355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Ахманов » Бойцы Данвейта » Текст книги (страница 7)
Бойцы Данвейта
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 23:42

Текст книги "Бойцы Данвейта"


Автор книги: Михаил Ахманов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вальдеса хлопнули по плечу. Он повернул голову – рядом стоял Птурс, а в нескольких шагах, будто не решаясь подойти, застыла Инга.

– Что решили, капитан?

– Атакуем Крысятник. Думаю, дня через три.

– Значит, все-таки врежем жабам! Это хорошо! Через три дня, говоришь? Тогда я отправлюсь в город. Магистраты запросили помощи – боятся, как бы народец не выпустил дроми потроха. Мы подежурим в их анклаве… большая группа пойдет, сотни две бойцов. – Оглянувшись на Ингу, Птурс добавил: – Пожалуй, твою красавицу тоже возьмем. Чего ей тут бездельничать? Полеты Конвоев приостановлены.

– Она не моя, – сухо промолвил Вальдес.

– Это, брат Серега, не тебе решать. – Птурс запустил пятерню в мощную поросль на груди и со вкусом почесался. – Не мы выбираем – нас выбирают… Бабы, они такие! На кого глаз положат, того захомутают непременно. Ты уж поверь моему жизненному опыту и не трепыхайся.

Лицо Вальдеса окаменело.

– Коммаидер Раков! – негромко произнес он.

– Я! – Птурс подобрал живот и вытянул руки по швам.

– Вы обратились с просьбой насчет отбытия в город.

– Так точно, сэр!

– Разрешаю. На трое суток. Надеюсь, вы вернетесь трезвым и будете готовы к немедленному вылету.

– Слушаюсь, мой капитан!

Птурс ретировался к Инге, облапил ее за плечи и повел с площади, оглядываясь на Вальдеса и что-то втолковывая ей на ухо. Вальдес направился в казарму, благо она была в другой стороне. Коридор первого этажа был пуст. Он заглянул в жилой отсек Светлой Воды – никого. Сунулся к себе, постоял, оглядывая комнату. Она была небольшой, но уютной, и находиться тут было куда приятнее, чем в кубрике «Ланселота». Койка на гравиподвеске, стол, мягкие кресла, ковер, кабина с душем и прочими человеческими удобствами, за окном – синева и зелень… Вдобавок на стене висел большой экран, и это тоже было окно, однако в другую, не-данвейтскую реальность. На экране плескался Тихий океан, но стоило лишь щелкнуть пальцами, как ширь морская раздвигалась, и волны уступали место лицам родителей, сестер и братьев.

Вальдес щелкнул, полюбовался на родню, решил, что обе сестренки у него красавицы, а братья – бравые парни; затем попросил прощения у отца и мамы – на тот случай, если не судьба ему вернуться из разгонной шахты. Что вполне могло произойти, если дроми похитрей, чем думается Монтегю Ришару, и приготовили что-нибудь каверзное. Тут ему вспомнилось, как поучал он Ингу под деревом хтаа – не хотеть, не желать, не требовать, а думать лишь о том, как выполнить приказ, и верить отцу-командиру. Это его успокоило. Как-никак, на этих истинах стоял весь звездный флот, и вбили их Вальдесу в самом нежном возрасте.

Он вышел в пустой коридор, миновал арки столовой, сауны и кают-компании, спустился на гравилифте на подземный уровень и минут десять наблюдал, как сервы-работники загружают в нижний шлюз «Ланселота» обоймы снарядов. По тоннелю с полукруглым сводом плыли от склада платформы с ребристыми темными дисками, поворачивали к сидевшим в шахтах кораблям, к «Ланселоту», к «Сиду» Жакоба и «Ячменному Зерну» Криса Дикинсона, и замирали у их округлых корпусов, казавшихся здесь, внизу, стальными толстыми колоннами. Сервы у разверстых шлюзов трудились быстро и бесшумно, не обращая внимания на Вальдеса; слышался только тихий звон, когда обойма входила в паз зарядного блока. Динь-донн, динь-донн, динь-донн… Чрева кораблей наполнялись снарядами, и они, поглощая обойму за обоймой, словно благодарили за эту смертоносную пищу.

Метрах в семидесяти от трех бейри, чьи экипажи жили в одной с Вальдесом казарме, тоннель вливался в широкий коридор, который шел к мастерским и арсеналу. Его стены, пол и потолок, как у всех подземных коммуникаций базы, были облицованы сероватой, равномерно светившейся керамикой, не собранной из отдельных частей, а цельной, монолитной, точно лава, извергнутая вулканом и застывшая на горных склонах. Внизу тянулась полоса субстанции, что покрывала дороги в верхнем мире, и над ней парили контейнеры и платформы с грузами. По обе стороны от этой транспортной ленты сновали служилые сервы, которых на базе имелось столько же, сколько людей-Защитников, а может, и больше; одни из них занимались вооружением и кораблями, другие готовили, прибирали в казармах, следили, чтобы ни в чем не ощущалось недостатка, ухаживали по ночам за территорией и старались лишний раз не попадаться на глаза. Их царство было здесь, в подземельях, что простирались под домами, деревьями и дорогами; собственно, тысячи этих биокиберов вместе с Планировщиком и Регистраторами и являлись базой. В их безмолвной безликой толпе Вальдес чувствовал себя незваным гостем.

Добравшись до тоннеля, который тянулся к мастерским, он нырнул под гладкие серые своды, прошел с половину километра и замедлил шаг. Тоннель раскрывался впереди в широкое высокое пространство, где что-то сияло, сверкало и звучало – не оглушительно, но с такой невероятной мощью, какая чудится в далеких громовых раскатах. «Третья симфония Горни», – подумал Вальдес, прислушиваясь к рокоту барабанов, победной песне труб и рыданиям альтов и скрипок. Доминик Горни был, очевидно, величайшим композитором двадцать второго века, а Третья симфония являлась самым великим из его творений. Ее называли мелодией Большого Взрыва [16]16
  Согласно современным научным воззрениям, Вселенная возникла в результате первичного Большого Взрыва и последующего образования галактик, звезд, планет, туманностей и других астрономических объектов.


[Закрыть]
, так как Горни посвятил ее акту творения Вселенной, сопроводив визуальным рядом – фрагментами из Портулана Даскинов.

Вальдес вступил в подземную залу. Она была круглой и просторной, забранной той же серой керамикой, что и коридор; по периметру высились метровые шестигранные стержни, к каждому тянулся от закрепленных на стене эмиттеров пронзительно синий луч энерговода, а вверху, скрывая потолок, светилась древняя карта Галактики. Подчиняясь ритму мелодии, она вспыхивала и пригасала, разворачивая сияющие ветви, заливая зал яростным светом ядра, демонстрируя то шаровые скопления над галактической линзой, то бездонную тьму провалов меж рукавами, то гроздья звездных кластеров, то быстрые яркие вспышки цефеид. Вождь Светлая Вода стоял, запрокинув голову, в середине помещения; глаза его были закрыты, руки, живая и биомеханическая, раскинуты в стороны, словно он, уподобляясь божеству, повелевал гигантским вселенским оркестром. Возможно, так оно и было – вдруг, по мановению его протеза, звездный остров повернулся, светила разбежались, создавая иллюзию стремительного полета, и в вышине зажглась сиреневая звезда. Она горела пару секунд, потом Кро опустил руки, музыка смолкла, и свет Галактики погас.

– Впечатляет, не так ли? – произнес Светлая Вода, не глядя на Вальдеса. – Этот Доминик Горни был гениальным музыкантом, одним из тех людей, чьи души равновелики Вселенной… Знаешь, когда он написал свою симфонию?

– Кажется, в прошлом веке, – смущенно пробормотал Вальдес.

– Во время Второй Войны Провала, когда погиб ''вой прадед, и чудилось, что мы потеряем Т'хар и Роон. Началась война, Сергей, и была она страшной… Селина сказала, что мое место рядом с Коркораном, и отпустила меня, а вернувшись, я не застал ее в живых… – Голос Кро стал тихим и печальным. – Я дрался в том сражении, когда Вентури загнал фаата в тьму Провала. Мы бились под звуки этой симфонии, бились как черти, горели, умирали и уходили в Великую Пустоту… Это случилось почти сто лет назад, но я помню. И помню, как расставался с Селиной.

Родные лица промелькнули перед Вальдесом – мама, отец, сестры, братья…

– Разлуки и прощания… – шепнул он. – Тот миг, когда уходишь, а они стоят и смотрят тебе вслед… Это, должно быть, самое трудное.

– Нет, – произнес Светлая Вода, – нет, мой капитан. Я живу долго и привык к прощаниям и разлукам. Для меня самым трудным было научиться убивать.

Сказанного Вальдес не понял и не нашелся, что ответить. На Данвейте – скорее, во всем Патруле и звездном флоте – Кро был лучшим стрелком, а стрелок убивает всегда. Это являлось аксиомой.

Помолчав, он промолвил:

– Я видел записи той битвы, когда Вентури разгромил фаата. Если хочешь, мы тоже будем драться под мелодию Горни.

– Не надо. Дважды в одну реку не войдешь, – отозвался Кро и медленно повернул голову, осматривая шестигранники. То были зародыши УБРов, нуждавшихся для боевого развертывания в притоке энергии. Сейчас их поверхности светились – заряд в аккумуляторах был на нужном уровне, и значит, подготовительный этап закончился.

– Пора, славные воины, просыпайтесь. – Подавая сигнал пробуждения, Вождь резко стиснул пальцы искусственной конечности. Помещение наполнили тихий шелест и резкие металлические щелчки; шестигранные призмы раздались вширь, теряя первоначальную форму, приподнялись над полом и зависли, чуть покачиваясь и продолжая изменяться. Днище постепенно уплощалось, над ним горбом круглился темный панцирь из бронированных пластин, в центре зияла щель метателя плазмы, под открывшимися с лязгом щитками ходили стволы лазеров, манипуляторы крутились, изгибались, секли воздух, выбрасывая то острые лезвия, то клешни, то наконочники гарпунов с вакуумными присосками. На миг, точно по неслышимой команде, над броневыми куполами расцвели ажурные цветы антенн, выглянули видеокамеры на длинных штоках, выросли датчики радиации и газоанализаторы. Затем оборудование исчезло в недрах УБРов, и роботы приняли свой окончательный вид: полусферы метровой высоты с плоским днищем, напоминавшие крабьи панцири. Они не нуждались в нижних конечностях, гусеницах или колесах – гравигенератор давал им возможность перемещаться над водами, скалами, лесами, в воздухе и в пустоте, в какой угодно местности, в любых укрепрайонах, при любых условиях. Уничтожить эти летающие арсеналы было непросто – они отличались дьявольской живучестью.

Вальдес, будучи на «Риме» пилотом, с УБРами был знаком теоретически, в необходимом объеме, а на практике с ними имел дело десант. Впрочем, не приходилось сомневаться, что Вождь эту технику знает не хуже, чем каждый шарнир своей искусственной руки. Он по-хозяйски оглядел темные полусферы, пошевелил пальцами, и роботы послушно опустились на пол. Затем погасли лучи энерговодов, эмиттеры втянулись в стены, и в мастерской воцарилась тишина.

– По одному на каждый штурмовик, еще нам, Ивару и Глебу. Три останутся в резерве, – сказал Кро Светлая Вода. – Конечно, они туповаты в сравнении с сервами, зато бойцы отменные.

– Как их сюда протащили? И кто? – спросил Вальдес, опять почувствовав укол обиды.

– Кто и как, об этом лучше не спрашивать – забыть и никогда не вспоминать. На Землю тоже тащат кое-что – гипноглифы и эти зеркала, что обращают время вспять… Ты ведь знаешь, как это вывозят. И знаешь, зачем.

– Знаю, – подтвердил Вальдес. – Контрабанда в границах допустимого.

– Эти границы можно чуть расширить. Для общей безопасности, – заметил Кро, подталкивая его к выходу. – Лоона эо очень разумны, мой капитан. Очень рациональные существа, умеющие взвесить выгоду от всякого деяния, даже от нарушенного договора. Знаешь, каков один из их принципов? Не видеть того, чего не надо видеть.

Он не скажет, понял Вальдес. Кто и как привез сюда боевых роботов – тайна не для второго пилота рейдера «Рим». Посвященные в этот секрет не командуют крохотным бейри, они не игрушечные, а настоящие капитаны – такие, как Монтегю Ришар и Сослан Бакуриани с ширской базы. Или такие уникальные личности, как Кро Лайтвотер, долгожитель… Может, они не наемники вовсе, а доверенные лица ОКС, эмиссары в секторе лоона эо; летают вместе с Патрулем, присматриваются к дроми и соображают, как их лучше расчехвостить. Когда-нибудь эта проблема встанет, так отчего не подготовиться? Первое дело в любой войне – надежный плацдарм, а лучше Данвейта не найдешь на двадцать парсеков в любую сторону…

Вслед за Вождем он вышел в коридор и направился к лифту. Свет в мастерской погас. Сорок две полусферы остались за его спиной – неподвижные и молчаливые, они ждали команды с бесконечным, неистощимым терпением машин. Они лежали в темноте, сокрытые от глаз людских, от сервов и от их Хозяев.

«Не видеть того, чего не надо видеть», – повторил про себя Вальдес, и внезапно милое личико Занту всплыло перед ним. Женщина лоона эо, космическая странница, необъяснимый феномен… Казалось, есть нечто общее между нею и боевыми робогами, которых неведомо как и когда привезли на Данвейт. Возможно, как и УБРы, Занту была чем-то таким, чего не надо видеть?..

Возможно, подумал Вальдес и шагнул в лифт.

КОНТУРНЫЙ ПРИВОД (КОНТУРНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ). Универсальный способ перемещения в галактическом пространстве на межзвездные дистанции. Термин «контурный» отражает тот факт, что при подобном перемещении искажается контур Вселенной. Чтобы достигнуть нужной точки, корабль погружается в Лимб и «выныривает» затем в реальное пространство – процесс, который может быть описан как локальное искажение пространственно-временного континуума.

Астрофизические основы явления см. в классических трудах Школы Нелинейной Динамики (Массачусетс, 2095–2118 гг. ) и Петербургской группы теории хаоса (2098–2109 гг. ); популярное изложение делалось неоднократно (Вернер «Путешествие через изнанку Вселенной»; Тихий и Пиркс «Первые звездные экспедиции»; Гримальди «Упорядоченный хаос» и др. ).

Конструктивное оформление контурного двигателя у различных галактических цивилизаций достаточно единообразно и включает разгонную шахту (колодец) и генератор, черпающий энергию из Лимба. Переход в Лимб возможен лишь при значительных энергозатратах и создании в разгонной шахте особого поля, чья линейная протяженность пропорциональна массе корабля. По этой причине у крупных транспортов шахта может достигать километровой и большей длины. Несмотря на принципиальное подобие контурных приводов, между ними имеются различия, связанные с типом генератора, длиной разгонной шахты и напряженностью создаваемого в ней поля (считается, что наиболее совершенный и в то же время миниатюрный двигатель создан лоона эо). Отметим также, что навигация в Лимбе весьма сложна и зависит от мощности вычислительных средств, уровня навигационных программ и искусства пилотов.

Контурный привод не был изобретен какой-либо расой, существующей в данный момент. Считается, что это один из артефактов даскинов, оставленный ими в наследство современным галактическим цивилизациям.

На Землю контурный привод попал в 2088 г. вместе с гигантским звездолетом бино фаата. Изучение останков этого корабля позволило создать первый вариант двигателя, который был значительно усовершенствован за два последующих века.

Источники информации: перечисленные выше специальные и популярные труды.

«Ксенологичеасий Компедиум», раздел «Артефакты». Издание Объединенного Университета, Сорбонна, Оксфорд, Москва (Земля), Олимп (Марс), 2264 г.

Глава 7
В пространстве. Битва за цитадель

Нельзя сказать, что ложементы, предназначенные для дроми, были слишком тесными – Птурс, весивший побольше центнера, залезал в свою дыру с трудом, но для людей худощавых, вроде Кро и Вальдеса, это, на первый взгляд, проблемы не составляло. Теснота, однако, ощущалась, так как мясистые части у дроми были не в тех местах, где у нормального человека находятся живот и ягодицы. По этой причине влезть в ложемент в боевом скафандре было невозможно. Если б кто-нибудь проделал этот фокус, то без лазера не выбрался – тут пришлось бы резать или пульт, или пилота.

К десантникам это не относилось. Три десантника, Керр, Оношко и Фархад, сидели в кубрике в скафандрах и с полным вооружением: па левом плече – огнемет, на правом – ракетный блок, в гребне шлема – лазер, а под руками – фризер-автоматы. Вся амуниция не земная, а местного производства, и потому не очень громоздкая. Что до самих десантников, то их набрали с кораблей, оставшихся на базе, и все они были людьми надежными и опытными, из тех бойцов, что одного врага кончают, а трех на мушке держат. Они едва поместились в кубрике, так что приданного «Ланселоту» УБРа пришлось уложить в пилотском отсеке, прямо над шлюзом. По диспозиции ему полагалось первым ринуться в атаку; дальше шли десантники, тяжелая пехота, а в арьергарде, на манер легкой пехоты – Вальдес со своими стрелками. Конечно, ежели им улыбнется удача, если они не сгорят, не рассеются прахом, а окажутся в крепости, где дело дойдет до рукопашной.

В данный момент бейри Вальдеса и сотня других кораблей играли роль приманки. Эта передовая группа, которой командовал Жакоб, кружилась хороводом вокруг крепости, поливая ее снарядами. Били по длинному пестику с разгонной шахтой, по широкому краю ступки с причальными портами, по орудийным башням и локаторам, по антеннам наведения, по огромным кольцам гравидвижков. Палили яростно с энтузиазмом, но без большого толка – защитный барьер окутывал Крысятник непроницаемой пеленой. На тактическом экране «Ланселота» он был ясно виден – ровное голубоватое мерцание, в котором тысячами алых вспышек разрывались снаряды. Экипаж Вальдеса не стрелял, берег боезапас; их бейри, вместе с «Летучим Голландцем» и «Тремя Мушкетёрами», прятался за строем соратников. Они держались у дальней оконечности пестика, где огромный цилиндр открывался в пустоту зияющей черной дырой.

– Пошли на пятый оборот, – раздался в рубке голос Жакоба.

Вальдес взглянул на таймер внизу экрана. Группа крутилась у Крысятника уже тринадцать с четвертью минут, крепость плевала плазмой, все батареи вели сражение, плотность огня была не меньше, чем в солнечной короне. Тринадцать минут достаточно, чтобы дроми очухались и решили, как прищучить наглецов. Конечно, сотня бейри – крупное соединение, но в Крысятнике есть дредноуты, не считая малых кораблей. Выпустить эту армаду в пространство, обойти патрульных, прижать к защитному полю станции и испепелить: с одной стороны – батареи Крысятника, с другой – корабельные орудия. Тут никакой маневр не спасет! Вальдес так бы и сделал, не размышляя столько времени, но дроми тугодумы. Хотя, с другой стороны…

– На шестой раз пошли, – раздалось из коммутатора.

– «Ланселот», есть информация о потерях? – спросил Вальдес.

– Без потерь, Защитник. Люди Земли – отважные и умелые пилоты. – Корабль сделал паузу, потом добавил: – Доблесть тем отраднее, чем больших трудов она стоит [17]17
  Laetiusest, quotiesmagnosibiconstathonestum – Доблесть тем отраднее, чем больших трудов она стоит сама по себе (лат.).


[Закрыть]
.

Вальдес подозрительно уставился на своих стрелков.

– Чья работа, камерады?

– Не моя, – буркнул Птурс, дергая туда-сюда стволы своей пушки. – Я ему только старые анекдоты рассказываю. Про генерала и ефрейтора, да про Василия Ивановича с Петькой и Анкой-пулеметчицей.

Кро загадочно усмехнулся:

– Не все же ему слушать твой русский фольклор… Чтобы в нем пробудилась и расцвела душа, необходима более древняя мудрость. Sermo datur cunctis, animi sapientia paucis [18]18
  Дар речи дан всем, душевная мудрость – немногим (лат.).


[Закрыть]
.

Птурс хмыкнул:

– Это ты о чем, Вождь? Какая-то пословица навахо?

– Нет. Навахо говорят иначе: в воробьином гнезде соколу крылья не расправить.

Вероятно, намек на воробья показался Птурсу обидным. Он насупил брови, почесал в затылке и уже раскрыл рот, как в отсеке загрохотало:

– Внимание всем кораблям! Они сейчас отчалят! Мы выманили их!

Пальцы Вальдеса в когтистых наконечниках слегка шевельнулись. На тактическом экране по-прежнему бежала под ними ребристая поверхность гигантской трубы, мерцало защитное поле, и кололи глаза алые вспышки снарядов. На правом орудийном мониторе виднелась часть широкого обода ступки, распахнутые порты и остроконечные мощные клювы готовых стартовать дредноутов. На мониторе левого стрелка бок о бок с «Ланселотом» висел «Летучий Голландец», а за ним, отставая на корпус, маячила изящная стрела «Трех Мушкетеров».

– Ивар, – сказал Вальдес, – это ведущий. Ты отстаешь.

Он собирался добавить, что «Мушкетерам» нужно продвинуться вперед, но не успел. Голубое мерцание померкло, корабли врага рванулись из шлюзов, стремительно набирая скорость, и время побежало вперед с невероятной, просто немыслимой быстротой. Вальдес уже не видел изображения на экранах, а будто проник в их глубину, наблюдая извне свой корабль, оба ведомых бейри и остальные корабли эскадры, гигантскую космическую цитадель, заслонившую россыпи звезд, и вражеские дредноуты, идущие в атаку. Эта картина воспринималась им со всех сторон. не с единой точки зрения, а по крайней мере с Десяти, будто бы у него появился десяток глаз, разбросанных тут и там в пространстве. Он не успел удивиться этому – темп, с которым бежало время, не Давал такой возможности. Его корабль, подчиняясь движению пальцев, обогнул ребристую трубу и развернулся, нацелившись в темное круглое отверстие шахты. «Летучий Голландец» не отставал, держался рядом, но «Три Мушкетера» были где-то за кормой. Компьютер в голове Вальдеса, соразмерявший время, расстояния и скорости, бил тревогу: задержка с маневром означала гибель.

Преодолеть зону защитного поля и сделать это с максимальной быстротой… потом сбросить скорость… несколько километров трубы – слишком малая дистанция для космического корабля… сбросить скорость, иначе он врежется в проклятый генератор… сбросить, и тут же открыть огонь… потом – зависнуть в камере генератора… Три-четыре секунды на весь маневр…

Гигантский зев разгонной шахты открылся перед ним, зарокотали гасившие скорость движки, пронзительно и тонко взвыли гравикомпенсаторы. Он мчался в трубе контурного привода, перемещавшего станцию среди звезд, но сейчас безжизненного, как пересохший колодец. Какой-то из десятка глаз Вальдеса зафиксировал всплеск голубого сияния и ослепительную вспышку на границе поля. «Три Мушкетера» исчезли, но «Летучий Голландец» – хвала удаче Глеба! – находился рядом, чуть ниже и правее – свет прожекторов «Ланселота» скользил по его блестящему корпусу. Облегченный вздох и шепот: «Успели… » Успели, но не все, машинально отметил Вальдес и выкрикнул:

– Огонь!

Снаряды, более быстрые, чем корабли, умчались в темноту. В сиянии прожекторов и вспышках пламени «Ланселот» и «Голландец» неслись в разгонной шахте, в колодце из многих слоев брони и керамики, что отделяли их от пустоты. Связь с Жакобом была потеряна, сигналы кораблей сюда не доходили, однако Вальдес по-прежнему обозревал внешнее пространство, не удивляясь и пытаясь разобраться с этим странным феноменом. Он видел, как снова гаснет защитное поле, и это значило, что их снаряды поразили цель; видел, как идут в атаку дроми, пытаясь окружить флотилию Жакоба, как вспыхивают в струях плазмы корабли и расплываются багровым облаком; видел, как выходят из скачка две боевые группировки: первую вел «Рамсес» Ришара, вторую – «Митридат» Бакуриани. Тридцать шесть штурмовиков, более тысячи бейри… Сейчас начнется мясорубка, мелькнула мысль, и тут же тонкий голос «Ланселота» ворвался в сознание:

– Впереди препятствие, Защитник. Отсчет в земных мерах: два километра… полтора… один километр… пятьсот метров… четыреста… триста… двести… сто…

Пальцы Вальдеса резко сжались, и тут же завыли компенсаторы, предохраняя хрупкую человеческую плоть. Этот вой не походил на сигналы тревоги, сопровождавшиеся световыми эффектами; он был пронзительным и печальным, словно похоронная мелодия. На секунду-другую Вальдес замер в неподвижности, сбрасывая напряжение и борясь с подступившей к горлу тошнотой. Картина схватки, что развернулась вокруг цитадели, медленно таяла в сознании. Была ли она реальностью или игрой воображения?.. Этого он не знал.

– Первый ведомый – ведущему, – раздался в рубке голос Прохорова. – Что с Иваром, Сергей?

– Он не успел, – хрипло отозвался Вальдес. – Поле включилось раньше. Они сгорели на его границе.

Молчание.

– Хорошая смерть, мгновенная, – пробормотал Птурс. – Мягкая посадка.

– Да будут милостивы к ним Владыки Пустоты К Ивару, Хайнсу и Хлебникову, – подхватил Прохоров. – Наши действия, ведущий?

– Согласно плана. Выпускаем роботов, оцениваем обстановку, облачаемся в скафандры, рапортуем Адмиралу и выходим.

– Понял. Выполняю.

Прохоров отключился. Кро уже покинул ложемент и, шагнув к оружейному сейфу, прилаживал вместо обычного протеза боевой. Птурс, ворча и проклиная тесноту, выбирался из своей дыры. Места в рубке было всего ничего, и «Ланселот», дождавшись команды Вальдеса, раскрыл нижний шлюз и выпустил робота. Вторая полусфера отделилась от корпуса «Летучего Голландца». УБРы зависли в воздухе, осмотрелись и, не обнаружив никакой опасности, двинулись в обход, передавая изображение на мониторы стрелков. Обзорный экран фиксировал картину перед кораблем: огромная камера, стены которой тонули в тенях, и массивный черный многогранник в ее центре, закрепленный на десятках мощных распорок, тянувшихся к стенам, потолку и полу. Поверхность многогранника – несомненно, генератора – зияла сотнями отверстий, а часть колонн, что поддерживали его, была перебита в нескольких местах. На полу валялись обломки темного стекловидного материала, кабели метровой толщины, изрешеченные снарядами, провисли, и, возможно, вся конструкция могла рухнуть в любой момент.

– Крепко разделали. Как бог черепаху! – донеслось из коммутатора. Говорили на русском, но не Прохоров, а кто-то из его команды, Акимов или Зарифов. Экипаж на «Голландце» был российский, Прохоров и Акимов – москвичи, Зарифов – башкир из Уфы.

В рубку, услышав русскую речь, просунулся Оношко, огляделся, закатил глаза и спросил:

– Мы на месте, командир? И мы еще живы?

– На месте и живы, – подтвердил Вальдес, натягивая скафандр. – У вас все нормально? Готовы к высадке?

– В десанте говорят: если жив, значит, боеспособен и ко всему готов, – заметил Оношко.

Вальдес сунул руки в боевые перчатки и повернулся к пульту. УБРы закончили обход. Сейчас они находились позади генератора, где в стенах темнело несколько больших прямоугольных щелей энерговодов, питающих гравитаторы на ободе ступки. Распорки здесь уцелели, пол был засыпан мелкой крошкой, сверкавшей в лучах прожекторов осколками обсидиана. Убедившись, что никакой угрозы нет, Вальдес произнес:

– «Ланселот», мне нужна связь.

– Будет сделано, Защитник.

Корабль отстрелил модуль ретранслятора. Маленький диск промчался вдоль разгонной шахты, прилип к ее краю, развернул антенны, и шлемофон Вальдеса сразу наполнили голоса: команды, рапорты, ликующие выкрики, хрип и тяжелое дыхание раненых. Настроившись на волну Ришара, он доложил:

– Здесь Вальдес, Адмирал. Мы с Прохоровым в камере генератора. Он выведен из строя.

– Это я сам вижу. – Голос Ришара был спокойным и ровным. – Защитное поле исчезло. Мои поздравления, коммаидер.

– Есть дополнительные приказы?

– Нет. Действуйте в рамках известной вам диспозиции. Мы дожмем их в ближайшие тридцать минут, Атака десанта начнется по графику. Удачи!

– И вам, сэр. – Вальдес опустил забрало шлема. – Глеб, ты готов?

– Да.

– Высаживаемся. «Ланселот», выпусти нас.

Один за другим они провалились в разверстую дыру шлюза, очутившись под выпуклым корабельным днищем. Команда с «Голландца» уже их поджидала – трое десантников с тяжелым вооружением, Прохоров и два его стрелка. Оба корабля, «Ланселот» и «Голландец», висели в огромной камере, как пара серебристых китов с вытянутыми носами-бивнями. Генератор казался гигантским черным утесом, к которому они приплыли из океана Великой Пустоты.

– Вперед!

Двенадцать человек двинулись вдоль развороченного корпуса генератора, огибая его с правой стороны. Воздуха тут не имелось, но тяготение было нормальным, почти ноль восемь «же» – видимо, какие-то аварийные системы еще работали. Под ногами хрустели мелкие обломки и темная пыль, вверху, словно сталактиты, торчали перебитые колонны метровой толщины, лучи нашлемных прожекторов светлыми пятнами метались по стенам. Задняя часть камеры, где, поводя стволами лазеров, парили УБРы, оказалась полукруглой, напоминавшей половинку огромного барабана; здесь в стене были прорезаны щели энерговодов, питавших гравитационные движки. Один из этих ходов шел неподалеку от центра управления.

– Схема, – негромко произнес Вальдес. Призрачная миниатюрная конструкция возникла перед ним; алые точки отмечали местонахождение отряда. Четырнадцать крохотных точек, на шесть меньше, чем полагалось, даже на семь – на корабле Ивара тоже был робот… Боль, к которой нельзя привыкнуть, кольнула Вальдеса. «Путь солдата – дорога потерь», – сказал он себе и вытянул руку к третьему справа проходу.

– Нам сюда. Соблюдаем полное радиомолчание.

Энерговод был огромным, как все остальное в этой космической крепости, – метров тридцать в высоту и восемь-десять в ширину. Над ними, в густой и вязкой темноте, тянулись кабели, подобные чудовищным змеям; стоило поднять голову, и прожекторный луч вонзался в их бронированные тела. Мрак впереди выглядел столь же плотным, непроницаемым, и мнитесь, что где-то там воздвигнута стена, удалявшаяся с каждым шагом, избегающая прикосновений и взглядов. Стремясь к ней, отряд двигался в боевом строю: в авангарде – роботы, за ними – шесть десантников и замыкающими – экипажи бейри. Шли почти бесшумно; слышались только стук подошв о пол да сопение Птурса, который не любил разгуливать в скафандре.

Дождавшись, когда гроздь алых пятнышек на схеме приблизится к транспортному коридору, Вальдес остановился. Роботы, которыми управлял Светлая Вода, замерли, десантники сдвинулись к правой стене; левая выходила к внутренним коммуникациям и была ближе к централи. Сканеры УБРов просветили ее, показав Вальдесу какие-то огромные трубы и шланги, простиравшиеся будто бы в бесконечность. Они лежали вплотную друг к другу, но в некотором отдалении от энерговода, заполняя пространство до коридоров и отсеков станции.

– Можем обменяться впечатлениями, – сказал Вальдес, всматриваясь в схему.

Прохоров приблизился к нему:

– Как думаешь, что тут? Эти трубы…

– …часть системы жизнеобеспечения, если наши данные точны. Подача воздуха, воды, тепла, энергии для бытовых нужд. Еще тут проложены шахты лифтов – здесь и здесь.

– До коридора метров семьдесят.

– Семьдесят четыре, – уточнил Вальдес, взглянув на показания сканеров.

– Резать будем или взрывать?

– Резать долго, камерады, – вмешался Оношко, командовавший десантниками. – Лазером пробьемся в коридор, а эту стену лучше долбануть ракетой. Заодно воздуховоды порушим.

– Сыпануть бы в них чего-нибудь, – пробормотал Птурс. – Газа бы жабам подмешать… Есть у нас «бодрячок» или «мозгокрут»?

– Нервно-паралитический газ на дроми не действует, – заметил Вождь. – Только нам хуже – будем потом продувать систему и выбрасывать воздух в пустоту.

Вальдес взглянул на таймер:

– Хватит разговоров. До высадки десанта восемнадцать минут. Оношко, взрывай!

Первая ракета ударила в стену, оставив выбоину полуметровой глубины. Второй снаряд беззвучно сорвался с плеча Фархада, брызнул темный стекловидный материал, выемка расширилась, и ее края стали наливаться багрянцем. Еще две ракеты исчезли одна за другой в облаке пыли, метнулись фонтаны огня, рваное отверстие раздалось шире, раскаленная керамика вспучилась и потекла. Десантники вскинули фризер-автоматы, и над дырой, смешиваясь с пылью, заклубился белесый морозный пар. Первый робот нырнул в эту грязно-серую тучу, за ним ринулся второй, вытянув гибкие манипуляторы. Оношко уцепился за них и исчез в пробитой дыре. «С трудом, но пробраться можно», – долетел до Вальдеса его голос.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю