Текст книги "Али Бабаев и сорок покойников"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Бабаев же раздумывал о Гуте и о том, что сказали ему в Талды-Кейнарске. Еда готовить, за дом следить, ружье чистить, – говорил Гыргольтагин, а Тутун Лазаревич добавлял: – Машина водить, а если полезет в юрта злодей, дать по башке топориком… Еще, как обещал Каквыргин, может потрудиться переводчиком и комплимент сказать английской королеве… Все это Гут знал и умел, но получалось, что и другое ему ведомо, некое тайное искусство, непонятное Бабаеву. Непростым человеком был Гутытку Лившиц! Ох, непростым!

Когда «шкода» добралась до Третьего Самотечного, Али Саргонович нарушил молчание.

– Где ты этому научился, джадид? Шаманству или как там у вас зовется?

– Так и зовется, – промолвил Гутытку. – А учился я у деда Мойше, у кого же еще… Вот это был шаман! Чего он только не умел! А лучше всего – глаза отводить, когда начальство из Якутска наезжало. Они у деда с одной стопки хмелели и отправлялись к этим… к гуриям… Но мог и туда послать, где нынче соседушка наш пребывает. Боялись его!

– Выходит, колдовство у тебя – семейный дар, – с уважением заметил Бабаев.

– Ненаучный термин, – возразил Гутытку. – Правильнее сказать, суггестия, то есть внушение или гипноз. Полезная штука! Вот помается соседушка в пещерах – глядишь, сбежит с Лесной… А не сбежит, приглашу к нему духа Санги Мапу. Тот ему насверлит дырок в ауре!

Машина свернула в Грохольский переулок.

– Помню, ты еще в Якутске учился и в Хабаровске, – сказал Бабаев. – Выкладывай, чему. Что еще умеешь?

– В Якутске я ветеринарный техникум закончил. Олешек могу лечить, собачек…

– А в Хабаровске?

– Университет.

– Специальность какая?

Хоть было в машине темновато, Али Саргонович заметил, что щеки джадида заалели и вспыхнули. После долгой паузы он шепнул:

– Смеяться будешь, Бабай…

– Не буду, Ниной клянусь!

– Дед Мойше говорил, это еврейская кровь бунтует… еврею все бы учиться да учиться… жаден еврей до науки… – пробормотал Гутытку и, решившись, признался: – Магистр я, Бабай. Магистр английской филологии!

– И что же здесь смешного? – удивился Али Саргонович.

– Не знаю. Только смеются все! Поглядят на меня, подумают зачем талды-кейнару английская филология? – и смеются! В самом деле, зачем?

«Шкода» затормозила у подъезда огромного здания. Али Саргонович вылез из машины, вдохнул теплый летний воздух и произнес:

– Как – зачем? Вот прорубим из Талды-Кейнарска окно в Европу, станем в Лондоне торговать рогами да шкурами, прославимся, разбогатеем, и пригласит нас к себе королева. Кто ей ручку поцелует? Кто скажет комплимент?

Враги. Эпизод 6

Помимо денег, у Пережогина имелись две страсти – яхты и футбол. То был след нищего сиротского детства, которое прошло частью в приюте, частью у дальних родичей, не слишком его любивших и баловавших. К футболу Пережогин прикипел еще с тех пор, когда гонял на пустыре консервную банку с детдомовскими пацанами. О яхтах же в детские годы было ему твердо известно, что эти игрушки есть лишь у миллионеров, и что миллионер без яхты все равно что пролетарий без штанов. Став взрослым и очень богатым, он понял разницу между миллионером и миллиардером, которая измерялась не только деньгами и властью, но также яхтами, замками, скаковыми лошадьми, футбольными клубами и женщинами. Впрочем, к замкам, лошадям и женщинам он был равнодушен.

Он приобрел три футбольных клуба, английский, аргентинский и испанский, а количество яхт разного класса и назначения перевалило за дюжину. Пережогин строил свои корабли на норвежских верфях, откупал у арабских шейхов, у банкиров из Сингапура и Токио; он был богаче большинства из них. Это казалось ему справедливым: он – российский миллиардер, а разве сравнишь огромную и изобильную Россию с Аравией или Японией!

Яхты вселяли в него чувство превосходства и дарили уединение. Конечно, относительное: хотя сейчас он пребывал на корабле где-то между Испанией и Мальтой, вокруг него суетились десятки людей от капитана до юнг и стюардов. Но их можно было не замечать, а глядеть на бескрайнюю морскую синеву, слушать, как за бортом шумит вода, пить апельсиновый сок и обдумывать тайные планы. Экипаж на океанской яхте «Золотая лань» был отлично вышколен и, зная о привычках босса, моряки на ют не совались.

Пережогин, сидевший в шезлонге у бассейна, выглядел сонным, расслабленным и ленивым как перекормленный гусак. Обманчивая иллюзия! Размышляя на стратегические темы, он скорее походил на кракена, затаившегося в мнимой неподвижности, чтобы подстеречь добычу. Добыча была соблазнительной – сахалинская нефть, а в перспективе – танкерный флот, трубы в Китай и Японию, но за нее предстояло схватиться не с безобидным китом и даже не с акулой, а с кашалотом. С очень, очень крупным хищником!

РНК, «Российская нефтяная компания», владельцем которой был Пережогин, являлась крупнейшим экспортером черного золота в Европу. Успешный бизнес, суливший как финансовые, так и политические выгоды, нуждался в защите и стабильности, к чему имелись два пути: во-первых, проводить экспансию и постоянно расширяться, а во-вторых, давить соперников. То и другое – взаимосвязанные процессы, ибо захват новых нефтяных полей не обходился без конфликтов, а их разрешение в пользу РНК вело к победе над бросившими вызов конкурентами. За это, конечно, приходилось платить, но Пережогин не скупился, подкармливал и депутатов, и чиновников, и президентскую администрацию, и самого президента. Правда, не нынешнего, а прежнего; нынешний вел себя так, словно рассчитывал переизбраться без финансовой поддержки, за счет народного энтузиазма. Но позиции Пережогина были и сейчас крепки, так что в борьбе за Сахалин он мог потягаться с любым кашалотом.

Даже с таким зубастым, как «Газприм».

Информация к размышлению

«Вы не поверите!» – газета журналистских расследований», 2 августа 200… года

Фельетон Рэма Крыжака «Чудеса, чудеса, чудеса! Подходите и платите!»

Развелось на Москве колдунов-мошенников! Куда не плюнь, в великого мага попадешь, или в экстрасенса, или, на худой конец, в тибетского лекаря либо алтайского шамана. И все они не просто так, а с докторскими степенями и профессорскими званиями, все как есть академики: и в Нью-Йоркской академии состоят, и в Супернаучной Информационной, и в Особой Космической, и в Ноосферной, и Аллах ведает, в какой еще. Но не черные они, а, как всегда предупреждается, белые и пушистые. Черной магии ни-ни! Только белая. В крайнем случае, голубая – для лиц нетрадиционной ориентации.

А лечат от всего, хоть от зубов, хоть от рака, хоть от тараканов в голове. Венец безбрачия снять – нет проблем! Ауру подштопать – за милую душу! Чакры открыть, для ума там или для секса – ноль минут, пять секунд! Избавить от сглаза – в момент, только свечку зажжем и воском на темечко капнем! Сделать запойного пьяницу любящим мужем – как два пальца обо… Простите, увлекся. В общем, от всего лечат.

Но берут! Круто берут! А чего же с дураков-то не брать? Дурак, он не от Адама с Евой происходит, а от обезьяны, он специально Богом выведен, чтобы адамовы детки с него кормились. У дурака и болезни дурацкие – вроде дырок в ауре или этого безбрачного венца… Сказать по правде, у него и с венцом не стоит, и без венца не стоит, однако размножается дурак с огромной скоростью. В Советском Союзе все умными были, ходили лечиться к бесплатным докторам и не тревожились, что чакры закупорены. А как накрылся Союз, все резко поглупели и к колдунам пошли. За хорошие деньги! Кое-кто квартиру продал, чтобы избавиться от опупения. Опупение – это такая новая болезнь, препятствует карьерному росту. Ну, вылечились, болезни нет и роста тоже. Никакого! И квартира, сами понимаете, тю-тю…

Я квартиру не продал, а наскреб три сотни баксов и решил заглянуть к одному шаману на Лесной улице. Захожу, а там все крутится и сияет, сияет и крутится! Протягиваю триста, а мне говорят…

* * *

«Финансы России», 4 августа 200… года

Близится схватка за сахалинскую нефть. Основными конкурентами в этой борьбе являются «Российская нефтяная компания», принадлежащая олигарху Пережогину, и «Газприм», крупнейший государственный комплекс в сфере добычи и транспортировке голубого топлива. Интерес «Газприма» к нефти вполне закономерен: во-первых, нефтяные и газовые месторождения иногда соседствуют, а во-вторых, любая крупная корпорация стремится расширить сферы влияния. Кто же выйдет победителем? Ситуация пока неясна. На стороне г-на Пережогина – солидные капиталы и поддержка частных банков, а у «Газприма», по мнению наших аналитиков, возможны финансовые трудности. Последнее связано с рядом газпримовских проектов, поглотивших изрядные средства – новыми трубопроводами, которые тянут в Западную Европу и, по слухам, в Китай. Однако «Газприм» может рассчитывать на кредиты государственных банков, и в этом случае…

* * *

«Литературное обозрение», 6 августа 200… года

Уже четырнадцать месяцев верхнюю строчку в нашем рейтинге самых популярных книг занимает труд Э.Умдашева о результатах его экспедиции в Индию и Гималаи. В книге описано, как доктор медицинских наук Умдашев странствует с группой спутников по горам в поисках тайных пещер, где в состоянии транса дремлют лемуры и атланты, прародители нынешнего человечества. Идея не нова, она принадлежит г-же Блавацкой, выпустившей в прошлом веке массу книг на эту тему. Умдашев, однако, утверждает, что добрался до тайной пещеры. Правда, за порог его не пустили (нет у доктора нужной чистоты помыслов!), но он наблюдал некую тень, похожую на саргофаг. Это, в сущности, все – если не считать разного рода нелепых сведений, присутствующих в книге. Так, автор пишет, что в Индии «преступность, особенно грубая, с убийствами и насилием, не распространена» и связывает этот сомнительный факт с главенством буддийской религии. Но Индия – не буддийская страна! По статистике 83 % ее жителей исповедуют индуизм, 11 % – ислам, а остальные 6 % – христианство, буддизм и сикхизм. С убийствами в Индии тоже все на уровне – там убивали даже руководителей страны, а недавно ограбили наших туристов и одного из них убили.

Ошибся г-н Умдашев… Но ничего, ничего! Скоро он порадует нас новыми сказками о египетских пирамидах или, быть может, о статуях острова Пасхи. Легковерные всегда найдутся, и тираж несомненно раскупят.

* * *

«Оппозиционная газета», 9 августа 200… года

Видный член московского правительства, пожелавший сохранить анонимность, опроверг информацию о том, что Москва поделена между преступными группировками. Он признает, что когда-то так и было, но времена «солнцевских», «арбатских», «казанских» и прочих лихих «пацанов» давно уже в прошлом, а их легендарные главари Аденома, Два Кадыка, Тягач, Самец, Спинакер и другие или покинули земную юдоль, или валят енисейскую сосну. Позволим с ним не согласиться. Уже тот факт, что член правительства настаивал на анонимности и согласился беседовать с нами лишь в результате определенного прессинга, говорит о многом. Если боятся чиновники такого ранга, что же делать гражданам? Тут даже президентский указ не поможет – бандита на дуэль не вызовешь…

Но ситуция в Москве – не самая устрашающая. У нас хотя бы командуют половозрелые «братки», крепкие бойцы с огнестрельным оружием, от которых не стыдно драпать со всех ног. А вот в Ульяновске положение страшнее и много унизительнее – там город делят подростковые банды, в которых в полном смысле слова «пацаны», лет так от двенадцати до семнадцати. Численность некоторых группировок доходит до полутысячи, но с оружием плоховато, мало стволов. Зато арматурные прутья в избытке.

* * *

«Столичный комсомолец», 16 августа 200… года

Светская хроника. Где отдыхают «звезды», политики и олигархи

Миллиардер Пережогин, возглавляющий список самых богатых людей России, отбыл на своей яхте в Средиземное море, где пробудет неопределенный срок – вероятно, до объявления тендера на сахалинское месторождение. Предполагают, что он посетит Палермо с целью приобретения лучшей футбольной команды Италии «Крестные отцы». В его активе уже числятся три футбольных клуба: английский «Френсис Дрейк», испанский «Великая Армада» и аргентинский «Санта Гаучо». Но страсть истинного коллекционера беспредельна!

Две известные московские красавицы были замечены в кабачках Марбельи и Торремолиноса, на солнечных испанских берегах, где начинается бархатный сезон. Одна из них – очаровательная блондинка Елена Аморалова, телеведущая передачи «Секс: от очевидного к невероятному»; другая прелестная брюнетка Дина Киканделова с канала «Под грифом «секретно». Девушек сопровождал солидный мужчина зрелых лет, в котором за пятьдесят шагов можно было признать преуспевающего московского адвоката.

Эльвира, дочь олигарха Сосновского, чья фамилия после трех замужеств нам неясна, предпочла Испании британский курорт Брайтон. И не мудрено: у ее родителя (третий в списке российских богачей) есть особняк в Лондоне, замки в Корнуолле и Сассексе, а в Брайтоне – скромная вилла на восемнадцать комнат. Не потому ли за Эльвирой увиваются два лорда и «принц благовоний», сын владельца парижской косметической фирмы?

Лидер ПАП Придорогин отдыхает в Ницце, а с ним – все главные фигуры его партии. Вице-спикер Сенегальский отправился на Мальту, главный коммунист страны Жиганов – в Хорватию, и там же вкушает отдых у лазурного моря председатель «Персика» Манилов.

В Турции нет никого. На турецкие курорты серьезные люди не ездят, это дурной тон; в Турцию можно заглянуть на пару дней, чтобы полюбоваться Стамбулом. Хотя, с другой стороны, что там любопытного? Стамбул, как известно, город контрастов, а их теперь и в Москве хватает.

Поэтому два депутата Госдумы Момот и Чумаков, приятели-анархисты, никуда не поехали, а отправились в клуб «Лепрозорий», перепились и устроили там дебош. За битую посуду и синяки официантов рассчитался Момот. Он, конечно, не олигарх, но в Охотском и Японском морях у него целая рыболовная флотилия. А вот Чумаков гол как сокол. Хотя в «Лепрозорий» приехал на шестисотом «мерседесе».

Часть 3. третья фаза операции

Глава 7, в которой Бабаев приступает к депутатским обязанностям и становится членом Комитета Национальной Символики

Тут не было «раз, два, три – и вперед!». Каждый начинал бежать, когда хотел, и останавливался тоже когда хотел. Таким образом, узнать, окончен ли бег, было нелегко.

Льюис Кэррол, «Алиса в Стране чудес».

Как говорится в Коране – а может, в сказках «Тысячи и одной ночи» – пересыпался песок времен, сроки истекли и предначертанное исполнилось. В урочный час Али Саргонович Бабаев взошел по лестнице к залу заседаний Думы, остановился у стенда объявлений и прочитал повестку дня:

1. Доклад спикера о планируемых законопроектах.

2. Прения по докладу.

Стенд находился около гипсовой статуи Сократа – она, очевидно, символизировала бескомпромиссность в партийной борьбе. Нахально выставив босую ногу, философ готовился испить из чаши с ядом, как бы намекая депутатскому корпусу, что истина дороже жизни. Однако жизнь у нынешних парламентариев была хороша, гораздо сытнее, чем у афинских архонтов, и расставаться с нею они не спешили. Впрочем, Бабаев мог им в этом посодействовать.

Толпа обтекала его слева и справа, мелькали знакомые по снимкам лица, суетились репортеры, оттиравшие друг друга в попытках взять интервью, метались депутатские помощники с грудами бумаг, секьюрити бдительно следили за людским водоворотом, высматривая шпионов и шахидов, неторопливо и важно шествовали лидеры фракций, окруженные свитой, а те, кто рангом помельче, пристраивались в кильватер больших кораблей или тусовались в думской столовой и многочисленных буфетах. Словом, коридоры власти шумели и бурлили как начинающий закипать Везувий. Но лава еще не текла и пепел пока не летел – вероятно, то было делом грядущего.

Укрывшись в тени Сократа, Али Саргонович ловил обрывки фраз, полные государственной мудрости:

– Согласие есть продукт непротивления сторон…

– Думаю, это происки Пентагона…

– Политик из тебя, Василий, как из козьей задницы труба…

– Судьбоносные проблемы страны не решаются экспромтом…

– Мой голос дорогого стоит…

– Геннадий Михалыч сказал: ясно, как шесть по горизонтали…

– Это все равно, что затыкать квадратную дыру круглой пробкой…

– «Персик» не пойдет на компромисс…

– Он хоть был в ЦК, а идиот…

– Нажрался водки в «Нефтяных полях», спустил штаны и говорит…

– В России две проблемы – дороги и дураки…

– «Муромцы» это продавят, не блокируясь с Чайником…

– Наша стратегическая концепция…

– Ты в «Лепрозорий» ходил? Ка-акие там девки!..

Наконец гул, шелест, гомон, шарканье ног были перекрыты громким уверенным голосом:

– Он коммунист! Это клинический факт! Вякнет, я ему печенку вырву!

Растопырив локти, расталкивая думскую мелкоту, к дверям шагал Папа Жо. За ним, словно подхваченные ураганом, неслись соратники, восемь или девять человек, и среди них Помукалов. Хоть и страдал он шизофренией, но глаз имел острый – заметил Бабаева, притормозил, вцепился в рукав и зашептал:

– Что же вы, мой драгоценный, коллег сторонитесь? Нехорошо, нехорошо! В единстве, знаете ли сила… И укреплять его мы будем в «Лепрозории», в ближайший выходной. Непременно приходите! Владимир Маркович приглашают.

– А почему не в «Эль Койот»? Или в «Нефтяные поля»? – спросил Али Саргонович.

– Фуй! «Койот» и «Поля» уже не в моде! Теперь все ходят в «Лепрозорий», – сообщил Мутантик и исчез.

Бабаев двинулся следом, отыскал свое место и сел. На узеньком столике, рядом с прорезью УПГ [46]46
  УПГ – устройство для персонального голосования.


[Закрыть], лежало несколько страничек доклад спикера Бурмистрова, где среди трехсот пятнадцати законодательных инициатив был и бабаевский проект отмены прописки. Это радовало, но огорчало то, что шел он под двести семьдесят третьим номером, а перед ним стояли другие предложения, плод лукавого думского ума: о развитии пчеловодства в Мурманской области, о заселении Курильских островов русскими экспатриантами из стран Прибалтики, об истреблении диких кроликов на Кубани с целью минимизации потерь зерновых. Перелистав странички, Бабаев печально вздохнул, повернул голову и встретил взгляд соседа справа. То был худощавый мужчина примерно в его годах, с пышной прической, щегольскими усиками и довольно приятной внешностью.

– Кузьма Васильевич Находкин или, если угодно, КВН, представился сосед и тут же добавил: – Я веселый, но не находчивый.

– А я не веселый, зато находчивый, – ответил Бабаев и назвал свое имя. Они обменялись рукопожатием.

– Прекрасная пара из нас получится, – молвил КВН. – Кстати, слева от вас – Федор Борисович Рождественский, он же – ФБР. Горячо рекомендую.

Али Саргонович пожал руку другого соседа, полного красноносого мужичка с кудлатой бородкой. Подмигнув, тот сообщил Бабаеву:

– А известно ли вам, батенька мой, почему вы тут сидите?

– По воле избирателей, – строго произнес Али Саргонович.

– Конечно, конечно… Но я имел в виду конкретное место, вот это! – ФБР хлопнул по подлокотнику и улыбнулся. – Тут сидят большей частью независимые, члены нашего думского комитета, к которому вы можете присоединиться. Предлагаю официально, от имени председателя.

– Соглашайтесь, – сказал КВН, в свой черед подмигивая Бабаеву. – Раз в Думу прошли, надо вам обкомитетиться! В хорошую компанию попадете. У нас… хмм… очень дружное сообщество. Никаких политических разногласий.

– Я вот сразу вижу, что вы – наш человек, – поддержал ФБР. – Есть кое-какие процессуальные тонкости, но мы их преодолеем. Совместными усилиями, разумеется.

– Что за комитет? – спросил Бабаев.

– Национальной символики. Флаг, герб и гимн у державы уже имеются, так что теперь мы занимаемся субъектами федерации. Тонкая проблема, деликатная! Казани, например, мы зеленый цвет запретили.

– А почему?

– Чтобы не поощрять исламистских настроений. Не положено! пояснил КВН и, к изумлению Али Саргоновича, пропел сочным баритоном: – Ах ты, Коля-Николай, сиди дома, не гуляй!

Затем оба соседа принялись энергично вербовать Бабаева, пока не добились согласия. В конце концов, должен ведь он состоять в каком-то комитете! – подумал Али Саргонович. Лучше, в целях конспирации, чтобы комитет был не очень заметным, не связанным с обороной, экономикой или щекотливыми нацвопросами. Решив так, он начал расспрашивать новоявленных коллег, кто где сидит, и делать заметки на полях спикерского доклада.

Зал постепенно наполнялся. Это огромное помещение плавно шло вверх от подиума, где находились первые лица, спикер и его заместители, а также трибуна для выступавших перед высоким собранием. Два широких прохода делили зал на три сектора с мягкими креслами, сзади и по бокам тянулись ложи для прессы, для почетных гостей и членов правительства. В стене над подиумом поблескивали огромные экраны, сейчас пустые и терпеливо ожидавшие подсчета кворума. Все выглядело очень солидно и торжественно; с первого взгляда любой понимал, что тут не хунта Чунго-Чанги, а средоточие власти великой российской державы.

Центральный, самый обширный сектор был отдан крепким центристам, то есть фракциям пропрезидентских партий: ПГС, Партии гражданской солидарности, чьим символом был Илья Муромец на чалом битюге, и ППП, Партии просвещенного патриотизма. Примкнувшие к ним члены ПАП, Прогрессивной аграрной партии, размещались подальше, а за ними, на «галерке» под самым балконом, было место для двух десятков независимых депутатов и всякой партийной мелкоты. Эти союзы, фронты и объединения, представленные двумя-тремя персонами, эксплуатировали слово «Россия» в различных сочетаниях: Матери России, Пенсионеры России, Профсоюзы России и даже Возмущенная Россия.

Левый сектор, как и положено, занимали левые, а правый – правые. Правые, хоть и делились на два не способных слиться потока, «Персик» и российскую демпартию, были людьми интеллигентными, конфликтовали меж собой умеренно и не устраивали потасовок с оппонентами. С левыми все было сложнее, так как за фракцией РПКЛ, партией коммунистов-ленинцев, сидели нацлибералы, их непримиримые противники, а за ними – малочисленная, но очень активная шелупонь из Партии чистокровных коммунистов, Пятого Интернационала, Союза председателя Мао и Партии большевиков-анархистов. Кроме Папы Жо с его сподвижниками, тут имелись и другие легендарные фигуры: Левон Макарович Рубайло, Сергей Момот, Максим Волкодав, генерал Погромский и Степан Чумаков по кличке Степа Чума. Лозунги прошлых эпох «Буржуев – на штык!» и «Булыжник – оружие пролетариата» были милы их пламенным сердцам, а дискуссий они не любили, предпочитая им кулачный бой. «Мои клиенты», – думал Али Саргонович, поглядывая на них с плотоядным интересом.

Тем временем лидер «Солидарности» спикер Бурмистров и четыре вице-спикера заняли свои места, депутаты отметились, сунув карточки в щели УПГ, и на экранах вспыхнули цифры. Кворум был бесспорный; не смогли явиться лишь больные и депутат Рылеев, он же Паша Рыло, лишенный неприкосновенности и сидевший в Матросской Тишине. Бумистров зачитал приветственную телеграмму от президента, представил трех новых коллег (в том числе – Бабаева) и предложил открыть заседание, что не вызвало ни у кого возражений. Даже у Рубайло, который выкрикнул с места, что пора гадским волдырям вернуться из Ницшей и Майямей и отрабатывать народную деньгу. Затем Бурмистров разложил бумаги, выпил минеральной и принялся бубнить доклад. Никто его не слушал; в зале стоял сдержанный гул, как бывает, когда приятели и неприятели, собравшись после летних вакаций, спешат обменяться впечатлениями. Не слушал и Бабаев, а склонял ухо то к одному соседу, то к другому – оба с охотой просвещали новичка.

За следующий час он узнал, что члены «Солидарности» зовут себя «муромцы», имея в виду былинного богатыря, но у остальных коллег по Думе ходит кличка «муромские», к которой добавляют всякое, «мафиози», «козлы» и «веники». Прогрессивных аграриев называли не иначе, как партией агрессивного паразитизма – они лоббировали Минсельхоз, вымогая бесконечные дотации и грозя повышением цен на хлеб, молоко и прочие яйца. В прошлую сессию их лидер Придорогин поспорил с Чайниковым из ППП – кто больше почитает президента. Знаком любви Чайникова стал монумент (бронза, метр девяносто, оплачен из партийной кассы), но Придорогин его обскакал в глазах народа – наладил выпуск коньяка и водки, назвав их президентским именем. Впрочем, ходят слухи, что президент был недоволен.

О коммунистах-ленинцах и генсеке Жиганове поговаривали, что в их мошне звенит тайное золото КПСС, и не только звенит, но и приносит доходы, будучи вложенным в исландскую компанию «Серп и молот», в уругвайский банк «Маркс Капитал», в англо-швейцарское турагенство «Призрак бродит по Европе» и систему игорных домов «Экспроприация». Либералы «Персика» в таких секретных фирмах не нуждались, ибо поддержка с Запада шла им от гуманитарных фондов, однако в том же географическом направлении, что у коммунистов. Поэтому они не задевали Жиганова, не связывались с Папой Жо, считая его дебилом, а критиковали правительство и пропрезидентские партии. Критиковали вяло, в рамках скудного времени, отпущенного центральными телеканалами, но все же их лидер Манилов успел заработать кличку Тунгусский Метеорит. Вообще-то он был достойной личностью, но увлекался розовыми мечтами и яркими словесными оборотами, что для российского политика опасно – могут не так понять. Прозвище приклеилось к нему после дебатов с Бурмистровым на НРТ, когда лидер «персюков» сказал: «Если я приду к власти, все закоулки государственной тайги осветятся как при падении Тунгусского метеорита».

К полудню спикер закончил с докладом, и после перерыва начались прения. Перерыв Бабаев провел в кафешке «Жорик», где был представлен председателю комитета национальной символики. Своим названием кафешка – а точнее, рюмочная – была обязана бармену Жоре, личности легендарной, пересидевшей у себя за стойкой не одного депутата и помнившего всех и каждого по имени и отчеству. Жора славился искусством приготовления коктейлей «Залп «Авроры» и «Особый думский», способствующих бодрости и просветлению мозгов. В комитете это ценили и собирались обычно в рюмочной Жорика на пятом этаже, причем без посторонних – догадливый бармен вешал табличку «Спецобслуживание».

Председатель Эмилий Харитонович Михайлов-Арзамасский (кличка ЭХМА) одновременно возглавлял неформальную группу, известную как Клуб Дегустаторов, о чем Бабаеву сообщили за закрытыми дверями. Впрочем, значительной разницы между клубом и комитетом не замечалось – только один комитетчик, депутат ПАСЕМ, партии сексуальных меньшинств, в клуб не входил, так как были сомнения насчет его ориентации. Вдобавок его инициалы не складывались в что-нибудь разумное, а это являлось обязательным условием членства в клубе.

ЭХМА, пожилой жизнерадостный толстяк, оглядел Бабаева, прищурил левый глаз, потом прищурил правый и проворчал:

– Бабаев Али Саргонович… получается БАС… с натугой, но сойдет… А что у нас нынче с дегустацией?

С этим не задержалось – Жорик был шустрым типом и настоящим умельцем. Коктейль «Молотов», водка, перец и яйцо – для председателя, пара «Залпов «Авроры» – для КВНа и ФБРа, а остальным – «Особый депутатский». Выпили, крякнули, закусили, и Кузьма Находкин пропел:

– Эх раз, еще раз, еще много-много раз! Лучше сорок раз по разу, чем ни раза сорок раз!..

Затем принялись знакомить Бабаева с коллегами. Владимир Владимирович Семенов, он же – ВВС, принадлежал, как и Находкин с Рождественским, к группе независимых; Олег Руфиевич Закиров или ОРЗ числился в ПАП, а Дмитрий Дмитриевич Терентьев по кличке ДДТ был нацлибералом, но не очень близким к Папе Жо, потому его и сунули в самый захудалый комитет. Что касается ЭХМА, просидевшего в Думе многие годы, то он сменил десяток партий, а сейчас прибился к «муромцам». Но партийные разногласия никак не влияли на комитетчиков, объединенных более крепкими узами – можно сказать, такими, что, подобно браку, вершатся на небесах. К концу перерыва Бабаев сообразил, что очутился в компании записных алкашей и бабников, людей с особым органолептическим даром. Эта способность, как известно, включает зрительные, тактильные, обонятельные и вкусовые ощущения, и все они, в данном случае, замыкались на женских ножках и бюстах, на стопках, рюмках и прочей нацсимволике.

Слегка нагрузившись, комитетчики вернулись в зал, и Бабаев снова уселся в кресло между ФБРом и КВНом, от которых попахивало бодрящими напитками. Приступили к прениям, происходившим удивительно мирно, как если бы все сговорились не скандалить на первой осенней сессии и не портить парламентский имидж. Естественно, список законодательных инициатив возглавлялся пунктами о депутатских льготах, о повышении пенсий и окладов, о выделении квартир и служебного транспорта; это было давней традицией, и никто из народных слуг не посягал на святое. Под горячую руку утвердили даже проект о вступлении России в НАТО, предложенный вице-спикером Сенегальским, одарив его пятым номером. Затем началась баталия, но не очень масштабная – не Куликовская битва, а так, схватка в Диком Поле с печенегами. Каждый депутат старался убедить коллег в ценности своих проектов и продвинуть их в голову списка, но Бабаев вскоре понял, что суть речей была не в этом. Речь вообще не имела значения; главном было встать перед камерой, влезть на экран и показать народу, что его избранник кушает хлеб с ветчиной не даром, а трудится в поту и в мыле. Популизм! Иными словами, трепотня.

Раз-другой, а может, и третий, в зале наблюдалось оживление. Когда заговорили о депутатских дачах, Рубайло поднялся, огладил лысый череп и завопил, чтоб энтим буржуям-паскудам дачей в Горках не давали, в Горках сам Ильич помер – сталбыть, свято место, и он, сталевар и потомственный пролетарий, не позволит всяким харям свиным и поганому змейству устроить там гадюшник. Левон Макарович Рубайло был обладателем узкого лба, крепкой глотки и редкостного имени, происходившего не от грузинских корней, а от слов «Ленин – вождь народа»; именем и пролетарской своей биографией он чрезвычайно гордился, но где Рубайло наживал мозоли, было тайной за семью печатями. Орал он громко, и из ора получалось, что он сталевар и шахтер, кузнец и слесарь, каменщик и кровельщик, а в иные дни – докер и паровозный машинист. Еще – сержант Советкой армии из боевой афганской десантуры и погранец, словивший лично шестерых шпионов. Лоб у него был узковат, зато фантазия богатая.

Спикер Бурмистров Геннадий Михалыч, хитрая лиса, проворковал в микрофон, что пусть коллега успокоится, на ленинские Горки никто не посягает, и это ясно, как шесть по горизонтали. Всем ясно, кроме почтенного Левона Макарыча! Дачи будут выделяться в Горках-10, а это совсем иной компот, это все равно, что Альпы перепутать с Пиренеями. Рубайло буркнул: «Не изучали мы ваших Альпов в горячем цеху» – и сел.