Текст книги "Лабиринт для Минотавра"

Автор книги: Михаил Савеличев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Книга II. Ткач восстания

1. Прибытие

Внешняя гидравлика оказалась отключена, и когда перепонка люка лопнула, Ариадна получила болезненный толчок в спину. Внутреннее давление почти вышибло из шлюпа, и если бы кто-то не подхватил, лежать ей на поёлах, как выкинутой на берег рыбке.

С головы сдернули дыхательную маску и бесцеремонно сунули в водоприемник, на сленге космоплавателей величаемый «блевотницей». А как иначе назвать мучительный и физиологически неприятный процесс избавления легких, а заодно и желудка от перенасыщенной жидкости, которой дышишь во время перелета?

– Спа-си-бо… – ухитрилась проговорить Ариадна между приступами рвоты. Она не видела своего добровольного помощника, так как головой торчала в видавшей виды «блевотнице», ее вряд ли кто чистил или дезинфицировал в последнее время. Когда-то блестящий раструб покрывали ржавые потеки, а из сливного отверстия воняло так, что еще больше выворачивало наизнанку.

– С вами всё в порядке? – Голос снаружи обретал в раструбе гулкость.

– Да… да, спасибо. – Она сплюнула остатки красноватой дыхательной жидкости и выпрямилась.

Меньше всего Ариадна ожидала обнаружить себя в центре внимания сотен глаз.

– Кто это? – невольно вырвалось у нее.

– Пожалуйста, прошу вас… – тихий, жалкий голос, осторожные касания. – Шлюп… Нам нужен шлюп…

– Дезертиры, – с презрением сказало огромное черное существо.

И тот, кто хватал Ариадну за локоть, не дожидаясь, пока она освободится от управляющих нитей шлюпа и стащит с головы командный шлем, съежился, отступил на шаг. Однако как и прежде протягивал в горестной мольбе руки.

Ариадна наконец-то содрала шлем, пучки нитей истончились, пожелтели. От разрыва связи со шлюпом тело зудело.

– Вы не вправе их обвинять. – Ариадна смотала управляющие нити в клубок и вложила его в молящие руки. – Посадите в шлюп женщин и отпрысков… Но прежде сгрузите гипостазис восстания, он в трюме…

– Да-да, конечно, – забормотал страждущий. – Женщин и детей… гипостазис…

– Воды вам должно хватить, – только и успела сказать в спину уходившего Ариадна и подумала, что, может, именно предвидение этого и заставило ее предпринять рискованный маневр гравитационного разгона в экзосфере светила, максимально сберегая жидкость.

Огромное черное существо с отвращением смотрело, как получивший управляющий клубок побрел по залу, где на полу сидели бывшие работники. Подчиняясь его безмолвным знакам, поднимались женщины, подзывали отпрысков. Никто не решался нарушать безмолвие, разбавляемое лишь гулом атмосферных двигателей. Даже экраны непрерывной трансляции работали с отключенным звуком, по ним ползли черные помехи, и казалось, что вещавший с них не имеет головы, на ее месте зияла чернота.

– Демиург терраформовки Венеры Телониус. – Черный гигант повернулся к Ариадне. – Но вы это знаете.

Сопровождавший его охранный робот, превосходивший демиурга высотой и шириной, шевельнул верхней парой конечностей, и Ариадне почудилось, будто это он говорит с нею.

– Ткач восстания Ариадна, – в тон ответила она. У нее текло по языку добавить, что и Телониус это знает – кто еще мог прибыть на шлюпе с орбитальной базы вне расписания, да еще так просто распорядиться кораблем. – Сколько здесь работников?

Телониус процедил:

– Здесь нет работников. Только возвращенцы. И какая разница – сколько? Все они – лишние.

– Когда возвращенцев направляли сюда на работу, вы не считали их ни лишними, ни обузой, – заметила Ариадна в широченную спину Телониуса, двигаясь вслед к выходу из зала.

– Они знали ценность этой работы – миллиардам таких же, как они, понадобится новое пристанище.

Идти пришлось медленно, переступая через пожитки, вытянутые ноги, а то и через скрюченные неудобным сном фигуры. Некоторые из ожидавших облачены в скафандры, чьи колпаки свешивались на спину сморщенными масками, похожими на праздничные личины смеха и печали – у кого как. При этом системы индивидуальной вентиляции работали на полную мощность, разгоняя духоту не только под оболочкой, но и вблизи, облегчая участь ожидающих.

– Послушайте, Телониус, а нельзя задействовать дополнительные воздуховоды? Дайте взрослым и отпрыскам продышаться.

– Правильно! Мы будем жаловаться! Всем нужен свежий воздух! Сколько можно терпеть! – немедленно раздались голоса в поддержку Ариадны. Несмотря на показное равнодушие возвращенцев, она плавала в центре их внимания.

– Не говорите чепухи! – перекрыл жалобные голоса чей-то рык, и Ариадна было подумала, что это Телониус, но наткнулась на бешеный взгляд возвращенца, стоящего у самого выхода в форме администрации проекта. Шевроны неряшливо спороты, поэтому определить его бывшее звание оказалось невозможно. – Энергии хватает лишь на минимальную жизнедеятельность Лапуты! Если утекаем, не будем наливать проблем остающимся!

– Кто он? – спросила Ариадна.

Телониус оскалился:

– Брут. Мой бывший заместитель.

Брут. Брут. Что-то знакомое…

– Дедал Лапуты? – вспомнила Ариадна. И изумилась. – Значит, и он тоже…

– Тоже, – отрезал Телониус.

– Мы в аду! – Истошный крик перекрыл разноголосицу, и словно волна прокатилась по возвращенцам. Они вскидывали опущенные головы, привставали, пытаясь разглядеть – кто кричал.

Ариадна тоже не сразу заметила ее – тонкая тень возникла над сидящими.

– Вы не понимаете?! Мы – умерли! Нет никакого возвращения! Нет Феодоровского процесса! Мы в царстве мертвых! Отсюда нет возврата… нет…

Женщину потянули вниз, но она кричала и отбивалась. Ариадна увидела, что ее кисти заменяли примитивные протезы. К бьющейся в истерике женщине подбежал работник в комбинезоне медицинской службы, на ходу стягивая рюкзак с большой красной змеей.

– В аду, – пожал плечами Телониус. – Никто не поручал мне создавать на Венере ад, мне поручили создать рай.

– Кто она? – спросила Ариадна.

– Нерис, – сказал Телониус. – Саломея Нерис.

– Та самая? – не поверила своим ушам Ариадна и еще раз посмотрела туда, где уже толпились отлетающие, скрывая женщину с протезами. – Художница?

– Бывшая, – мрачно уточнил Телониус. – Вы ведь знаете, у возвращенцев…

– Да, – прервала его Ариадна. – Знаю.

И поежилась. Ей почудилось, будто она догадалась почему у Саломеи столь грубые протезы.

– Сколько всего воскрешенных среди участников проекта? – спросила Ариадна Телониуса.

– Все, – ответил он. Помолчал и добавил: – Венера предназначена для них. Но вы слышали – они убедили себя, что попали в ад, и готовы на все, только утечь. Им плевать на остальных. Главное, возвратились они! Впрочем… Возвращенцы и есть возвращенцы.

– Вы так говорите, будто против Феодоровского процесса…

– Да, – рубанул Телониус. – Мы ничего не понимаем в том, что происходит. Почему возвращаются те, кто умер. Лишь придумываем удобные гипотезы.

– Мы достигли такого уровня психотехнологического развития, которое инициировало Феодоровский процесс… – начала было Ариадна, но Телониус раздраженно отмахнулся.

– Оставьте сказки для легковерных! И возвращенцев. Что одно и то же…

2. Доктор Панглос

Когда Ариадна вслед за Телониусом сошла с подъемника, ей на мгновение показалось, что она неведомым чудом очутилась дома. Перед ней холмистая равнина, густо поросшая травой, кустарниками и деревьями, нитями вились тропинки. В буйстве зелени таились жилища, по внешнему виду неотличимые от европейских. Иллюзия настолько полная, что Ариадна невольно ухватилась за перила, качнувшись от прилива ностальгии. Только в такие мгновения понимаешь – как же долго отлучена от родных озер.

Но иллюзия растворяется. Взгляд невольно отыскивает то, что ее порождает и выдает. Зеленый остров отделен желтоватым куполом от бешеной атмосферы Венеры. Надутая кислородно-азотной смесью оболочка небесного острова обеспечивала ему великолепную плавучесть в тяжелой углекислой атмосфере. За пределами оболочки виднелся кольцевой пандус со вздутиями и отверстиями многочисленных ангаров. Оттуда выскальзывали причудливые тени венерианских самолетов. Машины всплывали над платформой и отвесно ныряли с такой скоростью, будто ничто не держало их в атмосфере и вскоре им предстояло разбиться о пока еще мертвую поверхность планеты. Ариадна видела Лапуту со стороны во время ее поиска в атмосфере Венеры и маневра по стыковке, больше похожего на полет в лабиринте. Приходилось менять высоту и направление движения, подстраиваясь под суперротационные турбулентности. Обитаемый остров походил на анклав, их используют в биологических лабораториях.

Все обслуживающие механизмы, двигатели, лаборатории, фабрики, стыковочные узлы, стартовые площадки орбитальных кораблей утоплены под поверхностью. Ариадна предполагала, что там же, среди механизмов, располагались каюты персонала, ведь никаких пристанищ не хватит вместить тысячи и тысячи душ, обитающих на атмосферном острове. Пожив наверху, вряд ли кто захочет вновь нырять в царство пыхтящих кондиционеров, тяжкого гула двигателей Лапуты, вздохов пневмоэкспрессов, бульканья в водопроводных трубах и прочего техногенного шума, неотличимого от какофонии орбитальных пристанищ.

В толще окружающей зелени она разглядела работников, бредущих по тропинкам почему-то рывками, и Ариадне показалось, будто к ним прикреплены нити, а сами они марионетки, только внешне похожие на разумных существ. Она замедлила шаг, чтобы внимательнее их рассмотреть, но Телониус лишь бросил непонятное:

– Клайменоли! Мы здесь обходимся без гипостазисов.

Ариадна еле поспевала за ним. Охранный робот следовал позади, не отставая, и Ариадне казалось, будто он наступает ей на пятки. Приходилось прибавлять шаг, порой переходя чуть ли не на бег, что со стороны выглядело, должно быть, забавно… Или жутко, подумала Ариадна. Но вот они наконец вышли к пристанищу, Телониус пнул перепонку двери и жестом гостеприимства предложил Ариадне войти. Робот замер на пороге, растопырив клешни, словно готовился отразить атаку на жилище демиурга разъяренных возвращенцев. Впрочем, судя по вмятинам и царапинам на стенах, пристанище неоднократно подвергалось спорадическим волнам недовольства, балансирующим на том зыбком пределе, что отделяет несогласие от восстания. Похоже, Ариадна прибыла на Лапуту вовремя.

– Будете находиться здесь, – сказал Телониус. Именно так – «находиться», отчего у Ариадны всплыла ассоциация с арестом, заключением под стражу и вообще – принудительной изоляцией. Она собиралась съязвить по этому поводу, но, посмотрев на набычившегося Телониуса, сдержалась. Ариадна предпочитала оправдывать только те ожидания, которые от нее ждут по должности. Кивнула и переступила порог.

– Мое пристанище, – сказал Телониус, – вы никого не стесните, а сам я здесь не бываю.

– Где же вы спите? – Ариадна не удержалась.

– Где застанет сон.

И ей представилось, как сон застает Телониуса посреди коридора в недрах острова, он немедленно ложится на поёлы и засыпает. Обязательно с кваканьем, заглушающим шум машинерии.

– Мне нужно говорить с теми, ради кого прилетела, – сказала Ариадна.

– Говорите здесь, какая разница? – буркнул Телониус и без всякого перехода сказал:

– Я читал вашу книгу.

– Какую?

– Ту, где вы укрылись под псевдонимом Доктор Панглос. «Этот лучший из миров», так?

– Ее и написал Доктор Панглос.

– Прекратите! Кто бы не написал, вы разделяете его положения?

– О недопустимости переделывать мироздание под наши сиюминутные нужды? Да, разделяю, – сказала Ариадна.

Телониус глубоко вздохнул, выпрямился.

– Творец создал мир несовершенным с целью дать нам возможность и способность его переделать. Единственный проект, который можно определить как «переделку мироздания», – мой проект. – Телониус сделал ударение на слове «мой». – Именно его вы решили уничтожить?

Ссориться с Телониусом не входило в ее планы, но что она могла ожидать?

– Телониус, – как можно мягче сказала Ариадна, – идеи Доктора Панглоса близки не только мне, но и многим другим. Вы можете объяснить – зачем нам еще один пригодный для обитания планетоид?

– А как же Феодоровский процесс, план возвращения всех, когда-либо живших? Разве не для этого нужна терраформованная Венера? Стать для возвращенцев пристанищем обетованным?

– Чепуха! Места всем вполне хватит.

Телониус помолчал, потом сказал:

– Впрочем, вы полезны. Вы вдохновляете. Злите. Это заставляет сражаться с тем, что нельзя победить.

– Как мне найти вас, если понадобитесь? – спросила Ариадна, когда Телониус сошел со ступеней и готов был нырнуть в заросли.

– Никак, – сказал Телониус. – Лапута – лабиринт, а я его Минотавр. Минотавр сам отыскивает свои жертвы.

Ариадна поежилась.

3. Примарка

В пристанище оказалось пусто. Ни единой вещи, указующей – здесь обитель демиурга терраформовки Венеры. Лишь стандартное оборудование – седалища и лежанки, кухонный комбайн, волнофон на дурацких изогнутых ножках. Ткнув в клавишу, Ариадна убедилась – работает и обеспечивает высший уровень допуска к океану информации. Телониус не утруждался выдумывать пароли доступа.

Единственной вещью, которая выбивалась из общей стандартности, оказался рояль весьма древней конструкции. На металлических боках с декоративными завитушками красовались подпалины, будто инструмент некогда потерпел катастрофу на корабле, где когда-то был установлен. Ариадна погладила его смятый бок и с удивлением убедилась, что рояль подключен к питанию – от него исходило тепло, а подушечки пальцев укололи клавишные сенсоры. К роялю имелся набор водяных дисков – выбирай, садись, играй или просто слушай, но ей пока не до музыки. Ариадна провела ладонью по дискам, убедившись – все они принадлежат одному исполнителю. Вставленный в разъем инструмента диск, судя по футляру, назывался «Восход Венеры». Ариадна хмыкнула. Наверное, все же стоило прослушать, чем вдохновлял свои демиургические силы хозяин пристанища, но Ариадна посчитала это слишком откровенным вторжением в жизнь Телониуса. Диск она прослушает, но не теперь.

Ариадна поймала себя на том, что горбится над экраном волнофона, вчитываясь в ежедневные отчеты о ходе проекта. От неудобной позы и накопившейся после космоплавания усталости на спине проступил пот, и вообще от нее попахивает немытым с долгой дороги телом.

Под душем она смыла пленку комбинезона и голышом дошла до напылителя. Ариадна заказала стандартное одеяние лапутян, повертелась под раструбом, распределяя нити равномерно по телу. Подумала перекусить – продуктовое вместилище оказалось забитым коробками с хлореллой, но решила воздержаться. Требовалась предельная ясность ума, а пищеварение, как Ариадна искренне считала, заволакивало эту прозрачность мутью сытости. Поэтому она ничего не брала в рот во время работы, истончаясь до полупрозрачности. Вот и сейчас она легко пересилила голод. Собралась продолжить знакомство с отчетностью проекта, но сверху вдруг кто-то спросил:

– Ты хочешь погубить Минотавра?

Ариадна растерянно осмотрелась, пока не увидела отпрыска, лежавшего на высоченном шкафу, подставив ладошку под щеку, придерживая кукольную коробку с проступающими буквами «Древние мифы».

– Минотавра? – спросила Ариадна. Вид у отпрыска оказался столь же непривычным, как и месторасположение. Самый настоящий древний скафандр собрался на маленьком теле складками. Скафандр видал воды, оранжевые линии сигнальной системы почти слились с грязновато-белой поверхностью.

– Это его пристанище, – сказал отпрыск. – Он тебя привел, я видела.

Только теперь Ариадна сообразила.

– Я никого не желаю погубить, – сказала она. – Это моя работа. Вот и все.

Как общаться с отпрысками, Ариадна представляла смутно, поэтому решила говорить как со взрослыми – уважительно и доходчиво.

– Здесь все по-другому. – Отпрыск потряс коробку, раздалось шуршание пришедших в движение фигурок, готовых разыграть очередную сценку. – Ариадна дала Минотавру клубок, чтобы он погрузился в лабиринт мертвых за своей матерью и не заблудился там. Минотавр нашел мать, но на обратном пути их подстерег страж царства, муж Ариадны. Ревнивый муж убил Минотавра и с помощью нити сам вынырнул из лабиринта мертвых в мир живых.

– Я не собираюсь убивать твоего родителя, – сказала Ариадна.

– Минотавр мне не родитель. Мои родители смылись, а я осталась.

– Смылись? – переспросила Ариадна.

– Ну… да. – Отпрыск приподнялся и изобразил, будто гребет руками. – Они возвращенцы. Работали здесь. А потом погрузились в космоплав и отправились… м-м-м, восвояси.

– А ты осталась?

– А я осталась.

– Одна?

– Одна. Что такого? Здесь интереснее. Здесь мое пристанище.

Нечто в поведении и словах отпрыска смущало, но Ариадна не могла понять – что именно? Не решив, чем и как продолжить разговор, принялась внимательно себя ощупывать, проверяя, как комбинезон высох на ней. С полевыми распылителями всегда жди подвоха – пропустят какую-нибудь складку на теле, и – привет, прореха, ее не залатать.

– Кстати, – ей вдруг пришло в голову, что они так и не представились, но откуда-то отпрыск разузнал ее имя. Хотя сообщение о прибытии приплыло заранее, и Телониус-Минотавр наверняка объяснил отпрыску, что в их пристанище появится еще жилец, – меня ты знаешь, но я тебя – нет. Как твое имя?

– Нить. – Отпрыск перекатился и упал со шкафа. Но прежде чем Ариадна успела испугаться, ей уже протягивали руку. – Смешно, да? Нить. Примарка.

– Нить, – повторила Ариадна, словно пробуя на вкус имя новой знакомой. – Примарка. А что это такое?

– Я здесь появилась, – объяснила Нить. – На Венере. Тех, кто появился на Венере, называют примарами.

Нить тряхнула головой, намотала на палец выкрашенную в молочный цвет прядку волос, и только теперь Ариадна с изумлением поняла – волосы настоящие! Не парик, в каких любили щеголять модницы, а вполне себе живые, шевелящиеся.

– Так это твой? – кивнула Ариадна на несуразный для аскезы Минотавра инструмент. Наверняка родители Нити перед тем, как смыться, пытались привить ей музыкальный вкус.

– Его, – вновь тряхнула волосами Нить. – Мать Минотавра была знаменитой пианисткой. У меня только коробка. – Она встряхнула коробку с куклами. – Это гораздо интереснее.

– Наверное, – согласилась Ариадна. – А что произошло с матерью Минотавра? Ты сказала, что она была? То есть сейчас…

– Ну да. Была. До тех пор, пока не погибла. А когда возвратилась, утратила свой дар. Ну, как обычно у возвращенцев. – Нить коротко засмеялась, и Ариадна невольно вспомнила Саломею с грубыми протезами на месте уже ненужных ей рук.

Любовь к матери доступна и холоднокровным, подумала Ариадна, представив огромного Минотавра, проявляющего чувства отпрыска к родительнице. Получилось плохо. Впрочем, не ей судить.

– Где я могу найти Телониуса? – Ариадна решила, что расспрашивать отпрыска в отсутствие попечителя о делах на Лапуте неэтично. Правильнее взять за рога того, кто таковую информацию должен ей предоставить. А вопросов к Минотавру у нее достаточно. – Или он уже спит там, где его застал сон?

– Он не спит, – возразила Нить. – Он сражается. Бьется.

– Сражается? – не поверила слуху Ариадна, но Нить повторила очевидный жест. – С кем? Ах да… не с тем ли, кому я так и не вручила путеводной нити из лабиринта, поскольку никакой нити у меня и нет?

– Его зовут Пан, – серьезно сказал отпрыск.

4. Брут

Выход из пристанища Минотавра загораживал робот, про него Ариадна почти забыла. Чудище широко расставило верхние и нижние конечности, готовое схватить и разорвать любого, кто рискнет переступить порог, и неважно откуда попытка будет совершаться – изнутри жилища или снаружи. Ариадна не испугалась, чего не скажешь о Нити, она отшатнулась от робота и спряталась за ее спиной, как маленькая.

– Послушайте, уважаемый… – Ариадна нерешительно постучала пальцем по броне машины. – Вы не могли бы отодвинуться, видите ли, мне необходимо покинуть…

Робот дернулся, не дослушав ее просьбы, затем скособочился, его повело, и, чтобы не упасть, он отступил в сторону, но как только Ариадна попыталась его миновать, вытянул манипулятор и вцепился ей в запястье с такой силой, что она охнула от пронзившей боли. Нить взвизгнула, крепче ухватила Ариадну за талию, стараясь удержать ее внутри пристанища.

– Прекрати немедленно! – Ариадна скрипнула зубами и в первый раз пожалела, что прибыла на Лапуту без оружия, хотя, если здраво рассуждать, здесь нужен промышленный огнестрел, а не те игрушки, какие полагались ткачам. – У меня полномочия…

– Так почему не поговорить с тем, кто вас сюда и вызвал, – вдруг прогудел робот, разжал манипуляторы и выпрямился во весь недюжинный рост, которому позавидовал бы и Телониус.

Ариадна опешила:

– Что?

Робот наклонился, на этот раз осторожно сжал ее плечи и сказал:

– Мне необходимо с вами переговорить и представить доказательства нашего права на восстание. Ведь того, что в отчетах, недостаточно для принятия решения?

Ариадна не могла отделаться от ощущения, что с ней говорил именно робот, а не тот, кто взял его под контроль. Подобную витиеватость обычно используют как доказательство, что в общение вступила не бездушная машина, а живое существо.

– Я… я… я готова, конечно! Для этого и здесь, – произнесла Ариадна в жуткую маску машины, – но… где вы? И кто?!

– Сейчас прибуду с вашего позволения. – Робот отцепил от Ариадны клешни и указал на прямоугольник транспортного бассейна. – Подождите там.

Вода в бассейне обладала тем особым цветом, который характерен для водоема без дна. Но вот поверхность взбугрилась, гладкое жидкое зеркало замутилось, там и тут возникли пузыри воздуха, а затем пленка поверхностного натяжения лопнула, Ариадну обдал фонтан брызг, и перед ней возникла фигура, затянутая в мембрану глубоководного погружения. Вряд ли в венерианских небесах имелись места, где без такого приспособления не обойтись.

– Снимите маску, – потребовала Ариадна. – Вам ничто не угрожает. Вы под моей защитой.

Наверное, говорить такое существу подобной комплекции смешно. Посетитель стянул маску, усмехнулся удивлению ткача:

– Мне казалось, догадаться не сложно.

– Да… Брут. – Ариадна осмотрела того, кто некогда являлся ближайшим сподвижником Телониуса и Дедалом проекта, а теперь его усилиями готовилось то, что должно окончательно утопить проект. – Но… почему? Обычно о праве на восстание заявляют представители… иной страты?

– Имеете в виду обиженных, которые искренне считают, что им не воздали по делам их? – Брут скорчил презрительную гримасу. – Случай иной.

– Слушаю и смотрю. – Ариадна сцепила пальцы до боли в перепонках. – Убедите меня, что Телониус преступил границу, отделявшую мир смирения от нетерпимости…

– Насколько я видел, вы прибыли в сопровождении гипостазиса восстания, – заметил Брут. – Мои слова прольют истину, на поверхности море свидетельств жестокости демиурга к тем, за кого он в ответе, но чьи жизни проливал напрасно.

– Да, – Ариадна склонила голову, – гипостазис определит ноумен восстания, но последние слово и жест за мной, ибо проект терраформовки…

Брут презрительно фыркнул:

– С чего вы взяли, будто происходящее здесь имеет отношение к терраформовке?

Ариадна не успела ответить. Произошло нечто непонятное – на них словно пала тень, Ариадна невольно посмотрела вверх. Над Лапутой плыла громадная туша транспортника, предназначенного для эвакуации возвращенцев. Когда ее взгляд вернулся к Бруту, она чуть не вскрикнула. Ей показалось, будто собеседник лишился головы – до того причудливо легли на него тени.

– Что же здесь происходит? – спросила, придя в себя и освежив кожу лица водой из бассейна, Ариадна.

– Ад, – кратко сказал Брут, но видя, как Ариадна требовательно взирает на него, сморгнул крупными, выпуклыми глазами, провел языком – тонким и острым – по губам. – Никто не понимает, что творится на поверхности. Процесс терраформовки инициирован четыре четверки циклоидов назад. Тогда установили базовые фабрики, изготовляющие наноботы для запуска терраформовочных процессов в почве и атмосфере. Но возник вал непредвиденных изменений в атмосфере… подробности в моих отчетах, все документировано.

– Я посмотрю, но необходимо ваше мнение.

– Мы хотим изменить то, что уже само меняется, – сказал Брут. – Венера меняется, и не так, как мы этого хотели… более того, она меняет тех, кто здесь оказался. Вы слышали о примарах?

– Кое-что, – уклончиво ответила Ариадна, невольно посмотрев на пристанище, где укрылась Нить, судя по всему, не желавшая сводить или возобновлять знакомство с Брутом. Может, она знала, что его стараниями на Лапуту прибыла Ариадна?

– А про сталков? – спросил Брут. – Про Красные кольца? Огневиков? Про Вспышку? – Движением пальцев определил единичность и уникальность того, что назвал «Вспышка». Притом что редко пользовался очевидными жестами, отчего речь звучала сухо.

– Вспышка?

Брут пожал плечами:

– Не видел, но, говорят, в небе вспыхнуло нечто, яркость затмила светило. Что это – не разобрались.

– Это есть в отчетах? – Ариадна внезапно раздражилась на Брута. – Если у вас не хватало смелости быть откровенным в отчетах, то понимаю, как вы довели дело до того, что… что…

– Понадобилась помощь? – Брут теребил полуоторванный шеврон с изображением змеи. – Дело не в этом, а в потерях персонала. Тот, кто здесь гибнет, проходит Санаториум и вновь направляется сюда, чтобы быть брошенным Минотавром на установку фабрик, сгореть в Красном кольце или Огневике и оказаться здесь же… Вот что ад. Нырните с Минотавром на Венеру и посмотрите, как он пожирает тех, кто рядом. Случись что с фабрикой, он пожертвует дежурной сменой… и даже вами, если сочтет необходимым… Вот почему нужно восстание… Активируйте гипостазис!