Текст книги "Женская консультация девяностых годов глазами психотерапевта (СИ)"

Автор книги: Михаил Швецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Стало понятно из предшествующей научной работы, что если опыт не обобщен, то им не смогут воспользоваться другие. Поэтому признавалась необходимость защиты диссертации. Вместе с тем почти каждый прошедший через «горнило» диссертационного совета понимает, что получение ученой степени – лишь квалификационный экзамен, отнюдь не возможность рассказать о своих открытиях и отстоять их. Ах, как много людей, решивших умалить истину ради искомой степени, больше не смогли ее найти никогда ни в работе, ни в социуме. Для меня же выбор был предопределен всей системой предшествовавшего духовного опыта и словами Александра Лоуэна: «Если ты не можешь сказать правду, то не говори ничего!»

Идею защиты докторской диссертации охотно поддержал главный психотерапевт России профессор Карвасарский Б.Д. и профессор Ташлыков В.А. из Петербурга. Однако попытка утверждения темы диссертации на проблемной комиссии НИИ психоневрологии им. Бехтерева благополучно провалилась стараниями одного единственного человека, профессора Вассермана Л.И., который почему-то кричал (если не сказать визжал), но мне не удалось всё-таки понять, что плохого я сделал, явившись в храм науки. Почему-то вспомнился тогда сам великий Бехтерев, сказавший: «Один академик – это академик, двадцать академиков – это двадцать дураков». Лишь стараниями профессора Ташлыкова, который все же не оставил желания быть моим научным консультантом, состоялась моя встреча в том же институте с Иовлевым Б.В., который сумел ответить на возникшие вдруг вопросы и тревогу. Познакомившись с моей первой большой публикацией в «Журнале акушерства и женских болезней», издаваемом Военно-Медицинской академией, он сказал: «Вам удается лечить то, что у других не получается. Именно Ваши прекрасные лечебные результаты и будут самым большим препятствием в прохождении диссертации. Высшая аттестационная комиссия не любит эффективного лечения, а предпочитает научные работы по проектированию, обследованию и длительному наблюдению. Самые хорошие результаты терапии для ВАКа – не аргумент в пользу утверждения диссертации».

Трудно было уложить в голове после 15-летнего служения науке, после пережитого только что потрясения еще и такое, но это было сказано добрым и сочувствующим человеком. Однако осторожность – плохой советчик тому, кто достижение любви и истины сделал главной целью в жизни.

По возвращению домой пришел страх, страх больных и вообще людей, который существовал не в голове, а в теле, и о котором, вероятно, никто и не догадывался. Справиться с ним было непросто. Однако надо было думать, как и где утвердить тему. Было ясно еще и до визита в полуночную столицу, что ученым тема интересна, но они же боялись и последствий. Если бы не преданность разрабатываемой идее профессора Старцевой Н.В. из Пермской медицинской академии, то можно смело утверждать, что как завершенное и доказательное научное исследование работа никогда бы не вышла за рамки женской консультации, осталась бы прекрасным подарком для нескольких сот выздоровевших (но не понявших причин этого) женщин, и ни один журнал, называющий себя научным, не захотел бы познакомить с этим опытом нуждающихся в нем. Так всегда у людей: всё, что обращено к страдающим людям, обречено, в лучшем случае, жить в веках, но не теперь; все кто ищут и снискали поддержки «блестящих» удачников жизни – в фаворе сегодня, но будут исторгнуты завтра. Питая, как многие в России и за границей, уважение к Старцевой Н.В. и ее научным работам, профессор Абрамченко В.В. согласился стать научным консультантом диссертационной работы, но идею утверждения темы в НИИ акушерства и гинекологии им. Отта в Петербурге отверг, сославшись на проблемы в своем учреждении. Итак, почти все «за», но утвердить нельзя.

Ах, как любят ученые рассуждать о взаимодействии наук! Как красиво они говорят о том, что самые лучшие исследования рождаются на стыке различных научных дисциплин. На практике выходит именно так, как вы уже знаете. Но это был лишь начальный этап испытаний, которые мы с профессором Старцевой добровольно приняли на себя, желая донести до женщин то, чего так испугались ученые. Оставался единственный вариант («Велика Россия, а идти не к кому») – утверждение темы в Пермской государственной медицинской академии. Но это автоматически исключало Абрамченко В.В. из работы. Лишь авторитет Старцевой Н.В. и поддержка руководства академии, оказанная ей персонально, позволили утвердить тему. Лишь сойдя с трибуны ученого совета ПГМА, я ощутил, как меня покинул и страх, поселившийся 1,5 года назад после визита в НИИ им. Бехтерева. Впереди была трудная работа по доказательству ученым богатых возможностей психотерапии, которая целиком опиралась на исследования Павлова И.П., Бехтерева В.М и Могендовича М.Р. На утверждаемую тему было получено достаточно положительных рецензий, в том числе и из Военно-Медицинской академии Петербурга за подписью профессора Кира Е.Ф., который, познакомившись с полученными результатами, писал:

«Разработанный вариант психотерапии по А. Лоуэну оригинален и современен. Научная новизна заключается в разработке нового варианта телесно-ориентированной терапии для беременных с угрозой невынашивания и оценке его эффективности… Автором обнаружены возможности методов телесно-ориентированной терапии в предупреждении развития раннего гестоза беременных и устранении артериальной гипертензии.

Методы психотерапии, предложенные автором,… расширят научные представления об адаптационных возможностях человека, позволят оказать существенное влияние на адаптацию женщин к социально-экономическим и семейным условиям и могут стать важным фактором сохранения здоровья в условиях роста стоимости медицинских услуг».

Больные женщины быстро увидели преимущества краткосрочной психотерапии. Да и можно ли было ждать другого результата, если терапия была направлена на пробуждение положительных чувств при беременности, осознавание мышечных зажимов (контрактур), за которыми стоял пережитый в прошлом или настоящем страх, а также разрешение этих зажимов посредством специальных, но несложных упражнений. Вот несколько подлинных историй.

Беременная М, 24 года, врач-интерн, первобеременная. Первая явка к психотерапевту в 29 нед. Жалобы на тревогу, страх родов, плохое качество сна, слезливость, семейные проблемы: муж оставил семью несколько недель назад ради другой женщины. В начале беременности – ранний токсикоз легкой степени. Брюшной пресс напрягала и до беременности. За месяц до визита при клиническом и ультразвуковом исследовании выявлена угроза прерывания беременности. Находилась на стационарном лечении в течение 2 недель с диагнозом: беременность 28–29 нед, угроза прерывания беременности, мочекаменная болезнь вне обострения. Второй визит через 5 дней. Жалобы прежние. Проведено комплексное занятие разговорной, поведенческой и гештальт-терапии. Третье посещение – через 1 день. Жалобы прежние, хотя рекомендации выполняла; проведено 1-е занятие расслабляющими упражнениями. Позднее, в течение одной недели, было проведено 2 занятия телесной терапии. Отметила нормализацию сна и уменьшение тревоги, страха родов, несмотря на отсутствие в семье мужа. При последующих визитах за 1 месяц до родов сообщила о хорошем самочувствии и отсутствии жалоб. Для улучшения качества родов проведен еще сеанс разговорной терапии. Со слов участкового врача, роды прошли успешнее, чем у многих других женщин. Роды были срочными, быстрыми, производились амниотомия и эпизиотомия; масса ребенка 3300 г, длина 52 см, оценка по шкале Апгар 9/8 баллов.

В процессе адаптации методов телесно-ориентированной психотерапии к проблемам невынашивания беременности стала понятна исключительная роль мышечного расслабления и, прежде всего, мышц брюшного пресса в благополучном исходе беременности. Сегодня можно утверждать: расслабление мышц живота является необходимым приемом лечения угрозы невынашивания. Однако беременные дезинформируются акушерами-гинекологами о том, что спортсменки хорошо рожают. Наши исследования показали, что напряженный брюшной пресс – это угроза самопроизвольного аборта, плацентарной недостаточности, преждевременных родов и рождения ребенка с низкой массой. Вот еще история пациентки К., 36 лет.

На прием явилась высокая стройная (с запавшими щеками) женщина, учительница, не предъявив индивидуальной поликлинической карты, а высказав с порога единственную жалобу – частую «беспричинную» слезливость. Имеет одного ребенка 15 лет. Брак второй. Спонтанно беседа приобрела направление, характерное для встречи с заурядным невротиком. Сказала, что слезы портят представление о ней, как о хорошей жене. Занималась спортом (баскетбол). На погружение в ситуацию ранее пережитого страха ответила, что не ощущает напряжения мышц живота, хотя в самом начале занятия можно было заметить, что живот у нее запал внутрь. Через 20–30 минут беседы, почему-то желая бросить вызов пациентке, психотерапевт произнес: «Если будете выполнять мои рекомендации относительно расслабления брюшного пресса, то скоро и забеременеете». Искоса посмотрев на психотерапевта, женщина сказала: «А я беременна!» Теперь был удивлен терапевт. На вопрос: «Какой срок беременности?» последовал ответ: «20 недель!». Сдержать удивление было невозможно, но беседа сразу же приобрела строгое направление. Женщине было предложено немедленно прекратить напрягать брюшной пресс. Через 15 минут новая неожиданность – живот начал выбухать наружу. Еще через пять минут сомнения отпали совсем, и был задан вопрос, не чувствует ли она увеличения живота. В ответ прозвучало: «Да, да, чувствую, живот разбухает, как тесто!» На занятии также были выявлены тянущие боли в низу живота, тревога и страх за здоровье ребенка. В начале беременности (не зная о ней) в связи с опущением внутренних органов пациентка проходила рентгеновское обследование. После чего врачи настаивали на аборте. Но она решила сохранять плод. Вспоминая первую беременность, женщина сказала, что она пришлась на «страшную» экзаменационную сессию. Лишь выдержав экзамены, отметила тогда необычайно быстрое увеличение живота. А сессия была незадолго перед родами. В анамнезе – также замершая беременность в малом сроке. В начале данной беременности были симптомы раннего токсикоза. В конце занятия беременной рекомендовали для выполнения в домашних условиях расслабляющую стойку А. Лоуэна. Когда женщина пришла через неделю для занятий расслабляющей гимнастикой, то размеры живота лишь немного уступали таковым, характерным для 21 недели беременности у расслабленных женщин. После двух занятий релаксационной гимнастики с недельным интервалом сообщила, что, наконец, испытывает наслаждение от беременности; все предъявленные на 1-м занятии жалобы отсутствовали. Отмечала увеличение живота сразу после выполнения гимнастики. Такие же изменения замечали в ней и родственники. Роды произошли в срок, масса новорожденного составила 4000 г, длина 53 см, по шкале Апгар – 7–8 бал.

Приемы телесной терапии позволяли справляться с самыми разнообразными проявлениями заболеваний, нередко существовавшими и до беременности. Это язвенная болезнь, мигрень, остеохондроз, последствия медицинских абортов, артериальная гипертензия. Именно за последнюю проблему я и ухватился, прежде всего, потому что меня поразила ее плохая теоретическая проработка. Однако медицина умеет охранять свои тайны… Была подготовлена для публикации в московском журнале «Вестник акушера-гинеколога» статья об успешности телесной терапии в преодолении гипертензии у беременных, а основной причиной повышенного давления назывались тревога и разнообразные страхи (Олимпийские ученые обычно старательно избегают рассуждений в этом направлении). Опыт нашего обследования и лечения показал, что беременные легко справляются с проблемой, не доступной для решения методами традиционной медицины. Автором материалов стала и профессор Старцева Н.В., которая являлась официальным научным консультантом. Но Боги не дремали. Быстро, уже через месяц был получен неожиданный ответ: голосом Маины Владимировны Федоровой (главного редактора) телефонная трубка сказала профессору (!) Старцевой: «Это что за галиматью вы нам прислали? Мы Вас ценим, но пришлите нам лучше статью об эндометриозе».

Медицина совсем мало знает о причинах и соответственно эффективном лечении гипертонической болезни (подтверждением тому пусть будет мнение Нобелевского лауреата кардиолога Бернарда Лоуна). Однако нет у нее уважения и любви к тем, кто ищет решение проблемы. Все встало на свои места. Вместе с тем, усилиями сочувствующих развитию психотерапии в акушерстве нам удавалось делать небольшие публикации в виде статей и тезисов докладов. И это были, прежде всего, профессора Баскаков В.П., Брехман Г.И., Гуркин Ю.А., Жаркин Н.А., Сабсай М.И. Как я уже упоминал, телесная терапия Лоуэна в нашей модификации для беременных с угрозой невынашивания быстро доказала свою эффективность непосредственно самим жаждущим помощи пациенткам. Однако не меньшее внимание при общении с беременными занимало развитие идеи о негативном влиянии препаратов железа на течение беременности. Почти каждая женщина, накачанная бесплатными препаратами железа и широко рекламируемыми идеями об их кардинальной полезности, могла пожаловаться на воспалительные последствия, отеки или другие осложнения, относящиеся к гестозу. Однако недремлющая вера в преданность врача истине и интересам здоровья долго не позволяет женщинам обращать внимание на тошноту, рвоту, запоры и другие, более грозные симптомы того, как тело страдает. Многолетний опыт работы в иммунологии и репродуктивной иммунологии, в частности, подсказал, что гемодилюционная «анемия» при беременности есть ничто иное, как способ защиты от тех осложнений беременности, с которыми медицина безуспешно борется: железо и есть тот самый Троянский конь. Нередко от ученых можно ждать подтасовки или передергивания. К примеру, автор статьи, претендующей называться научной и освещающей путь практическим врачам, может утверждать, что анемия беременных вызывает воспаление и гестоз. Сознательно упускается из виду важнейшая деталь: сегодня уже нет анемии, которая бы оставалась без попечения врачей. Поэтому осложнения, охотно приписываемые анемии, на самом деле являются осложнениями после назначения железа анемичным беременным. Именно о назначении железа и умалчивают лукавые ученые, а осложнения приписываются той самой анемии.

Анемия – это способ защиты беременной от инфекционных и неинфекционных осложнений в условиях дефицита Т-звена иммунитета. Подобное заключение стало основанием для выдачи авторского свидетельства на интеллектуальный продукт (аналог открытия в постсоветской системе), а также публикации в «Журнале акушерства и женских болезней» Военно-Медицинской академии в 1999 году, однако не встретило отклика со стороны коллег. Обнаружилось странное понимание учеными своего долга. Практически никого не интересует чужая идея, пусть даже смахивающая на оригинальность. Хотя мы предупреждали и доказывали, что следствиями бесконтрольного (и так называемого профилактического) назначения железа беременным могут явиться гестационный пиелонефрит, сепсис матери и новорожденного, внутриутробная гибель плода, наука хранила молчание и готовилась к бою из засады (читай: на защите диссертации). Никто не хотел даже проверить, хотя в стране несколько НИИ акушерства. Наоборот, защищены десятки диссертаций о пользе препаратов железа. Вот только система основных доказательств в них не всегда устраивает. Вместе с тем, профессор Старцева на форуме «Мать и дитя» задала одному из идеологов назначения железа беременным профессору Шехтману М.М. десяток вопросов, на которые было обещано ответить письменно. Прошло уже семь лет с тех пор, но ответа нет и не будет, потому что аргументы профессора Шехтмана не обещают стать доказательством его правоты. (С сожалением должен сказать, что основная система доказательств в акушерстве – это ссылка на мнение должностного авторитета.) В условиях снижения рождаемости в стране подобное невнимание к животрепещущей проблеме можно было объяснить только одним – ради служения «своей» идее современные ученые готовы принести любые жертвы (из среды непонимающих или инакомыслящих).

Чтобы иметь возможность быть услышанными, возникла идея подготовки нескольких аспирантских работ о негативных последствиях препаратов железа. Две диссертации были все-таки защищены, благодаря убежденности в своей правоте профессора Старцевой и ее единомышленников, молодых аспирантов. И даже утверждены ВАКом. Тем не менее, на очередном форуме «Мать и дитя» (Казань, 2007 год), как и прежде, без тени смущения главные специалисты агитируют (но не доказывают) за обязательное назначение железа при беременности (даже при отсутствии анемии). При этом они же сообщают о детской и материнской смертности.

Потеря обратной связи КПСС с народом когда-то обернулась крахом СССР. Утрата связи Олимпа с живой исследовательской деятельностью уже обернулась трагедией для многих семей, а может стать крушением доверия к Науке, благодаря ее «творцам». Правда, у Богов есть мощное средство управления – статистика тоже находится под их надзором. Но трудно доверять известным цифрам об «улучшении или уменьшении». И не это ли причина того, что получает мощное развитие в стране движение домашних родов?

Во времена Земмельвейса рожать на улице было менее опасно, чем под наблюдением профессоров в клиниках. Последние тоже предпочитали «статистику» изучению аргументов и фактов Земмельвейса. Тогдашним жрецам акушерства легче было заниматься подтасовками, стоившими тысячам их жизней, нежели принять новую и доказанную идею. Трудно и современникам. Ведь высокие должности дают не за открытия. Тайный стыд медицины перед памятью Земмельвейса так велик, что «спасителю матерей» в Советской России было посвящено лишь несколько юбилейных статей. Можно ли объяснить дефицитом бумаги отсутствие книги о Земмельвейсе в известном библиотечном сериале «Жизнь Замечательных Людей»?

Некоторые читательницы могут рассердиться на меня за длинное описание хождений в большую науку. Но, надеюсь, не все. Женщины, жаждущие радости и правды в отношении собственного здоровья, захотят продолжить чтение. Я решил писать так подробно о сложных путях при выборе верных решений, чтобы беременные научились делать свои собственные заключения о правде и пользе. Чтобы они осознали, как трудно альтернативному знанию, не осененному правительственной рукой, достичь своего основного потребителя. Многие ученые и специалисты сдались, не выдержав мощного сопротивления распорядителей судеб. Ведь Боги не должны дремать. Как много новаторских идей загублено, если они не соответствовали интересам последних. Вспомним при этом Анатоля Франса («Ждать от науки морали – значит готовить себе жестокие разочарования»), Ромена Роллана («Наука – лучшая прислужница власти») и Макса Планка («Обычно новые научные истины побеждают не так, что их противников убеждают и они признают свою неправоту, а большей частью так, что противники эти постепенно вымирают, а подрастающее поколение усваивает истину сразу»).

Только служение истине способно дать силы, чтобы донести важнейшее знание до женщины. Действительно, доказательства не всегда убеждают и Богов. Они тоже любят пенять на мнение. Поэтому воспитание женщин в правде и оказание помощи на принципах приоритета их интереса (разве клятва Гиппократа уже не клятва?), сегодня, когда речь идет о выживании нации, уже и не обязательно дело ученых, а скорее, учителей нравственности. Например, таких, как Нобелевский лауреат, кардиолог Бернард Лоун. Он писал: «Медицина с человеческим лицом имеет право на существование более чем когда-либо» (см. «Утерянное искусство врачевания». – М.: Крон-Пресс, 1998. – 367 с.). Решится ли сказать такое о своей отрасли вновь назначенный директор ФГУ Научного Центра акушерства, гинекологии и перинатологии (г. Москва), или всё гораздо лучше? По крайней мере, про него известно, как о специалисте-иммунологе высочайшей квалификации. Конечно, он прекрасно знает содержание классических учебников. В одном из них (см. А. Ройт «Основы иммунологии» – М.: Мир, 1991), как и во многих других, на стр. 16 написано, что одним из механизмов борьбы с инфекцией является «лишение пролиферирующих бактерий железа». Хочется надеяться, что теперь никто и ничто уже не помешает новому директору донести это знание до клиницистов-профессоров, которые не в ладах с фундаментальным знанием, и осуществить вожделенную стыковку наук.

Но есть еще энтузиасты, которые берутся за новое дело не потому, что оно обещает материальную выгоду или высокую должность. А потому, что быть рядом с истиной или служить ей и есть самая большая награда для них. Одна из таких чудесных женщин, врач-педиатр Ольга Леонидовна Трянина из Спасо-Перовского госпиталя в Москве. Раздобыв мои методические рекомендации по работе с беременными и не будучи знакомой со мной лично, она стала применять их. И пришла к тем же выводам: лечение угрозы невынашивания настолько просто в большинстве случаев, что одного-двух занятий телесной терапии (и даже 1–2 упражнений) достаточно, чтобы женщина перешла из списка больных в когорту здоровых.

И не этот ли страх простых решений проблемы, на которую брошены колоссальные резервы в рамках национального проекта, парализует волю вершителей женских судеб? И способны ли еще люди нашей развитой цивилизации сквозь информационный шум и спам в интернете и обществе услышать заботливый голос одного из великих: «Нельзя безнаказанно мошенничать с фундаментальными законами жизни» (Алексис Каррель)?

В следующей части любопытные в отношении своего здоровья читательницы узнают, если у держателей сайта по-прежнему достанет решимости, почему центр нашего научного – практического интереса переместится в Сибирь, в город Томск, кем-то опрометчиво названный «Русскими Афинами», а потом в Италию и даже в г. Вашингтон.

Часть III. Что может медицина

Антиметей:

– Обвиняю Прометея в том, что он доверил эту божественную и неодолимую стихию пастухам рабам и всем, кто к нему приходил; что он не отдал ее в руки избранных, которые берегли бы ее как государственное сокровище и владели бы им! Обвиняю Прометея в том, что он разгласил тайну открытия огня, которая должна была принадлежать правителям страны! «Наказание Прометея» Карел Чапек

Судьба готовила испытания, которые я не мог предвидеть, но мог предчувствовать. Когда были получены около десятка положительных отзывов о внедрении предлагаемых методов психотерапии в разных городах России, была написана и подготовлена для начального прочтения специалистами диссертационная работа, состоялось и первое взаимодействие с учеными, которые должны были сказать свое ответственное слово. Визит в военно-медицинскую академию принес неожиданность – одобренная ранее профессором Кира работа вдруг была оценена им же с позиций человека, страдающего зубной болью. Были сделаны замечания, которые, как правило, высказываются (и, соответственно, воспринимаются естественно) на этапе подготовки работы, но не при ее завершении. Вместе с тем профессору удалось сохранить маску доброжелателя. Потребовался еще год на доработку и исправление замечаний, чтобы она могла быть представленной в диссертационный совет Военно-медицинской академии. Когда исправления были завершены, состоялась повторная поездка в Петербург в 2001 году.

Предшествующие десятилетия кафедры акушерства и гинекологии ВМА прежде всего связаны с именем выдающегося врача и педагога профессора В.П. Баскакова. Наделенный талантами блестящий ученый и изумительной внутренней красоты человек, с начала восьмидесятых активно поддержавший исследования Н.В. Старцевой, щедро делился своим дефицитным временем и научными рекомендациями со мной. Внимательно читал и делал коррективы в диссертации, которая потом пошла на стол профессору Кира. Встреча с В.П. Баскаковым в том 2001 году была такой желанной (он был как путеводная звезда в холодном научном мире расчета), но грустной. Дождавшись после приема больных, я увидел его в скрытой печали и придавленным усталостью. Разостлав стол с прекрасным походным обедом, приготовленным любимой и любящей женой, он угостил меня и армянским коньяком. Слова его выражали внимательную заботливость, а осторожный искоса брошенный взгляд имплицитно вселял тревогу. Вместе с тем я знал и чувствовал, что пока есть Виктор Павлович, моя песня любви к женщине не может прерваться. После прощального объятия я сказал: «Знаю, что вступил на Голгофу».

Хотя страха не было.

На следующий день была аудиенция у Кира. Маска доброжелательности еще болталась возле лица на тоненькой подвязочке, и он, задержавшийся где-то после операции и сильно преувеличивающий свою усталость, заявил, что диссертацию он не может взять в ученый совет для защиты. И махнул рукой куда-то в сторону Сибири, указывая направление моих дальнейших устремлений. Оставалась последняя зацепка изведать честь советско-русского офицера: «Могу ли я рассчитывать на положительный отзыв внешней организации в лице ВМА?» Ответ: «Бесспорно!»

Но это было лишь первое постижение главного смысла военного искусства.

Осенью того же года диссертация была представлена в Томский государственный медицинский университет, на кафедру акушерства и гинекологии, где и состоялась предзащита. А как не просто это, когда психотерапевт вынужден защищаться по специальностям «Медицинская психология» (на выбор – «Психиатрия») и «Акушерство и гинекология». В стране, где психотерапия, едва вылупившись из небытия, исчезла еще на заре Советской власти, обучение людей преодолению страха – рискованное занятие. В стране, где устами обычно молчаливых ученых едва ли не большинство соматических заболеваний сегодня отнесены к числу психосоматических (то есть признается ведущая роль психики в их происхождении), до сих пор психотерапия не считается научной специальностью. Государство, прямо или косвенно, поддерживающее церковные догмы, оставляет психотерапии (базирующейся на трудах Павлова, Бехтерева Могендовича) право самой доказывать свое отличие от шарлатанства всех уровней. Если Павлов и Бехтерев не нуждаются в представлении, то о Могендовиче следует сказать, что он являлся одним из основателей отечественной космической медицины.

Мой визит в Томск, кажется, растревожил тихую жизнь ученого совета. В качестве рецензента диссертации по медицинской психологии был назначен выдающийся ученый Н.А. Корнетов. Его слава среди томичей была столь велика, что когда он вошел в комнату, где устроилась комиссия акушеров-гинекологов для апробации работы, раздался вздох восторга от встречи с ним. Мне было сделано немало замечаний и, прежде всего, по форме доклада, но диссертация была одобрена к защите с учетом внесения исправлений. Уверенности собранию придало мое заявление, что Военно-медицинская академия дает положительный внешний отзыв. Однако той же осенью случилась беда – умер профессор В.П. Баскаков. Почти полвека он трудился во славу здоровья женщины и более двадцати лет был поддержкой в научных исследованиях Н.В. Старцевой и лично моих работ.

Полгода потребовалось на доработку диссертации. Продолжалась и работа в консультации. Я по-прежнему выполнял свои обязанности, убеждаясь в простоте и эффективности выбранной модели терапии. Вот еще одна яркая история того периода.

Прихрамывая, держа одну руку на животе, в кабинет вошла беременная Л.Е.Д. После предложения сесть сначала боязливо смотрит на кресло, потом осторожно устраивается в положении полулёжа, подложив руку под поясницу. Третий триместр. Главная жалоба – сильные боли в пояснице в течение недели при изменении положения тела в пространстве. Резкому ухудшению здоровья предшествовало стрессовое событие. Какие рекомендации даёт в подобной ситуации на приеме акушер-гинеколог, пожалуй, знают все. Но теперь вызов брошен психотерапии. И он принимается. Если поддержать существующее мнение о разгулявшемся не ко времени остеохондрозе – значит, открывать дорогу беспомощности. Вместо этого после тестирования тонуса живота в состоянии пережитого страха и осознания женщиной его постоянного напряжения, она была обучена расслаблению брюшного пресса. Боль уменьшилась. Когда беременной было предложено занять стойку Лоуэна, боль исчезла совсем. Еще несколько минут назад больная, а теперь здоровая женщина свободно ходила по комнате, садилась на кресло, и дальнейшие полчаса приема походили на игру, сопровождаемую получением новой для нее информации. Больше женщина не совершала визитов к психотерапевту при беременности, хотя, как всегда, прием был бесплатным для пациентов. Да, и зачем, ведь она была обучена самостоятельному решению проблемы…

Дата защиты была определена на весну 2002 года, и в феврале ожидалось получение внешнего отзыва из ВМА. На предложение представить диссертацию коллективу кафедры профессор Кира сказал, что делать этого не надо: «Напишем и вышлем». Однако в нарушение правил ВАКа отзыв был представлен в совет поздно; более того, находясь в Перми, мне пришлось «мобилизовать» своего петербургского товарища для того, чтобы «вырвать» отзыв из рук профессора и лично переправить его в Томск. Но отзыв был отрицательным. Воистину, профессор был еще и прекрасным военным стратегом. И его усилия по спасению акушерства от психотерапии вскоре по достоинству были оценены наверху.

Мне же предстояло теперь поехать на кафедру акушерства и гинекологии ВМА и пытаться доказать важность работы на расширенном заседании сотрудников кафедры (несколько открытий, предложенных акушерству, не соответствовали их представлениям о подлинной науке). Туда же приехала и профессор Старцева. Я пытался отговаривать ее от этого шага, предполагая негативные последствия для здоровья. Но она все еще верила, что происшедшее – случайность.

Та апробация была вершиной всяческих нарушений и подтасовок. Сам заведующий кафедрой Кира исчез в неизвестном направлении и не отвечал на звонки по всем видам связи. Сочувствующие нам коллеги говорили, что он заперся один в своем кабинете. Председателем собрания был назначен учебный доцент (нарушение); рецензировала работу кандидат медицинских наук Каплун (нарушение), именно она и дала отрицательный отзыв. Профессор Цвелёв обвинил соискателя в представлении выводов, основанных на статистически незначимых различиях в изучаемых группах. А на возражения после заседания ответил тем, что надо понятней докладывать (до апробации изучал диссертацию несколько дней). Также публично сказал, что работа навеяла ему плохие воспоминания, связанные с неудачными попытками внедрения двадцать лет назад на кафедре ВМА метода абдоминальной декомпрессии с помощью импортной аппаратуры. Полученные же нами в работе результаты были для него, видимо, плохим настоящим: то, что удавалось делать диссертанту на одном единственном занятии в амбулаторных условиях без всякого специального оборудования, не могло рассматриваться как достижение («так просто не бывает»). Почти никого не заинтересовало полученное автором снижение количества преждевременных родов втрое, все упреки сводились к тому, что больных надо было обследовать глубже. Лишь доктор медицинских наук Г.В. Долгов сказал, что диссертация вполне может быть защищена даже в совете ВМА, «если по-другому расставить акценты».