Текст книги "Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой"

Автор книги: Михаил Пазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Зато она любила читать романы, что считалось в то время предосудительным (она разговаривала и умела читать на нескольких языках). Еще царица Прасковья приставила к Ане крепостную девушку, чтобы учить ее русскому языку, а госпожа Адеркас обучала ее иностранным языкам. Разным православным церковным премудростям ее взялся обучать архиепископ Феофан Прокопович.

На минуту прервемся и поговорим о чтении Анны Леопольдовны. Ведь то, какие книги ты читаешь в 15-летнем возрасте, закладывается в характер человека на всю жизнь. Книги очень много значат для воспитания неокрепших душ, да и стоит ли говорить о прописных истинах! Помните, как у В. Высоцкого сказано – важно, какие ты книги в детстве читал. А изо всех иностранных книг Аня больше всего любила читать о любви, истории о страдающих, но верных своему избраннику принцессах или же страдающих принцессах, борющихся со своими угнетателями. Заметим – и то, и другое в ее жизни было – прямо как по писаному!

Позволим себе еще одно замечание – Анна Леопольдовна была единственной изо всех потомков царя Ивана V, которая овладела иностранными языками и любила читать.

Свататься к Анечке стали рано (еще бы, за ней в приданое отдавали целую Россию!), когда ей было всего 11 лет. Первым соискателем на ее руку и сердце стал брат короля Португалии инфант Эммануил. Однако этот заморский принц был неразборчив в связях – ему было все равно, на ком жениться, лишь бы кусок послаще был – на юной Анне, на дочери Петра I Елизавете и даже… на самой императрице Анне Ивановне! Анна Ивановна всплакнула о своем, о бабьем, и выставила любвеобильного Эммануила вон. Сама же она хотела, чтобы Аня вышла замуж за маркграфа Карла Бранденбургского, племянника прусского короля. Однако венский двор решил иначе. При чем здесь Вена, спросите вы? А при том: в те времена в Европе существовало некое объединение, наподобие сегодняшней объединенной Европы, и называлось оно «Священная Римская империя» германской нации, в которую в основном входили германские земли. То есть все мелкие раздробленные немецкие княжества (которых в разное время было то ли 200, то ли 300) должны были подчиняться одному центру и одному императору (другое дело, что они не всегда его слушали). А Вена как раз была тем центром, и австрийский император был как раз тем лицом, который творил германскую политику.

Жениха для 14-летней Анны в Европу поехал искать генерал-адъютант Карл Левенвольде, «дабы там осмотреться, но никому обещаний не давать». И нашел! Генералу, по свидетельству очевидцев, «австрийский двор щедро заплатил», и он остановил свой выбор на перспективном юном принце Антоне Ульрихе Брауншвейг-Беверн-Люнебургском. Эта фамилия была уже известна в России – родная тетка Антона, Шарлотта, была женой несчастного царевича Алексея и матерью императора Петра II. Другая его тетка, Елизавета, была супругой императора той самой «Священной империи» Карла VI, а две его сестры стали королевами: одна женой прусского короля Фридриха II Великого, а вторая – датского Фредерика V. Английский король Георг I был дядей Антона. Так что жених и вправду был перспективным, ведь через него можно было породниться со многими царствующими дворами Европы, что в те времена было немаловажным обстоятельством. Родственные связи в политике тогда играли немаловажную роль.

Восемнадцатилетний Антон приехал в Россию в 1733 году, официально – на военную службу, а на самом деле как потенциальный жених. В переписке высоких особ его сватовство именовалось «главным делом».

Щуплый, белокурый и крайне застенчивый юноша, который к тому же еще и заикался, сразу не понравился ни императрице Анне Ивановне, ни будущей невесте. Однако отступать было уже неприлично, и принца решили испытать на военном поприще. Ему дали в подчинение 3-й Кирасирский полк, в котором Антон стал полковником; позже этот полк переименовали в Брауншвейгский.

Однако сватовство Антона затянулось на целых семь лет! В России его стали воспитывать вместе с Анной в надежде, что между молодыми людьми завяжется любовь. Принц усердно изучал русский язык, другие науки, военное дело и посещал конный манеж. Он наносил необходимые визиты и участвовал в военных парадах, балах и дворцовых приемах. Однако при всем при этом он не забывал и о «главном деле» – добиваться благосклонности Анюты. Вероятно, он был влюблен в нее «по собственному желанию». А может, этот несчастный парень действительно ее любил? По крайней мере, в своих письмах к родным он отзывался о ней в самых превосходных выражениях. Но, увы, на любовном фронте он успеха не добился: сказалась его наивность и неопытность в этих делах. Вместо того чтобы обольщать юную девственницу, он заводил разговор о скучных материях, о фортификации, например. Кстати у Антона была отличная библиотека, одна из лучших в России, правда в ней нашлось место всего трем художественным книгам – двум вычурным романам, принадлежащим перу его деда, и… «Робинзону Крузо». Остальные же книги были посвящены точным и военным наукам.

Но все было напрасно! Во-первых, против такого брачного союза отчаянно интриговали послы Англии и Франции, а во-вторых, дело было в Анечке. Она обвиняла его в слабодушии, отсутствии характера, трусости и других неприятных качествах. И действительно, с портрета Антона Ульриха на нас смотрит красивый мальчик с белокурыми локонами, с невыразительным лицом. Однако позже оказалось, что Анна ошибалась, и Антон проявил незаурядную силу воли и исключительные нравственные качества. Анна дала ему неверную оценку, и вообще она плохо разбиралась в людях; ее больше всего интересовало отвлеченное, книжное. А книжные девочки хотят более сложных отношений, чем муж – жена. Но при этом они и сами не знают, что хотят от жизни. Отсюда – и метания, психологические проблемы, бесконечные сложности, выдуманные герои. Была и еще одна важная проблема – Анна, судя по всему, больше интересовалась дамами, чем мужчинами, но об этом потом.

Все видели, что ее отношение к Антону колеблется между холодностью и неприязнью. И тому было свое объяснение – почти одновременно с Антоном в Россию приехал чрезвычайный посланник польский и саксонский (король Польши в то время являлся и герцогом Саксонским) тридцатилетний граф Карл-Мориц Линар. Он быстро добился взаимности Анечки, завоевал ее сердце, и у них вспыхнул роман. Нюра влюбилась в Линара с первого взгляда. Антон по сравнению с ним выглядел жалким замухрышкой. Красавец-мужчина быстро очаровал невинную семнадцатилетнюю простушку и уложил ее в постель. Их связь открылась в 1735 году. Разразился невероятный скандал, тем более что роман Линара и Анюты разворачивался на глазах жениха. Однако тот по своей скромности и мягкотелости молчал. Анна Ивановна была взбешена и отлично сознавала, на какое посмешище выставила ее любимая племянница. Она заперла Анну в своих покоях и выслала из страны ее наставницу Адеркас (как оказалось, она была воспитательницей и в амурных делах тоже). Камер-юнкера Брылкина, передававшего интимные записки влюбленной парочки, императрица сослала в Казань. Самого же Морица Линара по просьбе русского правительства отозвали обратно в Польшу. Над Анютой тетка установила жесточайший надзор – буквально все ее передвижения контролировались и все разговоры докладывались императрице немедленно. Теперь Анна Леопольдовна смела появляться только на официальных церемониях.

Годы разочарования судьбой и утраченной любовью наложились на замкнутый характер Анечки. Она и раньше удивляла современников своей серьезностью и сосредоточенностью. Теперь же она стала еще замкнутее и нелюдимее. Все свое свободное время она посвящала чтению французских любовных романов, над которыми порой роняла скупую слезу, горюя по своей разбитой любви. Шумных и веселых компаний она не любила, даже маленькое общество, состоявшее из четырех-пяти человек, тяготило Нюру. Такая жизнь продолжалась целых четыре года.

С возрастом облик Анны Леопольдовны несколько изменился, вернее изменились описания ее внешности, в зависимости от симпатий или антипатий к ней. Так, один из современников писал о ней: «Это была толстая немка, довольно ограниченная, чувственная и апатичная, но не злая…» Это он, конечно, загнул. Судя по дошедшим до нас портретам Анны Леопольдовны, она толстой не была. Важно другое: опять в описании натуры Анны присутствует чувственность, и это не случайно. А вот какой портрет ей дает историк Н. Костомаров: «Принцесса не обладала ослепительной красотой, но была миловидная блондинка, добродушная и кроткая, вместе – сонливая и ленивая; она не любила никакого дела и проводила праздно часы со своей любимой фрейлиной Юлианой фон Менгден, к которой питала чувства редкой дружбы». Оказывается, не только пылкий саксонец Линар занимал воображение Анны, но и Юлиана.

Вот здесь-то мы и подошли к главному – кто же это была такая Юлиана Менгден и чем она заслужила столь «редкую дружбу» Анюты? Если учесть еще и то обстоятельство, что у нее вообще друзей не было…

Как Юлиана вообще оказалась при русском дворе? С воцарением Анны Ивановны она привела с собой в Россию массу немцев во главе с Бироном (мы об этом уже писали). Как писал в своих мемуарах Христофор Манштейн (предок того самого Манштейна, который пер как танк на Сталинград, сто болячек ему в печенку!), «в царствование императрицы Анны при дворе желали иметь фрейлинами лифляндок, а семейство барона Менгдена… пользовалось большим расположением герцога Курляндского (то бишь Бирона)». Ко двору пригласили сразу четырех сестер Менгден – Доротею, Юлиану, Якобину и Аврору. Старшая из них, Доротея, стала женой сына фельдмаршала Миниха, о Юлиане пойдет речь впереди, а младшая, Аврора, была потом женой личного врача императрицы Елизаветы Лестока. В этой семейке был еще и двоюродный брат Карл Людвиг; он являлся президентом Коммерц-коллегии.

Как видим, протекцию провинциальному остзейскому роду сделал Бирон, и они стали влиятельными лицами при русском дворе. Кстати, баронский титул Менгдены получили только в 1736 году, да и то стараниями Юлианы. Все тот же Христофор Манштейн дал такую нелицеприятную характеристику сестрам Мангден: «Девицы эти, мало видевшие людей, не обладали умом, необходимым для ведения дворцовых интриг, поэтому три и не вмешивались в них. Но Юлиана, любимица правительницы, захотела принимать участие в делах, или, лучше сказать, от природы ленивая, она сумела передать этот порок своей повелительнице». В этом отрывке речь идет о большом влиянии Юлианы на Анну Леопольдовну, которая якобы воспитывала ее в собственном духе. Трудно сказать, кто на кого влиял больше, несомненно одно – обе девицы нашли друг в друге родственную душу. Обе ленивые, неряшливые, неухоженные и вместе с тем чувственные и романтичные, они стали очень близкими подругами. Если не сказать больше.

Юля Менгден родилась в 1719 году, то есть была на год моложе Анюты. Тут мало сказать, что они были близкими подругами – это было нечто большее, чем дружба. Анна и Юля могли сутками не выходить из своей комнаты и находились там «неубранными», то есть непричесанными и полуодетыми, с косынками на растрепанных волосах, в одних нижних рубашках. Чем они там занимались, было неизвестно, но по дворцу сразу же пошли слухи об их нетрадиционных отношениях. Интересно знать, где они этому научились? Ведь лесбиянство – это игры аристократок, развращенных, утонченных и изнеженных, которым было уже мало мужчин и требовалось что-нибудь погорячее. Провинциалке Юле Менгден негде было этому научиться, а Анечку держали в ежовых рукавицах. Вывод здесь может быть только один – из французских любовных романов, конечно, которые запоем читали подруги. Только из них. То есть они были в этом деле чувственными самоучками, что еще более добавляло остроты в их ощущения – искать новые способы удовлетворения друг друга, придумывать новые позы и новые ласки. Это ведь было так увлекательно и заманчиво! Так что сцена, описанная нами выше, вполне могла иметь место и наверняка имела! Было доподлинно известно, что они спали в одной постели. По словам английского посланника в Петербурге Э. Финча, Анна испытывала к «пригожей смуглянке» Юлиане страсть, похожую «на самую пламенную любовь мужчины к женщине». Ну, а как же мужчины – Линар, например, или Антон, за которого она в итоге вышла замуж и родила ему пятерых детей, – спросите вы? Ответ может быть только один – Анна была полигамисткой, то есть могла предаваться любви как с мужчинами, так и с женщинами. Юлиана, похоже, была скрытой лесбиянкой, но вместе с тем и не чуралась мужчин. Но об этом позже.

Когда Анна Леопольдовна стала правительницей, эти порядки сохранились. Подруги, запершись в своих покоях, предавались любви, судачили о том о сем, бездельничали, в то время как государственные мужи напрасно ждали аудиенции. Даже муж Анны, Антон Ульрих, вынужден был томиться в очереди, часто безуспешно, чем не раз громко выражал свое недовольство. А фаворитка Юлиана определяла круг лиц, допускаемых к правительнице. Так что возмущение Антона понять можно.

Однако мы забежали немного вперед. Итак, сватовство Антона к Анне, как мы уже и писали, продолжалось семь лет. За это время принц Брауншвейгский проявил себя опытным и мужественным офицером. Вот ведь что в человеке может быть намешано – и мягкотелость, несмелость и вместе с тем неустрашимость в бою, отвага и мужество. Прусский король Фридрих II так отзывался о нем: «Неустрашимость была его природным качеством».

По правде говоря, Антон мог бы отсидеться в Петербурге, ожидая благосклонности Анны, но он был честен и прямолинеен – раз его определили на военное поприще – значит, он должен участвовать в войне. И он это делал с такой самоотверженностью и отвагой, что заслужил почет и уважение не только командования, но и простых солдат. При штурме Очакова в 1737 году принц Антон находился в самой гуще боя, под ним убили лошадь, другой пулей был пробит камзол, были ранены его адъютант и два пажа, но самого его ни пули, ни ядра не брали. Командующий армией фельдмаршал Миних писал о нем императрице, что Антон Ульрих вел себя в бою, «как иному генералу быть надлежит». И вправду, за штурм Очакова ему присвоили звание генерал-майора. На следующий, 1738 год он опять принимал участие в сражениях против турок и подтвердил свою репутацию честного и отважного офицера. За это он был пожалован чином премьер-майора гвардии Семеновского полка и награжден орденами Александра Невского и Андрея Первозванного. Позже, по случаю заключения мира с Турцией в 1740 году, Антону присвоили звание подполковника Семеновского полка.

Итак, военная карьера Антона складывалась удачно, а вот на любовном фронте он потерпел крах. Анна ни за что не хотела выходить за него замуж. Может, тут сыграли роль лесбийские забавы с Юлианой, может, нерастраченная любовь к Линару – трудно сказать. А может, он ей был просто противен – и такое бывает, ведь женскому сердцу не прикажешь. Вообще, будь на месте Анны Ивановны Петр I, он бы никого и слушать не стал, и Анна вышла бы замуж за Антона как миленькая. Но императрица тоже сомневалась в личных качествах жениха и потому тянула со свадьбой.

Этой ситуацией решил воспользоваться Эрнст Бирон и начал сватать Анне в мужья своего сына Петра, который, как мы помним, был предположительно и сыном Анны Ивановны. Таким образом, Бирон решил проложить дорогу своему потомству к русскому престолу. Однако Анна Леопольдовна отказала и Петру, а еще больше возмутилась императрица – ведь что получается: женятся ее сын с ее племянницей! Получится кровосмесительная связь, что ни по божеским, ни по мирским законам недопустимо! (Бирону было на это, конечно, наплевать.) Случилось невероятное – Анна Ивановна впервые в жизни выступила против Бирона! В ответ тот пригрозил уехать из России. Но как он ни вопил, как ни грозил, по его не вышло (Бирон конечно же и не подумал никуда уезжать). К тому же всполошился и венский двор – у него из-под носа уводили такую завидную невесту! Дальше медлить было нельзя!

И вот в конце июня 1739 года австрийский посланник маркиз де Ботта от имени Антона официально попросил у Анны Ивановны руки ее племянницы, на что тут же получил согласие. Вероятно, императрица почувствовала, что тянуть больше нельзя, а Анна Леопольдовна предпочла выйти замуж за ненавистного ей Антона, чем за еще более ненавистного «бироныча». Из двух зол она выбрала меньшее. Однозначно, со стороны Анны Леопольдовны этот брак был браком выбора меньшего зла от большего. Помолвка «влюбленных» состоялась 2 июля 1739 года в Зимнем дворце. Жених обещал императрице «беречь (невесту)… всю жизнь с нежнейшей любовью и уважением». Присутствовавшая на этой церемонии жена английского резидента Джейн Рондо так описывала эту сцену: «На женихе был белый атласный костюм, вышитый золотом, его собственные очень длинные белокурые волосы были завиты и распущены по плечам, и я невольно подумала, что он выглядит как жертва… (Проницательная была леди – вскоре он действительно стал жертвой!) Принцесса (невеста) обняла свою тетку (императрицу) за шею и залилась слезами. Какое-то время Ее Величество крепилось, но потом и сама расплакалась… Потом принцесса Елизавета подошла поздравить невесту и, заливаясь слезами, обняла». Принц Антон Ульрих, по замечанию той же англичанки, «выглядел немного глупо среди этого потока слез».

Это было так по-русски, по-бабьи, как будто они расставались навсегда – Анна Ивановна не знала о своей скорой кончине, а Елизавета еще не ведала, что устроит государственный переворот. Но это будет потом, а пока стали играть свадьбу. Новобрачным было соответственно 21 год (Анне) и 25 лет (Антону).

Свадьбу отметили с невероятной пышностью – гремели оркестры, палили пушки, били фонтаны с белым и красным вином. Для «со всего города собравшегося многочисленного народа пред сими фонтанами жареный бык с другими жареными мясами предложен был». Затем, уже под вечер, вспыхнул огромный фейерверк с надписью «СОЧЕТАЮ». Молодых отвели в спальню, и казалось бы, что все пошло на лад, но не тут-то было! Молодая жена сбежала прямо с брачного ложа и всю ночь провела в Летнем саду! Императрица, узнав о таком позорном поведении Анечки, чтобы уразумить ее, прибегла к старому дедовскому способу. «Фрейлины видели через полуоткрытую дверь, как императрица била по щекам свою племянницу», – писал современник. Таким способом Анна Ивановна старалась загнать Нюру в супружескую постель. Та неохотно согласилась.

Однако прошло время, а признаков беременности у Анны Леопольдовны не наблюдалось. Антон старался изо всех сил, что даже от натуги занемог. Брауншвейгский посланник писал домой: «Медики считают, что сие происходит от ослабления его сил и здоровья». Премного опытный в таких делах адъютант Антона полковник Кейзерлинг дал ему «благотворные инструкции к поведению, дабы изрядно исполнять супружеские обязанности без ущерба здоровью». Бирон торжествовал (у его сына лучше бы «это» получилось), а между супругами начались ссоры. Тетка тоже гневалась и даже запретила пускать молодых к столу.

И Антон Ульрих вновь показал себя несгибаемым бойцом – ведь у его родителей было 13 детей! Бирон был посрамлен, и 12 августа 1740 года Анна Леопольдовна счастливо разрешилась младенцем «мужеска полу». Его назвали Иваном, по деду. Заметим при этом, что русским он был всего на четверть. Долгожданный наследник русского престола, наконец, появился. Торжества по этому поводу были неописуемы – звонили во все колокола, служили молебны, опять палили пушки. Брауншвейгская фамилия была в фаворе. Анну Леопольдовну царственная тетка настолько допекла упреками, что она, разрешившись от бремени, даже поцеловалась с Антоном! Вот ведь как! Императрица, в «лучших» старомосковских традициях, забрала ребенка от родителей к себе и спрятала его в соседней комнате как небывалую драгоценность (помните, мы рассказывали, что Анна Ивановна любила перебирать свои драгоценности. Точно так она поступила и с ребенком).

Казалось бы, супруги, Анна и Антон, должны быть счастливы. Однако беда не заставила себя долго ждать. 5 октября 1740 года с императрицей Анной Ивановной случился тяжелый приступ, а 17 октября она умерла, назначив регентом над малолетним Иваном Эрнста Бирона. Он должен был править Россией до достижения мальчиком 17-летнего возраста. Так на престол формально взошел двухмесячный император Иван VI.

Сначала регент империи оказал должное уважение к родителям императора – позволил им вместе жить в Зимнем дворце, но проститься с умиравшей Анной Ивановной их не пустил. Он же определил Анне Леопольдовне содержание в двести тысяч рублей ежегодно. Однако потом начались придирки и неурядицы – Бирон мечтал, чтобы они вообще исчезли куда-нибудь, скажем, уехали за границу, чтобы не путались под ногами. Бирон хотел править Россией сам. Он первым принял титул Высочества от Сената (а его титул звучал так: его Высочество регент Российской империи, герцог Курляндский, Лифляндский и Семигальский), и только потом (через четыре дня) его Высочеством стал принц Антон. Потом он начал грубить и хамить Антону с Анной, стремясь выжить их из России. Антона он вообще ни во что не ставил и считал его главной задачей рождение детей. В принце Антоне он видел опасного соперника.

Поскольку, как отец императора, Антон был устранен от управления страной, он был недоволен завещанием Анны Ивановны. Среди народа пошли слухи о том, что завещание фальшивое. Гвардия тоже была недовольна поведением «курляндской канальи» и тоже роптала. Возроптала она еще больше, когда за неуважительные слова против Бирона были подвергнуты мучительным пыткам капитан Ханыков и поручик Аргамаков. Гвардия хотела в регенты Антона, авторитет которого был очень высок среди военных, ведь он выказал истинное мужество и отвагу в боях с неприятелем, не прятался за спинами солдат, а это ценилось выше всего. Поэтому в гвардии началось брожение. В принципе в стране остались лишь две персоны, могущие повлиять на ситуацию, – Бирон и Антон. Однако Антон был неопытен в интригах, слишком мягкотел и абсолютно неискушен в политике. Он не раз обращался за советом к министру Остерману, Кейзерлингу, но те сдерживали его, хотя и не порицали.

Бирон правил страной всего неделю и за это время успел настроить против себя все слои общества. «Можно предположить, что он поднялся на такую высоту только для того, чтобы совершить тем большее падение», – записал один придворный. Так оно и случилось, но чуть позже. А пока подручные Бирона схватили правителя канцелярии принца Грамматина, который под пытками показал, что Семеновский полк должен был арестовать Бирона вместе со всеми его приверженцами. Так был раскрыт заговор, которым руководил Антон.

Бирон пришел в ярость и прилюдно, на глазах у министров, сенаторов и генералов, обвинил Антона в «попытке помятежничать» и оскорбил его. Принц Антон, никогда не дававший спуску врагам, схватился за шпагу. Бирон – тоже и вызвал принца на дуэль. Однако Антон сдержался и возразил, что он не обязан отвечать за разговоры и поступки своего секретаря. Бирон снова начинает орать, что не боится ни Антона, ни Семеновского полка. (Бирон как раз боится и сильно боится, иначе не орал бы, потому как понимает, что его положение и незаконно и непрочно.)

На следующий день принц получил строгое внушение от руководителя Тайной канцелярии Ушакова, который назвал его мальчишкой и добавил, что при малейшей попытке к ниспровержению установленного строя (то есть власти Бирона) с ним поступят, как с мятежником. Вслед за этим Антона заставили написать заявление об увольнении с занимаемых должностей – подполковника Семеновского полка и полковника 3-го Кирасирского полка. Так принц Антон был совершенно устранен от всяких дел и посажен под домашний арест. Эту схватку Антон проиграл вчистую, так как был не способен играть в придворные игры, в которых нет правил.

Дальше – больше. Бирон стал обращаться с Анной и Антоном пренебрежительно, открыто оскорблял их и даже грозился отобрать у них императора-младенца Ивана, а затем выслать их за границу. Ведь принц Антон – это соперник его сына Петра! Не будь его, этот пускающий пузыри в колыбели младенец-император был бы его внуком! Ярость Бирона и его агрессия объясняются только этой злобой, а не только его мерзким характером.

Бирону было чего опасаться – все высшие чиновники, и русские и немцы, ему враждебны. Армия ему не подчиняется, а гвардия так просто ненавидит. Дворянство считает его виновным во всем, что было сделано при «бироновщине», а вернее, при «анновщине». Он уже «достал» всех. Хотя Бирону не на кого было опереться, он мог натворить много бед.

Что было делать в такой ситуации? Опасность грозила всем, в том числе и рассевшимся у трона немцам. Почему вдруг? Историк В. Ключевский резонно заметил, что «…немцы после десятилетнего господства своего при Анне, озлобившего русских, усевшись около русского престола, точно голодные кошки возле горшка с кашей, и достаточно напитавшись, начали в сытом досуге грызть друг друга».

Главную скрипку в немецком оркестре тогда играли три фигуры – герцог Бирон, фельдмаршал Миних и вице-канцлер Остерман. Вот они-то и стали грызться между собой. Бравый фельдмаршал нанес первый удар. 7 ноября 1740 года он, как шеф кадетского корпуса, представлял Анне Леопольдовне нескольких кадетов. Она хотела выбрать из них себе пажей. В конце разговора она пожаловалась фельдмаршалу: «Граф Миних! Вы видите, как обращается со мной регент. Мне многие надежные люди говорят, что он намерен выслать меня за границу…» Миних обещал что-нибудь придумать. Он и сам ненавидит Бирона, к тому же до него дошел слух, что герцог хочет женить своего сына Петра на принцессе Елизавете, дочери Петра I. При таком раскладе фельдмаршала ждали большие неприятности.

8 ноября Миних заявляет Анне, что готов арестовать Бирона, на что она дала ему карт-бланш: «Ну, хорошо, только делайте поскорее!» А Миних и не думает медлить – как в карауле строит Преображенский полк, в котором он был подполковником. Он действует с византийским коварством – в тот же вечер идет к Бирону на ужин! Бирон как-то был беспокоен и задумчив. Неожиданно он спросил Миниха: «А что, граф, во время ваших походов вы никогда не предпринимали ничего важного ночью?» Миних вздрогнул, решив, что Бирон обо всем догадался, однако невозмутимо ответил, что-то вроде: «Я всегда действовал по обстоятельствам».

После этого «добрые» приятели распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи, и около 11 часов вечера фельдмаршал уехал, но спать уже не ложился. В два часа ночи он вызвал к себе адъютанта Манштейна (того самого!), и они поехали в Зимний дворец. Там Миних прошел прямо в покои Анны Леопольдовны, они о чем-то переговорили, а затем велел Манштейну вызвать к Анне всех караульных гвардейских офицеров. Анна обратилась к ним с краткой речью. Смысл ее заключался в том, что Бирон ее обижает и она решила арестовать его, поручив это дело Миниху. Что надеется, что доблестные офицеры в этом помогут старому фельдмаршалу. Офицеры давно уже ожидали нечто подобное и тут же поклялись в верности Анне, на что она в ответ их горячо расцеловала. (Вот даже до чего дошло – она и мужа-то редко целовала, все больше Юлиану, но что ни сделаешь ради спасения собственной жизни!). Принц Антон про все это ничего не знал и крепко спал.

Солдаты, которым Миних объявил, что они идут арестовывать Бирона, тут же прокричали «Ура!» и с воодушевлением принялись исполнять приказания своих офицеров. Миних оставил на охране Зимнего дворца 40 гвардейцев, а с остальными 80 отправился к Летнему дворцу, где жил Бирон. Вся охрана Бирона (а его охраняли 300 человек!) тут же примкнула к бунтовщикам. Миних приказал Манштейну взять 20 преображенцев и арестовать Бирона, а в случае его сопротивления – убить мерзавца!

Манштейн прошел прямо в спальню герцогов Курляндских, где на широкой кровати спали Бирон с Бироншей. Он откинул полог и начал что-то говорить – типа: «Вы арестованы, Ваше Высочество…» и прочие банальности, которые полагаются в таких случаях. Вроде того, вы имеете право хранить молчание, а все сказанное может быть использовано против вас в суде. Я шучу, конечно, просто американских боевиков насмотрелся. Однако близко к истине. Бирон проснулся и заорал: «Караул!» Не лишенный чувства юмора, Манштейн ответил в том духе, что «караул прибыл». Бирон, испугавшись, хотел было спрятаться под кровать, но Манштейн схватил его за шиворот, одновременно зовя солдат. Бирон кинулся с ними драться. Преображенцы накинулись на временщика и стали лупить его кулаками и ножнами шпаг, изощренно ругаясь. После этого они заткнули ему рот носовым платком, завернули в одеяло и отнесли в караульное помещение. Затем, накинув на Бирона солдатскую шинель, увезли его в Зимний дворец. При этой поездке его опять здорово побили, причем Миних этому никак не препятствовал.

В этой суматохе все забыли про Бироншу, и она, как была в одной ночной рубашке, так и бросилась босиком бежать по морозу, стремясь выбраться из дворца. Гвардейцы поймали ее и спросили у Манштейна, что с ней делать. Тот приказал ее везти тоже в Зимний дворец, но, поскольку баба она была толстая и грузная, отчаянно сопротивлялась, солдатам надоело возиться с ней, и они просто зашвырнули ее в сугроб. Так она и барахталась там, пока не нашелся какой-то офицер, который велел одеть ее и все-таки отправить во дворец. Так закончилась эта трагикомедия. Эрнст Бирон пробыл регентом Российской империи всего 22 дня.

Кратко остановимся на дальнейшей судьбе Бирона, поскольку на страницах этой книги мы с ним больше не встретимся. Вместе с сыном Петром Бирона с Бироншей заточили в Шлиссельбургскую крепость. Была учреждена следственная комиссия, которая обвинила его во многих злоупотреблениях. Суд приговорил его к четвертованию, замененному пожизненной ссылкой в Пелым. Многомиллионное имущество Бирона было конфисковано, а на его содержание в ссылке определялось «кормовых» по 15 рублей в день (включая прислугу). При императрице Елизавете Бирон был помилован и получил в пользование имение Вартемберг. По дороге из Пелыма он встретился с Минихом, который, в свою очередь, отправлялся в ссылку (вот уж судьба-злодейка!) в Пелым же. Враги молча поклонились друг другу. В 1742 году Бирон был оставлен в Ярославле, где задержался на целых 20 лет. При Петре III он был возвращен ко двору и получил назад свое имущество. Император пытался помирить Бирона с Минихом и даже предложил им вместе выпить, но Петра III кто-то отвлек: они «поставили бокалы на стол и расстались врагами». Императрица Екатерина II возвратила Бирону курляндский престол, а в 1769 году он отрекся от него в пользу своего сына Петра. Умер Эрнст Бирон в 1772 году в Митаве на 82-м году жизни (солидный возраст!). Его девиз был: «Il faut poususer au monde» (Нужно выбиваться в люди). И он действительно выбился, но какой ценой? Все тот же Манштейн (тоже немец, кстати) дал ему такую характеристику: «Характер Бирона был не из лучших: высокомерный, честолюбивый до крайности, грубый и даже нахальный, корыстный, во вражде непримиримый и каратель жестокий». Этим сказано все.