Текст книги "Алмазы Карибского моря"

Автор книги: Михаил Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5
Экскурс в историю

Из Китая в Запорожье прямиком не попадешь, нужны обходные пути. Пришлось лететь сначала в Стамбул, а это, знаете ли, семь с половиной тысяч километров и полсуток пути. К счастью, Майкл Чернов расщедрился на бизнес-класс, так что полет проходил с максимальным комфортом.

Еще в аэропорту Быков спросил, сколько он должен за билеты, но Майкл широким жестом отверг его предложение.

– Потом рассчитаемся, – сказал он.

Очутившись в салоне «Эйрбаса», Быков спросил себя, почему до этого дня он никогда не летал бизнес-классом. Потом нашел в интернете стоимость одного билета и решил, что лично ему дополнительный комфорт не нужен. Ни этот простор, ни удобный столик между креслами, ни возможность сидеть или полулежать в любой позе, ни пульт с доступом к любым масс-медиа, ни особо радушное отношение стюардесс. Хотя, конечно, это были проделки той самой пресловутой жабы, которая нас давит, когда нам жалко расставаться с деньгами.

Отсек для богатых путешественников был заполнен лишь наполовину, так что Быкову выпало сидеть одному. Регулируя кресло, которое сгодилось бы для командного центра управления какого-нибудь межпланетного корабля, он с удовольствием вспомнил, что здесь его непременно накормят вкусным обедом, а потом еще поднесут порцию-другую виски или бокал хорошего вина, и оно будет не рисовым, нет, черт возьми, не рисовым, а виноградным, каким и положено быть этому напитку.

Самолет мягко тронулся с места и, ускоряясь, побежал по бетонной полосе. Находясь в приподнятом настроении, Быков проводил землю взглядом и через несколько минут уже видел перед собой лишь сплошное поле белых облаков, которые только снизу воспринимались как темные дождевые тучи. Здесь, наверху, светило солнце и за ослепительной синевой небосвода угадывалось близкое присутствие космоса.

Подошел Майкл, по-хозяйски расположился рядом и без перехода спросил:

– Кто такой Сагайдачный, знаешь?

– Знакомая фамилия, – сказал Быков, хмуря лоб.

– Несет Галя воду, коромысло гнется…

– Какая Галя?

– Украинские песни любишь?

– Не то, чтобы очень.

– Ой, на гори та й жнэци жнуть, – немелодично пропел Майкл и пояснил: – Это песня про Сагайдачного. Народная. Гей! Долю-долю, гей! Казаки идут.

Он рассмеялся, видя замешательство собеседника. Но не напрасно Быков обладал поистине энциклопедическими знаниями и память имел феноменальную.

– Есть! – воскликнул он. – Вспомнил. Сагайдачный, про которого эта песня, был казацким атаманом. Запорожская Сечь, верно? «Повернысь до нас, Сагайдачный, брось тютюн та люльку, необачный». Что-то в этом роде. Причем, что характерно, он был не эпическим героем, а реальным историческим персонажем. Существование Петра Сагайдачного подтверждается летописями Речи Посполитой, Османской Порты и Российской империи…

По мере того как Быков говорил, из глубин его памяти всплывали все новые и новые сведения и собирались воедино, наподобие косяка рыб.

Настоящая его фамилия была Коно… Коне… Конашевич, вот. На свет он появился где-то в конце шестнадцатого века в каком-то селе на Львовщине. По происхождению был шляхтичем, хотя и украинского происхождения. Далее шел пробел или затемнение, как вам будет угодно, а году этак в 1600 объявился наш Петр в Запорожской Сечи, где по казацкому обычаю отказался от родового имени и получил от товарищей прозвище Сагайдак – от названия чехла для лука.

Тут надо отметить, что отправиться в Сечь и стать там казаком было совсем не то, что побывать на Сорочинской ярмарке. Люди, стекавшиеся туда отовсюду, от Украины и Польши до России и Крымского ханства, были, как правило, беглыми крепостными или разбойниками и объединяла их любовь к вольнице, бесшабашная храбрость и склонность к авантюризму. Кто только ни пытался выжечь огнем этот оплот свободы, возникший прямо посреди степей! Турки, например, платили по пятьдесят червонцев за любую буйную казацкую голову, да только не много их добыли, действуя и коварством, и силою. Зато, почитай, каждый казак ходил в трофейных турецких шароварах и с кривою саблею, которую прежние хозяева называли ятаганом.

Одним словом, чтобы стать Сагайдачным, Петру Конашевичу пришлось показать, чего он стоит, и доказать, что стоит он дорого. В запорожское товарищество принимали не всякого, кто приходил в Сечь и мог правильно перекреститься и выпить залпом четверть горилки. Главный экзамен проходил на Днепре с его знаменитыми порогами, преграждающими течение, и спускающимися каскадами, подобно исполинским трех– и пятиметровым ступеням. Чтобы добиться признания братством запорожских казаков, Петр проплыл в лодке через все эти водные стремнины, а уж потом показал, как умеет пить водку.

Кстати говоря, в походах казаки не употребляли даже легких наливок и пива. Это было непреложным законом. При Сагайдачном за его нарушение казнили, так же как и за мародерство и насилие в мирных селениях. И в поход казак отправлялся не в красном жупане, а в сермяжной свитке, да вез с собой чистую холщовую рубаху на случай ранения или гибели в бою. Питались в основном сухарями, соленой таранью да водицей – не только колодезной или родниковой, а какой придется. Спали летом под открытым небом, а зимой – в куренях, представлявших собой шалаши, сплетенные из хвороста и крытые лошадиными шкурами. Крепостные и стрельцы ели сытнее, одевались теплее и рисковали меньше, однако и свобод почти что не имели. Запорожская Сечь была пронизана духом свободы.

Власть не передавалась здесь по наследству. Атаманов казаки выбирали сами. Из своей среды. И только на один год, а ежели что, так хоть через неделю могли сбросить и в любой момент снова призвать, как это не раз бывало с тем же Сагайдачным, когда он забывал, что атаманская булава в его руке не навечно. Когда с ним приключалась такая неприятность, уплывал он на облюбованный днепровский порог и жил там, пока казаки не звали его возглавить их в очередном походе.

Вот так в исторических хрониках постепенно вырисовалась фигура славного кошевого атамана Петра Сагайдачного, который первым из вожаков Сечи стал зваться Гетманом Запорожским. Под его водительством запорожцы брали турецкие крепости, жгли эскадры, освобождали тысячи полонян и полонянок и непременно возвращались на родину с богатой добычей.

– Вообще-то этот Сагайдачный был еще тот тип, – подвел Быков черту под своими воспоминаниями. – Храбрый, но жестокий. Умный и развратный. Погиб, как и полагается казаку, на поле боя с саблей в руках, окруженный турками.

– Мой далекий предок ходил в походы под его началом, – сообщил Майкл, одновременно улыбаясь стюардессе с сервировочным столиком на колесах. – Аперитив? Очень вовремя. Мне, пожалуй, бурбона. А мой друг… Дима, ты что будешь?

– Пиво, – решил Быков после недолгого раздумья. – Только не рисового, пожалуйста.

Стюардесса, ни на миллиметр не сократив улыбчивый оскал, вручила ему холодную банку и оставила товарищей наслаждаться напитками и беседой.

– Это были морские походы, – продолжал Майкл, помаленьку прихлебывая кукурузный виски. – Начал их Петр Сагайдачный в 1612 году, совершив набег на турецкое побережье. Приличное расстояние для двадцатиметровых лодок без киля, а? Тем не менее запорожцы пересекали на них Черное море. Свои суденышки, легкие и юркие, они называли чайками.

– Точно, – согласился Быков.

– Внимание, – сказал Майкл. – Переходим к сути. Нас интересует конкретно четырнадцатый год.

– Ты Крым имеешь в виду?

– При чем тут Крым? Я говорю про 1614 год. Казаки, естественно, полуостров вниманием не обходили, но все же главной целью их нападений являлась Османская империя…

– Турция, – понимающе кивнул Быков.

– Хватит хвалиться познаниями, Дима, – оборвал его Майкл. – Слушай внимательно. Это непосредственно касается того проекта, в который я тебя пригласил. Итак, поплыли казаки через море в Турцию. В сорока чайках их разместилось две тысячи, и, должно быть, им было там тесновато. Но добрались как-то. Разорили Синоп и перебили весь гарнизон крепости. Взяли очень богатую добычу, включая целую гору алмазов…

– Мальчики, не возражаете, если я с вами посижу? – спросила Джейн, приблизившись к ним с бокалом в руке.

Явно не с первым, судя по блестящим глазам и слегка плывущему голосу.

Майкл повернулся и отрезал:

– Возражаем.

– Тебе жалко? Я хочу еще раз послушать.

– Здесь только два места, милая.

– Я с тобой посижу, Майкл. На подлокотнике.

– Нет, – сказал он. – Иди на свое место и поспи немного. Ты пьяна.

Джейн метнула быстрый взгляд на Быкова и покраснела.

– Майкл! – произнесла она предостерегающе.

– Иди, иди, – повторил он. – Потом поговорим. Ты нам мешаешь.

Настал черед Быкова краснеть. Получалось, что он с Майклом заодно. Его так и подмывало сказать, что это не так, но, пока он решался, Джейн резко развернулась на каблуках и вернулась на свое место.

Майкл испытывающе посмотрел на него:

– Ты что-то хотел сказать?

Быков допил пиво и поискал взглядом стюардессу, подумывая, не попросить ли еще баночку.

– Нет, – сказал он.

– Я хочу, чтобы ты усвоил, Дима. Мои отношения с Джейн – это только мои отношения.

– Мог бы не говорить.

– Но я говорю, – произнес Майкл с нажимом. – Чтобы у нас не было никаких недоразумений.

– Никаких недоразумений, – заверил его Быков и призывно поднял руку. – Девушка! Можно вас?

Пиво было теплым и горьким. И дальнейший полет показался Быкову невыносимо длинным и тягостным, несмотря на то, что он летел в салоне бизнес-класса и услышал от Майкла еще немало интересного и даже интригующего.

Глава 6
Редкая птица

Запорожье ничем не порадовало. Это был типичный город советской постройки, сохранивший все приметы давно прошедшего времени. Так и казалось, что вот сейчас повернешь голову и увидишь кумачи с надписями «Слава труду», «Слава КПСС» и «Народ и партия едины». Рекламные щиты и вывески выглядели ненастоящими, установленными для камуфляжа.

Путешественники задержались в Запорожье по просьбе Джейн, которая чувствовала себя неважно после пережитого в Китае и утомительного перелета.

– Через пару дней это пройдет, – пообещала она.

– Надеюсь, – обронил Майкл недовольно. – Ох и надоели мне эти твои капризы. Остальные женщины как женщины, а ты вечно со своими недомоганиями!

После этого выговора Джейн уединилась в номере и даже не вышла к завтраку.

– Пройдет, – отмахнулся Майкл, когда Быков поинтересовался, как ее самочувствие. – Не обращай внимания. Когда живешь с женщиной, нужно быть готовым к тому, что раз в месяц ее подменят и подсунут тебе вместо нее мегеру. Доедай и пошли гулять. Посмотрим этот казацкий город.

– Запорожье уже после казаков построили, – возразил Быков. – Сама Сечь в разные времена находилась в разных местах, сколько тянутся днепровские пороги, а это семьдесят километров с лишним.

Так и не придумав повода отказаться от совместной прогулки, Быков прикончил резиновую сардельку и потащился за Майклом на осмотр местных достопримечательностей. Они полюбовались заброшенными промышленными зданиями и недостроенными мостами, прогулялись по серым улицам и, недолго думая, отправились на остров Хортица.

По дороге, рассеянно глядя в окно такси, Быков пытался понять, что его удерживает с американцами теперь: только ли желание находиться рядом с Джейн или же завеса тайны, приоткрывшаяся во время ночного перелета из Стамбула в Запорожье.

Если по пути из Китая в Турцию Майкл только лишь намекал на свой повышенный интерес к запорожским казакам, то под конец путешествия он разоткровенничался.

– Дима, – сказал он, – я не из тех людей, кто страдает праздным любопытством.

– Это я понял, – сказал Быков.

– Помнишь, я рассказывал тебе про поход Сагайдачного в Турцию?

– Четырнадцатый год? Конечно, помню.

– У этой истории было захватывающее продолжение. После разграбления Синопа турки пришли в ярость. Они бросили все свои галеры в погоню, надеясь отбить хотя бы часть похищенного казаками. А тут шторм, как назло. Одна казацкая чайка отбилась и оказалась отрезанной от Днепра…

Подразумевалась та самая лодка, которая везла алмазы. Опытный и предусмотрительный Сагайдачный распределил добычу по разным суденышкам, чтобы не потерять все сразу в случае крушения или нападения. Драгоценные камни он доверил старшине Григорию Черному. Отбившись от флотилии, он со своими товарищами был замечен турками и был вынужден искать спасения в Босфоре, а потом и в Средиземном море.

Обратного хода у казаков не было. Турки с ними не церемонились. Захваченных в плен казаков предавали жестокой казни, топтали слонами, разрывали на части цепями, закапывали и сжигали заживо. Уходя от погони, они заблудились, а потом пережили еще несколько бурь, отнесших их к Гибралтарскому проливу. Высадившись среди скал, казаки пополнили запасы воды и продовольствия, а потом стали держать совет, как быть дальше. Проделать обратный путь в одиночку не представлялось возможным. Казацкую чайку непременно перехватили бы или турки, или любые другие воинственные мореплаватели, которыми тогда кишело Средиземное море.

Старшина Черный предложил попытать счастья в дальних краях. Местные жители, показывая на закат, давали понять, что там лежат обширные плодородные земли. Разве могли прирожденные авантюристы, какими являлись казаки, не поддаться искушению? У них имелся целый сундук драгоценных каменьев, они были вооружены и предпочитали напоследок повидать мир, а не найти бесславный и мучительный конец на Туретчине.

– В результате они добрались до Ямайки, – подытожил Майкл, наслаждаясь завороженным выражением лица Быкова. – Индейцев там успели истребить испанцы, но остров стремительно заполнялся искателями приключений со всех концов света. Образовался этакий пиратский Вавилон. Из восьми тысяч жителей острова полторы тысячи были пиратами или корсарами. В тавернах расплачивались золотом, сорили им на каждом углу. Но и кровь на острове лилась рекой. Казакам хватило ума спрятать алмазы на безлюдном побережье, прежде чем высадиться в гавани, однако там их попросту расстреляли из пушек, приняв за дикарей. Спастись удалось лишь одному.

– И это был старшина Черный, – предположил Быков.

– Совершенно верно, друг мой. А теперь вспомни мою фамилию. Ну? Смелее.

– Чер… Чернов.

– Совершенно верно. Он был моим пра-пра… Каким-то там по счету прадедом. Вернулся на родину глубоким стариком, слепым и безногим. Клада так и не нашел, поскольку сам не мог, а довериться кому-то не решился. А проделал он этот путь из Америки в Украину с одной-единственной целью. Передать сыновьям карту, на которой отмечено местонахождение алмазов.

– Их отыскали? – спросил Быков.

Майкл внимательно посмотрел на него и покачал головой.

– Нет. Их не отыскали.

– Кажется, я начинаю понимать. Ты один из тех, кто зовет себя искателями сокровищ?

– Я никак себя не зову. И алмазы для меня не главное. Хотя, возможно, мы их и найдем. Благодаря карте, оставленной моим прапрадедом.

– Покажешь? – оживился Быков.

– Ни за что, – заверил его Майкл, усмехаясь. – Во-первых, это семейная реликвия. Во-вторых, мне не нужны конкуренты. В-третьих, как я сказал, цель моего путешествия заключается не в поисках клада, которого, возможно, давным-давно не существует. Я хочу проверить, способна ли казацкая чайка пересечь океан и достичь Карибского бассейна. Вот моя цель.

Услышанное совершенно не совпадало с образом Майкла Чернова, который успел создаться в мозгу Быкова. Такая метаморфоза попросту не укладывалась в голове.

– Зачем это тебе? – спросил он. – Я имею в виду такое опасное путешествие. Извини, но ты не похож на человека, чтящего память предков.

Быков до сих пор помнил взгляд Майкла, брошенный на него. Много там чего было: сожаление, чувство превосходства, желание поразить – всего не распознать. А потом, медленно выговаривая каждое слово, Майкл произнес:

– Ты совершенно прав, Дима. Я не люблю антиквариат ни в каких его проявлениях. Совсем. Дело не в предках. Если мы совершим это плавание, а потом объявим об этом, мы прославимся на весь мир. Такая популярность откроет перед каждым из нас тысячи новых возможностей и останется лишь правильно воспользоваться ими.

– Погоди, погоди, – усомнился Быков. – Я правильно понял, что ты собираешься объявить о путешествии только потом? Почему не заранее? Этим бы мы привлекли к себе внимание всех масс-медиа.

– Именно этого я и не хочу, Дима. Люди любят сюрпризы. Если открыться сразу, то мы успеем всем надоесть еще до того, как доберемся до Ямайки. Кроме того, ажиотаж будет мешать нам и действовать на нервы. Нет, мы поступим иначе. Ты ведь фотограф, верно? Твоя задача, Дима, будет заключаться в том, чтобы фиксировать каждый день нашего пути, начиная от постройки чайки и заканчивая прибытием на Ямайку.

– Но как мы докажем, что действительно проделали этот путь?

– У нас будут свидетели. Нас будет много, не забывай. Понадобятся гребцы, понадобятся специалисты. В таких условиях фальсификация исключена. И нас будут видеть, не забывай. С берега, с проходящих мимо судов, из космоса. Не волнуйся, никто не заподозрит нас в инсценировке.

После того разговора последние сомнения Быкова отпали. И теперь, высадившись на острове Хортица, он чувствовал себя полноправным участником экспедиции. Страсть к путешествиям и приключениям была у него в крови. Как и повышенный интерес к женскому полу.

Не поймите неправильно, Быков вовсе не был бабником. Но женщины ему нравились гораздо больше, чем мужчины, и с этим ничего не поделать. В его жизни постоянно вспыхивали и угасали романы, ибо без влюбленности существование становилось тусклым и пресным, как холостяцкий ужин перед телевизором. Быков вовсе не собирался отбивать Джейн или заводить с ней шуры-муры за спиной Майкла. Но ее присутствие приятно будоражило кровь. Плюс к этому Быков прекрасно видел, что отношения жениха и невесты, мягко говоря, далеки от идеальных. Их связывали не столько нежные чувства, сколько какие-то другие, сложные и непонятные Быкову отношения. И если бы Джейн решила расторгнуть помолвку, он несомненно был бы рад этому.

– О чем ты все время думаешь? – недовольно спросил Майкл. – К нему обращаются, а он, как лунатик, ничего не видит и не слышит.

– Почему не вижу, – стал оправдываться Быков. – Это плотина Днепрогэс. – Он показал.

– Сам вижу, что плотина. Не повторится здесь то, что в Китае приключилось? Вот что меня беспокоит.

– Не волнуйся, Майкл. Здесь совсем другая история. Днепр – река не горная. Течет спокойно и не поднимается во время дождей.

– Разочаровал меня ваш Днепр.

– Почему?

– Его любая ворона перелетит и не заметит, – усмехнулся Майкл. – Так что Гоголь внес в умы читателей дезинформацию. Мол, редкая птица долетит до середины Днепра. Ложь.

– Это была гипербола, преувеличение, – сказал Быков. – Неужели не ясно? У того же Гоголя два мужика гадают, как далеко уедет колесо, отвалившееся от брички. Они решают, что аж до Москвы.

– Может быть, может быть, – сказал Майкл, – но лично меня Днепр не впечатляет.

– Здесь находилась самая узкая часть русла. И переправа, которой пользовались все, кому не лень: скифы, печенеги, половцы, татары, турки, славяне. А потом ее взяли под контроль казаки.

– Небогато жили, – оценил Майкл, разглядывая церквушку, окруженную жилыми хатами, мастерскими и сторожевыми башнями.

Реконструкция казацкой крепости выглядела неубедительно.

– Предлагаю взять велосипеды и прокатиться по острову, – сказал Быков. – Все эти достопримечательности для туристов навевают тоску. Лучше природой любоваться.

– Поехали, – согласился Майкл.

Они прокатились вокруг голого скелета легендарного тысячелетнего дуба, под которым якобы сочинялось письмо турецкому султану, сделали селфи на фоне Дурной скалы, где отбывали наказание провинившиеся казаки, и вернулись обратно.

– Все это ерунда, – заключил Майкл, пока они ждали такси. – Очень скоро мы на своей шкуре испытаем, каково это – быть настоящим казаком.

Он все чаще переходил на русский язык, которым владел куда лучше, чем Быков – английским. Правда, вспоминал молодость лишь в тех случаях, когда рядом не было посторонних. Чувствовалось, что он очень гордится статусом американского гражданина и любит производить впечатление на окружающих. С таксистом этот трюк возымел обратный эффект. Услышав английскую речь Майкла, он не просто задрал цену вдесятеро, но еще и потребовал, чтобы с ним расплатились долларами.

– Перебьешься, – осадил его Быков. – Не раскатывай губу, парень. Мы цены знаем. Или позвонить твоему диспетчеру?

Таксист доставил их в отель за стандартную плату и проводил таким ненавидящим взглядом, словно они его ограбили.

– Менталитет аборигенов не меняется, как я вижу, – прокомментировал Майкл.

– Я тоже абориген по большому счету, – напомнил Быков.

Он хотел добавить, что и сам Майкл не успел стать ни техасским ковбоем, ни голливудским персонажем, однако сдержался.

В отеле было скучно и жарко, кондиционер не работал, будучи забитым тополиным пухом еще с прошлого года.

– Почему же не чините? – спросил Быков у администратора.

– Средств не хватает, – ответила она печально.

– Но ведь постояльцы платят?

– Постояльцы платят. А средств нет.

Это была извечная тайна, куда более сакральная, чем, скажем, загадочная русская душа. Деньги здесь, в отличие от Запада, не накапливались и приумножались, а бесследно растворялись, как будто их никогда не было.

Быков уснул в душном, прогретом за день номере и видел сны, похожие на предсмертную агонию. Ноги не ходили, лестницы вели не туда, нужные двери не обнаруживались, повсюду подстерегали злобные, опасные существа, способные принимать облик то крохотных мышей размером с горошину, то гигантских тираннозавров, преследовавших Быкова до рассвета.

Насладиться кондиционированной прохладой удалось лишь на следующий день в Никополе, куда новые знакомые прибыли на следующий день, когда Джейн объявила, что ее самочувствие пошло на лад. Правда, во всем городе не нашлось отеля, который бы устроил придирчивых американцев, поэтому, подключившись к интернету, Быков нашел им великолепную трехкомнатную квартиру с видом на Днепр, двумя кондиционерами и тучей комаров, которые предательски объявились ночью, чтобы доказать людям, что существуют вещи похуже жары и ночных кошмаров.

Утром Майкл и Джейн вышли из своей комнаты бледные и изрядно помятые. Быков пообещал обзавестись приспособлением для отпугивания насекомых и отправился на прогулку. Блуждая по улицам, он старательно искал приметы славного прошлого Никополя, но не находил их. Ничто не намекало на то, что в старину здесь проходили пути, известные как «из варяг в греки» и Чумацкий.

От казацкой переправы через Днепр давно и следа не осталось. И вряд ли кто-то из никопольцев сознавал, что живет на той земле, где некогда была основана первая Сечь, что отсюда ходил в походы Сагайдачный и что здесь был избран гетманом Богдан Хмельницкий.

Вернувшись на квартиру, Быков с тайным удовольствием обнаружил, что Джейн скучает в одиночестве, вяло просматривая ленту Инстаграма.

– Где Майкл? – спросил он.

– У него встреча, – ответила она, не поднимая взгляда.

На ней была желтая майка, делающая ее похожей на бабочку-лимонницу. Волосы ее были перевязаны лентой в хвост, который болтался при каждом движении головы. Шорты почти не скрывали ног, покрытых блестящей, словно лакированной, кожей. Много бы отдал Быков за право прикасаться к ним всякий раз, когда возникнет такое желание.

Желание возникло, а права не было. Он сел на дальнее кресло, чтобы не стеснять Джейн, расположившуюся на диване.

– Встреча? – переспросил он удивленно. – Разве Майкл здесь кого-нибудь знает?

– Когда мы ходили завтракать, он случайно встретил своего знакомого по Майами, – пояснила Джейн, не поднимая глаз.

– И что делает в Никополе человек из Майами?

– Он там отдыхал, а живет здесь, в За… Запо…

– Запорожье, – подсказал Быков.

– Да, – кивнула она. – Майкл надеется, что Максим поможет ему собрать команду. Сначала он хотел поручить это тебе, но ты и сам здесь чужак, а тут такой удобный случай подвернулся. Максим спортсмен, и у него много знакомых спортсменов. Очень удобно. – Джейн отложила смартфон и потянулась. – Нам ведь нужны мужчины, которые способны грести и управляться с парусами.

Какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось в душе Быкова, но он лишь мысленно отмахнулся. Лихие девяностые остались в далеком прошлом, и бандиты повывелись, перевоплотившись в «титушек» и блюстителей закона. Спортсмены теперь были просто спортсменами, а не «качками» и каратистами из полуподпольных залов.

– Прекрасно, – сказал Быков. – Мне хлопот меньше. Думаешь, они договорятся?

– Почему нет? – Джейн пожала голыми плечами. – Деньги решают все, а у Майкла их достаточно.

– Чем он зарабатывает?

– Головой.

– А конкретней?

Джейн опять пожала плечами, на этот раз раздраженно:

– Я не интересуюсь его бизнесом. Мне это не интересно.

– А ты чем занимаешься? – не удержался от вопроса Быков и тут же оговорился: – Извини, если кажусь тебе назойливым.

– Ничего, – сказала она. – Я немного психолог, немного специалист по пиару. Еще не определилась окончательно, кем стану.

«Как не определилась? – осведомился Быков мысленно. – Ты станешь женой Майкла Чернова. Твоя основная профессия на ближайшие годы, сколько бы их ни было».

– Ты твердо решила путешествовать с нами? – спросил он.

– Да, – подтвердила она, тряхнув своим хвостом. – А что?

– Одна женщина в окружении такого количества мужчин, – Быков с сомнением покачал головой.

– Ты ревнуешь? – удивилась Джейн, приподняв бровь.

– Еще чего! – Он покраснел. – Просто наше плавучее средство будет довольно маленькое, насколько я понимаю. Возможны определенные неудобства, если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Понимаю. У меня будет маленькая палатка. Одноместная. Так что будет где уединиться.

Быков поймал себя на мысли, что ему вовсе не хочется отговаривать Джейн от путешествия, потому что тогда бы ее не было рядом, однако он загнал эгоизм в самый темный угол сознания и прочитал небольшую лекцию об опасностях, подстерегающих мореплавателей в океане. Джейн выслушала его, не перебивая, а потом сказала:

– Ничего. Я не боюсь. Если что, ты меня спасешь. Да, Дима?

– Да! – воскликнул он и кивнул с таким энтузиазмом, будто вознамерился стряхнуть собственную голову с плеч.

– Тогда все в порядке, – сказала Джейн и улыбнулась.

В улыбке ее была примесь печали, и Быкову так сильно захотелось обнять ее, что он буркнул что-то невразумительное и отправился в свою комнату, откуда не выходил до возвращения Майкла. Поставленный себе диагноз был неутешительным.

Наш Костя, кажется, влюбился.

В смысле, Дима.