Текст книги "Романы Романовых"

Автор книги: Михаил Пазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Императрица Екатерина II. Русская Мессалина

В императрице Екатерине Великой постоянно жила какая-то не умирающая тяга к любви. Даже в зрелые годы она увлекалась молодыми гвардейскими офицерами. Все они, как на подбор, были богатырского телосложения, сильными, здоровыми и цветущими молодцами. В Европе ее называли русской Мессалиной за бесчисленное количество любовников, которое, по самым скромным подсчетам, превышало 80 человек.

«Век золотой Екатерины…», – кажется, так пел Игорь Тальков в своей песне «Россия». Действительно, это был золотой век русской истории. Сейчас, когда отмечается столетие со дня рождения Л. И. Брежнева, снова звучат те же слова – «золотой век социализма». Времена меняются, меняются и оценки – если на заре «демократических» преобразований была тоска по давним, еще царским временам, то сегодня с ностальгией вспоминается недавнее советское прошлое. Пристально вглядываясь в глубь веков, понимаешь, что обе эпохи были хороши. По большому счету, это тоска по великой, стабильной и сильной России. Только правление Брежнева было «золотым веком» для простого человека, а царствование Екатерины II – для дворянства, отличительной особенностью которого являлся фаворитизм.

Вообще-то фаворитизм как явление был присущ многим королевским дворам Европы, но в России он достиг пика своего развития. Екатерина II правила при помощи своих фаворитов-любовников, и правила успешно – почти каждый ее фаворит был выдающимся государственным деятелем. Писать о Екатерине II одновременно и сложно, и легко. С одной стороны, существует множество литературы на эту тему, а с другой стороны – попробуй-ка из нее вычленить интересующие нас подробности интимной жизни императрицы! Вот этим-то мы и займемся: не вдаваясь в историю ее царствования, остановимся только на этих пикантных подробностях. Всего у Екатерины Великой было 12 официальных любовников, с которыми она жила более или менее продолжительное время. О них в основном и пойдет наше дальнейшее повествование.

Но сначала вкратце расскажем о том, как эта немка оказалась на русском троне. В предыдущей главе мы уже говорили, как императрица Елизавета в 1742 году вызвала из Германии своего племянника сироту Карла-Петера-Ульриха Голштинского и назначила его своим преемником. Бездетная Елизавета выбрала именно его потому, что он был внуком Петра I и сыном ее сестры Анны. Его крестили по православному обряду и назвали Петром Федоровичем. В 1743 году она решила его женить на Софии-Фредерике-Августе Ангальт-Цербстской. В те времена самым крупным территориальным образованием раздробленной Германии было королевство Пруссия. Так вот, отец Софии, князь Ангальт-Цербстский, был настолько беден, что был вынужден служить в прусской армии генералом за жалованье. Выбор Софии в качестве невесты императрица Елизавета объяснила своему племяннику так: «…Хотя она из знатного, но столь малого рода, дабы ни связи, ни свита принцессы не возбуждали особенного внимания или зависти здешнего народа». Под «народом», конечно, подразумевались придворные круги. И действительно, никакого особого внимания или зависти к столь худородной германской принцессе поначалу не было. Елизавета питала привязанность к Голштинии еще и потому, что родной брат матери Софии, Карл-Август, был помолвлен с ней, но умер в 1727 году. Всю жизнь она хранила теплые воспоминания о нем, и печаль по умершему жениху повлияла даже на выбор невесты для племянника.

В 1744 году Софию вместе с матерью привезли в Россию (багаж их состоял всего из нескольких вещей). Кстати, на границе ее встречал начальник почетного эскорта барон Мюнхгаузен (да-да, тот самый): он состоял тогда на русской службе. В этом же году Софию окрестили под именем Екатерины Алексеевны, а в следующем 1745 году выдали замуж за Петра Федоровича. Они были почти ровесниками – невесте шел 15-й год, а жених был несколько старше: ему уже стукнуло целых 16 лет! Генеалогические отношения в Германии были настолько запутанными, что оказалось: невеста жениху приходится троюродной сестрой! Молодых, естественно, о согласии вступить в брак никто не спрашивал.

Кстати – о происхождении Екатерины. Официально она была дочерью князя Христиана Августа Ангальт-Цербстского и принцессы Иоганны-Елизаветы Голштейн-Готторпской. Местом ее рождения был северогерманский город Штеттин, дата – 21 апреля 1729 года. Но вот незадача – в церковно-приходских книгах этого города нет записи о ее рождении! С другой стороны, сам князь Христиан писал, что в городе Штеттине у него родилась дочь, имени которой он не называет. Запись датирована 2 мая 1729 года. Нестыковка? И еще какая! Несомненно, речь идет о будущей царице Екатерине. Но почему нет записи об этом событии в церковных книгах и почему разница в датах? Загадка… Историки того времени попытались разобраться в этом и обнаружили некую запись, казавшуюся им подлинной, о том, что Екатерина на самом деле родилась в городе Дорнбург и там же была крещена. Город Дорнбург был местом жительства семьи Екатерины II. Однако ничем не доказано, что мать в апреле 1729 года пребывала в этом городе. Наоборот, с неопровержимой точностью было установлено, что ее мать, Иоганна-Елизавета, летом 1728 года была в Париже. В это же время в столице Франции находился на дипломатической службе Иван Бецкой.

По некоторым косвенным фактам можно предположить, что отцом Екатерины на самом деле был этот Бецкой, внебрачный сын князя Ивана Трубецкого. Во времена Елизаветы он, российский дипломат, пребывал в Париже, где и сблизился с Иоганной-Елизаветой. Та, будучи женщиной легкомысленной, с удовольствием наставляла рога своему мужу. Во время правления Екатерины II Иван Бецкой занимал высокое положение, возглавлял Академию художеств, много сделал для воспитания детей и юношества. Существует легенда, будто, навещая Бецкого, Екатерина целовала ему руку. Ивану Ивановичу было позволено сидеть в присутствии государыни (немыслимая честь!), тогда как другие стояли. Якобы во время одного из кровопусканий Екатерина промолвила: «Пусть из меня вытечет вся немецкая кровь и останется одна русская». Подобных косвенных свидетельств было немало. Но однозначно заявлять, что отцом Екатерины II был Иван Бецкой, за неимением прямых свидетельств, конечно, невозможно. Во всяком случае, Бецкой никогда не был женат.

Есть и другая версия происхождения Екатерины. Якобы ее отцом на самом деле был прусский король Фридрих Великий. Как раз около 1729 года он, будучи 16-летним подростком-принцем, жил возле города Дорнбурга, где мог встречаться с Иоганной-Елизаветой. Якобы он-то и поспособствовал тому, чтобы его внебрачная дочь стала женой наследника русского престола. Так это или нет, мы не знаем, но слухи об этом ходили упорные. Загадка рождения – первая тайна в жизни Екатерины II, которых будет еще немало.

Итак, Екатерина стала женой наследника русского престола. Роскошь и блеск русского императорского двора ослепили ее – такого в родной Германии она не видела! Ведь родители ютились в обветшалом замке, а на обед подавали вчерашний суп из брюквы. Кофе – только по праздникам, а мяса вообще не видать: в общем, нищета, хоть и князья. А тут такой подарок судьбы – стала женой наследника российского престола, а дальше что? И она решила понравиться императрице Елизавете, мужу Петру и всему русскому народу. Ведь именно так себя ведут бедные девушки, попав в богатую семью: стараются завести со всеми хорошие отношения. Вот что она говорила об этом в своих «Записках»: «Поистине я ничем не пренебрегала, чтобы этого достичь: угодливость, покорность, уважение, желание нравиться, желание поступать как следует, искренняя привязанность – все это с моей стороны постоянно к тому было употребляемо с 1744 по 1761 год. Признаюсь, что, когда я теряла надежду на успех в первом пункте, я удваивала усилия, чтобы выполнить два последних; мне казалось, что не раз успевала я во втором, а третий удался мне во всем объеме, без всякого ограничения каким-либо временем, и, следовательно, я думаю, что довольно хорошо исполнила свою задачу».

Прежде всего 15-летняя Екатерина принялась учиться – старательно изучала русский язык, штудировала Тацита, Вольтера, Дидро и Руссо, перечитала все книги на русском языке, которые смогла достать, и… стала образованнейшей женщиной своего времени. Она наблюдала придворную жизнь и нравы русского дворянства, часто общалась с его представителями, причем демонстрируя при этом приемы недюжинного психолога: «Приписывают это глубокому уму и долгому изучению моего положения. Совсем нет! Я этим обязана русским старушкам… И в торжественных собраниях, и на простых сходбищах и вечеринках я подходила к старушкам, садилась подле них, спрашивала о их здоровье, советовала, какие употреблять им средства в случае болезни, терпеливо слушала бесконечные их рассказы о их юных летах, о нынешней скуке, о ветрености молодых людей; сама спрашивала их совета в разных делах и потом искренне их благодарила. Я знала, как зовут их мосек, болонок, попугаев, дур; знала, когда которая из этих барынь именинница. В этот день являлся к ней мой камердинер, поздравлял ее от моего имени и подносил цветы и плоды из ораниенбаумских оранжерей. Не прошло и двух лет, как самая жаркая похвала моему уму и сердцу послышалась со всех сторон и разнеслась по всей России. Самым простым и невинным образом составила я себе такую громкую славу, и, когда зашла речь о занятии русского престола, очутилось на моей стороне значительное большинство». Не так просто было завоевать доверие русских барынь, слушая их нудные рассказы о стародавних временах и своих болячках, а уж тем более запоминать клички их собак и попугаев! Однако ее усилия не пропали даром – Екатерина научилась понимать «загадочную русскую душу» и завоевала популярность в дворянской среде.

Забегая вперед, отметим, что чужаки в русской среде всегда стараются казаться более русскими, чем сами русские. Особенно правители – это доказывает пример немки Екатерины II и грузина Сталина: более русских по духу людей трудно представить, которые бы так заботились о России, о приумножении ее богатств, народонаселения, расширении ее пределов и еще о многом другом, составляющем славу и гордость империи. В нашей истории мало найдется таких патриоток, как Екатерина. Она не жалела сил для своей новой родины и называла Петра I своим «дедом». Почему? Вспомним, что когда Елизавета пригласила своего племянника Петра в Россию и назначила его своим наследником, то обязала всех поданных присовокуплять к его имени титул: «внук Петра I» (он был сыном Анны, дочери Петра I, сестры Елизаветы). По аналогии и Екатерина тоже была «внучкой» Петра Великого. Хитро придумано, ничего не скажешь!

Перейдя в православие, Екатерина старалась строго соблюдать церковную обрядность, блюла все посты и отмечала храмовые праздники. Скоро она совсем превратилась в русскую женщину. Отметим, что так поступали не все заморские принцессы, жены великих князей. Некоторые даже не удосуживались выучить русский язык и до самой смерти разговаривали на немецком, французском или английском. Некоторые не принимали православия, так и оставаясь протестантками или католичками. Все это происходило от чванства и зазнайства по отношению к этой «варварской» стране – России. Однако Екатерина была не такая – да и на кону было большее: «Он (Петр Федорович) был для меня почти безразличен, но небезразлична была для меня русская корона», – так потом писала сама императрица. В 1756 году она писала английскому посланнику Ч. Уильямсу: «Я буду царствовать или погибну!» Провинциалка замахнулась на русский трон и с азартом принялась воплощать эту идею в жизнь.

Дело Екатерины чуть не испортила ее мамаша – Иоганна-Елизавета. Очутившись при русском дворе, она начала шпионить в пользу прусского короля Фридриха II. Узнав об этом, Елизавета выслала Иоганну из России, а заодно и всех немцев, приехавших с ней. И чуть было не отправила домой ее дочь. Екатерине было запрещено переписываться с матерью, о чем она не очень-то и жалела, так как мать являлась препятствием для достижения заветной мечты. Опасаясь, что Екатерина будет заниматься тем же, Елизавета приставила к ней своих шпионов, но было поздно – она уже успела завоевать популярность в среде гвардейцев и части дворянства и окружить себя преданными людьми.

Кстати, вернувшись в Германию, Иоганна-Елизавета вскоре уехала в Париж, сошлась там с одним французом и жила в свое удовольствие, наделав много долгов и ведя жизнь, «не делающую чести ее дочери». Она умерла в 1760 году, и Екатерине пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить императрицу Елизавету заплатить долги матери – полмиллиона рублей! Кстати, если императрица называла своего племянника Петра Федоровича дураком, то Екатерина ей сразу понравилась. Она была живой и жизнерадостной, любознательной, настойчивой и не любила скуки. Государыня к ней благоволила и ждала, когда у молодой четы появится ребенок. Желала этого и Екатерина, и еще как желала, но родить никак не могла. Целых девять лет Екатерина оставалась бездетной! Почему? Посмотрим, кто был ее муж.

Оставшись сиротой, Петр был отдан на воспитание своим дальним родственникам. Современник писал: «Будущий российский император в детстве был несчастен. Матери он не помнил, а отец его скончался, когда Петру исполнилось одиннадцать лет. Чтобы пристроить сироту хоть куда-нибудь, его отправили к родственнику, занимавшему епископскую кафедру в Любеке. Епископ дал в наставники мальчику двух учителей – фон Брюммера и Берггольца. Оба они были невежды, пьяницы и грубияны. Они часто били мальчика, держали его на хлебе и воде, а то и просто морили голодом, ставя на колени в угол столовой, откуда он наблюдал, как проходит обед». О том, как били будущего императора, есть рассказ другого современника: «Я вас так велю сечь – заходился в крике Брюмер, – что собаки кровь лизать станут».

Цитируем дальше: «Если же Петр крал из кухни кусок хлеба, то к экзекуции добавлялось и нечто новое: поставив принца на колени, в руки ему давали пучок розог, а на шею вешали рисунок, на коем был изображен осел. Петр рос худым, болезненным, запуганным и начисто лишенным чувства собственного достоинства. Ко всему прочему он стал лжив и патологически хвастлив. Учителя, любившие попойки, приучили своего воспитанника к спиртному, и он стал предпочитать всему прочему общество кучеров, лакеев, слуг и служанок… Он не хотел учиться и все время посвящал забавам и потехам. Любимым его занятием были игры с оловянными солдатиками…» Он просто обожал все военное. Хотя Петра и много учили, он получил полное отвращение к наукам. Из искусств более всего он предпочитал скрипку и выучился неплохо играть на ней. В России его стали снова учить. Но частые болезни, а затем женитьба помешали ему получить систематическое образование.

Итак, Петр вырос закомплексованным человеком с искалеченной психикой. Не доиграв в детстве в солдатики, он всю жизнь оставался ребенком и мечтал о том, как станет всемирно известным императором. Историк В. О. Ключевский нарисовал такой его портрет: «Его образ мыслей и действий производил впечатление чего-то удивительного недодуманного и недоделанного. На серьезные вещи он смотрел детским взглядом, а к детским затеям относился с серьезностью зрелого мужа. Он походил на ребенка, вообразившего себя взрослым; на самом деле это был взрослый человек, навсегда оставшийся ребенком». Н. Костомаров писал: «…Великий князь, наследник русского престола, капризный до наивности человек ума чрезвычайно мелкого…» По словам другого историка, С. Соловьева, «Петр Федорович обнаруживал все признаки остановившегося духовного развития, он являлся взрослым ребенком».

Итак, жизнерадостная Екатерина и инфантильный Петр… Они не смогли не только полюбить друг друга, но даже понять. Общение Петра и Екатерины показало полное несходство их интересов. Да и внешне они разительно отличались – долговязый, узкоплечий и хилый жених проигрывал на фоне необыкновенно привлекательной невесты. Когда Петр Федорович перенес оспу и его лицо обезобразили свежие шрамы, Екатерина ужаснулась. И правда, на портретах Петр III не выглядит красавцем-мужчиной. Но главное заключалось в другом – полной замкнутости Петра противостояла деятельная, целеустремленная и честолюбивая натура знающей себе цену женщины. Если верить дневникам самой Екатерины II: «Мой возлюбленный муж мною вовсе не занимается, а проводит свое время с лакеями, то занимаясь с ними шагистикой и фрунтом в своей комнате, то играя с солдатиками или же меняя в день по двадцать разных мундиров. Я зеваю и не знаю, куда деться от скуки».

Мы не зря выразились именно так: «если верить». Дело в том, что мемуары Екатерины существуют в нескольких редакциях – до 1762 года, когда был убит Петр III, и после. Поздние редакции подчищены и исправлены самой Екатериной, чтобы показать, каким ничтожеством был ее муж; такого кретина не грех было свергнуть с престола и убить. А в ранних «Записках» она отзывается о Петре так: «Тогда я впервые увидела великого князя, который был действительно красив, любезен и хорошо воспитан. Про одиннадцатилетнего мальчика рассказывали прямо таки чудеса». (Речь идет о первой их встрече в Гамбурге.) Спустя десятилетия Екатерина выбрасывает это предложение и пишет другое: «Тут я услыхала, как собравшиеся родственники толковали между собою, что молодой герцог наклонен к пьянству, что приближенные не дают ему напиваться за столом». Чувствуете разницу? То был хорошо воспитан, а то вдруг стал пьяницей! Дело в том, что сохранились оба варианта этих мемуаров – Екатерина II, не думая о своей скорой смерти, просто не успела уничтожить их ранний вариант. Позже мы еще вернемся к этому варианту записок. Еще в 1797 году Карамзин решительно заявил по этому поводу: «Обманутая Европа все это время судила об этом государе со слов его смертельных врагов или их подлых сторонников…» За «подлыми врагами» последовали знаменитые историки, которых мы цитировали выше, пользовавшиеся все теми же мемуарами Екатерины II. Ныне проявляется другая тенденция: обелять Петра III и создавать ему ореол мученика… Мы не знаем, каким на самом деле был Петр Федорович, и будем судить о нем по дошедшим до нас воспоминаниям современников, в том числе и Екатерины II. В конце концов, нас интересует не политика Петра III, а его интимные отношения с супругой. Скажем только одно – он был глубоко несчастным человеком…

Итак, 21 августа 1745 года состоялась свадьба Петра Федоровича и Екатерины. Как мы уже писали, молодых об их согласии никто не спрашивал. Если Екатерина мечтала войти в царскую семью, то у Петра было другое мнение. Дело в том, что он был давно и безнадежно влюблен в княжну Лопухину. Да-да, в дочь той самой Лопухиной, о которой мы уже писали. Как мы помним, Наталье Федоровне Лопухиной за болтовню отрезали язык и сослали в Сибирь. Молва напрямую связывала казнь Лопухиной с желанием Петра жениться на ее дочери. Однако расправа с Лопухиной состоялась в 1743 году, а Петр женился в 1745 году. А правда состоит в том, что при первом же свидании с невестой, Екатериной, Петр признался ей, что любит Лопухину и хотел бы жениться только на ней. Императрица Елизавета, разумеется, и слышать ничего не хотела, и Петр вынужден был покориться воле тетки.

Однако и у Екатерины были свои амурные тайны. Мы уже писали, что она училась русским обычаям, в том числе и наблюдая жизнь императорского двора. Нравы при дворе Елизаветы были известные, а флиртовать она научилась рано, беря пример со своей распутной мамочки. Один из германских историков сообщал о первых опытах Екатерины на любовном поприще еще до приезда ее в Россию. Еще в Штеттине у нее якобы был любовник, некий граф Б., который имел на счет Фике (как Софию называли в юности) серьезные намерения, но своего слова не сдержал и привел к алтарю ее подругу. Скорее всего, это фантазии автора. Дворы маленьких германских княжеств не были, разумеется, храмами добродетели, но их принцессы не предавались разврату в 14 лет. Истина была в другом.

Еще до замужества, в свои 15 лет она влюбилась в придворного ловеласа Андрея Чернышева. Неизвестно, была ли между ними близость, правда лишь то, что Чернышев с Екатериной вел себя дерзко и вызывающе. Наверное, была, раз он позволял себе такие выходки в отношении невесты наследника, – раз Екатерина ему отдалась, то он уже считал ее своей. Петр Федорович заметил амуры Чернышева с Екатериной и страшно оскорбился – даже стал называть Екатерину «невестой» Чернышева. Друзья Екатерины, которых она уже успела заиметь, посоветовали ей бросить Чернышева во избежание разрыва с наследником. К счастью, до этого дело не дошло – Елизавета, узнав о романе Чернышева с Екатериной, отправила любвеобильного придворного в Данию. Вернулся он оттуда только после свадьбы Екатерины с Петром. Так что не только взаимная неприязнь была препятствием к нормальной супружеской жизни молодых, но и разные любовные устремления.

Итак, свадьба состоялась. После бала императрица отвела молодых в предназначенные для них покои, где сама нарядила Екатерину в нарядную ночную рубашку и халат. Жених в это время со своими друзьями тоже удалился для переодевания. Когда все было готово, новобрачные стали перед Елизаветой на колени, она поцеловала их и благословила. Потом придворные проводили их в постель и удалились. Поутру по всему дворцу разнесся слух, что Екатерина встала с брачного ложа девственницей, как и легла. (Девственницей она, судя по всему, уже не была, но не в этом дело.)

Что произошло? Предоставим слово самой новобрачной: «плотно поужинавший в тот вечер супруг, улегшись подле меня, задремал и благополучно проспал до самого утра». По уверениям Екатерины, так продолжалось из дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Как-то она поделилась своими печалями с канцлером А. Бестужевым-Рюминым. Якобы по ночам они с Петром занимались экзерцициями с ружьем и попеременно стояли на часах у дверей. Она жаловалась канцлеру, что это занятие ей «весьма наскучило» и от ружья у нее болят руки и плечи. Она просила Бестужева «сделать ей благодеяние, уговорить великого князя, супруга ее, чтобы он оставил ее в покое, не заставлял по ночам обучаться ружейной экзерциции, что она не смеет доложить об этом императрице, страшась тем прогневить ее величество…». Представляете такую картину – Екатерина по требованию мужа изучает приемы обращения с оружием, как какой-то новобранец! Так и слышатся его команды: «На плечо!», «Оружие, за спину!», «Оружие, положить!», «Оружие, на грудь!». А потом стоять попеременно на часах! Во все это верится с трудом – вместо того чтобы интересоваться прелестями молодой жены, муж занимается с ней ружейными приемами! А хоть бы и так: знаете, есть ролевые сексуальные игры. Например, врач – пациентка, русская разведчица – гестаповец, учитель – школьница. «Врач» принимает «пациентку», осматривает ее, медленно раздевая и нежно прикасаясь к ее телу, чем доводит до нужной кондиции, а затем овладевает ею. И так далее. Раз уж все было так, как описывает Екатерина, то можно предположить, что Петр играл с ней в сексуальную игру «новобранец – командир». При команде «Оружие, положить!» (здесь нужно наклоняться) Петр мог задрать ей подол… и так далее. Но это так, наши фантазии. А правда состоит в том, что это вранье, нагроможденное позже, чтобы очернить убитого Петра.

С логикой у Екатерины было неважно – то она упрекает Петра, что он не может выполнять свой супружеский долг, то уверяет, что он волочится за фрейлинами. Опять дадим слово ей: «Если бы великий князь желал быть любимым, то относительно меня это вовсе не трудно, я от природы была склонна и привычна к исполнению своих обязанностей». Интересно знать – где это она в свои 15–16 лет обрела эту привычку? Вопрос, что называется, риторический – со своими любовниками, конечно. Сразу после свадьбы Петр Федорович стал ухаживать за фрейлиной Карр, потом – за девицей Шафировой и другими придворными дамами, которые проявляли к нему хоть малейший интерес. Среди них была некая Теплова, Седрапарре, а также певичка-немка. Значит, Петр сексом все же интересовался, но Екатерина просто отказывала ему! В 1746 году она писала: «Я очень хорошо видела, что великий князь совсем меня не любит. Через две недели после свадьбы он мне сказал, что влюблен в девицу Карр, фрейлину императрицы… Он сказал графу де Виейере (Девиеру), своему камергеру, что не было сравнения между этой девицей и мной». Выходит, Петру было что сравнивать, и, значит, он все же был близок с Екатериной? Или нет?

Дадим слово и другой стороне. Вот что писал сам Петр Федорович в декабре 1746 года, всего через полтора года после свадьбы: «К Великой Княгине. Милостивая Государыня. Прошу вас не беспокоиться нынешнюю ночь спать со мной, потому что поздно уже меня обманывать, постель стала слишком узка после двухнедельной разлуки. Ваш несчастный муж, которого вы никогда не удостаиваете этого имени, Петр». Это значит, что Екатерина действительно отказывала Петру, но с удовольствием занималась сексом со своими любовниками. Он был ей противен, и она зря лгала, что «готова к исполнению своих обязанностей» с Петром. Она была «готова» с другими, но только не с ним.

Вся эта неправда нужна была ей потому, что императрица Елизавета требовала от нее рождения внука, а та никак не могла забеременеть. Государыня упрекала в этом Екатерину, но дело было не только в ней. В конце концов Елизавета по подсказке доверенных лиц устроила врачебный осмотр супружеской четы. О его результатах мы знаем из сообщений иностранных дипломатов: «Великий князь был не способен иметь детей от препятствия, устраняемого у восточных народов обрезанием, но которое он считал неизлечимым. Великая княгиня, не любившая его и не проникнутая еще сознанием необходимости иметь наследников, не была этим опечалена». Это известие повергло Елизавету в шок: «Пораженная сею вестью, как громовым ударом, Елизавета казалась онемевшею, долго не могла вымолвить и слова, наконец, зарыдала». То есть Петр Федорович страдал фимозом – сращением крайней плоти, не позволявшим ему совершать нормальные сексуальные контакты.

Эти «известия» иностранных дипломатов по меньшей мере странны. Неужели врачи Елизаветы никогда не устраивали осмотра наследнику русского престола? В добрые старые времена это было бы немыслимым упущением; лекарям полагалась казнь «за не сбережение государского здоровья». Однако при всеобщем разгильдяйстве, царившем во время правления Елизаветы, это вполне могло иметь место. Потребовалось женить Петра, напрасно ждать от него внука и только потом узнать, что ему необходимо обрезание! А где же был хваленый личный врач Елизаветы Жано Лесток? Лесток занимался политикой, ему не до врачевания было. Уму непостижимо! Теперь другое – раз Петр сам считал свою болезнь неизлечимой, то он знал о ней! И не обратился к докторам! Мальчик, конечно, мог и ошибаться, и стесняться, но куда смотрела его супруга Екатерина? Об этом красноречиво свидетельствует донесение еще одного иностранца: «Он так стыдился несчастья, поразившего его, что у него даже не хватало решимости признаться в нем, и великая княгиня, принимавшая его ласки с отвращением и бывшая в то время такой же неопытной, как и он, не подумала утешать его, ни побудить искать средства, чтобы вернуть его в ее объятия».

Это Екатерина-то была «неопытной»? Она что, не видела у Петра этого «препятствия»? Вероятнее всего то, что Екатерина сама не хотела от Петра ребенка, и болезнь наследника здесь не при чем. Так что она зря сваливала всю вину на Петра. Но как же она хотела стать русской царицей, не обзаведясь наследником? Парадокс! Или у нее были иные планы?

Как бы то ни было, но Елизавета дала согласие на операцию, однако это к успеху не привело – детей у супругов так и не было. Еще один иностранный дипломат сообщал о следующей выходке Петра: «Уязвленный словами императрицы, он решил удовлетворить любознательность насчет подробностей, которые она желала знать… он послал императрице в запечатанной собственноручно шкатулке то доказательство… которое она желала иметь…» То есть, говоря простым языком, он отослал Елизавете то, что осталось от операции, – свою крайнюю плоть. Даже после обрезания Петр Федорович, по-видимому, оставался импотентом. Во всяком случае, детей от Воронцовой или других пассий у него не было.

Молодые окончательно отдалились друг от друга. Екатерина нашла утешение в чтении самых разнообразных серьезных книг, в верховой езде (бывало, что она проводила на лошади по 13 часов в сутки) и многочисленных амурах. Так, она завела кратковременный роман со шведским посланником графом Поленбергом, но тут из-за границы явился Андрей Чернышев. Его наглое поведение изумляло весь двор. Екатерина сначала не хотела его принимать, но он однажды силой ворвался к ней в спальню, переодевшись лакеем… И она не устояла. Связь Екатерины с Андреем Чернышевым и двумя его братьями, особенно с Захаром Чернышевым, стала известна Елизавете. Чернышевых арестовали и посадили в тюрьму, но Екатерина писала Андрею нежные письма и заботилась о своем возлюбленном. Письма передавал камер-юнкер Тимофей Евреинов. Как-то Елизавета перехватила эти письма, Евреинова сослали в Казань, где он стал полицмейстером, а потом дослужился до полковника. (Кстати, братья Чернышевы – Андрей, Иван и Захар – были сыновьями той самой Евдокии Ржевской, любовницы Петра I, которая наградила его сифилисом и которой он так восхищался. Возможно, они были сыновьями Петра Великого.) Самого же Андрея Чернышева сослали в Сибирь. Уже взойдя на престол, Екатерина II не забыла своего давнего увлечения и дала следующее повеление управляющему собственной канцелярией графу Олсуфьеву: «Я тебе поручаю выбрать место, или, одним словом сказать, хлеба дать Андрею Чернышову, генерал-адъютанту бывшего императора, да отставному полковнику Тимофею Евреинову…»

Петр Федорович тоже не скучал. Как раз в это время ему разрешили выписать полк голштинских солдат, и он целыми днями занимался с ними воинскими упражнениями и маневрами, публично вешал крыс, мучил собак (по словам все той же Екатерины), пьянствовал и играл в оловянных солдатиков. А еще он влюбился! Избранницей Петра Федоровича стала Елизавета Воронцова, племянница канцлера. Жена наследника называла ее фаворит-султаншей. Современники сходились в едином мнении, что все любовницы Петра отличались тем, что были некрасивы, невоспитанны и глупы. Но что-то Петр Федорович в них все же находил. Особенно уродливой была Воронцова – маленькая, толстая, с лицом, обезображенным оспой, недалекая и злая. Французский посланник Бретейль сравнивал ее с «трактирной служанкой самой низкой пробы». Писатель А. Болотов, впервые увидев Воронцову, еще не зная, что за дама продефилировала перед ним, спросил: «Кто б такова была толстая и такая дурная, с обрюзглою рожей боярыня?» Услышав в ответ, что это фаворитка Петра Федоровича, Болотов впал в прострацию: «Ах, Боже мой! Да как это может статься? Уж этакую толстую, нескладную, широкорожую, дурную и обрюзглую совсем любить, и любить еще так сильно государю…» Потом добавил: «В самом деле была она такова, что всякому даже смотреть на нее было отвратительно и гнусно». Заметим, что Болотов был недоброжелателем Петра Федоровича и всячески пытался очернить как самого наследника, так и его фаворитку. Сама же Екатерина в своих «Записках» называла Воронцову «очень некрасивым, крайне нечистоплотным ребенком с оливковым цветом кожи», «толстой и нескладной», «с обрюзглым лицом», «широкорожей». В свою очередь, Елизавета Воронцова называла Екатерину «дурной женщиной». Ясно, что Екатерина была не в восторге от любовницы мужа и могла обзывать ее как угодно. С портретов же на нас смотрит вполне приятная дама, правда, с двойным подбородком и чуть одутловатым лицом. Как тут не вспомнить фаворитку последней императрицы Александры Федоровны, жены Николая II, Анастасию Вырубову! Та тоже была низенькой, толстой, широколицей – губки бантиком, а нос гузкой. Видимо, в этих женщинах таилось нечто такое, что заставляло монархов любить их, несмотря на внешнее уродство. Преданность и честность, неподкупность и твердость характера – вот эти качества. Наверное, за это их и любили. А Петру Федоровичу, наверное, импонировало еще и то, что Воронцова, как и он сам, переболела оспой – как известно, общие страдания сближают людей.