Текст книги "Ублюдок Баннермен"

Автор книги: Микки Спиллейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

3

В Чикаго у меня были свои информаторы, и в первую очередь Сэм Рид, который держал конный двор в двух кварталах от «Золэпа». Мы созвонились и я попросил его выяснить, что понадобилось Гейджу и Матто в Калвер-Сити, и после обычных отговорок он все же пообещал помочь, если сможет. Но в его возможностях я нисколько не сомневался. Он обязательно все разузнает. Сэм прекрасно знал, что стоит мне сказать пару слов кое-кому из знакомых, и ему мигом прищемят хвост. Он это помнил и старался никогда не вызывать у меня желания насолить ему.

После разговора с Сэмом я поужинал и снова отправился в поместье Баннерменов.

В этот вечер Анни была словно птичка, она беззаботно порхала и чирикала возле меня. Она напекла массу всякой вкуснятины, все такое, что я особенно люблю и старалась предупредить малейшее мое желание.

Майлс, Руди и Тэдди застряли в городе по каким-то свои темным делам, но Анита была у себя в комнате. Я тихо постучал к ней, и, услышав «войдите», перешагнул порог. Моя милая девочка сидела перед зеркалом и причесывалась. При виде ее я не мог не улыбнуться. Когда же она увидела меня, ее лицо осветилось очаровательной улыбкой. Анита вскочила и протянула мне руки для приветствия. Я крепко сжал ее в объятиях.

– Я ждала тебя целый день, – промурлыкала она. – Целый день!

– Я был занят, дорогая, – я немного отстранил ее, чтобы полюбоваться на прекрасное лицо.

– Знай я, что дело обернется таким образом, я бы вообще никуда не уезжал.

Жестоко было говорить такое. Улыбка сразу погасла, а большие синие глаза наполнились горечью и печалью.

– Не надо об этом, Кэт, прошу тебя.

Я кивнул и выпустил ее из объятий.

– Хорошо, дорогая. Все понимаю и больше не буду.

– Вэнс был так добр ко мне. И мне... мне было нелегко...

– Конечно, понимаю. Но все же такого не ждал.

– Мне кажется, он о чем-то задумался... он чем-то похож на тебя. Он такой воспитанный, предупредительный... и он так много делает. На меня это произвело большое впечатление.

– Что делает?

– Для меня делает...

– Например?

Анита отвернулась к зеркалу, чтобы я не мог посмотреть ей в глаза.

– Не хочется об этом говорить, Кэт.

– Милая, дорогая... всего одно слово, не больше. Если он действительно такой, как ты говоришь, значит все в порядке. Но меня удивляют и раздражают родственники, которые начали пускать в дом таких типов, как Гейдж или Матто. Это, конечно, ваше личное дело, я не собираюсь вмешиваться, но в этом доме теперь угнетающая атмосфера, и я хотел бы понять, в чем, собственно говоря, дело? А когда все мне станет ясно, я поеду дальше.

Рука с расческой на мгновение застыла, потом провела ею по волосам и кинула на туалетный столик. По-прежнему не глядя на меня, Анита сказала:

– Лучше оставь все как есть, Кэт. Так будет лучше. Я ведь тоже из этого дома и это все, что у меня есть. Так что прошу тебя ничего не делать.

Я попытался перевести разговор на другую тему:

– У тебя сегодня вечером свидание?

– Нет... Вэнс собирался остаться в городе. У него там какие-то дела с недвижимостью.

– Тогда, наверное, мы сможем съездить в клуб, выпить по рюмочке, послушать музыку... Посмотреть ревю и потанцевать... Что скажешь?

– О, с удовольствием, Кэт. Буду готова через четверть часа.

– Я жду внизу.

Но вниз я не спустился, а пошел по галерее и открыл дверь в комнату Майлса. На то, чтобы убедиться: здесь для меня нет ничего интересного, понадобилось пять минут. Дядя жил, как животное, которое не знает никаких забот. Он обожал все дорогое и в комнате не было даже намека, что у этого человека могут быть какие-нибудь заботы.

У Тэдди были несколько другие вкусы. На столе в его комнате красовался целый арсенал: два револьвера, ружье и шесть пистолетов. Кроме того, на стенах висели картины с местными видами и несколько профессионально выполненных набросков девчонок того типа, что выступают в шоу, причем с хвалебными и весьма пошленькими надписями «их дорогому Тэдди», который, похоже, позаботился, чтобы у всех них были норковые манто.

Зато комната Руди оказалась точной копией жилища его папаши. Очевидно, он тоже не отличался большим умом и любил показуху.

Я побывал и в туалете, и в кабинете, и в гардеробной, и наконец зашел в библиотеку. Книжные полки были заставлены в основном историческими романами, которым позавидовал бы любой американский мальчишка. Единственная вещь, не вязавшаяся с обстановкой – портрет женщины, статной брюнетки, в раме восемь на десять. На портрете не было никакой надписи, и я подумал, что она, наверное, не имеет отношения к дому, и что кто-то стащил ее откуда-то или сорвал с рекламы. Как бы там ни было, а Руди, выходит, тоже интересуется женским полом.

Я положил портрет на место и спустился вниз ждать Аниту. Скоро она появилась. На ней было простое черное платье, казавшееся совершенно воздушным и хорошо оттенявшим ее прекрасные каштановые волосы.

Увидев ее спускающейся по лестнице, я почувствовал какое-то стеснение в груди и несколько секунд стоял опустошенный, ругая себя за то, что напрасно потерял столько времени. Ведь она ждала меня все эти годы! Ждала! Она ждала, но когда я приехал, оказалось слишком поздно.

– Ты готов, Кэт?

– Да. Куда едем?

– Ну... ты сам говорил, в клуб...

– И причем в самый роскошный!

– Тогда в «Чероки-клуб».

– Вот и чудесно. Помчались!

Проехав вдоль побережья около пяти миль на север, мы оказались на полуострове примерно в милю длиной. На самом его конце светились огни низкого современного здания, а рядом с ним находилась автостоянка в гирляндах огней. Немного в стороне, по ту сторону дороги, были разбиты теннисные корты и два бассейна. Светящиеся на самой оконечности мыса неоновые трубки скромно извещали, что это и есть «Чероки-клуб».

– А откуда ты знаешь, где он находится? – удивилась Анита. – Его построили три года назад.

Я не стал говорить ей, что успел побывать здесь, чтобы проверить кредитоспособность Баннерменов.

– Узнал в городе, когда расспрашивал, какие тут изменения произошли без меня.

Клуб был переполнен, и если бы не Анита, я даже не нашел бы места, где припарковать машину. Они стояли по три в ряд и когда дежурный, не переставая жевать, собрался наброситься на меня с руганью, вдруг появился человек в смокинге, заметил Аниту и прогнал дежурного. После этого он поздоровался с нами и сказал:

– Извините, мисс Баннермен, этот негодяй работает здесь недавно.

– Его что, взяли на место того парня, которого недавно застрелили? – поинтересовался я.

– Да... А в эти дни у нас особенно много хлопот... – он умолк и о чем-то задумался. – Только его не застрелили, а зарезали, – добавил он как бы между прочим. – Проходите, пожалуйста, я поставлю машину на ваше обычное место, мисс Баннермен.

Я выключил мотор и мы направились к зданию.

– Смотри-ка, у тебя даже есть постоянное место на стоянке! И часто ты тут бываешь?

– Только вместе с Вэнсом, просто подышать воздухом клуба.

– Он что, игрок?

Анита испытующе взглянула на меня, но, видимо, выражение моего лица ей ничего не подсказало.

– Очень редко. В этом смысле он довольно старомоден. Предпочитает вкладывать деньги в бизнес.

– Да... весьма рассудительный парень, – заметил я.

Швейцар с метрдотелем были очень предупредительны. Но не успели мы подойти к столику, какой-то приземистый человек с седыми прядями в волосах с улыбкой поклонился Аните, словно спрашивая, откуда, черт возьми, мисс Баннермен выкопала меня. Она представила нас друг другу. Он оказался владельцем клуба, Лесли Дугласом, и как только узнал, что я тоже принадлежу к семейству Баннерменов, сразу нашел улыбку и для меня. Я понял, что Баннермены тут пользуются неизменным уважением, невзирая на то, в каком костюме приходят.

Столики в ресторане располагались полукругом вокруг танцплощадки, а в передней части зала стояли подмостки, на которых джаз из восьми человек играл что-то быстрое. В ресторане имелись еще и два бара. Один был предназначен только для мужчин и находился на втором этаже. Там же поместилось и казино – заведение высшего класса. Оно напоминало казино Лас-Вегаса или Рено, а больше всего – казино в Монте-Карло. Здесь играли по-крупному.

Я вдруг почувствовал себя так же хорошо, как хорошо чувствует себя кот, попавший в собачью конуру.

Часа два мы пили, беседовали и танцевали. На эти два часа мы превратились в детей, часто улыбались и даже хохотали, так нас все веселило. И все два часа я врал ей, рассказывая, как разумно провел эти годы. Я не хотел, чтобы она знала правду. В эти два часа любовь светилась в нас с такой силой, как не светилась никогда. И мы знали это. И ничего не могли с собой поделать...

Я прекрасно понимал, что она боится уронить честь семьи, и потому сдерживал чувства, хоть и боялся, что взорвусь в любую минуту.

Без пяти двенадцать Анита извинилась и сказала, что должна привести себя в порядок, а я заказал еще одну порцию спиртного. Заказ еще не принесли, когда я заметил рослого парня, с улыбкой приближающегося к моему столику. По пути он перекидывался словами с теми, мимо кого проходил, и наконец подошел ко мне.

Теперь он был совсем близко и я увидел, что у него перебит нос и изуродовано ухо, а под одеждой угадывались крепкие мышцы, которые могли принести мне неприятности, захоти он этого.

Кивнув на свободный стул, он спросил:

– Не возражаете?

– Нет. Садитесь, пожалуйста. Хотите выпить?

– Спасибо, я на дежурстве.

– Здорово! И это действительно так?

Он небрежно пожал мощными плечами.

– Собственно, это не имеет значения. Просто я так обычно говорю.

– Неплохо придумано. Ну и шутник же вы!

Человек этот явно хотел со мной о чем-то поговорить. Он подождал, пока я выпью, и небрежно откинулся на спинку стула.

– Думаете, шучу?

– Конечно, – ответил я, – но это, собственно, тоже не имеет значения. Просто я обычно так говорю.

– Вас, видимо, ничто не может вывести из себя?

– Профессия обязывает.

– В общем, я к вам по делу. Говорят, вы из Баннерменов. Это правда?

– Печально, но факт...

– А вы случайно не тот Баннермен, которого звали Кэт Кей?

Я испытующе посмотрел на него, пытаясь понять, что же ему нужно, потом кивнул.

– Может быть, вы меня забыли и не узнаете. Это будет совсем не удивительно, я ведь так изменился с детства. Физиономию мне покалечили на ринге. Я Пит Сальво. Мы вместе ходили в школу.

Я радостно улыбнулся и протянул ему руку.

– Черт возьми, Пит Сальво! Ты еще когда-то застрял головой в заборе?

– И ты еще помнишь об этом?

– Черт, конечно, помню! Я помню все, что мы вместе вытворяли. Да, давненько это было.

– Очень давно... – он взглянул мне прямо в глаза. – А ты занимался боксом?

– Немного.

– Оно и видно. Глупейшее занятие... Ты давно в этих местах?

– Дней пять, не больше.

– Надеюсь, нам еще доведется встретиться и провести вместе время? Тут многое с тех пор переменилось. Если захочешь кого-нибудь повидать, дай мне знать.

– Отличная мысль!

Он отодвинул стул, собираясь встать.

– Сначала, как я увидел, что ты входишь в клуб, я все пытался вспомнить, где мы могли встречаться. Ведь кое-кому нельзя появляться в этом клубе. Но потом Лесли сказал мне о тебе, и я подумал, что ты телохранитель Аниты.

– А что, разве ей так нужен телохранитель?

– Ей? Конечно, черт побери! Только, само собой, порядочный и достойный телохранитель. А здесь все слюнтяи и подлецы. Когда убили Чака Мелонена и все должны были дать полиции показания, это сброд быстро расплатился и сбежал, чтобы не попасть в газету.

– Видимо, не хотели связываться? – заметил я.

– Вот именно. Мелонен раньше служил на флоте, а кроме того провел тридцать один бой на ринге. Клянусь честью, он бы не дал даже подойти к себе ни одному из этих слюнтяев. Это был очень сильный парень... Однажды я видел, как из его дома выходила какая-то дама, – он встал, недоуменно развел руками и в заключение добавил: – Я все время брожу поблизости. Будет надо, легко меня найдешь.

– Конечно, Пит.

– И не торопись уходить, дождись следующего номера. Это особенный номер... Стриптиз в исполнении вдовы Чака Мелонена. Лесли специально нашел ей работу, чтобы хоть как-то помочь. Обычно они делают это прямо в зале. А какие у них бедра!

– Спасибо за совет, Пит. Обязательно посмотрю.

Вскоре появилась Анита. Она заметила уходящего Пита и спросила:

– Уже успел познакомиться?

– Мы знакомы с детства, вместе ходили в школу.

Вдруг свет погас и прожекторы осветили круг танцевальной площадки. Джаз заиграл что-то игривое и отрывистое, и играл до тех пор, пока не появился ведущий и жестом не привлек к себе внимание. Его выступление было коротким. Он сказал, что «Чероки-клуб» предлагает публике потрясающее зрелище – золотоволосую блондинку, которая одним своим присутствием может поджечь все подмостки страны. Итак, ирландка Мелонен и ее зажигательные ритмы, сводящие с ума любого мужчину!

Снова запиликал джаз, и на площадку вышла танцовщица. Она действительно производила впечатление, это было сразу видно. Сильные мышцы прекрасно управляли телом, да и штучки она показывала что надо. Через полчаса она скрылась за кулисами под бурную овацию.

Бесспорно, представление было интересным. Но меня заинтересовало другое: это была женщина с фотографии в комнате Руди. Правда, на фото она была брюнеткой.

– Неплохо, правда? – улыбнулась Анита. – И женщина красивая...

– Ты красивее. Ну что, едем?

– Да, пора.

Я расплатился, получил в гардеробе ее пальто, попрощался с Дугласом и мы направились к моему «Форду». Я уже убедился, что только владелец «кадиллака» может рассчитывать на благосклонность дежурного по стоянке.

Я проводил Аниту до дверей, положил руки ей на плечи и шепнул:

– Спасибо тебе за прекрасный вечер, дорогая.

Она сразу расплакалась.

– Кэт...

– Не надо...

– Но почему все должно идти именно так?

– Потому что нет другого пути. Как бы там ни было, ты действительно Баннермен, а я всего лишь ублюдок. Не забывай.

– Пожалуйста, не говори так.

– А зачем хитрить? Ведь у семьи Баннермен два конца. Тебе, например, приличествует оставаться на благородном.

В ее глазах появились какие-то лукавые искорки.

– Имей в виду, я способна на все...

Пит Сальво вышел из клуба в три тридцать утра, когда уже закрылось казино. Мы проехали миль пять, потом зашли в бар и заказали кофе. Поболтав о том о сем несколько минут, я перешел к делу.

– Что ты знаешь о Мелонен?

– Не советую тебе начинать это, Кэт. Забудь о ней. Она и Чаку принесла довольно горя. Неужели тебя интересуют такие женщины?

– А кто тебе сказал, что она меня заинтересовала?

– Ну тогда слушай. За эту шлюху досталось уже многим парням, больше, чем за любую другую. Она постоянно была то с одним, то с другим, а Чак нещадно дубасил ее ухажеров. Они вились вокруг нее, как мухи. Да, она частенько наставляла ему рога.

– А как насчет того парня, которого подозревает полиция?

– Насчет Сандерса? Он тоже подкатывал к ней, и Чак его не раз отделывал. Но эта шлюха чем-то Сандерса притягивала. Не знаю только, зачем. Может, ей было приятно смотреть, как Чак разделывает его под орех. Нельзя было Чаку приходить на ее выступление! Пускай бы дрыгала ногами хоть всю жизнь, но ему она принесла сплошные несчастья.

– А Руди Баннермен?

– Что «Руди»?

Он когда-нибудь пытался приударить за ней?

Пит нахмурился и допил кофе.

– С ума сошел! Чак бы его сразу искалечил.

– А все-таки?

– Да что тут говорить! Все так или иначе пытались, вокруг нее всегда вертелось множество парней. Ну, знаешь, как это бывает. А у Руди такая натура, что он ударяет за всеми. И на верху блаженства, если она проявила к нему интерес. Но никогда не забывает о возможных последствиях. Правда, иногда напьется в стельку и тогда...

– Вот как?

– Точно... Если он нагружается по горлышко, то и ведет себя соответственно. К тому же многие девчонки, я слышал, смеются над ним. Он... он... ну как это называется?

– Импотент?

– Вот-вот. Короче говоря, у него не стоит... И ничего не выходит. Вот девчонки и потешаются над ним, и приходится ему спать одному, ноя под одеялом от бессилия. А что ты собираешься делать?

– Да пошантажирую тут кое-кого, пожалуй... Похоже, я начинаю понимать, кому надо было шлепнуть Мелонена.

– Вот это да! Как убедишься окончательно, будь добр, в первую очередь сообщи мне. Чак был мой друг.

4

На следующее утро я позвонил в Чикаго Сэму Риду. Тихим, всегда хриплым голосом он рассказал все, что выяснил о Матто и Гейдже. Десять дней назад их послали в Калвер-сити вместе с «кассиром», который вез сто тысяч, чтобы вложить их в какое-то дело. Кассир вернулся в Чикаго, а эти типы остались там, чтобы убедиться, что деньги «синдиката» пошли по назначению.

Было в этом деле что-то странное. Гейдж и раньше был «контролером», но Матто, появившийся в организации несколько лет назад, занимался подобными делами от случая к случаю и только тогда, когда был сам в этом заинтересован. Иными словами, Матто мог не участвовать в любой операции. Он просто руководил. К тому же в последнее время Гейдж стал чертовски опасен.

Я поблагодарил Сэма, сказав, что не останусь у него в долгу и дал адрес отеля на случай, если он узнает что-нибудь новенькое. Он сказал, что если будет надо, он обязательно найдет меня, и повесил трубку. Я знал, что Сэм весьма неразговорчив и из него трудно выжать хоть слово сверх необходимого.

После завтрака я выяснил, где живет Хэнк Фитерс, и поднял его с постели. Сначала он разразился проклятиями, но, увидев меня, даже предложил кофе. Жил он в маленьком домишке за городом. Они с моим стариком часто вспоминали веселые похождения с женщинами, и Хэнк, видимо, так и не остепенился и не смог выбрать спутницу жизни. Квартирка у него была слишком мала для торжественного приема, но холостяку места хватало.

Когда мы сели за стол, я уточнил:

– Вы давали статью в газету, когда зарезали Чака Мелонена на стоянке у «Чероки-клуба», не так ли?

– Да, но она заняла всего пару столбцов, не больше. Писать-то было почти не о чем, слишком мало материала.

– Не могли бы вы поподробнее рассказать, что там случилось?

Он глянул на меня поверх чашки.

– Черт побери, а ты такой же, как твой отец. Втемяшит себе что-нибудь в голову, так никак это не выбьешь.

– Ну а все-таки?

Хэнк поставил чашку на стол и вытер руки.

– Да тут и рассказывать-то нечего. Когда его нашли, он был уже мертв. В груди была ножевая рана, но драки никто не видел. И вообще никто ничего не видел.

– А мотивы?

– У него в кармане остались дорогие часы за пятьсот долларов, да сто восемьдесят наличными. Так что ясно, прикончили его никак не для того, чтобы ограбить. Кроме того, он наверняка знал убийцу и не ждал от него ничего подобного.

– Могло быть и по-другому...

– Как это, например?

– Может, он и ждал какой-нибудь подлости, но не испугался. А может, просто не думал, что дело зайдет так далеко.

– Полиция не исключала и такой вариант, – Хэнк отхлебнул кофе, – но я все-таки считаю, что Чака убили врасплох.

– Почему?

– В одной руке он держал клубные спички, и одна спичка валялась рядом с трупом. Я думаю, он собирался зажечь ее, чтобы дать кому-то прикурить. Кому-то, кого отлично знал... И тут его и ударили.

– Значит, полиция тоже пришла к такому выводу?

– Нет. Там, где лежал Чак, было очень грязно. Окурки, спички и прочий мусор. Кроме того, у него из карманов тоже кое-что вывалилось. Например, сигареты. Он всегда таскал их не в пачке, а россыпью. Полиция считает, что он сам собирался прикурить, когда его убили.

Я задумчиво кивнул и допил кофе.

– Я хотел бы знать имена всех, кто тогда был в клубе.

– К чему? Чтобы проверить две сотни уважаемых граждан и посмотреть, что из этого получится? Я уже и сам пытался сделать кое-что подобное. Что еще тебя интересует?

– Еще меня интересует один человек. Человек по имени Руди Баннермен, повторяю, Руди Баннермен.

Хэнк усмехнулся и откинулся на спинку кресла.

– А почему тебе нужен именно он? В тот вечер он здорово напился сперва в казино, а потом в баре. Полиция нашла его в туалете в самом свинском виде – он блевал. Когда он услышал, что случилось, то протрезвел до того, чтобы выбраться оттуда самому, но ударить кого-нибудь ножом он был решительно не в состоянии.

– Полиция нашла оружие?

– Не думаю... Сержант предположил, что это было что-то вроде шестигранного стилета, довольно длинного, с каждой гранью примерно в три четверти дюйма шириной. А поскольку воды у нас сколько угодно, тем более и океан под носом, то избавиться от него – дело пустяковое. А найти его почти невозможно. Кто бы ни был убийца, у него была масса времени, чтобы избавиться от ножа... Мелонен пролежал мертвым минут двадцать, пока его нашли.

– Миленькая история!

– Ну да... Я рассказал только факты, а подробности придумай сам. Ну а теперь твоя очередь. Что ты собираешься делать?

– Вы что, чувствуете себя обделенным?

– Это моя профессия, мой хлеб...

– Хорошо. Еще я хочу выяснить, не было ли чего между Чаком и его женой, и еще – между его женой и Руди Баннерменом.

– Ты что, с ума сошел?

– Понимаете, у него в комнате – фотография этой женщины. Вот я и хочу тут кое-что выяснить.

– Думаю, здесь тебе не светит, мой мальчик.

– Я всегда был везунчиком, Хэнк...

Фамилию Баннермен в Калвер-сити уважали. Была только одна семья с такой фамилией, и кто бы ни родился с таким именем, он все равно считался единственным в своем роде, и на него смотрели, как на особого человека. И как о всех настолько уважаемых семьях, о Баннерменах знали почти все.

Моего, например, старика помнили почти все – от докеров до завсегдатаев клубов – и любили его. Но теперь род Баннерменов заметно изменился.

Знали люди и об «ублюдке Баннермене», но пока старик Макс держал его под крылышком, он был таким же полноправным членом семьи, как и все другие, а именно это и было мне нужно. Поэтому мне не пришлось тратить слишком много времени, чтобы взрастить посеянные когда-то семена. Теперь люди сами стремились познакомиться со мной и с моими планами. Почти без труда я выяснил, что в городе живут крупные агенты по продаже недвижимости, и отыскал одного. Его звали Саймон Хейли, и я завязал разговор с ним, сообщив, что хотел бы открыть собственное дело где-нибудь в этом районе. После того, как мы с ним выпили порядочное количество спиртного, он показал мне карту района, ткнул пальцем в какие-то точки на ней и пробормотал, что это самые подходящие места. Он не спешил и предоставил мне возможность хорошо все обдумать, и только потом приступил к переговорам.

При этом неизбежно всплыло имя Вэнса Колби. Хейли без обиняков спросил, почему я не обращусь к будущему родственнику, а я так же откровенно ответил, что он мне не нравится.

– Так-та-ак... – протянул Хейли. – Боюсь, не вы один относитесь к нему подобным образом. – Он коротко хихикнул. – И совсем не потому, что многих пугает то, что он подонок или обманщик. По-моему, он чересчур умен и хитер для нас, провинциалов. За то время, что он здесь живет, он заключил уже немало сделок.

– Понятно.

– А сейчас он собирается где-то по соседству на побережье основать городок. Вы понимаете, что это значит?

– Новый источник доходов.

– И каких! Если кто-то первый откроет там клуб, то сразу окупит все издержки, особенно если рядом будут транспортные артерии, то бишь дороги.

– Да, грандиозные планы.

– Согласен. И имейте в виду, если он примет во всем этом хоть какое-то участие, он там будет хозяином.

– Но ведь для такого грандиозного проекта нужны миллионы? Одному такое дело не поднять!

– Само собой. Но деньги будут.

– Разве он так богат?

– Нет, – Саймон Хейли лукаво посмотрел на меня. – Но на деньги Баннерменов многое можно сделать. Даже переворот. Может, и вы ввяжетесь в это дело?

– По-моему, мне такого не осилить, да и другие причины есть.

Саймон энергично закивал.

– Целиком с вами согласен. А теперь, может быть, взглянете на эти участки?

– Пожалуй, я сперва сам покатаюсь по району и посмотрю, что и как. Как только я решусь на что-нибудь, сразу свяжусь с вами.

– Вот и отлично, мистер Баннермен. Очень рад, что вы зашли именно ко мне.

– Я тоже, мистер Хейли.

Сразу после обеда я позвонил Питу Сальво и попросил его, когда поедет в клуб, заскочить по дороге ко мне. Он пообещал быть ровно в восемь и не задал ни одного вопроса.

Потом я вернулся в номер, принял душ, побрился и взялся за оружие. Я разобрал и вычистил пистолет, положил его на стол и собрался было одеваться, когда в дверь постучали. Я взглянул на часы: без четверти восемь. Не успев даже натянуть брюки, я пошел открывать, совершенно уверенный, что это Пит.

Но я ошибся. В комнату ворвались двое. Передний, Попи Гейдж, мгновенно направил короткоствольный пистолет мне в живот, и глаза его при этом сверкали, как неоновая реклама. Сзади был Карл Матто, и на физиономии у него играла такая сочная ухмылка, что я сразу понял: в таких делах он как рыба в воде. Он наслаждался каждым мгновением любимого занятия.

– Давай назад, парень, да поживее! – приказал он.

Я не собирался с ним спорить. Единственное, что я мог – это бросить полотенце, которое все еще сжимал, на лежащий на столе револьвер и молить бога, чтобы они ничего не поняли. Удайся мне это, и появится шанс с честью выйти из положения.

Гейдж, ухмыляясь заплывшим ртом, быстро обработал мне голову рукояткой пистолета. Я угадал, куда придется удар и немного отклонился, чтобы смягчить его, но Гейдж толкнул меня к кровати и снова ударил. Я упал на пол.

Матто весело подзадоривал напарника:

– Врежь ему еще, Гейдж!

И тот заработал еще усердней. Его ноги молотили меня по ребрам, по рукам, по спине, но в голову пришелся только один удар. Работая ногами, Гейдж тяжело дышал, но все время улыбался, а я думал, что я с ним сделаю, когда наступит мой черед.

Наконец он сделал небольшую передышку, и тут я слегка ошибся, повернувшись к нем лицом. Гейдж тут же ударил – словно молотом. Удар был настолько силен, что как раскаленное железо вонзился в мозг и на миг парализовал тело.

Когда я немного пришел в себя, Карл сказал:

– Ну а теперь поговорим, моя умница. Подъем!

– Помочь ему? – гнусаво улыбнулся Гейдж.

– Не порти лак на ботинках, он и сам встанет.

Я немного отполз от кровати и, пытаясь встать, провел рукой по окровавленному рту.

– Я никогда никому ничего не забываю – медленно процедил он. – И ты не исключение. Ясно?

Я лишь мотнул головой, говорить я еще не мог.

– Ты нездешний, – продолжал он. – Так чего тебе тут понадобилось?

– Я... я жил здесь раньше.

– Понятно... А зачем вернулся?

– Я в отпуске, а тут проездом.

– Дай мне... – начал Гейдж.

– Погоди немного. Пока с него хватит... Не мужчина, а какой-то слюнтяй. Ты только посмотри на его рожу, прямо бифштекс какой-то. Он и так смотает отсюда удочки, сразу видно. Ясно, он приехал, чтобы получить подачку от Баннерменов, как другие подонки. Но если будет играть не по правилам, не получит ничего, кроме мордобоя или чего-нибудь похуже. Ты видел, какая у него машина? Сколько ей лет? А одежда? Это же лохмотья! Так что – теперь договоримся, не так ли, ублюдок Баннермен?

– Слушайте...

С минуты на минуту должен подоспеть Пит, и я надеялся, что он не растеряется.

– Никаких «слушайте»! – отрезал Матто. – Умотаешь из города сегодня же вечером, а нет, так мы тебя тут и закопаем.

Я попытался ответить, но он кивнул Гейджу, и тот принялся снова обрабатывать меня.

На этот раз я даже не почувствовал боли, а просто сразу провалился в темноту – приятную и спокойную.

Пришел в себя я оттого, что меня тряс Пит Сальво. Он опоздал на двадцать минут. Я лежал полуголый на полу, а он смывал с меня кровь мокрым полотенцем. Потом взялся махать им надо мной, совсем как на ринге в перерыве между раундами.

– Это ты, Пит? – пробормотал я.

– Что тут произошло, черт побери? Дверь открыта, а ты валяешься на полу весь в крови. Кто это у тебя побывал?

Я с трудом поднялся на ноги и кое-как доплелся до кровати.

– Мне нежданно-негаданно нанесли визит эти подонки...

– Ну-ну, продолжай! Кто это? Мы их быстро пришпилим. Ты их знаешь?

– Да.

– Ну так пошли!

– Не время, Пит.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Ты что, простишь им это?

Я мотнул головой и скривился от боли.

– Никогда!

– Тогда пошли.

Я придержал его за руку.

– Немного погодим, старина. Вначале мне надо кое-что сделать, и теперь самое подходящее время. А с этими скотами еще успеем поговорить.

– Понятно... Но как ты допустил, что они так тебя отделали?

– Я думал, это ты пришел, и открыл дверь.

– А, черт! Если бы я не заболтался со своей старухой, приехал бы раньше.

– Не будем об этом. В какой-то степени я даже рад, что так получилось. Эти парни рано или поздно захотели бы со мной рассчитаться, не тут, так в другом месте. Но после того, что они мне устроили, я уж точно не успокоюсь. – Я поднял глаза на Пита и широко улыбнулся. – И они узнают, каков он, ублюдок Баннермен! Я ведь ублюдок, не забывай!

– Черт побери, я-то знаю, что птенчиком тебя не назовешь! Только я не люблю откладывать дела в долгий ящик. Не понимаю, зачем тебе это нужно?

– Все из-за убийства, дружище. Я хочу знать, кто это сделал и почему. Ну а в общем – хватит об этом. Парень по имени Кэт наверняка бессмертен. Сколько раз я попадал в такие переделки!

– Много?

– Раз семь-восемь.

Я принял очень горячий душ, а Пит растер мне тело, чтобы хоть немного убрать кровоподтеки. В результате остались головная боль да кое-где несколько синяков.

После этого мы сели по машинам и принялись осуществлять план, в который я уже полностью посвятил Пита.

В первую очередь он обещал познакомить меня с миссис Мелонен. Я был старым другом Чака, услышал о его смерти и решил выразить соболезнование вдове. Она жила в маленьком доме на Центральной улице. Перед жилищем был разбит небольшой палисадник, а в гараже стояла уже не новая машина. Все это говорило не о роскоши, но тем не менее свидетельствовало о том, что человек, живший здесь, всячески старался скрасить жене жизнь.

На сцене эта женщина выглядела просто феноменально, но повстречаться с ней, когда она сидит, вытянув ноги, в большом мягком кресле, освещенная светом лампы, тоже приятно. Она весьма умело расставила в комнате лампы, и свет очень выгодно подчеркивал ее линии и грудь. Но ее зовущие глаза не могли скрыть того, что меня интересовало. И хотя свет и тени сбрасывали ей несколько лет, морщинки у глаз раскинули сеть и выдавали возраст. Заметна была и некоторая дряблость тела.

Но она-то наверняка считала, что выглядит не больше, чем на двадцать и что мужчины валяются у ее ног. Она все еще могла доказать это по ночам в клубе, забывая, что помогают ей профессионализм и свет юпитеров.

– Это мой друг Кэт, – представил меня Пит и повторил: – Кэт Кей... – Он специально не представил меня полностью. – Они с Чаком были друзьями, и Кэт хотел бы поговорить с вами. Так что мне, наверное, будет лучше оставить вас одних, тем более, что я уже должен быть в клубе. У вас еще час до выступления, миссис Мелонен...