Текст книги "Кошка (СИ)"
Автор книги: Милен Маквил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
В одном из построенных домов моей фирмой, я приобрёл себе пентхаус, Коновалов когда-то жил в таком, и мне захотелось, к тому же мог себе позволить.
– Зай, а давай сегодня сходим в тот ресторанчик у озера, ну тот, который ты построил. Эдди так вкусно готовит рыбу, ум-м, пальчики оближешь, – предложила Катя, прижимаясь своей голой грудью к моей спине.
– Кать, я же просил не называть меня заей. – хмуро смотрю на неё.
– Ой, да ладно тебе, – проворковала она мне на ухо, продолжая тереться об меня грудью.
Катя всегда любила тереться об меня, а ещё она любила секс, не в то время и не в том месте. Чего стоит наши потрахушки в машине, раздевалке, в парке и даже на стройке.
Чокнутая, но своими закидонами она довольно быстро заводила меня, а иногда, я был готов придушить её, прямь как сейчас.
– Кать, я между прочим опаздываю на совещание, – буркнул я, и встал понимая что её руки поползли куда-то ни туда.
– Ну котик, ты ведь владелец фирмы, ну найми ты себе управляющего. Я между прочим заграницей никогда не была.
– Предлагаешь слетать?
– А почему бы и нет. Ты бы куда хотел?
– Не знаю. Я уже везде был. – Ответил я, хотя внутринне понимал, что хочу только туда, где сейчас Алина.
– Ну, давай слетаем в Дубай. У тебя же там друг живёт, можно пожить у него и не платить за проживание и еду.
" Вотжешь! " – возмущаюсь я и вскакиваю с постели.
– Откуда у тебя столько жадности? – возмущаюсь я, сверля взглядом Катю.
– Я не жадная, я – экономная. – возразила она. – Отец вечно на всём экономил, никогда лишнюю копеечку не брал и не тратил. И между прочим это не от того что он скупердяй, нет, он просто опасался что его подставят или оговорят, мол, он взятки берёт. Вот и я с самого детства на всём экономлю.
– Ты же вполне можешь пойти работать и тратить деньги на то, что пожелаешь иметь. – заметил я.
– Пойти то я могу, но кому в этой глуше нужен переводчик или секретарь, хотя нет, второе может кому и нужен, но платят здесь сущие гроши.
– Ладно Кать, давай я подумаю, а вечером я тебе скажу, полетим ли мы куда-нибудь и если полетим, то куда. – сказал я и направился в душ.
– Спасибо тебе солнышко, я обещаю, ты не пожалеешь, – проворковала она мне в спину.
Хотя она и говорит, что я не пожалею, у меня почему-то совсем другое ощущение.
И почему это?
А ещё по-видимому надо позвонить Саиду, пусть забронирует номер в гостинице, и желательно со всякими спа-салонами, жить за чей-то счёт, я не собираюсь. Не нищий, свои расходы оплатить могу, а пока мы с Катей вместе, то её расходы, мои расходы.
Глава 25.
С аэропорта в Абу-Даби нас забрала машина и увезла прямо в гостиницу – Эмиратус Палас.
Красивая гостиница, шикарные номера и рядом море, что ещё нужно, чтоб произвести впечатления на человека, который ни разу не был за границей.
Вот и Катя восторженно оглядывалась по сторонам и считала ворон, а мне приходилось её ждать.
А тут действительно есть на что посмотреть. В интерьере преобладает золото и мрамор. Дорогие люстры, мебель из чёрного дерева, шелк и бархат.
На территории много фонтанов, пальм и цветов.
Катя довольно долго зависала около представленной коллекции яиц Фаберже, у золотого портрета шейха Зайда, с тремя окантовками бриллиантов.
Я даже начал подумывать, что она начала планировать, ограбление.
Но самой проблематичной вещью с которой получилось у меня встрять, это большое сердце из цветов, что располагалось в фоей отеля, около которого фотографировались все влюблённые, в том числе и Катя, со мной.
В номере Екатерина, просто скакала от одного места к другому и восторженно восклицала:
– Боже, Данил, смотри, тут так много золота! Даня, смотри какая тут мягкая кровать, и как пружинит. Дань, смотри какой тут шикарный вид из окна, прямь на море.
– Это не море, это – залив. – поправил я.
– Ой, нашел к чему придираться. А пошли на пляж, хочу окунуться.
– Ты даже не хочешь отдохнуть после перелёта? – удивился я.
– Ох, Дань, какой отдых, мы здесь будем всего десять дней, мне надо посмотреть абсолютно всё, и побывать везде, где только можно. Так что, сейчас пляж, а потом в ресторан и на боковую, до завтрашнего утра.
– Мне всё же кажется, что на пляж идти поздно, темнеет уже.
– Дань, не будь занудой, я же не загорать иду, а искупаться. – говорит она, раскрывая свой чемодан и доставая оттуда два купальника.
– Слитный или раздельный? – спросила она, показывая их мне.
Раздельный, это две полосочки ткани, которые почти ничего не прикрывают.
– Слитный. – говорю я.
– Значит раздельный. – говорит она.
– Кать, тебя за него посадят. Не забывай, это не Россия, и даже не Европа, и мои деньги и связи тут тебе не помогут.
Девушка покрутила две верёвочки в руках и закинула их обратно в чемодан.
– И зачем я их только брала с собой? – разочарованно буркнула она, и прихватив с собой слитный купальник, направилась в ванную комнату.
Через сорок минут мы уже были на пляже.
Екатерина действительно не стремилась загорать, она тут же скинув своё лёгкое платье, и помчалась к воде.
– Кать, осторожней, там могут быть акулы. – крикнул я ей в догонку.
Девушка ни как не отреагировала и умчалась в воду. Я бы возможно присоединился к ней, но около этих берегов действительно плавают акулы и чтоб спасти человека, нужно их вовремя заметить, так что, я остался на берегу и внимательно следил за поверхностью воды.
Через полчаса плесканий Катя всё же вышла на берег и укуталась в полотенце, которое я протянул к ней.
– А ты чего не купался? – спросила Катя, улыбаясь мне.
– Следил чтоб тебя акулы не съели. – заметил я.
– А ты оказывается герой, готов рискнуть своей жизнью ради меня.
Моя бровь приподнялась от такого заявления, но я ничего не ответил, я и сам не знаю, бросился бы в воду, если на неё напали бы акулы. По идее бросился, так должен сделать любой настоящий мужчина, но точно ответить сам себе не смогу.
Катя подошла ко мне и мурлыкнула мне чуть ли не в губы.
– Может займёмся сексам, тут, сейчас?
Отстраняюсь, качая отрецательно головой.
– Если не хочешь провести эту ночь в каталажке, не будешь даже думать о сексе в общественном месте.
– Ой, да ладно, неужели тут так всё строго.
– Да! Так что, давай без выкрутасов, мне как-то не улыбается провести ночь в местной тюрьме.
Катя томно улыбается и говорит:
– Ну тогда давай вернёмся в отель.
– А ресторан?
– Закажем ужин в номер.
– Хорошо. – соглашаюсь я и быстро собрав вещички, повёл Екатерину в отель.
Секс, это наверное единственное, чем Катя занималась без устали и с превеликим удовольствием.
За один её минет можно душу продать, и я бы продал если бы не одно, "но"… я всё ещё надеялся когда-нибудь встретить на своём пути Алину, встретить и больше не упускать.
– Даня, ты о чём думаешь? Что-то твой боевой настрой снижается.
– Ни о чём я не думаю. Ты ротиком лучше работай и настрой не упадёт.
Катя кривит свой ротик в недовольной гримасе, но опускает свою голову к моему паху и вбирает себе в рот мой член.
Она вновь старательно посасывает его, причмокивая, водит языком от основания к головке, слизывает капельки естественной смазки и снова натягивает свой рот до основания члена.
" Интересно, а она тоже на огурцах тренировалась? " – мелькнула мысль от чего я улыбнулся и придерживая Катю за голову, сделал пару поступательных движений ей в рот. Немного отстранился и снова начал трахать её рот, пока не кончил с протяжным рычанием.
– Боже, какой ты сладкий, – промурчала Катя, слизывая мою сперму со своих губ. – теперь твоя очередь попотеть над мной, – продолжила она, уволившись рядом со мной и раздвигая ноги пошире.
Ухмыляюсь и накрываю её тело своим.
Катя как и многие женщины любила прелюдии, но иногда на неё находило, и её накрывало жаждой жесткого, звериного секса, вот и сейчас она укусила меня за губу, сильно, до крови.
– Ну же, трахни меня как следует. – прорычала она мне в губы.
Меня долго уговаривать не надо, я лишь грубо ввел в неё палец, чтоб проверить достаточно ли влажна она, а потом грубо, резко, вошел в неё, до самого основания своего члена.
Снова вышел и снова вошел.
Меняю немного позу, закидываю её ноги себе на плечи и уже без остановки трахаю её, раз за разом срывая с её губ громкие стоны.
Она царапала мне спину в кровь, кусала мне плечи и грудь, а я скрепя зубами, вбивал её в постель.
Почувствовал что ещё немного и кончу, вышел из неё, достал из прикроватной тумбы призерватив и натянул его себе на член.
Когда-то я сказал, что крышу у меня сносит только в присутствии Алины, и это так, лишь только рядом с ней я не могу контролировать своё желание, остальные лишь только её тень.
Натянув презерватив, я переворачиваю Катю на живот и ставлю её на четвереньки.
Вновь ввожу в неё член и снова трахаю так, что она прогибается до постели, стонет, всхлипывает и царапает пастель своими когтями, благо шелк выдерживает.
Секс с Катей всегда бурный на физические чувства, но как только я кончаю, выхожу из неё и иду в душ.
После секса в Алиной, никогда не ходил, а после остальных всегда хожу, будто пытаюсь смыть с себя грязь измены.
Следующие два дня Екатерина таскала меня по бутикам, где скупала шмотки и золотые побрякушки, а так же в ресторан при отеле, где некоторые десерты и напитки подают с золотой стружкой.
Следующие три дня мы провели в гостях у Саида иб Бан Харджиба. Для меня эти три дня были каторгой, ещё бы постоянно следить чтобы Екатерина не выкинула какой-нибудь фортель, или не нарушила какой-нибудь закон, хоть государства, хоть гостеприимства.
Как оказалось Саид к этому времени обзавёлся не только женой, но и четырьмя детьми, три дочери и сын, что ещё нужно мужчине, ну наверное ещё пару сыновей, а так – Саид весьма счастливый человек.
Ещё через пару дней Екатерина потащила меня в Марина Молл, там якобы продают ожерелье с бриллиантами и жемчугом, которые ей так хочется заполучить.
Ни такси, ни машину я решил не брать, просто повёл Катю до Марин Молла пешком.
Походя рядом с полем для крекета, Катя вдруг предложила:
– Дань, а давай на обратном пути сыграем на желание.
– Ты хоть умеешь играть? – усомнился я
– А это имеет значение? Если я выиграю, то ты исполняешь любое моё желание, без возражений, если ты, то я исполню твое желание, тоже без возражений.
– Я никого убивать не буду.
– А я и не прошу, – лукаво ухмыльнулась она.
– А тебе не кажется, что крикет это командная игра, и двух людей явно мало для этого. – заметил я.
– И в кого ты такой умный? – нахмурилась она.
" А в кого ты такая глупая? " – хотел спросить я, но вовремя придержал свой порыв.
Как только мы прибыли в Марина Молл, Екатерина сразу потащила меня к ювелирному бутику, где в конце концов выклянчила своё ожерелье, но как только она его заполучила, повисла на моей шее, целуя жадно меня в губы.
По инерции отвечаю, придерживая её за талию, конечно, умом я понимаю, что в общественном месте проявление страсти катит под статью " Публичный непристойный поступок", но я готов был оплатить штраф.
Катя похоже была готова зайти и дальше, но… но это просто наваждение, этот аромат, ваниль с кокосом, он отрезвляет, он манит и я оторвавшись от губ Кати оглянулся.
Народу тут было много, как местных, так и туристов.
Мой взгляд скользил от одного человека к другому, но не мог ни за кого зацепиться. Лишь на мгновение я остановился на женщине, что стояла ко мне спиной. На ней было одето синие платье, которое скрывало ноги и чёрная химара.
Рядом с женщиной шел мальчик лет семи, а на руках у маман был пацан двух лет от роду, но на удивление с тёмно-пепельными волосами.
В своей жизни я видел лишь двух людей у которых были пепельные волосы, моя бывшая американская сокурсница Бекки Молитон и Ольга Львова – мать Алины, теперь ещё и этот пацан.
Мои мысли прервала Катя, надув губки она хмуро спросила:
– Дань, ты чего на неё смотришь?
– Ничего, я просто задумался. – сказал я, хотя ловлю себя на том, что действительно смотрю как плавно идёт та арабская мамзель, и на то, что эти длинные тряпки не скрывают, как покачиваются её бёдра при ходьбе.
– Даня! Хватит на неё пялиться. – возмутилась Катя ещё больше.
– Да угомонись ты уже, не пялюсь я на неё. – рыкнул я, и тут же понизил голос, увидев как вздрогнула мамзель и как её младший сынишка посмотрел на меня своими огромными синющими глазами.
" Вот те раз, в первый раз его вижу, а такое ощущение, что знаю всю жизнь. Бред какой-то! " – мелькнула мысль.
– Пошли уже. – сказал я Екатерине, хотелось уйти подальше, пока мой мозг не сыграл с со мной шутку, которая приведёт меня в психушку, в лучшем случаи, а в худшем, в каталажку, а то уже хотелось кинуться к той мамам и проверить не Алина ли это?
Нет, умом понимаю что не она, а вот сердцем нет, оно кровью обливается и истошно вопит, что это она.
Катя возражать мне не стала, пошла рядом со мной, обсуждая куда она ещё хочет попасть, пока мы находимся в Объединённых Арабских Эмиратах.
Глава 26.
От Алины.
Давно я не была в России, вот и родители причитают, что Игнат в этом году в школу пойдёт, а они его практически не видели, он чаще у бабки Иры был, а не у них, а Серёжу они вообще не видели, фото и скайп не в счёт.
Ну, Серёжа действительно родился на Фиджах, и до сих пор никуда не выезжал, зато имеет два гражданства и лялякает на трёх языках, плохо, но лялякает.
Не знаю что меня торкнуло, но я решила провести это лето у родителей, заодно и Иру увижу, она уже школу закончила и по моим стопам пошла в модели.
Родители конечно были против, но пару лет назад я сама её свела с Марго, да и хорошего агента нашла.
Эдменд Довиони – превосходный человек и профессионал своего дела, а самый большой в нём плюс, то что он – гей и при этом, как не странно он – джентльмен, а это значит, сам до Иры домогаться не будет, и под других не посмеет подложить.
Вот и решила я в этом году и родителей повидать, и Ирку, а уже на обратном пути, и к бабушке залететь на пару недель можно.
Помня о том, как я летела с Игнатом на Фиджи, прекрасно помнила, что без плача со стороны Серёжи не обойтись, и потому старалась выбрать путь покороче, пересадки подлиннее, но не всегда получается так, как мы хотим.
Путь от Нанди до Окленда занял чуть больше трёх часов, а пересадка заняла почти шесть. Серёжа покапризничал лишь во время взлёта и во время посадки, в остальном мирно спал.
Пока были в Окленде, успели зайти в музей военной истории, где Игнат восторженно бегал от одного экспоната к другому, и просил покатать его то на корабле, а то на самолёте, и не просто на самолёте, на истребителе, и под конец он заявил:
– Мам, а знаешь кем я буду, когда вырасту?
– И кем же? – спрашиваю я.
– Лётчиком, и не просто лётчиком, я буду управлять истребителем, – и как же это прозвучало гордо.
– Обязательно будешь! – подтвердила я.
Никогда не видела смысла переубеждать своих сыновей. Для начала надо разжевать ситуацию и разложить по полочкам, а потом, подрастут и сами уже на туже ситуацию они взглянут по-другому.
Наверняка и Игнат повзрослев пересмотрит свои взгляды на будущие, и уже не захочет быть пилотом истребителя, увлечется чем-нибудь другим, менее опасным, так зачем трепать нервы себе и ему?
– Мам, а кем будет Серёжа?
Смотрю на своего младшего, он спал в сидячей коляске. Я нежно улыбнулась сыну и сказала:
– Думаю когда Серёжа подрастёт, он сам решит, кем он хочет быть, ведь мы сами это решили, и он решит.
– А он захочет быть пилотом? – воодушевленно спросил Игнат.
– Возможно, но пока он сам не решит, то навряд ли будет делать то, что ему не нравиться.
Полёт Окленд – Куалу-Лумпур заняло долгие одиннадцать часов, ещё и как на зло, приземлились мы за полночь, и время на пересадку чуть больше часа.
Серёжка капризничал, плакал по поводу и без повода, я стойко переносила невзгоды, а что поделать, лететь то надо. Тяжело было и оттого, что впереди будет ещё два таких перелёта, только время на пересадки будет больше.
От Куалу-Лумпур до Дубая самолёт долетел почти за три часа, но тут я устроила привал и решила задержаться на пару дней. И дети отдохнут и могут поплескаться в Персидском заливе, и я отдохну, и возможно на меня не будут недовольно коситься.
Остановились мы в отеле Палацц Версаче Дубай, где будучи моделью не раз останавливались, и лет так пять назад, мне здесь даже один шейх предложил руку и сердце, но это предложение длилось лишь до того мгновения, пока я не сообщила шейху, что у меня есть ребёнок.
Нет, он конечно потом делал мне повторное предложение, но как говориться, поезд уехал.
Номер-люкс был забронирован заранее, одна спальня для меня, другая для моих мальчишек.
Учитывая что мы прибыли в полпятого утра, то как только нас разместили, завалились спать.
– Мам! – слышу почти у самого уха голос Игната.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– А я там в холле видел тебя.
– В холле? – сонно переспросила я.
– Да. На картине.
Смотрю на Игната, вот ни как не сомневаюсь, что он почти точная копия Данила в детстве.
Кожа такая же смуглая, брюнет, только вот глаза, глаза у него фиолетовые, как у Олега Дмитриевича – деда Данила, да уж, взглянешь на Игната и сразу видна Скородумовская порода.
Серёжа, Серёжа растёт крепышом, его кожа… хм, в роддоме был светленький, прожив два года на островах, он стал маленьким туземцем. Темно-пепельные волосы Серёжа унаследовал от моей мамы, а вот глаза отца – синие, словно сапфиры. Ещё один примечательный знак того, кто его отец.
– А-а – протянула я, – ты же понимаешь, я раньше подолгу пропадала из твоей жизни, работала за границей. Один из моих работодателей, был дом моды Версаче, а они иногда рисуют картины с моделями, которые у них работали, вот и я попала на картинку.
– Мам, а ты знаешь что?
– Что?
– Я рад что ты больше там не работаешь. Я тогда очень скучал.
– Тебе не нравилось у прабабушке Иры?
– Ну, – Игнат замялся, а потом сказал, – Она очень строгая, ничего не разрешала брать и рано укладывала меня спать. Ты не такая.
– Понимаешь сынок, у каждого человека свой характер, свои мысли, своё воспитание и нет в мире абсолютно одинаковых людей.
– Даже двойняшек?
– Даже двойняшек! – подтвердила я.
– И у тройняшек?
Вот неугомонный ребёнок.
– И даже у сиамских близнецов.
Возможно мы бы и дальше разговаривали, но я услышала тихое
– Мама…
– Игнат, сходи за братом, а я нам обед в номер закажу, а потом куда-нибудь сходим.
– В Бассейн?
– В бассейн сходим по позже, когда солнце не будет так припекать. Мы можем арендовать катер и поплавать по заливу, или сходить в какой-нибудь музей.
– Лучше уж тогда катер. – сказал сын направляясь в соседнюю комнату.
Пока Игнат ходил за Серёжей, я заказала в номер шурпу, шукшуку с баклажанами, чай, а к нему арабские блинчики с творожным кремом.
– Мамаська, я тебя любплю, – пролепетал младший сын.
– Я тебя тоже люблю, солнышко. – ответила я, чмокая его в носик.
Включаю телевизор и нахожу детский канал на английском, по-арабски они не понимают, а каналов на русском тут нет.
Вскоре пришла горничная и привезла на каталке заказанный мною обед. После того как она
сервировала стол и ушла, я сказала:
– Сидим, кушаем, и не балуемся, Серёжа. – прежде чем уйти в ванную комнату.
Кто бы сомневался, везде мрамор и позолота, практически все отели востока этим отличаются, а тут ещё и косметика от Версаче.
Легкий душ и я снова присоединяюсь к своим сыновьям.
После обеда и переодевания, мы отправляемся на пристань, где нас уже ждёт забронированный мною катер.
Плавали мы по Дубай-Крик, до самого старейшего района Дубая, где прогулялись по его узким улочкам, а там отведали местного шашлычка из баранины.
Потом снова отправились на катере до самой Пальмы Джумейра.
Красивое место, а главное есть куда пойти.
Вот и мы посетили дельфинариум, океанариум, и самое привлекательное для детей – это аквапарк.
И всё было бы ничего, если бы не одно, «но» и это, но, похоже будет преследовать меня вечно.
Я увидела Скородумова в океанариуме, он там был с какой-то блондинкой и с арабской четой у которых четверо детей. Они о чём-то беседовали, блондинка липла к его руке, а он ей улыбался.
"Голубки хреновы." – подумала я, и направилась к Игнату, чтоб увести своего сыно подальше от этого человека.
Да, когда-то он меня предал, изменил. Потом я ему отомстила, ушла и удачно замела следы, так, что он не смог меня найти, а теперь… теперь я не хочу его видеть, не хочу о нём ничего знать. И вообще, у нас нет ничего общего и уже не будет.
Хм. Дети не в счёт.
Я осторожно покинула океанариум, уводя подальше своих сыновей, чтоб не дай Боже, Данил не увидел их.
Вернувшись в отель, тут же связалась со своим старым знакомым.
– Ас-салям алейкум Карим Магомедович, это вас Алина беспокоит, Алина Львова, помните?
– Ва-алейкум ас-саля́м. Я помню вас Алина. Вы же свет моих очей. Я могу вам чем-то помочь?
– Карим Магомедович, вы всё ещё владелец отеля в Абу-Даби.
– Да, прекрасный лотос. Так что случилось?
– Понимаете, я буду в Абу-Даби пролётом и совсем забыла себе номер забронировать, может у вас найдётся свободный?
– С кухонным углом и двумя кроватями полагаю?!
– Именно так Карим Магомедович.
– Когда вы прибудете?
– Через два часа буду у вас.
– К вашему прибытию будет готов номер-люкс, и я надеюсь вам всё понравится.
– Спасибо вам Карим, вы же знаете, я всегда предпочитаю останавливаться у вас. Ис-саляму алейкум! – попрощалась я.
– Хаер, свет моей души.
Отключаю смартфон и тут же звоню портеру и прошу предоставить мне авто с водителем и подготовить документы и номер для выписки.
Снова отключаюсь и собираю вещи в чемодан.
– Мам, а мы уезжаем? – спросил Игнат.
– Да милый, мы сегодня поедим в Абу-Даби, завтра пробудем весь день там, а уже послезавтра полетим в Москву.
– Думаешь Серёжа больше плакать не будет?
– Думаю будет, но выхода у нас нет, мы же не можем здесь остаться навсегда.
– Тут интересно. На Фиджах вечно зелено, пальмы, цветы и бабочки. А тут жара, песок и кактусы.
– Хочешь сказать, что ты бы здесь остался?!
– Не, тут красиво, но я не хочу тут жить.
Целую Игната в щеку.
– Ну если не хочешь, значит не будешь. А теперь пошли, нас уже ждут.
Мы спустились вниз, где меня довольно быстро выписали, а потом водитель отвез нас на автомобиле до самого отеля в Абу-Даби.
Карим Магомедович лично приветствовал меня, а потом и проводил до номера.
В номере мы оказались уже в одиннадцать вечера, мальчишки как только легли в пастель, тут же заснули, я же отправилась в ванную комнату, чтобы расслабиться в джакузи.
Нет, ну это просто какое-то наваждение, а как по другому назвать то, что я чуть ли не носом столкнулась со Скородумовым в Марина Молл.
Я только вышла из бутика, а тут он, рядом, в ювелирном, со своей блондинкой, благо я уже успела купить себе длинное синие платье и чёрный химар.
Эти двоя целовались прямо в торговом центре, нарушая статью закона о публичном непристойном поступке.
Он отвечал на её поцелуи, от чего было тяжко на сердце.
Почему, почему оно всё ещё реагирует на него? Почему всё ещё болит сердце?
Ох и глупая ты Алина.
Отворачиваюсь от этой сладкой парочки и взяв Серёжу на руки, собираюсь уже уходить когда чувствую на себе тяжелый, внимательный взгляд, его взгляд.
– Дань, ты чего на неё смотришь? – слышу я её плаксивый голосок на русском языке.
– Ничего, я просто задумался. – этот голос, ну нельзя иметь такой голос мужчине, от него же можно просто растаять.
– Даня, хватит на неё пялиться! – повысила голос русская.
" Полагаю пора убираться от сюда." – подумала я и взяв Игната за руку направилась к выходу из торгового центра.
– Да угомонись ты уже, не пялюсь я на неё. – рыкнул он, а я вздрогнула.
Раньше, когда мы ещё были вместе, да и на Фиджах, он никогда не говорил со мной так, неужели так сильно изменился, или так сильно я в нём ошибалась?
Хотя это уже не важно, завтра самолёт унесёт меня в Россию, и я его ещё не скоро увижу.
Глава 27.
Родители перебрались в Улан-Удэ пару лет назад, а я ещё ни разу у них не была.
Квартира располагалась в шестнадцати этажном доме-башне, какие сейчас принято строить, по всему миру.
Дом в котором живут родители, располагается в весьма удобном месте, вокруг него довольно много медицинских центров, тут есть всё, как говорят, от А до Я, весьма удобное место, кроме одного соседства, это – патологоанатомическое бюро. Благо крематория нет, а то было бы, где встретили, там и проводили.
При всём при этом, в районе есть детский садик, школа, много различных магазинов и самая большая гордость и достопримечательность, это – драматический театр и общежитие для студентов.
Окна кухни выходили на бульвар Карла Макса и на центральную площадку со статуей Небесного воина.
Я смотрела в даль бульвара, а рядом, около плиты, стояла мама и жарила блинчики.
– И что ты решила? – спросила она.
– А что я могу решить? Игнату и Серёже там нравиться, они легко говорят и на английском и на фиджийском языке.
– Но зато русским почти не пользуются, – заметила мама.
– Пользуются они. Я даже на Фиджах нашла школу с уклоном на русский язык.
– Вот не пойму я тебя Алина. Что тебя там держит, не ужели ты в Россию совсем не стремишься.
– Меня сюда тянет лишь любовь к вам, и больше ничего.
– А как же работа, друзья. Ты в модели возвращаться будешь?
– Нет. В модели я больше не пойду. Денег у меня достаточно, можно жить не работая. Но, но всё же у меня есть сеть кондитерских, что приносят мне и сейчас деньги, так что, с голоду не помру.
– А что тебе мешает открыть свою кондитерскую сеть тут?
– Ну наверное то, что практически все кондитерские изделия состоят из местных индигриентов которые довольно трудно достать за приделами Фидж.
– Но ведь можно наладить поставки? – поинтересовалась мама.
– Можно, но это повысит себестоимость готовой продукции, а в наших краях довольно мало людей, которые могут себе позволить такие покупки. А отсутствие покупателей, это – убытки и разорение, тогда зачем вообще заморачиваться и работать себе в убыток.
– Но ведь ты можешь продавать то, на что индигриенты можно найти в России. И между прочим даже наши края развиваются. Вон между прочим Скородумов пару лет назад выкупил строительную фирму в Курсуне, и теперь это захолустье превращается вполне в приличный городок.
– Скородумов?! – сердце бухнуло куда-то вниз. – Что он тут делает? Он же в Америке живёт.
– Он живет в Курсуне уже пару лет. Строит дома, медицинские центры, школы. Обустраивает парки и скверы. Нанимает профессионалов из столицы. Приглашает меценатов и знаменитых бизнесменов, которые вливают деньги в наш городок.
– И к чему эта реклама Скородумова? – интересуюсь я и оборачиваюсь к маме.
– Я так понимаю, что ты его всё ещё не простила.
– И не собираюсь.
– Но мальчикам нужен отец и чем старше они становятся, тем более отчетливее это будет заметно.
– Им не нужен отец, у меня довольно много знакомых мужчин и притом из разных стран. Да и папа думаю всегда сможет с ними поговорить, чисто по мужски. Да пап?! – сказала я, чуть повысив голос.
– Да Алин, помогу. – пришел ответ из другой комнаты.
– Ну вот, папа только за. – обрадованно сказала я.
– Интересно, а как твой папа тебе поможет если ты там, а он тут? – хмуро спросила мама.
– Мам, любишь же ты кайф обломать. – сказала я, возмущенно смотря на неё. – Я же сказала, что в моей жизни больше не будет Скородумова, значит не будет и всё, точка, забудь о нём.
– А как же твои мальчики? Они же наверное интересуются, где их отец?
" Господи, и в кого моя матушка такая дотошная, явно не в бабку Иру." – подумала я.
– Мам, Игнат всё знает. Мы с сыном договорились, если он захочет увидеть отца, то я ему скажу кто этот человек, но только после того, как Игнату исполница шестнадцать лет.
– А зачем так долго ждать? – удивилась она.
– Я хочу чтоб сын сам решил что он хочет, и не хочу чтоб Данил на него давил своим авторитетом.
– А почему ты решила, что он будет давить на Игната?
– Мам, я просто уверена, что Данил использует любую возможность лишь бы вернуть меня.
И если для этого ему придётся надавить на Игната или Серёжу, он это сделает.
– Ты так его ненавидишь, что готова обливать помоями? – спросила хмуро мама.
– Ненавижу? Нет, это не так, я люблю его, чёрт побери, люблю до сих пор, но я не намерена наступать на те же грабли и всё, закрываем тему, я больше не хочу о нём говорить и так какой-то неудачный полёт, то и дело натыкаюсь на него.
– А ты не думала что это судьба.
– Мама, хватит, а то я уеду и не покажусь в ближайшие десять лет.
– Оля, отстань от дочери. – слышу папин голос.
Мама хмурится ещё пуще, но указывает мне на стул и говорит:
– Садись давай за стол и ешь уже блины, а то остынут.
– Сейчас, отнесу пару блинчиков мальчишкам.
– А ну-ка не балуй мальчишек, пусть идут на кухню и кушают тут.
– Мам, но…
– Не мамкой, всем место хватит.
Тяжело вздыхаю и иду в комнату за мальчишками, блинчики они ели только в Дубае, их, арабские, теперь пусть покушают наших, славянских.
Пока я была у родителей в гостях, всё размышляла, а может действительно переехать обратно, в Россию, к родителям поближе, но… но если я действительно перееду, то придётся отказаться от двух-третьей всей продукции что выпускает моя кондитерская, для половины другой продукции надо менять рецептуру.
Геморой на мою голову.
И вот где тут плюсы, которые меня должны привлекать к переезду в Россию? А нет этих плюсов, но ведь что-то надо решать. Родители уже не молодые, и если что-то случиться, не дай Боже, я же себе потом не прощу, что меня не было рядом.
Через неделю прилетела Ирина младшая из Милана, и как обычно завалила мальчишек игрушками.
– Ты чего их балуешь? Им взрослеть надо. – заметила мама.
– Мам. Даже в странах, где дети рано сочетаются браком, до двенадцати считаются детьми, так что, пусть балует, – сказала я.
– А потом из таких балованных и вырастают эгоисты. – заметила мама.
Я была уже готова идти на амбразуру, но не пришлось, вмешалась Ира.
– Ой, мама Оля – она так и называет маму, мамой Олей. – Ну какие из них эгоисты, вон как Игнат за Серёжей смотрит, да ни один эгоист на такое не способен. Да и с чего им быть эгоистами, замечательные мальчишки, воспитанные и подумаешь, отца нет рядом, но и без него прожить можно.
Мама внимательно смотрела на Иру, а потом спросила:
– Хочешь сказать, что если бы твой отец тебя в своё время не забрал, то ты бы прекрасно жила бы и дальше, интересно где?
Ира побледнела, я же удивлённо открыла рот, не понимая, ну как мама может делать такие выводы. Мы бы наверное так и стояли в шоке, если бы Игнат не подошел к Ире и не сказал:
– Тётя Ира, вы не расстраивайтесь, бабушка Оля за вас беспокоиться и любит вас, просто она стесняется вас обнять и поцеловать.
Ира посмотрела на него.
