Текст книги "Недостающее звено"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Тревельян втянул носом воздух и поморщился – пахло от водоема не очень приятно.

– Эту жидкость можно использовать для полива, – заметил он, нацепив браслеты на правую руку. – Состав у нее подходящий, и дигга вырастет отменная. Лишней она не будет, Абби, – твои удавы сдохли, и ты лишился мяса. – С этими словами Ивар снял сандалии, ступил босиком на влажную землю и ухватил ростовщика за локоть: – Теперь пойдем, тольтарра. У нас еще много дел.

– Во имя всех богов! Куда ты меня тащишь, хишиаггин?

– В селение. Соберем сотню-другую бакка, и я укажу, где копать колодец. Людям нужна сладкая вода, ведь так? Да и тебе она не помешает.

Абби тут же воспрянул духом, окинул озеро хозяйским взглядом и зашлепал по мокрому песку, перешагивая через мертвых удавов. Рев гейзера смолк, над лугом и водоемом повисла тишина; только чавкала грязь под ногами да слышалось, как за спиной Ивара причитает ростовщик:

– Сладкая вода! Конечно, мне нужна сладкая вода, но посланная гневом Таррахиши тоже не помешает. Я ее продам… за серебро, но продам… ты, Кахх, верно сказал: для полива она годится… можно все поля залить, отсюда и до башни кьолла… он тоже будет доволен – вырастет дигга, вырастут травы, хффа дадут приплод, бакку размножатся… Но без сладкой воды все равно не обойтись! Ты ведь найдешь ее, хишиаггин? Великий кьолл не верил, что ты ученик Ирри, и недоумки-бакку тоже не поверили… но теперь все знают, что ты угоден Богу Вод… найденное тобой поистине благословенно… Моя вода! Это будет моя вода! Я дал тебе четыре браслета, и ты найдешь мне сладкую воду!

Когда Тревельяну надоело слушать это бормотание, он обернулся и сказал:

– Даром? Я еще в своем уме, приятель! За этот труд ты заплатишь отдельно.

Глава 7. Мир близкий, мир далекий

Этот летательный аппарат не походил на образ, переданный Даззом Третьим. Пришельцы из Пустоты, что появились недавно, те, кого пытался распылить Тер Абанта Крора, были многочисленны, и их звездолет напоминал серое дымное облако, повисшее над вулканом. И, по сообщению Дазза, их корабль казался очень странным, будто бы живым, но с его обитателями, тоже, разумеется, живыми, не удалось наладить ментальный контакт. Это означало, что они во многом отличаются от канувших в вечность соплеменников Фарданта и тех галактических рас, с которыми они сражались в древности.

Аппарат, летевший с запада, от океанского побережья и домена Побега, выглядел как два скрещенных цилиндра с центральным сферическим ядром. Его очертания являлись вполне определенными, не размытыми, а результат сканирования подтверждал, что перед Фардантом искусственный объект, изготовленный из неизвестного материала. Конструкция тоже была незнакомой – во всяком случае, в памяти Фарданта ничего подобного не обнаружилось.

Корабль мчался стремительно, что ограничивало время сканирования, но Фардант все же отметил массу повреждений: корпус, пробитый во многих местах, разрушенные двигатели, потеки вскипевшего металла на обшивке, обгоревшие концы цилиндров. Несомненно, аппарат прошел над континентом Кроры и подвергся атаке его сокрушителей. То, что он уцелел, удивило Фарданта; вероятно, этот объект нелепой формы, плохо приспособленной к полетам в атмосфере, обладал поразительной маневренностью и живучестью. Однако отпрыски Кроры изрешетили пришельца, и, хотя он еще держался в воздухе и двигался с изрядной скоростью, катастрофа была неминуема. Он падал, быстро приближаясь к поверхности планеты у северных гор, и, наконец вышел из зоны визуального сканирования. Какие-то мгновения Фардант Седьмой, задействовав зрительные органы стражей границ, ожидал вспышку взрыва, но в сумрачном небе над горным хребтом не появилось молний и огненных всплесков. Либо этот аппарат не использовал энергию взрывоопасных веществ, либо опустился плавно, избежав полного разрушения.

Последняя мысль вдохновила Фарданта. Не полагаясь больше на сканеры, он вытянул на запад ментальный щуп, раскрыл его широким веером и прикоснулся к чужому разуму. Вернее, к нескольким разумам, что находились в точке посадки корабля. Два из них принадлежали живым существам, а третий – искусственному мыслящему устройству, подобному отпрыскам Фарданта, но более сложному, осознающему свое существование и не лишенному индивидуальности. Фардант не смог бы спроектировать интеллект такого уровня, да и не стремился к этому – в конечном счете, все его побеги и вспомогательные модули, даже обладавшие частичной автономией, являлись им самим. Тем не менее он понимал, что существа из Внешнего Мира могли применять другие способы для расширения сознания и памяти – не достраивать свой разум, а создавать независимые от их ментального поля агрегаты. Предки Фарданта тоже шли таким путем, и результат их усилий был налицо: четверо бессмертных на безлюдной планете. Пятеро, если считать с Гнилым Побегом… Но этот последний был не создан заново, а отщеплен Фардантом от собственной личности.

Эти соображения промелькнули мгновенно и исчезли, так как казались ему очевидными. Он сосредоточился на разумах, принадлежавших не искусственному устройству, но живым существам. Представить их телесное обличье и особенности физиологии Фардант не мог, но ясно ощутил ментальную мощь и сложность их сознаний. В одно он даже не сумел проникнуть, да и другое имело защиту в виде ментальных барьеров и отражающих чужую мысль экранов. Прикоснувшись ко второму, не столь защищенному разуму мысленной волной и получив едва заметный отклик, Фардант возликовал: чудилось, что уровень этой структуры как раз таков, какого он хотел достичь в своих созданиях. На миг он усомнился в принципиальной стороне эксперимента: восемь тысяч Больших Оборотов, сотни попыток, и в результате – внешне прекрасные, но безмозглые твари! Однако, если использовать пришельца как генетический материал…

Он с поспешностью отдернул щуп, чтобы не обнаружить своего присутствия. Ментальная чувствительность пришельца была неизвестной, и взламывать его барьеры пока не стоило – они могли оказаться такими же прочными, как у Матаймы, Дазза или Кроры. Решив, что осторожность не помешает, Фардант Седьмой отключил связь с отпрысками, кроме каналов пограничной стражи, и погрузился в размышления.

Вероятность, что одна из звездных рас доберется до его планеты, была невелика, но, конечно, нулю не равнялась. Он знал, что его мир, вместе со своим светилом, дрейфует в пропасти меж галактическими рукавами, постепенно продвигаясь к ее рубежу, к области, где возрастает плотность звезд, среди которых, надо думать, есть обитаемые системы. Возможно, размышлял Фардант, их контролирует Великий Враг, но крайне сомнительно, чтобы его наблюдатели следили за каждым кораблем и всеми межзвездными трассами, которых в Галактике миллионы. Так что по мере дрейфа к краю Провала растет вероятность посещения его затерянной во тьме планеты, случайного контакта или целенаправленной экспедиции.

Он мог рассчитать эту вероятность и оценить реальность другого, уже состоявшегося варианта – двойного посещения, встречи двух кораблей. Корабль, о котором сообщил Дазз, и этот второй аппарат, что опустился у северных гор после нескольких Малых Оборотов… Такое событие вряд ли являлось случайным, и Фардант, обдумав ситуацию, сделал правильные выводы: встреча была запланирована. Возможно, это экспедиция двух звездных рас, или первый корабль, поврежденный сокрушителями Кроры, позвал второй на выручку… Но, конечно, не приземлившийся на западе – тот слишком мал для дальних перелетов и, похоже, не вооружен. Это разведчик, решил Фардант, вдруг осознав, что на границе его системы находятся два звездолета чужаков. Если они подобны тем, что строились когда-то его расой, тем боевым кораблям, что составляли Флот Вторжения, лучше их не задевать. Либо они расправятся с бессмертными и их планетой, либо вызовут Великого Врага… То и другое было страшным.

«Крора совершил ошибку!» – мелькнула мысль. Крора, порождение Темных Владык!

Это означало, что надо торопиться. Установить контакт с двумя живыми разумами, убедить их в своем миролюбии, направить их гнев на Тер Абанту Крору. И надо сделать это первым! Фардант понимал, что те же опасения могут появиться у Матаймы, Дазза и даже Гнилого Побега. Надо спешить! Любой из них без колебаний повернет внешнюю силу, что явилась в мир, против соперников, и никто не пожелает объединиться… Так уже бывало – недаром древние сотворили четверых бессмертных, а не одного.

Подключив свой стратегический модуль, Фардант еще раз взвесил ситуацию. Его домен был ближе остальных к месту посадки – или крушения?.. – инопланетного корабля. Летательная машина могла добраться до северных гор за восьмую долю Оборота, но как ее встретят пришельцы – после того, как Крора чуть не уничтожил их? Послать в машине отпрысков? Но Фардант сомневался, что сможет держать их под контролем на далеком расстоянии. Обычные отпрыски тут не годились, как и другие примитивные устройства, и он решил, что должен сформировать Контактера, разумный и почти автономный побег. Запустив его синтез (что требовало примерно такого же времени, как путь к горам), Фардант снова вытянул ментальный щуп, прикоснулся к разумам живых пришельцев и замер в ошеломлении. Один из них по-прежнему прятался за непроницаемым экраном, но у второго защитный барьер был много слабее, чем прежде, процесс мышления замедлился, ритмика жизненных функций упала; чудилось, что существо погибает – может быть, от повреждений, полученных при катастрофе, или по иным причинам. Однако агония не наступила, и вскоре Фардант решил, что наблюдает некий спад активности, странный коллапс, связанный с физиологией пришельца. То был удобный случай проникнуть в его разум, пусть не в глубинные области мозга, но хотя бы в зону, где хранились самые яркие воспоминания – из тех, что оставляют в памяти неизгладимый след. Фардант оживил их ментальным усилием и содрогнулся. Гигантские горные вершины встали перед ним и ринулись вверх, исчезая в серых тучах, вспыхнули в небе два светила, белое и красное, и их лучи, словно удары молний, вонзились в песок бескрайней равнины. Чудовищная, жуткая картина! Но самое страшное было в том, что он словно бы падал – или падал по-настоящему, овеваемый знойным воздушным потоком, устремившись с небес к грозившим смертью раскаленным песчаным холмам.

Затем последовали сцены, едва понятные ему, лежавшие на грани осознания. Существо, чей мозг он зондировал, очутилось в примитивном мире, что вызывало удивление: ведь эта раса владела техникой межзвездных перелетов и создавала мыслящих отпрысков! Однако Фарданту явились картины пустынных безводных пространств, убогих строений, жалкой растительности и всевозможных тварей, служивших, видимо, пищей для местных носителей разума. Они обитали на поверхности жаркой планеты, где не было ни дорог, ни транспортных средств, ни взлетных полей, ни механизмов или крупных конструкций, подобных существовавшим когда-то в мире Фарданта. Сами эти существа, мерзкие видом и агрессивные, казались похожими на животных, отличаясь от них лишь скудной одеждой, неразборчивой речью и жалкими орудиями. Ментальная связь с пришельцем, застывшим в коллапсе, передавала большую часть его ощущений, и Фардант, подключив аналитические блоки, быстро разобрался с языком. Этот язык был столь же примитивен, как обитатели планеты, и не содержал почти никакой информации – имевшее смысл тонуло в реве, вое и визге. Кажется, пришелец что-то искал или пытался о чем-то договориться, совершая под громкие вопли непонятные телодвижения. Одним из его последних воспоминаний являлась катастрофа, вызванная энергетическим лучом, ударившим в землю с небес, – единственный знак высокой культуры, доступный пониманию Фарданта. Возможно, подумал он, жаркая пустынная планета – вовсе не прародина пришельца?.. Возможно, перед ним колониальный мир, заселенный в древности и одичавший с течением лет?.. В истории его собственной расы такое иногда случалось.

Данных, чтобы сделать это заключение, было недостаточно, и он решил, что проведет сеанс ментальной связи в другой период коллапса. Память пришельца могла открыть пути к его родному миру и к прочим мирам, где побывал этот космический странник, и тогда, быть может, станут ясны его намерения и цель. Фардант, не забывавший ничего, помнил о звездолетах, что затаились где-то во тьме, и об угрозе атаки; его стратегический модуль утверждал: чем больше он получит информации, тем вероятнее мирный контакт с инопланетной силой. К тому же твари, наблюдавшиеся в видениях пришельца, хоть и казались дикими, но походили на предков, создавших самого Фарданта и трех других бессмертных. Вертикальная ориентация тела, парные конечности и их число, кожные покровы и массивный верхний выступ, где размещались органы чувств – все это, за исключением деталей, было таким же, как у предков и у тех созданий, которых синтезировал Фардант. Он уже не сомневался, что с хромосомами пришельца, если тот согласится их предоставить, акт творения будет успешным. Конечно, изученный им язык – примитивное и не очень удобное средство общения, но все же лучше, чем ничего. К тому же оба живых существа, что опустились с гор, обладают способностью к ментальной связи… Так или иначе, с ними удастся договориться!

Разорвав мысленный контакт, Фардант полностью переключился на отпрысков, трудившихся над Контактером. Синтез был уже завершен, и его новый органосиликатный побег, заключенный в прочную броню и должным образом запрограммированный, ждал распоряжений. Вложив в его разум всю информацию, полученную от пришельца, Фардант направил отпрыска к летательным машинам. Вскоре одна из них вырвалась из подземелья через раскрытый шлюз и устремилась на север. Тысячи глаз Фарданта следили за ее полетом в ночной темноте, под небесами с россыпью редких звезд, тлеющих на границе космической пропасти.

* * *

Консул Юи Сато читал лекцию в Малом Южном Зале Академии. Делал он это во плоти, иными словами – лично, так как во многих вопросах, включая преподавание, являлся строгим консерватором. Никто не мог его убедить, что голограмма, в сущности, ничем не хуже живого профессора, и что вести занятия удобнее из кабинета на станции «Киннисон», не затрудняя себя полетами на Землю. Но, по мнению консула, лекция была не просто передачей информации из профессорских уст в курсантские уши, а действом сакральным, крепившим связь поколений и неформальные контакты. Ему нравилось общаться и с самыми юными курсантами, и с теми, кто был уже стажером, почти сотрудником Фонда; зная их не первый год и выбирая лучших, он пополнял свои исследовательские группы. Важная причина, чтобы не расстаться с Академией и полной учебной нагрузкой… Обычно у консулов ФРИК на это не хватало времени.

Ксенологическая Академия не относилась к числу старинных учебных заведений, таких, как университеты Парижа, Пекина или Москвы; она была организована в двадцать пятом веке и тремя столетиями позже передана Фонду Развития Инопланетных Культур, для укрепления кадровой базы. Академия располагалась в Андалусии, в местах благодатных и солнечных, у синих вод Гибралтара, откуда в ясный день можно было разглядеть африканское побережье. Аудиторный корпус, построенный в виде восьмигранной башни, выглядел невысоким: всего шесть этажей, где находились учебные кабинеты, Большой Зал и четыре Малых, ориентированных по странам света. Из окна Южного открывался вид на море и древнюю скалу, которую в давно прошедшие эпохи именовали Столбом Геракла.

Сейчас Юи Сато стоял на подиуме у широкого оконного проема, затянутого дымкой силовой завесы. Просторный зал, имевший форму амфитеатра и погруженный в полутьму, казался почти пустым; тут собрались десятка три юношей и девушек в зеленоватой униформе с серебряными нашивками стажеров. Академия не была военизированным учреждением, однако традиции в ней чтили; форма, знак года обучения, кольцо выпускника и некоторые другие раритеты оставались неизменными на протяжении трех веков.

– Осиер, – произнес Юи Сато. – Тема сегодняшней лекции – Осиер. Хотя мы продолжаем работать в этом мире, занести его в список побед и успехов пока что нельзя.

Курс, который он читал, являлся заключительным, последним перед стажировкой. Официальное название – «Специфика контакта с прогрессируемыми расами в нетиповых условиях» – встречалось только в учебной программе, во всех же иных ситуациях упоминали о «провальном курсе» или, в лучшем случае, об истории неудач и ошибок. Ее полагалось изучать беспристрастно и тщательно, так как цена проваленной миссии была исключительно высока и временами приводила к упадку культур и краху цивилизаций – собственно, к их уничтожению. И консул, призывая будущих специалистов к осторожности, рассказывал о Руинах и Ледяном Аде, о Горькой Ягоде и Пепле, Рухнувшей Надежде и Чертовой Дыре. Имена миров говорили сами за себя, и все они были даны землянами, сотрудниками Фонда – напоминание о неудачах, не подлежащих искуплению. Тема была тяжелой и давалась Юи Сато нелегко.

Но сегодня он говорил об Осиере, мире живом и относительно благополучном. К счастью, Осиер не понес ущерба от контактов с земными эмиссарами, но и каких-либо выгод не получил – все попытки прогрессировать его канули, как вода в песок.

В оконном проеме за спиной Юи Сато развернулась карта полушарий: огромный восточный материк размером с Евразию и Африку и два небольших на западе, вытянутых по меридиану. Земли запада были безлюдными, восток населяло множество рас, народов и племен, подчиненных централизованной имперской власти. Империя, занимавшая стратегически важный регион в середине континента, в течение нескольких столетий привела к покорности все королевства, княжества, торговые республики и вольные города, всех дикарей на юге и севере, даже морские пиратские кланы и разбойный люд, ютившийся в горных ущельях. При этом индексы технологического и социального развития этой культуры были не очень высокими – не больше, чем у Италии или Франции в эпоху Средневековья. Конечно, полной адекватности не наблюдалось – в одних отношениях Осиер превосходил древние земные страны, в других уступал им, демонстрируя редкое упорство и неприятие новых идей. Так, в Империи не ездили верхом на лошадях и не пытались создать конное войско, хотя экипажи и фургоны были превосходными; суда прибрежных территорий, ходившие под парусами и на веслах, перевозили любые товары, однако пускались лишь в каботажное плавание; металл выплавлялся древними способами, нефть из естественных скважин не разделяли на фракции, соль добывалась из морской воды, а порох и бумага были неизвестны. Зато всю обитаемую часть континента, за исключением тропиков и северных лесов, охватывала сеть дорог, тянувшихся от Западного океана до Восточного, соединявших города и воинские лагеря, снабженных постами охраны и связи, а также конным транспортом для перевозки грузов и состоятельных персон. Остальные, включая отряды солдат, шли по дорогам пешком, ибо лошади стоили дорого, и колесницы полагались лишь военачальникам и благородному сословию. Но, несмотря на мелкие недоработки в техническом плане, Империя осуществила то, что для монголов и китайцев, персов, римлян и арабов было лишь мечтой, – она реально правила миром. Ни врагов, ни конкурентов, ни соперников у нее не имелось, и потому в ее владениях царил порядок. Редкие попытки к бунту тут же пресекались, бунтовщики сгнивали в рудниках, а их вождей вешали быстро и высоко.

– В результате мы наблюдаем стагнацию, – вымолвил Юи Сато, закончив с анализом имперских порядков. – Стагнацию или, как минимум, очень замедленное развитие, нетипичное для гуманоидных рас даже в архаическую эру. Наши полевые исследования подтвердили тысячелетнюю неизменность приемов земледелия, строительства и обработки металла, отсутствие тяги к морским экспедициям, постоянство транспортных артерий, стабильность популяции в различных регионах и умелое демпфирование социальных конфликтов. Казалось, ситуация ясна: в отсутствие войн, мятежей и религиозной розни всякий полезный эстап будет воспринят позитивно и быстро охватит весь континент. Но так не получилось.

– Даже с последним эстапом? – спросил белокурый юноша с лицом античного Аполлона. Он был терукси [23]23
  О терукси и других галактических расах см. в Приложении.


[Закрыть] и, кроме редкой красоты, ничем не отличался от землян. Девушка, сидевшая рядом с ним, смотрела на красавца с обожанием.

Консул кивнул.

– Да. Убедившись в тщетности своих усилий, мы решили, что нам противодействует Империя, косная структура, отвергающая новые идеи. Вполне понятно, что насильственное внедрение эстапов исключалось, как и попытка усилить периферийные страны и противопоставить их имперской власти. Несомненно, это вызвало бы гражданскую войну со всеми ее ужасами, и такой вариант был отвергнут. – Повернувшись к карте Осиера, Сато обвел световым лучом западные материки. – Мы избрали другой путь, распространив в одном из осиерских университетов информацию о западных землях, а заодно – о шарообразности планеты. Предполагалось, что моряки, получив эти сведения, пересекут океан и обоснуются на новых континентах, а вслед за ними хлынут переселенцы – все недовольные, сколько их есть в Империи. Обнищавшие дворяне, беглые преступники, безземельные фермеры, пираты, все голодные и сирые… Так, как случилось на Земле после открытия Нового Света.

– Проект Гайтлера, – сказал юноша-терукси. – Гайтлера, Сойера, Колесникова и Тасмана.

– Правильно. Я вижу, ты, Дайнос, заранее ознакомился с нашей темой. – Сато улыбнулся. – Итак, группа Гайтлера осуществила свой план, после чего мы законсервировали осиерскую базу, удалившись с планеты на пятьдесят лет. Последний эстап был слишком масштабным, и для его реализации требовалось время. Мы считали, что западные земли, после их заселения, станут противовесом Империи, что там сложатся новые государства, более динамичные и воспримчивые к новизне. Это подтолкнуло бы прогресс на всем Осиере.

«Но мы снова ошиблись», – подумал консул и смолк. За его спиной карта Осиера сменилась медленно проплывавшими по экрану таблицами, графиками и формулами, математическим обоснованием проекта Гайтлера. Пока курсанты знакомились с этим не требовавшим комментария материалом, Сато размышлял о причинах ошибки.

Главными, несомненно, были самонадеянность и гордость. Фонд молчаливо исходил из того, что идея помощи братьям по разуму пришла в голову лишь человечеству Земли, что до нее недодумались другие высокоразвитые расы – ни лоона эо и кни’лина, ни, тем более, дроми, фаата и хапторы. Но Галактика слишком огромна, чтобы в ней отыскался только один народ, склонный к бескорыстному гуманизму, и в результате произошедшее на Осиере стало полной неожиданностью. Там Фонд столкнулся не с косностью средневековой Империи, а с гораздо более серьезной силой, с тайными цивилизаторами, чья мощь равнялась или превосходила могущество землян.

Парапримы… Эта загадочная раса полагала, что естественное развитие нельзя торопить – во всяком случае, продвигать вперед с той скоростью, какая выбрана землянами. Противодействие парапримов на Осиере было упорным, и хотя оно не являлось прямой конфронтацией, а носило скрытый характер, все эстапы ФРИК, в том числе план Гайтлера, гасились быстро и эффективно. Нет, Осиер нельзя было отнести к удачам Фонда Развития Инопланетных Культур!

– По прошествии пятидесяти лет, – сказал Сато, когда экран за его спиной опустел, – мы направили на Осиер эмиссара. Его задача заключалась в проверке действенности последнего эстапа, но никаких позитивных сдвигов он не обнаружил. Он…

Над темноволосой головкой девушки, сидевшей рядом с парнем-терукси, мелькнул световой блик, и Юи Сато не закончил фразу.

– Ты хочешь о чем-то спросить, Сельма?

– Если позволите, профессор… – Она вежливо приподнялась. – Этим эмиссаром был Ивар Тревельян?

– Да, моя девочка.

В аудитории загалдели, что на лекциях Сато было редкостью:

– Тревельян, социоксенолог…

– Тот, кто нашел на Осиере парапримов…

– Его наградили Почетной Медалью…

– Нет, за Осиер и парапримов – Венком Отваги!

– Ошибаешься, Грегор. Он получил Обруч Славы! Я точно знаю!

– Он работал на Хайморе и Гелири…

– Еще на Пта…

– Он…

Чей-то голос перекрыл бормотание сокурсников:

– Расскажите нам о Тревельяне, профессор! Ведь он учился в нашей Академии, так? Учился у вас?

Консул поднес ладонь к лицу, скрывая улыбку. Тревельян был очень популярен среди стажеров вообще и среди девушек в частности; едва ли не каждый выпускник рвался к таким же подвигам в иных мирах, мечтал о приключениях и примерял во сне Обруч Славы или Венок Отваги. Ну, на худой конец – Почетную Медаль.

– Я расскажу вам о последней миссии на Осиере, ибо такова тема лекции, – промолвил Сато, когда шум стих. – Но это будет и рассказ про Тревельяна, так как он являлся ее исполнителем и прошел от Восточного океана до Западного. Пересек весь огромный континент в обличье рапсода… Очень занимательная история, из которой, я надеюсь, вы извлечете полезный урок.

Над головой Сельмы снова замелькали световые блики. Сато повернулся к ней:

– Хочешь еще о чем-то спросить?

– Да, профессор. Где Тревельян сейчас? Мы слышали, что он участвовал в Сайкатском проекте, и там случилось что-то нехорошее… Он по-прежнему на Сайкате? Вернее, на станции, построенной кни’лина?

– Нет. – Юи Сато сделал жест отрицания. – У Тревельяна срочная миссия на Пекле. По моим сведениям, он приближается сейчас к двойной системе Асур-Ракшас.

Но это было совсем не так, о чем, правда, консул не догадывался.