Текст книги "Изумрудные яблочки, или Гордый обладатель шапки-невидимки"
Автор книги: Милана Бамур
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
С другой стороны, ограбление казалось маловероятным. Снять с трупа серьги и забыть о кольцах, браслетах, ожерелье и цепочках на шее?
– Насколько дорогими были серьги? Ваша мать оценивала свои драгоценности?
– Я не знаю, – замялась девушка, – это старинные серьги, они достались нам в наследство от бабушки. Подождите, – в глазах Эммы вдруг появилось подозрение, – они что, пропали?
Леруа проигнорировал вопрос.
– Принесите мне список гостей, мадемуазель Ламбер.
Эмма послушно поднялась с серого дивана.
*
Комиссар прошел в гостиную, где вчера проходил праздничный прием. Большой стол, накрытый красной скатертью, занимал середину комнаты, вокруг стола были расставлены стулья с высокими спинками и зелеными подушечками на сиденьях. В комнате было чисто и ничто не напоминало о вчерашнем праздновании. Очевидно, подумал комиссар, эта мадам Бонно, которая помогала Эмме прибираться после гостей, хорошо потрудилась.
Декор и в этой комнате был выполнен профессионально. Стены кирпично-красного цвета, декоративная штукатурка с мягким металлическим блеском, болотно-зеленые шторы на окнах, зеленые диваны оттенка лесного мха и несколько неизвестных комиссару растений в горшках возле окна. Кремовые подвесные потолки и наливные полы мягкого серо-зеленого цвета представляли собой идеальный фон. Лестница, обитая красным ковролином, вела на второй этаж. Эта лестница, отметил про себя Ален, была единственным доступом в спальню хозяйки.
Эмма вернулась и протянула ему список гостей.
– Значит, ваша мама сама запирала дверь?
– Мама попрощалась с гостями и заперла входную дверь. И потом поднялась к себе.
– А как вышли супруги Бонно и ваши подруги?
– Через кухонную дверь, она захлопывается автоматически.
– Чем вы занимались после того, как ваша мама поднялась наверх? Расскажите мне подробно, кто где был и что делал.
– Мы с девочками прибрались немного в гостиной и отнесли посуду на кухню. Шарлотта пошла выносить мусор. Потом мы с Дианой пошли в мою комнату, нам надо было кое-что обсудить. Не знаю, как это случилось, но мы так заговорились, что когда очнулись, было почти два часа ночи. Хорошо, что Диана близко живет. Когда мы вышли в гостиную, Дезире уже ушла, а Шарлотта закончила уборку и расставляла пустые мусорницы по местам. Посуду она уже давно вымыла и все прибрала на кухне. Ее муж, конечно, храпел на диване. Шарлотта с трудом растолкала его и они ушли. Я проводила Диану на улицу и захлопнула за ней кухонную дверь. Это все.
– Вы не расставались с вашей подругой после полуночи?
– Нет, я же сказала, мы заболтались и не заметили, как пролетело время. Девчонки, конечно, бегали покурить во двор, но это было еще при гостях.
– И вы не знаете в котором часу ушла вторая ваша подруга, Дезире?
– Понятия не имею, – фыркнула Эмма, – она даже не попрощалась.
– Почему вы пошли в спальню вашей мамы рано утром?
– Будильник. Он звенел как бешеный, разбудил даже меня.
*
Комиссар отпустил Эмму и остался стоять в задумчивости возле лестницы, ведущей наверх, в спальню мадам Ламбер.
Итак, после того, как хозяйка поднялась наверх в свою спальню, в доме осталось пять человек. Дверь в дом была заперта. Из прихожей по узкому коридорчику можно было пройти только в гостиную. Из гостиной двери вели в кухню и второй коридор, где располагались ванная, малая гостиная и комната Эммы.
На зеленом диване в гостиной, вероятно, спал сосед, мсье Бонно.
Где-то здесь, в гостиной, находилась и Дезире Кантен. Что она делала после того как вторая ее подруга ушла в комнату Эммы? Почему она не пошла с ними? Шарлотта Бонно, очевидно, сновала между гостиной и кухней, заканчивая уборку.
Наверх можно попасть только по лестнице. Какова вероятность того, что кто-то проник в дом с улицы? Допустим, Эмма и Диана болтали в комнате Эммы. Но трое остальных? Какова вероятность того, что кто-то один из них прошел наверх, чтобы убить хозяйку? Или не один. Все трое. А, может быть, все пятеро.
Это был бы не первый в истории сговор с целью убийства, начиная, скажем, с убийства Цезаря. И в нашем случае, размышлял комиссар, очаровательная светловолосая Эмма Ламбер сыграла бы роль Брута.
*
– Он всегда такой? – донесся из прихожей голос, в котором Ален опознал молодого идиота-фотографа.
– Кто? Комиссар Леруа? – второй голос, несомненно, принадлежал Лефорту, – Разве ты не слышал, что комиссар славится своим плохим характером?
– Я думал, он славится своим умом и проницательностью…
Лефорт фыркнул.
– Кто тебе такую глупость сказал?
– Прочитал в статье.
Подслушивающий комиссар заскрипел зубами. Статья под названием “Комиссар Ален” была написана восторженной журналисткой, которая брала у Алена интервью об одном громком деле. В статье она представила Алена рыцарем, борющимся с преступностью, карающим ангелом Фемиды, и с тех пор коллеги не уставали иронизировать по этому поводу, называя его за глаза “комиссар Ален” и расклеивая копии статьи в коридорах. Бороться с репутацией “хорошего парня” было отчаянно трудно. Ален орал на подчиненных больше обычного, но это не помогало. Все давно привыкли к его вспышкам раздражения. Адель Виллетт, впрочем, на одной статье не остановилась, она еще сняла документальный фильм по результатам “живого” расследования, который вызвал большой отклик в публике. Комиссара стали узнавать на улицах, на адрес Криминальной бригады стали приходить письма с нарисованными на них сердечками, и шеф Алена, Жан-Шарль Потье, добродушно подшучивал над комиссаром, но втайне был доволен тем, что престиж «Крима» поднялся на недосягаемую высоту.
– Лефорт, – рявкнул комиссар, – мне нужны сведения о замках на двери, и проверьте окна, можно ли их открыть снаружи.
Из прихожей донеслось тихое “Ой!” и звук захлопывающейся двери. Идиот-фотограф, по-видимому, вняв совету Лефорта, спасся бегством.
*
Должно быть, вчера мадам Бонно, занимаясь уборкой, открыла все окна в столовой и гостиной, чтобы проветрить помещение. Леруа принюхался. В комнате можно было уловить лишь слабый смешанный аромат парфюма и коньяка. Кроме того, была дверь на кухне. Кто знает, не была ли она открыта после полуночи. Рано делать выводы, это пока еще не убийство в запертой комнате, нельзя исключать, что кто-то мог проникнуть в дом с улицы.
– Бастьен что-нибудь нашел?
Лефорт хмыкнул.
– Ну вы же знаете Бастьена, комиссар.
Комиссар кивнул. Дальнейшее расследование он продолжит в своем кабинете. Со списком гостей придется повозиться. Если нужно, он опросит их всех, но начать надо с пятерых, находившихся в доме после полуночи.
– Лефорт, вы разговаривали с Пьерроном, что он думает о ране на шее?
– Ничего особенного, только форма раны интересная. Орудием преступления, по всей видимости, послужил нож с изогнутым лезвием.
– Убийство, совершенное кривым ножом? Вы называете это «ничего особенного», Лефорт?
– Но ведь орудие преступления не обнаружено.
– Прекрасно, так давайте вы приложите все усилия, чтобы его найти. Опросите дочь убитой, соседей, знакомых, поройтесь в помойках.
– Спасибо, – пробурчал Лефорт.
Капитан Лефорт большую часть своей жизни проводил непрерывно жалуясь на что-либо. Ален давно перестал обращать внимание на недовольство подчиненного, тем более что он и сам не отличался хорошим характером. Гораздо важнее было то, что он любил порассуждать вслух, проводя расследование, и для этого ему необходим был собеседник, пусть даже недовольный.
– Лефорт, вы видели тело, вам бросилось что-нибудь в глаза?
– Перерезанное горло?
– Нет, пониже. На платье, с левой стороны, несколько пятен свежей грязи. Когда я вошел, Бастьен как раз их счищал и упаковывал для лабораторного анализа.
– Ночью шел дождь, – напомнил Лефорт.
– Однако, насколько мы знаем, сама хозяйка никуда не выходила. Выходила на улицу Шарлотта Бонно, чтобы вынести мусор. Выходила Эмма, чтобы проводить подругу Диану. Выходили девушки, чтобы покурить, хотя Эмма утверждает, что это было раньше, когда гости еще не разошлись, но вы же знаете этих курильщиков, они без сигареты полчаса прожить не могут.
Лефорт хмыкнул и покосился на пачку «Голуаз», которую комиссар рассеянно крутил в пальцах.
– Кроме того, – продолжал Леруа, – у нас есть мсье Бонно, который, по словам Эммы, заснул на диване. Спал ли он все время? Или куда-то выходил? Мадам Ламбер была убита кем-то, кто был на улице во время или после дождя.
Лефорт пожал плечами.
– Немного это нам дает.
– Немного, но вы все-таки узнайте, в какое точно время начался дождь. И спросите мадемуазель Ламбер, не могла ли ее мать зачем-либо выйти на улицу после дождя. Например, чтобы выбросить что-то в мусорный контейнер? А я навещу соседку.
*
Шарлотта Бонно была дома. Она долго не могла поверить, что ее соседка убита, всплескивала руками, вытирала слезы и восклицала: «Боже мой!» в начале каждого предложения. Однако, Ален явственно видел, что в женщине преобладала одна эмоция: неуемное жадное любопытство. Узнать, что случилось и поскорее рассказать всем знакомым. Комиссар решил удовлетворить любознательность Шарлотты.
– Боже мой! Значит, бедняжка была убита, когда мы еще были в доме?
– Мы пока не можем сказать точно, мадам Бонно.
– Боже мой! Значит, убийца спрятался в спальне и поджидал свою жертву!
Глаза Шарлотты сияли. Настоящее преступление – с таким не каждый день встречаешься, а убийство хорошо знакомого человека – это волнующее событие, о котором потом будешь рассказывать не один год всем знакомым.
– У нас нет никаких оснований полагать, что убийца где-то прятался. Возможно, он пришел в дом после полуночи.
– Боже мой! Но дверь была заперта, это абсолютно точно, Камилла запирала ее при мне. Наверно, убийца взломал дверь и проник в дом после того, как мы ушли.
– Или прошел через кухню.
– Но, боже мой, это совершенно невозможно, мсье комиссар, я была на кухне все время!
– Вы заходили в гостиную?
– Конечно, я забрала из гостиной всю посуду, бокалы и мусор.
– И вы заходили в малую гостиную?
– Естественно. Пустые бокалы были оставлены повсюду, даже в туалете, люди совершенно не имеют представления о порядке!
– И вы выходили во двор?
– Да, мне два раза пришлось выносить мусор.
– Значит, вы не все время находились в кухне?
– Ну конечно, не все, я об этом вам и твержу, мсье комиссар!
Леруа вздохнул. Шарлотта принадлежала к худшей категории свидетелей: тех, которые постоянно меняют свои показания и в каждом случае верят, что они говорят правду.
Комиссар обвел глазами комнату, которая представляла разительный контраст элегантной обители Камиллы Ламбер. Розовый шезлонг с фиолетовыми подушками, дряхлый комод, забитый безделушками с блошиного рынка, искусственные лианы, обвивающие окно, классические шторы с ламбрекенами нейтрального серого оттенка, апельсиновое деревце в кадке, бонсай в глиняной миске, цветные марокканские подушки на желтом диване и обои с индийскими огурцами. Все это вместе составляло красочный ансамбль, который мог вызвать шоковую кому у дизайнера. Несмотря на то, что мебель в комнате была новой, все вместе производило впечатление найденных на помойке и случайно собранных вместе вещей.
– Вы открывали окна, мадам Бонно?
– Только одно окно, на минуточку, чтобы проветрить дом. Но было холодно и я его закрыла.
Это, по крайней мере, было похоже на правду. Вчера вечером, действительно, было очень холодно, комиссар мог бы это засвидетельствовать, тем более, что в его квартире отопление работало с перебоями.
– Расскажите мне об остальных, кто находился в доме после полуночи.
– Значит, так. Я занималась уборкой, девчонки мне сначала помогали собрать посуду со стола, потом я вымыла всю посуду и вернулась за мусорными корзинами в малую гостиную. Одна из девочек, Дезире, сидела на лестнице, и вид у нее был невеселый. Я спросила, в чем дело, но она сказала, что просто устала. Я собрала мусор и пошла во двор к контейнеру, как раз начал накрапывать дождик. Потом вернулась в гостиную. Мой муж все это время сидел на диване, он очень устал и нуждался в отдыхе. Эмма и Диана разговаривали в комнате Эммы, я слышала их голоса. Дезире все так же сидела на лестнице. Вид у нее и правда был то ли усталый, то ли сонный. Я вышла во двор второй раз, чтобы выбросить мусорный пакет из кухни и снова вернулась на кухню, чтобы помыть холодильник. Когда я с этим закончила, я взглянула на часы: было уже почти два часа ночи. Дезире уже ушла, Эмма провожала до дверей Диану, а мой муж встал с дивана, чтобы отправиться домой.
– Вы заметили, какие драгоценности надела в тот вечер мадам Ламбер?
– Колье, серьги с изумрудами, кольца, браслеты. Камилла любила драгоценности.
– Спасибо. Я бы хотел поговорить также с вашим супругом. Где я могу его найти?
– Боже мой, конечно же на работе, мсье комиссар!
*
Дидье Бонно уже был предупрежден своей женой по телефону, поэтому удивления по поводу визита полицейского комиссара он не обнаружил. Более того, Леруа показалось, что в полном красном лице Бонно проглядывает тщательно замаскированное удовлетворение.
– Вы заметили, какие драгоценности носила мадам Ламбер в вечер торжества?
– Трудно было не заметить. Мадам сияла, как рождественская елка.
Сосед даже не пытался скрыть ехидство.
– Я хорошо помню ее серьги: изумруды, ограненные в виде зеленых яблок, в золотой оправе. Три золотых листочка на цепочках разной длины. Антикварная вещица.
Бонно цокнул языком.
– Камилла еще похвасталась своими драгоценностями, сказала что-то о том, что таким как я, за всю жизнь не заработать на один такой камушек. Мадам Ламбер могла прилично себя вести по большей части, но когда она выпивала, то становилась совершенно несдержанной на язык.
Леруа подумал, что в отчете о вскрытии количество алкоголя в крови убитой должно быть впечатляющим.
– Например, как в тот вечер?
– О, да, она едва держалась на ногах. Не говоря уже о ее манере выражаться.
– Что именно она говорила?
Бонно замялся.
– Я всего уже не помню.
Было ясно, что Бонно что-то скрывает.
– Не волнуйтесь, мсье Бонно, – притворно-заботливо уверил его комиссар, – у нас тридцать свидетелей, которые будут рады поделиться своими воспоминаниями. Вы просто скажите, что именно вам запомнилось. Отдельные фразы, слова…
Бонно явно что-то обдумывал. Наконец он решился.
– О покойных или хорошо, или ничего, мсье комиссар, но Камилла Ламбер была настоящей стервой. Моя жена не могла смотреть, как Камилла напивается, и предложила ей побольше закусывать. Ничего обидного в этом не было, но Камилла взвилась, как бешеная. Она сказала, что если будет жрать бутерброды, то станет жирной, как Шарлотта, и потеряет свой вкус не только в пище.
Комиссар вспомнил розовый шезлонг и индийские «огурцы» в квартире толстушки Шарлотты. Что уж говорить, у бедняжки действительно не было никакого вкуса. Сама Шарлотта не упомянула об этом эпизоде. То ли воспоминание это было для нее слишком неприятным, то ли, наоборот, она уже забыла об оскорблении, нанесенном соседкой.
– Вы можете рассказать, что вы делали после полуночи, когда гости уже разошлись по домам?
– Абсолютно ничего, – гордо заявил Бонно. – Я сел на диван в гостиной, чтобы отдохнуть и поразмышлять. У меня была трудная неделя. Знаете, страховым агентам приходится носиться, не щадя себя, целыми днями. Не то что эти финансисты и дизайнеры, которых было полно на вечеринке. Эти зарабатывают на хлеб с толстым слоем масла своей задницей.
Бонно заглянул в глаза комиссару.
– Знаете, комиссар, моя жена – просто ангел. Она вечно помогает всем соседям, даже тем, кто не заслуживает доброго слова.
– Это очень благородно с ее стороны, – вежливо согласился Леруа, думая, как бы побыстрее закончить разговор, – но ведь, в конце концов, у мадам Ламбер не было никаких родственников, кроме дочери…
– Как это, никаких родственников? А сестра Камиллы? Родная сестра!
*
На лестнице комиссара застал звонок Лефорта.
– Комиссар, я спросил мадемуазель Ламбер, и она сказала, что ее мать ни за что не вышла бы во двор во время дождя ночью, она говорит, что услышала бы шум, если бы мадам спустилась вниз. И я пытался узнать о кривом ноже. Ничего подобного в доме не было.
– Лефорт, опросите еще раз мадемуазель Ламбер и особо поинтересуйтесь, почему она скрыла от полиции сведения о родной сестре своей матери? Узнайте, кстати, адрес этой таинственной особы. И побродите вокруг помоек во дворе, поищите следы. Мадам Ламбер должна была как-то заполучить пятна грязи на платье.
Итак, у Камиллы Ламбер, оказывается, была сестра. Из того, что рассказал Бонно, можно было сделать вывод, что отношения между сестрами были более чем прохладные. Камилла, находясь в подпитии, однажды упомянула о своей младшей сестре, которая, по ее словам, была интриганкой и испортила отношения Камиллы с родителями. Может быть, поэтому Эмма ни словом не упомянула о существовании тетки? И, кроме того, нужно допросить подругу Эммы, Дезире Кантен. Что-то неладное было с этой девушкой. По словам Шарлотты, Дезире большую часть времени просидела на лестнице, ведущей в хозяйскую спальню. Это выглядело подозрительно. Девушка должна была видеть или слышать, что происходит в спальне Камиллы. Если, конечно, она не являлась сообщницей убийцы. Или сама не была убийцей.
*
Дезире Кантен комиссар застал в библиотеке Центра Помпиду.
Длинноволосая блондинка, в синем свитере и мини-юбке, сидела на краешке стула, теребя страницы разложенных на столе учебников и конспектов и не поднимая глаз на Алена. Конечно, не каждый день комиссар полиции приходит допрашивать по поводу убийства. Известие об убийстве она, впрочем, приняла спокойно. В конце концов, это была всего лишь мать ее подруги, дама, которую она видела только раз в жизни.
Девушка неохотно оторвалась от разложенных на столе книг, и бросила на комиссара смущенный и затравленный взгляд.
– Мне обязательно с вами говорить? Все равно я ничего не знаю!
– Я не вызываю вас на допрос, мадемуазель Кантен, не записываю показания и не зачитываю вам ваши права. Мы просто беседуем о вечере, который вы провели в доме своей подруги и я буду вам очень благодарен, если вы поможете мне прояснить, кто где находился после ухода гостей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
