Текст книги "Королевские перчатки"

Автор книги: Михаил Шпагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Шпагин Михаил
Королевские перчатки

Михаил Шпагин

Королевские перчатки

– Кончилось чем, спрашиваешь? Вот чем кончилось...

Толя Афанасьев глубокомысленно поглядел на туго набитый бумажник из отливающей серебром ткани, мерцающей красным и желтым, любовно огладил его тугие бока и, видимо, уже хотел объяснить, чем же все кончилось, да передумал.

– Давай я лучше сначала, по порядку, – извиняясь взглядом, попросил он.

Мне осталось лишь согласно кивнуть, такой он, Толя, и в институте был что ни рассказывает, обязательно от Адама начнет.

Афанасьев между тем сосредоточенно углубился в содержимое бумажника. Нет, не деньги там были – мотки разноцветных нитей, какие-то бумажки. Наконец с торжеством извлек небольшую, меньше ладони, ксерокопию текста из какого-то старого журнала, предусмотрительно запаянную в целлофан – чтобы зря не трепалась. Целлофан был весь исцарапан, а некоторые строчки прямо по нему подчеркнуты чем-то острым. "Гвоздем, наверное", – подумал я, и тоже попытался сосредоточиться. Текст представлял собой отдельную заметку под несерьезным названием "Кому нужна паутина". И сказано в ней было буквально следующее:

"Когда-то давным-давно одной из французских королев были преподнесены перчатки, искусно сотканные из... паутины. Это, пожалуй, один из немногих случаев использования натуральной паутины человеком. А вот на киностудии "Мосфильм" как-то столкнулись с прямо противоположной задачей потребовалось создать искусственную паутину. Пришлось сконструировать "паука". В ванночку насыпали термопласт, нагрели его электрическим током, и художник стал выливать расплавленную массу так, чтобы она застывала, образуя естественные паучьи узоры. Паутина вышла на славу".

– С этого все и началось, – торжествующе пояснил Афанасьев. Улавливаешь?

Я ничего не улавливал и поэтому повернул закупоренную в целлофан бумажку обратной стороной. Там красовалась копия иллюстрации все к той же заметке: сказочная старуха у сказочной гигантской паутины. Надпись сбоку указывала и источник информации: это был журнал "Юный техник" двадцатилетней давности.

– Видишь, – постепенно входил в хорошо мне знакомое азартное состояние Афанасьев, – журнал детский, старый, а так проблему поставил – точно, ненавязчиво – сам, мол, догадайся.

Я по-прежнему ни о чем не догадывался и потому изумленно уставился на приятеля. А тот, не замечая моего смятения, продолжал увлеченно:

– И в самом деле, кому, кроме пауков, нужна паутина? Побежал в библиотеку, выяснил – жители Новой Гвинеи из нее гачки делали. Подложат пауку изогнутый кольцом бамбук, тот кольцо оплетет – и снасть готова универсальная, крепкая. Ловили ею и бабочек, и птиц, и летучих мышей, и рыбу по полкило весом. Но что было, то было. А сейчас-то где ее применить! Говорят, в приборостроении, оптике используют. Крохи! А резервы неисчерпаемы. И я таки додумался.

Гляди на фото, какая красивая, словно модный тюль! Вот именно – "паучьи узоры", наверное, и у тебя дома на окнах висят. Да нет, не паутина, а тюль, что в магазине "Уют" на проспекте Вернадского продают. Верно угадал? Ну так вот, никакой это не тюль, а самая настоящая паучья работа. Что? Говоришь, в инструкции было написано – из натуральных нитей? Так ведь пауки и плетут из натуральных. Только на слово "паучьих" торговая сеть не соглашается. Говорят, вызывает кое у кого неприятные ощущения. Словом, некоммерческое слово! Чепуха, суеверие какое-то. Но я своего добьюсь!

Впрочем, не в этом дело, а в том, что научил пауков ткать оконный тюль я. Благодаря вот этой самой заметке. Фотография напомнила мне тюль, и я решил, что его изготовлением вполне могли бы заняться не художники, конечно, а самые настоящие пауки. Их больше, чем художников, дело им знакомо, так сказать, сызмальства, да и какая копия сравнится с оригиналом? Правда, "термопласт" будет попрочнее, однако ознакомившись со специальной литературой, я узнал, что пауки разнообразят не только свои узоры, но и материал для них. Они могут делать нити эластичными и, наоборот, не поддающимися растягиванию, могут сплетать их в миниатюрные канатики, гофрировать... Встречается даже трехцветная паутина – и черная, и желтая, и красная. Словом, технология уже есть, осталось только кое-что подправить да усовершенствовать.

И я своего добился. Рисунок выбрал самый традиционный – паучий, хоть мне и не советуют в магазине упоминать о пауках, паутинный тюль на окнах, словно частица природы в жилище, потому и нарасхват. А проблему прочности нити тоже решил путем традиционным. Надо сказать, паутина и так крепка, прочнее стали, почти такая же, как нейлон, и даже лучше – когда тот рвется, она растягивается. Но уж больно тонка – в тысячу раз тоньше волоса – в этом вся загвоздка. Чуть больше трехсот граммов достаточно, чтобы весь земной шар по экватору опоясать. А нам опоясывать не надо, нам просто прочная паутина нужна. Ну и выручили "канатики", о которых я уже говорил. Дал заказ генетикам, те поколдовали, вывели мне длинноногих красавцев. Носятся, как чистокровные скакуны на ипподроме, только с большей пользой вместо следов тюль остается. Насчет цвета – сам видишь...

Толя с видимым удовольствием похлопал по колену бумажником, провел по мерцавшим красным и желтым звездочкам. Собственно, я уже был готов к этому. Раз одной из французских королев, которой давным-давно и в помине нет, были преподнесены перчатки из паутины, то уж Афанасьев-то спустя столько лет просто обязан был придумать что-то посущественнее. И придумал. К тюлю "из натуральных нитей" я уже с год пригляделся дома, а вот бумажник был просто великолепен. Да, "скакуны", видимо, знали свое дело отлично. Но ведь надо было еще и соткать полотно из созданных ими нитей.

Однако стоило заикнуться об этом, как Толя нетерпеливо меня оборвал. Сказал, что не это главное, и сунул мне под нос еще одну целлофанированную вырезку-копию. "Это, – говорит, – из старинного номера журнала "Изобретатель и рационализатор". Про архитектора Алевтину Лукашину – я сначала имени не знал, только инициал – А. Вот и прозвал ее про себя Ариадной. За что? Нить путеводную она мне в руки дала. Только через нее до настоящего дела дошел".

Ссылка на хитроумную дочь критского царя, снабдившую Тезея клубком ниток, чтобы, разматывая его от самого входа в лабиринт, он смог потом найти дорогу обратно, мало что мне объяснила.

Ясно было лишь одно – нужно прочитать и вторую заметку. И тогда скорее всего что-нибудь действительно прояснится.

Заметка была на рукодельную тематику, но с эпическим началом.

Как-то из поездки на юг архитектор А.Лукашина привезла живой сувенир богомола. Она часто наблюдала, как привыкшее к свободе насекомое источает особую жидкость, буквально на глазах застывающую в нить, и строит из нее кокон для потомства. Однажды ее осенило: а ведь таким же образом можно сделать модную шапку. Попытка завершилась более чем успешно: Алевтине выдали авторское свидетельство. Так богомол помог изобрести оригинальный головной убор.

Дальше объяснялось, что сделать себе такой же нетрудно каждой женщине, правда, начать придется с прабабушкиного веретена – свить толстый шнур из шелка и шерсти. А затем берут подходящую по размеру стеклянную банку, вылепляют на ней пластилиновую "голову", обтягивают капроновым чулком. На него надевают основание из фетра или сукна и начинают обвивать шнуром, пристегивая его нитками к материалу.

Я оценил остроумие и простоту незнакомой мне Алевтины. Изобретение, несомненно, выдвинуло ее в самый авангард тогдашней моды. Но почему же Алевтина стала для моего друга Ариадной? Какой путь она ему подсказала?

– А такой, – горячился Афанасьев. – Она, можно сказать, суть углядела как эту самую модную шапку соорудить. Не из чего, понимаешь, а как и что! Паутина ерунда, не я первый. Ты правильно про перчатки королевы заметил. А вот позаимствовать у богомола технологию сооружения кокона – совсем другое дело. Да еще какое! Я-то, по молодости, увлекся, кроме пауков, вокруг ничего не видел, гусениц не замечал. И зря! Ведь паук – он обычно ловчую сеть плетет, а гусеница кокон строит, если хочешь, защитную одежду своего рода. И перчатки тоже своего рода кокон – для рук...

Я, кажется, начинал кое о чем догадываться. И одновременно переставал верить ушам, даже ущипнул себя за мочку – не во сне ли...

– Ты научил гусениц прясть перчатки?!

– Нет, конечно. У паука волокно крепче, с шелковым не сравнить.

Анатолий, досадуя на мою непонятливость, машинально поправил модный узел галстука, а я также машинально отметил его неброскую, но необычайно нежную, причудливую расцветку.

– А галстук?

– Ну да, и галстук тоже.

Мой взгляд заскользил по ладной фигуре товарища, и будто глаза открылись. Шелковистые даже на вид манжеты и воротник сорочки. Идеально пригнанный костюм чем-то неуловимым отличавшийся от шерстяного. Ну а о носках и говорить нечего. Одет он был, что называется, с иголочки. И вся эта одежда была...

– ...из паутины?

– Разумеется, из чего же еще!

Он явно удивлялся моему удивлению, то и дело поминал королевские перчатки, а себя обзывал эпигоном. Когда мне снова наконец удалось последовать за логикой его рассуждений, картина получилась примерно такая. Во-первых, оказывается, перчатки из паутины фигурировали в истории как минимум трижды. Первая пара (с чулками вместе!) была преподнесена Людовику XIV. Вторая – с острова святого Маврикия – любимой Наполеоном Жозефине. Третья в начале XVIII века попала в Парижскую академию наук вместе с докладом о возможностях производства паутинных тканей. Да что там чулки с перчатками – в минувшем столетии натуралист Орбиньи разгуливал по французской столице в завидно носких панталонах из бразильской паутины. Но особенно хорошо зарекомендовали себя ткани из паутины мадагаскарских нефил и галаба. Последними занимался аббат Камбуэ, создавший удивительное ткацкое производство в миниатюре. Паутина от сидевших в крошечных ящиках галаба тянулась прямо к оригинальному ткацкому станочку, который тут же превращал ее в тонкое полотно и одновременно побуждал живые источники сырья выдавать его еще и еще...

После ряда экспериментов Анатолий наладил производство самой разнообразной паутинной ткани. В пригодных для практики масштабах, на самом современном уровне. И все-таки в принципе это было почти то же самое, чего некогда достиг Камбуэ. Шагнуть дальше аббата никак не удавалось. И если бы не Алевтина Лукашина...

Слово за слово – мы вернулись к середине разговора. Только теперь меня осенило. "Не из чего, а как и что... Кокон, защитная одежда... Перчатки кокон для рук..."

Но ведь носки – кокон для ног, костюм – для тела, а шляпа для головы. "Шагнуть дальше аббата", "используя технологию богомола", могло означать только одно.

Наконец-то я угадал – Толя заставил пауков ткать готовые вещи!

В том, что научил пауков укладывать свои шелковые нити, скажем, на поверхности пластмассовых манекенов, и не вразрядку, а плотно переплетая между собой, я ни минуты не сомневался – современным генетикам таких выдрессировать под силу.

Оказалось, что так все оно и было. Причем, если у аббата пауки трудились каждый в своем ящичке, то здесь над крупной вещью, костюмом, например, они работали большим коллективом на зависть дружно, что, как известно, в природных условиях для них совсем не характерно. Костюм – я это сам потом видел – рос буквально на глазах.

...Вот куда завела моего старого товарища "нить Ариадны"! А может, и не она, а импровизированный новогвинейский сачок для ловли рыбы? Или паучий тюль? Или... Словом, пока даже не представляю, как я все это опишу. Утром я пообещал сдать в журнал "Текстильное производство" сенсационный материал о новом способе изготовления одежды из натурального волокна. Только вот беда – редактор там женщина, которую и в самом деле зовут Ариадна и которая при слове паук...