Текст книги "Кладбище богов"

Автор книги: Михаил Тырин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 6

По правилам гражданского этикета, прибывая в другой город, Аматис прежде всего обязан был представиться местным властям. Как минимум помощнику губернатора.

Но правилом этим он очень часто пренебрегал в интересах дела. Правило было откровенно глупое, если учесть, что добрая половина заданий Просвещенного магистра была секретной.

На этот раз никаких секретов за душой припасено не было, но и поездка была неофициальной. Так, по крайней мере, уверял Магистрат. А значит, не было никакой необходимости мариноваться в душной приемной губернаторского дома ради двух-трех официальных фраз и дружеского рукопожатия.

Выйдя из вагона, Аматис первым делом отправился искать приличную гостиницу. Затем последовал обильный и вкусный обед за скромные деньги, чем так славятся провинциальные трактиры.

И наконец, можно было заняться делами. Правда, какими именно, Аматис слабо представлял. В этой странной поездке ему предписывалось только хорошо отдохнуть, но как раз этого он делать не умел.

Впрочем, он умел действовать самостоятельно. Более того, он обязан был это уметь, иначе грош ему цена.

Немного передохнув в гостинице и переодевшись, Аматис отправился в торговый район. Найти единственную в городе зеркальную лавку не составило труда.

Аматис подождал, пока хозяин выпроводит очередного покупателя, и представился.

– Я – Ларге ре Зис, зеркальщик из Магдола. Впервые в ваших краях.

– Редре хочет купить зеркала? – Лавочник, пожилой пузатый усод, чуть поклонился.

– Я бы посмотрел непарные зеркала, если они у вас есть.

– Вот оно что… – Лавочник был слегка разочарован. – Прошу за мной.

Он завел Аматиса за прилавок и широким жестом указал на большой ящик с запылившимся неходовым товаром.

– Если что-то возьмете, дорого не попрошу, – сказал он. – Мне они достаются почти даром, только место занимают.

– Благодарю, но я знаю цены.

Аматис присел на корточки и начал осторожно, по одному, доставать зеркала и рассматривать их. Сразу попались два перспективных, он отложил их в сторону.

– Как идут дела? – поинтересовался лавочник, которому надоело просто стоять и смотреть.

– Не скажу, что прекрасно, – вздохнул Аматис. – Парных зеркал все больше, ценятся они все меньше, а искать пару все труднее.

– Ну да, так и есть, – кивнул хозяин. – Хотя мне это только на руку. Я думаю, и вы, редре, хотели бы осесть в таком магазинчике и спокойно торговать? Темные дают теперь достаточно товара, нет нужды сбивать ноги в вечных поисках.

– Может, и хотел бы, – пожал плечами Аматис, – да только не знаю, как это делать. Видите ли, я умею искать зеркала. Но я не умею торговать. У всех ремесел свои секреты.

– Ну, наши-то секреты не сложнее жареной лепешки, – рассмеялся лавочник.

– Это так кажется, – с улыбкой покачал головой Аматис. – Вот, например, в ваших краях уже появились большие зеркала?

– Начали появляться. Но я их не видел. Темные сами привозят их и сами продают.

– Вот! А почему сами? Не проще ли отдавать их вам, перекупщикам.

– Не знаю, может, им так выгоднее. Да и больших зеркал совсем мало. Я слышал только об одном – в губернаторском доме… Говорят, скоро их станет больше и они сильно подешевеют, но я на это не слишком рассчитываю.

Он вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:

– Как же я мог забыть! Идемте со мной, редре, кажется, у меня есть кое-что интересное…

Заинтригованный Аматис поднялся, стряхивая пыль с ладоней.

Хозяин закрыл лавку изнутри и отвел его во дворик. Здесь имелся маленький огородик и сарай. Под кривым навесом лежал кучей всякий хлам, до которого обычно не доходят руки: обрезки досок, листы кровельного железа, старые веревки и сломанные инструменты.

– Вы говорили про большие зеркала, редре, – радостно изрек лавочник. – Вот, смотрите!

И он откинул какую-то драную тряпку.

Аматис удивленно присвистнул. Под тряпкой лежали целых три зеркала необычного размера и формы – длинные прямоугольники шириной в три-четыре ладони.

Сразу было видно, что зеркала порченые. Все они были обугленные и с крупными трещинами, а на одном зияла почерневшая дыра, словно его прожгли газовой горелкой.

– Откуда у вас это? – пробормотал Аматис, проводя по искалеченной поверхности ладонью.

– Вурды подкинули. Взял очень дешево, чисто из любопытства. Вдруг кому понадобятся? Вот, гляжу, и вам стало интересно. Может, купите?

– Может, и куплю. За сколько отдаете?

Лавочник неуверенно шевельнул отвислыми ушами и назвал цену. Аматис поморщился.

– А не дорого – за испорченный товар?

– Товар, конечно, порченый, – смутился хозяин, – зато редкий. Но я могу уступить и подешевле, если редре…

– Не нужно, – покачал головой Аматис. – Я заплачу. Но при одном условии. Вы расскажете мне все, что знаете об этих зеркалах.

Что-то в голосе Аматиса насторожило лавочника.

– Но, редре, я ничего не знаю! Я всего лишь покупаю – и продаю. Никогда не имею дела с сомнительными вещами, а что касается Темных Знаний – у меня и в мыслях нет лезть туда, куда не следует…

Аматис жестом прервал это словоизвержение.

– Рассказывайте, – мягко попросил он и демонстративно достал деньги.

– Вчера мне их привезли, – неуверенно начал лавочник. Его хоботок возбужденно дрожал, выдавая страх. – У них еще много было, вся повозка завалена. Хотели все здесь сбагрить, но зачем мне столько? Говорят, они из нового темного города, вы, наверно, слышали наши новости…

– Я слышал. Продолжайте.

– Вообще, много темного товара появилось за эти дни – вурды успели нахапать, пока гурцоры не дали им по клешням. И все новое, непонятное, раньше никто такого не видел. Вы пройдите по рядам, редре, поспрашивайте. Ручаюсь, что-то найдете.

– Что еще вы знаете про темный город?

– Всякое говорят. – Хозяин развел руками и красноречиво растопырил уши. – Только в основном ерунду. Даже вспоминать не хочется.

– А если постараться?

Лавочник присел на стопку досок и с тревогой заглянул Аматису в глаза.

– Я честный торговец и не хочу неприятностей…

– Их не будет. Гарантирую. Что вы хотите мне сказать?

– Я хочу сказать, что… Что их сначала везли туда. – И он испуганно замолчал.

– Кого их? Куда туда? – не понял Аматис.

– Зеркала. Их сначала отвезли туда. Мне рассказывал знакомый зеркальщик, по секрету. Потом была гроза. И появился город. А теперь их привезли испорченными и продали мне.

– Вот оно как… – Аматис задумался. – И что же у нас выходит? Темные вывезли на побережье большие зеркала, что-то с ними сделали – и появился целый город, так? Чудеса, да и только?!

– Чудес не бывает, – поспешно произнес лавочник. – Вы сами учите нас.

– Кто это «мы»? – Аматис не выдержал и коротко рассмеялся.

– Вы – магистры Истинного Знания.

– А с чего ты взял?..

– Редре, я немало пожил на свете, – доверительно проговорил торговец. – Я думаю, что умею отличить бродячего зеркальщика от посланника Магистрата.

– Надо же… – пробормотал Аматис. – Догадливый какой. Ладно, никакого секрета здесь нет. Я в самом деле магистр. Может, теперь ты еще что-нибудь мне расскажешь?

– Я лучше дам редре хороший совет. Если встать на площади спиной к губернаторскому дому, можно увидеть тонкую черную трубу, из которой всегда идет дым. Это труба мыльной фабрики. Около нее – казармы. Там постоянно бродят взад-вперед гвардейцы. Они были в темном городе и прошли его весь, пока темные их не выгнали. Только они вам ничего не скажут, они тоже не хотят неприятностей. С вами может поговорить их капитан, если вы его убедите. Его зовут Таур, я давно его знаю, он хороший человек. Кстати, он никогда не откажется выпить рюмочку грибного нектара…

– Как и все военные… – обронил Аматис.

– Идите туда, редре, думаю, там вы узнаете куда больше, чем в лавке бедного торговца.

– Что ж, действительно хороший совет. – Аматис расправил плащ и отряхнул руки. – Я покупаю у вас эти зеркала. И те, что отобрал в ящике, – их тоже. Распорядитесь, чтобы их доставили в мою гостиницу. И, само собой, никому ни слова!

– Передайте в Магистрат, что я честный гражданин! – крикнул усод в спину уходящему Аматису. – Я с темными делами – ни-ни! Ни я, ни мои дети не присягнем Черному Солнцу даже под страхом смерти! Мы хотим нормально жить под сенью Истинного Знания!..

«Ага, рассказывай… – пробормотал про себя Аматис, закрывая за собой дверь. – А у самого жуки-огородники грядку пропалывают…»

* * *

С капитаном Аматис познакомился только на следующий день. Это произошло в трактире, где офицер ежедневно обедал в строго определенное время. Найти его было нетрудно.

Аматис сам подсел к нему, но на этот раз не стал изображать из себя заросшего дорожной пылью зеркальщика. Напротив, он элегантно оделся и являл собой образ состоятельного путешественника, образованного и глубоко осведомленного о делах столицы.

– Настоящего солдата легко узнать по осанке и спокойному взгляду, – сказал он, занимая место за столом.

Капитан сначала смутился – незнакомец выглядел очень по-столичному, а вниманием таких людей гарнизонные служащие не были избалованы.

– Я тоже служил в армии, – объяснился Аматис. – Правда, очень давно и не очень долго. Я даже застал осаду последней Темной цитадели.

– Вот как? – Капитан удивленно вздернул брови. Аматис не соврал. Он действительно был свидетелем исторических событий, поставивших точку в долгой, изнурительной и бесперспективной войне.

Правда, та легендарная последняя битва, как ее называли, битвой не являлась. Это был скорее затянувшийся переговорный процесс, в ходе которого раздавались случайные выстрелы. Но кто сейчас об этом помнит?

– Позволите угостить вас доброй чаркой? – предложил Аматис.

– Это можно, – пожал плечами гвардеец. – Только местное пойло вам не понравится.

– Оно мне уже не понравилось, поэтому я нашел самого толкового официанта и поручил за любые деньги раздобыть графин достойного напитка. С минуты на минуту нам доставят настоящий ширский эликсир с морскими пряностями.

– О-о! – удивился Таур. – Вы знаете толк в напитках.

– Да, и не экономлю на них. Зато у вас тут очень неплохо готовят. В столице все устроено иначе. Либо быстро и просто, либо вкусно, но ужасно дорого.

– Так на то она и столица, – усмехнулся Таур.

Он по-прежнему был смущен вниманием важного гостя и не знал, о чем говорить, чтобы не показаться заскорузлым провинциальным кретином.

– Вы у нас по делам, редре? – нерешительно спросил капитан.

– По делам, – кивнул Аматис.

– Тут много появилось приезжих… Все из-за темных и их города… – Таур растерянно улыбнулся – ему показалось, что он сболтнул лишнее.

Появился посыльный с долгожданным графином. Аматис решил на этот раз не валять дурака, а сразу представиться. Он отстегнул клапан на куртке и показал звезду Просвещенного магистра.

– У меня нет времени и желания размениваться на пустую болтовню, капитан, поэтому хочу сразу перейти к делу.

На лице Таура мелькнуло замешательство.

– Редре, может быть, я что-то сделал не так, но, клянусь…

– Все в порядке, – успокоил его Аматис. – Выпьем нектара, поговорим и разойдемся.

Капитан успокоился не сразу, понадобилось еще много слов и несколько рюмок напитка. Однако Аматису удалось направить общение в нужное русло.

– Мне сразу показалось, что в городе кто-то есть, – рассказывал Таур. – Не знаю почему, просто почувствовал. А потом увидел, что вурды вернулись в лагерь не все. Трое были покалечены, еще двоих привезли позже в мешках.

– Что там могло произойти?

– Я слышал стрельбу, редре. А кто стрелял – не имею ни малейшего понятия. Возможно, объяснение тут простое. Гораздо раньше нас город прошерстили усоды-нелегалы из рыбацкой деревни…

– Усоды, стреляющие по вурдам? – Аматис покачал головой. – Сомнительно.

– Сомнительно, – согласился капитан. – Но их водырь говорил, что наблюдатели на стратостате обнаружили усодов, грабящих дома, и он даже направил несколько своих солдат, чтобы их прогнать.

– Направил или сказал, что направил?

– Скорее всего, соврал. Они вообще вели себя подозрительно, у них явно была какая-то цель, о которой они не говорили. Им нужно было что-то вывезти из города. Что-то большое, они даже использовали грузовой самоход.

– Что бы это могло быть?

– Темные штучки, – развел руками Таур. – Знать их все просто невозможно.

– Может, они просто набрали разного темного барахла на продажу? Я знаю, в торговых рядах уже появились какие-то вещи из города.

– Нет, редре, они целенаправленно что-то искали. И нашли, я видел это, когда самоход уже возвращался с грузом.

– Вы видели сам груз?

– Только очертания – там все было спрятано под парусиной. Не могу даже предположить, что это. Какая-то конструкция… хотя, нет, не знаю.

Аматис задумался, пытаясь сложить логичную и ясную картину из всего, что узнал за эти два дня. Капитан воспользовался перерывом в разговоре, чтобы закончить обед.

– Что в столице думают обо всем этом? – спросил он вдруг.

– О чем, о городе? – отвлекся от раздумий Аматис.

– Не о городе, вообще обо всем этом, редре.

– Что вы имеете в виду? – удивился Аматис.

Капитан чуть наклонился к нему и заговорил тише:

– Народишко-то темнеет, редре. Неужели никто не замечает?

Аматис протяжно вздохнул.

– Замечаем, – сказал он. – А у вас есть конкретные факты?

– Фактов столько, что уже некуда складывать, редре. Но и без фактов любой вам скажет, что лучшие врачи – темные, лучшие агрономы – темные, я уж не говорю про энергетиков, предсказателей погоды и всех прочих…

– И вы тоже так считаете?

– А вы – разве нет?

– Я считаю, что темные лекари вообще не могут считаться врачами. По той причине, что они элементарно не могут объяснить, как действуют их методы. Мы никому не запрещаем пользоваться услугами знахарей и толкователей, но мы всегда предупреждаем: вы делаете это на свой страх и риск.

– Это прописные истины, редре, я их знаю. Вопрос не в том, нужно ли Темное Знание. Вопрос в том, что ваше Истинное Знание скоро станет никому не нужным.

– Это невозможно, Истинное Знание никуда не денется, на нем базируется общественный строй.

– Вот и я о том же. Общественный строй может оказаться без опоры. В провинции, в дальних деревнях, вас, магистров, боятся больше по привычке. Там давно уже авторитет забрали себе темные. А знаете, в чем заблуждается ваш Магистрат?

– Ого! – Аматис с интересом посмотрел на философствующего гвардейца. – И в чем же?

– В том, что отрицает Темное Знание и пытается бороться с ним. А нужно сделать его союзником. На любое действие есть противодействие – и вы его получите.

Капитан рассуждал сейчас довольно дерзко, но Аматис отнесся к этому снисходительно. Право мыслить есть у каждого гражданина.

– И как же нам сделать темных слуг союзниками? У нас же совершенно разные цели. Мы укрепляем государственность, они просто торгуют.

– Они не просто торгуют, они платят огромные, немыслимые налоги. Потому и цены на услуги знахарей такие заоблачные. И знаете что? Граждане, которые платят им эти деньги, проклинают не их жадность, а вашу. Все знают, что государство больше всего наживается на Темном Знании, хотя и клянет его на всех углах. Разве это не лицемерие?

– Послушайте, капитан, этот порядок установился давно, и он предусмотрен Догматом. Ведуны добровольно и безоговорочно подписали его и до сих пор не пытались оспорить.

– В то время, когда составлялся Догмат, знание еще не делилось на истинное и ложное. И проблем было меньше. А знаете, что происходит сейчас? Я расскажу вам одну историю, редре, уверен, вы услышите еще много таких. Моему солдату оторвало руку, когда он останавливал на рынке взбесившегося чапа. Он спас какого-то лавочника и еще кучу торговцев. Они собрали деньги, чтобы темный лекарь приживил руку. Знаете, что произошло потом? Губернаторский дом запретил гвардейцу пользоваться услугами ведунов. Там заявили, что не к лицу губернаторской гвардии зависеть от жуликов с Черным Солнцем на одежде.

– Глупость какая… – покачал головой Аматис. – Вам следовало пожаловаться в Академию.

– Не сомневайтесь, мы пожаловались, куда надо, и решили все проблемы. Парень сейчас здоров, как и раньше. Только он уже не гвардеец. Он отказался служить губернаторскому дому, где придуманные правила значат больше, чем жизнь и здоровье преданного слуги. И это только начало, редре. Увидите, в воздухе скоро запахнет дымом и молниями. Не так давно на побережье толпа отбила темного инженера от налоговых исполнителей, которые пришли описывать его дом. На чьей стороне будут симпатии через три года? А через пять лет?

– Вы говорите так, – медленно произнес Аматис, – будто в чем-то меня обвиняете, да?

– Не вас, редре, – капитан сразу успокоился. – Вы просто исполняете свой долг. Как и я, как и сотни других граждан. Но ведь пора что-то менять, неужели в Академии этого не видят? Была бы моя воля, я бы пошел навстречу гражданам – хотя бы в малом, много и не нужно!

– Например?

– Например, признать существование Изначальных!

– Но Истинное Знание и не отрицает их существования…

– Академия не отрицает, что они были. И это глупо отрицать, раз уж они оставили нам такое наследство. Сейчас нужно признать, что они до сих пор есть, редре! Они где-то есть и наверняка наблюдают за нами. – Он набрался духа и вдруг признался: – Я, например, в это искренне верю.

– М-да… Вот вы говорите, менять… Да, многое нужно менять. Капитан, вы умный человек и хороший солдат, но вы даже не представляете, насколько хрупок баланс между истиной и мглой. Догмат сложен и противоречив, однако пока только он гарантирует равновесие. Измени самую малость – мир перекосит так, что он рухнет. Я тоже думаю, что перемены нужны. Но мой вам совет – не горячитесь. Напоминаю: все очень хрупко. Освободи сейчас темных от налогов – они застроят своими лабораториями все города и села. И это вернет нас на триста лет назад, когда народами управляли колдуны, а гражданин не мог без их одобрения даже портки постирать. А что потом – опять война?

– Я вас понимаю, – кивнул Таур. – Я просто призывал вас к бдительности.

«Хороший парень, – подумал Аматис, когда простился с капитаном и покинул трактир. – Надо бы не потерять его из вида».

Глава 7

…Когда фургон начал валиться набок, скорость была небольшой, не больше сорока. Лисин мгновенно сообразил: ничего страшного не случится, если просто удержаться на месте.

Так и произошло: он намертво вцепился в руль и даже не выпал из водительского кресла. Хуже было Марго – она ударилась головой о лобовое стекло.

На этом везение кончилось. Трехпалая клешня схватила сержанта за шею и, словно котенка, вытащила из кабины. Что происходило с остальными, он не видел и не знал. Он только услышал, что Марго быстро пришла в себя, начала визжать и вырываться.

Потом их били толстыми одеревеневшими ремнями – и его, и девчонку. К счастью, недолго. Наконец на обоих натянули мешки и оставили в покое.

Это было и страшно, и мучительно – ничего не видеть, не понимать, что с тобой делают и куда тащат. Прошло много часов, прежде чем сержанта кинули на повозку и куда-то повезли. Он позвал Марго – она откликнулась. Правда, за это пришлось расплатиться – его ударили чем-то, ремнем или кнутом. Даже через мешок было больно.

Но это Лисин вытерпел. Главное, Марго пока рядом. Ему казалось, что гораздо хуже будет остаться одному.

Их везли невыносимо долго. Жуткие часы темноты и неизвестности сильно били по психике. Начали чудиться какие-то нереальные звуки – гул самолета, автомобильные сигналы, телефонные звонки…

Однажды мешок вдруг развязали, и Лисину сунули какой-то мерзко воняющий кусок. Он даже не сразу понял, что это еда. Он никак не мог решиться это попробовать, хотя очень хотелось есть. Погонщику надоело ждать, пока пленник поест, и он снова сунул сержанта в мешок вместе со зловонным обедом.

Лисин успел заметить мешок, в котором держали Марго, но саму ее так и не увидел. К счастью, погонщик завязал его мешок не слишком крепко, и Лисину удалось расширить себе небольшое окошко. В него ничего не было видно, кроме клоков соломы, на которой лежал мешок, зато ушла невыносимая душная темнота.

Лучик света заронил надежду и веру в себя.

А потом произошло целое событие. В дорожном однообразии и унынии это действительно было Событие с большой буквы. Их караван почему-то остановился. Слышались разнообразные звуки, голоса, и сержант догадался, что они в каком-то населенном месте. Может, даже в большом городе. Звать на помощь он не решился, хотя такая мысль появилась.

Что-то происходило. Началась беготня, крики, потом какой-то грохот. Лисин разволновался. Он попробовал передвинуться, чтобы его «окошко» хоть немного приподнялось над бортом повозки, но в этот момент рядом что-то неожиданно грохнуло, и в воздухе прокатилась упругая взрывная волна.

Повозка подскочила, мешок перекатился к другому борту, а окошко вдруг стало большим – казалось, в него можно просунуть голову.

И тут Лисин увидел свой пистолет.

Вернее, там был не только пистолет, а куча разных вещей – посуда, фломастеры, дешевые бусы, какие-то игрушки. Все это высыпалось из другого мешка, который лежал рядом и открылся из-за сотрясения.

Но Лисин видел только пистолет.

Повозка уже неслась по улице – судя по звукам, погонщик размахивал ремнем и стегал животное, оставив ту непонятную заварушку далеко сзади.

Сержант высунул руку из мешка и быстро отдернул назад, сжимая взмокшими пальцами свой «ПМ».

Он еще не знал, как пистолет сможет ему помочь, но был уверен, что случай представится.

Осторожно проверил обойму – пустая. Зато один патрон остался в стволе. Маловато, хотя лучше, чем ничего.

С этого момента Лисину стало еще страшнее. Оружие в руках – отличный повод напроситься на смерть. До сих пор такого повода не наблюдалось. Однако выбрасывать пистолет Лисин не собирался.

Прошел еще один томительный день, и наконец путешествие завершилось.

Лисина вытряхнули из мешка, и он увидел Марго – жалкую, растрепанную, донельзя измученную, попахивающую мочой. Как, собственно, и он сам…

Они находились в каком-то пыльном сарае с черно-кирпичными стенами; здесь же стояла и повозка, все еще запряженная диковинным лохматым зверем.

Черепахообразное чудище держало Лисина за плечо своей лапищей, вырываться из такой было бесперспективно.

Скрипнула дверь, в сарай вошел еще один трехпалый громила, что-то произнес на своем курином наречии. Из-за его спины вдруг выглянуло существо – настолько странное и жалкое, что Лисин невольно поморщился. Так бывает, когда видишь, например, младенца, заспиртованного в банке.

Существо, которое сержант про себя сразу прозвал «опарышем», было чуть выше метра ростом и неуверенно передвигалось на тонких кривых ножках. Огромная голова, крошечное сморщенное личико с глазами-бусинами и носом-выступом. Кожа была мокрая, из складок сочилась влага, а дыхание то свистело, то булькало.

«Опарыш» был обернут в серую тряпку, пропитанную его выделениями, он придерживал ее парой кривых лягушачьих лапок. Когда он подошел, Лисина едва не стошнило. Марго издала какой-то звук – то ли стон, то ли вздох.

Диковинный заморыш что-то пробулькал, после чего удалился обратно за дверь. Трехпалый схватил Марго и потащил за ним. Девица завизжала, Лисин дернулся было за ней, но могучая клешня держала прочно, как тиски.

Дверь закрылась, Марго вдруг снова закричала, и у Лисина мурашки по спине побежали – столько ужаса было в ее крике. Он не знал, что там творится, но догадывался, что скоро узнает.

Марго продолжала кричать, и хотя теперь ее голос был приглушен закрытой дверью, Лисин скрипел зубами от бессильной ярости и страха.

Потом ее голос утих. «Опарыш» выглянул из-за двери, показал на сержанта и что-то булькнул на своем непонятном языке. Лисин похолодел и приготовился к самым страшным минутам в жизни. И, возможно, последним.

Его затащили в соседнюю комнату – низкую и довольно тесную. Он сразу увидел Марго – она лежала у стены на какой-то тряпке и молча тряслась как лихорадочная, стиснув голову руками. Сквозь пальцы густо сочилась кровь.

Потом его взгляд метнулся в другом направлении. У стены стояла деревянная конструкция, в которой выделялось большое колесо с тремя отверстиями – два маленьких и одно побольше. Сержант сразу понял, что ему напоминает эта шкуковина – средневековые колодки, в которых держали преступников.

Именно к этим колодкам и потащили Лисина.

Он понял, что терять ему уже нечего – сейчас произойдет что-то ужасное. Вырваться он не мог, даже пробовать бесполезно. Он попытался дотянуться до пистолета, но чудищу сразу не понравилась его возня, оно перехватило его так, что и руки, и ноги оказались зажаты.

Через минуту его поместили в колодку, просунув голову и руки в отверстия на колесе. «Опарыш» закрутил большие потемневшие болты, надежно фиксируя пленника.

Лисин зажмурился и приготовился к боли. Он был совершенно уверен, что его собираются пытать, правда, не знал, с какой целью. Точно так же они сейчас пытали Марго. Хорошо бы сразу потерять сознание и не мучиться, да только как это сделать?..

Колесо повернулось таким образом, что голова оказалась левым ухом вверх. Прямо перед носом Лисина поставили большую железную банку, испачканную чем-то вроде смолы. Он неимоверно напрягся, не зная, с какой стороны ожидать боль.

«Опарыш» просунул в банку свою лягушачью лапу и что-то достал – какой-то скользкий комок размером с вишню.

Вслед за этим Лисин ощутил, что в его левое ухо что-то капнуло – вязкое и холодное. Оно поползло по ушному каналу все дальше и дальше, потом остановилось. Было не столько больно, сколько мерзко.

«Опарыш» положил Лисину на ухо скомканную тряпку и прижал ладонью. Сначала ничего не происходило, но вдруг сержант ощутил, что в его ухе что-то шевелится. Вязкая дрянь, которую в него сунули, начала двигаться. И не просто двигаться, а проникать все глубже.

Теперь уже было больно. Сержант сначала крепился, но не выдержал и застонал. Боль усиливалась – уже казалось, что в ухе кто-то шурует кочергой. Сержант закричал, задергался, но колодка не пускала.

Через некоторое время боль пошла на убыль, однако общее самочувствие стало попросту жутким. Голова казалась набитой крошеным стеклом, в ушах свистело, перед глазами качалась розовая муть.

Убедившись, что пленник перестал дергаться, «опарыш» отбросил окровавленную тряпку, а трехпалый освободил сержанта из колодки, перетащив на пол рядом с Марго.

Лисин скорчился, судорожно схватился за голову руками. Он буквально чувствовал, что внутри черепа кто-то ползает, грызет мозги, рвет кровеносные сосуды. Впрочем, боли уже почти не было.

Их больше не трогали. Еще какое-то время Лисин висел между реальностью и забытьем, с ужасом прислушиваясь к ощущениям в голове. Потом он уснул, провалившись в душную бездну, наполненную кровью, страданием, плачем и воем миллионов несчастных душ.

Еще раньше отключилась Марго.

* * *

На второй день и сержант, и Марго чувствовали себя довольно сносно. Единственно – с головой у обоих явно было что-то не так.

– Все время какие-то голоса слышу, – пожаловалась Марго.

– Ты ударилась в машине, у тебя сотрясение и всякая такая овуляция, – объяснил Лисин, но вскоре и сам почувствовал, что в его черепе словно поселился цыганский табор. Даже думать было трудно, все время что-то мешало…

Их держали в тесной полутемной комнате с каменными стенами и крошечной щелью под потолком. Из обстановки – только деревянная бадья с характерным туалетным запахом – и влажная солома, застилающая пол.

– Не могу понять, что они с нами сделали, – сказала Марго. – Даже ни одной догадки.

– У тебя кровь в ухе засохла, – заметил Лисин.

– Да, у тебя тоже. Ты не видел, что они туда совали?

– Нет, просто какой-то кусок грязи. Черт его знает…

Час за часом становилось все хуже. Марго то ложилась на пол, сцепив на голове руки, то вскакивала и начинала ходить взад-вперед. Лисина это раздражало, ему тоже было плохо и хотелось бросаться на стены.

Им дали поесть – в щель под дверью просунули деревянный круг с чем-то черным и скользким. Сержант попробовал и сказал, что это похоже на протухшую селедку. Марго есть отказалась.

Прошел день, оба узника уже были близки к сумасшествию. С улицы почти не проникали звуки, разве что иногда где-то скрипела дверь. Марго в какой-то момент впала в истерику, начала кричать на Лисина и требовать, чтобы он что-нибудь сделал. Он не стал отвечать, просто лег к стене, отвернулся и закрыл уши.

Особенно сильно наваждение проявилось ночью. В тишине Лисину казалось, что сотни человек пытаются докричаться до него, вразнобой, мешая друг другу. Он волей-неволей вслушивался, пытаясь разобрать хоть что-то, но мистические голоса сливались в неразборчивый монотонный шум.

Пленники все же смогли уснуть, прижавшись друг к другу.

Мучение продолжалось еще два дня, сержант даже начал привыкать к шуму и беспорядку в мозгах, а затем к ним пришел посетитель. Вечером, когда света из узкого окна почти не было, за дверью раздались шаги и голоса.

Дверь открылась, из проема полился голубоватый свет. Его источник – стеклянный цилиндр с какой-то жидкостью – держал в своей лапе черепахообразный громила.

Вместе с ним пришел человек, закутанный в выцветший плащ с капюшоном. Он с любопытством и вниманием уставился на узников и некоторое время просто разглядывал их.

Потом они с громилой начали разговаривать довольно эмоционально, с выразительной мимикой и жестикуляцией.

Лисин и Марго смотрели на них с тревожным ожиданием, они не могли понять, что происходит…

Наконец смотрины окончились, дверь захлопнулась и стало темно.

– Я сошла с ума? – прозвучал голос Марго. – Или мне только кажется?

– Не знаю, – завороженно ответил сержант. – Но, похоже, и мне кажется то же самое…

– Подожди, дай я угадаю! Они торговались? Мужик хотел нас купить?

– Точно, – хрипло проронил сержант. – А еще он доказывал уроду, что ты стоишь вдвое дешевле, чем я…

– Потому что я слабая, а ему нужны работники! Я тоже это поняла!

– Ни фига себе! – Лисин сел на пол и невольно потрогал голову. – Мы теперь понимаем их язык, что ли?!

– Что они с нами сделали? – Казалось, эта сногсшибательная новость до смерти напугала Марго.

– Не знаю… Что-то сунули в ухо, в череп, какую-то овуляцию. Может, какой-то специальный перевод-чик…

– Такого не бывает, – упрямо затрясла головой Марго. – Здесь что-то не так.

– Не бывает… – Усмехнулся Лисин. – А бывает, что город за ночь оказывается в другом месте? А уроды, которых мы тут насмотрелись, – они бывают? Наверно, нам с тобой больше не стоит ничему удивляться. Надо привыкать.

– Не собираюсь я привыкать. И еще я не хочу, чтоб меня продавали, как корову. Надо что-то делать…

– Что, например?

– Для начала – надо тише разговаривать. Может быть, они тоже нас понимают.

Лисин хмыкнул. Через некоторое время он нащупал в темноте руку Марго и притянул к себе. Ее ладонь он положил себе на пояс.