Текст книги "Поручается уголовному розыску"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Михаил Черненок
ПОРУЧАЕТСЯ УГОЛОВНОМУ РОЗЫСКУ
_{Повесть}

1. «Визитная карточка»

Звонок зазвенел неожиданно, будто взорвался. За время отпуска Антон почти отвык от таких побудок. Не открывая глаз, он быстро протянул руку к будильнику. Звонок вроде бы поперхнулся, но тут же задребезжал пуще прежнего. Антон вспомнил, что с вечера не заводил будильник – в запасе было еще два отпускных дня, – и только после этого сообразил, что звонит телефон. Нехотя поднявшись с постели, зажмурился от утреннего июльского солнца, испещрившего яркими бликами комнату, и, сняв телефонную трубку, глухим спросонья голосом сказал:

– Бирюков слушает.

Звонил инспектор уголовного розыска Слава Голубев. Торопливо поздоровавшись, он как из автомата выпалил:

– Быстро собирайся, товарищ Бирюков, сейчас мы за тобой заедем.

Антон зевнул, потянулся:

– Я в отпуске, товарищ Славочка.

– Распоряжение подполковника.

– Серьезное что-нибудь?

– Я говорю, распоряжение подполковника, а приказы начальства не обсуждают, – Голубев вздохнул. – Промтоварный магазин, что возле конторы «Сельхозтехника», ночью обворовали.

– Будто, кроме меня, в уголовном розыске работников нет.

– Поехали, поехали, – не то серьезно, не то шутливо сказал Голубев и положил трубку.

«Вот заполошный», – подумал Антон, сделал несколько гимнастических упражнений и пошел умываться. Только-только он после умывания оделся, как у подъезда рявкнула сиреной служебная машина милиции. Антон закрыл на ключ свою холостяцкую квартиру и вышел из дома.

Голубев предупредительно распахнул дверцу, приглашая к себе на заднее сиденье. Рядом с ним сидел собаковод Онищенко со служебной овчаркой Барсом, место возле шофера занимала незнакомая худенькая девушка в форме лейтенанта милиции. Едва Антон, поздоровавшись, захлопнул за собой дверцу, машина, отпугивая сиреной редких прохожих и разбрызгивая лужи, помчалась к окраине райцентра.

– Дождь, что ли, ночью был? – удивленно спросил Антон.

Голубев повернулся к нему:

– Вот даешь! Ничего не слышал? Такая гроза под утро молотила, что мертвого могла разбудить.

– Я только вчера вечером с поезда, устал в дороге чертовски. Первую ночь по-человечески дома спал.

– Как отдохнулось под южным солнцем? Как самое синее в мире Черное море мое?

– Шумит, Славочка, море, шумит… – Антон улыбнулся. – Отдыхать хорошо, работать хуже. Думаю, после дороги хоть два денька как следует отосплюсь, а тебя уж спозаранку черт подсунул, – он оглядел присутствующих в машине. – А что в нашей оперативной группе я следователя не вижу?

– Кто занят, кто в отъезде. Дело, кажется, пустяковое. Подполковник поручил его уголовному розыску. Сказал: «Без следователя управитесь».

– Зачем в таком случае ты меня поднял? Побоялся, один не управишься?

– Ты сегодня в роли старшего инспектора выступаешь.

– С какой стати? А Кайров где?

– Нашел о ком вспоминать, – Голубев присвистнул. – Кайров две недели как уволился. Сейчас – юрисконсульт райпотребсоюза, полностью гражданский человек.

– С чего бы это вдруг? – удивился Антон.

– Говорит, платят больше, а ответственность меньше. Словом, рыба ищет где глубже.

– И подполковник отпустил?

– Чего ж держать? Как говорится, силой мил не будешь. А тут еще семейный конфликт на почве ревности у Кайрова произошел… – Слава взглянул на девушку рядом с шофером и неожиданно воскликнул: – Да! Леночка, я ведь вас не познакомил. Вот это и есть товарищ Бирюков, который с сегодняшнего дня будет исполнять обязанности старшего инспектора уголовного розыска, вместо известного тебе капитана Кайрова, беспечно ушедшего из милиции.

Девушка обернулась, слегка наклонила голову. Смуглое лицо ее было красивым, темные волосы аккуратно заплетены в толстую косу, уложенную на затылке.

– А это наш новый эксперт-криминалист Лена Тимохина. Уже полмесяца у нас служит верой и правдой, – продолжал Слава и, повернувшись к Антону, лукаво подмигнул. – Власть над нами теперь в твоих руках. Надеюсь, по старой дружбе сильно зажимать не будешь, а?

– Когда?.. – с усмешкой спросил Антон.

– Что когда? – не понял Слава.

– Трепаться бросишь?

– Вот Фома неверующий, – шутливо обиделся Голубев. – Как сообщили насчет магазина, я сразу доложил подполковнику. Он говорит: «Звони Бирюкову на квартиру. Если вернулся из отпуска, пусть с сегодняшнего дня исполняет обязанности старшего инспектора». Так что поздравляю. – Слава помолчал, лицо его стало серьезным. – Вообще-то сегодня нам с Леной выпало суматошное дежурство. Среди ночи на подстанции дежурный электромеханик сгорел. Только вернулись с происшествия, началась гроза. Едва на небесах отгремело, звонит участковый – у промтоварного магазина замок взломан и стекло из окна выставлено. Вот сейчас и мчим туда.

– Как электромеханик сгорел? – поинтересовался Антон.

– Капитально, насмерть. Руки даже обуглились. Хмельной сунулся под напряжение, а напряжение там – не дай бог. Так что душа – мигом в рай, а тело – на кладбище.

Девушка закурила сигарету. Повернувшись к Антону, проговорила:

– Ужасное зрелище. Никогда не видела столь сильного поражения электротоком. До сих пор не могу прийти в себя.

– На нашей работе, Леночка, не такого насмотришься, – с наигранным спокойствием сказал Голубев, как будто ему каждый день приходилось видеть обуглившихся электромехаников.

Собаковод Онищенко был уже в годах. Всю дорогу он молчал. Глядя на мокрые от дождя деревья и придорожные лужи воды, хмурил морщинистое лицо. Антон, поняв причину его пасмурного настроения, спросил:

– Барс, наверное, по такой сырости не возьмет след?

– Если преступление совершено после грозы, должен взять, – ответил Онищенко.

Барс, услышав кличку, повел ушами, повернул к Антону голову.

У промтоварного магазина толпились любопытные. Среди них выделялся одетый по форме пожилой усатый милиционер, в котором Антон еще издали признал участкового инспектора. Заметив служебную машину, участковый стал оттеснять толпу от магазина. Когда машина остановилась, он подошел к ней и, виновато разведя руками, сказал:

– Вот, понимаете ли, беда стряслась. Сколько уж лет ничего подобного на участке не случалось.

Антон вылез из машины, посмотрел на магазин, тихо спросил:

– Давно обнаружили?

– Как вам сказать… – милиционер замялся. – Проснулся от грозы. Стихла она часов в шесть утра. Как сердце чувствовало, дай, думаю, проверю участок. Примерно через полчаса подхожу к магазину, смотрю – стекло в окне выставлено. Я – к дверям. На передней двери все запоры целы, а на задней – замок вместе с пробоем выдернут. Немедля позвонил в райотдел, дежурный товарищ Голубев мне ответил. Пока вас ждал, вызвал заведующую магазином, – участковый показал на одну из женщин. – Можете побеседовать.

Видимо, догадавшись, что разговор коснулся ее, женщина подошла к машине, поздоровалась.

– Как охранялся магазин? – спросил Антон.

– Как все магазины, – робко ответила завмаг. – Сторожа по штату нам не положено, охранная сигнализация раньше исправно действовала. Бывало, чуть что – звонок на всю округу тарабанит.

– Выходит, на этот раз сигнализация не сработала? Заведующая магазином кивнула головой.

– После обнаружения взлома в магазин никто не входил?

– Что вы! – завмаг поглядела на участкового инспектора. – Сергей Васильич категорически запретил не только входить, но и приближаться к магазину.

– На случай, чтобы следы не затоптать, – добавил участковый.

– Понятно, – сказал Антон и повернулся к Онищенко. Собаковод без слов понял его и выпустил из машины Барса.

Увидев здоровенную овчарку, толпившиеся у магазина разом отодвинулись еще дальше. Барс, весь напружинившись, с силой потянул за собой Онищенко к магазину. Сделав вокруг него несколько кругов, потянулся к толпе, но на полдороге остановился, заводил ушами и бросился к взломанной двери. Не добежав до нее несколько шагов, снова остановился и виновато посмотрел на своего хозяина.

– След, Барс, след! – строго сказал Онищенко, но Антон уже понял, что дело безнадежное – грозовой ливень полностью унес следы, оставленные преступниками. Под лучами июльского солнца трава дымилась испариной.

Вместе со Славой Голубевым и экспертом Тимохиной Антон подошел к Онищенко, посмотрел на собаку и, невесело усмехнувшись, спросил:

– Что, лучший друг человека, не хочешь нам помочь?

Барс тихонько взвизгнул и опять потянул собаковода к двери. Упершись передними лапами в дверь, он повел носом в сторону и, резко рванувшись к стене магазина, замер, как вкопанный. Онищенко взмахом руки подозвал Антона. Вдоль стенки сохранилась примерно метровая полоска сухой земли, прикрытая от ливня карнизом крыши. На ней, подкатившись к стене, лежал толстый обрубок полированного стального прута. Судя по царапинам и вмятинам на двери, этим обрубком, как рычагом, был выдернут из двери пробой.

– Преступление совершено до грозы, – хмуро сказал Онищенко. – Бесполезно собаку маять, испарение забивает все запахи.

Посоветовав Тимохиной взять обрубок металлического прута в качестве вещественного доказательства, Антон осторожно открыл дверь магазина и так же осторожно перешагнул через порог. За ним чуть ли не на цыпочках двинулись Голубев, Тимохина, участковый инспектор и заведующая магазином. Внимательно глядя под ноги, прошли сумрачный коридорчик и через тесное складское помещение попали в светлый торговый зал.

Антон глянул по сторонам – в зале все было перевернуто вверх тормашками. На прилавке – расколотые стекла, на полу – упаковочные коробки, вороха обуви, кипы бюстгальтеров, серые мужские кепки, флаконы с одеколоном, детские игрушки, поваленные вешалки с зимними пальто и куртками.

Попросив Лену Тимохину сделать фотосъемку места преступления, Антон несколько секунд понаблюдал, как она заправски-профессионально щелкает фотоаппаратом, и вместе с Голубевым стал составлять протокол осмотра. Тимохина, сфотографировав с разных точек торговый зал, прошла за прилавок, чтобы сделать несколько кадров там, и вдруг вскрикнула:

– Что с вами? – повернувшись к ней, быстро спросил Антон.

– Здесь труп.

Как по команде, все враз бросились к прилавку. За ним, неестественно подвернув под себя правую руку, а левой прижимая к груди коробку с тройным одеколоном, лежал лицом кверху худощавый, давно небритый мужчина. На лице с перекошенным желтозубым ртом и широко открытыми остекленевшими глазами застыло выражение ужаса.

Антон и Голубев удивленно переглянулись.

– А, мамочки! – вскрикнула завмаг. – Это ж Гога-Самолет.

– Совершенно точно, – пробормотал участковый инспектор.

– А, мамочки, – уже потихоньку повторила завмаг. – Вчера перед закрытием магазина три флакона тройного купил. Неужто мало оказалось…

– Совершенно точно, при мне покупал, – подтвердил участковый.

Антон спросил у него:

– Телефон поблизости есть?

– Рядом, в конторе «Сельхозтехника».

– Позвоните в районную больницу, чтобы срочно приехал сюда врач Борис Медников для проведения предварительной медицинской экспертизы. Затем из райпотребсоюза вызовите ревизионную комиссию. Пооперативней все это сделайте.

Участковый вышел из магазина. Голубев взял у Тимохиной фотоаппарат, сфотографировал труп с разных точек. Крупным планом снял искаженное ужасом лицо. Заведующая магазином осторожно подняла с пола пустую коробку от тройного одеколона, трясущимися руками открыла и побледнела.

– Выручка дневная тут была, ты-тысяча рублей, – прошептала она и заплакала.

– Почему не сдали инкассатору? – спросил Антон.

– По субботам я всегда ее сдавала в кассу райпотребсоюза, а тут нечистая сила попутала, – заведующая уронила коробку и прикрыла лицо ладонями. – Выходной у нас завтра, в понедельник. Со вторника другой продавец заступает. Думаю, последний день, то есть сегодня, отторгую и сдам все деньги разом, – и запричитала: – А-а-а, ма-а-амочки мои-и…

– Где включается охранная сигнализация? – перебил причитания Антон.

Завмаг рукой показала в направлении взломанной двери:

– Там.

Антон подошел к выключателю. Ручка находилась в положении «Выключено». Заведующая магазином тоже увидела это, уставилась на Антона растерянным взглядом и, захлебываясь слезами, испуганно заговорила:

– Точно помню, включала сигнализацию. Истинный бог, включала. Пять лет тут работаю, ни разу не было, чтобы забыла включить. Да разве ж я враг себе, чтобы не включить. Вот так вот включала, – она потянулась к выключателю. Антон успел перехватить ее руку и попросил Тимохину:

– Лена, снимите, пожалуйста, с выключателя отпечатки пальцев.

Предупредив завмага, чтобы она ничего не трогала, Антон внимательно стал осматривать место возле прилавка. На глаза почти сразу попался пустой флакон из-под тройного одеколона, а чуть попозже – измятая сигаретная пачка, тоже пустая. Слава Голубев дотошно исследовал выставленное окно, соскабливая с острого края стекла на подстеленный лист бумаги бурую точку, похожую на засохшую капельку крови. Остановившись возле него, Антон задумался.

Создавалось странное положение. Если сигнализация, как уверяет заведующая магазином, была действительно включена, то в момент, когда преступник выставил стекло, она должна была сработать. Должен был зазвонить колокол и при взломе дверного замка. Но он не зазвонил. И еще: кому и зачем понадобилось одновременно взламывать дверь и выставлять окно? Отчего на лице трупа застыло выражение ужаса? Что здесь случилось ночью?

Тимохина, закончив с выключателем, принялась исследовать флакон из-под одеколона. Голубев метр за метром стал проверять проводку охранной сигнализации.

– Сигнализация исправна, – наконец сказал он Антону.

Антон подошел к выключателю и повернул рукоятку в положение «Включено». Тот же миг, как корабельный колокол громкого боя, тревожно зазвонил звонок. И звенел он до тех пор, пока Антон его не выключил.

Вернулся участковый инспектор, доложил, что распоряжение выполнено. Заведующая магазином опять запричитала:

– Сергей Васильич, миленький, вы ж вчера присутствовали при закрытии магазина. Видели, как я включала сигнализацию?

– Точно, видел, – подтвердил участковый.

– Почему ж она не сработала? – спросил Антон. – Почему оказалась выключенной?

Участковый недоуменно развел руками. Не дождавшись ни от кого ответа, Антон, стараясь ничего не сдвинуть с места, осторожно прошелся по магазину. Остановился у разбросанных на полу серых мужских кепок. Одна из них привлекла внимание – старая, с темными масляными пятнами. Антон поднял кепку – на подкладке химическим карандашом было написано: «Ф. КОСТЫРЕВ». Подошел Слава Голубев, увидев надпись, удивился:

– Впервые встречаюсь со столь галантными ворами. Даже визитную карточку оставили.

Антон подозвал участкового, показав на надпись, спросил:

– Знаете такого?

Участковый удивился не меньше Голубева:

– Знаю. Федор Костырев живет на моем участке. Работает столяром в райпотребсоюзе. Семья рабочая, порядочная. Да и сам парень трудяга, хотя и молод. Правда… – участковый кашлянул: – Не так давно за хулиганство отбывал пятнадцать суток. Сдружился, понимаете ли, с Павлом Моховым. Тот учинил пьяный дебош, и Костырев заодно с ним. Вроде, в его защиту полез. Чтобы отучить от подобных штучек, пришлось оформить материал, – участковый повернулся к Славе Голубеву. – Вот товарищ Голубев мне помогал. После того нарушений порядка со стороны гражданина Федора Костырева не наблюдалось.

– А Мохов кто?

– Карманник. Трижды судим. Неоднократно проводил с ним беседы – ничего не помогает.

Антон кивнул в сторону прилавка, за которым лежал труп:

– О нем что знаете?

– Фамилия Гоганкин. Прозвище – Гога-Самолет. Когда-то работал в областном аэропорту. У нас появился позапрошлым летом. Устроился в «Сельхозтехнику» электриком. Башковитый, понимаете ли, в электрике был. Только вот это дело, – участковый щелкнул по горлу, – сгубило мужика. Пил всякую гадость, в какой хоть капля спирта есть. Предполагаю, в магазин за одеколоном забрался. Видели, закоченел от испуга, а коробку с одеколоном не выпустил.

– В таком случае лучше было забраться в продовольственный и набрать водки, – сказал Антон.

– Оно так, конечно. Только в нашей округе продовольственные магазины спиртным не торгуют, а до винно-водочного больше часа надо топать. Его ж прижало, видно, невтерпеж.

– Семья у Гоганкина есть? – снова спросил Антон.

– Какая у пропойцы может быть семья. Пристроился тут к одной, себе подобной, пьянчужке. Дунечкой ее зовут. Вдвоем беспробудно забутыливали. Желаете, можно сходить до нее. Через три усадьбы от магазина живет. Возможно, даст какие показания. Только я в этом сомневаюсь. Непутевая женщина.

Приехавший на машине «скорой помощи» Борис Медников осмотрел труп и, не обнаружив на нем никаких телесных повреждений, кроме незначительного пореза на руке, увез труп в морг. Антон, закончив свои дела, посоветовался с Голубевым и решил, что Слава с экспертом Тимохиной отправятся на машине к Федору Костыреву, кепку которого нашли в магазине, а он с участковым инспектором побывает у Дунечки, сожительницы Гоганкина.

Прибывшие на место происшествия представители райпотребсоюза приступили к ревизии магазина.

2. Пустой номер

Похилившаяся глинобитная избушка Дунечки сиротливо стояла среди захламленного всякой всячиной двора. От калитки, еле-еле держащейся на проволоке, к крыльцу тянулась редкая цепочка вдавленных в грязь кирпичей – своего рода тротуар на время слякоти. Перекошенная, с полуоторванной ручкой дверь избушки была приоткрыта, однако участковый инспектор для порядка громко постучал. На стук ответил хриплый женский голос:

– Входи! Чего там…

Вслед за участковым Антон шагнул в избушку и сразу почувствовал сильный запах тройного одеколона. Избушка была настолько тесной, что в ней с трудом вмещались потрескавшаяся русская печь, грязный, с объедками и флаконами из-под одеколона, стол и низенькая, вроде раскладушки, кровать. На кровати лежала женщина. Под правым ее глазом расплылся лилово-кровавый, в полщеки, синяк, чуть прикрытый растрепанными космами желто-сивых волос.

– Здравствуй, Евдокия, – сказал участковый.

– Черт тебя принес, – буркнула в ответ женщина, лениво натягивая на себя старенькое байковое одеяло и прикрывая волосами подбитый глаз.

Антон понял, что это и есть Дунечка, сожительница Гоги-Самолета. Не рассчитывая на приглашение, он хотел было сесть на узенькую скамейку у стола, но скамейка и стол так густо кишели мухами, что садиться было неприятно. Пришлось остаться на ногах. Поморщившись от духоты, Антон спросил:

– Где ваш муж?

– Объелся груш, – прежним тоном ответила Дунечка.

– Мы по служебным делам пришли, Евдокия, – строго сказал участковый. – Поэтому отвечай на вопросы со всей серьезностью.

– Со всей серьезностью с жены спрашивай.

– Евдокия! – участковый нахмурился. – Добром прошу, говори, где Гога-Самолет?

– Вы б не приперлись, я столько бы знала, где вы шляетесь.

– В какое время и куда он вчера от тебя ушел? Дунечка плюнула на пол и зло прохрипела:

– Катись ты от меня со своими вопросами.

Участкового словно ударили по лицу. Усы его задрожали. Он взглянул на Антона, потом на Дунечку и вдруг изо всей силы хрястнул кулаком по столу:

– Встать! Дунька!

Со стола звонко посыпались флаконы. По избушке заметался встревоженный рой мух. Дунечка села на кровати, ошарашенно уставила на участкового мутные глаза.

– Опять вчера забутыливали? – строго спросил участковый.

– На какие шиши? Копейки в доме нет. Участковый показал на упавший со стола флакон:

– А это что? Дунечка заплакала:

– Больная я, Сергей Васильич. Лечиться надо, иначе подохну от болезни, как собака.

– Сколько раз тебе об этом говорено!

– Решимости, Сергей Васильич, набраться не могу. Сам посуди, какая жизнь после леченья будет? Стопки в рот нельзя взять. От скуки тогда подохну.

Участковый безнадежно махнул рукой:

– Почему не отвечаешь на вопрос, в какое время и куда ушел от тебя Гога-Самолет?

– Вот те крест, – Дунечка перекрестилась, – не знаю. Ну, выпили вчера самую малость, чтоб здоровье поправить. Поговорили недолго. Потом ушел Самолет. Куда – он мне не докладывает. А часов у нас в доме нет, чтобы глядеть, когда ушел.

– Если что знаете, не скрывайте, – вмешался Антон. – Дело очень серьезное.

Дунечка удивленно повернулась к нему заплывшим глазом, будто только сейчас заметила, что в избе, кроме участкового, есть еще посетитель.

– Чего мне скрывать? – торопливо захрипела она. – Кто мне Самолет? Кум, брат, сват… – и опять заканючила, размазывая по опухшему лицу хмельные слезы: – Больная, Сергей Васильич, я. Лечиться надо…

Так ничего и не добившись, Антон с участковым вышли из душной, пропахшей тройным одеколоном избушки и, оказавшись на свежем воздухе, глубоко вздохнули. Сияло яркое июльское солнце. Под голубым небом буйно зеленели умытые ночным ливнем тополя.

Участковый первым нарушил молчание:

– Знает пьянчужка что-то о Самолете. Вон как отрекаться от него начала. И синяк, как я приметил, свой прикрывает, вроде стесняется. Раньше подобных синяков не стеснялась, напоказ все выставляла. Не Гога ли Самолет ее по глазу огрел?

– Надо бы повежливее с нею, – сказал Антон.

– Думаете, превысил полномочия? С Дунечкой по-вежливому нельзя – вмиг обматерит, – проговорил участковый и категорично заключил: – Арестовать ее, товарищ Бирюков, надо, чтобы протрезвилась. Трезвая она покладистей становится, все расскажет.

– У нас оснований для ареста нет, – сказал Антон и, попросив участкового, если появятся новые сведения о магазине, немедленно сообщить их уголовному розыску, поехал на автобусе в райотдел.

Слава Голубев и Тимохина, когда он приехал, были уже там. По их лицам можно было сразу понять, что ничего существенного они не добились.

– Пустой номер, – не дожидаясь вопроса, сказал Голубев. – Костырев и Мохов два дня назад выехали из райцентра неизвестно куда.

– С кем разговаривали? – спросил Антон.

– С матерью Костырева. Говорит, сын завербовался на север. Больше ничего не знает. Были дома у Мохова – тоже ноль сведений.