Текст книги "Мистер Смерть и чокнутая ведьма"

Автор книги: Милена Завойчинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 10

Через три минуты я с идеально чистым лицом, на котором не осталось ни грамма косметики, сидела на простой деревянной лавке во дворе и рассказывала.

– …Мы не знаем, что там. Чувствуем только – что-то плохое. Мой коллега должен обезвредить, ну а вы, если согласитесь, освятить. Все же столько людей в том храме расстреляли во время войны. Мне сказали, что братская могила где-то неподалеку была. Вероятно, многих позднее нашли и перезахоронили, но, сами понимаете, в те времена никто их не отпевал.

– Ты мне-то не рассказывай, Арина. Я воевал, не по чужим рассказам знаю, что творилось в те годы. А я вижу не только то, что обычные люди. Поэтому…

– Воевали? – опешила я. – Вы же священник. Вам же нельзя.

– Священником я стал позднее, – помолчав, отозвался он. – Ты вот ведьма, – тут он меня перекрестил, с неодобрением поджав губы, – а если бы война началась, неужто пряталась бы за чужими спинами и отсиживалась в тылу? С твоими-то способностями. Или все же пошла бы Родину защищать?

– Ну на передовую с оружием в руках вряд ли, – честно призналась я. – А вот медсестрой – запросто. Я хорошо лечить могу и лекарства сама готовлю.

– Вот то-то и оно, – кивнул старик. А это действительно был очень старый человек. Сколько же ему, если он всю войну прошел? – Жди. Соберусь.

Из дома он вышел минут через десять, в рясе и с небольшой сумкой в руках, приготовившись выполнять свой священный долг.

Знакомство с Теодором прошло в целом спокойно. Батюшка сначала внимательно вглядывался в мага, чуть ли не сканируя его. Потом осмотрел притихших фамильяров и спросил:

– Звери говорить умеют? – В помутневших от возраста глазах мелькнуло неодобрение и какая-то скорбь, словно он жалел всех нас, убогих. И зверей говорящих, и меня с моими способностями, и некроманта этого, которому приходится иметь дело со смертью. Жалел, но исправить ничего не мог.

– Умеют, – вздохнула я.

– Понятно. Отец Алексей. Ты иной веры, некромант, не зови меня батюшкой, – строго проговорил он, глядя на англичанина.

– Теодор Мортем. А как вы?..

– Вижу, – коротко отозвался священник.

Я помогла ему устроиться на заднем сиденье, сама пристегнула ремнем безопасности. Возраст нужно уважать. Спасибо ему, что вообще согласился разговаривать, а уж за то, что не прогнал и едет с нами – так вообще низкий поклон.

Притихшие Евграфий и Белла жутко стеснялись и притулились с противоположного конца заднего сиденья.

– Эх вы, божьи твари, – печально вздохнул старый священник, повидавший в жизни столько всего, сколько нам, молодым, и не снилось. – Идите уж сюда.

Белла, пискнув, прыгнула ему на колени, а Енька пристроился сбоку. Отец Алексей чуть помедлил, занеся сухую сморщенную руку с увеличенными суставами на пальцах и пигментными пятнами на коже, потом перекрестил их и лишь после этого стал гладить.

И вот мы у цели. Нужный нам разрушенный небольшой храм стоял на взгорке. Место очень удачное, жаль, что не нашлось средств на то, чтобы восстановить и заново освятить его. Купола отсутствовали, чернели провалы окон, одна стена тоже была наполовину разрушена.

Я припарковалась чуть в стороне, и мы вышли из машины, чтобы размять ноги и осмотреться. Теодор с некоторым любопытством покосился на отца Алексея, который, прикрыв глаза, молился, стоя лицом к разрушенному храму. Я взглядом указала магу, чтобы он поторопился и занялся своей работой быстрее. А сама тоже сделала несколько шагов в сторону разрушенного здания и замерла.

– Я туда не пойду! – вырвалось у меня вслух. – Тео, я и близко не подойду! И не проси.

– Что такое, Арина? – дошептав молитву, спросил меня священник.

– Я не знаю. Там… Ни за что! – очумело помотав головой, я едва удержалась от того, чтобы панически не сбежать. После чего нырнула обратно в машину и захлопнула за собой дверь.

– Отец Алексей, прошу вас, посидите с Ариной. – Теодор был мрачнее тучи. – Мне придется… Простите, но я должен. А потом придет ваша очередь.

Батюшка снова поджал губы, с неодобрением покачал головой, перекрестил англичанина и сел на заднее сиденье в машине.

– Плохо тебе, Аринушка? – позвал он меня.

– Не то чтобы плохо, но оттуда такой чернотой веет, – сделав глубокий вдох и резко выдохнув, отозвалась я. – Я не могу заставить себя даже шага сделать в том направлении.

– Выходит, и ты чувствуешь это, – устало произнес он и снова зашептал молитву.

Так мы и сидели вчетвером. Фамильяры дремали, свернувшись клубочками, я мучилась, отец Алексей тихо молился.

Теодор пришел через полтора часа. Не просто уставший, а буквально серый, краше в гроб кладут. Значит, не зря мы сюда ехали. Что-то нашлось.

– Тео? – позвала я, высунувшись из окошка.

– Звоним Зотову, пусть пришлют людей. Отец Алексей, там тела. Убиты сравнительно недавно и… У вас сердце здоровое? Я уже жалею, что мы привезли вас сюда. Там словно мясники поработали. Уж на что я привычен к смерти, а даже мне не по себе было. – Он пошатнулся и тяжело оперся о дверцу.

– Веди, – смиренно отозвался батюшка, выходя из машины и доставая священные предметы.

– Арина, придется тебе, прости. Мне бы посидеть, – взглянул на меня некромант, намекая, что восстановить ему силы при священнике я не сумею, а без этого он просто не сможет.

Сказать, что я боялась – это ничего не сказать. Меня буквально колотило от волны жути, исходящей от старого храма. Я брела чуть ли не на подгибающихся ногах, сопровождая батюшку, так как не могла бросить его одного.

Мы дошли, переступили через порог, я подняла взгляд, сдавленно всхлипнула и… осела в обмороке. Кровь, много крови, и три тела, настолько истерзанные, что даже не сразу понятно, что это…

Пришла в себя от легкого похлопывания по щекам. С трудом открыв глаза, я сфокусировалась и увидела отца Алексея, склонившегося надо мной:

– Иди в машину, Аринушка. Негоже женщине смотреть на такое. Я уж сам…

– Нет! – Сев, опираясь на руки, я мотнула головой. – Я вас не оставлю. Мы вас сюда привезли, так что… Я потерплю, только смотреть не буду.

Упрямо сжав зубы, намекая, что спорить со мной бесполезно, я отвернулась и зажмурилась. Потерплю. Главное, не смотреть в ту сторону и не дышать носом. Запах крови был оглушающим…

Минут через пятнадцать приковылял Енька и сунул мне в руки пластиковую бутылку воды. Наверное, Белла почувствовала мое состояние и прислала приятеля. Енот заглянул мне за спину, всплеснул лапками и сбежал на улицу. Я осталась. Отец Алексей пожилой человек, мало ли, еще станет с сердцем плохо… А это я его сюда привезла, нельзя уходить и бросать его одного.

Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент меня вздернул на ноги… Пашка и вывел наружу.

– Ты в порядке? – заглянул он мне в глаза.

– Мугу, – промычала я, вдохнула свежего воздуха и едва успела отбежать в сторону, где меня скрутило. Рвало беспощадно, до болезненных спазмов.

А вокруг суетились люди. Позднее Павел, поддерживая под локоть, вывел из разрушенного оскверненного храма отца Алексея. Махнул мне рукой, и я поспешила к ним.

– Арина, в моей сумке капли, – устало обратился ко мне батюшка. – Накапай-ка и мне, и себе. На тебе лица нет…

Потом мы сидели в машине, глядя на то, как выносят черные глухие мешки на носилках. Как хмуро переговариваются вусвомовцы, слушая рассказы не менее мрачного Теодора.

– Как тебя угораздило связаться с… такими, Арина? – тихо позвал отец Алексей. – Я ведь вижу, что ты светлая, чистая девушка. Хорошая у тебя аура.

– Родилась я такой, батюшка. Вижу многое, чувствую еще больше. И умею немало. А такие… Они тоже хорошие. Нет, есть, конечно, всякие и между нас. Но ведь и среди простых людей много таких, кому лучше было бы не рождаться. Убийц, садистов, маньяков… Не нужно нас осуждать лишь за то, что мы имеем особые способности. Тот же Теодор… Он некромант, англичанин, и при этом верующий католик. Он сам не убивает, нежить упокоить может или очищает то, что сотворили другие, чтобы вред для окружающих убрать. Вы ведь знаете, наверное… – Я стушевалась, не зная, что можно говорить, а о чем лучше даже не заикаться.

Мы помолчали, а потом я позвала грустного Евграфия:

– Енька, иди к Теодору. Скажи, что я отвезу отца Алексея домой и поеду к себе. Пусть вас Павел доставит в отель.

– В отель?! – вскинулся енот.

– В отель. Не могу я… Мне нужно побыть одной.

Енька печально побрел к своему хозяину, а я завела мотор.

Добравшись до места, я помогла батюшке дойти до его домика. Ему тяжело пришлось, а я чувствовала себя виноватой в том, что привезла его в тот кошмар.

– Простите меня, – повинилась я. – Я правда не знала, что будет такое… И спасибо вам, что не прогнали меня сразу, выслушали и поехали с нами.

В ответ я не услышала ни слова упрека. Отец Алексей перекрестил меня на прощание и ушел в дом. А мы с Беллой отправились в мою квартиру.

Едва переступив порог, я крикнула:

– Вася! Готовь тесто!

– Какое? – выглянул из комнаты домовой с веничком для сметания пыли в руках.

– Для пельменей. И фарш.

– Много? – насторожился он.

– Много!

– У-у-у, – протянул Вася, покосившись на белочку-летягу, тихо сидевшую у меня на плече. – Это кто ж тебя так довел, Арин?

Вопрос был из разряда риторических, ответа домовой дух не ждал, поспешил на кухню.

Уже стемнело, но заметила я это, лишь когда вздрогнула от того, что кто-то положил мне на плечо руку. Резко вскинувшись, я оглянулась.

Посреди кухни топтались Пашка и Лёлик, за их спинами виднелась седая макушка Владимира Вольфганговича. Кто-то был еще в коридоре, но крупные мужчины загораживали обзор. В этот момент, вероятно, Вася выключил музыку, и повисла тишина. Я снова вздрогнула от такого резкого перепада звукового фона, так как несколько часов мою квартиру заполняла грустная органная музыка. Люблю классику. Вообще музыку люблю.

– Ого! – присвистнул Павел, оглядывая помещение, и убрал руку с моего плеча. – Арин, неужели все так плохо?

– Стрельцова, депрессировать изволишь? – протиснулся в кухню мой любимый шеф. – О-о! Парни, нас сейчас покормят.

– Арин, – вкрадчиво позвал рыжий Лёлик, – а ты давно лепишь?

Ответила не я, а вернувшийся домовой:

– Давно. Уже вся морозилка забита, а она всё лепит и лепит.

– Успокаивает, – вяло пожала я плечами, посмотрев на шеренги подносов, на которых ровными рядочками лежали пельмешки.

– Значит, на всех хватит, – усмехнулся мой начальник, отодвинул стул с другой стороны стола и устало на него опустился. – Вась, будь другом… Мы сейчас сдохнем от голода, если ты нас не спасешь. С утра на ногах, не то что поесть, воды глотнуть и то некогда было.

– Ариш, а ты что, правда всё это время лепила? – как обычно, решил взять на себя роль шута Лёлик. – Ты кого собираешься кормить таким количеством пельменей?

Я снова пожала плечами. Кого-кого? Да никого. Меня просто сам процесс успокаивает. Кто-то вяжет, кто-то вышивает крестиком или собирает пазлы. А я вот пельмени леплю, когда на душе плохо и нет сил ни на что в этой жизни.

– Вы лучше скажите, ироды бессердечные, чем так допекли Арину? – бурчал Вася, выставляя на плиту огромную кастрюлю с водой. – Она ж как зашла в квартиру, так и не разговаривает. Музыку эту свою мрачнючую включила и зыркает на тесто, словно на врага народа. Катает его и лепит, катает и лепит… Слова даже не сказала, кроме как «Вася, готовь тесто».

В этот момент меня кто-то обнял за ногу. Я опустила взгляд и увидела грустного Еньку. Приехали, значит…

– Ари-и-ин… – заканючил енот. – Не выгоняй нас, а? Нам плохо без тебя.

– Совсем плохо? – протянула я к нему руки, по локоть испачканные в муке, и отодвинулась от стола, чтобы шерсть зверька случайно не попала в тесто и фарш.

– Совсем. Можно мы у тебя поживем? Пожалуйста-а-а! Я тебе массаж сделаю. И шарфик постираю. И… и носовой платок тоже постираю.

Мои коллеги отмалчивались и притворялись, что их тут нет, гипнотизируя кастрюлю с закипающей водой. Даже шебутной и не слишком-то тактичный Лёлик сейчас старательно делал вид, будто ничего не слышит. А я повернулась к коридору. Там с непроницаемым лицом переминался со своим саквояжем в руках некромант.

– Ень, у меня нет носового платка для стирки, я бумажные использую. Ты ведь знаешь, – поглаживая енота по спинке, проговорила я.

И в этот момент Мортем вынул из кармана белоснежный отглаженный носовой платок, шагнул и аккуратно стер у меня со лба и с правой щеки муку. После чего вложил испачканный платочек мне в свободную руку, которая тоже, кстати, была в муке.

– Теперь есть! – заглянул мне в глаза Евграфий. – Я постираю, да?

– Оставайтесь, – вздохнула я. – Не хулиганить, за собой убирать, не шуметь. Теодор, отдаю тебе во временное пользование диван в гостиной. Енька, из вас двоих ты за старшего.

Енот погладил меня по щеке маленькой когтистой лапкой, аккуратно вытащил из моих пальцев вожделенный носовой платочек и убежал в ванную, стирать.

– Арина, прости, – глухо проговорил некромант. – Я не подумал, что в том месте может быть такое. Даже не предполагал и… Если ты откажешься мне помогать в дальнейшем, я всё пойму и договорюсь, чтобы мне выделили другого сопровождающего.

– Мистер Смерть, а ты пельмени любишь? – задала я ему вопрос. Он непонимающе нахмурился, и я пояснила: – Когда я начинаю хандрить, то леплю их в большом количестве. А при такой нервной работе, чувствую, питаться тебе придется именно этим блюдом.

– Понял, – криво улыбнулся он. – Съем, но постараюсь впредь не допускать тебя до… Буду оберегать от хандры.

– Стрельцова, ты вот мне лучше скажи, как тебе удалось уговорить отца Алексея с вами поехать? – отвлек меня Владимир Вольфгангович. – Ты что ему наврала, раз он согласился? Мы знаешь сколько времени уже пытаемся с ним договориться? А он ни в какую, даже разговаривать ни с кем из наших не хочет. Леонид вон даже в лоб как-то получил распятием.

Я удивленно покосилась на рыжего оборотня. Оказывается, я многого не знаю о работе своих коллег. Меня не считали нужным ставить в известность. То ли оберегали, то ли считали, что мне это не интересно и не нужно.

Как-то всё внезапно на меня свалилось. И расследование этих ритуальных убийств, и то, что некроманта к нам приписали. Почему-то подумалось, что если бы по случайному стечению обстоятельств именно мне не пришлось встречать Мортема и засветиться перед ним, то я бы и не узнала ни о чем. Так и сидела бы потихоньку в своем стилизованном под волшебный салон кабинете и принимала женщин, мечтающих снять венец безбрачия, вернуть своего мужа, отбить чужого…

Я передернула плечами. Вот лучше бы и не знала! Ну не мое это. Расследования, разъезды, убийства… Не хочу знать. Не хочу видеть… Только вот ничего в этой жизни не происходит просто так. Всё, что кажется случайным, на самом-то деле запрограммировано судьбой, Вселенной, Мирозданием… Мне ли этого не знать?

И от моего желания или нежелания уже ничего не зависит. То, что именно я первой встречу мистера Смерть, Манана предвидела еще до того, как я вообще узнала о его существовании. Не удивлюсь, если наша штатная пророчица знала и то, в каком состоянии я буду, о моей временной неадекватности и некотором… гм… сдвиге не только в поведении, но и в психике в целом.

– Да я не врала, честно все батюшке рассказала, – ответила я между тем своему начальнику. – Вы что? Он же священник, как бы я его обманывать стала? Объяснила, что нужна помощь. Ну и умылась сначала святой водой, крестик свой показала. Вы же знаете, я крещеная.

– Ах вот оно что! – хмыкнул шеф. – Поняли, парни? Она просто честно все рассказала батюшке и попросила помощи. А вы, идиоты?

– Владимир Вольфгангович, надо бы ему перевести вознаграждение, – посмотрела я на седого оборотня. – Только как-то, чтобы через сторонних лиц. От нас он не возьмет ни за что, даже не предлагайте. А я видела его дом, совсем небогато батюшка живет. И он так помог нам… Но отблагодарить его напрямую мы не сможем, он даже у меня не примет, я точно знаю.

– Я понял, Арина. Сделаем пожертвование через людей, которые с нами никак не связаны.

– Вы уже расследовали, кем были эти… люди? – спросила я, сглотнув. – Что-то вообще удалось узнать?

– Нет, – со вздохом поскреб макушку Пашка.

Лёлик страдальчески поморщился. Он ведь оборотень, представляю, как шибанул по его чуткому обонянию невыносимый запах крови в разрушенном храме.

– Вообще ничего. Кто-то хорошо заметает следы. Местных опросили, никто ничего не видел и не слышал, посторонних не было, никто из своих не пропадал. Скорее всего, жертв привезли откуда-то из другого места.

Я кивнула, принимая ответ. Почему-то так и думала. Кто бы ни совершал все эти ритуалы, они хорошо подготовились.

Вставали из-за стола мои коллеги объевшимися настолько, что едва дышали.

– Лёлик, Пашка, вам с собой пельменей дать? – позвал парней Василий, стоя у морозилки и в задумчивости глядя внутрь. – Уже есть замерзшие. Мне куда-то нужно складировать всё то, что Арина налепила за сегодняшний день, а места уже нет.

– Спрашиваешь! – оживился Леонид. – Конечно, дать!

– И мне! – ничуть не стесняясь, ответил Павел.

Шеф просто молча встал, заглянул в закрома, оценил и похлопал по плечу домового:

– И мне отсыпь, Вась.

Я не отреагировала. Это было не в первый раз, когда я, увлёкшись и забыв про все на свете, методично лепила ровненькие аккуратненькие пельмешки одну за другой, ничуть не заботясь о том, сколько всего их уже вышло. А так как нам столько не нужно, то сплавляла я все это ребятам. За годы работы все мои коллеги уже не раз и не два получали по внушительному мешочку замороженных пельменей.

– Арина, а ты что, не будешь их есть? – спросил Мортем, с недоумением наблюдая за радостно скалящимися парнями, которым домовой отдавал подмороженные результаты моих сегодняшних трудов.

– Я не ем пельмени. Я их леплю, – спокойно пояснила я. – Вась, а что для меня на ужин?

Глава 11

Уже поздним вечером я сидела в своем кабинете, лениво покачиваясь в кресле-качалке и листая книгу, когда в дверь деликатно постучали и на пороге нарисовался англичанин.

– Можно мне взять что-нибудь почитать? – спросил он, глядя на меня со странным выражением.

Я приглашающе повела рукой, давая понять, что можно выбирать, что понравится. Тео вошел, немного побродил возле книжных полок, беря то один, то другой томик, после чего словно решился на что-то. Подошел ко мне, подумал и внезапно присел на корточки так, чтобы наши лица оказались напротив.

– Ты очень странная, – выдал он вдруг. Я подняла брови, и он продолжил: – Я никак не могу понять, какая ты на самом деле? При первой встрече ты… произвела на меня неизгладимое впечатление и, будем откровенны, шокировала. Потом стала вести себя совсем иначе. Затем наша поездка в Малый Каравай… И вот сегодня…

– Да я такая и есть, – невесело улыбнулась я. – Когда всё хорошо, можно почудить. Когда надо работать – работаю. Кстати, завтра я тебе нужна?

– Нет пока, – покачал он головой, вглядываясь в меня своими необычными разноцветными глазами. – У тебя планы?

– У женщин всегда есть планы, – неопределенно отозвалась я и в продолжение предыдущей темы добавила: – Тебя я, к слову, тоже не могу понять. Ты некромант, маг смерти. Предполагается, что ты должен быть… мм-м… мрачным, нелюдимым, агрессивным. Но ты ведешь себя неправильно. И мне интересно, зачем ты играешь?

– Ну почему «играю»? – усмехнулся он и неожиданно сменил положение, сев на пол и скрестив перед собой ноги. – Возможно, я просто пытаюсь подстроиться под новое окружение, чтобы не вызвать отторжения и влиться в него? Мне предстоит долго пробыть в вашей стране. А вы отличаетесь от нас, и я хочу вас понять. Хочу понять тебя. Мне это важно.

– Зачем?

– Потому что я здесь надолго. Арина, как ты думаешь, откуда я так хорошо знаю русский язык?

– Я размышляла над этим, – кивнула я. – Предположила, что ты изучал его в качестве одного из иностранных. Так?

– Отчасти. Мой род… Магия смерти – это наша фамильная сила. Все Мортемы испокон веков были некромантами. И испокон веков мужчины моего рода уезжали в чужие страны и подолгу там жили и работали.

– Для вас не находится работы в Англии? – подняла я брови. – Такая высокая конкуренция?

Теодор улыбнулся, отчего его лицо вновь преобразилось, и вновь я залюбовалась. Нравится он мне, хотя это и странно. Чудик какой-то заморский, а всё равно нравится.

– Арина, ты ведь веришь в пророчества? Было бы странно, если бы не верила… В тринадцать лет я, как все прежние и все будущие члены моего рода, ходил к пророку. Так мы узнаем – какой язык нужно учить, в какую страну нас занесет по воле судьбы. И рано или поздно именно так и случается. Обстоятельства складываются, и нас приглашают. Поэтому я начал учить ваш язык с тринадцати лет, сразу после общения с пророком. Практики только было у меня маловато, лишь с преподавателями, книгами и кинофильмами.

– Та-а-к, – поерзала я и села ровнее. – То есть ты с детства знал, что рано или поздно приедешь в Россию?

– Да, – просто ответил он.

– И надолго?

– Понятия не имею. Вероятно.

– Хм, – выдала я глубокомысленно. А потом вкрадчиво поинтересовалась: – И ты все это долгое время собираешься жить у меня?

– Да. До тех пор, пока ты меня не выгонишь. Но предупреждаю сразу, я собираюсь сделать всё возможное, чтобы это предотвратить.

– И каким образом? – Я неожиданно развеселилась.

– Всеми образами, – издал он смешок. – Я буду очень хорошим, покладистым и приличным жильцом. Стану есть твои пельмени, квашеную капусту, соленые огурцы, всю вашу остальную странную еду и пить русскую водку, если понадобится. Выдавать Еньке столько носовых платочков, сколько он выклянчит, чтобы растопить твое сердце. Помогать тебе и заинтересовывать.

– О-о! – Мне уже было откровенно смешно. – А чем ты собираешься меня заинтересовывать?

– Всем, что знаю, видел или читал. Я в твоем полном распоряжении, Арина. Готов в свободное от расследований время обсудить любые темы, быть твоим спутником в походах хоть на концерт, хоть в оперу, хоть в музей. Могу давать уроки иностранных языков. Кроме английского и русского, я владею еще несколькими.

– Какой богатый выбор!

– Я весь твой! – шутливо поклонился Теодор, что выглядело очень смешно, учитывая, что он сидел на полу, сложив ноги по-восточному.

– Ну так много мне не нужно, но вот остальное звучит заманчиво.

– Так что? – подался он вперед и взял меня за руку. – Мы – пара?

– Напарники, ты хотел сказать?

– Ну да, я именно так и сказал.

– А еще с тринадцати лет русский язык учишь, – покачала я головой. – Тебе действительно не хватает практики.

– Но ты ведь мне поможешь, – утвердительно проговорил он и тонко улыбнулся. – Так что? Мы пара? Ты согласна?

Экий настырный тип. И не стесняется ведь один и тот же вопрос повторить еще раз, причем я его уже исправила, а он все равно неверно говорит.

– Уговорил, согласна. Но будешь вести себя плохо, все равно выселю, несмотря на всю твою полезность и замечательность.

– Не выселишь, – поцеловал он мою руку. – Я сделаю всё, чтобы у тебя и мысли такой не возникло. Мы ведь теперь пара.

– На-пар-ни-ки, – закатив глаза, исправила я.

– Ну я ведь так и сказал, – отозвался этот настойчивый иностранец. А глаза хитрые-прехитрые… – Спокойной ночи, Арина.

Забрав какую-то книгу, Мортем ушел, а я еще в задумчивости покачалась в кресле. Ведьмина чуйка молчала. Интуиция тоже помалкивала. Никаких подозрительных или плохих ощущений не возникало. Может, я зря накручиваю себя и цепляюсь к этому «пара – напарники»? Все же русский для него действительно не родной язык. Вполне понятны ошибки и оговорки.

– Ну? И о чем размышляешь? – неслышно скользнул в комнату Василий. Для домового не являлось секретом ничто происходящее в доме, так что весь разговор он слышал.

– Пытаюсь понять, что не так? – честно ответила я. – А ты что думаешь, Вась?

– Знаешь, а он мне нравится, – усмехнулся в бороду домовой дух. – Наглый, но при этом границ не теряет, ведет себя интеллигентно. Уверенный в себе, четко знает, чего хочет, и идет к цели, но не по головам, а находя весомые аргументы, чтобы получить добровольное согласие оппонента. И, что немаловажно, сдержан в проявлении эмоций. Даже на твои закидоны при первом знакомстве отреагировал вполне терпимо, хотя тебе явно удалось его шокировать. Но заметь, как он грамотно тебя уговорил. Спорим, тебе теперь самой хочется, чтобы он тут жил? Зацепил?

– Так что, оставляем? – фыркнула я, сделав вид, что не заметила намек. Зацепил, еще как зацепил. Занятный экземпляр…

– Оставляем! – тихо рассмеялся Василий. – В хозяйстве такой мужик сгодится, опять же маг, а не простой человек.

– Вася!

– А что «Вася»? – пожал плечами мой добрый друг и хранитель, которого я знала с пеленок. Он мою колыбельку качал, когда я еще слюнявые пузыри пускала и ножками в ползунках дрыгала. Он же и учиться ходить помогал, и слова первые говорить. Да так со мной и перебрался, когда я сразу после свадьбы сначала в съемную «однушку» в новостройке съехала вместе с Николаем, а потом в эту квартиру заселилась. – Главное, Аринушка, чтобы у тебя всё хорошо было.

– И всё же подозрительный он какой-то. – Помассировав затылок, я потянулась и встала из кресла-качалки. – Чуйка моя молчит, но разум подсказывает, что не так прост наш мистер Смерть. Зачем-то ведь он ко мне приклеился.

– Но ведь так интереснее, – подмигнул мне домовой. – Иди спать, я уже постелил тебе. Белла с Енькой давно дрыхнут без задних лап. Рады, что снова вместе.

– А Теодор?

– В постели, книжку листает, – прислушавшись к внутренним ощущениям, отозвался Василий.

– Тогда я в душ, – кивнула я.

Утром я встала первой. Теодор еще спал, поскольку выложился он вчера сильно, а я ведь так и не восстановила ему энергию. Если честно, то совершенно забыла об этом. Сама не предложила вечером, а он постеснялся снова попросить.

Вася накормил меня завтраком, уточнил, надо ли что, и проводил. В почтовом ящике я обнаружила, кроме газет и кучи мусора в виде рекламных листовок, конверт. Немного напряглась, вскрывая, так как после внезапного сотрудничества с ВУСВОМом опасалась новых сюрпризов, но, вынув два пригласительных билета в Большой концертный зал, с облегчением улыбнулась. Вот и планы на вечер определились – иду на концерт.

День прошел благостно и неторопливо, как я и запланировала. Массаж, косметические процедуры, маникюр, парикмахер… Ну а учитывая вечернее мероприятие, сразу и прическу мне сделали и макияж нанесли. Все, что теперь нужно – переодеться дома, и можно сразу выдвигаться.

Войдя в квартиру, я вынула билеты из сумочки и без стука вошла с ними в гостиную, так как дверь была открыта и оттуда доносились голоса.

– Ну ничего себе! А вы что, решили тут постоянно обитать? Теперь штаб-квартира здесь? – подняв брови, возмущенно вопросила я Павла, Леонида, Теодора и Артёма, склонившихся над картой.

– Добрый вечер, – поздоровался вусвомовец.

Остальные мужчины вдруг смутились, но оправдываться не стали, я же покачала головой и спросила о другом:

– Ладно, после об этом поговорим, а сейчас мне нужна одна жертва. Быстренько решайте, кто из вас пойдет сейчас со мной на концерт. Готовность – пятнадцать минут. – И я выразительно помахала билетами.

– Э-э-э… – промямлил Лёлик, вскакивая с дивана. – А я уже убегаю. Безумно тороплюсь, у меня планы, и вообще…

– А я тоже… – подорвался за ним Пашка. – Вот прямо совсем никак! Прости, Арин, но я…

Мои коллеги молниеносно проскочили мимо меня в коридор, и только их и видели. Зотов тоже не горел желанием меня сопровождать. Благо мы едва знакомы и ему легко можно отказаться, поэтому он поднялся и буркнул:

– Извините! – аккуратно, бочком обошел меня и тоже удрал.

Я выразительно молчала, давая Мортему возможность осознать, что он – последняя жертва и вряд ли отвертится.

– А что мы будем слушать? – проводив взглядом в спину Артёма, спросил англичанин и встал. – В том смысле, концерт какой? Что надевать?

– Мы идем слушать Вивальди.

– Через десять минут буду готов! – улыбнулся мой жилец и шагнул к шкафу.

Я в десять минут не уложилась, но через пятнадцать вышла из спальни, облаченная в вечернее платье. Их у меня много, поскольку в свое время часто приходилось посещать светские мероприятия.

– Арина… – выдохнул остолбеневший англичанин, узрев меня. – Ты выглядишь потрясающе.

– Я знаю, но все равно спасибо, – улыбнулась я. – Хочешь повести машину? Мне на каблуках и в длинном платье не очень удобно сидеть за рулем.

Мортем сглотнул и молча кивнул, протягивая руку за ключами. В машине мы не разговаривали. Теодор вел себя странно. Его словно по голове ударили, он только косился на меня периодически и следовал указаниям, куда свернуть и где притормозить.

К концертному залу стекался народ. Кое-кто, как и мы с Мортемом, были в роскошных вечерних нарядах и дорогих костюмах, но была и простая публика. Хорошо хоть, джинсы ни у кого не хватило ума надеть. Вот не понимаю я этого – и в пир и в мир идти в джинсах. Понятно, носить их в повседневной жизни – удобнее одежды не найти. Но не в театр и на концерт ведь! Точнее, на рок– или поп-концерт как раз нормально, но не на классический. Зачем самого себя лишать праздника и превращать посещение красивого мероприятия в поход в магазин за картошкой?

Мы чинно вошли в здание, после чего я потянула своего спутника в сторону служебных помещений.

– Тео, мне нужно кое с кем поздороваться. Подождешь здесь или со мной пойдешь?

– С тобой.

Дойдя до нужного коридора, я постучалась в комнату, которую обычно выделяли Александру. Услышав разрешение войти, открыла дверь и шагнула внутрь.

– Алекс, здравствуй, – с улыбкой позвала я своего второго бывшего мужа.

– Ари-и-ина, – тут же распахнул объятия музыкант. – Несравненная! Восхитительная! Бесценная моя! Богиня! Ты становишься всё прекраснее с каждым днем.

– А ты, как обычно, мне льстишь, – рассмеялась я, шагнув к нему и протягивая обе руки для поцелуя. Он тут же их облобызал и выпрямился, глядя на меня с нежностью. – Ты давно приехал? Надолго?

– Прилетел сегодня утром, а завтра опять улетаю. Меня ждут кенгуру и коалы, я лечу в Сидней.

Я с теплотой разглядывала своего второго супруга. Мы поженились через месяц после знакомства, практически моментально влюбившись друг в друга. Он уже тогда был восходящей звездой, и мы не стали афишировать и пышно отмечать свадьбу. Просто дали взятку, и наш брак зарегистрировали без очереди и ожидания.

Талантливейший скрипач, невероятный виртуоз. Слушая музыку в его исполнении, люди забывали дышать и боялись шелохнуться, чтобы не спугнуть то волшебное чувство, которое к ним нисходило. А кроме того, Алекс умный и образованный человек, замечательный собеседник и, наконец, красивый мужчина. Единственное, чего ему не хватало для того, чтобы стать звездой мирового масштаба, – абсолютной уверенности в себе и умения пробивать дорогу. Он хотел играть и совсем не желал ради этого делать что-либо другое. Ну а я…