на черные дни. Вот и наступил такой день.

Хмуро вошла я в местное отделение Гномьего банка, так же хмуро осмотрелась и, печатая шаг, подошла к одному из коротышек.

– Мне требуется размен. У кого и в каком помещении? – сразу озвучила требуемое.

Черноволосый пузатый гном с ухоженной бородой внимательно оглядел меня, но вопросов задавать не стал. За что все ценят этот народ, так это за то, что для них деловые отношения – это деловые отношения. Даже если клиент придет к ним голым и с монетами за щекой, его и тогда обслужат. Снимут требуемую сумму с его счета, если таковой имеется, лишь сверят сначала ауру со своими хранилищами данных. Или примут деньги и пополнят счет. Или, как в моем случае, разменяют на монеты большего или меньшего достоинства. Возьмут плату за свои услуги и, вежливо прощаясь, пригласят снова к ним заходить. И никакого пренебрежения или, наоборот, попытки лебезить вы от гнома не дождетесь. Всё строго по делу.

Служащий банка приглашающе повел рукой и сопроводил меня в отдельную каморку, где за закрытой дверью уточнил:

– Монеты какого достоинства вы желаете разменять, господин, и на какие?

– Один золотой на серебряные и медные, – сухо сообщила я.

Присела на стул для посетителей, стащила сапог и под ничуть не удивленным взглядом собеседника выковыряла из-под изношенной стельки блестящий золотой кругляш. Положила его на стол и обулась.

– Желаете открыть счет? Или получить часть денег векселем? Или, может, открыть ячейку для хранения? – деловито уточнил гном, тщательно проверив монету. Причем его совершенно не смутил отчеканенный на ней профиль монарха закрытого королевства.

А когда я отказалась, открыл специальным амулетом, висевшим у него на шее, сейф в стене и вытащил оттуда три мешочка. В один спрятал мой золотой, из оставшихся принялся отсчитывать нужное количество серебряных и медяков. Лишь уточнил, сколько каких. Покончив с разменом, отодвинул в сторону комиссию банка, убедившись, что я вижу сумму и понимаю, что меня не обманывают.

– Всегда рады видеть вас клиентом Гномьего банка, – привычно сообщил он мне, покончив с разменом, спрятав мешочки обратно в сейф и закрыв его с помощью амулета. – Желаете что-нибудь еще?

– Где я могу уединиться на пару минут? – кивнув, поинтересовалась я.

Это для гномов тоже было делом обычным. Понятно ведь, что никто не хочет выходить с большой суммой в руках. Ее нужно спрятать на теле, или в вещах, или в кошельке так, чтобы никто не видел.

– Я оставлю вас и подожду у выхода, – степенно поклонившись, он вышел из комнатушки.

Мне же пришлось снять куртку и свитер, расстегнуть рубашку и основную часть серебра упрятать в нательный пояс, разложив монетки тонким ровным слоем. В кошелек ссыпала медяки и лишь несколько серебряных на первое время.

Снова одевшись, я вышла, попрощалась и покинула отделение Гномьего банка.

Теперь – новая одежда и обувь. Простая, неприметная, но добротная и приличная. Я должна выглядеть как скромная, но достойная бедность, а не как нищета в обносках. И сделать это нужно быстрее, пока не стемнело и не закрылись лавки.

Перекусила на ходу, купив у уличной торговки несколько пирожков с капустой. Запила студеной водой из фонтана и там же наполнила свою флягу. Найдя лавки готовой одежды и обуви, приобрела новые вещи. Два темных дорожных комплекта и один поприличнее – для выступлений, как советовал мне когда-то давно господин Дюзан. Белье, прочные сапоги на смену прохудившимся и разбитым, в которых начинала свой путь от стен родного замка. Фетровую шляпу с широкими полями. Похолодало, постоянно моросило, и она мне явно пригодится. И новый плащ. Над ним еще предстоит поработать, чтобы вшить в подкладку монеты, которые сначала нужно будет выпороть из старого.

Кстати, об этом. Швейные принадлежности мне тоже необходимы. Прежние сгинули вместе с сумкой. Нитки, иголки, витой шнур… Последний – чтобы украсить костюм, в котором буду давать представления для публики. Как любая аристократка, я прекрасно владею иглой, могу и вышивку сделать, и бисером расшить кайму или ворот.

Последний на сегодня мой поход был в магазин музыкальных инструментов. Люди, оказывается, более живучи, чем эти хрупкие предметы.

– Приветствую, господин, – пройдя к прилавку, я выложила на него свою треснувшую гитару. – Мне нужна замена ей. Что вы можете предложить?

Худощавый высокий торговец с вытянутыми вверх ушами и чуть раскосыми большими глазами взял гитару в руки, повертел, рассматривая ущерб. После чего спокойно взглянул мне в лицо. Я ожидала… не знаю, резких презрительных слов, возможно, учитывая, что губы разбиты, одежда все еще обветшавшая, а потому свела брови и вздернула подбородок, невольно выпрямляя спину.

Думаю, если бы услышала сейчас что-то оскорбительное, то сорвалась бы и нагрубила. Я – графиня дас Рези! Потомственная аристократка! И неважно, что сейчас выгляжу как бродяжка.

– Я бы порекомендовал вам приобрести зачарованный инструмент, юноша, – негромко произнес торговец, положив мою разбитую гитару обратно на стойку. – У него и звучание будет чище, и падения не страшны. Ведь в пути может случиться всякое.

Не услышав невольно ожидаемых нападок, я сдулась и уже спокойнее спросила:

– Зачарованный дорого будет стоить?

– Всё зависит от количества наложенных заклинаний и их силы. Вам бы я предложил… – Он поднял голову и задумчиво осмотрел свою лавку. – Пожалуй, вот это подошло бы идеально, если только…

Обогнув прилавок, мужчина прошел в зал и снял со стены темно-коричневую небольшую гитару. Она по размеру оказалась меньше, чем две моих предыдущих, но выглядела вполне привычно, ничего лишнего я на ней не нашла. А где же спрятан амулет? Или зачарован сам корпус?

– Здесь заклинания наложены на корпус, – озвучил мои догадки лавочник, поднося инструмент ко мне и демонстрируя. – Кроме того, струны износостойкие. Чистейший звук, полагаю. Ей не страшны вода и случайные падения. Разумеется, если попытаться ее разрубить или специально бить ею обо что-то твердое, она не выдержит. Но в целом, для странствующего музыканта – это оптимальный вариант. Есть только одна небольшая сложность, – пожевал он губами.

– Цена? – понятливо вздохнула я.

– Мм-м, не совсем. Видите ли, юноша, такие инструменты редкость. Нет, не потому что они звучат как-то волшебно или выполнены из каких-то особенно дорогих материалов. Как видите, здесь нет никаких украшений, позолоты или инкрустации, да и лак потемнел и потускнел. Но вот этот конкретный я не могу продать уже лет двадцать, пожалуй.

У меня взметнулись брови, и я вполне резонно предположила, что не потяну настолько дорогую вещицу, что ее никто не в состоянии купить уже два десятка лет.

– И в чем подвох?

– Возьмите и проверьте звучание, – попросил вдруг лавочник и бережно вложил в мои руки гитару.

Я нервно вцепилась в нее, испугавшись, что если вдруг уроню или испорчу, то мне придется оплатить ущерб.

– Не бойтесь, – дрогнули в улыбке губы странного лавочника. – Попробуйте сыграть любую мелодию. Какая вам особенно мила?

На мгновение прикрыв глаза, я вздохнула и бережно прикоснулась пальцами к струнам. Печальный протяжный звук разрезал тишину, и я заиграла свою любимую мелодию. Ту, которую часто исполняла вместе с мамой, а папа слушал нас, сидя у камина.

Музыка лилась, заполнив собой помещение, а я… плакала. Слезы стекали по щекам, срывались вниз и капали на темную лаковую поверхность.

Как давно это было… В прошлой жизни, которую уже не вернуть.

– Я рад, что не ошибся, молодой человек, – заговорил продавец, когда я доиграла. – Вы с ней созданы друг для друга.

– Я… купил бы ее, если это не слишком дорого, – сглотнув ком в горле и неловко вытерев рукавом мокрые щеки, проговорила я. Взглянуть на собеседника мне было стыдно. Я ведь сейчас мальчишка, а позволила себе такую слабость.

– Видите ли, юноша, такие инструменты – наследие сидхе. Этот народ уже не живет среди нас, и лишь редкие вещицы, оставшиеся после его ухода, блуждают по миру и ищут себе новых хозяев. Такие предметы поддаются не каждому. Им требуется… созвучие души, назовем это так. В моих руках эта гитара мертва и не звучит. Совсем. Так же как и в руках многих-многих других людей и нелюдей, которые готовы были ее купить. Не верите? – правильно понял он мой изумленный взгляд.

С улыбкой забрал у меня из рук гитару и заиграл. Я видела, он делает всё правильно, но…

– Хватит! – не выдержала я, заткнув уши.

– Вот именно об этом я и говорил, – перестал издавать кошмарные звуки лавочник. – Покупаете?

– Вы так и не сказали цену, – не отрывая взгляда от загадочной старинной вещицы, проговорила я.

Сколько же ей лет? Больше двух десятков она провела только в этой лавке, а даже это дольше, чем я живу на свете.

Улыбаясь, словно он ужасно чем-то доволен, хозяин лавки назвал цену, крайне удивив меня. Всего-то? Я думала, что он попросит как минимум золотой, а то и два. А мне даже не пришлось вытаскивать из нательного пояса припрятанные серебряные. Хватило тех, что были в кошельке.