Текст книги "Разрушительница чужих сказок"
Автор книги: Мила Сербинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Раиса старалась научить Аллу тому, что знала сама. Она, например, учила ее распознавать энергию предметов. Как? Раиса клала разные камни: бирюзу, топаз, аквамарин, агат, гагат, аметист, оникс, сердолик, нефрит или змеевик в маленькие бумажные конвертики и просила Аллу, до того подержавшую каждый из камней на ладони, определить, в каком конверте что находится. Удивительно, но Алла почти не ошибалась. Еще Раиса научила внучку пользоваться маятником, как поисковиком на карте. Так делают все экстрасенсы, когда им нужно найти что-то или кого-то. Тут главное, правильно сконцентрировать внимание. Раиса научила Аллу гаданию на картах Таро. Попросив Аллу вытащить свою карту, она не удивилась, что девочка вытянула «Императрицу». Эта карта символизирует созидание, новую жизнь, свет, красоту и добро.
– Запомни, Алла, ты и есть императрица, всегда и во всем, но это не только власть над окружающими тебя душами, но и огромная ответственность, – сказала Раиса немного обескураженной девушке. – Ты должна нести людям только свет и добро. Ты это можешь делать не только через музыку, но и каждым днем своей жизни, своими поступками. Главное не стать перевернутой «Императрицей», которая все разрушает вокруг себя, сея раздоры и сомнения. Тогда Смерть станет твоей спутницей жизни и отнимет у тебя тех, кого ты любишь!
Раиса поведала Алле тайны заговоров на любовь, жизнь и смерть, но категорически запретила их использовать, если только речь не идет о спасении собственной жизни. Она подарила внучке почерневшую от времени серебряную цепочку с медальоном из черного гагата, сказав, что он принадлежал шести поколениям ведающих женщин их рода и является мощнейшим оберегом, отражающим, как зеркало, все зло, которое будет кем-либо направлено на его обладательницу.
– Береги эту вещицу и никогда с ней не расставайся, а она будет оберегать тебя от всех бед. И еще одна очень важная вещь! Наш семейный дар не предназначен для торговли. Ты же не станешь участвовать во всяких пошлых телешоу? – спросила Раиса, в упор глядя на Аллу спрятавшимися за катарактой бездонными черными глазами. – Это несовместимо с чувством достоинства, всегда присущим нашему древнему роду.
– Ну что ты, бабушка?! Я музыкант и ничем, кроме музыки, не хочу заниматься в жизни, – искренне ответила Алла.
– Верю! Ты мне нравишься. В тебе нет пустой и мертвой жажды власти над душами людей. Ты знаешь, чего хочешь и спокойно идешь к своей цели. Главное, никогда и никому не позволяй сбить себя со своего жизненного пути, иначе беда обрушится и на твою голову и на того, кто тебя обманул или предал, – произнесла пророческие слова Раиса. – Вообще, береги себя и свой дар, моя маленькая. Ты необыкновенное создание, посланное в наш мир, чтобы сделать его лучше. Направляй свой дар лишь на созидание. Разрушение порождает разрушение, а на руинах мало что может вырасти, кроме боли и страдания.
Алле на всю жизнь запомнились подобного рода беседы с бабушкой. За четыре года Раиса многому успела научить Аллу, но настало время расставаться. Алла сидела у постели умирающей бабушки, не выпуская ее руку из своей. Она задремала в кресле и ей приснилось, что она находится в центре какого-то золотого шара, вокруг яркий слепящий свет, который постепенно рассеивался, но не растворялся снаружи, а словно уходил в нее саму, всасывался ею через каждую клеточку, через поры кожи. Встрепенувшись, Алла проснулась и поняла, что бабушки больше нет. Она так и умерла, не выпуская руки единственного родного существа оставшегося у нее на земле. Раиса воссоединилась с сыном ровно через четыре года после его смерти, день в день, – двадцатого сентября 2002 года.
К этому времени Алла успела окончить музыкальное училище и поступила в консерваторию. Похоронив бабушку, она осталась совершенно одна в прекрасном двухэтажном коттедже из красного кирпича, материализовавшимся из снов и построенном на «грязные» деньги ее отца. Вот только много ли счастья принесут, пусть даже самые комфортные стены, если человек в них совершенно одинок?!
После смерти отца Алла обнаружила, что очень даже богата. Оказывается, отец положил в банк на ее имя двести тысяч долларов, распоряжаться которыми она получила возможность, естественно, лишь достигнув совершеннолетия. Кроме того, на счете бабушки Раи тоже имелась приличная сумма денег. Да с такими деньжищами Алла могла бы до конца дней не работать, но жить припеваючи. Так бы подумал кто угодно, но только не честолюбивая Аллочка. Она грезила музыкой и мировой славой, мечтая, для начала, играть в каком-нибудь знаменитом московском или петербургском оркестре. Алла не хотела в жизни довольствоваться крохами кем-то подаренного счастья и достатка, ей нужно было все свое, добытое собственными силами, хотя она и догадывалась, что за настоящим успехом стоит каторжный труд, а ее музыкальные инструменты ни раз будут окроплены кровью, потом и слезами.
К двадцати годам Алла научилась жить самостоятельно и ни от кого не зависеть. Она училась в консерватории, вызывая одобрение самых строгих педагогов своим усердием и терпением, да и в отсутствии таланта ее никак нельзя было обвинить. Алла много трудилась, совершенствуя технику игры на виолончели, в своих дерзких мечтах видя себя играющей в лучших оркестрах мира. После занятий в консерватории она возвращалась в свой звенящий пустотой дом. Прибираться в доме и заботиться о саде ей помогала пожилая супружеская пара, работавшая прежде на Раису, но, с детства не избалованная роскошью Алла многое по дому делала и сама. Казалось, что за год жизни без бабушки она повзрослела на целую жизнь, из дерзкой девочки превратившись в ответственную, взрослую девушку, слишком резкую и прямолинейную, чтобы обзавестись настоящими друзьями, а блестящие стразами суетящиеся вокруг люди были ей неинетересны и вызывали лишь раздражение.
Существовала еще одна вещь, которая ужасно раздражала Аллу. Ей со всех сторон назойливо твердили: «Тебе пора выходить замуж! Нечего такой красавице в девках сидеть!»
– Ну, какое ваше дело? – злилась Алла, которая с юности не испытывала недостатка мужского внимания, но она ни к кому из парней не чувствовала ничего, даже отдаленно напоминающего любовь. – Я что ли виновата, что мне никто не нравится?!
Алла не перестала мечтать о любви, но встречавшиеся ей мужчины проходили мимо ее сердца, в лучшем случае становясь средней руки друзьями. Двадцатиоднолетняя красавица с приданным в виде прекрасного дома и, как можно было догадаться по ее виду и машине, приличным счетом в банке, была бы желанной невестой для многих, но Алла не спешила связывать себя какими-либо обязательствами, кроме любви, а вот ее-то как раз и не было. Аллу, в принципе, устраивало все, как есть, да и учеба поглощала слишком много времени, чтобы всерьез задумываться о личной жизни.
Казалось бы спокойную, размеренную жизнь Аллы вновь ждало трагическое потрясение. Убили ее отчима Володю. Трудно представить себе более мирного человека, чем пианист Владимир Чинцов. Он музыкант и, кроме игры на фортепиано, любимой жены и дочек, его мало что интересовало. В тот вечер Володя, как обычно, пошел на работу в ресторан, но назад больше не вернулся. Пьяная драка с поножовщиной среди посетителей не редкость, особенно если речь идет о конце 90-х – начале нулевых. Владимир зачем-то бросился разнимать дерущихся. В итоге, Володя скончался до приезда скорой от ножевого удара в сердце. Ну, есть же старая народна мудрость: «Двое дерутся, третий не лезь!»
Алла знала, что маме сейчас, как никогда, нужна ее поддержка. Лариса была в шоке. Пять лет назад убили ее Тимура, а теперь и Володю. Она находилась в таком отчаянии, когда приехала к ней Алла, даже не встала с дивана, чтобы поприветствовать дочь, которую не видела больше года. Подросшие сестры кинулись Алле на шею, рассказывая такие ужасы, что у нее волосы вставали дыбом. Девочки сказали, что мама надолго запиралась в ванной и плакала, а еще они, подглядывая в замочную скважину, видели, что она держит в руках острую папину бритву, целясь ею то в собственное горло, то водя ею поверх запястий. У Аллы по спине побежал ледяной ветерок, когда одиннадцатилетняя Маша втихаря шепнула ей:
– Я боюсь за маму! Аллочка, она хочет сделать что-то страшное…
– Думаю, мама всерьез подумывает вскрыть себе вены… Но она чего-то боится! Ей что-то мешает, что-то ее сдерживает, это уже хорошо! Наверное, дети, вот она пока этого и не сделала, – с ужасом подумала Алла, попытавшись успокоить сестер, сказав, что им все показалось и бояться абсолютно нечего.
Она решила, что маме, как и сестрам, не помешает смена обстановки. Алла забронировала два двухместных номера в отеле все в той же всеми любимой Евпатории и, хотела того мама или нет, собрала ее вещи и настояла на немедленном выезде из Москвы. Оказавшейся снова в Евпатории Алле на какой-то миг показалось, что тут за пять лет ничего не изменилось. Пышная тропическая природа, все так-же греет солнце и по-прежнему прекрасное, волнующее море, но теперь вместо любимого папы Аллу сопровождали ее овдовевшая, отчаявшаяся мама и растерянные сестры. Папа, бабушка Рая, Володя – все остались в прошлом, всех их смыло в океан времени, словно морскую пену, растаявшую среди его беспокойных волн, а в будущем-то что? Наверное, жизнь. Возможно, любовь. Желательно, чтобы пришел профессиональный успех, как музыканта. По крайней мере, все для этого у Аллы имелось. А что еще нужно? Как говорил папа, не упустить в жизни тот самый шанс, который дается лишь раз в жизни.
Глава третья. Извилистые тропы любви
Вернувшись вместе с Ларисой в Москву, Алла решила не покидать маму, пока ей не станет лучше. Морской воздух и солнце, конечно же, немного успокоили израненное сердце Ларисы, но не смогли вывести ее из глубокой депрессии. Алла поняла, что маму еще рано оставлять одну, да и Маша с Сашей не хотели отпускать Аллу. Они чувствовали в ней какую-то необъяснимую силу и тянулись к сестре, ища жизненную опору, которой сейчас не могла стать для них мать. От царящего вокруг пессимизма Алле самой стало нестерпимо тоскливо. Она, конечно же, сожалела о том, что Володя так нелепо и безвременно погиб, но не отправляться же следом за ним в могилу?!
Володя всегда нравился Алле своей легкостью восприятия жизни и тонким юмором, как и снисходительно-философским отношением ко всему происходящему. Алла была очень благодарна отчиму, ведь именно благодаря ему она полюбила виолончель, а теперь начала выстраивать блестящую карьеру виолончелистки. Ее приглашали на различные мероприятия, проходящие под звучание оркестра, вроде свадеб или торжественных церемоний и приемов с важными гостями, кроме того, Алла не раз побеждала в различных музыкальных конкурсах и, по-праву, считалась одной из лучших студенток консерватории. Ей пророчили большое будущее.
– Похоже, мамина депрессия начала передаваться и мне, – подумала Алла, с грустью глядя на осенний пейзаж за окном, хотя раньше всегда любила золотую осень и не понимала, почему у людей в это время года начинается сезонная хандра.
Ее стало душить чувство одиночества, чего раньше, в общем-то, никогда не наблюдалось. Бывало, взгрустнется, но повседневные дела и музыка выравнивали душевный настрой, а сейчас Алле стало по-стоящему невыносимо тоскливо. Мама выпила полагающееся количество прописанных врачом антидепрессантов и крепко спала, девчонки забились в своей комнате и нашли там себе какое-то занятие. Понимая, что дома она сейчас никому не нужна, Алла решила в одиночку прогуляться по вечерней Москве.
Выйдя из подъезда, она с наслаждением вдохнула промозглый после недавнего дождя московский воздух. Скользя по мокрым листьям, Алла прошлась по Садовнической улице и вышла на набережную. Этот район столицы Алла знала не очень хорошо. Не известно, Володя заработал или папа в свое время подкинул деньжат, но семья переехала из тесной двухкомнатной квартиры в сталинке на Ленинском проспекте в Замоскворечье, недалеко от Садовнической набережной, хотя, по мнению Аллы, жить на прежнем месте было куда удобнее, а может, она просто привыкла к дому своего детства. Просторная трешка на Садовнической улице ведь тоже не плохо?
– Главное сестрам и маме тут нравится, – подумала Алла. – А вот я отвыкла от Москвы, ее суеты и кипучей жизни. Более спокойная, размеренная жизнь в Казани мне больше нравится. А вообще, не все ли равно, красный Кремль или белый, главное, чтобы человек был счастлив, а вот с этим везде проблема! Разве есть счастье без любви?!
Алла не спеша шла по Садовнической набережной, погруженная в собственные невеселые мысли. Она стояла около ограждения, глядя на мирно ползущую по течению водную поверхность закованной в каменные берега реки, когда ее окликнул за спиной незнакомый голос:
– Девушка, вы впервые в Москве?
– А что, если и так? Вам-то что? – огрызнулась Алла, с раздражением повернувшись к незнакомцу, посмевшему нарушить ее навеянное одиночеством уединение.
Алла увидела очень даже симпатичного шатена в черной кожаной куртке и светлых джинсах, которые он ухитрился не заляпать грязью, несмотря на осеннюю слякоть. Она критически его оглядела с головы до ног: среднего роста, то есть с нее ростом будет, если, конечно, она без каблуков, на вид около двадцати пяти лет, вроде, на психа или наркомана не похож. Парень смотрел на нее раздражающе веселыми, смеющимися глазами, но при этом и не думал улыбаться.
– Хотите, будем грустить ни о чем вместе? – предложил он, став рядом с Аллой и с таким же обреченным видом начав смотреть на непрозрачную сероватую Москва-реку.
– Грустят обычно в одиночку, а вдвоем занимаются куда более веселыми делами, – с усмешкой ответила Алла. – Надеюсь, вы не пытаетесь навязать мне свое общество? Мне не интересно одиночество вдвоем.
– Вдвоем? Это всегда интересно, особенно если, как вы сказали, занимаешься веселыми делами, – рассмеялся незнакомец. – Вы слишком злая на язык для провинциалки и слишком скромная для москвички. Так кто же вы, девушка-загадка? Красивая, как кинозвезда, но суровая и мрачная, как река Нева. Эх, ничего не могу с собой поделать! Люблю только таких.
– Искренне вам сочувствую, – с иронией произнесла Алла.
– А, может, одиночество вдвоем, это не так уж и плохо? – спросил парень, все больше восхищаясь гордым профилем, каштановыми кудрями и великолепной фигурой своей собеседницы.
Алла внимательно и строго взглянула в его карие глаза. В них не было ни злобы, ни агрессии, а только любопытство, прикрытое романтической дымкой мечтательности.
– Этот проникающий глубоко в душу взгляд, наверняка, уже покорил и разорвал в клочья ни одно девичье сердце, – улыбнувшись собственной мысли, подумала она.
Алле даже стало интересно, что за странный представитель мужского рода встретился ей на набережной Москва-реки. Улыбнувшись, она первой предложила:
– Что-то я совсем замерзла. Не угостите девушку чашечкой горячего кофе?
– С радостью, – откликнулся молодой человек, в душе уже празднуя победу и предвкушая нескучную ночь с обворожительной незнакомкой. – Кстати, меня зовут Денис.
Алла улыбнулась, представив мысленно, как Денис медленно, одна за другой, снимает с себя все вещи, демонстрируя ей свое вполне накаченное и красивое тело. Аллу забавляли такого рода игры разума, хотя куда интереснее, чем представить человека без одежды, было попытаться догадаться, о чем он думает, кто он, как живет и чем занимается. Вдвойне интересна была такая игра, если речь шла о незнакомцах, когда любая мелочь выдавала их с головой. Особое внимание Алла всегда обращала на руки. Например, в метро она увидела парня с пальцами, которые словно стесаны, ровно, как по линейке, а она где-то слышала, что именно такие часто бывают у поваров. Пока они режут на доске овощи, пальцы постепенно, год за годом, и стачиваются. Алла набралась смелости и спросила незнакомого молодого человека:
– Извините, вы, случайно не повар?
– Так точно! – ответил парень. – Раньше был коком на военном корабле, а сейчас тружусь в итальянском ресторане. А, с чего вы решили, что я повар?
– От вас вкусной едой пахнет, – улыбнулась Алла и вышла на своей станции, оставив обескураженного парня думать: «Что за странные девушки бывают на этом свете?»
Алла вообще очень легко знакомилась с чужими людьми, но, немного с ними поговорив, под благовидным предлогом или просто так, исчезала, оставляя за собой шлейф недоумения и массу вопросов, на которые уже никто не даст ответы.
Вначале она хотела также увильнуть от общения и с этим симпатичным кареглазым парнем, но он был не из тех, кого так легко можно смахнуть со своей дороги. Алла это почувствовала какими-то фибрами души и ей стало интересно узнать его поближе.
– Очень приятно, Денис, а я Алла, – сказала она, очаровательно улыбнувшись.
За чашечкой кофе в ближайшей кафешке они с Денисом болтали ни о чем, он говорил, какая она красивая и все пытался выведать о ней информацию, как-будто это каким-то образом могло сказаться на их отношениях. Она равнодушно, но с заинтересованной улыбкой, слушала рассказы о его жизни в Питере.
– Он, оказывается, студент, к тому же будущий программист, который продвигает культуру в массы, создавая на лазерных дисках пиратские аудио– и видеозаписи, а затем реализуя их по доступной для населения цене. Боже, как интересно… Для первого раза пират, это самое то! – чертыхаясь, подумала Алла, лукаво улыбнувшись. – А, вообще, мальчик симпатичный. Вот, смотрю вокруг, полно вроде как влюбленных парочек, а кто из них по настоящему-то любит друг друга? Скорее всего, они просто весело проводят вместе время. Я едва знакома с этим парнем, а со стороны ведь тоже кажется, что мы пара. Все так обманчиво и иллюзорно! Почему не он? Мне он, вроде-как, нравится.
– Так чем же ты занимаешься? – в который уже раз повторил свой вопрос Денис.
– От него так просто не отделаешься, – с тревогой подумала Алла, уже дважды отшутившись и увильнув от того же вопроса. – Может он вовсе и не пират, а милиционер?
– На виолончели играю, – коротко ответила она.
– Ого! Это такая здоровенная бандура, издающая скрипучие звуки? Как же ты ее таскаешь на себе? – рассмеялся Денис, реально представив Аллу с виолончелью в футляре за спиной.
– Легко, на кончиках пальцев! – смеясь, ответила Алла, которой обычно кто-то помогал донести до машины ее инструмент, да и не такая уж виолончель тяжелая для спортивной девчонки, увлекающейся, помимо всего, боксом и плаванием.
У Аллы в мансарде теперь уже ее дома даже был оборудован небольшой спортзал с боксерской грушей, подвешенной к потоку. Что ей какая-то виолончель?!
– Ничего себе! А ты точно девчонка? Может, ты переодетый парень? – то ли в шутку, тол ли серьезно спросил Денис.
– Рискнешь проверить? – провоцирующе подмигнув, вопросом на вопрос ответила Алла.
– С превеликим удовольствием, – с многообещающей улыбочкой промурлыкал Денис. – Так что, ко мне в отель?
– Поехали! – махнула рукой Алла. – Шампанское по пути не забудь захватить.
– Обижаешь! Я парень запасливый. Оно уже охлаждается в холодильнике. – улыбнулся Денис, помогая Алле надеть пальто.
Такси остановилось у вполне приличного вида новой гостиницы, правда, находящейся далеко за пределами МКАД. Чистенький, хотя и скромный номер с широкой кроватью. Сердце Аллы сжалось и затрепетало от неимоверной тоски и предчувствия чего-то неопределенного и пугающе нового.
– Вот так это произойдет и вот здесь с парнем, которого я совсем не знаю? – с грустью подумала Алла. – Во всем виноваты папа с мамой! Они со своей космической любовью мне всю жизнь изгадили. Таких, как папа больше нет, и его больше нет, как и их с мамой любви, а есть этот симпатичный паренек, который всерьез запал на меня. Почему не он?
Денис протянул ей фужер с шипящим напитком. Алла, не чокаясь, залпом проглотила его колючее содержимое, поморщившись от ударивших в нос пузырьков. Проигнорировав удивленное выражение глаз Дениса, Алла первой сделала шаг ему навстречу, неуверенно положив руки ему на плечи. Алла отдалась потоку поцелуев и ласк, казалось, коконом окутавших ее со всех сторон. Было даже приятно, но еще более любопытно, а что будет дальше? Продолжение Аллу не особо впечатлило. Мало ей душевной боли? И это называют любовью? Алла была откровенно разочарована.
– Вот так сюрпризик! – восхищенно глядя на Аллу, произнес Денис. – Ты необыкновенная девушка, честное слово!
– Ты тоже не плох, – с кривой усмешкой отозвалась Алла.
– О таком не спрашивают, но тебе сколько лет? – поинтересовался Денис.
– Двадцать один. А тебе? – задала ответный вопрос Алла.
– Двадцать четыре. У меня еще один бестактный вопрос. Почему я? – спросил Денис, играя ее локонами.
– Так я всю жизнь тебя одного и ждала! – с откровенным сарказмом ответила Алла и резко встала, чтобы налить себе еще шампанского.
Она заметила приоткрытую большую дорожную сумку, полную компакт-дисков с яркими обложками.
– Так вот по каким делам ты приехал в Москву? – с насмешкой спросила она. – Товар сбыть? Значит, ты и правда пират?
– Самый настоящий! Заметь, музыкальный пират! – улыбнулся в ответ Денис.
– А у него красивая улыбка, и глаза… А, вообще, мальчик очень даже славный. Жаль, что я его никогда не смогу полюбить, – подумала Алла.
Вторая попытка оказалась намного успешнее первой. Алла, кажется, начала понимать смысл близости между мужчиной и женщиной, тихо млея от ласк Дениса, его сладострастных поцелуев и скользящих движений, но ощущение, что все это понарошку, все не настоящее и произошло из чистого любопытства, а не по любви, отравляло ей удовольствие.
Денис крепко спал. Алла тихонько встала, бесшумно оделась и вышла из номера, совершенно не думая, как она с окраины Москвы доберется до дома среди ночи. Ей повезло поймать такси и к трем ночи она уже была дома. Похоже, никто почти не заметил ее отсутствия. Девчонки что-то поели и легли спать, а мама под действием таблеток, похоже, и не просыпалась. Алла легла в постель и горько-горько заплакала. Ей захотелось в свой дом, в Казань. Там ей хотя бы не было тесно с ее одиночеством, а иногда они расходились по разным комнатам, чтобы на мешать друг другу.
Наутро Алла с радостью обнаружила на кухне маму готовящей завтрак. Похоже успокоительное и долгий сон пошли ей на пользу. Улыбнувшись Алле, Лариса спросила:
– Завтракать будешь?
– Конечно, мамочка! – воскликнула Алла. – Ты хорошо спала?
– Как никогда в жизни. Наверное, на всю жизнь выспалась, – ответила Лариса, все еще бледными губами улыбнувшись дочери.
Алла начала узнавать свою прежнюю мать, требовательную и дерзкую, с острым взглядом синих глаз, когда она строго, не терпящим возражения тоном, сказала:
– У нас на завтрак овсянка с фруктами, апельсиновый фреш и горячий шоколад с молоком. Алла, и попробуй только отказаться от овсянки!
– Ну что ты, мамочка, я и не думала, – улыбаясь, ответила Алла, с ненавистью взглянув на сероватую кашу, но ради мамы все-же съела все до последней ложки.
– Мамуль, мне пора возвращаться в Казань. Я и так три недели занятий в консерватории пропустила. Преподы будут ругаться, да и к конкурсу нужно готовиться, – сказала Алла, понимая, что ей действительно лучше вернуться домой к своей привычной жизни среди звуков музыки в поющем эхом огромном пустом доме.
– Конечно, Аллочка, возвращайся, а за меня не беспокойся, твои сестры не дадут мне скучать. Уж в этом я не сомневаюсь, – улыбнувшись притихшим на радостях дочкам, сказала Лариса. – Но сегодня-то ты побудешь с нами?
– Обязательно! Я только съезжу на вокзал и куплю билет до Казани, а потом мы можем все вместе куда-нибудь сходить, погулять по Москве или, если хочешь, зависнуть дома перед теликом, – предложила Алла, которой хотелось вытеснить из памяти отчаявшийся образ потерявшейся в жизни женщины, заменив его на привычный облик своей матери, уверенной в себе и даже властной.
Прежде, чем ехать на вокзал, Алла захотела прогуляться по любимой набережной, но едва подойдя к ней, она отшатнулась, мысленно крепко выругавшись. На том же месте, где они вчера и познакомились, стоял Денис, причем стоял спиной к реке, внимательно вглядываясь в лица немногочисленных утренних прохожих.
– Вот, черт, меня караулит! Ну и хрен с ним, пусть стоит тут, пока все себе не отморозит, – зло подумала Алла и, развернувшись, пошла в противоположном направлении.
Алла не знала, что на рассвете обнаружив ее отсутствие, Денис очень огорчился, затем разозлился и, пусть он и не хотел думать плохо о своей новой знакомой, на всякий случай проверил, на месте ли деньги и товар. Его еще больше смутило, что ничего не пропало, но тогда почему эта восхитительная девушка столь поспешно покинула его, не оставив ни телефона, ни адреса. Он так понял, Алла все-таки москвичка. По крайней мере, Москву она неплохо знает, но только ни новые микрорайоны. Денис подумал, что если она прогуливалась вечером по Садовнической набережной, то скорее всего, и живет где-то недалеко. Он пробыл в Москве еще два дня и почти все время провел на обдуваемой слегка морозным октябрьским ветром набережной, но, так и не дождавшись свою таинственную возлюбленную, с тяжелым сердцем возвратился в Питер.
Денис хотел бы забыть девушку с насмешливым выражением грустных черных глаз, ее колючие ироничные высказывания, а еще больше не вспоминать запах ее волос и вкус поцелуев, хотел запретить пальцам помнить ощущение от скольжения по ее бархатистой коже, а сердцу не подпрыгивать от радости и мгновенного разочарования при виде каждой отдаленно внешне напоминающей Аллу девушки. Образ Аллы надолго поселился в сердце Дениса, а вот Алла постаралась поскорее забыть о нам, как и о своем первом любовном опыте. Проведя день дома, с мамой и сестрами, наутро она попрощалась с родными и села в поезд до Казани.
Ясное утро конца октября, солнечно и морозно. Казань приветствовала Аллу знакомым криком чаек, вокзальной суетой и белокаменными стенами Кремля. Алла полюбила этот город, как родной. Величественная столица Татарстана, красавица Казань, восхищала Аллу своей многогранностью и разноплановостью. Удивительный город, где архитектурные памятники стоят вперемешку с современными строениями, которые кажутся странными гостями из будущего, совершившими экскурсию в историческое прошлое. Алле нравились старинные центральные улицы города, его парки, яркие купола мусульманских мечетей, мирно соседствующие с православными златоглавыми храмами. Она здесь чувствовала себя дома, принадлежала лишь себе, ни в чем не нуждалась и могла заниматься своим любимым делом, твердо зная, что лишь музыка никогда не предаст, не обманет, не разобьет сердце и даже не умрет. Она ведь бессмертна!
Алла катила объемистый чемодан по Привокзальной площади, с наслаждением вдыхая сладкий морозный воздух. Погрузившись в такси, она поехала домой. Алла любила бабушкин дом из красного кирпича, находящийся в частном секторе недалеко от центра города, и сожалела лишь о том, что из окон не видна Волга, разве что, с мансарды, из небольшого круглого окошка. Алла обожала прогуливаться по широкой, ровной Кремлевской набережной и, казалось, могла бесконечно смотреть на спокойно и величественно двигавшиеся синие волны безмятежной реки. В отличие от нее, у Аллы на душе вечно полыхал пожар, не угасающий огонь, сжигающий ее изнутри и прорывающийся наружу эксцентричными выходками и дерзкими словами.
Оставив дома вещи и переодевшись, Алла заварила себе чай и, с греющей руки кружкой, прошлась по пустым комнатам своего дома, поочередно заходя в каждую и расшторивая окна, чтобы впустить в дом солнечный свет.
– Мне бы еще и в свою жизнь впустить тепло солнца, – подумала Алла, вспомнив, как им с бабушкой было хорошо вместе, сколько всего нового, интересного и полезного она от нее узнала.
Мало было огорчений, так еще позвонила бабушкина подруга, тетя Ира, которой Алла оставила на время своего отъезда бабушкиного любимца, старого лабрадора Карниза. Сентиментальная старушка со слезами сообщила Алле, что бедный песик этой ночью встретился на небесах со своей хозяйкой.
– Еще один предатель, – обиженно подумала расстроенная Алла. – Все меня бросают, даже собаки!
Алла позвонила помогавшему ей ухаживать за садом старику Хасану и попросила позаботиться об останках несчастного Карниза.
– Только не вздумайте превращать мой сад в кладбище домашних животных, ясно?! – потребовала она. – Я не знаю, где вы его закопаете! Решайте этот вопрос на свое усмотрение. У меня и других дел хватает!
Спустившись в холодную гостиную с не включенным газовым камином, Алла подошла к старому другу – бабушкиному черному немецкому роялю, в свое время проделавшему нелегкий путь в Казань из послевоенного Ленинграда, чудом уцелевшего в полуразрушенном при бомбежке доме, пережившему своих владельцев в блокаду, а после окончания Отечественной войны, проданного кем-то из родственников прежнего хозяина дедушке Аллы, музыканту и композитору, Али Алиеву, в квартире которого инструмент и простоял почти полвека, пока его не перенесли в новый дом бабушки Раи.
Алла рассеянно перебирала пальцами по клавишам, допивая чай. Ей захотелось на воздух, на солнце, на Кремлевскую набережную, поближе к Волге, начавшей твердеть ледяным кружевом вдоль берегов. Она оделась и, выкатив из гаража свою голубую «Audi», поехала в центр города. Пройдясь по старым улицам, Алла вышла на любимую набережную и стала у ограждения, с не проходящим восхищением глядя на бесконечное величие струящейся вдоль своего русла реки.
– Девушка, вы так покроетесь ледяной коркой и станете похожей на снегурочку, – улыбаясь, сказал подошедший к Алле парень.
– Черт, у меня дежавю! Снова набережная и улыбчивый незнакомец, – с досадой подумала Алла, враждебно глядя на высокого светловолосого парня с красным о холода носом и слезящимися на ветру голубыми глазами. – Вот кто звал этого примороженного блондинчика?
– А кто-то, похоже, уже посинел от холода, – громко рассмеялась Алла, видя как блондин безуспешно пытается согреть озябшие руки, втягивая их в рукава коричневой зимней кожанки с белым овчинным воротником. – А мне не холодно, я же снегурочка!
– Для снегурочки ты слишком злая. Наверное, к нам в Казань пожаловала сама Снежная Королева, – постукивая зубами от холода, предположил парень.
– Вот черт! Уже инкогнито и не съездишь никуда, везде узнают. Начитаются глупых сказок и пристают к девушкам на улице, – со смехом произнесла Алла, но ее глаза отказывались принимать участие в веселье.
– Может, зайдем куда-нибудь, выпьем горячего чайку, хотя лично я не отказался бы от чего-нибудь покрепче. Составишь мне компанию, Снежная Королева? – предложил замерзший парень, с надеждой заглядывая в суровые черные глаза девушки.
