Текст книги "Последняя битва"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Эта мысль исчезла, когда брат Альдо окликнул его:

– Нашли что-нибудь, мой мальчик?

– Сигурд сказал, что видит цилиндрический обломок. Сейчас проверим. – Иеро кивнул северянину, и тот без плеска ушел в воду, сжимая в кулаке нож.

Схватившись на канат, свисавший из распахнутого люка дирижабля, священник пристально следил за ним, одновременно сканируя окрестности. Далеко, у восточных берегов, на расстоянии десятка миль, резвились какие-то существа, и от них мощной волной накатывала радость. Похоже, играют, с улыбкой решил Иеро, уловив, что эти создания сыты, счастливы и довольны жизнью. На севере и западе тоже не было никакой угрозы, а на юге ощущался чуть заметный всплеск хищной активности, но тоже очень далекий – возможно, там охотились акулы. Не выпуская эту опасность из сознания, но и не слишком концентрируясь на ней, Иеро наблюдал, как Сигурд, ловко работая ножом, очищает каменный обломок. Кажется, это действительно была колонна из серого гранита, изъеденная временем и соленой морской водой.

Чувство времени подсказало Иеро, что северянин трудится уже полторы минуты, а значит, пора бы ему всплыть на поверхность. Но Сигурд не выказывал никаких признаков удушья – скреб и скреб камень ножом, очищая его от водорослей и налипших ракушек. Внезапно он прекратил это занятие и принялся подкапывать обломок сбоку, то и дело запуская пальцы в образовавшуюся щель. Наконец, стиснув что-то в кулаке, он сильно оттолкнулся ногами от дна и вынырнул рядом с плотиком. Три с небольшим минуты, отметил Иеро, удивляясь ровному дыханию ныряльщика.

– Сколько ты можешь пробыть под водой? – спросил он, наклонившись к Сигурду.

– Вдвое дольше, – ответил тот, раскрывая ладонь с чем-то темным, но явно не каменным, а металлическим. – У себя на родине я был пастухом и стражем тинга, а потому ныряю хуже наших рыбаков.

Мутация, мелькнуло у священника в голове; видимо, решил он, жители Асла отличаются от метсов не только цветом глаз и кожи. Затем он протянул руку и взял предмет с ладони северянина.

То был потемневший серебряный крестик размером в пару дюймов, болтавшийся на обрывке цепочки, тоже серебряной, обросшей мелкими ракушками и почти потерявшей гибкость. На нем отчеканили узор, сейчас невидимый глазу, но ощущаемый кончиками пальцев – может быть, распятая фигурка Спасителя или другой священный символ. С благовением рассматривая древнюю реликвию, дарованную морем, Иеро думал, что для отца Демеро она станет надеждой и утешением. Хоть Вечный город и Святой Престол исчезли, Господь послал ему этот предмет, возможно – чудотворный, который будет храниться в Саске как самое драгоценное из сокровищ. Не сейчас, потом, когда он вернется на родину… Перекрестившись, священник бережно опустил находку в маленький карман на перевязи своего меча.

– Может быть, найду что-то еще, – произнес Сигурд и, сделав глубокий вдох, скрылся под водой. Его сильное гибкое тело устремилось к наполовину очищенной колонне.

– Да будет благословенным твой труд, – пробормотал Иеро и поднял голову, почувствовав ментальный оклик эливенера.

«Что-то приближается с южной стороны, – пришла мысль брата Альдо. – Хищники, пять или шесть… Таких я еще не встречал», – добавил он спустя мгновение.

«Можешь справиться с ними?» – спросил священник, направляя к югу свой ментальный щуп. Запоздалое сожаление кольнуло его; он любовался реликвией, выпустив из виду охотившихся в отдалении тварей. Теперь они неслись на север, и, прикинув их скорость, Иеро был потрясен: кажется, эти создания не плыли в воде, а летели по воздуху.

«Всех я не смогу остановить, – откликнулся брат Альдо. – Одного или, может быть, двух… Лучше вам подняться в кабину, сын мой».

Но этот совет запоздал – Сигурд еще оставался на дне, а с южного горизонта стремительно приближались несколько темных черточек. Сосредоточившись, Иеро коснулся разума северянина, но тот не понимал мысленной речи; пришлось потянуть его вверх, передавая приказ не разуму, но мышцам. Через пять секунд Сигурд вынырнул рядом с плотом и уставился на священника.

– Ты звал меня, конунг? Что случилось?

Иеро протянул ему руку.

– Возвращаемся. Кто-то хочет поохотиться на нас, но если мы заберемся по канату хотя бы на три ярда…

Он смолк, глядя на мчавшихся к ним существ и проклиная свою неосторожность. То были не акулы, а нечто гораздо более странное; мощные вытянутые тела с раздавшимися в стороны головами делали тварей похожими на кузнечный молот, а крылья или огромные яркие плавники по обе стороны брюха казались позаимствованными у птиц. Эти монстры скользили по волнам, едва касаясь морской поверхности и совершая гигантские прыжки по двадцать футов в высоту и впятеро больше в длину. Возможно, Иеро был неточен в своих оценках, но было ясно, что на канате от этих чудищ не спасешься – снимут, как рыбку с крючка. Может быть, если Гимп быстро поднимет корабль… Опускать его явно не стоило; если огромная тварь пробьет оболочку, им всем конец. К тому же времени на такие маневры не оставалось – странные полуптицы-полурыбы были на расстоянии нескольких прыжков.

«Задержи их, Альдо!» – мысленно взмолился священник, схватив готовый к бою метатель. Сигурд поднял гарпун и, прищурившись, взвесил его в руке; стальное острие блеснуло в солнечных лучах.

– Никогда не видел такое чудо, – пробормотал северянин, раскачивая оружие. – Вдвое больше крупной акулы! И если они такие же живучие, плохи наши дела, конунг!

Тварь, что мчалась первой, взмыла над волнами, рухнула вниз, подняв фонтан брызг, и вдруг принялась описывать круги, изгибая туловище и будто пытаясь ухватить себя за хвост. Второе создание пронеслось над ней, устремившись прямо к плоту, и Иеро увидел, как в огромной распахнутой пасти сверкает частокол загнутых внутрь зубов. Пасть была такой, что могла заглотить человека до пояса.

Он выстрелил, и небольшая ракетка, оставив в воздухе шлейф дыма, ударила в небо чудовища и разнесла черепную кость. Огромное тело пронеслось над ними, мелькнули радужные, просвечивающие на солнце плавники, затем мертвая туша шлепнулась в воду, и плот закачался на волнах. Иеро потянулся к сумке со снарядами, но перезарядка карабина была небыстрым делом, и, отбросив свое неуклюжее оружие, священник схватил гарпун.

Атаку третьей твари они встретили стальными лезвиями, воткнув их в белесое брюхо. Удар огромного хвоста свалил Иеро на спину, и на мгновение перед ним мелькнуло напряженное лицо эливенера, прикусившего нижнюю губу – видимо, он пытался контролировать всех монстров, что было занятием непростым. Сколько их? – подумал священник, встав на колени и протягивая руку к карабину. Сигурд, вцепившись в последний гарпун, скалою высился над ним, а летающий гигант с распоротым брюхом бился в воде ярдах в пятнадцати от плотика. В его глазах, разнесенных на четыре фута, торчали арбалетные стрелы – очевидно, мастер Гимп тоже вступил в сражение.

Еще две рыбы-птицы взлетели над волнами, но вдруг, изменив направление, свернули в сторону, огибая плот. Зато первая тварь перестала кружиться и, словно одумавшись, расправила плавники и разинула жуткую пасть. Похоже, она не могла подняться в воздух без разбега, но это ее не остановило, как и пущенная Гимпом стрела: гулко шлепая хвостом о воду, она стремительно ринулась к плоту.

Когда-то эти огромные монстры были безобидными летучими рыбками длиною в десять дюймов и развлекали своими прыжками туристов на палубах океанских лайнеров; пожалуй, ни один круиз не обходился без такого экзотического зрелища. Но Смерть изменила их, как и множество прочих созданий, и перемена свершилась не в лучшую сторону. Тупые, почти не поддающиеся ментальному контролю, эти существа стали хищниками, более жуткими, чем акула-молот, и весь их крохотный разум был направлен к единственной цели: убивать и есть. Немногие из морских обитателей могли сразиться с ними или бежать в глубину, куда им не было дороги.

Но их происхождение сейчас не занимало Иеро; он понял, что не успеет перезарядить метатель, а потому, снова отбросив бесполезное оружие, делал разом три дела. Во-первых, молился; во-вторых, выхватив меч, соображал, как бы половчее воткнуть его в пасть или в глаз чудовища; в-третьих, слушал ментальные возгласы Альдо. «Я держу двоих, – билось у священника в голове, – но с третьим мне не справиться. Они – глыбы голода и ярости! Будь осторожен, сынок, и не падай духом: помощь близка!»

Какая помощь?.. – мелькнуло у Иеро в голове, и вдруг из-под края плота вынырнуло что-то темное, гибкое, стремительное, ринулось к плавнику чудовища, рвануло зубами толстую кожу и тут же метнулось вниз. Затем вода как будто вскипела: черные быстрые тени пронзили ее, повиснув на боках огромной твари будто атаковавшие медведя псы. Они терзали ее живьем, но, несмотря на изумление и трепет смертного ужаса, еще не покинувший его, священник понял, что перед ним не стая хищников. Эти существа, игравшие минутами раньше на мелководье у берега, были сейчас отрядом бойцов и действовали с умением, которое приносит только опыт. Рыба-птица уже лишилась одного плавника, ее распоротое брюхо сочилось кровью, но ни один из нападавших не попал в гигантскую пасть; они, вероятно, в точности знали, как и что полагается делать, чтоб избежать кривых зубов. Борьба с двумя другими монстрами велась еще более решительно и успешно – кажется, старый эливенер все еще «держал» их, не позволяя развить необходимую для полета скорость. В море расплывались большие алые пятна, а одна из огромных туш уже качалась на волнах кверху брюхом, выставив к небу полуоторванный плавник.

Сильные пальцы Сигурда стиснули плечо священника.

– Я знаю, кто это, – пробормотал он. – У нас на острове ходят легенды… саги, в которых они спасают рыбаков, а полюбившимся им людям приносят затонувшие сокровища… Их нельзя убивать, ибо они разумнее и благороднее, чем наши псы. Нарушивших этот закон судьи тинга приговаривают к изгнанию.

Опустив меч, Иеро глядел на схватку, кипевшую в воде, и слушал Сигурда и брата Альдо, чей ментальный голос казался сейчас полным энергии и бодрости.

«Дельфы, они называют себя дельфами или Морским Племенем, сынок, и, кажется, справятся без вас. Только не надо стрелять и метать копья – к вооруженным людям они испытывают недоверие».

«Откуда ты это знаешь?» – беззвучно спросил священник.

«Я обнаружил их, призвал сюда, и я говорю с ними. С десятком особей, которых Горм счел бы старейшими этого племени. Они не принимают участия в битве… впрочем, она уже закончилась. Ты можешь тоже с ними пообщаться. Какой замечательный народец! Весельчаки, мой мальчик, игруны, но обладающие отвагой и светлым разумом… Какое чудо эволюции! И как бы я хотел изучить их поближе!»

Усмехнувшись восторгам старика, Иеро опустился на плот. Ноги его дрожали, а перед взором, к которому еще не вернулась ясность, маячило изображение крохотной деревянной Рыбы, хотя он уже понял, что спасшие их существа относятся к теплокровным. Впрочем, это не имело значения, так как Рыба символизировала всех созданий, что водятся в реках, озерах и морях.

«Чтоб меня дьявол зашиб копытом! – подумал священник, вспоминая о последнем гадании. – Болван стоеросовый! Не разобраться с такой простой задачей! Всего лишь три символа, никак не связанных друг с другом… Слеза – печаль над руинами Вечного града, Рыба – эти морские твари, а Пес… – Он глубоко втянул воздух и закончил: – Пес – всего лишь пес, ты, тупоумное ничтожество! Вот только будет ли встреча с ним к беде или к добру?»

Но этот вопрос пока что не имел ответа, и оставалось лишь полагаться на мудрость, преподанную в Академии: жди, что будет, но ухо держи востро!

Над бортом возникла крупная лобастая голова, два антрацитовых глаза уставились на священника, раскрылась длинная клиновидная пасть, и на Иеро обрушился шквал щелкающих и скрипящих звуков. Настроившись на нужную ментальную волну, он с удивлением понял, что существо благодарит людей – они известили Морское Племя о ракшах и помогли их уничтожить. Ракши были врагами, как и другие Пожиратели, таившиеся в безднах вод или скользившие по их поверхности, и с ними полагалось сражаться, пока над морем светят неисчислимые глаза Небесной Рыбы. Эти глаза, как поясняло изображение ночных небес, являлись звездами, а оборот с упоминанием их символизировал вечность.

– Он говорит, и ты его понимаешь, мой конунг? – прошептал Сигурд, присаживаясь рядом на корточки. Обычно невозмутимое лицо северянина светилось восторгом.

– Я понимаю не речь, а мысли, – произнес Иеро. – Это один из их вождей, и он считает нас соратниками, что бились с врагом его племени. Он благодарен нам.

– Если так… – Сигурд помедлил. – Клянусь Тором, я не жаден и не ищу богатства, но вдруг он захочет нас наградить? И принесет из моря сундук с сокровищами?

– Самое ценное сокровище ты уже достал, – священник коснулся кармашка на перевязи. – И Аббатства наградят тебя, как ты захочешь: звонкой монетой, участком земли, кораблем или дорогими шкурками. Ты уже богатый человек, брат мой Сигурд! А так как ты еще и храбрец, то сможешь выбрать жен в лучших семействах Канды!

С этими словами он повернулся к дельфу и спросил, стараясь мыслить четко и ясно:

«Ты знаешь, что такое Смерть?»

«Горячая Вода», – пришел ответный импульс, сопровождаемый зрительной картиной: кипящее море и огненный гриб, поднявшийся к небесам.

«До Горячей Воды здесь была суша и стоял город. Где он теперь?»

«Город?» – Недоумение; разумеется, дельф ничего не знал о городах.

«На дне – камни, – пояснил Иеро. – Обычные камни или такие, которые сделал человек? С ровной поверхностью, круглые, правильной формы? – Он передал стилизованные изображения прямоугольной плиты и колонны. – Может быть, есть странные камни? Такие, каких нет в других местах?»

Он ощутил теплое чувство дружелюбия и готовности помочь, пришедшее от дельфа. Морское Племя явно не относилось к лемутам, а также не походило на Народ Плотины, который не стремился контактировать с людьми. Интуиция подсказывала Иеро, что дельфы помнят о человеке, и что эта память для них драгоценна; видимо, они не знали, кто вскипятил воду в океанах и морях.

«Камни, – повторило глядевшее на него создание, – камни здесь, на дне, ближе к берегу, дальше от берега. Много странных камней! Есть гладкие камни, есть такие, которые блестят, есть пещеры с отверстиями в стенах, есть камни-люди. Мы приходим и смотрим на них, чтобы не забыть, как выглядит человек».

«Камни-люди?» – Иеро недоуменно нахмурился.

«Статуи, мой мальчик, статуи, – пояснил брат Альдо, третий участник их безмолвной беседы. – Разве ты никогда не видел каменных изваяний?»

«Я покажу», – отозвался дельф, и перед мысленным взором Иеро пронеслись вереницей древние боги, римские императоры, нагие нимфы и дриады, воины в шлемах и доспехах, святые с посохом или крестом – разбитые или уцелевшие, заваленные камнями, поросшие водорослями или каким-то чудом сохранившие прежнее место на крыше здания либо под его полуразрушенными сводами. Он вздохнул, перекрестился и вознес хвалу Господу; кажется, память о Вечном городе хранилась не только в людских сердцах и душах.

Затем он махнул рукой мастеру Гимпу, и дирижабль начал медленно опускаться над плотиком.

* * *

В этой бухте на западном побережье Итали они задержались на несколько дней. Суша оказалась тут не столь бесплодной, как в областях, лежащих к северу; среди скал пробивались трава и бамбуковые стебли, а кое-где зеленели рощицы пальм, давно одичавших олив, лавровых и фруктовых деревьев. В этих оазисах водились большие нелетающие птицы, весившие под сотню фунтов, в которых брат Альдо опознал далеких потомков фазанов. Оперение у них было ярким, хвосты – пышными, а мясо – нежным, и мастер Гимп, прихватив свой арбалет, проводил изрядное время в лесных зарослях и никогда не возвращался без добычи. Сигурд и Горм обычно сопровождали его; медведь, стосковавшись по твердой земле, с радостью взял на себя роль следопыта, предоставив двуногим спутникам метать стрелы и орудовать ножами. В рощах был настоящий птичий рай, и в нем, кроме огромных фазанов, водились голуби, скворцы и дрозды величиной с прежнюю курицу, аисты и журавли, совы и коршуны, а также вездесущие воробьи, тоже подросшие до приличных размеров. Но мясо их было невкусным и жилистым.

Брат Альдо проводил большую часть дня на берегу, у скалы, к которой был привязан дирижабль, беседуя со старейшинами Морского Племени и делая заметки на плотных листах бумаги. Казалось, он очарован этим народом и двинется с места не раньше, чем опишет его историю во всех подробностях, начиная со времен до Смерти и кончая мифологией и брачными обычаями. Кстати, то и другое отличалось у дельфов большой сложностью; хотя они не имели рук, не знали огня и орудий, но вовсе не были примитивным племенем. Их культура включала богатую устную традицию, разнообразные обряды и виды искусства – танцы, игры и целые спектакли, а также что-то подобное обучению молодняка, законы, правила и настоящий боевой кодекс, ибо все они, кроме беременных самок, считались воинами. Здесь, в просторной бухте, обитал один из сотен кланов Морского Племени, но их владением и охотничьим угодьем было все обширное Море Среди Земель, простиравшееся далеко на восток, до Кавказского хребта и бескрайней среднеазиатской степи. В эту эпоху потепления и сильного подъема мировых вод Черное море слилось с Каспийским, затопив долины Кубани и Терека, дельты Дона и Волги, а Каспий продвинулся к востоку, добрался до Арала и залил Туранскую низменность до самых Памирских гор. Как утверждали дельфы, это огромное водное пространство тянулось между тридцатой и сорок пятой параллелями на пять с половиной тысяч миль. Им можно было верить; тяга к странствиям являлась характерной чертой Морского Племени, и каждый из них в зрелые горы свершал не одно путешествие с запада на восток и с востока на запад.

Что касается Иеро, то он исследовал залив в сопровождении дельфа, приплывшего к нему после битвы с ракшами. Имя этого морского обитателя было длинным, состоящим из множества скрипящих и чирикающих звуков и совершенно непроизносимым, но он с охотой отзывался на кличку Вождь. От легкомысленных собратьев его отличали более серьезный нрав и склонность повелевать. Возможно, причиной тому являлся его возраст или занимаемый им пост – в представлении Иеро он был кем-то вроде военного предводителя – но Вождь никогда не играл и не участвовал в танцах, затеваемых молодыми дельфами сорок раз за всякий день. Дюжина крупных самцов, сопровождавших их с Иеро и тащивших плотик, слушались Вождя беспрекословно, напоминая отряд гвардейцев при королевской персоне. Но даже им старый дельф не доверял своего гостя: когда они ныряли в воду, Иеро держался только за плавник Вождя.

Печальные и чудные картины открывались перед ним. Он видел руины гигантского овального цирка, остатки скамей, колонн и арок, утопленных в песок и ил; видел обелиски и изваяния, чьи лица сгладило время, а постаменты облепили раковины; видел развалины фонтанов и дворцов, ущелья улиц и поляны площадей, затянутые бурыми водорослями; видел покосившиеся, треснувшие ступени мраморных лестниц с резными перилами и рухнувшие галереи с чугунной вязью решеток; видел Господни церкви и храмы, базилики и часовни – совсем крохотные и такие, что в одном притворе поместился бы главный собор Саска. Немногое осталось от них – камни, фрагменты мозаики, тусклые разбитые витражи, детали из меди и бронзы, покрытые тысячелетним слоем донных отложений. Все остальное – картины и книги, ткани и фрески, мебель и священные покровы, статуи из дерева и кафедры проповедников – все это сгорело, развеялось прахом, а что не развеялось и не сгорело, сгнило давным давно в морской пучине. Теперь лишь камень, стекло и медь хранили воспоминания о древнем Риме, что наполняло душу Иеро тоскливым сожалением. В такие минуты он думал, что унесет с собой серебряный крестик, частицу Вечного города, и утешался тем, что дар этот послан ему не иначе, как Вседержителем.

Однажды, когда священник отдыхал на плотике, Вождь принес ему странную вещицу – тонкий стержень длиною в палец с заостренным кончиком, сделанный из прочной черной пласмассы. Стержень явно предназначался для письма, его конец оставлял на ладони заметный темный след, хотя ничего похожего на перо и чернила в нем не нашлось. Однако гораздо удивительней казался другой факт: этот пишущий стержень выглядел новым, будто его изготовили с месяц назад. Вождь объяснил, что «тонкий черный камень» уронили или выбросили с корабля, и что такие корабли временами плавают в море, хотя и нечасто. Экипаж на них был странный – дельф назвал таинственных мореходов «ненастоящими людьми».

«Что это значит?» – поинтересовался Иеро.

«Настоящие люди – те, что говорят с нами, а если не могут говорить, то делают так, – дельф излучил волну удовольствия и приязни. – Но те, что плавают в море, не замечают нас».

«Что-нибудь еще?»

«Да. Они ненастоящие, потому что выглядят как один человек и думают одинаково. А люди, как дельфы, должны быть разными».

Из дальнейших расспросов Иеро выяснил, что корабли «ненастоящих людей» отправляются в путь с северо-востока, из двух мест, лежащих в устьях больших рек и разделенных значительным расстоянием. Вождь, однако, не мог объяснить, что там находится – города, порты или крепости; он лишь добавил, что кораблей в каждом месте немного, не более десяти, и что ходят они в два океана, соединенных Морем Среди Земель. Вечером Иеро обсудил эту информацию со своими спутниками, и они решили, что речь идет о синекожих приятелях Олафа, проложивших дорогу на северный остров. Видимо, этот народ был немногочисленным, но сохранил – или открыл вновь – кое-какие древние технологии. Подобие облика мореходов наводило Иеро на мрачные раздумья; он помнил, что адепты Нечистого тоже не отличались разнообразием внешности.

Наконец они покинули безопасные берега и теплые воды залива, похоронившие Вечный город. «Вашингтон» устремился на юго-восток, туда, где гигантский континент Евразии граничил с Африкой, где лежали древний Синай и Палестина. На время Иеро забыл о Нечистом и странном зове, звучавшем в ночи; мысли его и надежды то мчались вперед, к Святой Земле, то поворачивали вспять и устремлялись к Д'Алви и Лучар. Все чаще, глядя на брата Альдо, он вспоминал ее улыбку и размышлял о причинах сходства своей принцессы со старым эливенером. Эта тема была гораздо интересней, чем думы о синекожих карликах с загадочных кораблей, имевших на всю команду одно лицо.

Дирижабль преодолел расстояние до библейских земель за трое суток и, повинуясь команде, начал кружить над берегом. От лазурных вод вглубь континента тянулась безжизненная пустыня; яростно палило солнце, ветер срывал тучи песка с вершин покатых дюн, а дальше к востоку высились барханы – такие огромные, что, казалось, любой их них мог запрятать в своей жаркой утробе целый город размером с Саск или столицу Д'Алви. Здесь не было ни животных, ни птиц, ни растений, и только странные колебания почвы да гребни внезапно вздымавшегося песка наводили на мысль, что в глубине земли перемещается что-то огромное и живое. Не приходилось размышлять над тем, была ли Святая Земля сожжена ракетами или ее пощадили в знак уважения к Спасителю; так ли, иначе, Апокалипсис добрался сюда, пригнав если не воды и вихри, не пламя и дым, так эти сыпучие пески.

Что лежало под ними? Оплавленная земля или стены Соломонова храма? Голые скалы или легендарный Вифлеем, куда пришли благочестивые владыки с дарами божественному младенцу? Ментальное чувство было бессильно дать ответ…

С последней надеждой в сердце Иеро проложил маршрут на север. Он никогда не слышал о городе Моск, упомянутом отцом Демеро, но на карте-экране этот пункт нашелся, и был он отмечен как столица со многомиллионным населением. Древний центр цивилизации, оплот восточного христианства… Чем оно отличалось от западной ветви, было тайной, покрытой мраком; все разногласия и споры канули во тьму тысячелетий, развеялись, оставив лишь зерно истины: Бог – добро, Нечистый – зло, и нескончаема борьба меж ними.

Зов звал на восток, корабль плыл над облаками на север, ибо в душе священника звучали слова отца Демеро: «Запомни, мой мальчик, Моск! Там была другая империя, Раша, что враждовала с державами запада… огромная страна, владевшая Сайберном и половиной Евразии. И в ней тоже верили в Господа, славили Его в храмах и молили о счастье…» Стоят ли еще те храмы или превратились в прах? – размышлял Иеро, придвинувшись к иллюминатору. И где потомки людей, молившихся в них Создателю? Может быть, живут в Сайберне или на побережье Великого океана, откуда приплыл корабль в Ванк, западную провинцию Республики?

Гимп, сидевший за штурвалом, внезапно окликнул его.

– Взгляни вниз, мастер Иеро! Справа от нас разрыв в тучах… Видишь? Корабль, клянусь мачтой и клотиком! Большое судно без парусов, наподобие тех, что приходили к покойному колдуну… Чтобы ему в могиле перевернуться!

В одной из багажных сумок хранилась зрительная труба. Достав ее, священник направился в пилотскую кабину. Брат Альдо и Сигурд шли за ним; Горм, почувствовав волнение людей, приоткрыл один глаз и поинтересовался, что случилось. «Спи, – передал Иеро. – Под нами корабль, но ты его не разглядишь». Глаза Горма значительно уступали ушам и не шли ни в какое сравнение с чутким носом.

Дирижабль парил среди облаков, в трех милях от морской поверхности, и с этой высоты корабль выглядел как темный жук на сине-зеленом стекле. В трубу удавалось разглядеть только крохотные точки, мельтешившие на палубе меж двух надстроек, кормовой и носовой; ни мачт, ни труб на судне не было, и все же оно ползло вперед. Иеро передал трубу брату Альдо, потом Сигурду, но северянин лишь покачал головой.

– Сам я не видел судов, что приходили к Олафу, сыну Локи, да и другие из наших глядели на них издалека. Посмотреть бы на людей… лысые, с синей кожей, и все на одно лицо… Тут уж не ошибешься!

– Можно и посмотреть, – заметил Гимп, вопросительно взглянув на священника. – Что скажешь, мастер Иеро? Править вниз?

– Нет. Мы летим в облаках, и если спустимся, нас заметят с судна. Может быть, у них нет пушки, стреляющей молниями, но я не хочу рисковать.

– Кто знает, что есть и чего нет на таком корабле! – поддержал Иеро старый эливенер. – Он двигается, как корабли слуг Нечистого во Внутреннем море, но он гораздо больше их. Если бы мы не боялись себя обнаружить… – Брат Альдо коснулся виска и сделал жест, будто посылая ментальную волну в пространство.

– И все же я попробую, отец мой, – произнес Иеро. – Я попробую, хотя мне не хочется убивать того, кто нас обнаружит.

Дальновидение было одним из искусств, которым он владел в совершенстве. Вселиться в сознание другого существа, птицы, животного или человека, видеть его глазами, слышать его ушами… Тут была только одна опасность: высокоразвитый мозг мог обнаружить чужое присутствие, а тренированный разум телепата делал это в первое мгновение связи. Правда, с тех пор, как Иеро выдержал битву со С'нергом и плен на Мануне, его умение возросло; теперь он мог проскользнуть в бездны чужого мозга неощутимой тенью, мог завладеть не только ушами и глазами, но мышцами, центрами речи, дыхания, кровообращения. Если бы он пожелал, то человек, обнаруживший его, сделался бы безгласным и недвижимым – в лучшем случае; в худшем – умер бы во мгновение ока.

К счастью, в экипаже корабля не оказалось телепатов. Создание, в чей мозг пробрался Иеро, было не лемутом, не демоном, а человеком, но очень странным – без дома, без родных, без имени и даже без клички. Все это заменялось номером, цифры которого обозначали место, где родился человек, код его группы и специальности, а также возраст, повергший священника в изумление: этому мореходу было одиннадцать лет, и по крайней мере семь из них он плавал по морям! Коснувшись других разумов, он обнаружил сходную картину: все эти существа явились на свет в каком-то месте на востоке, не имели имен и по возрасту были детьми.

Но выглядели они совсем не так, как дети. Невысокие, подвижные, с синеватой кожей и голыми черепами, с резкими одинаковыми чертами маленьких лиц, они напомнили священнику синюков – племя, обитавшее к западу от Д'Алви, на границе радиоактивных пустынь. Они были редкими гостями в городе, но Иеро прекрасно помнил, что синюки отличны друг от друга и, несмотря на все их странности, испытывают тягу к тем вещам, какие дороги любому метсу или жителю побережья. Пища, выпивка, одежда, украшения, женщина, наконец… Но мореходы с загадочного судна не думали об этом; их рразумы были направлены лишь к работе, как у исправно действующих машин.

Компьтеры, мелькнула мысль у Иеро, живые компьютеры!

«Вашингтон» летел к северу, судно шло на юг, расстояние быстро возрастало, связь слабела. Наконец Иеро отдернул свой ментальный щуп, повернулся к седобородому эливенеру и сказал:

– Те, что плавают на Асл, без сомнения. Очень странные существа, будто лишенные души и прожившие слишком мало для занятия мореплаванием… Они показались мне похожими на муравьев. – В стремительной мысленной речи он передал свои чувства Альдо, и брови старца задумчиво приподнялись.

– Ты выяснил, откуда они вышли и куда идут? И каков их груз? – Гимп, будучи шкипером, первым делом интересовался такими вопросами.

– Нет, не успел, – пожав плечами, Иеро смущенно улыбнулся. – Сказать по правде, я был слишком поражен… Конечно, надо было поискать их капитана.

– Может быть, найдем их порт? – Мастер Гимп покосился на карту-экран. – Он должен лежать где-то впереди, в речном устье, если та говорящая рыба, что плавала с тобой, не ошиблась.

Священник покачал головой.

– Не думаю, что стоит из-за этого прерывать полет, даже если выяснится, что этот корабль отправился на Асл. В экипаже нет колдунов, и ни один из этих синекожих не имеет ментального щита. – Он взглянул на Сигурда, добавив: – Пожалуй, твоим соплеменникам ничего не грозит.

– Пусть идут! Колдун и Гунар, его отродье, мертвы, так что их ожидает теплая встреча!

И северянин оскалил зубы в волчьей усмешке.