Текст книги "Школьная программа. Поэзия М.В. Ломоносова"

Автор книги: Михаил Ломоносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

ШКОЛЬНАЯ ПРОГРАММА – ПОЭЗИЯ М.В. Ломоносова

Михаил Ломоносов

ОДА НА ДЕНЬ ВОСШЕСТВИЯ НА ВСЕРОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ 1747 ГОДА

Царей и царств земных отрада

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда, Коль ты полезна и красна!

Вокруг тебя цветы пестреют

И класы на полях желтеют;

Сокровищ полны корабли

Дерзают в море за тобою;

Ты сыплешь щедрою рукою

Свое богатство по земли.

Великое светило миру,

Блистая с вечной высоты

На бисер, злато и порфиру,

На все земные красоты,

Во все страны свой взор возводит, Но краше в свете не находит

Елисаветы и тебя.

Ты кроме той всего превыше;

Душа ее зефира тише,

И зрак прекраснее рая.

Когда на трон она вступила,

Как вышний подал ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец;

Тебя прияв облобызала:

Мне полно тех побед, сказала, Для коих крови льется ток.

Я россов счастьем услаждаюсь, Я их спокойством не меняюсь

На целый запад и восток.

Божественным устам приличен, Монархиня, сей кроткий глас: О коль достойно возвеличен

Сей день и тот блаженный час, Когда от радостной премены

Петровы возвышали стены

До звезд плескание и клик!

Когда ты крест несла рукою

И на престол взвела с собою

Доброт твоих прекрасный лик!

Чтоб слову с оными сравняться, Достаток силы нашей мал;

Но мы не можем удержаться

От пения твоих похвал.

Твои щедроты ободряют

Наш дух и к бегу устремляют, Как в понт пловца способный ветр

Чрез яры волны порывает;

Он брег с весельем оставляет; Летит корма меж водных недр.

Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет;

Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет.

Вы, наглы вихри, не дерзайте

Реветь, но кротко разглашайте

Прекрасны наши времена.

В безмолвии внимай, вселенна: Се хощет лира восхищенна

Гласить велики имена.

Ужасный чудными делами

Зиждитель мира искони

Своими положил судьбами

Себя прославить в наши дни;

Послал в Россию Человека,

Каков неслыхан был от века.

Сквозь все препятства он вознес

Главу, победами венчанну,

Россию, грубостью попранну,

С собой возвысил до небес.

В полях кровавых Марс страшился, Свой меч в Петровых зря руках, И с трепетом Нептун чудился, Взирая на российский флаг.

В стенах внезапно укрепленна

И зданиями окруженна,

Сомненная Нева рекла:

«Или я ныне позабылась

И с оного пути склонилась,

Которым прежде я текла?»

Тогда божественны науки

Чрез горы, реки и моря

В Россию простирали руки,

К сему монарху говоря:

«Мы с крайним тщанием готовы

Подать в российском роде новы

Чистейшего ума плоды».

Монарх к себе их призывает,

Уже Россия ожидает

Полезны видеть их труды.

Но ах, жестокая судьбина!

Бессмертия достойный муж,

Блаженства нашего причина,

К несносной скорьби наших душ

Завистливым отторжен роком,

Нас в плаче погрузил глубоком!

Внушив рыданий наших слух,

Верьхи Парнасски восстенали, И музы воплем провождали

В небесну дверь пресветлый дух.

В толикой праведной печали

Сомненный их смущался путь;

И токмо шествуя желали

На гроб и на дела взглянуть.

Но кроткая Екатерина,

Отрада по Петре едина,

Приемлет щедрой их рукой.

Ах если б жизнь ее продлилась, Давно б Секвана постыдилась

С своим искусством пред Невой!

Какая светлость окружает

В толикой горести Парнас?

О коль согласно там бряцает

Приятных струн сладчайший глас!

Все холмы покрывают лики;

В долинах раздаются клики:

Великая Петрова дщерь

Щедроты отчи превышает,

Довольство муз усугубляет

И к счастью отверзает дверь.

Великой похвалы достоин,

Когда число своих побед

Сравнить сраженьям может воин

И в поле весь свой век живет; Но ратники, ему подвластны,

Всегда хвалы его прнчастны,

И шум в полках со всех сторон

Звучащу славу заглушает,

И грому труб ее мешает

Плачевный побежденных стон.

Сия тебе единой слава,

Монархиня, принадлежит,

Пространная твоя держава

О как тебе благодарит!

Воззри на горы превысоки,

Воззри в поля свои широки,

Где Волга, Днепр, где Обь течет; Богатство, в оных потаенно,

Наукой будет откровенно,

Что щедростью твоей цветет.

Толикое земель пространство

Когда всевышний поручил

Тебе в счастливое подданство, Тогда сокровища открыл,

Какими хвалится Индия;

Но требует к тому Россия

Искусством утвержденных рук.

Сие злату очистит жилу;

Почувствуют и камни силу

Тобой восставленных наук.

Хотя всегдашними снегами

Покрыта северна страна,

Где мерзлыми борей крылами

Твои взвевает знамена;

Но бог меж льдистыми горами

Велик своими чудесами:

Там Лена чистой быстриной,

Как Нил, народы напояет

И бреги наконец теряет,

Сравнившись морю шириной.

Коль многи смертным неизвестны

Творит натура чудеса,

Где густостью животным тесны

Стоят глубокие леса,

Где в роскоши прохладных теней

На пастве скачущих еленей

Ловящих крик не разгонял;

Охотник где не метил луком;

Секирным земледелец стуком

Поющих птиц не устрашал.

Широкое открыто поле,

Где музам путь свой простирать!

Твоей великодушной воле

Что можем за сие воздать?

Мы дар твой до небес прославим

И знак щедрот твоих поставим, Где солнца всход и где Амур

В зеленых берегах крутится,

Желая паки возвратиться

В твою державу от Манжур.

Се мрачной вечности запону

Надежда отверзает нам!

Где нет ни правил, ни закону, Премудрость тамо зиждет храм; Невежество пред ней бледнеет.

Там влажный флота путь белеет, И море тщится уступить:

Колумб российский через воды

Спешит в неведомы народы

Твои щедроты возвестить.

Там тьмою островов посеян,

Реке подобен Океан;

Небесной синевой одеян,

Павлина посрамляет вран.

Там тучи разных птиц летают, Что пестротою превышают

Одежду нежныя весны;

Питаясь в рощах ароматных

И плавая в струях приятных,

Не знают строгия зимы.

И се Минерва ударяет

В верьхи Рифейски копием;

Сребро и злато истекает

Во всем наследии твоем.

Плутон в расселинах мятется, Что россам в руки предается

Драгой его металл из гор,

Которой там натура скрыла;

От блеску дневного светила

Он мрачный отвращает взор.

О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих,

О, ваши дни благословенны!

Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают, В несчастной случай берегут; В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде,

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде.

Тебе, о милости источник,

О ангел мирных наших лет!

Всевышний на того помощник,

Кто гордостью своей дерзнет, Завидя нашему покою,

Против тебя восстать войною; Тебя зиждитель сохранит

Во всех путях беспреткновенну

И жизнь твою благословенну

С числом щедрот твоих сравнит.

Конец 1747

Михаил Ломоносов

Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния

Лице свое скрывает день:

Поля покрыла мрачна ночь;

Взошла на горы чорна тень;

Лучи от нас склонились прочь; Открылась бездна, звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна.

Песчинка как в морских волнах, Как мала искра в вечном льде, Как в сильном вихре тонкой прах, В свирепом как перо огне,

Так я, в сей бездне углублен, Теряюсь, мысльми утомлен!

Уста премудрых нам гласят:

Там разных множество светов;[2]

Несчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков:

Для общей славы Божества

Там равна сила естества.

Но где ж, натура, твой закон?

С полночных стран встает заря![3]

Не солнце ль ставит там свой трон?

Не льдисты ль мещут огнь моря?

Се хладный пламень нас покрыл!

Се в ночь на землю день вступил!

О вы, которых быстрый зрак

Пронзает в книгу вечных прав, Которым малый вещи знак

Являет естества устав,

Вы знаете пути планет;

Скажите, что наш ум мятет?

Что зыблет ясный ночью луч?

Что тонкий пламень в твердь разит?

Как молния без грозных туч

Стремится от земли в зенит?

Как может быть, чтоб мерзлый пар

Среди зимы рождал пожар?[4]

Там спорит жирна мгла с водой; Иль солнечны лучи блестят,

Склонясь сквозь воздух к нам густой; Иль тучных гор верхи горят;[5]

Иль в море дуть престал зефир, И гладки волны бьют в эфир.[6]

Сомнений полон ваш ответ

О том, что окрест ближних мест.

Скажите ж, коль пространен свет?

И что малейших дале звезд?

Несведом тварей вам конец?

Кто ж знает, коль велик Творец?

1743

Михаил Ломоносов

Ода на день восшествия на престол Ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1748 года

Заря багряною рукою*

От утренних спокойных вод

Выводит с солнцем за собою

Твоей державы новый год.

Благословенное начало

Тебе, богиня, воссияло.

И наших искренность сердец

Пред троном вышнего пылает,

Да счастием твоим венчает

Его средину и конец.

Да движутся светила стройно

В предписанных себе кругах,

И реки да текут спокойно

В тебе послушных берегах;

Вражда и злость да истребится, И огнь и меч да удалится

От стран твоих и всякий вред; Весна да рассмеется нежно,

И земледелец безмятежно

Сторичный плод да соберет.

С способными ветрами споря,

Терзать да не дерзнет борей

Покрывшего судами моря,

Пловущими к земли твоей.

Да всех глубокий мир питает; Железо браней да не знает,

Служа в труде безмолвных сел.

Да злобна зависть постыдится, И славе свет да удивится

Твоих великодушных дел.

Священны да хранят уставы

И правду на суде судьи,

И время твоея державы

Да ублажат рабы твои.

Соседы да блюдут союзы;

И вам, возлюбленные музы,

За горьки слезы и за страх,

За грозно время и плачевно

Да будет радость повседневно, При Невских обновясь струях.

Годину ту воспоминая,*

Среди утех мятется ум!

Еще крутится мгла густая,

Еще наносит страшный шум!

Там буря искры завивает,

И алчный пламень пожирает*

Минервин с громким треском храм!

Как медь в горниле, небо рдится!

Богатство разума стремится

На низ к трепещущим ногам!

Дражайши музы, отложите

Взводить на мысль печали тень; Веселым гласом возгремите

И пойте сей великий день,

Когда в отеческой короне

Блеснула на российском троне

Яснее дня Елисавет;

Как ночь на полдень пременилась, Как осень нам с весной сравнилась, И тьма произвела нам свет.

В луга, усыпанны цветами,

Царица трудолюбных пчел,

Блестящими шумя крылами,

Летит между прохладных сел;

Стекается, оставив розы

И сотом напоенны лозы,

Со тщанием отвсюду рой,

Свою царицу окружает

И тесно вслед ее летает

Усердием вперенный строй.

Подобным жаром воспаленный

Стекался здесь российский род, И радостию восхищенный,

Теснясь, взирал на твой приход.

Младенцы купно с сединою

Спешили следом за тобою.

Тогда великий град Петров

В едину стогну уместился,

Тогда и ветр остановился,

Чтоб плеск всходил до облаков.

Тогда во все пределы света

Как молния достигнул слух,

Что царствует Елисавета,

Петров в себе имея дух.

Тогда нестройные соседы*

Отчаялись своей победы

И в мысли отступали вспять.

Монархиня, кто россов знает

И ревность их к тебе внимает, Помыслит ли противу стать?

Что Марс кровавый не дерзает

Руки своей простерти к нам,

Твои он силы почитает

И власть, подобну небесам.

Лев ныне токмо зрит ограду,*

Чем путь ему пресечен к стаду.

Но море нашей тишины

Уже пределы превосходит,

Своим избытком мир наводит,

Разлившись в западны страны.

Европа, утомленна в брани,

Из пламени подняв главу,

К тебе свои простерла длани

Сквозь дым, курение и мглу.

Твоя кротчайшая природа,

Чем для блаженства смертных рода

Всевышний наш украсил век,

Склонилась для ее защиты,

И меч твой, лаврами обвитый, Не обнажен, войну пресек.

Европа и весь мир свидетель, Народов разных миллион,

Колика ныне добродетель

Российский украшает трон.

О как сие нас услаждает,

Что вся вселенна возвышает,

Монархиня, твои дела!

Народов твоея державы

Различна речь, одежда, нравы, Но всех согласна похвала.

Единым гласом все взываем,

Что ты защитница и мать,

Твои доброты исчисляем,

Но всех не можем описать.

Когда воспеть щедроты тщимся, Безгласны красоте чудимся.

Победы ль славить мысль течет, Как пали готы пред тобою?

Но больше мирною рукою

Ты целой удивила свет.

Весьма необычайно дело,

Чтоб всеми кто дарами цвел:

Тот крепкое имеет тело,

Но слаб в нем дух и ум незрел; В другом блистает ум небесный, Но дом себе имеет тесный,

И духу сил недостает.

Иной прославился войною,

Но жизнью мир порочит злою

И сам с собой войну ведет.

Тебя, богиня, возвышают

Души и тела красоты,

Что в многих разделясь блистают, Едина все имеешь ты.

Мы видим, что в тебе единой

Великий Петр с Екатериной

К блаженству нашему живет.

Похвал пучина отворилась!

Смущенна мысль остановилась, Что слов к тому недостает!

Однако дух еще стремится,

Еще кипит сердечный жар,

И ревность умолчать стыдится: О муза, усугубь твой дар,

Гласи со мной в концы земные, Коль ныне радостна Россия!

Она, коснувшись облаков,

Конца не зрит своей державы; Гремящей насыщенна славы,

Покоится среди лугов.

В полях, исполненных плодами, Где Волга, Днепр, Нева и Дон, Своими чистыми струями

Шумя, стадам наводят сон,

Седит и ноги простирает

На степь, где Хину отделяет

Пространная стена от нас;*

Веселый взор свой обращает

И вкруг довольства исчисляет, Возлегши лактем на Кавказ.

Се нашею, рекла, рукою

Лежит поверженный Азов;*

Рушитель нашего покою

Огнем казнен среди валов.

Се знойные Каспийски бреги,*

Где, варварски презрев набеги, Сквозь степь и блата Петр прошел, В средину Азии достигнул,

Свои знамена там воздвигнул, Где день скрывали тучи стрел.

В моей послушности крутятся

Там Лена, Обь и Енисей,

Где многие народы тщатся

Драгих мне в дар ловить зверей; Едва покров себе имея,

Смеются лютости борея;

Чудовищам дерзают вслед,

Где верьх до облак простирает, Угрюмы тучи раздирает,

Поднявшись с дна морского, лед.

Здесь Днепр хранит мои границы, Где гот гордящийся упал

С торжественныя колесницы,

При коей в узах он держал

Сарматов и саксонов пленных,*

Вселенну в мыслях вознесенных

Единой обращал рукой.

Но пал, и звук его достигнул

Во все страны, и страхом двигнул

С Дунайской Вислу быстриной.*

В стенах Петровых протекает

Полна веселья там Нева,

Венцем, порфирою блистает,

Покрыта лаврами глава.

Там равной ревностью пылают

Сердца, как стогны все сияют

В исполненной утех ночи.

О сладкий век! О жизнь драгая!

Петрополь, небу подражая,*

Подобны испустил лучи.

Сие Россия восхищенна

В веселии своем гласит:

Москва едина на колена*

Упав перед тобой стоит,

Власы седые простирает,

Тебя, богиня, ожидает,

К тебе единой вопия:

Воззри на храмы опаленны,

Воззри на стены разрушении;

Я жду щедроты твоея.

Гряди, краснейшая денницы,

Гряди, и светлостью лица

И блеском чистой багряницы

Утешь печальные сердца,

И время возврати златое.

Мы здесь в возлюбленном покое

К полезным припадем трудам.

Отсутствуя, ты будешь с нами: Покрытым орлими крилами

Кто смеет прикоснуться нам?

Но если гордость ослепленна

Дерзнет на нас воздвигнуть рог, Тебе, в женах благословенна, Против ее помощник бог.

Он верьх небес к тебе преклонит

И тучи страшные нагонит*

Во сретенье врагам твоим.

Лишь только ополчишься к бою, Предъидет ужас пред тобою,

И следом воскурится дым.

Конец 1748

Михаил Ломоносов

Разговор с Анакреоном

Анакреон

Ода I [1]

Мне петь было о Трое,

О Кадме [2] мне бы петь, Да гусли мне в покое

Любовь велят звенеть.

Я гусли со струнами

Вчера переменил

И славными делами

Алкида возносил;

Да гусли поневоле

Любовь мне петь велят,

О вас, герои, боле,

Прощайте, не хотят.

Ломоносов

Ответ

Мне петь было о нежной,

Анакреон, любви;

Я чувствовал жар прежней

В согревшейся крови,

Я бегать стал перстами

По тоненьким струнам

И сладкими словами

Последовать стопам.

Мне струны поневоле

Звучат геройский шум.

Не возмущайте боле,

Любовны мысли, ум;

Хоть нежности сердечной

В любви я не лишен,

Героев славой вечной

Я больше восхищен.

Анакреон

Ода XXIII [3]

Когда бы нам возможно

Жизнь было продолжить,

То стал бы я не ложно

Сокровища копить,

Чтоб смерть в мою годину,

Взяв деньги, отошла

И, за откуп кончину

Отсрочив, жить дала;

Когда же я то знаю,

Что жить положен срок,

На что крушусь, вздыхаю,

Что мзды скопить не мог;

Не лучше ль без терзанья

С приятельми гулять

И нежны воздыханья

К любезной посылать.

Ломоносов

Ответ

Анакреон, ты верно

Великой философ,

Ты делом равномерно

Своих держался слов,

Ты жил по тем законам,

Которые писал,

Смеялся забобонам,

Ты петь любил, плясал;

Хоть в вечность ты глубоку

Не чаял больше быть,

Но славой после року

Ты мог до нас дожить;

Возьмите прочь Сенеку, [4]

Он правила сложил

Не в силу человеку,

И кто по оным жил?

Анакреон

Ода XI [5]

Мне девушки сказали:

«Ты дожил старых лет»,

И зеркало мне дали:

«Смотри, ты лыс и сед»;

Я не тужу ни мало,

Еще ль мой волос цел,

Иль темя гладко стало,

И весь я побелел;

Лишь в том могу божиться,

Что должен старичок

Тем больше веселиться,

Чем ближе видит рок.

Ломоносов

Ответ

От зеркала сюда взгляни, Анакреон, И слушай, что ворчит, нахмурившись, Катон [6] : «Какую вижу я седую обезьяну?

Не злость ли адская, такой оставя шум, От ревности на смех склонить мой хочет ум?

Однако я за Рим, за вольность твердо стану, Мечтаниями я такими не смущусь

И сим от Кесаря кинжалом свобожусь».

Анакреон, ты был роскошен, весел, сладок, Катон старался ввесть в республику порядок, Ты век в забавах жил и взял свое с собой, Его угрюмством в Рим не возвращен покой; Ты жизнь употреблял как временну утеху, Он жизнь пренебрегал к республики успеху; Зерном твой отнял дух приятной виноград, [7]

Можем он сам себе был смертный супостат; Беззлобна роскошь в том была тебе причина, Упрямка [8] славная была ему судьбина; Несходства чудны вдруг и сходства понял я, Умнее кто из вас, другой будь в том судья.

Анакреон

Ода XXVIII [9]

Мастер в живопистве первой, [10]

Первой в Родской стороне,

Мастер, научен Минервой,

Напиши любезну мне.

Напиши ей кудри черны,

Без искусных рук уборны,

С благовонием духов,

Буде способ есть таков.

Дай из роз в лице ей крови

И как снег представь белу,

Проведи дугами брови

По высокому челу,

Не сведи одну с другою,

Не расставь их меж собою,

Сделай хитростью своей,

Как у девушки моей;

Цвет в очах ее небесной,

Как Минервин, покажи

И Венерин взор прелестной

С тихим пламенем вложи,

Чтоб уста без слов вещали

И приятством привлекали

И чтоб их безгласна речь

Показалась медом течь;

Всех приятностей затеи

В подбородок умести

И кругом прекрасной шеи

Дай лилеям расцвести,

В коих нежности дыхают,

В коих прелести играют

И по множеству отрад

Водят усумненной взгляд;

Надевай же платье ало

И не тщись всю грудь закрыть, Чтоб, ее увидев мало,

И о прочем рассудить.

Коль изображенье мочно,

Вижу здесь тебя заочно.

Вижу здесь тебя, мой свет;

Молви ж, дорогой портрет.

Ломоносов

Ответ

Ты счастлив сею красотою

И мастером, Анакреон,

Но счастливей ты собою

Чрез приятной лиры звон;

Тебе я ныне подражаю

И живописца избираю,

Дабы потщился написать

Мою возлюбленную Мать.

О мастер в живопистве первой, Ты первой в нашей стороне,

Достоин быть рожден Минервой, Изобрази Россию мне,

Изобрази ей возраст зрелой

И вид в довольствии веселой, Отрады ясность по челу

И вознесенную главу;

Потщись представить члены здравы, Как должны у богини быть,

По плечам волосы кудрявы

Признаком бодрости завить,

Огнь вложи в небесны очи

Горящих звезд в средине ночи, И брови выведи дугой,

Что кажет после туч покой;

Возвысь сосцы, млеком обильны, И чтоб созревша красота

Являла мышцы, руки сильны,

И полны живости уста

В беседе важность обещали

И так бы слух наш ободряли,

Как чистой голос лебедей,

Коль можно хитростью твоей;

Одень, одень ее в порфиру,

Дай скипетр, возложи венец,

Как должно ей законы миру

И распрям предписать конец;

О коль изображенье сходно,

Красно, любезно, благородно, Великая промолви Мать,

И повели войнам престать. [11]

Между 1756 и 1761

Михаил Ломоносов

Разговор с Анакреонтом

Тщетно я скрываю сердца скорби люты, Тщетно я спокойною кажусь.

Не могу спокойна быть я ни минуты, Не могу, как много я ни тщусь.

Сердце тяжким стоном, очи током слезным

Извлекают тайну муки сей;

Ты мое старанье сделал бесполезным, Ты, о хищник вольности моей!

Ввергнута тобою я в сию злу долю, Ты спокойный дух мой возмутил, Ты мою свободу пременил в неволю, Ты утехи в горесть обратил; И, к лютейшей муке, ты, того не зная, Может быть, вздыхаешь о иной, Может быть, бесплодным пламенем сгорая, Страждешь ею так, как я тобой.

Зреть тебя желаю, а узрев, мятуся

И боюсь, чтоб взор не изменил; При тебе смущаюсь, без тебя крушуся, Что не знаешь, сколько ты мне мил.

Стыд из сердца выгнать страсть мою стремится, А любовь стремится выгнать стыд.

В сей жестокой брани мой рассудок тьмится, Сердце рвется, страждет и горит.

Так из муки в муку я себя ввергаю, И хочу открыться, и стыжусь, И не знаю прямо, я чего желаю, Только знаю то, что я крушусь; Знаю, что всеместно пленна мысль тобою

Вображает мне твой милый зрак; Знаю, что, вспаленной страстию презлою, Мне забыть тебя нельзя никак.

1759

Михаил Ломоносов

Случились вместе два Астронома в пиру

Случились вместе два Астронома в пиру

И спорили весьма между собой в жару.

Один твердил: земля, вертясь, круг Солнца ходит; Другой, что Солнце все с собой планеты водит: Один Коперник был, другой слыл Птолемей.

Тут повар спор решил усмешкою своей.

Хозяин спрашивал: “Ты звезд теченье знаешь?

Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?”

Он дал такой ответ: “Что в том Коперник прав, Я правду докажу, на Солнце не бывав.

Кто видел простака из поваров такова, Который бы вертел очаг кругом жаркова?”

Михаил Ломоносов

Надписи к статуе Петра Великого.

НАДПИСЬ 1

К СТАТУЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Се образ изваян премудрого героя, Что, ради подданных лишив себя покоя, Последний принял чин и царствуя служил, Свои законы сам примером утвердил, Рожденны к скипетру, простер в работу руки, Монаршу власть скрывал, чтоб нам открыть науки.

Когда он строил град, сносил труды в войнах, В землях далеких был и странствовал в морях, Художников сбирал и обучал солдатов, Домашних побеждал и внешних сопостатов; И словом, се есть Петр, отечества Отец; Земное божество Россия почитает, И столько олтарей пред зраком сим пылает, Коль много есть ему обязанных сердец.

НАДПИСЬ 2

К ТОЙ ЖЕ

Елисавета здесь воздвигла зрак Петров

К утехе россов всех, но кто он был таков, Гласит сей град и флот, художества и войски, Гражданские труды и подвиги геройски.

НАДПИСЬ 3

К ТОЙ ЖЕ

Металл, что пламенем на брани устрашает, В Петрове граде се россиян утешает, Изобразив в себе лица его черты; Но если бы его душевны красоты

Изобразить могло притом раченье наше, То был бы образ сей всего на свете краше.

НАДПИСЬ 4

К ТОЙ ЖЕ

Зваянным образам, что в древни времена

Героям ставили за славные походы, Невежеством веков честь божеска дана, И чтили жертвой их последовавши роды, Что вера правая творить всегда претит.

Но вам простительно, о поздые потомки, Когда услышав вы дела Петровы громки

Поставите олтарь пред сей геройский вид; Мы вас давно своим примером оправдали: Чудясь делам его, превысшим смертных сил, Не верили, что он един от смертных был, Но в жизнь его уже за бога почитали.

НАДПИСЬ 5

К ТОЙ ЖЕ

Гремящие по всем концам земным победы, И россов чрез весь свет торжествовавших следы, Собрание наук, исправленны суды, Пременное в реках течение воды, Покрытый флотом понт, среди волн грады новы

И прочие дела увидев смерть Петровы

Рекла: «Сей человек предел мой нарушил

И доле в мире сем Мафусаила жил».

Так лета по делам считая, возгласила

И в гроб великого сего героя скрыла.

Но образом его красуется сей град.

Взирая на него, Перс, Турок, Гот, Сармат

Величеству лица геройского чудится

И мертвого в меди бесчувственной страшится.

Между 1743 и 1747