Текст книги "Отшельники. Клан Заката"

Автор книги: Михаил Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Бу! – короткий звук, вылетевший одновременно с поворотом из моего горла, заставляет Эрика дернуться и слегка побледнеть.

Ха-ха! Вот теперь сразу видно, кто из нас трус.

Ух ты, а это что за красавица рядом с ним? Волнистые волосы, сбегающие на плечи, обрамляют овальное личико, на которых сверкают огромные синие глаза. Аж дыхание сперло, и сердце бухает, будто сбежать готово… Стою, никак не могу оторвать взгляда от девушки, рядом с моим заклятым врагом.

Губки алые, зубки перламутровые. На вид лет шестнадцать. Фигурка затянутая в приталенное платье до пола, только подчеркивает идеальные формы… Что она забыла рядом с этим мелким прыщем?

Ну да, Эрика красавцем назвать сложно. Невысокий, тощий, будто все время голодает. С острыми чертами лица, делающими его похожим на натуральную крысу и вечно бегающими глазами. Будто вот прямо сейчас он хочет что-то у тебя украсть. А рядом с девушкой и вовсе, совсем неприглядно смотрится. Особенно в своей лицейской форме, на которой пуговицы сделаны из настоящего золота и бриллиантов. Дорого, но безвкусно.

Черт… Облизываю враз пересохшие губы, теряя рассудок. Мой взгляд встречается со взглядом этой девушки и будто ушат холодной воды опрокидывают на голову. Холод и брезгливое высокомерие, это все что есть в синих омутах «зеркал души». Это она на меня смотрит, будто на червя, который вылез из навозной кучи и оказался на ее пути…

Тьфу… Все очарование враз слетает. Нет, она по-прежнему красива, но… Да даже Эрик не так противен, как эта красотка. Будто в помойном ведре искупался… И на кой ляд я решил прочитать ее эмоции?

Я не говорил, да? Я эмпат… Умею слышать эмоции других людей. И чувства. Нет, мысли, конечно, не читаю… Но вот негатив какой направленный в мою сторону, чувствую сразу. Отец говорит, это врожденное. И еще, если кто-то узнает, что я эмпат, меня сожгут на костре…

Когда отец понял, что у меня есть такой дар, он долго о чем-то думал, а потом строго-настрого запретил пользоваться своими способностями и вообще, хоть как-то обозначать, что они у меня есть… И слово взял. Не знаю почему, но в Великом княжестве, эмпатов истребляют, едва выявив. До причин докопаться я пока не смог, потому что, едва стоит попытаться завести разговор с кем-нибудь из взрослых, как те тут же меняют тему и отказываются отвечать…

– Так это и есть тот самый деревенщина, который тебя достает, братик? – В голосе девушки столько презрения, что мне захотелось исчезнуть отсюда как можно быстрее. Желательно, провалиться под землю. – Фи, ничего особенного… – Поморщившись, и этак брезгливо подернув плечиком, девушка без зазрения стала меня разглядывать. – Выглядит, как оборванец какой-то…

Ха, тоже мне, богачка. И ничего я не оборванец. У меня, между прочим, лицейская форма, пошитая у лучшего мастера уезда, на заказ из тонкого сукна, которое привезли с Бриттских островов. Отец, помнится, немалую сумму золотом отдал за мой костюм. Остальные-то, и вовсе довольствуются формой, которая продается в лавке готовой одежды при лицее.

– В общем, да, Лили… – А Эрик-то как-то неуверенно ей отвечает, постоянно отводя взгляд от моей персоны.

Хе… Понятное дело. Это в спину он может болтать что угодно, а в лицо – кишка тонка.

– Эй, мальчик, подойди-ка поближе. – Лили, теперь я знаю, как зовут эту пигалицу, вытянув перед собой руку, затянутую в лайковую перчатку, манит меня указательным пальцем, на котором сверкает перстень с огромным рубином.

Глава 2

– Бегу, бегу. Только валенки зашнурую. – Состроив презрительную гримасу на своем лице, демонстративно отворачиваюсь, и уже собираюсь двигать дальше по своим делам.

Поваляться на кровати, почитать учебник… Экзамен по арифметике я сдал, но у меня еще один скоро, так что не лишним будет заглянуть в книгу, освежить память. Хоть и не самый сложный предмет, на мой взгляд, остается сдать. Медицинскую подготовку, но все же…

Да-да… Нас и этому учат. Лекарем, конечно, вряд кто из учеников станет, но основы знать должен каждый лицеист. Да и вообще, каждый дворянин. Хоть женского, хоть мужского пола. Причем, женского в особенности.

По действующему закону о всеобщей мобилизации, в случае полномасштабной конфронтации, все дворяне в обязательном порядке должны поступать на действительную военную службу. За исключением детей, в возрасте от нуля до четырнадцати лет… Ну и тех, кто уже по состоянию здоровья не имеет сил нести службу.

Да-да… В случае, если вдруг начнется война, то мне предстоит пополнить ряды доблестной княжеской дружины. В принципе, здесь, в Приграничье, каждый дворянин состоит в резерве, на случай, если кочевники, вдруг решатся прощупать наши земли, на предмет пограбить…

– Эй, мальчик, ты, что не понял? – В голосе мадмуазельки, и франкское наречие мы тоже учим, явственно начинает проступать гнев. – Я сказала, подойди ко мне! – А ничего, так. Командный голос у нее отлично поставлен. Аж завидно стало.

Вот только, меня таким пронять невозможно. Плевать я хотел на все ее команды. Хотя… Полюбоваться бы еще разок, на ее выдающиеся достоинства, размера третьего, хе-хе, не откажусь еще разок. Правда не сейчас, после как-нибудь.

Сейчас уже мне, как говорят взрослые солидные дяди, это «невместно». Уже отвернулся и закусил удила. Отыгрывать назад, не в моих правилах… Теперь только полное игнорирование, будто и не стоят за моей спиной Эрик и эта фифа напомаженная. Блин, соблазнительные обводы тела этой Лили, никак не хотят покидать мои мысли… Надо же, как запала…

– Эрик! Верни его! – Красотка, видя, что я никак не реагирую на ее команды, переключилась на брата.

Хе-хе… Интересно будет посмотреть, как Эрик будет меня возвращать… Оч-чен-но интересно… Ухмыляясь себе под нос, чуть замедляю шаг, чтобы в случае чего, ему бежать далеко не пришлось… Но все равно оборачиваться и останавливаться даже не подумаю. Ишь, чего захотела… Я, и побегу, если пальчиком поманить, да прикрикнуть.

– Лили, да брось ты… – А голосок то у Эрика заискивающий. Похоже свою сестру он побаивается. – Что взять с бастарда, рожденного гулящей девкой. – Явно повторяя чужие слова, приводит аргумент он, пытаясь избежать почетной, но травмоопасной миссии, вернуть меня. – Если бы у выжившего из ума князя не погибла вся семья, этот простолюдин до сих пор бы жил со своей мамочкой, прислуживая ее клиентам.

А ведь я почти ушел… Ну, кто тебя тянет за язык-то, сын осла…

К горлу подступает комок, а я резко останавливаюсь. То, что, Эрик постоянно обзывает меня приемышем, стерпеть еще можно. По официальной версии, отец усыновил сироту из бедной дворянской семьи, в пять лет оставшегося без родителей.

По неофициальной, то есть если верить сплетням, я незаконнорожденный родной ребенок князя, до пяти лет росший с матерью, родом из нетитулованных дворян, живущей в столице. Как раз, после поездки в столицу, отец и привез меня в родовое поместье, потому что законный наследник погиб.

Но, никто и никогда не видел мою маму в лицо… Для меня, она всегда останется смутными воспоминаниями из раннего детства… Которые я нежно храню в своем сердце. Мягкие руки, укачивающие меня и тихая колыбельная…

Еще помню, как гуляли с мамой и папой, родными, по парку, а за кованной оградой, по серой полосе утрамбованной земли, громко гудя, едут странные повозки, почти полностью сделанные из металла. Навроде тех самоходов, что не так давно появились в Белецке… Но, более, прилизанные что ли…

Солнце, карусели… Я бегал по парку и ел вкусное, ледяное лакомство… Мороженое. Точно! Я вспомнил, как называется это лакомство… Мороженное. Белое, с торчащей с одной стороны деревянной палочкой, чтобы не испачкать руки…

Остальные воспоминания, смутные. Какие-то непонятные образы. Высокие башни – многоэтажные дома. В одном из таких мы и жили всей семьей. Еще, помню, была такая коробочка. Плоская и высокая, и в ней показывали разные картинки, постоянно меняющиеся…

Вроде, я даже знал, как все это называется, но сейчас никак не получается вспомнить. Пытался, и не раз. Да и отец тоже пытался расспросить, но… Как будто барьер какой. Только несколько четких картинок из детства, и… Страх… жуткий, невыносимый… И холод…

Я иду по дороге. Один. В легкой курточке, сжимая в руках плюшевого медведя. Мне надо найти маму, или папу. Но я не знаю где они… Кажется, что где-то рядом… Ведь мы только что были все вместе, и вот я уже один…

Холодно. Хочу кушать и пить. Но сильнее всего хочу оказаться вместе с родителями. Папа, такой сильный и мужественный, защитит меня от всего, а мама так нежно прижмет к своей теплой мягкой груди. Главное, найти их, в этом незнакомом лесу…

В какой-то момент, силы покинули меня, и я лег, прямо на снег, сжимая в руках игрушку, как единственную нить, связывающую меня с домом…

Как и почему, я оказался на той лесной дороге один? Кто мои родители? Где они живут? Ни на один из этих вопросов, ответа не знаю. И никто не знает… Отец, да, именно отец, я никогда не называл князя папой, только отец, да и он сам не настаивал. Отец спас мне жизнь. Сейчас я это начинаю осознавать очень четко. Жесткий и властный человек, он, как мог, старался заменить мне родителей… И маму, и папу, и бабушку с дедушкой.

Да и выяснением, откуда я такой «красивый», появился в Приграничье, занимался и занимается до сих пор. Даже несмотря на то, что официально усыновил меня…

Правда, последнее время, наши отношения немного охладели. Я уже взрослый, а он все пытается меня опекать и учить, как правильно жить. Меня не надо учить, я уже сам все могу. Как-никак, пятнадцать годков уже… Летом, закончу лицей и все, совершеннолетним стану. Всего ничего, осталось-то… И после этого, сразу же уеду из этого захолустья, куда-нибудь в столицу. Меня ждет большой мир, полный ярких впечатлений и новых открытий.

Отец, как раз и против того, чтобы я уезжал. Он хочет, чтобы я продолжил его дело, и занялся делами Рода. Ха-ха… У нас весь Род, два человека – я, да отец. Какие могут быть дела?

Но не только это тянет меня отправиться в путь… Я хочу найти свой дом и настоящих родителей. Маму… Уверен, что смогу это сделать.

И вот сейчас, какой-то недоносок, говорит про нее… смеет открывать свой поганый рот в адрес той, о ком даже не имеет понятия.

Два шага… Скорее даже прыжка, хватает мне, чтобы сократить дистанцию с гаденько улыбающимся Эриком. Бью сразу, не вдаваясь разговоры и формальное предупреждение. Вложив всю свою злость и ненависть в один удар.

По комплекции, мы с ним не сильно отличаемся. Я лишь немного повыше и потяжелее. Ну, и, в отличие от Эрика, довольно много своего личного времени провожу в гимнастическом зале. Поэтому сильнее. Двухпудовую гирю десяток раз поднимаю без особого труда, хоть и тощий.

Учитель по гимнастике, говорит, что жилистый. В любом случае, Эрику хватает одного удара, чтобы потерять равновесие…

Но мне этого мало. Полностью теряю контроль над собой, и тут же добавляю, но уже подпрыгнув, коленом во впалую грудь, прикрытую свободного покроя курткой.

Он, похоже, даже не успевает понять, что происходит, как оказывается лежащим на натертом до блеска ламинированном полу, прижатый сверху моим телом. Только взгляд удивленный и растерянный…

А я… Я бью. С обеих рук, поочередно, будто механический молот. И ненавистные черты лица под этими ударами сминаются, превращаясь в кровавое месиво. Над ухом кто-то истошно кричит, и на мою спину сыпется град ударов мелкими кулачками. Не глядя отмахиваюсь. Попадаю во что-то мягкое, не особо понимая, что творю… Короткий вскрик…

В следующий миг будто клещами, чья-то грубая и сильная рука, сжимает мое плечо, отрывая мое тело от земли и оттаскивая в сторону.

Пытаюсь вырваться, но лишь становится хуже. Ко всему прочему, этот кто-то начинает тянуть меня в сторону, стаскивая с поверженного тела врага. Удар наотмашь, без особых шансов на успех, и, кажется, под чужой рукой начинаю ломаться уже мои кости…

– Марк, немедленно прекрати! – Раздавшийся над ухом строгий окрик Павла Егоровича, окончательно приводит меня в адекватное состояние. Перестаю вырываться, и замираю по стойке смирно. – Что это вы тут устроили? – Голос преподавателя арифметики звенит от злости, требуя немедленного ответа. Да и руку с моего плеча он никуда не убирает.

Ну и хватка, надо сказать у учителя. Впору подковы одной рукой ломать, а не мелом писать по вощеной доске… накатившая обида на весь мир, которая и послужила причиной моей агрессии, медленно, но верно отступает, под давлением обстоятельств, в виде руки Пал Егорыча, чуть ли не ломающей мне плечо, и до меня наконец начинает доходить вся тяжесть произошедшего…

Мда… Похоже, мне конец… Хочется выразиться покрепче, но воспитание не позволяет… Хотя, чего уж про воспитание… Слово, которое я дал отцу – нарушено.

Коридор, до этого пустой, сейчас напоминает базарную площадь в выходной день. Похоже, тут уже весь лицей собрался. В смысле, ученики лицея. А вот из учителей, только Пал Егорыч…

Собственно, не удивительно. Драку, точнее избиение, устроил я прямо у дверей его аудитории… Разумно, что именно он первым и появился на шум.

Эрик лежит на полу без движений. Рядом с его головой уже натекла приличная лужа крови. Черт… Неужели я его того… По телу пробегает дрожь, когда до меня доходит, что, возможно, я убил своего недруга… Но… Как же так? Я же не хотел?

Смотреть дальше, желание отпадает. Ссутулив плечи, опускаю голову, чтобы не видеть того, что натворил в порыве злости и не слышать осуждающий шепоток в рядах учеников, обсуждающих происшествие…

Краем глаза замечаю Лили… Она сидит на корточках, прислонившись к стене спиной и зажимая рукой живот… На щеках слезы… Чуть всхлипывая, девушка вздрагивает всем телом, пытаясь вздохнуть полной грудью, но у нее это плохо получается… Просто открывает рот, глотая воздух…

Теперь понятно, кто это был, такой мягкий, пытавшись пробить мою спину… Лили… Это она, не раздумывая бросилась на защиту брата. За что и поплатилась, нарвавшись на мой удар… Но я же не хотел… Черт… Черт… Черт…

Я пытаюсь найти взглядом ее глаза, но отводит в сторону все время. все равно, успеваю заметить, что выражения ее глаз изменилось. Куда только подевалось высокомерие и пренебрежение по отношению к моей персоне. Ни осталось и следа… Только страх…

Она меня боится… Я чувствую это… Ну, почему так-то… Никогда в жизни не трогал девчонок, а тут… Да еще и такую красотку, хоть и высокомерную… Что ж у меня все не как у людей то?

Вот тебе и наследник княжеского рода… За один раз, два поступка, прямо нарушающих кодекс чести. Нарушил слово дворянина и ударил девушку дворянского достоинства. Так себе из меня дворянин… Одним словом, приемыш…

– Успокоился? – Почувствовав, что я уже не рвусь продолжать драку, Пал Егорыч ослабил хватку.

Желания отвечать у меня нет. Лишь утвердительно киваю головой. Хочется провалиться сквозь землю, чтобы не видеть, как в глазах учеников, меняется отношение ко мне. Еще недавно весельчак и душа компания, за которого болели в противостоянии с злобным Эриком… Сейчас я медленно, но верно, становлюсь психом, с которым лучше и не водится вовсе.

Да и, плевать… Все равно меня отчислят… Уж за избиение герцогского сыночка, гарантированно. Упрямо сжимаю губы и поднимаю голову, окидывая взглядом сбившихся в кучу учеников. На лице кривая улыбка. Да, я совершил проступок. Но! Никто не смеет говорить плохо о моей маме! Никто…

Похоже, что-то такое промелькнуло в моих глазах, потому что пара человек с младших курсов, поймав на себе мой взгляд, резко притихли и постарались протолкнуться подальше от меня.

– Зайди в кабинет и жди меня там. – учитель окончательно отпускает мое плечо и делает шаг в сторону. – Понял? – Киваю в ответ. – И… Давай без глупостей, Марк. – Под конец в голосе Пал Егорыча проскальзывают нотки сочувствия. С чего бы, вдруг…

Пал Егорыч ко всем ученикам относится ровно. Для него мы все одинаковые. Очередные дети, которых ему нужно наставить на путь истинный и научить считать. Он не сказать, что строгий. Скорее требовательный. Мог и наказать, и похвалить. Но, всегда делал это абсолютно без эмоционально. Уж я-то на раз такое могу почувствовать.

Потому и удивлен сочувствию в эмоциях преподавателя. Кто-кто, но я точно никогда не ходил у него в любимчиках. Да и не старался, в общем-то…

– Давай, давай. Иди в кабинет и жди меня там. – Пал Егорыч подталкивает несильно подталкивает меня в спину по направлению к кабинету, в котором я, вот совсем недавно, сдавал ему экзамен.

А ведь так все хорошо начиналось. И вот… вот… На тебе…

Стараясь не смотреть на дело рук своих, тяжелым медленным шагом бреду к двери. Ученики, будто чувствуя мое состояние, тут же расступаются, освобождая проход. Ухватившись за медную, начищенную до блеска, холодную ручку, на пару мгновений замираю, будто боясь войти внутрь пустой аудитории…

– Так. Ты и ты. – Сзади раздается, ставший привычно холодным и отстраненным, голос Пал Егорыча. – давайте бегом за Елизаветой Дмитриевной. Чтоб прям мухой. – Кого-то посылает за лицейской лекаркой, по совместительству учительницей по медицине. – А остальные, марш по кабинетам, чтоб через секунду, я здесь никого не видел. Ничего интересного тут нету. – Подпустив в голос строгости, Пал Егорыч скомандовал ученикам расходиться. – Что стоим? Расходимся? – Похоже, лицеисты, для которых произошедшее в коридоре, является неординарным событием, не торопятся слушать преподавателя.

Закрывшаяся за моей спиной дверь, отсекает все звуки, оставляя меня наедине с пустой аудиторией и самим собой. Какое-то время стою у порога, оглядывая большое, рассчитанное на пару десятков человек помещение.

Пусто… Ровные ряды парт, на которых валяются листы серой писчей бумаги, оставленные торопившимися увидеть избиение учениками. Справа учительский стол, на котором ровными рядками лежат экзаменационные билеты. Доска на стене.

Похоже, кто-то, как раз начал отвечать. Потому что на доске записано квадратное уравнение. И начало решения… Мда, сорвал экзамен…

Не торопясь подхожу к высокому, но узкому окну и, отщелкнув запор, раскрываю его настежь… Ворвавшийся холодный и колючий, зимний ветер пробегая по кабинету, раскидал по полу чистые и исписанные аккуратным почерком листы бумаги…

Все равно… мне просто, все равно…

За окном, как раз под мое настроение, серые тяжелые тучи затянули все небо, предвещая снегопад. Хотя с утра небо было прозрачно-синим…

Стою, вдыхая полной грудью холодный воздух и ни о чем не думая. Что толку… Я хоть и молод, но понимаю, что время нельзя отмотать в обратную сторону. Отвечать все равно придется…

Да и ладно… Из лицея меня однозначно выпрут. Даже отца вызывать не станут. Вручать справку о том, что я тут учился и отправят домой. Жаль, ведь всего ничего осталось… Каких-то полгода…

И на тебе… Что теперь делать, непонятно. К отцу, в поместье? Нет, он не выгонит, конечно. И, может, даже не осудит. Вот только, как я сам буду смотреть ему в глаза. Он же просил, а я дал слово. И не сдержал.

Понятно, что Эрик меня провоцировал, но… Это лишь моя вина, что я избил его при свидетелях и прямо в коридоре. Надо было уйти, а после подловить на улице. И охрана… Да, ерунда.

Нанять пару человек на рынке, из простолюдинов и всё. И Лили бы не досталось… Пожалуй, во всей этой ситуации, самое неприятное, что ударил девушку. Как ни крути, а запала она мне в душу…

Только вспомню ее алые губы, как все проблемы кажутся не такими и серьезными…

Не знаю, до чего бы я додумался, но от размышлений меня отвлек стук закрывшейся двери. Кто-то вошел в адуиторию…

Глава 3

– Смотри, замерзнешь, заболеешь. – Голос Пал Егорыча, раздавшийся за спиной звучит спокойно и слегка отрешенно. Будто о чем-то думает…

Попробовать прочитать его эмоции, или лучше не стоит? Одно дело, проворачивать такой фокус с учениками, не особо разбирающимися во всех этих тонких материях, а другое с опытным учителем…

Нет, все же не стоит. У меня и так сегодня проблема нарисовалась, никакой ластик не сотрет. Лучше не усугублять… Чего-чего, а думать меня с самого детства учил. Самому думать и оценивать ситуацию. Постоянно, прежде, чем что-то сделать, просчитываю возможные риски и последствия…

Ну, почти всегда… За окном, то медленно планируя, то закручиваясь в подобие ледяных смерчей от порывов ветра, сыпет с неба снег, укрывая воздушным покрывалом лицейский двор… Красиво. Сейчас бы краски и холст. Нарисовать картину.

Полной грудью вдохнув обжигающий холодный воздух, закрываю окно. Стой, не стой, а нравоучительной беседы мне не избежать… Только почему в кабинет зашел Павел Егорович, а не директор или завуч, непонятно. Обычно, любой учитель, стоило мне вытворить какую проказу, сразу отправлял меня к господину Миниху.

Наш директор, Герхард Христофорович, приходится дальним родственником знаменитому воеводе Миниху Христофору Антоновичу, во главе объединенного войска русско-латинского войска, разбившего на голову османов, решивших подмять себя Таманское княжество, пользуясь тем, что наследник княжества неожиданно скончался, не дожив до совершеннолетия.

Несмотря на дальнее, можно сказать, номинальное родство, Герхард Христофорович старается во всем подражать своему знаменитому сродственнику. Хотя… Если сравнивать с портретами воеводы в учебнике, то сходства и вовсе нет. Воевода, крепкий, с волевым взглядом, и, будто вырубленным из камня лицом, покрытом мелкими шрамами и… Директор. Слегка полноватый, ростом всего на полголовы ниже меня, вечно куда-то спешащий…

Пожалуй, единственное, что у директора было общего с воеводой, это тяга к порядку. В учебниках пишут, что Христофор Антонович славился тем, что большинство боев выиграл за счет четкого планирования и железной дисциплины.

Вот и господин директор требовал от всех своих подопечных, как учителей, так и учеников, неукоснительного выполнения правил, записанных в «Уставе лицеиста» и… Не знаю, у учителей может свой какой устав есть. Но, в любом случае, в присутствии директора, хоть преподаватели, хоть учителя, разом становятся серьезными и сосредоточенными, начиная чуть ли не шагистикой заниматься…

В общем, учитывая наш вялотекущий, до сегодняшнего дня, конфликт с Эриком, директора я видел частенько… И слушал тоже. О, да! Эти часовые лекции, о том, как должно себя вести наследнику княжеского рода и, вообще, дворянину… Кажется, к моему выпуску, я назубок буду знать все что можно и нельзя делать дворянину.

Но самое поразительное свойство у директора было другое… Он всегда оказывался на месте происшествия раньше всех. Будто глаза по всему лицею расставил и высматривал. Поэтому я и удивлен, что в аудиторию зашел Пал Егорыч, а не Герхард Христофорович.

– Не стой столбом. Присаживайся. – Увидев, что я обернулся в его сторону, Пал Егорыч, успевший занять свое место за учительским столом рукой показывает на парту, стоящую перед ним.

Немного замявшись, все же быстро выполняю указание учителя. Сиденье, и так не отличающееся мягкостью, сейчас и вовсе, будто гвоздями утыкано. Вроде и не страшно, но… Груз содеянного, давит. Нет, то, что я избил Эрика, ерунда. Он, по-честному, заслужил. А вот нарушенное слово, данное отцу и угроза отчисления, изрядно заставляет нервничать.

Еще и непривычно, что вместо директора, напротив меня сидит, с невозмутимым выражением на лице Пал Егорыч… Будь здесь директор, было бы привычней…

Павел Егорович… Если честно, ему роль директора лицея, в котором учится довольно разношерстный народ, подходит больше, чем господину Миниху. Всегда спокойный. Строгий и требовательный. Но, только в том, что касается его занятий. Может и нагоняй прописать и похвалить, последнее в моем случае редкость. Опять же, хоть и устраивал разнос, но всегда по делу и… Не бежал докладывать директору, в случае малейшего происшествия.

Порой создается впечатление, что ему в принципе не интересно, что за стенами этой аудитории, есть еще что-то. Когда живешь на территории лицея, со временем замечаешь, кто из учителей, как относится к своему пребыванию на работе.

Кто-то вечно задерживается к началу лекций, кто-то заканчивает раньше, куда-то торопясь. Есть учителя, которые не спешат покидать учебное заведение, даже если занятия давно окончены. Кто-то любит постоять в коридоре поболтать с коллегами.

Пал Егорыч не относится ни к одной из этих категорий. Всегда пунктуальный, он заходит в аудиторию с началом первого урока и уходит, когда заканчивается последний. Ни раньше, ни позже.

Ровно через пять минут после окончания уроков, Пал Егорыч выходит через ворота лицея с кожаным портфелем в руках. И…, Пожалуй, это все, что можно о нем сказать.

Кое-как устроившись за партой, опускаю взгляд в стол, не зная, чего ждать и куда деть руки. Внезапно они стали мешать. Не придумав ничего лучше, просто цепляю их в замок и кладу перед собой. Только сейчас обращаю внимание на то, что мои руки перепачканы кровью, а на костяшках сорвана кожа…

Надо же, не чувствую боли, хотя должно жечь… И едва успеваю подумать, как руки будто в кипящую воду окунаются… Кажется, выбил сустав на правой руке… Мизинец плохо слушается…

– Говори. – Голос Пал Егорыча отвлекает от размышлений о собственных травмах.

Тон спокойный, даже можно сказать, равнодушный… Такое чувство, что ему не очень-то интересно, что именно я скажу. Да и… Что говорить-то…

Поднимаю взгляд на учителя. Сидит, молча смотреть на меня холодным взглядом серо-стальных глаз. Никогда не обращал внимания на то, какого цвета глаза у учителей… Бр-р-р…

Вроде выражение лица обычное, но от одного взгляда, меня пробирает так, что мурашки по спине пробегают. Да уж… Когда разнос от директора получаю, как-то проще.

– Марк… Я слушаю. – Пал Егорыч моргнул, и тут же его тяжелый взгляд, который буквально просвечивает насквозь, меняется на обычный. Спокойный и уверенный.

Давление, которое я испытывал, исчезает, будто наваждение. Повисает паузу. Павел Егорович ждет, а я не знаю, что он хочет от меня услышать. Никаких уточняющих вопросов мне не задается.

Секунды утекают, а я все никак не могу понять, с чего бы начать. Хотя… Пожалуй, начну с того, что меня сейчас беспокоит сильнее всего. Даже сильнее, чем отчисление из лицея и предстоящее объяснение с отцом.

– Павел Егорович… – Пытаюсь сформулировать вопрос правильно. Хотя, вроде надо самому рассказывать, но сейчас мне нужно спросить. Это важно. – Эрик… – облизываю внезапно пересохшие губы. – Что с ним? Я его… – выдавить из себя слово «убил», не получается, поэтому фраза так и повисает в воздухе неоконченной.

– Эрик… – Пал Егорыч, как-то этак печально вздыхает. – Эрик плохо… Но жить будет. Так что, Марк, убийцей ты не стал. – Тень улыбки пробегает по лицу учителя, но тут же растворяется без следа. – Ты же это хотел узнать?

Я лишь киваю в ответ… С души будто гора свалилась. Эрик мразь, каких поискать, но все же… Все же, недостаточно чтобы заслужить смерть… Да и отвечать за его смерть, тоже, как-то не особо хочется… Сейчас, когда я знаю, что он живой, в голову начинают лезть разные мысли о том, что, в общем-то, помимо отчисления из лицея, меня могут ожидать и другие проблемы…

Что-что, а репутация у герцога, отца Эрика, не самая радужная. И в то, что он никак не отреагирует на избиение сына, вот совсем не верится… Чувствую, веселье только начинается…

Черт, я же еще и пигалицу эту ударил… Сестру Эрика. Блин, и ведь не объяснишь, что не специально это сделал.

– Что, осознал всю тяжесть проблем, которые возникнут у тебя из-за этой драки? – Пал Егорыч, будто мысли мои читает.

А что ему ответить тут. Да и, похоже, что вопрос риторический.

Встав из-за стола, он обходит его и останавливается прямо напротив меня, задумчиво разглядывая.

– Марк, ну и зачем тебе это надо было? – Пал Егорыч, выдержав паузу, начинает говорить. – Понятно, что вы с сыном герцога не ладите. Но ведь до этого же как-то обходились без драк. – Надо же, он и про мои отношения с Эриком в курсе. Хотя, про наш конфликт знает весь лицей, поэтому неудивительно. – Что на тебя нашло?

Судя по мелькнувшему в эмоциях раздражению, сейчас мне все же лучше ответить. Вот только… Что ответить? А, как есть, так и скажу. Хуже уже не будет…

– Он оскорбил мою маму. – Хотел сказать четко, но голос подводит и последнее слово произношу едва слышно, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу ком.

– Маму? – Пал Егорыч нахмурил брови. – Но у тебя же нет матери? Только отец.

– У меня есть мама. – Упрямо уставился в его глаза. В груди снова начинает подниматься злость. – Она просто далеко.

То, что я без понятия, где именно моя мама и родной отец, упоминать не стал. Ни к чему это. И вообще, не тема для обсуждения.

– Понятно. – Пал Егорыч, отвел взгляд первым и начал медленно прохаживаться мимо меня.

Какое-то время, он просто прохаживался, заложив руки за спину, и кажется, совсем забыл о моем существовании. Лишь сосредоточенный взгляд, направленный в одну точку, говорит о том, что учитель о чем-то усиленно размышляет. А я… Я вновь погружаюсь в себя, обдумывая со всех сторон произошедшее.

А плевать… Раз уж так получилось. Отчислят, значит, буду пахать на пасеке. Отец – вот, опять же, тоже образования лицейского не получил. И вообще, неизвестно, учился он где или нет…

С драки, мысли перетекают на приемного отца. Вроде, десять лет уже с ним проживаю, а так подумать… Я ведь ничего о нем не знаю. Ну, так… Что он отставной офицер. Полковник. Что раньше у него был родной сын, который погиб незадолго до того, как меня подобрали на той зимней дороге.

Что еще? Хм… Раньше отец был богат. Это я знаю. Но потом сгорела пасека, почти полностью, и с финансами у семьи начались проблемы. Видел я те пожарища недалеко от поместья.

Сейчас у нас и десятой части от тех пасек не имеется. Всего-то ульев двести. Но на жизнь хватает, чего уж жаловаться-то. Плюс, в лесу борти имеются, из которых мы, с отцом и дядькой Акимом забираем мед диких пчел. Очень уж он ценится на рынке.

И… на этом все. Иногда отец уезжает в столицу Союза, по каким-то делам. Но меня с собой никогда не берет. Самое дальнее, где я был, это губернская столица. Но там мне не нравится. Шумно и людей много. То ли дело здесь…

Единственное, что меня тревожит в варианте с возвращением домой, это как отнесется отец к нарушению мною данного слова… Может ведь и вовсе из дома выставить. Или не может?

Кто я ему… Чужая кровь. Приемыш… Хоть отец никогда, ни словом, ни делом не давал понять мне, что я ему чужой, и, вообще, старался уделять внимание… Но я-то помню…

От мысли, что могу лишиться семьи, пусть и приемной, но все же, на душе заскребли кошки и такая тоска накатила, что хоть волком вой…

– Значит, так, Марк. – Из тяжелых мыслей меня вырывает голос Пал Егорыча, прекратившего ходить по кабинету и вернувшегося за свой стол. – Поступим следующим образом. А, черт… – из рук учителя выпадает ручка, и он прерывается, ныряя под стол, чтобы ее поднять.