Текст книги "Чёрт Побери (СИ)"

Автор книги: Михаил Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Быков Михаил Васильевич
Чёрт Побери

ЧЁРТ ПОБЕРИ

В начале двадцать первого века, в 2007 году я поехал на свою малую родину в Красноярский Край Курагинский район в город Артёмовск. Я там родился в середине двадцатого века, но прожил всего три года. Мои родители выехали на новое место жительства в Тувинскую Автономную Советскую Социалистическую Республику. Такое название Республика Тыва имела до 1991 года. Однако закончив девять классов, я поступил учиться в Рыбинский сельскохозяйственный техникум (РСХТ) так его называли все учащиеся техникума.

Село Рыбное расположено не так далеко от Курагинского района – то есть моей родины. В тот же год на наш курс поступил парень Илья Изосимов, житель Курагинского района. Его родители жили в крохотном староверском поселении, стоящем на реке Большая-Джебь, примерно в десятке километров от знаменитого Козинского железнодорожного виадука по трассе Абакан-Тайшет, он был открыт в 1963 году. В те времена, это был самый высокий железнодорожный мост Советского Союза.

Во время учёбы в техникуме, я ездил в Артёмовск, а потом оттуда перебрался погостить в деревушку к Илье. Я гостил у Изосимовых десять дней. Мы ходили с Илюхой в тайгу на охоту, рыбачили по реке и стреляли уток на небольшом озере, образовавшемся на старом русле реки.

После окончания техникума я не виделся с Ильёй Изосимовым сорок лет.

И вот однажды на мой адрес пришло письмо, в котором Илья Иванович настойчиво приглашал меня приехать к нему в гости и даже назначил дату моего пребывания в его доме. Он предлагал приехать в деревню не раньше пятнадцатого августа и объяснял, что до этого срока будет занят пчёлами и заготовкой сена для скота и лошади.

Я был удивлён тем, что Изосимов каким-то путём узнал мой адрес. За сорок истекших лет я сменил несколько адресов проживания, хотя всё это происходило в одном и том же городе. Я подумал, что кто-то из знакомых встретился с Изосимовым и сообщил ему мои координаты.

Как бы-то не было, я собрался и поехал в Курагинский район Красноярского Края. Вначале заехал в Артёмовск, посетил там крёстную, побывал на могиле своего деда по отцовской линии и только потом на электричке приехал со Станции Журавлёва, на станцию Джебь – это произошло как раз пятнадцатого августа. Илья Иванович ждал меня на железнодорожном вокзале, так как я ему сообщил письмом, что обязательно приеду на их станцию в этот день.

Минувшие годы наложили свой отпечаток на наши бренные тела, но мы узнали друг друга без колебаний и радостно обнялись, пожали друг другу руки и только после этого Илья заговорил густым басом. Казалось, голос вырывается из густой аккуратной бороды старообрядца, а ясные голубые глаза излучают удовольствие и озорство так знакомое мне с дней учёбы в техникуме.

– Пошли Мишаня в улицу. – Хлопнул меня по плечу техникумовский однокашник и потянул за собой вон с привокзальной площади.

– Там на соседней улице у меня транспорт стоит. Часа за три доедем до деревни. Успеем засветло. Моя Любаша готовит встречу, наварила и напекла, да и самогоночка давно тебя дожидается. Я её из медовухи выгнал. Крепка как сталь. – Он вновь приобнял меня за плечи и воскликнул радостно.

– Как я рад твоему приезду. Понимаешь, всю жизнь помню нашу учёбу и твой приезд к нам в деревню. Вот ведь жизнь? Раскидает знакомых и товарищей по углам необъятной страны, и ждешь чего-то, всё думаешь о молодости, радуешься светлым годам. – Он лучезарно улыбнулся мне.

– Так ты не забывай Илья, я ведь приехал в техникум учиться издалека. Это и повлияло, что мы потеряли связь на долгие годы. По всей видимости, с некоторыми местными из ближайших районов ты встречался?

– Попервости встречи бывали. Виделся с Санькой Скрипачом и Валентиной Лодыжкиной. Ты их не забыл?

– Помню всех, но виделся за эти годы только с Юрой Тимошенко, да с Володей Братчиковым. Я ведь в институте в Красноярске учился, там со многими техникумовскими имел встречи. Ваня Найдёнкин с Валей жили на станции по искусственному осеменению животных. Короче был моложе и даже в техникум пару раз ездил, встречался с нашим учителем Мазуровым Виктором Васильевичем и с Агрызковым Семёном Михайловичем виделся. Они уже не преподавали, но я засвидетельствовал им своё почтение, поблагодарил за науку. Ты Илья правильно заметил. Жизнь человеческая – скоротечная штуковина. -

Мы вышли из проулка и оказались прямо рядом с телегой, к которой был привязан крупный красивый мерин карей масти.

– Вот мой транспорт. Коня кличут Гнедко. – Подтолкнул меня к лошади Илья.

– В нашу деревню только таким способом можно добраться среди лета или на тракторе. Но трактор у нас на всю деревню один и тот занят на заготовке дров. Я надеюсь, что ты не разучился запрягать лошадь в телегу? -

Помогая друг другу, мы быстро управились с упряжкой, забрались в телегу и развалились на ароматной траве. Гнедко, почувствовав, что путь лежит к дому пошёл ходко, да и вес для такого коня был невелик.

Спустя час, когда Гнедко прошагал не меньше пяти километров, мы остановились на кратковременный отдых у небольшого ручья, пересекающего дорогу.

– Сейчас заварим чай со смородинником. – Весело сказал Илья Иванович и пошёл собирать хворост, чтобы разжечь костёр. Я установил таганок, зачерпнул в солдатский котелок воды и нарвал листьев смородины. Костёр весело заплясал, а мы продолжили прерванный разговор.

– Я помню, как твой отец Иван Данилович заваривал прекрасный чай на пасеке и мы пили его с малиновым мёдом. Твой отец тогда был молод, и как мне показалось, жизнерадостен. Крепкий был мужчина, он всего на один год старше моего родителя, которому вот в марте исполнилось восемьдесят лет. Как же твои родители? Живы ли, здоровы? – Спросил я.

– Мама жива, она на три года младше отца, который умер в позапрошлом году. Видишь, как судьба распоряжается? У тебя мать умерла семь лет назад, а у меня отец вперёд мамы преставился. Помер на восьмидесятом году. Царство ему небесное, да прибудет бог с нашими почившими родителями. – Илья перекрестился по стараверски двумя перстами.

– Да. Жаль родителей, но ничего не поделаешь, старость настигает всех нас в своё время. – Констатировал я, чтобы успокоить Илью.

Было заметно, что он мучительно о чём-то вспоминает. Разговор о родителях всколыхнул в памяти моего товарища какие-то сокровенные мысли?

– Тут недалеко вон за тем увалом заветное место нашей семьи. Мы там всегда держим пасеку. Видишь кругом старые гари и поэтому на тысячах гектар разрослась малина и кипрей – его ещё иначе называют конёвником. Это лучшие медоносы нашей тайги. Хотя есть и другие дикоросы: верба, борщевик, дягиль и много разнотравья. Мы с тобой обязательно съездим на лошади в эти места, и я о многом расскажу. -

Илья Иванович помолчал, собирая на подстилке нехитрую закуску, достал из короба красивую старинную бутылку наполненную медовухой, разлил её по кружкам и предложил.

– Давай выпьем за встречу. Земля маленькая и люди всегда на ней встречаются. Их что-то или кто-то сводит обязательно. Вот как нас с тобой. Сорок лет минула, ан нет, всё одно душа просит такие встречи. Может быть правду говорят, что прошлое, настоящее и будущее соединены богом воедино?

Помнишь, как в техникуме практику на пасеке местного совхоза с тобой проходили? Тогда пчеловод Данила Васильевич Шумов сам медовуху заквасил, и проводины нам устроил в конце работы. Весёлое время было. Я с тех пор по его рецепту медовуху варганю. Такая медовуха стоит долго и не киснет, редко когда на самогон пустишь, когда мёд падевый попадёт в неё.

– Да помню я практику. Шумов-то давно, поди, помер? Ему тогда уже лет пятьдесят было, а сейчас уже за девяносто.

– Нет, брат. Живой пчеловод Шумов Данила Васильевич. Девяносто два ему годка стукнуло, и говорит дед, что до ста двух проживёт. Когда совхозы развалились, он переехал вместе с пчёлами в нашу деревню. Рассказывал старик, что его родители тоже староверами были, в общине на Кане пятьдесят лет прожили.

– Как же так он свою дату кончины предрекает? – Спросил я. – Мне помниться он ещё в те годы, когда мы работали на его пасеке, имел связь с нечистой силой. Мне как-то боязливо было с ним общаться. – Я поёжился, вспоминая пчеловода Шумова и добавил.

– Я помню, в омшаник на его пасеке страшно было одному спускаться. Он тогда так нам и сказал, что в пчельнике чёрт рогатый живёт и что он помогает только ему, а к остальным или нейтрально относиться, или пакостит чужому человеку.

– Колдун он, Данила Васильевич, хотя всю войну прошёл и не раза раненым не был. Он много что рассказал мне и моему отцу. На десять лет старше тяти моего был, а дружили они до самой смерти. Одного Данилой зовут, а у отца отчество Данилович. Видать что-то их сблизило? Да мы сходим к Шумову. Поговорим со стариком. Он много чего знает. -

Мы собрали посуду, залезли на телегу и поехали дальше.

Наш экипаж прибыл в деревню, когда солнце спустилось к вершинам близких гор. Тайга приобрела темно-синий оттенок, а по ближним логам потянулся густой белый туман. Гнедко покорно остановился у широких лиственных ворот и всхрапнул, торопя седоков быстрее избавить его от сбруи.

Открылась калитка и навстречу нам на улицу вышла миловидная статная телом женщина и проговорила замечательным нежным голосом слова приветствия.

– Здравствуй гость дорогой. Я боялась, что припозднитесь, нет вовремя, поспели. Видать у ключа остановку делали. Я знаю заветное место Изосимовых, теперь и тебя Миша мой муж решил, приручит к нему? -

Глядя на женщину я вдруг испытал какое-то забытое чувство молодости. Я неожиданно для себя понял, что давно знаю эту женщину. Я подошёл к Любе и взял в свои ладони её руку.

– Я чувствую, ты стараешься вспомнить меня. – Проговорила ласково Люба. – Я училась на курс младше вас. Вспомнил меня? Моя девичья фамилия Филипенко. Я Люба Филипенко. Мои родители живут в Абанском районе в Ново Успенке. Мы были переселенцами из западных областей Белоруссии. Моих предков сослали в Сибирь сразу же после Отечественной Войны.

– Я тебя вспомнил Люба. – Воскликнул я. В моём воображении возникло лицо и фигурка красивой белорусской девушки. Я вспомнил, что Илья на последнем курсе стал ухаживать за Любашей, предложил ей дружбу и, по всей видимости, девушка ему не отказала?

– Я не знал, что вы с Ильёй поженились. Он мне ничего не сообщил на этот счёт в письме. Сейчас я рад увидеться с тобой и твоим мужем Ильёй Ивановичем. Эта встреча всколыхнула воспоминания о молодости. Как совсем недавно сказал Илья, прекрасные были времена. – Я нагнулся и поцеловал руку Любе. – Что касается нашей юности, то я считаю, что прошлое и настоящее всегда прибывают вместе, об этом и Илья заикнулся, когда мы отдыхали у ключа. -

Илья отреагировал на мои слова и сказал глядя на свою супругу.

– Видишь, Любаша наш дорогой гость верит, что Мироздание создано Господом, таким образом, когда всё происходит одновременно. Это хороший знак и мы можем положиться на Михаила и рассказать ему многое о нашем бытие.

– Вы рассуждаете о каких-то загадочных вещах. – Ответил я. – Но эта таинственность меня заинтересовала ещё больше. Так что я готов к любым событиям.

– Хорошо. Проходи в избу, сейчас устроим небольшой праздник по поводу нашей встречи, и может быть, начнём обсуждать, как ты выразился, наши тайны. А тайны существуют. Хотя мне известно с юных лет, что ты Мишаня не веришь в бога, и нечистую силу не боишься. Раз нет бога, нет и противоположной силы. – Илья и Люба одновременно улыбнулись мне, и мы вошли в дом.

На следующий день Илья Иванович предложил мне съездить на пасеку. Я с удовольствием согласился на поездку, напомнив товарищу, что приехал к нему с целью ознакомиться с жизнью его семьи и познать местность, где он прожил всю свою жизнь.

На пасеку мы поехали на телеге. Люба собрала нам большую корзину продуктов, мы погрузили два новых улья разделённых диафрагмой пополам.

– Сделал два нуклеуса. Я каждый год четыре запасных матки оставляю зимовать. – Объяснил Илья.

– Кто же у тебя сторожит пасеку? – Спросил я. Мы ехали по широкой деревенской улице в пятьдесят изб.

– Так дед Шумов сторожит. Сейчас его смена. В это время мы по очереди живём на точке, основные работы с пчёлами уже закончены. На пасеке половина пчёл его, а половина моя. Вот его изба, вторая от края. Мы потом с тобой сходим к нему в гости, вспомним молодость.

– Он же стар. Сам же сказал, что Шумову за девяносто лет уже, как же он может управляться с пчёлами?

– Он крепкий старик. Всю жизнь с пчёлами работал и насекомых знает досконально. Да сам увидишь и поймёшь, что Шумов до ста лет доживёт. -

Я представил в воображении загадочного человека – пчеловода Шумова Данилу Васильевича ветерана битвы с фашистами, красноармейца прошедшего всю Отечественную войну и вернувшегося к своим пчёлам живым и здоровым. Сорок лет спустя я не догадывался, как выглядит этот человек, но помнил его статную, жилистую фигуру, лукавые голубые глаза. К нему на пасеку меня и Илью Изосимова направил наш уважаемый учитель Мазуров Виктор Михайлович, он преподавал в техникуме пчеловодство, столярное дело и был для нас непререкаемым авторитетом. Я напомнил об этом своему товарищу, и он как-то взбодрился, рассмеялся своим замечательным смехом и сказал.

– Виктор Михайлович и Шумов Данила Васильевич были товарищами. Сибиряки вместе воевали на фронте в Великую Отечественную Войну. Они встретились на фронте совершенно нечаянно, когда Мазуров был тяжело ранен и только тогда узнали, что являются земляками и живут в одном районе Красноярского края. Вот так мой дорогой товарищ. – Илья вновь рассмеялся и ткнул Гнедка древком бича.

– Мой конь не любит когда ему угрожают плетью. Я его понимаю. Он и без того трудолюбивый мерин. Я его уважаю, как человека. – Мы замолчали каждый, вспоминая прошлые студенческие годы.

К пасеке мы подъехали с северной стороны, сняли с телеги поклажу и Илья уехал на соседнюю поляну, чтобы там оставить лошадь.

– Рядом с пчёлами коня нельзя держать. Мерину хватит два, три ужала, и он может окочуриться. Ты иди в избу, корзину с собой забери, а ульи потом перевезём на тележке. Я вернусь минут через двадцать. Навяжу коня на соседней поляне и приду. – Он посмотрел пристально в сторону построек и сказал задумчиво.

– Что-то старика Шумова невидно. Может быть, прикорнул Данила Васильевич? Постарел пчеловод, вод и старается прилечь, если есть такая возможность. Ты иди Миша. Чай от пчёл провожать не надо? -

Когда телега с седоком скрылась за огромными черёмухами и рябинами, я взял корзину и пошёл к дому через пасеку. Пасека была стандартной семей в сто или чуть больше, а изба и сарай для инвентаря стояли на той стороне точка, я двинулся к постройкам между ульев, по центральному проходу.

Когда до дома оставалось шагов двадцать, на невысокое крыльцо вышел старик Шумов. Я махнул рукой Даниле Васильевичу и громко поздоровался. Мне подумалось, что старик плохо слышит. Однако пчеловод осклабился и сказал назидательно.

– Что орёшь как блаженный? Я услышал вашу телегу за километр от пасеки. У меня уважаемый человек слух профессионального пчеловода. Я слышу, как матка токует в улье, а ты раскричался словно резаный.

– Извините Данила Васильевич. – Я остановился и улыбнулся старику. – Я просто забыл о вашей способности слушать и слышать пчёл.

– Ты кто такой? Я тебя не могу признать. – Задал он встречный вопрос.

– Так сорок лет минуло с тех пор, как мы виделись с вами в последний раз. Можно и забыть. – Ответил я, подошел к Шумову и протянул руку.

Старик слегка пожал мою ладонь и сказал, задумчиво разглядывая меня с головы до ног.

– Память-то у меня цепкая до сей поры, а тебя не припомню что-то. Видать печать прожитых лет тебя действительно исказила до неузнаваемости.

– Так юношей я был в те времена. Мы с Ильёй Ивановичем у вас на совхозной пасеке практику проходили. Может припомните?

– Зачем приехал? Звать-то тебя Мишкой? Сейчас припоминаю, хотя у меня много учащихся техникума практиковалось. Виктор Михайлович Мазуров, друг мой сердечный постоянно помощников присылал. Умер Витя. Ты, поди, знаешь об этом?

– Мне известно, что учитель скончался. – Ответил я. – А приехал я по приглашению Ильи. Мы были друзьями во время учёбы в техникуме. -

Старик прищурился, заглядывая мне в глаза и сказал, простодушно.

– Ты уроженец этих мест. Твои родители жили здесь в молодости и мне известно, что твой дед по отцовской линии похоронен под кедрой на пасеке. Там, во время войны, работали твои мать и отец.

– Я не помню, чтобы рассказывал вам о месте своего рождения и тем более о своих родителях. – Ответил я.

– Ты не переживай по этому поводу. – Махнул рукой Шумов. – Меня все называют колдуном, который умеет управлять насекомыми и адскими тварями. – Он хитро улыбнулся и добавил.

– Адские твари – это мистические сущности, о которых с таким упоением говорят служители церкви, а им вторят все верующие в бога. – Он спрятал руки за спину и сказал.

– Может быть мне, о тебе рассказывал Илья? Ему ведь известна твоя жизненная история, пусть даже из неё выпали последние сорок лет. Сорок лет для Мироздания ничего не значат. Мне кажется, ты веришь, что время не бывает прошлым или настоящим, оно всегда прибывает в одном мгновении и только наше сознание способно разграничивать его по линии жизни. Это сложный психологический момент в наших головах. – Он стукнул ладонью по лбу.

Шумов легко, не по-стариковски повернулся и взмахом руки предложил мне войти в дом. Я последовал за старым пчеловодом, обдумывая, каким образом начать беседу с этим старым и, по всей видимости, умным, знающим загадочные вещи человеком.

Я оставил корзину с продуктами у входа, прошёл к столу и сел на грязный табурет.

Шумов стоял передо мной. Старик действительно выглядел крепким и жилистым. Он внимательно смотрел на меня ясными совсем не выцветшими глазами. В моей голове мелькнула мысль, что разум и внутреннюю силу Шумова ещё не тронул возраст. Он не выглядел немощным, а как раз, наоборот, в его прямой фигуре чувствовалась крепость.

– Ты сказал, что хочешь со мной поговорить? – спросил он, наконец, и отвёл взгляд от моей персоны. Голос его был звонким, и какая-то сила подействовала на меня, повышая тонус всего организма.

– Я помню, как проходил практику на вашей пасеке. Тогда вокруг вас творилось что-то не очень понятное для наших с Ильёй умов. Чертовщина какая-то происходила в омшанике и в доме. Мы боялись проявлений нечисти, но вы так и не соизволили объяснить, в чём тут дело. К тому же Илья Иванович вчера и сегодня заикнулся о том, что мистика до сих пор продолжает проявляться в вашем присутствии. Может быть, вы расскажите, отчего изменяется восприятие людей находящимися рядом с вами? – сказал я. Я чувствовал, что Шумов каким-то образом воздействует на мою психику прямо сейчас.

Старик молчал. Он прошёл на другую сторону стола и сел в старое продавленное обтянутое рыжей кожей кресло и проговорил.

– Давай дождёмся, когда придёт Илья, тогда и будешь спрашивать. Мы с ним напарники и как-то не пристойно за его спиной говорить о сокровенных вещах. Ты должен знать, Илья многому научился у меня, но ещё больше знал его покойный отец, хотя всё-таки совершил ошибку и умер не за грош. Ну, так мы все там окажемся. -

Дверь в доме оставалась открытой, и я видел, как Илья взял тачку и перевёз ульи к сараю. Старик всё это время молчал и заговорил только когда Изосимов вошёл в дом. – Ты Илья Иванович как-то сумел отыскать техникумовского товарища? Он вот мне тут уже вопросы мистические формулирует. Я думаю нам нужно вместе поговорить на эту тему и возможно кое-что продемонстрировать, показать неверующему отроку? Что ты думаешь по этому поводу?

– Так что скрывать Васильевич? Мы хотели с Михаилом к тебе в гости прийти, в дом твой загадочный, да вот подвернулся случай. Можно и здесь на пасеке всё прояснить для гостя.

– Ну и славно. Давайте налаживайте на стол. Обедать будем, а уж потом, на сытый живот и разговоры затеем. -

Шумов поднялся и вышел на улицу, а мы стали готовить обеденный стол.

После сытного обеда мы с Ильёй работали часа два на пасеке. Перегнали запасных маток в новые ульи, достали из сильной пчелосемьи рамку с медом, развели небольшой костёр и вскипятили чай с сушёной малиной. Сели пить чай с мёдом под развесистой берёзой. Там был сколочен крепкий стол из плах окружённый добротными скамейками.

– Мы тут за этим столом обычно устанавливаем медогонку и ведём откачку мёда. – Сказал Илья.

Старик кивком головы подтвердил его слова. Я заметил, что Шумов ведёт себя молчаливо и о чём-то напряжённо думает. Очевидно, старик готовился к важному разговору? Данила Васильевич хлебнул пару глотков чая, а к мёду даже не притронулся, подождал, когда мы с Ильёй с удовольствием наедимся и управимся с напитком, потом поднялся и сказал.

– Давайте спустимся в омшаник. Я позову чёрта, и вы в оочию убедитесь, что нечистая сила существует. Спросим у чёрта, какие ещё сущности живут в потустороннем мире. Он расскажет. Говорливый чертяга. Я его знаю с тех пор как вернулся с войны. Имя ему придумано хорошее – Окаянный, так и заву его. Вот и Илья знаком с ним.

– Вы Васильевич рассуждаете о каких-то невероятных, фантастических вещах. Мне кажется, черти, и бесы существуют только в воображении впечатлительных и глубоко верующих в бога людей? – Осторожно возразил я Шумову, но в тот же миг вспомнил о страхе, охватывающем меня во время практики, когда мне нужно было спускаться в омшаник за каким-нибудь инвентарём.

Пчельник на пасеке Шумова был наполовину вкопан в землю и очевидно это обстоятельство играло главную роль в проявлениях нечисти. Когда я спускался в омшаник, то сразу же меня охватывала тревога, и страх подкатывался, сотрясая тело. Я слышал какие-то ужасные звуки, в стену кто-то настойчиво стучал и даже верещал из-под земли, словно придавленный поросёнок. Вспомнив об этих приключениях, я все-таки продолжил разговор.

– И потом, как вы можете вызвать чёрта, если он живёт в преисподней? Как с нечистью можно связаться и почему открывается проход в это жуткое измерение? – Старик пытливо меня разглядывал, потом взмахом руки остановил мою тираду и спросил.

– Так значит, ты, не верящий в бога всё же предполагаешь, что существует потусторонний мир, адский мир в котором обитает нечисть и в частности черти о которых я сейчас заикнулся?

– Вы ловите меня на слове. Однако я хотел бы узнать каким способом можно вызвать, например чёрта или другую нечисть?

Что касается бога, то любой образованный человек скажет вам, что его не существует. На мой взгляд, Мироздание развивается по определённой программе, но кто её выдумал и запустил в действие доказать невозможно. Об этом я рассуждаю с точки зрения современной науки.

Старик усмехнулся и кинул взгляд в сторону Ильи, мой товарищ оставался совершенно спокойным.

Шумов продолжил разговор.

– Однако учёные спокон веков поддерживали церковь? Некоторые из них уверяют, что бог существует и ему принадлежит создание всего и вся. – Спокойно парировал мои высказывания Шумов.

– Я в своё время окончил сельскохозяйственный институт, но потом после войны был вынужден переквалифицироваться в пчеловода.

– Что вас заставило перестать работать специалистом в области сельхозпроизводства? – Спросил я.

– Дело в том, что во время войны я впервые столкнулся с нечистой силой и способствовал тому мужчина колдун из Западной Белоруссии.

– Не могли бы вы рассказать вкратце, как всё происходило? – Попросил я.

Мне почему-то хотелось оттянуть предстоящее свидание то ли с чёртом, то ли с бесом, которого намеривался вызвать Шумов. Я не готов был спускаться в омшаник. Мне необходимо было набраться смелости и услышать объяснения колдуна, Шумов сам признался, что все его считают таковым. К тому же я вспомнил, как наш техникумовский преподаватель Мазуров отправляя нас на практику предупредил, что его фронтовой товарищ Шумов не совсем обычный пчеловод и что у него многому можно научиться помимо пчеловодства. Мы тогда с Ильёй не поняли, о чём идёт речь, а учитель не стал подробно объяснять, в чём тут дело?

– Случилось это в начале лета сорок пятого года. – Приступил к рассказу Шумов. – Война уже закончилась, но наш отдельный батальон гонялся по лесам западной Белоруссии за предателями, немецкими прихвостнями, которые не смогли уйти с фашистами на запад, а прятались в схронах у границ с Польшей, Украиной и Эстонией. Я входил в состав небольшого отряда, которому было приказано очистить глухую деревушку от антисоветских элементов. Только как разберёшь среди жителей, кто предатель, а кто честный советский человек? Советскими-то они стали только за два года до войны, а потом под немцем жили, думали, что фашисты их не тронут и что счастье вдруг привалит от германца.

Их многих тогда уничтожили, а часть в Сибирь сослали на вечное поселение. Тут у нас в Красноярском Крае несколько деревень с такими переселенцами. Обрусели, до сей поры живут. -

Старик заметно развернул плечи. Было понятно, что воспоминания тех давних событий подействовали на Шумова, взбодрили его и выражение, что прошлое и настоящее соединены воедино, не оставляло сомнений.

– Окружили мы деревню и зорко наблюдаем, чтоб никто не проскочил и не скрылся в тёмном лесу. Мне достался участок у самой последней избы. Я стал наблюдать за домом и медленно продвигаться к нему. Неожиданно где-то справа раздался выстрел и это, послужило сигналом для человека, прятавшегося в доме. Мужик небольшого роста одетый в красноармейскую форму выскочил из избы и кинулся через огород к зарослям черёмух. Я выстрелил и попал ему в ногу. – Данила Васильевич посмотрел на нас суровым взглядом и признался.

– Я не хотел убивать беглеца. Народ здешний был сильно взболомошный, не знали люди, куда им преткнуться после присоединения к Советскому Союзу. Жалко мне стало мужика, да ещё баба его выскочила на крыльцо и заголосила, увидев, что муж упал как подкошенный. Я успокоил её, сказав, что мужик жив и спросил, есть ли у него оружие. Она сказала, что мужчина не вооружён. Тогда мы подошли и затащили раненого в дом. Мне пришлось перевязать его рану и только тогда, я стал расспрашивать, почему он хотел скрыться в лесу. -

Старик помолчал, обдумывая следующие слова, скупая улыбка скользнула по его испещрённому глубокими морщинами лицу, и сказал глядя поверх наших голов.

– Мужик-то оказался не простой. Он как зыркнул на меня, так сразу же я проникся к нему страхом и какой-то верой в сверхъестественное начало исходящее от его глаз. Я даже сбился с речи и едва выдавил из себя, не понимая, зачем ему надо было убегать. Спросил ещё раз об этом.

– Я понял, что в деревню пришёл отряд вооружённых людей и решил по-тихому уйти в лес, отсидеться. Я надеялся, что сельчане меня не выдадут военным. – Ответил он и перестал сверлить меня взглядом, поблагодарил сквозь зубы за то, что я его не убил.

Помолчал и добавил, что зовут его Анисим и фамилия Старовойтов. Сказал, что такую фамилию взял себе и своей жене в тридцать девятом году, когда западные регионы Белоруссии были присоединены к Советам. Справившись с болью, Анисим сел на деревянной кровати и вновь глядя на меня в упор попросил не выдавать его начальнику отряда.

– Если выдашь, то твои сослуживцы обязательно добьют меня. Подумают, что у немцев служил, полицаем был, но это не так. Я ведь местный знахарь, а во время оккупации жил в глухом месте, а сюда вернулся только после освобождения деревни от фашистов. – Он усмехнулся как-то презрительно и потребовал твёрдым голосом.

– Обещай, что не выдашь и оставайся ночевать в моей избе. Я спрячусь в яме. Здесь у меня вырыт хороший схрон, никто не найдёт. Фашисты его не могли обнаружить и ваши не найдут, но тебе я его покажу. -

Не знаю, что со мной произошло, но я без колебаний поклялся, что не сдам его командиру. Я даже помог ему добраться до схрона, а когда докладывал командиру, то сказал, что выстрелил в лесу, будто мне показалось, что кто-то убегает чтобы скрыться в зарослях черемушника. Всё обошлось. Пуля прошила ногу Анисима на вылет, и он её уже сиди в яме обработал какой-то чёрной и сильно пахнущей мазью. Когда стемнело, Старовойтов пришёл в дом, и мы стали беседовать. Разговор всё время вертелся рядом с мистикой. Я спросил, почему знахарь всё время рассказывает о мистических проявлениях. Анисим ответил без каких-либо объяснений и предисловий.

– Я настоящий колдун. – Он как-то строго и зло оглядел меня, отчего по моей шкуре прокатился озноб страха, а Старовойтов продолжал каким-то жутким голосом. Вот крест, старик перекрестился, хотя я не жалую бога, но клянусь, в тот момент пытался припомнить хоть какую-то молитву или самое простое обращение к Создателю.

– Я потомственный колдун. Мой отец и дед были колдунами и легко контактировали с нечистой силой. Я всему научился от них, но и от чёрта конечно. Этот персонаж самый распространённый в потустороннем мире. – Он заглянул в мои осоловевшие от страха глаза и добавил.

– Я тебя тоже научу, как вызывать чёрта и о чём с ним говорить. – Он замолчал и ожидал ответа.

Это сообщение Анисима просто сделало меня немым и беспомощным. Однако я сумел справиться со страхом и промямлил.

– Так ты Анисим Вавилович почём знаешь, что мне нужно вызывать и знакомиться с чёртом?

– Я вижу. Ты безбожник и в твоей семье все спокон веков с пчёлами работают, а пчёлы это те насекомые, которые стоят на вершине природы вместе с мурашами. Они как люди всё понимают и умеют перемещаться в потусторонний мир. Пчелы и муравьи любят чертей и бесов. Вот почему на пасеках всегда творятся мистические вещи. Да ты наверно сам замечал дома, что полуподземный пчельник всегда загадочен? – Он улыбнулся снисходительно и плюнул через левое плечо.

Старик Шумов замолчал, ковырнул ложкой медовую рамку, но есть не стал. Мы напряженно молчали, ожидая дальнейшего рассказа от человека, который сорок лет назад был нашим наставником в пчеловодном деле, а сейчас пообещал вызвать на свет божий чёрта, в существование которого я лично не мог поверить.

– Как же смог колдун Старовойтов научить вас общаться с нечистью? – Наконец прервал молчание я. – Мне кажется, что подобному ремеслу можно научиться, если человек обладает какими-то неординарными способностями, когда имеет огромную силу с помощью, которой может попасть в потусторонний мир, если конечно он существует?

– Можете не сомневаться, потусторонний мир действительно существует, но в него не попадают после смерти наши души. В нём нет ни Ада, ни Рая. Вообще-то, друзья мои, нечистивые сущности попадают в наш мир или нечаянно, или когда их вызывают специально колдуны, маги или очень сильные экстрасенсы. Только они могут открыть проход в тот страшный мир. Я не верю в бога, но служители церкви говорят, что сущности жуткого мира не могут приближаться к человеку и никогда не причиняют ему вреда, если конечно он сам не протягивает им руку и не предлагает собственную душу. Черти, бесы и даже сам Сатана – всегда нейтрально относятся к людям, пока с ними последние ведут себя твёрдо и не поддаются ни на какие уговоры.