Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

Автор книги: Михаил Шкаровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

10 июля в письме архиепископу Финляндскому Серафиму (Лукьянову) Патриарх Мелетий ложно сообщил, что новый календарь якобы приняли «с согласия и посредством решения всех Православных Церквей». Таким же образом первоначально был введен в заблуждение и Патриарх Тихон[134]134
  Церковные ведомости. 1923. № 19, 20.


[Закрыть]. В дальнейшем архиепископ Анастасий (Грибановский) послал Московскому Патриарху из Константинополя телеграмму о том, что далеко не все Православные Церкви приняли новый календарь[135]135
  Мосс В. Указ. соч. С. 110.


[Закрыть].

Только 25 июля 1923 г. Константинопольский Синод обратился к Поместным Православным Церквам, заявляя, что ожидает их «общего одобрения» решения о церковно-календарной реформе, для того чтобы оповестить «решение [Всеправославного] конгресса как решение Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви». Однако значительная часть Церквей отвергла предложенную реформу[136]136
  Якимчук И. Раскол в Элладской Православной Церкви в ХХ веке. Диссертация на соискание ученой степени кандидата богословия. Сергиев Посад. 1999. С. 69–70.


[Закрыть]. В ответ на грамоту Вселенского Патриарха от 12 марта 1924 г. о введении в церковном обиходе новоюлианского календаря Патриарх Московский и всея России Тихон известил его, что в Русской Церкви ввести новый стиль оказалось невозможным ввиду решительного сопротивления народа[137]137
  Церковные ведомости. 1924. № 11, 12.


[Закрыть].

Патриарх Тихон дал и окончательную оценку статуса архиепископов Анастасия (Грибановского) и Александра (Немоловского) как участников Всеправославного конгресса. В своем «Заявлении в Центральный Исполнительный Комитет по вопросам об отношении Православной Русской Церкви к календарной реформе (переходу на григорианский “новый” стиль)», датированном 30 сентября 1924 г., он отказал этим иерархам в правомочности выражения голоса Русской Православной Церкви на константинопольском совещании. В контексте оценки легитимности решений конгресса Патриарх Тихон писал: «Неблагоприятным для совещания обстоятельством, в значительной степени умаляющим вес всех его постановлений, было отсутствие на нем уполномоченных от Патриархатов Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского и Всероссийского»[138]138
  Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей церковной власти. 1917–1943 гг. С. 334.


[Закрыть].

В ближайшие после конгресса годы новый календарь ввели только три Поместные Православные Церкви: Константинопольская, Элладская (под сильным давлением правительства) и Румынская. В остальных этого не произошло из-за опасения волнений и расколов, а также вследствие сильной негативной реакции верующих. Переход к новому стилю воспринимался как проявление намерения Константинополя сблизиться с Западом во вред вековому литургическому единству Поместных Православных Церквей. Вводимый под политическим давлением и в противоречии с прежними соборными решениями, новый календарь вызвал в ряде стран расколы и уличные столкновения, которых не избежал и сам Патриарх Мелетий[139]139
  Троицкий С.В. Будем вместе бороться с опасностью. С. 46.


[Закрыть].

Еще до окончания Всеправославного конгресса положение Константинопольского Патриарха существенно осложнилось. 1 июня 1923 г. последователи священника П. Евтимия, а также возмущенные календарной реформой верующие созвали митинг, который закончился нападением на Патриархию с целью низвержения Мелетия IV и изгнания его из Константинополя. Нападавшие разгромили Патриаршие покои и подвергли самого Патриарха телесным побоям или, как сообщалось в церковной печати, «нанесли ему оскорбление действиями»[140]140
  Церковные ведомости. 1923. № 19, 20; TheJulian Calendar // Orthodox Life. Jordanville. 1995. № 5. P. 26.


[Закрыть].

Турецкая полиция пассивно наблюдала за беспорядками, и только после прибытия французской военной полиции порядок был восстановлен. После этого нападения и требований турецкого правительства перенести Патриаршую кафедру за пределы Турции Патриарх Мелетий поставил на заседании Синода вопрос о перемещении Патриархии. Тогда же он послал телеграмму своему дяде премьер-министру Греции Е. Венизелосу в Лозанну, спрашивая его совета, и в ответ получил телеграмму с предложением оставить Патриарший престол. По свидетельству очевидцев, это предложение привело Патриарха в ярость, но он 1 июля, под предлогом плохого здоровья и необходимости лечения, временно покинул Стамбул и поселился на Афоне. Вместо себя Патриарх Мелетий оставил Местоблюстителем митрополита Кесарийского Николая[141]141
  Мосс В. Указ. соч. С. 104; Pallis А.А. Greeks Abroad. Athens, 1953. P. 187.


[Закрыть].

24 июля 1923 г. в Лозанне был подписан мирный договор между Грецией Великобританией, Францией, Италией, Японией, Румынией с одной стороны и Турцией – с другой. По этому договору в состав Турции входили Восточная Фракия, эгейское побережье Малой Азии, Турецкая Армения, острова Имброс и Тенедос, таким образом, Греция отказалась от всех своих завоеваний, кроме Западной Фракии и некоторых островов. Греческое население почти всей страны, кроме Стамбула, островов Имброс и Тенедос, подлежало репатриации на историческую родину; в свою очередь, в Анатолию должны были переселиться турки, проживавшие в балканских странах (примерно 360 тысяч). В результате этого договора около 1, 6 миллионов греков были выселены на свою историческую родину, которая после поражения в войне находилась в тяжелейшем состоянии и не могла им материально помочь. В ходе этого вынужденного перемещения от голода, холода и болезней погибло 300 тысяч беженцев[142]142
  National Geographic. November 1925. P. 584.


[Закрыть]. Таким образом, Константинопольский Патриархат лишился почти всей своей паствы, перестал он быть и этнархом всех православных христиан бывшей Османской империи.

Следует упомянуть, что в этих сложных условиях внешнеполитическая поддержка Патриархату была оказана со стороны зарубежных русских иерархов. Так, 4 января 1923 г. митрополит Антоний (Храповицкий) направил официальное обращение президенту Лозаннской конференции, в котором выражал обеспокоенность в связи с возможным удалением Константинопольской Патриархии из Стамбула. Невозможность ее переселения объяснялась следующим образом: «Константинопольский Патриарх для православных христиан всех стран является верховным судией, а упразднение или унижение сей Апостольской кафедры явилось бы глубоким оскорблением и унижением всей Православной Церкви»[143]143
  Председательствующий Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей Президенту Лозаннской конференции // Церковные ведомости. 1923. № 1–2. С. 1–2.


[Закрыть].

2 октября 1923 г., за час до эвакуации союзных войск из Стамбула, член Синода Турецкой Православной Церкви о. «Папа» Евтим, в сопровождении своих сторонников и турецкой полиции вошел в здание Синода в Фанаре во время заседания и предъявил ультиматум присутствующим архиереям (после того как в 1923 г. Смешанный постоянный комитет из мирян и духовенства был упразднен, миряне непосредственного участия в управлении Патриархатом не принимали), чтобы они в течение десяти минут низложили Патриарха Мелетия. Несмотря на усиленные протесты двух из восьми членов Синода, требование было исполнено, затем шесть членов Синода, чьи кафедры находились вне пределов Турции, вместе с Местоблюстителем митрополитом Николаем фактически выгнали из Патриаршей резиденции. Но и после этого о. «Папа» Евтим заявил, что он не уйдет из Фанара, пока не будут выбраны семь предложенных им членов Синода и новый Вселенский Патриарх. При этом священник сам претендовал на этот пост. Почти все требования о. «Папы» Евтима, кроме избрания Патриарха, были выполнены, и священник вернулся в Анкару как представитель Фанара, но в этом качестве он оставался недолго[144]144
  Нанакис А. Указ. соч. С. 39; Times. London. 3.10.1923, 6.10.1923, 21.11.1923.


[Закрыть].

12 октября греческое правительство послало архиепископа Афинского Хризостома (Пападопулоса) к Патриарху Мелетию в Салоники с предложением отречься от Патриаршества. Владыка Мелетий думал временно перенести в Салоники Патриаршую кафедру, но греческие власти опасались, что турецкое правительство после этого шага никогда не позволит вернуть ее в Стамбул. Под сильным давлением владыка Мелетий 20 октября подписал официальный документ об отречении от Патриаршего престола[145]145
  Горчаков К.М. Возбудители раскола. Париж, 1927. С. 29.


[Закрыть]. Через несколько дней – 29 октября была провозглашена Турецкая республика; тайным голосованием в Великом Национальном Собрании Турции первым президентом страны оказался единогласно избран Мустафа Кемаль, получивший почетное наименование Ататюрк (т. е. отец турок).

После своей отставки с Константинопольского престола владыка Мелетий оказался в Александрии, где при политической поддержке англичан в 1925 г. был назван вторым кандидатом на престол Александрийской Патриархии. В это время Египет находился под британским мандатом, а египетское правительство имело право утвердить кандидатуру одного из двух представленных кандидатов в Патриархи. Правительство в Каире целый год тянуло со своим решением, но 20 мая 1926 г. под давлением английских властей все-таки утвердило кандидатуру владыки Мелетия в качестве Александрийского Патриарха. Скончался он 28 июля 1935 г. и был похоронен в Каире[146]146
  Срболюб Милетич, свщ. Указ. соч.


[Закрыть].

18 октября 1923 г. возглавлявший Священный Синод митрополит Кизикский Каллиник разослал окружное послание архиереям о предстоящих выборах Патриарха. Так как постоянный Смешанный комитет был уже распущен и общие уставы утратили силу, в этих выборах уже не участвовали представители мирян. Кроме того, турецкий полицейский, надзиравший за деятельностью Патриархии в Фанаре, предъявил предписание помощника губернатора Стамбула Фареттина, согласно которому в выборах нового Патриарха могли участвовать только турецкие граждане, практикующие свою религию в Турции[147]147
  Нанакис А. Указ. соч. С. 39.


[Закрыть].

6 декабря того же года новым Константинопольским Патриархом был выбран духовный сын бывшего Патриарха Германа V митрополит Халкидонский Григорий (Зервудакис или Папаставрианос), в Патриаршестве Григорий VII. Он родился в 1850 г. на острове Сифнос, обучался в Халкинской богословской школе и в нескольких европейских университетах, с 1887 г. служил епископом Мир Ликийских и протосинкеллом Родосской архиепископии, затем занимал пост синкелла при Патриархе Германе V. В 1892 г. владыка Григорий был рукоположен в сан митрополита Серрского, в 1909 г. переведен на кафедру митрополита Кизика, а в 1913 г. – митрополита Халкидона[148]148
  Григорий VII, Патриарх Константинопольский // Православная энциклопедия. Т. XII. М., 2006. С. 604–605.


[Закрыть].

Турецкое правительство первоначально этих выборов не признало, так как в Лозаннском мирном договоре в условиях об обмене мусульманского и православного населения говорилось, что репатриации не подлежат только греки Стамбула, островов Имброс, Тенедос и турки Северной Фракии, причем жителем Стамбула мог считаться лишь грек, поселившийся там до 1918 г. Владыка Григорий переехал в Константинополь в 1918 г. и, таким образом, подлежал репатриации. Турецкие власти заявили, что если Патриарх не уедет добровольно, то он будет выдворен из страны, в ответ на это греческое правительство подало апелляцию в Гаагский арбитражный суд.

7 декабря священник «Папа» Евтим, который не был допущен в зал заседаний, со своим протеже митрополитом Родополисским Кириллом и сторонниками в сопровождении 40 вооруженных турок ворвались в Фанар. Захватчики изгнали оттуда всех обитателей и заявили, что не покинут его, пока обвиненный ими в служении интересам Греции Григорий VII не отречется от престола и не будет выбран «законный» Патриарх. Через два дня из Анкары от турецких властей, связанных Лозаннским договором, все же пришел приказ освободить Фанар, и захватчиков выпроводили оттуда при помощи полиции. Таким образом, Патриаршая резиденция все же была возвращена Григорию VII[149]149
  Oriente Moderno. 15.01.1924. P. 30.


[Закрыть].

Одним из первых шагов нового Патриарха стало объявленное 19 февраля 1924 г. запрещение в священнослужении и лишение духовного сана «Папы» Евтима. Правда, тот не подчинился и в ответ в июле 1924 г. захватил церковь Панагии Кафатиани в Галате. 2 апреля 1926 г. он захватил еще одну стамбульскую церковь – храм Спасителя в Галате, но влияние раскольника уже было сильно подорвано[150]150
  Нанакис А. Указ. соч. С. 40.


[Закрыть].

27 февраля / 12 марта (по другим данным, 23 февраля) 1924 г. новый Патриарх со своим Синодом официально ввел в Константинопольской Церкви новоюлианский календарь. Празднование Пасхи и связанных с ней праздников было временно, до созыва Вселенского Собора, оставлено по старой Пасхалии. По некоторым сведениям, Григорий VII лично был против изменений, но был вынужден уступить давлению правительства Греции, от которого полностью зависел материально. Так, Патриарх однажды прямо сказал Священному Синоду, что, «к сожалению, изменение в календаре было навязано греческим правительством»[151]151
  Мосс В. Указ. соч. С. 109–110.


[Закрыть]. В ответ на соответствующее послание Григория VII Московский Патриарх Тихон довел до сведения Константинопольского Патриарха, что хотя им и получена грамота о введении нового стиля с 10 марта, но в Русской Церкви ввести этот стиль оказалось невозможным ввиду решительного сопротивления народа[152]152
  Серафим (Соболев), архиеп. О новом и старом стиле // Старый стиль лучше новых двух. Что такое календарная реформа. С. 112–113.


[Закрыть].

В том же месяце Патриарх Григорий VII перевел все греческие приходы в Австралии (подчинявшиеся ранее Элладской Церкви) под свою юрисдикцию и учредил митрополию Австралии и Новой Зеландии, которую до 1929 г. возглавлял митрополит Христофор (Книтис). Основной его заботой стала организация помощи греческим беженцам из Малой Азии в Грецию. Другим заметным деянием Григория VII было обнародование энциклики, посвященной урегулированию проблем части Македонии и Фракии, так называемых новых территорий, присоединенных к Греции в 1912–1913 гг., и созданию там новых временных епархий[153]153
  Григорий VII, Патриарх Константинопольский. С. 604–605.


[Закрыть].

Однако положение Патриарха в своей стране было очень шатким. В марте 1924 г. турецкое правительство, изгнав халифа и упразднив халифат, внесло в Национальное Собрание законопроект (к счастью, не принятый) об изгнании из Турции высших христианских иерархов, предусматривавший ликвидацию Вселенского и Армяно-Григорианского Патриархатов. Все их недвижимое имущество предполагалось конфисковать в пользу государства. Одновременно правительство приказало под угрозой закрытия изъять из христианских школ кресты и иконы, 36 не подчинившихся указу школ действительно были закрыты. В печати Вселенского Патриарха прямо обвиняли в сотрудничестве с греческим правительством, некоторое время угроза его депортации была вполне реальной, хотя в конце концов возобладало мнение умеренных членов турецкого правительства, не желавших нарушать Лозаннское соглашение. 17 декабря 1923 г. министр юстиции признал избрание Григория VII действительным[154]154
  Церковные ведомости. 1924. № 9-10.


[Закрыть].

Проживавший в Белграде профессор С.В. Троицкий в своем труде «Что такое Живая Церковь?», ссылаясь на публикацию в «Церковных ведомостях», сообщал, что «Константинопольский Патриарх Григорий VII в послании от 27.XII.1923 г. № 5856 назвал “живцов” – “незаконными захватчиками церковной власти в России”, а Патриарха Тихона “единственным законным высшим главою церковной власти Российской Церкви”». О том же писал после Великой Отечественной войны сотрудник Московской Патриархии А. Буевский. Но приписываемых Святейшему Григорию слов Патриаршая грамота № 5856 от 27 декабря 1923 г. не содержала. Патриарх Григорий всего лишь писал в ней митрополиту Антонию (Храповицкому) в ответ на его поздравления: «Пусть Господь дарует скорое утешение и помощь и Святой сестре Русской Церкви и Наисвятейшему Патриарху Тихону, чьи долгие испытания повергают нас в скорбь»[155]155
  Александр Мазырин, свщ. Указ. соч.


[Закрыть].

В марте 1924 г. председателю обновленческого Синода митрополиту Евдокиму, так же как и Патриарху Тихону, была передана копия циркулярного письма Вселенского Патриарха о введении нового стиля. Обновленцы восприняли этот жест внимания как акт их признания. И хотя прямо о признании обновленческого Синода Константинопольская Патриархия еще не заявляла, но постепенно, по политическим причинам, эволюционировала в этом направлении. СССР в середине 1920-х гг. имел большое влияние на победивший в Турции режим Ататюрка, которому оказывали значительную военную помощь.

Поставленная турками на грань выживания Константинопольская Патриархия готова была искать защиты даже у советского руководства. Ее представителем в СССР вместо умершего в январе 1924 г. архимандрита Иакова стал его племянник иеромонах Василий (Димопуло). Вскоре возведенный в сан архимандрита о. Василий активно начал укреплять связи с обновленцами. В марте 1924 г. он вместе с представителем Александрийского Патриарха архимандритом Павлом посетил митрополита Евдокима, с которым обсудил вопросы, касающиеся направления делегатов от Русской Церкви на запланированный на 1925 г. Вселенский Собор в Иерусалиме, а также содействия в возвращении конфискованного советскими властями Константинопольского подворья в Москве. Стороны нашли полное взаимопонимание, и вскоре архимандриты Василий и Павел стали почетными членами обновленческого Синода[156]156
  Там же.


[Закрыть].

Используя крайне неблагоприятную для Фанара ситуацию, обновленческий Синод 18 апреля 1924 г. постановил: «Ввиду изгнания кемалистами Вселенского Патриарха Григория VII и тяжелого его материального положения, предложить оказать гостеприимство ему, стоящему всегда на страже интересов Российской Православной Церкви, для чего с согласия пятерки [Троцкий, Смидович, Галкин, Красиков и Тучков] предоставить ему право свободно выбрать себе для своего жительства один из следующих городов: Новороссийск, Одесса, Киев, Петроград и даже Москву с полным иждивением, как Его Святейшеству Григорию VII, так и всей его свите при условии легализации Синода и всех постановлений [обновленческого] Собора 1923 г., устранившего патриарха Тихона»[157]157
  См.: Троицкий П. Патриарх Григорий VII и большевики. Париж, 1932.


[Закрыть].

Переговоры о возможности переселения Патриарха Григория VII в СССР с обновленческим Синодом велись через экзарха Вселенского Патриархата в Западной Европе митрополита Фиатирского Германа (Стринополуса)[158]158
  Василий (Кривошеин), архиеп. Богословские труды. Нижний Новгород, 2011. С. 178.


[Закрыть]. 30 апреля 1924 г. Священный Синод в Константинополе под председательством Патриарха Григория постановил, что «русские иерархи, находящиеся в Сербии и других церковных областях, не имеют канонического права к исполнению пастырских и церковных прав и обязанностей в этих областях»[159]159
  Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917–1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 192.


[Закрыть].

Видимо, отчасти в качестве благодарности обновленцам за сделанное ими приглашение, 6 мая в своей речи перед Константинопольским Синодом Григорий VII призвал Патриарха Тихона добровольно отказаться от Патриаршества и немедленно удалиться от церковного управления. Согласно распространенному в Москве в переводе архимандрита Василия документу под названием «Вступительная речь Его Святейшества Вселенского Патриарха Григория VII и постановление Священного Синода об основах работы отправляющейся в СССР Патриаршей миссии», Патриарх Григорий заявил, что «по приглашению церковных кругов СССР» (т. е. обновленцев) он принял предложенное ему «дело умиротворения происшедших в последнее время в тамошней братской Церкви смут и разногласий, назначив для этого особую Патриаршую комиссию из архиереев». Комиссия должна была «отправиться туда, чтобы содействовать с Божией помощью словами любви и путем разных указаний восстановлению согласия и единения в Братской Церкви ко благу всего Православия». Особо оговаривалось, что «отправляющаяся комиссия в своих работах должна опираться на те тамошние церковные течения, которые верны Правительству СССР». «Ввиду возникших церковных разногласий, – заявлял далее Патриарх Григорий, – мы полагаем необходимым, чтобы Святейший Патриарх Тихон ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал собою, немедленно удалившись от церковного управления, и чтобы одновременно упразднилось, хотя бы временно, Патриаршество, как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах в начале гражданской войны и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения. Вместо упразднившегося Патриаршества Высшее церковное управление там должен принять ныне свободно и канонически избранный Синод, который и выработает детали Синодального Управления Церковью в СССР»[160]160
  Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 89, оп. 4, д. 89, л. 14.


[Закрыть].

В полном соответствии с обращением Патриарха Григория Константинопольский Синод в тот же день, 6 мая, единогласно постановил: «1. Чтобы комиссия эта определенно опиралась на церковные течения, верные Правительству СССР. 2. Чтобы комиссия эта сделала надлежащим образом известный взгляд Его Святейшества и Священного Синода относительно необходимости удаления Святейшего Патриарха Тихона и упразднения, хотя бы временно, Патриаршества в СССР и с этим взглядом сообразовала свою деятельность. 3. Чтобы сделала известным взгляд Вселенского Патриарха, что новое положение о Высшем церковном управлении должно опираться на основы чисто церковной соборности и иметь форму свободно и канонически избранного Соборного Синода»[161]161
  Там же.


[Закрыть].

Согласно некоторым свидетельствам, на решение Константинопольского Синода повлияла тенденциозная информация лично близкого обновленцам архимандрита Василия (Димопуло). По утверждению обновленческой прессы, он даже «переосвящал» «тихоновские» церкви для обновленцев, поддерживая только с ними евхаристическое общение[162]162
  Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1927. № 1 (14). С. 10.


[Закрыть].

1 июня в газете «Известия ЦИК» была опубликована еще более усугублявшая ситуацию статья с броским заголовком «Вселенский Патриарх отстранил бывшего Патриарха Тихона от управления Российской Церковью»: «Московский представитель Вселенского Патриарха архимандрит Василий (Димопуло) сообщил представителю РОСТа следующее: “Мною только что получено из Константинополя сообщение о том, что Константинопольский Патриарший Синод под председательством Вселенского Патриарха Григория VII вынес постановление об отстранении от управления Российской Православной Церковью Патриарха Тихона, как виновного во всей церковной смуте. Постановление это вынесено на заседании Синода при Вселенском Патриархе 6 мая и принято единогласно”. По словам архимандрита Василия, это постановление является результатом неоднократных советов со стороны восточных Патриархов и, в частности, сербского Патриарха. Вместе с тем Константинопольский Патриарх посылает в Москву авторитетную комиссию из виднейших восточных иерархов для ознакомления с делами Российской Православной Церкви. Одновременно Вселенский Патриарх признал [обновленческий] российский Синод официальным главою Российской Православной Церкви и запретил в священнослужении иерархов, бежавших из России в эмиграцию, во главе с Антонием Храповицким. Все эти иерархи предаются церковному суду»[163]163
  Известия ЦИК. 1924. 1 июня.


[Закрыть].

6 июня Патриарх Тихон получил письмо архимандрита Василия (Димопуло) с приложением выписок из протоколов заседаний Константинопольского Синода от 1 января, 17, 30 апреля и 6 мая 1924 г., из которых следовало, что Григорий VII, «изучив точно течение русской церковности и происходящие разногласия и разделения, для умиротворения дела и прекращения настоящей аномалии» решил послать в Москву, приняв во внимание исключительные обстоятельства и примеры прошлых времен, «особую миссию, уполномоченную изучать и действовать на месте на основании и в пределах определенных инструкций, согласных с духом и преданиями Церкви». В инструкции для членов комиссии Григорий VII выразил пожелание, чтобы Патриарх Тихон «ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал Собою, немедленно удалившись от управления Церковью»[164]164
  Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. С. 322–324; Владислав Цыпин, прот. Указ. соч. С. 112–113; Русская Православная Церковь и коммунистическое государство 1917–1941. С. 194.


[Закрыть].

В ответном послании Григорию VII от 18 июня Патриарх Тихон обоснованно отверг эти неуместные советы: «Мы немало смутились и удивились, что. глава Константинопольской Церкви, без всякого предварительного сношения с Нами, как с законным представителем и главою всей Русской Православной Церкви, вмешивается во внутреннюю жизнь и дела автокефальной Русской Церкви. Священные Соборы (см. 2-е и 3-е Правила II Вселенского Собора и др.) за епископом Константинопольским признавали всегда только первенство чести, но не признавали и не признают за ним первенство власти или первенство вообще. А потому всякая посылка какой-либо комиссии без сношения со Мною, как единственно законным и православным Первоиерархом Русской Православной Церкви, без Моего ведома не законна, не будет принята русским православным народом и внесет не успокоение, а еще большую смуту и раскол в жизнь и без того многострадальной Русской Православной Церкви. Народ не со схизматиками, а со своим законным и православным Патриархом. Позволительно усомниться и в предлагаемой Вашим Святейшеством мере умиротворения Церкви – Моего удаления от управления Церковью и хотя бы временного упразднения самого Патриаршества на Руси. Не умиротворит это Святую Церковь, а народит новую смуту, принесет новые скорби и без того многострадальным верным Нам архипастырям и пастырям.»[165]165
  Следственное дело Патриарха Тихона. М., 2000. С. 377; Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. Кн. 1. М., 1995. С. 210–211.


[Закрыть] После этого письма Патриарх Григорий VII фактически прервал общение с Патриархом Тихоном и в дальнейшем переписывался только с обновленческим Синодом. Под влиянием Константинопольской Патриархии обновленцев признали и некоторые другие Восточные Патриархи.

В июле 1924 г. архимандрит Василий обратился от имени Вселенского Патриарха Григория VII и «всего Константинопольского пролетариата» к главе Секретариата по делам культов при Президиуме ЦИК СССР П.Г. Смидовичу: «Одолев своих врагов, победив все препятствия, окрепнув, Советская Россия может теперь откликнуться на просьбы пролетариата Ближнего Востока, благожелательного к ней, и тем еще больше расположить к себе. В Ваших руках, тов. Смидович, сделать имя советской России еще более популярным на Востоке, чем оно было ранее, и я горячо прошу Вас, окажите Константинопольской Патриархии великую услугу, как сильное и крепкое правительство могущественной державы, тем более что Вселенский Патриарх, признаваемый на Востоке главой всего православного народа, ясно показал своими действиями расположение к советской власти, которую он признал»[166]166
  Митрофан (Шкурин), игум. Русская Православная Церковь и советская внешняя политика в 1922–1929 годах: (По материалам Антирелигиозной комиссии) // Вестник церковной истории. 2006. № 1. С. 166.


[Закрыть].

Однако никаких «великих услуг» советское правительство Фанару оказывать не стало (турецкое правительство Ататюрка для СССР было несравнимо важнее). Но при этом от идеи использовать фанариотов в своих интересах советское руководство не отказывалось. Вопрос о прибытии константинопольской делегации в Москву несколько раз обсуждался на заседаниях Антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б), при этом принимались положительные решения. Последнее из них, принятое уже в сентябре 1924 г., гласило: «Разрешить и поручить тов. Тучкову обработать делегацию в желательном для нас направлении». Однако миссия из Константинополя не приехала. Большое влияние на Фанар имела позиция Великобритании, и, когда архиепископ Кентерберийский Дэвидсон выразил Патриарху Григорию свое недоумение по поводу его прообновленческой активности, тот, как писали «Церковные ведомости», ответил, что «“Живой Церкви” он не признает; Патриарха Тихона он признает законным представителем Русской Православной Церкви и не думал производить над ним суда; комиссию же он собирался послать для ознакомления со взглядами Патриарха Тихона по целому ряду современных вопросов; и теперь едва ли эта комиссия поедет в Россию»[167]167
  Александр Мазырин, свщ. Указ. соч.


[Закрыть].

Вместо комиссии Патриарх Григорий направил обновленческому Синоду лишь свое приветствие в виде пасхальных яиц. 27 мая Константинопольский Патриарх издал окружное послание, в котором объявлял о созыве в 1925 г. Всеправославного Собора, приуроченного к 1600-летию I Вселенского Собора. И уже в июне 1924 г. обновленцы провели в 1-м Доме Советов так называемое Великое Предсоборное Совещание. В его проходившем под председательством митрополита Евдокима заседании приняли участие московские представители Константинопольского и Александрийского Патриархатов. Почетным председателем совещания был избран Патриарх Григорий VII, который, согласно обновленческим и советским источникам, приветствовал собрание особым посланием. В посвященной обновленческому совещанию статье «Известий ЦИК» говорилось: «Кардинальной заслугой Синода митрополит Евдоким считает налаживание связи с Вселенским Патриархом Григорием VII, а также и с Восточными Патриархами. К концу своей речи митрополит Евдоким огласил ряд посланий Вселенского Патриарха Синоду, из которых явствует, что Синод полностью им признан как высший авторитетный орган церковного управления в России»[168]168
  Александр Мазырин, свщ. Указ. соч.


[Закрыть].

8 мая 1924 г. посетивший Афон митрополит Антоний (Храповицкий) получил от Патриарха Григория VII письмо, в котором указывалось, что без его согласия и разрешения владыка не может покинуть Святую Гору. Такой странный запрет, вероятно, был вызван опасениями Константинополя, что авторитетный голос русского митрополита может вызвать оппозицию церковным реформам у других Восточных Патриархов, к которым собирался поехать митрополит. Владыка Антоний письмом вежливо попросил разрешения выехать на Восток, и затем, не дождавшись ответа, известил Вселенского Патриарха, что его виза истекает 14 июня, и направился в Александрию.

В это же время Патриарх Григорий VII потребовал от пребывавших в Константинополе русских архиепископов Анастасия (Грибановского) и Александра (Немоловского) прекратить выступления против советской власти, не поминать Патриарха Тихона, и «дал им совет признать большевиков». Получив категорический отказ, он назначил следствие и запретил архиепископов в священнослужении[169]169
  Монах Горазд. Указ. соч. С. 8.


[Закрыть]. 24 мая Константинопольский Патриарх также написал руководству Сербской Православной Церкви послание с протестом против допущения на ее канонической территории деятельности русских заграничных органов церковного управления, но получил отрицательный ответ (2 декабря 1924 г. Сербский Архиерейский Собор, рассмотрев данный вопрос, принял постановление, в котором говорилось, что существование Русского Заграничного Управления канонически правильно и целесообразно)[170]170
  Троицкий С.В. История самочинной карловацкой организации // Церковно-исторический вестник. Москва. 2001. № 8. С. 41.


[Закрыть]