Текст книги "Папочка Санта (ЛП)"
Автор книги: Мила Кроуфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Для Девочек, которым нравится, когда «они» немного старше.
Примечания автора
Дорогой Читатель,
Обращаем ваше внимание, что эта книга может содержать некоторые материалы, которые могут послужить толчком для некоторых.
Триггеры, Деградация, Похвала, Доминирование, Дядя.
Разница в возрасте 20 лет, Кинк на папочку, Кремпай и Размножение
Глава 1
Калеб
– Что, черт возьми, на тебе надето?
– Я непослушный эльф.
Лекси делает реверанс, приподнимая крошечную красную кружевную юбку, которая, на мой взгляд, слишком высоко задрана на бедрах.
– Тебе нравится? – она подмигивает, скрещивая руки на груди и выставляя напоказ свои большие, округлые сиськи, готовая к битве.
Как ее сводный дядя, я не могу не испытывать отвращения к своей реакции на нее как мужчина. Это то же самое желание, которое я всегда испытываю рядом с ней. Все, о чем я могу мечтать – это перекинуть ее через плечо и оттащить куда-нибудь в пещеру.
Падчерица моего брата залезла мне глубоко под кожу с тех пор, как мы встретились на свадьбе. Она упряма до глубины души, откровенна до неприличия и очень часто нуждается в наказании от моего члена или моих рук из-за реакции, которую она вызывает у моего тела.
– По-моему, ты злобная девочка, нуждающийся в порке.
Ледяной взгляд Лекси удерживает мой. В ее двадцать три я вдвое старше ее, но, похоже, это ее ничуть не смущает.
– Что это, Калеб?
Мой член стоит по стойке «смирно», а яйца горят, как будто она ударила их бейсбольной битой – то, что маленькая девочка делала с того момента, как я положил на нее глаз.
Я приехал в город на эту чертову раздутую рождественскую вечеринку, которую мой брат устраивает каждый год. Он бил меня по голове этой традицией с тех пор, как мы были детьми. Мне лучше умереть, чем пропустить ежегодную рождественскую вечеринку.
Обычно я притворяюсь, что терплю это, но с тех пор, как в его жизни появилась Лекси, единственное, что может быть мучительнее его вечеринки – это избегать ее.
Мои глаза пожирают изгибы Лекси, ее большие сиськи, длинные ноги и идеально округлую задницу.
В течение пяти лет я думал только о ней. Я похоронил свои желания в бурбоне и стараюсь избегать ее милого личика, которое преследует меня во снах.
Лекси Эверетт.
Наконец-то ты совсем взрослая и стоишь передо мной в самом коротком подобии костюма, который я когда-либо видел.
– Ты слышала меня, соплячка. – я придвигаюсь немного ближе, вторгаясь в ее пространство.
– Это Рождество. Расслабься, старик.
Она поджимает свои дерзкие маленькие губки, как будто я ее разозлил, прежде чем ее надутые губы превращаются в кривую усмешку.
– Я давно тебя не видела, Калеб. – она облизывает губы, ее взгляд скользит по моему лицу.
Я, должно быть, выгляжу потрепанным непогодой и постаревшим, как старая кожа, по сравнению с тем юным лицом, которое она видит в зеркале каждый день.
Лекси делает шаг вперед и смеется, проводя подушечкой большого пальца по моему виску. – Седина тебе идет.
– Не испытывай меня, малышка. – рычу я.
Моя голова не в состоянии переварить ее запах, наполняющий мой разум и превращающий его в чистую кашу. Лекси думает, что все это безобидный флирт. Она понятия не имеет, какой огонь разжигает своими невинными прикосновениями и сексуальными взглядами.
– Или что? – ее улыбка дразнящая, когда ее карамельно-медовый аромат проникает в мой нос и наполняет мои внутренности потребностью снова обладать ею.
– В последний раз, когда ты была так близко, мои руки касались тебя.
Воспоминание, которое я пытался подавить, вырывается на поверхность. Потребность провести языком по ее колотящемуся пульсу подобна чертовым тискам, сдавливающим мои яйца.
– Моя память может быть ошибочной, но, кажется, я помню больше, чем твои руки на моей коже.
Ее слова мягкие и хриплые, предназначенные уничтожить меня.
Воспоминания нападают на меня. Лекси было восемнадцать, когда мы встретились. Люди могли бы сказать, что восемнадцатилетняя – честная игра, что у меня не было причин убегать от девушки, которая явно хотела, чтобы ее нагнули и трахали до тех пор, пока она не забудет собственное имя. Но для меня восемнадцатилетняя была малолеткой, и я не хотел никаких подростковых драм.
Мои глаза закрываются, когда я вспоминаю наш танец при луне, мои руки вокруг ее талии, ее тело синхронизировано с моим. Мы начали этот танец как новоиспеченные сводный дядя и сводная племянница, невинные и непритязательные.
Что плохого в том, чтобы потанцевать с дочерью невесты моего брата?
Мы закончили это с такой сексуальной энергией, что мне пришлось дрочить в ванной, произнося ее имя запретным шепотом на своих губах. После этого я бросился к выходу, стремясь держаться как можно дальше от искушения. Она поймала меня на выходе, только что кончившего видениями ее, зрелой и запретной, проносящимися в моем сознании.
Если бы в коридоре не было так темно, песня не была так пропитана похотью, если бы она не была так откровенно неотразима…возможно, я бы не поцеловал ее.
Когда она поймала меня в том пустынном коридоре, глядя на меня своими мистически, голубыми глазами, я сделал единственное, что пришло мне в голову, и прижался губами к ее губам. Раздвинул языком складку ее сладких губ и глубоко трахал ее рот в течение долгих минут, пока я больше не мог сопротивляться ей.
Я ушел со свадьбы моего брата с эпическим чувством вины из-за того, что чуть не трахнул свою новоиспеченную, сводную племянницу, и мне все еще трудно контролировать последствия.
– Да поможет нам всем Бог, если ты не сбегаешь наверх и не переоденешься во что-нибудь приличное, Лекси.
Я провожу кончиками пальцев по обнаженной коже ее талии.
– Мне чертовски трудно контролировать свои губы, когда я рядом с тобой.
Лекси поджимает губы, ее голодный взгляд прикован к моему, пока мы стоим неподвижно, сердцебиение между нами учащается. Ее грудь вздымается от задыхающихся слов, слабые очертания сосков видны сквозь малиновый кружевной жилет, который на ней надет.
Тихий рокот слетает с моих губ, когда мой взгляд опускается к глубокому вырезу ее декольте, покрытому мерцающими блестками, призванными привлечь внимание. Моя кровь закипает при мысли о том, что другие мужчины пялятся на ее тело.
– Что это за мерцающее дерьмо у тебя на сиськах? Если ты хочешь привлечь мое внимание, тебе нужно только сказать нужные слова.
Ее взгляд становится жестче, и она хватает мою руку на своей талии, отрывая ее от своего тела.
– Ты такой же высокомерный, каким я тебя и помню, Калеб Хант.
Я ухмыляюсь, наслаждаясь тем, что, кажется, нервирую ее не меньше, чем она меня.
– Итак, мой непослушный маленький эльф, теперь, когда ты завладела моим вниманием, мой долг сказать тебе, что я не допущу, чтобы кто-то еще смотрел на тебя. Не сегодня. Никогда.
– С чего ты взял, что у тебя есть право голоса? – она отступает на шаг, уперев руку в бедро. – Ты не мой папочка.
Я качаю головой, ярость, похоть и все промежуточные эмоции кипят во мне.
– Ты должна считать свои счастливые звезды, что я не таков, потому что, если бы я был таким, ты бы лежала голой задницей у меня на коленях, принимая наказание за свой маленький, нахальный ротик.
Ее губы округляются в милой маленькой букве «О», прежде чем ее шок сменяется чем-то другим. Она наклоняется ближе, так близко, что ее большие сиськи касаются моей груди. Моим пальцам до боли хочется ущипнуть ее за маленькие напряженные соски и показать ей, каково было бы настоящее наказание, если бы она подчинилась.
– О, да? Думаешь, ты можешь контролировать меня?
Ее глаза – жидкий огонь, обжигающий мои и душащий меня от потребности заполнить этот шикарный рот моим толстым членом.
– Просто попробуй, Калеб Хант, и увидишь, что из этого выйдет.
С этими словами она поворачивается, юбка взметается в воздух, когда она, подпрыгивая, поднимается по лестнице, напевая какую-то отвратительную песню из двадцатки лучших.
Черт возьми, гребаный Иисус.
– Мне не следовало быть здесь.
Я провожу рукой по волосам, сексуальное желание ослабляет свою хватку, когда она больше не болтается передо мной, как восхитительное искушение.
– Привет, братишка!
Двойные входные двери широко распахиваются, когда входят мой брат и его жена, нагруженные пакетами с продуктами.
– Ты не мог бы указать водителям на задний вход? Я не хочу, чтобы эти здоровенные грузовики разнесли двор перед домом, когда они вывезут садовую мебель.
– Садовая мебель? – спрашиваю я, чувствуя, как мигрень проникает в мой мозг.
– Да, Мириам хотела, чтобы в этом году была тема рождественского парада, а клоунам нужно больше места в их новом доме…
Я отмахиваюсь от брата, обещая сделать все, что ему нужно, при условии, что это не потребует более долгих объяснений.
Мой брат, Алистер Хант. Блестящий ум и чертовски скучный.
Это не значит, что я его не люблю. Он мой единственный брат, поэтому я люблю его по умолчанию, но его жизнь меня не устраивает.
Он один из самых уважаемых адвокатов в трех штатах. Его график был напряженным, а личная жизнь отсутствовала до тех пор, пока в его жизни не появились Мириам Эверетт и ее нахальная соплячка дочь.
Теперь, как бы сильно Лекси ни действовала мне на нервы, я должен признать, что моему старшему брату нравится семейная жизнь. Алистер все больше времени проводит в отпусках, часто путешествует и обнаруживает в себе новую любовь к кулинарии и выпечке на своей некогда пустой ультрасовременной кухне. В общем, он счастливее, чем я когда-либо его видел.
Его дом площадью десять тысяч квадратных футов затмевает мою квартиру с двумя спальнями, но я не возражаю. Мне нравится минимализм простой жизни, далекой от всего, что связано с охотой.
Алистер, как и ожидалось, унаследовал от нашего отца компанию Hunt Legal Law, в то время как я совершил нечто новое и поступил в ремесленное училище. По профессии я электрик, но моя работа – быть обычным владельцем бизнеса. Горстка электриков-подмастерьев, которые работают у меня, обрабатывают большинство звонков, которые не давали мне покоя на протяжении большей части моих первых лет работы в этой области. Приятно сознавать, что я преуспел в жизни после того, как выбрал путь, который не одобрил бы мой отец.
Распределив товары по местам, я ныряю обратно в дом в поисках укрытия от всего этого хаоса. По мере того как часы, оставшиеся до начала вечеринки, подходят к концу, активность в этом огромном доме становится невыносимой.
К счастью, Алистер знает, что у меня антиобщественные наклонности, и укрыл меня в гостевой спальне, подальше от кипящей деятельности в остальной части дома.
С кухни доносится звон посуды, и я делаю глубокий вдох, готовясь к ночи постоянного хаоса. Возможно, я уйду завтра рано утром. Напиши записку Алистеру, что я благодарен за все, но не приду на следующую вечеринку.
Не знаю, почему я решил, что смогу это сделать. Вечеринка в одиночестве – это достаточно плохо, но давление от пребывания в одном пространстве с Лекси невыносимо. Запретный плод, который я обещал никогда больше не кусать.
Мне следовало бы знать лучше.
Теперь я застрял здесь, с именем Лекси, написанным яркими жирными буквами на моей каменно-твердой эрекции.
Спускаясь по лестнице в подвал, перепрыгивая через две ступеньки за раз, я направляюсь в винный погреб, мои мысли сосредоточены на виски, которое я отправил Алистеру на Рождество пять лет назад. Я обнаружил это ранее тем летом, когда путешествовал по Европе. У Алистера так много клиентов, которые регулярно дарят ему подарки, что велика вероятность, что он еще не открыл этот.
Я открываю дверь подвала, прохладный воздух касается моей кожи, когда я осматриваю стены, уставленные бутылками. Комната – произведение искусства, как и все в жизни моего брата. Этот винный погреб принадлежал любителю вина, когда он строил дом, и это, несомненно, моя любимая комната. Прохладный, темный и полный выпивки, чтобы заглушить насмешливый голос милой девушки, которую я хочу больше всего на свете.
Дверь закрывается за мной с тихим щелчком. Я вздыхаю с облегчением, разглядывая богато тонированные деревянные стены и стеллажи с бутылками, расставленными производителем и виноградником. Опьяняющий запах карамели и меда проникает в мои ноздри, сопровождаемый фантазиями о Лекси, прижатой к стене, с моей рукой, задирающей ее короткую сексуальную юбку.
Мой член болезненно пульсирует за застежкой-молнией, вынуждая меня расстегнуть пуговицу и выпустить твердый член. Облегчение захлестывает меня, когда я освобождаюсь от своей бушующей проблемы.
Потом я вспоминаю губы Лекси на своих губах, и все кончено.
Я обхватываю свои яйца одной рукой, скольжу ладонью вверх по стволу и крепко сжимаю его в кулаке. Я представляю, что бы я сделал с ней, будь она со мной, раздвинул бы ее мясистые ягодицы и дочиста вылизал бы ее сладкую маленькую киску.
Я дергаю свой член сильнее, необходимость ослабить давление заставляет меня закипать. Я опираюсь рукой о каменную стену, представляя, как обхватываю ее бедра и трахаю жестко и глубоко, пока она не будет истощена и не ослабеет вокруг моего члена, когда моя сперма покроет каждый дюйм ее тела.
Одержимость и запретные мысли о Лекси поглощают меня до тех пор, пока я не могу думать ни о чем, кроме нее.
Я попытался убежать, выбросив ее из своих мыслей. Но даже отдаленное воспоминание о ней все еще было ярким светом, озаряющим темные уголки моего сознания.
Но здесь, в том же доме, эти запретные желания и табуированные потребности вырываются на поверхность.
Мысль о том, чтобы выбить из нее наглость и провести языком по ее сочной коже, доводит меня до крайности. Струи спермы покрывают мою ладонь и пропитывают перед моих темных джинсов. Моя грудь содрагается, и каждый мускул напрягается, когда я кончаю от лучшего гребаного оргазма, который у меня был за последнее время. Потому что впервые за пять лет я наконец позволил себе снова подумать о ней.
– О, привет! Я не знала, что здесь кто-то есть.
Дверь с грохотом распахивается, и чей-то голос поет песни у меня за плечом.
Моя спина напрягается. Сперма все еще сочится сквозь щелки моих пальцев. Я сглатываю, засовывая свой все еще подергивающийся член в джинсы и быстро застегивая их.
– Лекси. – я поворачиваюсь, фальшивая улыбка прикрывает мое смущение от того, что меня застукала за дрочкой женщина вечера. – Вот тебе и предупреждение.
Она выгибает бровь.
– Я спустилась, чтобы украсть бутылку выпивки, прежде чем отправиться куда-нибудь на ночь.
Она опускает взгляд, замечая мою расстегнутую молнию.
– Но, похоже, я наткнулась на что-то гораздо более интересное.
Я облизываю губы, думая, что мне просто повезло, что она появилась здесь.
– Я тоже хотел взять бутылочку.
– Похоже, ты действительно что-то взял.
Ее глаза мерцают, и я понимаю, что меня, блядь, поймали.
Лекси отворачивается и наклоняется, на мой взгляд сосредоточен на том, как ее юбка задирается высоко на бедрах. Прежде чем выпрямиться, она берет ближайшую бутылку вина с нижней полки. Кружась, она впивается в меня своими опьяняющими глазами, и этот нелепый карамельно-медовый аромат, который я так чертовски люблю, снова окутывает меня.
– Извращенец, дядя Калеб. – она шепчет насмешку.
Во мне вскипает гнев, и я выдавливаю из себя:
– Если ты думаешь, что это извращение, ты вела замкнутую жизнь, Соплячка.
– Ну, я бы с удовольствием осталась и развлекла тебя, показав, как много я знаю, но…
Она резко останавливается, дергая за ручку двери.
– Подожди, какого хрена?
Мои глаза округляются, и я отталкиваю ее с дороги. Я хватаюсь за ручку и тяну осторожно, затем с большей силой. Я тяну снова, используя всю свою энергию.
– О, блядь.
– Что ты имеешь в виду под, о, блядь? – спрашивает она высоким тоном.
– Я имею в виду, о блядь, мы заперты.
Глава 2
Лекси
ОСОЗНАНИЕ того, что я застряла здесь, в этом месте с ним, заставляет меня чувствовать себя так, словно я тону в океане без надежды на спасение. Калеб Хант – единственный мужчина, которого я когда-либо хотела, и единственный мужчина, которого я никогда не смогу заполучить. Мысль о том, чтобы остаться с ним навсегда, кажется самой невообразимой пыткой.
– Этого не может быть. – бормочу я, дергая ручку двери, молясь, чтобы она чудесным образом открылась. – Черт возьми.
Это слово срывается с моих губ.
Я не в настроении снова терпеть, когда мои надежды рушатся, а сердце разбивается. Ничем хорошим эта ситуация не закончится.
– Черт. – шепчу я.
Калеб подходит ближе, пока не оказывается прямо перед моим лицом. Меня охватывает удушье, когда жар его тела волнами вторгается в мое пространство. Он наклоняется вперед, заставляя меня отступить назад и удариться о деревянную панель позади меня. Я облизываю губы, думая о том, как обхватываю ртом этот красивый, твердый член, который теперь надежно спрятан в его штанах.
– Следи за своим языком, малышка. – бормочет Калеб.
Его голос властный, а дыхание щекочет мою кожу, отчего по ней бегут мурашки. Я ни за что не позволю этому мужчине снова забраться мне под кожу. В течение пяти лет я думала только о его руках на мне, о жгучей ласке его прикосновений и о том, как его губы слились с моими в идеальном танце.
Когда мы поцеловались, в мою монохромную жизнь ворвались краски. В те моменты я чувствовала себя более живой, чем в любое другое время. С тех пор я перепробовала все, чтобы забыть Калеба. Я похоронила себя в учебе и друзьях, но единственное, чего я не могла сделать, это пойти на свидание с надежным парнем из колледжа. Все, чего я когда-либо хотела, это Калеба. Я знала, что это неправильно, но мне до боли хотелось снова оказаться в его объятиях.
Так что, возможно, я начала вести себя как девчонка, чтобы создать передышку в тумане, который сгущал воздух между нами, когда он был рядом.
– В чем дело, Лекси? Ты в порядке? Сядь.
Калеб выдвигает стул из угла комнаты, поднимает меня и усаживает на него. Он подходит к бару, что-то ищет.
– Почему в этом гребанном подвале нет воды?
– Проверь холодильник. Он встроен в барную стойку.
Калеб возвращается ко мне с бутылкой Evian. Он откупоривает крышку и передает ее мне.
– Пей. – требует он.
Его пальцы касаются моих, когда я беру бутылку, отчего по моей коже пробегают мурашки. Находиться рядом с Калебом – все равно что одновременно находиться в ледяной тундре и пылающем вулкане. В некоторые моменты – это адская жара, а другие – леденящий до костей ветер.
Я хочу быть с Калебом каждой клеточкой своего тела. Но это сопряжено с осложнениями, с которыми он не желает иметь дело. Я хочу его, но это во многих отношениях разрушило бы мою жизнь.
Ему сорок шесть. Мне двадцать три.
Но возраст даже не проблема. Настоящая проблема в том, что его старший брат женат на моей матери.
Взгляд Калеба обшаривает каждый уголок комнаты. Вероятно, он выглядывает из какого-нибудь аварийного люка, чтобы как можно быстрее убраться от меня подальше.
– У тебя есть телефон? – спрашивает он, нервно роясь в карманах.
– Как ты думаешь, черт возьми, куда бы я могла положить телефон? – спрашиваю я, указывая на свою одежду.
Калеб прищуривает глаза, глядя на мой легкий наряд. Должна признать, что главной причиной того, что я едва одета, был шанс, что я столкнусь с ним. Я хотела, чтобы он увидел, что он теряет, чтобы он тосковал по мне так же, как я тосковала по нему последние пять лет.
– Я же говорил тебе следить за своим языком. – его голос пропитан ядом, когда он приближается ко мне методичными, рассчитанными шагами.
– Что ты собираешься делать? Отшлепаешь меня?
Прежде чем слова полностью слетают с моих губ, Калеб перекидывает меня через свое колено. Его рука касается моей задницы, вызывая резкий укол. Он не убирает руку сразу, обхватывает мою ягодицу и нежно потирает, прежде чем нанести новый удар.
– Ой! – я вскрикиваю, но, если честно, укол приятен, а его прикосновение еще приятнее.
При звуке моего крика его рука задерживается немного дольше.
– Что, черт возьми, я делаю? – он шепчет, поднимая меня со своих колен, чтобы встать. – Вот до чего ты довела меня. Я так отчаянно нуждаюсь в твоих прикосновениях, что готов отшлепать тебя в погребе моего брата, как чертов извращенец.
Он меряет комнату быстрыми, хаотичными шагами, запустив руки в волосы и наклонив голову.
– Самая сумасшедшая часть? Мне, блядь, понравилось. Мне нравилось, когда ты лежала у меня на коленях. Я возбудился от тепла твоей киски, прижатой к моему бедру, и от ощущения твоей задницы под моей рукой. Я хочу сделать это снова. Я хочу отшлепать тебя так сильно, а потом трахать пальцами, пока ты не потеряешь способность ясно мыслить, Лекси. Я хочу проникнуть под твою кожу так же, как ты проникла под мою.
Его слова заставляют меня похолодеть.
Калеб думает обо мне? Он хочет меня так же отчаянно, как я хочу его? Жаждет меня?
Его слова вселяют в меня чувство храбрости, которой у меня не было раньше.
– Ты думаешь, что еще не проник мне под кожу?
Я подхожу к нему, поподая прямо в поле его зрения, чтобы он не мог игнорировать меня. – Ты в самой ткани моего существа. Настолько, что с той ночи я не позволяю другому мужчине прикасаться ко мне. Я не могу подпустить к себе никого другого. Я, блядь, принадлежу тебе.
