Текст книги "Человек, который собирал проклятья (СИ)"

Автор книги: Михаил Акимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Михаил Акимов

1

2

3

Михаил Акимов

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СОБИРАЛ ПРОКЛЯТЬЯ

1

В Вудлэйк Саймон въехал около девяти утра и сразу же подумал, что этот городишко ему подойдёт. Такое впечатление, что именно здесь и находится конец света: сразу же при въезде в город начинается крутой спуск, и поэтому сверху весь он, как на ладони. Конец города упирается в высокие горы – всё, дальше некуда ехать! – такими же горами он окружён и с двух других сторон. Глухомань, и в то же время выглядит достаточно цивилизованно, чтобы у него не было проблем с подключением к Интернету. Он неторопливо ехал по единственной улице, разыскивая бар, с которого и следовало начать. Искомое обнаружилось довольно быстро и внутри, несмотря на ранний час, выглядело довольно оживлённым – то, что ему нужно. Саймон остановил грузовичок, заглушил двигатель и вошёл в бар. При его появлении все разговоры смолкли, и посетители уставились на него с откровенным интересом – верный признак того, что чужаки появляются здесь нечасто. Саймон поприветствовал их кивком головы, отметив, что все присутствующие – исключительно мужчины, и подошёл к стойке.

– Пива, пожалуйста, – сказал он мужчине за стойкой, чей живот не оставлял никаких сомнений в том, что это и его любимый напиток.

Тот одобрительно кивнул и открыл бутылку. Видно было, что он изо всех сил удерживается, чтобы не спросить: «По какому делу к нам, мистер?», и Саймон решил его не мучить.

– Саймон Гарднер, писатель, – представился он. – Ищу уединённое место для работы, месяца на два-три. Реально снять в вашем городе подходящий домик?

Легенда с писателем казалась ему наиболее удобной: и объясняет, для чего ему нужно уединиться, и не будет привлекать повышенного внимания аборигенов: ну, кому интересен чудак, который целый день что-то стучит на компьютере?

– Алан Бигли, хозяин этого заведения. Не знаю, мистер Гарднер, у нас тут люди просто живут, мы – сами по себе… Хотя… Эй, Фрэнк! – крикнул он мужчине лет сорока, сидевшему в одиночестве за столиком в углу. – Не притворяйся, что не слушал! У тебя же домик Лиззи пустой стоит – договорись с мистером Гарднером.

Саймон – опять же кивком – поблагодарил Алана, забрал своё пиво и направился к Фрэнку.

– Разрешите? – спросил он, остановившись перед его столиком.

– Конечно, садитесь, мистер…

– Саймон, просто Саймон, – сказал он, присаживаясь. – Так как же, Фрэнк, у вас действительно есть то, что мне нужно?

Минут через десять разговора они ударили по рукам. Саймона порадовало, что домик пустует совсем недавно – сестра Фрэнка Элизабет месяц назад вышла замуж за парня из другого города и уехала к нему, оставив на попечение брата их прежний родительский дом. Вполне устроила его и цена – всего сто долларов в месяц. Он согласился на неё сразу же, и на лице Фрэнка отразилось сожаление, что не запросил больше. Видно, сто долларов – это было выше самых смелых его надежд.

Они вышли на улицу и сели в грузовик. В следующем после бара доме находился небольшой магазинчик; как раз сейчас к нему подъехала машина для выгрузки товара, и двое грузчиков поочерёдно ходили туда и обратно, занося ящики с бутылками, лотки с хлебом и прочее. Саймон прикидывал, каким образом лучше разъехаться на узкой улице с их грузовиком, как вдруг Фрэнк издал негромкий возглас досады. Саймон недоумённо глянул на него, но тот смотрел куда-то в сторону чуть дальше того места, где трудились грузчики. Он тоже посмотрел туда и увидел, что за распахнутой дверью магазина лицом в их сторону и в странной позе бегуна в позиции высокого старта притаился какой-то мужчина.

Одет он был весьма странно: широкополая шляпа закрывала почти половину лица, а толстый и длинный плащ был в это тёплое солнечное утро более чем неуместен. Судя по тому, что выглядывало из-под шляпы, мужчина был далеко не молод: наверняка, за шестьдесят. Пока Саймон размышлял, что могло раздосадовать Фрэнка, события завертелись. Один из грузчиков взвалил на левое плечо ящик с бутылками, развернулся и пошёл в магазин. Ящик закрыл от него всё, что находилось слева, а странный незнакомец будто ожидал этого и вышел из-за двери. «Вот чёрт!» – пробормотал Фрэнк и, резко распахнув дверь грузовика, высунулся и крикнул:

– Тэдди!

Тот, продолжая идти, взглянул в их сторону, но в это время незнакомец – Саймон не поверил своим глазам, – подставил ему ножку! Грузчик потерял равновесие, но успел правой рукой упереться в стену и устоял на ногах, зато ящик, перевернувшись, слетел с его плеча и грохнулся о землю с плачевным звоном. Из разбитых бутылок полилась кола. Тэдди, размахивая руками, заорал на виновника происшествия, поминая его родителей, ближайших родственников и ещё многое, что подсказывало ему вдохновение. Саймона поразило, что незнакомец слушал его ругань без тени смущения и, похоже, был очень доволен. В руках его Саймон заметил какой-то странный раструб, который тот направил на источник звука. Закончилось всё не менее странно: выдохшись, Тэдди замолчал, но остался стоять на месте, явно чего-то ожидая. Незнакомец, убедившись, что тот действительно закончил, залез левой рукой в прорезь плаща, что-то там сделал, затем переложил раструб в левую руку, достал из кармана деньги, подал их грузчику и пошёл дальше. Проходя мимо машины Саймона, он посмотрел на них с Фрэнком, но тут же надвинул шляпу глубже на глаза и зашагал быстрее.

– Поехали! – сказал Фрэнк, махнув рукой, и добавил: – Вот чёртов немец!

Они тронулись с места, и Фрэнк, показав рукой вперёд, принялся комментировать произошедшее.

По его словам, зовут странного незнакомца Клаусом Штибером, приехал он в Вудлэйк года три назад. Поначалу жители решили, что он просто неуклюж: то зайдёт в бар и перевернёт у кого-нибудь тарелку со шницелем; то в самый неподходящий момент начнёт переходить дорогу, и водитель едва успеет затормозить; а то и вовсе кого-нибудь с ног собьёт. Человек он в возрасте и, чувствуется, образованный, поэтому люди старались сдерживаться и прощали ему его нерасторопность. До тех пор, впрочем, пока не убедились, что делает он это нарочно. Вот тут-то они и стали давать волю эмоциям! Какие только проклятья не обрушивались на его голову! А Штиберу, казалось, только этого и надо: стоит и внимательно всё до последнего слова выслушивает и какой-то раструб в руках держит.

– Может он лингвист, фольклором занимается? – предположил Саймон. – Раструб – это микрофон, а где-то под плащом магнитофон спрятан.

– Да мы тоже так думали. Но вот что странно, Саймон: живёт он у нас три года, бизнеса никакого не ведёт, а все материальные убытки компенсирует. А их за эти три года ох, как немало было! Выходит, накопления свои прежние тратит. А зачем? Вот, сколько он сейчас за ящик колы заплатил? Да если бы он Тэдди хотя бы пятую часть этого предложил, тот бы за эти деньги полчаса ругался. Мы ему уже предлагали – не хочет… Всё, приехали, стой.

Осмотром дома Саймон остался очень доволен. В нём не было ещё того запустения, которое неизбежно возникает, когда уезжают хозяева. Все приборы функционировали, была телефонная линия, во всех комнатах чистота и порядок. Но особенная удача – это то, что по внутреннему двору можно было проехать к задней двери и выгрузить там всю аппаратуру незаметно для постороннего глаза. Саймон сказал Фрэнку, что всем доволен, отдал ему деньги за месяц вперёд, попросил без нужды не беспокоить, так как намерен сразу же приняться за работу, и они распрощались.

Оставшись один, он в задумчивости прошёлся по дому, прикидывая, в какой из комнат оборудовать лабораторию, а в какой – кабинет. Пожалуй, для лаборатории лучше всего подойдёт вот эта, служившая хозяевам спальней: она далеко от входа и окнами выходит на задний двор. А спать можно и в гостиной на диване.

Весь остаток дня он провёл за перетаскиванием и установкой приборов, прервавшись только на поездку для закупки продуктов.

К десяти часам вечера всё было готово. Устало потягиваясь, Саймон решил, что к работе приступит завтра, а сейчас приготовит лёгкий ужин, поест и ляжет спать, чтобы уже с самого утра начать то, для чего он сюда и приехал.

Покончив с ужином, он собирался выполнить второй пункт намеченной программы, как вдруг в двери кто-то позвонил. Это было очень странно. Саймон посмотрел на часы – половина двенадцатого. В гости в такое время не ходят, да и Фрэнк не стал бы беспокоить своего арендатора, даже если бы ему понадобилось забрать из дома что-то важное, не предназначенное для глаз постороннего человека. Саймон решил проигнорировать ночного гостя, кем бы тот ни был, но звонок настойчиво зазвонил ещё раз и ещё. Тогда он пожал плечами и пошёл открывать.

За дверями стоял давешний незнакомец в плаще и шляпе. Вот уж кого, а его-то он точно не предполагал увидеть.

– Чему обязан, господин э-э… Штибер? – сухо спросил он.

– Здравствуйте, Саймон, – ответил тот, сдвигая на затылок шляпу, – вы позволите войти?

– Профессор Граудиц? – изумился Саймон. – Неужели это вы? Никак не могу поверить… Что вы делаете в этой глуши?

– Поверьте, я был удивлён не менее, когда увидел вас там… у магазина… Так вы позволите?

– Разумеется, входите… хотя, конечно, час довольно поздний, а у меня с утра много дел…

– Бросьте, Саймон, – сказал профессор Граудиц, входя и бросая на стол свою шляпу, – ночь – самое плодотворное время для работы мысли, а то, что я вам хочу предложить, как раз этого и потребует.

Он бесцеремонно прошёлся по всему дому, рассматривая комнаты в полном молчании. Звук у него прорезался, когда он увидел лабораторию.

– Ой-ё-ёй, Саймон, – какой вы молодец! – с неподдельным восторгом сказал он, остановившись у корпускулярного улавливателя. – Здесь вы обошли меня, старика! Вот эта штука могла бы сэкономить мне три года работы! Искренне сожалею, что не забрал вас в своё время у Доусона.

– Благодарю, профессор, – пробормотал польщённый Саймон, – вероятно, вы преувеличиваете мои успехи. Но… неужели мы с вами работаем по одному направлению?

– И да, и нет, мой молодой коллега, – он вернулся в гостиную и в выжидающей позе застыл перед стулом.

Саймон поспешно предложил ему сесть, внутренне усмехнувшись над тем, как бесцеремонность в поведении его ночного гостя сочетается с предупредительностью, и сел сам.

– Ну, что же, осмотрел я ваши приборы глазами специалиста и могу утверждать, что вы проводите ауральные исследования и перешли к стадии практического эксперимента. Вам удалось создать прибор – очень замечательный прибор! это, как минимум, докторская степень! – преобразующий статические частицы в волну (Саймон кивнул: всё верно). Последнее означает, что вы – вроде бы – получили возможность улавливать биополе человека и, будь у вас направленный излучатель, воздействовать им на другого. А дальнейшее мне подсказывает не только профессиональная компетентность, но и жизненный опыт. Вы в лаборатории Доусона провели несколько проб и, к большому разочарованию, обнаружили, что воздействие обладает чрезвычайно низким КПД – что-то около 10 % (Саймон снова кивнул – теперь он слушал очень внимательно. Граудиц легко определил все его проблемы и, похоже, знает их причину). Доусон, я думаю, был раздражён тем, что вы увлеклись собственными исследованиями, вместо того, чтобы полностью работать на него, вот вы и взяли отпуск и приехали в Вудлэйк, рассчитывая здесь спокойно разобраться во всём. Ваша неудача – всего лишь следствие вашей молодости и торопливости, потому что вы увлеклись идеей и стали гнать её вперёд, вперёд; так что – убеждён – в самое ближайшее время вы бы поняли, насколько всё просто: ваши частицы в волне движутся хаотично, а не направленно-консолидированно…

– Боже мой! – пробормотал потрясённый Саймон. – Поле!

– Разумеется, – кивнул Граудиц. – Вы пропустили один этап между улавливанием частиц и преобразованием их в волну. Создание поля решит вашу проблему, и результат будет практически стопроцентным – с учётом поправки на дефект массы.

– Профессор, – сконфуженно пробормотал Саймон, – не знаю, как вас благодарить… Понимаю, что пользоваться чужой идеей неэтично…

– Пустое, Саймон, с удовольствием дарю её вам абсолютно безвозмездно. Говорю же, сегодня-завтра вы и сами бы разобрались. Тем более, это неважно. Я пришёл к вам, чтобы сделать предложение о сотрудничестве. Ваш преобразователь хорош, но всё же я продвинулся гораздо дальше вас. Скажу больше: моя установка полностью готова к работе, и я могу хоть завтра начать её применение.

– Простите, профессор, но для чего тогда вам нужен я?

– Резонный вопрос, – согласился Граудиц. – Понимаете, я предлагаю вам не научное сотрудничество, а деловое. Моя установка – это способ заработать деньги. Очень большие деньги. Даже колоссальные. Но и деньги – это всего лишь побочный продукт. Моя установка – это власть. Власть абсолютная, но, к сожалению, ограниченная пространством, а главное – временем. Максимум, через год после того, как я начну её широкое применение, будет найден способ защиты. Значит, нужно действовать быстро и эффективно. Вот для этого мне и нужен помощник. Вы подходите просто идеально, так как сами работаете в этом же направлении. Правда, с противоположным знаком. Я знаю об этом из вашего интервью журналу «Калейдоскоп». Удивлены, что я и такие журналы читаю?

Саймон не знал, как себя вести. То, что рассказывал профессор, очень смахивало на бред – опасный бред маньяка, возомнившего себя Наполеоном. Действительно, он, Саймон, дал короткое интервью корреспонденту журнала, выходящего под девизом «Обо всём – понемногу». Там он вкратце рассказал о цели своих исследований: излечение человека от болезней и стрессов путём воздействия положительным биополем. Граудиц, по его словам, работает «с противоположным знаком». Что это может означать? Может, всё просто: профессор элементарно свихнулся, что не такая уж редкость в научной среде? Хотя, судя по тому, как оперативно он разобрался и в сути установки Саймона, и в его проблемах… И ведь самое главное: конечно, возможно воздействие и отрицательным биополем, и его последствия предположить нетрудно.

– Понимаю, – усмехнулся Граудиц, – вы сейчас размышляете, в своём ли я уме. Хорошо, не буду настаивать на вашем согласии сейчас. Два-три дня у вас есть. А вот дальше вам придётся выбирать: или вы – мой единственный помощник, или один из многих моих будущих рабов.

Он встал, взял свою шляпу, глубоко надвинул её на голову и пошёл к выходу.

– Доброй ночи, Саймон, – произнёс он не оборачиваясь. – И мой совет – не глупите!

Конечно, ни о каком сне не было и речи. После его ухода Саймон некоторое время сидел в состоянии совершенной прострации, затем сварил кофе и стал размышлять. Ну, и дела! Он, Саймон Гарднер, молодой учёный-биофизик, приехал в тихий провинциальный городок, чтобы заняться своими исследованиями, а вместо этого в первый же день оказался вовлечённым в какую-то дикую криминальную авантюру! Насколько серьёзно следует отнестись к тому, что рассказал ему Граудиц? Он допил кофе и пошёл в свой вновь оборудованный кабинет.

Включив компьютер, Саймон вышел в Интернет и после двухчасовых поисков стал суммировать то, что ему удалось найти.

Итак, профессор Граудиц Отто Юрген. Блестящий учёный с мировым именем и совершенно неуживчивый, непредсказуемый человек. Постоянные скандалы на научных конференциях, бойкот коллег, ссоры с работодателями. Какая-то тёмная история с «Браун&Флетчер Индастриз», которая обвинила Граудица в том, что он не выполнил её производственный заказ, а довольно внушительный аванс возвращать отказывается. Несложившаяся карьера преподавателя, уход – опять-таки, со скандалом – из Гумбольдта, Сорбонны и Гарварда. И остальное в таком же духе. Странно. Саймон познакомился с профессором, когда тот несколько раз приходил в лабораторию Доусона. Он очень доброжелательно разговаривал с Саймоном, интересовался его работой – совсем не похоже на то, что выложено о нём в Интернете. Правда, Саймон помнил и то, как однажды, войдя в кабинет шефа сразу после ухода от него Граудица, он увидел, что тот сидит, обхватив руками голову, и без конца повторяет: «Какого чёрта я с ним связался»?

Саймон махнул рукой: ничего понять невозможно, так что лучше лечь спать, а там – увидим.

2

Через два дня, впрочем, он склонен был расценивать визит профессора как какое-то недоразумение. Городок продолжал жить своей полусонной жизнью, в которой никогда ничего не происходило, и на фоне всего этого ночной разговор стал ему представляться не более, чем неуместной шуткой или розыгрышем.

В первый из этих дней он ждал продолжения начатого разговора, но время шло, а профессор не появлялся, и тогда он занялся доработкой своего оборудования: смонтировал блок, который подавал в накопитель постоянный ток, вследствие чего частицы биополя перестали двигаться хаотично, и только после этого преобразовывал их в волну. Профессор оказался прав: сила воздействия резко возросла – он проверил это на себе, использовав часть ранее запасённых резервов положительного биополя.

Работая, он нет-нет, да и возвращался мысленно к ночному визиту. Уж слишком многое было за то, что сказанное профессором – правда. Здесь и странное поведение его у магазина (теперь Саймон не сомневался, что Граудиц спровоцировал Тедди на выброс отрицательных эмоций и загнал их в улавливатель направленного действия), и полная компетентность в вопросах воздействия биополя и принципах работы с ним. В общем, не оставалось сомнений в том, что события назревают, но поделать с этим было ничего нельзя, приходилось лишь ожидать их.

После того, как установка заработала в требуемом режиме, можно было переходить к главному: сканированию биополя города и последующему вычленению и улавливанию положительной его части. Работа предстояла большая, и Саймон решил впрок запастись едой, чтобы в дальнейшем не отвлекаться на это.

Он подъехал к магазину и, не очень-то утруждая себя выбором, купил первое, что подвернулось. В окно бара он увидел Фрэнка, и у него возникла мысль осторожно расспросить его, не появлялся ли в городе профессор.

Войдя в бар, он услышал дружный общий хохот. Центром внимания был Алан, который что-то втолковывал невысокому худому человеку по имени Патрик Формэн. Саймон подошёл к столику Фрэнка, поприветствовал его и сел рядом.

– По какому случаю веселье? – спросил он.

– Алан иногда незаметно включает свой магнитофон на запись, и обязательно кто-нибудь попадается, – смеясь, объяснил Фрэнк. – Вчера он записал Патрика, когда тот, пьяный, рассказывал, как он свою жену в строгости держит. Будто никто не знает, что он дома и рта без её команды раскрыть не смеет!

– А-а, – протянул Саймон, – а я думал, опять этот немец, Штибер, очередной свой фокус провернул.

– Нет, – помотал головой Фрэнк, – его последние два дня вообще никто не видел. Может, уехал? Мы бы расстраиваться не стали – и это ещё мягко сказано.

Они ещё немного поговорили: Фрэнк спросил, как он устроился, не нужно ли чего. Саймон заверил его, что всё просто прекрасно, попрощался и ушёл.

До конца дня он работал, с переменным успехом генерируя биополе. В целом, получалось успешно, но иногда без каких-то видимых причин установка начинала вести себя очень странно: её ровный гул срывался на истерический визг, и индикатор накопления поля падал на ноль. Всё же ему удалось заполнить полем два контейнера, что само по себе было несомненной удачей: для того, чтобы начать эксперименты по воздействию, этого вполне достаточно. Саймон выключил установку и посмотрел на часы: двадцать минут первого ночи – поздновато даже для визита профессора – и лёг спать.

Проснулся он поздно и с ощущением, что что-то произошло. Некоторое время он пытался понять, что навело его на такую мысль. Оказалось, тишина. Практически, полная тишина, неестественная даже для такого небольшого городка, как Вудлэйк.

Саймон быстро оделся и вышел на улицу. Там не было ни души, и это тоже было странно. Куда подевались все люди? Присмотревшись, он увидел вдалеке две фигуры, стоявшие где-то в районе бара Алана. Он вернулся во двор, завёл грузовик и поехал туда.

Подъехав, он увидел Фрэнка, который стоял возле бара и, по-видимому, что-то высматривал в окно.

– Эй, Фрэнк, что ты там увидел? – спросил Саймон, выпрыгивая из кабины.

Тот ничего не ответил, и Саймон подошёл вплотную и тронул его за рукав. Фрэнк и тут не отреагировал, и тогда Саймон, сделав ещё шаг вперёд, заглянул в его лицо. Фрэнк стоял с остекленевшим взглядом, на его лице не двигался ни один мускул.

– Забавно, Саймон, не правда ли? – раздался сзади голос профессора Граудица.

Саймон обернулся и был поражён произошедшей в его внешности перемене. Не было ни уродливой шляпы, ни нелепого плаща. Профессор был одет в элегантный костюм; светлая рубашка, галстук и начищенные до нестерпимого блеска ботинки делали его более похожим на светского льва, нежели на учёного.

– Давайте войдём вовнутрь, поговорим, – предложил он. – Не волнуйтесь, с вашим приятелем ничего не случится. Если, конечно, сильный ветер не поднимется.

В баре было то же самое: и посетители за столиками, и Алан за стойкой – все находились в состоянии какого-то транса. Профессор по-хозяйски прошёл за стойку, налил себе в стакан виски.

– Да, забавно, – снова повторил он, отхлебнув из стакана, – и вот так весь город. А знаете, что самое забавное? В это состояние их привели их же собственные проклятия, которыми они так щедро осыпали меня три года. Приходилось терпеть: у меня ведь не было вашего улавливателя частиц. Ну, ничего. Сегодня я нажал всего лишь одну кнопочку на пульте дистанционного управления, и моя установка вернула им всё сторицей. И вот они стоят, парализованные негативным биополем, ничего не слышат, не видят и не понимают. Мало того, когда я верну их к жизни, они ничего не будут помнить. Так что сейчас с ними можно делать всё: достать из кармана бумажник или зайти в дом и вынести все ценности…

– Профессор, – сказал изумлённый Саймон, – но вы ведь не хотите сказать, что в самом деле намерены…

– Что вы, Саймон, конечно же, нет! – расхохотался тот. – Это ведь какой труд: обойти все дома, что-то искать, потом выносить… Зачем? Они сами отдадут мне всё, что имеют да ещё будут умолять, чтобы я взял. Достаточно переключить режим, и никакого паралича не будет и в помине; зато на них мигом обрушатся все мыслимые и немыслимые боли – от зубной до послеоперационной. Вот тут-то мне и понадобится помощник. Решайтесь, Саймон, эту маленькую демонстрацию своего могущества я устроил специально, чтобы убедить вас.

Саймон понял, насколько ситуация опасна и для него. Нужно каким-то образом повесить её в воздухе, получить отсрочку с ответом, чтобы не провоцировать Граудица на немедленные действия.

– Профессор, – осторожно сказал он, – всё же я не могу поверить, что вы решились на такой шаг: вы, учёный с мировым именем – и вдруг такая резкая смена деятельности…

Лицо Граудица мгновенно приняло злое выражение.

– А что можете знать об этом вы, мальчишка? Вам нет ещё и тридцати, а мне – 62. Наукой я занимаюсь с двенадцати лет; значит, уже полвека я только и делаю, что клянчу деньги на свои исследования. Сначала у родителей, потом у институтского начальства, потом у меценатов… Вот последнее было особенно унизительно. Но теперь всему этому конец. Подумайте, Саймон: всего пять-шесть таких городков, как этот – и мы сказочно богаты! Я всё обдумал: ну, обратятся они в полицию – и кто же им поверит? А пока решают, что это: массовый психоз или состав преступления, мы будем уже очень далеко и с полной суммой. Купим себе какой-нибудь остров и без всяких помех займёмся наукой… Кстати, Саймон, хочу вас поздравить с успехами в ваших исследованиях! Как ведёт себя поле?

– А откуда вы знаете – про успехи?

– А вы не поняли? – рассмеялся Граудиц. – Если бы не они, вы бы сейчас ничем не отличались от других жителей города! Возможно, стояли бы рядом со своим приятелем Фрэнком. Я так думаю, вы подвергли себя воздействию положительного биополя, и это создало иммунитет, способный противостоять действию моей установки. Иначе, пришлось бы мне вас экранировать – как и себя. Ну, так что вы решили: вы со мной?

Саймон понял, что ничего не вышло: ответ он должен дать сейчас.

– Нет, профессор, – решительно сказал он. – Я настолько не с вами, что намерен передать вас в руки правосудия. То, что вы задумали, недостойно не только учёного, но и человека вообще. Предлагаю вам самостоятельно…

Он и не заметил, откуда в руке профессора появился пистолет.

– Я предполагал и такой вариант, – злобно сказал Граудиц. – Не двигайтесь резко, теперь меня уже ничто не остановит… Жаль, Саймон… вас жаль… Помощника я себе найду: любой из них (он показал рукой на столики) согласится. Конечно, это будет простой исполнитель моих поручений, а не равноправный партнёр, каким были бы вы… Впрочем, в отношении вас я ещё окончательную точку не ставлю. Может, ещё одумаетесь. Идёмте к вам домой.

Повинуясь его жесту, Саймон вышел из бара. По улице они прошли в молчании, которое не нарушал ни один звук.

– Заметьте, как я гуманен, – сказал Граудиц, когда они оказались дома, – я приковываю вас к двери туалета, чтобы не доставлять ненужных страданий. Поголодать, правда, вам придётся.

Он бросил Саймону наручники, внимательно проследил, чтобы тот себя пристегнул, и посмотрел на часы.

– У вас есть время до завтрашнего утра, Саймон, – сказал он. – До этого времени моих запасов поля хватит. А завтра я приду и заберу у вас одно из двух: или вас, или ваш улавливатель. Хотя нет, улавливатель я заберу сейчас – так надёжнее.

– Что вы намерены делать? – мрачно спросил Саймон.

– Вы знаете, а я вам скажу, – ответил профессор, немного поколебавшись, – всё равно вы не в силах мне чем-то помешать. Спасать вас никто не придёт: они ведь уверены, что вы тут пишете свой роман и ни о чём представления не имеете. Сейчас я включу режим воздействия болью, а потом популярно им объясню, что нужно сделать, чтобы такого больше не было.

– А если они сбегут из города?

– Куда? – рассмеялся Граудиц. – Сбежать отсюда можно только по дороге, а там я установил парализующий барьер! Так что деваться им некуда. А вы хорошо всё обдумайте, Саймон: место моего помощника всё ещё вакантно, но лишь до завтрашнего утра!

И он, забрав улавливатель, ушёл.

Саймон попытался сесть на пол, но у него ничего не вышло: не пускали наручники, а сидеть с задранной вверх правой рукой будет неудобно. Невдалеке стоял стул, и он после нескольких неудачных попыток смог зацепить его ногой и подтащить к себе. Усевшись на него, Саймон прислонился головой к косяку дверного проёма туалета и принялся размышлять, как ему освободиться. Сначала он делал это с отчаянной решимостью, потом обречённо и, наконец, задремал…

Очнулся он от какого-то стука. В комнате было почти совсем темно, просматривались лишь очертания предметов. Внезапно на фоне окна Саймон увидел чей-то силуэт.

– Мистер Саймон, где вы? – послышался негромкий голос.

– Алан! – обрадовался Саймон. – Идите сюда, я здесь! Только я прикован наручниками.

– Я это предполагал, – ответил Алан, подходя к нему, – поэтому взял у шерифа ключ. Подождите немного, я присмотрюсь, а свет лучше не включать.

Он наощупь нашёл наручники, сунул ключ и отомкнул их.

– Что там происходит? – спросил Саймон, массируя руки.

– Штибер… то есть, этот ваш профессор велел завтра утром нести ему деньги и драгоценности. А перед этим для убедительности нажал кнопку на пульте дистанционного управления и нас всех так лупануло! Такой боли я ещё никогда не испытывал. Честное слово, хотелось покончить с собой, лишь бы не мучиться! Когда он ушёл, наши решили, что, может быть, вы сумеете чем-то помочь… Ведь на вас-то это не действует!

– А откуда вы это узнали? – изумился Саймон.

– Магнитофон, – ответил Алан. – У меня был включен на запись магнитофон. Дик Сандерс здорово напился и очень смешно рассказывал про своего тестя, вот я и решил потихоньку от него это записать. Когда мы все в себя пришли, магнитофон всё ещё крутился. Я стал искать начало записи и наткнулся на ваш с профессором разговор. Мы так поняли, что вы вовсе не писатель, а тоже учёный и чем-то таким себя облучили. Вы можете сделать с нами то же самое?

– К сожалению, нет, Алан. Профессор забрал… ну, в общем, одну важную деталь моей установки… Но знаете, мысль одна есть, пойдёмте, посмотрим.

Он показал жестом, чтобы Алан следовал за ним, и они прошли в его лабораторию. Здесь Саймон включил установку и внимательно посмотрел на индикатор накопителя.

– Маловато, конечно, осталось, но можно воспользоваться и этим… Вот что, Алан, подберите пару крепких ребят и приходите с ними ко мне. Я, как вы выражаетесь, «облучу» вас при помощи своей установки – это абсолютно безвредно и даже наоборот, полезно – и у вас будет иммунитет против установки профессора. Тогда вы пойдёте к нему и … ну, вы поняли… Только осторожнее: у него есть пистолет!

– Вот спасибо, мистер Саймон, – обрадованно сказал Алан, пожимая учёному руку, – я бы и один с ним справился, но вы правы: здесь никакой промашки быть не должно, нужно всё наверняка делать. А ребят я сейчас приведу.

Оставшись один, Саймон внимательно осмотрел все двери и окна и вооружился длинной палкой на случай внезапного появления профессора.

3

Они сидели в баре у Алана, много пили и веселились.

– Н-да, сбежал наш Штибер, видно, почувствовал что-то!.. Нюх у него – дай Бог всякому! А жаль: о-очень бы мне хотелось с ним побеседовать! – последние слова Алан произнёс угрожающе.

– Хуже всего то, что установку свою он успел забрать с собой, – с сожалением сказал Саймон. – Пока она с ним – опасность продолжает существовать.

– И вашу какую-то штуку прихватил, да? – спросил Фрэнк.

– Ерунда, – отмахнулся Саймон, – в два счёта новую соберу!

При этих словах в баре воцарилось напряжённое молчание.

– Да нет, – сконфуженно поправился Саймон, – я имею в виду – не здесь, а когда в институт вернусь!

Все облегчённо вздохнули.

– Мистер Саймон, – спросил его Дик Сандерс, – а что вы говорите про опасность?

– Да, – подхватил Алан, который прибивал к стене плакат «Ругаться запрещаю!», – что вы конкретно имеете в виду?

– А вот как раз это, – кивком показал на плакат Саймон. – Теоретически, профессор может сейчас скрываться неподалёку где-нибудь в горах. Попробуй, найди его там! У него есть его установка и мой улавливатель. Значит, он может проводить улавливание отрицательного биополя и делать его накопление. А поскольку я ничего не могу сделать в противовес ему, все мы оказываемся беззащитны.

– Так что же, ничем нельзя защититься? – спросил Фрэнк при вновь наступившем молчании.