Текст книги "Роковое место"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Михаил Черненок
Роковое место

Жене, другу и помощнице

Зое Ивановне Черненок

ПОСВЯЩАЮ.

Автор

Глава I

В средине рабочего дня прокурору Бирюкову позвонил по мобильному телефону начальник районной ГИБДД майор милиции Филиппенко и, торопливо поздоровавшись, удрученным голосом сказал:

– Антон Игнатьевич, нахожусь на месте дорожно-транспортного происшествия. Здесь два трупа. Ситуация, прямо говоря, непонятная. Без серьезного расследования концов не найти.

– Виновник аварии скрылся? – спросил Бирюков.

– К сожалению…

– И свидетелей нет?

– Есть один, который в инспекцию сообщил. Однако он то ли с испугу, то ли из корыстных соображений говорит такое, во что трудно поверить. А мертвые мотоциклист и его пассажирка, разумеется, показаний дать не могут. Придется следственно-оперативной группе сюда приехать.

– Где это случилось?

– На трассе Новосибирск – Кузбасс, у проселочной дороги к Потеряеву озеру.

– Которая в мою родную Березовку ведет?

– Чуть подальше, где раньше была база районного охотобщества.

– Там теперь, кажется, какие-то новосибирские арендаторы обосновались?

– Да, на месте убогого домика отгрохали двухэтажный дворец, коттеджи возвели с гаражами для автомашин и ангаром для водных средств передвижения. Ну что, ждать тебя?

– Жди. Сейчас соберу опергруппу.

Кроме Антона Бирюкова, в состав следственно-оперативной группы, как всегда, вошли немногословный следователь прокуратуры Петр Лимакин, энергичный крепыш оперуполномоченный уголовного розыска Слава Голубев, стройная шатенка в милицейской форме эксперт-криминалист Лена Тимохина и флегматичный с виду, рано облысевший судебно-медицинский эксперт Борис Медников. Представшая их глазам картина на месте происшествия была удручающей.

На освещенном ярким августовским солнцем бетонном покрытии автомагистрали валялся на боку искореженный красный мотоцикл «Ява», а метрах в двадцати от него распластались два безжизненных тела. Плечистый парень в клетчатой ковбойке с засученными рукавами и в лопнувших по швам джинсах лежал на спине, неестественно запрокинув кудрявую голову с окровавленным лицом. Словно распятый Христос, он широко разбросил мускулистые загоревшие руки с золотыми перстнями чуть не на каждом пальце. Белые адидасовские кроссовки на его ногах были не меньше как сорок пятого размера. Между парнем и мотоциклом, тоже навзничь, лежала худощавая женщина лет тридцати в сиреневой шелковой блузке и короткой черной юбке, высоко оголившей босые ноги. Поодаль от нее валялись модные туфли, видимо слетевшие с ног при падении. Красивое лицо потерпевшей ничуть не пострадало, но вокруг затылка из-под густой копны каштановых волос широко расплылось пятно загустевшей крови.

Место трагедий ограждали красные флажки и включенная мигалка на крыше стоявшей машины дорожно-патрульной службы. Два молодых автоинспектора с фирменными бляхами на груди регулировали полосатыми жезлами встречное движение изредка проезжавших по магистрали автомобилей. На противоположной обочине стояла белая «Нива» с укрепленной к съемному багажнику надутой резиновой лодкой, из которой торчали концы бамбуковых удилищ. Возле «Нивы» майор Филиппенко, зажав под мышкой кожаную планшетку, разговаривал с высоким стариком, смахивающим длинными седыми волосами и бородой на Деда Мороза, наряженного вместо новогоднего одеяния в выцветшую штормовку и рыбацкие сапоги с загнутыми голенищами.

Бирюков сразу узнал райцентровского жителя Макара Семеновича Пухова. В доперестроечные времена Пухов при районном Доме культуры руководил духовым оркестром, без которого раньше не обходилась почти ни одна похоронная процессия. В последние годы, когда оркестр зачах, Макар Семенович сколотил из музыкантов-любителей группу энтузиастов и за «приличные бабки» стал сопровождать в последний путь состоятельных «жмуриков» под мелодию, напоминающую вальс «На сопках Манчжурии» вперемешку с маршем «Прощание славянки». Кроме похоронного бизнеса, летом Пухов подрабатывал на продаже пойманной рыбы. Был у него доходный период и зимой, когда в школах и детских садах проводились новогодние утренники, где Макар Семенович выступал Дедом Морозом. Неутомимый говорун буквально очаровывал детей сказочными сюжетами, чередуя их с незамысловатыми загадками. Имелись в его репертуаре и загадки с подвохом на современную тему. Войдя в роль, он любил проверять сообразительность детворы, например, таким вот манером: «Дети, за один утренник мне платят сто рублей. Сегодня я выступаю уже на пятом утреннике. Ну-ка, арифметики, подсчитайте быстро в уме: сколько я получу чистоганом?» – «Пятьсот рублей!», – хором кричали наиболее смекалистые. Дед Мороз хитро щурился: «А кто за меня подоходный налог заплатит? Снегурочка?»…

Этот самый Пухов оказался свидетелем дорожно-транспортного происшествия. Когда Антон Бирюков попросил его рассказать, что же здесь произошло, старик уверенным баритоном заявил:

– Считай, ярко выраженное самоубийство. Мотоциклист на безумной скорости врезался в обгонявший его японский джип. Не пойму, какой маневр хотел совершить Гетман.

– Гетман – фамилия мотоциклиста?

– Нет, прозвище Германа Суханова. Наш парень, райцентровский.

– Редкое имя.

– Бабка у него обрусевшая немка. Она и нарекла внука именем из германского репертуара.

– Хорошо его знаете?

– До службы на Тихоокеанском флоте Суханов у меня в оркестре тромбонистом был. Мелодию нутром чуял, не фальшивил. К футболу талант имел. Центральным нападающим в сборной района играл. Без гола с матча не уходил. После флотской службы в областную команду его взяли, но чего-то там не заладилось. При последней встрече говорил, что устроился в какой-то клуб, где подростков обучают морскому делу. Мол, зашибает теперь «козырные баксы» и живет на широкую ногу.

– Когда эта встреча состоялась?

– На прошлой неделе у Суханова умер дед – ветеран войны, и Герман в роскошной иномарке приезжал ко мне, чтобы договориться насчет ритуальной музыки. Собрали мы с ним моих лабухов. Суханов решил послушать их исполнение. Откровенно говоря, ребята еще слабоваты в оркестровке. Едва они задудели похоронный марш, Герман уставился на меня: «Семеныч, это же попурри из оперы „Не тяни кота за хвост“! От такого позора на похоронах любимого деда я застрелюсь». Словом, отказался от наших услуг. Привез оркестр из Новосибирска и двух автоматчиков для воинского салюта.

– А женщину, погибшую с Сухановым, знаете? – снова спросил Бирюков.

– Тоже райцентровская. Настя Фишкина. Хозяйка частного магазина «Бытовые товары». С десяток лет назад активно участвовала в художественной самодеятельности при РДК. Часто Снегурочкой со мной выступала. Подыгрывала профессионально. Дуэтом мы такие сказки импровизировали, что дети, заслушавшись, раскрывали рты.

– Что ее связывало с Сухановым?

Пухов пожал плечами:

– Наверно, прошлую любовь вспомнили. До флотской службы Герман в открытую крутил с Настей. Потом что-то у них распалось. Суханов из райцентра уехал в Новосибирск, а Фишкина неоднократно выходила замуж, да всегда неудачно. Прижила девочку. Теперь она уже взросленькая. Нынче, по-моему, в школу пойдет.

– Суханов не женат был?

– Герман холостячил, а Настя, когда занялась коммерцией, приютила сожителя, который при магазине и шофер, и экспедитор, и грузчик. Но и на этот раз, по словам соседей, мира в семье у Насти не получается. Недавно я поинтересовался у нее, что, мол, Снегурка, опять не повезло с мужем? Слышал, будто материт тебя супруг нещадно. «Это он Чубайса матом кроет», – с улыбочкой выкрутилась Настя и зацокала каблучками по асфальту.

В разговор вмешался начальник ГИБДД:

– Личности потерпевших подтверждаются документами… – Филиппенко достал из планшетки пластиковое водительское удостоверение и подал его Бирюкову. – Вот, Антон Игнатьевич, обнаружено в нагрудном кармане ковбойской рубахи мотоциклиста.

Удостоверение с цветной фотографией владельца было выдано Суханову Герману Владимировичу 1969 года рождения, которому разрешалось управлять мотоциклами и автомобилями категории «В». Когда Бирюков ознакомился с ним, Филиппенко вынул из планшетки паспорт Анастасии Романовны Фишкиной, родившейся на год раньше Суханова, и, не дожидаясь вопроса, пояснил:

– А этот документ лежал в дамской сумочке, валявшейся на проезжей части магистрали в ста пятидесяти метрах от места трагедии.

Бирюков повернулся к стоявшим за его спиной участникам оперативной группы:

– Приступайте к осмотру места происшествия. – И сразу попросил Пухова: – Макар Семенович, расскажите подробно, как произошло столкновение.

Старик вроде бы растерялся. Глянув на Филиппенко, смущенно сказал:

– Содержание всего «концерта» я до вашего приезда изложил Григорию Алексеичу самым подробным образом. На бис повторить, что ли?

– Повторите.

Пухов вздохнул:

– С какого момента лучше начать?

– Как вы здесь оказались?

– На трассе?

– Да.

– На трассу я выехал после того, как Григорий Алексеич со своими парнями по моему вызову примчался.

– А в момент аварии где находились?

Пухов показал на щебеночную дорогу от автомагистрали в сторону Потеряева озера:

– Вон там стоял. У треугольного знака «Уступите дорогу».

– От озера ехали?

– Ага. Повадился, понимаешь, сорогу на муравья ловить. Раньше клевала весь день, а сегодня закапризничала. Лишь на утренней зорьке изредка подергала поплавки. Пришлось сматывать удочки. Привязал к багажнику «Нивы» надутую лодку, чтобы просохла в пути, и не торопясь покатил домой. Тут по щебенке от озера всего-то два километра. Опасаясь, как бы при выезде на трассу не схлестнуться с каким-нибудь бесшабашным лихачом, тормознул у знака. Справа на трассе никого не было, а слева, то есть с новосибирской стороны, увидел мчавшегося на бешеной скорости мотоциклиста. За ним, чуть позади, гнался черный джип и, мигая левым подфарником, подавал сигнал обгона. Я, соблюдая правила, решил пропустить лихачей. Достал сигарету, но прикурить не успел. Джип протяжно засигналил клаксоном, и в тот же миг мотоциклист врезался ему в правый бок. Что из этого вышло, видите сами.

– Джип большие повреждения получил?

– В горячке я толком не разглядел. Завизжав тормозами, он остановился возле погибших. С полминуты, наверное, простоял. Я уж подумал, сейчас водитель призовет меня в свидетели, но тот, развернувшись, пулей усвистел назад, к Новосибирску.

– По вашим словам, в столкновении виноват мотоциклист, но не водитель джипа.

– Если исходить из соображений Правил дорожного движения, то бесспорно так.

– При определении виновников автоаварий другие соображения мало убедительны.

– Святая истина. Потому и думаю: зачем он так поступил? Видно, превышения скорости испугался.

Майор Филиппенко положил руку на плечо Пухова:

– Семеныч, признайся откровенно, не ты ли создал аварийную ситуацию?

Пухов удивленно округлил глаза:

– Это каким же образом?

– Скажем, внезапно выехал с примыкающей дороги на магистраль, и мотоциклист, стараясь избежать столкновения с твоей «Нивой», врезался в обгонявший его джип.

– Не сочиняй, Алексеич!.. Куда мне торопиться, чтобы рисковать на старости?

– Без всякого риска мог задуматься и проморгать приближающийся транспорт…

– Я ж не новичок в вождении. Тридцать лет за рулем! Не слепой, не глухой и склерозом не страдаю. Чуя свою вину, разве стал бы тебе звонить? На «Ниве» ни царапинки нет. Мог бы тишком проехать мимо катастрофы. Да и водитель джипа наверняка взял бы меня за воротник, чтобы оправдаться. Он же улизнул с места аварии, а я по Правилам поступил.

– Джип какой фирмы? – спросил Бирюков.

– Японский «Сузуки». Черного цвета, с тонированными стеклами. У моего шурина, живущего в Новосибирске, точно такой.

– Госномер не запомнили?

– В горячке не сообразил. К тому же и находился далековато.

– Рулевое управление у джипа левостороннее или правое?

– Левое, как у наших машин.

– Кроме водителя, в джипе были люди?

– Тонированные правые стекла были наполовину приспущены, и двух женщин видел.

– Как они выглядели?

– Запомнил их только по волосам. Впереди сидела русоволосая, а позади – рыжая, как лиса-огневка. Обе в ужасе закрыли ладонями лица. У меня, признаться, от кровавого «кульбита» тоже челюсть отвисла. Еле догадался, что надо звонить в автоинспекцию.

– Откуда звонили?

– От Ахмета Полеева.

– Это кто?

– Раньше он был егерем в охотобществе, а теперь – заместитель директора и по совместительству начальник охраны спортивной базы отдыха на Потеряевом озере, где я сорогу ловлю.

– Кто там отдыхает?

– Солидные господа. Видать, из новых русских или из прежних партийных товарищей. Приезжают обычно к вечеру. Выпьют водочки под шашлыки, побраконьерят сетями и утром удаляются в импортных лимузинах. А вот когда нагрянут крутые молодцы с барышнями, как говорит мой сосед военком, призывного возраста, база превращается в «Клуб веселых шизофреников». Ох, и вытворяют же они безобразия! В сауне парятся скопом. Разогревшись, нагишом бросаются в озеро. Пьяные барышни визжат, аж в ушах закладывает, а парни ржут от удовольствия. Нормальный человек наблюдать такую тусовку без содрогания не может.

– Суханов там не «тусовался»?

– Видел его с длинноногими нимфетками. Кроме таланта в музыке и футболе, Герман здорово владел остроумной техникой бабоукладки.

– На мотоцикле приезжал?

– Ну что вы!.. В иномарке. Мотоцикл – это наследство от умершего деда. Герман еще в школьные годы катал на нем легкомысленных хохотушек. Не пойму, чего он вдруг теперь надумал Настю прокатить. Рокерский возраст, когда пацаны гоняют сломя голову, давно пережил. Настя тоже не девочка, чтобы восторгаться лихими мотогонками.

– Не отдохнуть ли на базу Суханов с Фишкиной ехали?

– Кто знает, какая задумка у них была. По рассказам моих оркестрантов, Настя в любовном азарте могла и на лесной полянке покувыркаться. Ей, говорят, важен был процесс, а не условия… Очень изворотливая была бабенка. На любой щепетильный вопрос давала неординарный ответ. Помню, когда родила девочку, спросил: «Снегурка, кто тебе дочку подарил?» Она, не моргнув глазом, отбрила: «С кем поведешься, от того и забеременеешь»… – Пухов посмотрел на оперативников, подбиравших осколки разбитого автомобильного стекла. – По моим соображениям, если Герман вез Настю на базу отдыха, то в данном месте ему следовало притормозить, чтобы на большой скорости не опрокинуться при повороте вправо. Он же, как ненормальный, круто повернул влево, будто хотел опрокинуть обгонявший его джип. Может, тормоза отказали или с рулевым управлением что-то случилось…

– Проверка показала, что руль и тормоза у мотоцикла были исправны, – сказал майор Филиппенко.

Бирюков повернулся к нему:

– Григорий Алексеевич, надо объявить перехват черного джипа «Сузуки», на правой стороне которого наверняка остался заметный след от столкновения.

– Я, Антон Игнатьевич, через областное Управление уже объявил, – ответил майор. – Если поврежденный джип не проскользнет в Новосибирск окольными путями, на Гусинобродском КПП его непременно задержат. Надумает свернуть в райцентр, там тоже хода ему не будет. Больше на этом участке беглецу деваться некуда.

Осмотр места происшествия продолжался больше часа. В результате единогласно все решили, что виновником аварии был управлявший мотоциклом Суханов. С выводом опергруппы полностью согласились и понятые, приглашенные из числа опытных шоферов с большим водительским стажем. Кроме необъяснимого поступка Суханова, в данной ситуации непонятным казалось поведение водителя джипа, который вроде бы беспричинно скрылся с места столкновения.

В дамской сумке, где Филиппенко обнаружил паспорт Анастасии Романовны Фишкиной, лежала дорогая импортная косметичка с обычным женским парфюмом, около двух тысяч рублей разными купюрами, три стодолларовых банкноты, связка ключей и датированный сегодняшним числом билет для проезда в электричке от Новосибирска до райцентра. Один конец наплечного ремня с поврежденной защелкой у сумки был отстегнут. Карманы Суханова, если не считать водительского удостоверения, оказались совершенно пустыми.

Глава II

С места происшествия оперативная группа вернулась в райцентр к вечеру. По поручению Антона Бирюкова оперуполномоченный угрозыска Слава Голубев сразу отправился разыскивать сожителя Фишкиной, чтобы не только сообщить ему о трагедии, но и попытаться хоть что-то узнать о связи Анастасии Романовны с Германом Сухановым для выяснения их печально закончившейся «прогулки» на мотоцикле. Первым делом он заглянул в магазин «Бытовые товары», двери которого еще были открыты. Сидевшая за кассовым аппаратом молодая крашеная блондинка, как показалось Голубеву, с нескрываемой завистью, похожей на личную обиду, сказала, что хозяйка магазина недавно купила за сто двадцать тысяч приватизированный особняк и теперь живет на престижной улице, где раньше жили партийные секретари да высокопоставленные районные чиновники. Такой ответ продавщицы заинтриговал Славу. Шутливо поболтав с простодушной блондинкой, он понял, что ее обида была пустяковой. Позавчера девушка купила импортный тюбик губной помады, а Фишкина вместо того, чтобы похвалить оригинальный цвет, посмеялась: «Этой бы краской только на заборе писать „Ельцина – в отставку!“». Уточнив у обидчивой девицы номер особняка, Голубев заторопился на «престижную» улицу.

Высокий с большими зашторенными изнутри окнами кирпичный домина был обнесен плотным дощатым забором. Из утопающего в зелени кленов двора доносился перебор гитары и нетрезвый мужской голос тянул надсадным речитативом:

 
Нет у нас сигарет, курим мы «Байкал» вонючий,
На плато Расвумчорр нас дожди и ветры мучат.
Про такую погоду так и хочется сказать:
«Апатит, твою погоду, мать»…
 

Голубев, звякнув металлической щеколдой, распахнул тесовую калитку. Гитара и пение сразу умолкли. В затененной от вечернего солнца беседке, за небольшим квадратным столиком, сидел с гитарой в руках обнаженный до пояса стриженный под рэкетира угрюмый мужчина возрастом явно за тридцать. На столике стояла ополовиненная поллитровка «Новониколаевской», граненый стакан и тарелка с крупно нарезанными сочными помидорами. Тут же лежала распечатанная пачка «Беломора», поверх нее – простенькая черная зажигалка.

– Приветствую, хозяин, – сказал Слава.

– Привет, – равнодушно ответил мужчина.

– Можно зайти для делового разговора?

– Заходи. Унюхал, что водка есть?

– Она мне ни к чему.

– Даже если налью, не будешь пить?

– Не буду.

– Кодированный?

– Нет, просто на халяву не пью.

– Вот чудила.

Голубев сел напротив мужчины. Глянув на стандартный набор татуировки чуть не во всю могучую грудь, спросил:

– У вас был конфликт с законом?

Мужчина прежде, чем ответить, прислонил гитару к скамейке рядом с собой. Настороженно посмотрел Голубеву в глаза и медленно проговорил:

– Пять лет добывал апатиты в Хибинах.

– За что?

– За халатность… Вчетвером увели со склада ящик коньяка. Коньяк выпили, а пустые бутылки спрятать забыли. Еще вопросы есть?

– Есть.

– Задавай в темпе, пока водка не протухла.

– Ваша фамилия не Фишкин?

– Нет, я Зверков Григорий Николаевич.

– А Фишкина Анастасия Романовна ваша супруга?

– Если быть юридически точным, сожительница. Без регистрации брака и без венчания живем.

– Почему так неопределенно?

– Чтобы при необходимости разбежаться без проблем.

– Такая необходимость может возникнуть?

– Жизнь – очень азартная игра, а в азартных играх всякое бывает. Ты, приятель, случайно не по поручению церкви пришел меня исповедывать?

– Поручение мне дал районный прокурор. Я сотрудник уголовного розыска и пришел, чтобы…

Зверков не дал Славе договорить:

– Перед прокурором и перед уголовным розыском моя совесть чиста. Фишкина тоже на рога с законом не лезет.

– Нас интересуют ее отношения с Германом Сухановым.

– Что еще за Герман?

– Бывший спортсмен и музыкант, – уклончиво ответил Голубев.

– Первый раз о нем слышу, – Зверков достал из пачки «Беломора» папиросу. Разминая ее в пальцах, раздраженно добавил: – Завтра мадам Фишкина приедет из Новосибирска, обратись с этим вопросом к ней. По части спортсменов, музыкантов и прочих артистов мужского пола у нее кругозор шире моего.

– Когда она уехала в Новосибирск?

– Вчера утром. Я тоже с ней ездил. Сегодня на электричке в час дня вернулся, а Настя еще на сутки там осталась.

– По каким делам ездили?

Зверков, щелкнув зажигалкой, прикурил папиросу. После глубокой затяжки стал рассказывать. С его слов, позавчера Фишкиной звонила из Новосибирска подруга и пригласила отметить свое тридцатилетие. Фишкина уговаривала Зверкова поехать на своей машине, но он категорически отказался из-за того, что «под балдой или с бодуна» за руль не садится. Торчать же на именинах трезвому, как дураку, тягостно. Пришлось воспользоваться электричкой. Вчера небольшой компанией с обеда допоздна просидели в ресторане «Садко». Переночевали у подруги, живущей недалеко от железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный. Сегодня утром, не дав опохмелиться, Фишкина проводила Зверкова на вокзал и отправила его домой в десятичасовой электричке. Сама осталась в Новосибирске, чтобы навестить мать, у которой постоянно проживает ее семилетняя дочка. Мол, надо кое-что купить дочери к началу учебного года.

– Она действительно там осталась? – уточнил Голубев.

– Ну, если до сих пор нету дома, значит, осталась. Сказала, что завтра к концу дня приедет.

– Денег у нее с собой много было?

– Наверное, тысяч десять брала. На цветы подруге больше тысячи истратила, чайный сервиз дорогой подарила.

– Долларов не было?

– Валюту Настя про запас держит, а повседневно отечественными рублями шелестит.

– Хорошо идет бизнес?

– От покупателей не отбиться.

– И с деньгами у вас проблемы нет?

– У меня часто на бутылку не хватает. А Фишкина от избытка «бабок» дурачится… – Зверков с усмешкой указал взглядом на остекленную веранду во всю ширину вместительного дома. – Глянь, какой дворец выкупила у бывшего партайгеноссе, прихватизировавшего народное достояние. Ты можешь догадаться, на кой бес двум сожителям такой великолепный сарай?

– Не могу.

– Я – тоже. В прятки нам играть, что ли?…

– Как фамилия, имя подруги-именинницы? – стараясь не отвлекаться от сути дела, спросил Слава.

– Мусонова Тамара.

– По какому адресу живет?

– На улице Челюскинцев… – Зверков назвал номер дома и квартиры. Затянувшись папиросой, нахмурился: – Ты, опер, так дотошно прискребаешься, будто мы с Фишкиной сразу пару ящиков коньяка сперли. Руби прямо: к чему гнешь?

Голубев встретился взглядом с затуманенными водкой глазами собеседника и, тоже переходя на «ты», сказал:

– К тому, Григорий Николаевич, что пытаюсь разобраться: то ли ты мне арапа заливаешь, то ли Фишкина вокруг пальца тебя обвела?

– Уточни свои сомнения.

– По твоим словам, Анастасия Романовна хотела пробыть в Новосибирске до завтрашнего вечера, но уже сегодня она погибла в автокатастрофе недалеко от райцентра.

Зверков заметно растерялся:

– Ты, парень, это… не туфту гонишь?

– Можешь сходить в морг и убедиться.

– На такси домой ехала, что ли?

– На мотоцикле с Германом Сухановым – мимо дома.

Зверков в сердцах бросил под ноги недокуренную папиросу, торопливо набулькал из бутылки полстакана водки и махом выпил. Несколько секунд он тупо смотрел Голубеву в глаза. Потом вдруг так хлестанул кулаком по столешнице, что Слава едва успел подхватить повалившуюся к нему поллитровку. Тотчас Зверкова словно прорвало:

– Ну, стерва! Опять меня наколола! Сколько раз говорил: не играй, сука, с огнем! Доигралась…

– Не горячись, Григорий Николаевич, – спокойно сказал Голубев. – Мало ли какие обстоятельства могли заставить Анастасию Романовну поехать с Сухановым.

– Не защищай, опер, чужую бабу! Любовные уловки Насти я изучил лучше, чем таблицу умножения. Гонял шлюху пуще сидоровой козы, но с нее все – как с гуся вода. Вот неисправимая потаскуха…

Зверков, запрокинув голову, прямо из горлышка допил остававшуюся в бутылке водку и нервно стал закуривать. Сломав в пальцах две папиросы, третью кое-как прикурил. Сделав раз за разом несколько частых затяжек, с виноватой усмешкой, будто оправдываясь, заговорил спокойнее:

– Я еще на вокзале подумал, что не случайно Настя выпроваживает меня из Новосибирска. Полсотни в карман дураку сунула. Мол, приедешь домой, купи бутылочку, подлечись с похмелья. Был бы трезвый, хрен бы она меня уломала! Но башка после банкета трещала, аж белого света не видел. Вот и купился, дубина, за поллитровку… Собственно, это еще б-большой вопрос, кто кого ку-купил… Кто-то теряет, кто-то находит…

Продолжать серьезный разговор с опьяневшим Зверковым было бесполезно, и Голубев попрощался. В ответ Зверков заплетающимся языком пробормотал что-то нечленораздельное.