Текст книги "Гости Земли"
Автор книги: Михаил Пруссак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
XVIII
В «Пикчерале» появился только намек, что предположение об отлете марсиан может оказаться преждевременным, и сообщение, что сотрудник этой газеты едет в СССР. Мудрому этого должно было быть достаточно. Были рассказаны и странные истории о некотором артиллерийском снаряде, который при страшно небрежном осмотре таможенной полиции в Сан-Барбара был погружен на «Ред стэр» (какое символическое имя!). Пароход же взял курс на Владивосток, так как его груз состоял главным образом из сельскохозяйственных машин, закупленных СССР.
Маршрут Гриффина был совершенно противоположный. Он выехал на Нью-Йорк, чтобы пересечь Атлантический океан и попасть в СССР через Берлин и Ригу.
История с марсианами уже начала забываться. У человечества были свои дела, чтобы долго останавливаться на одном каком-нибудь событии, которое уже в прошлом.
Можно поэтому представить себе то ошеломляющее впечатление, которое произвела на американцев краткая телеграмма Гриффина о приезде марсиан в Москву. Эту телеграмму подтвердило и Восточно-европейское агентство, помечающее все события о жизни СССР скромным указанием: «Дано из Риги». Этого было достаточно, чтобы общественное мнение двух материков не сомневалось в правдивости передаваемого известия.
К президенту Соединенных Штатов полетели тысячи телеграмм с требованием, во имя человечности и милосердия, вырвать марсиан из рук большевиков, которые коварно захватили их в плен.
Цивилизованное человечество,
– говорилось в одной из телеграмм, —
не может потерпеть, чтобы марсиане оказались потерянными для человечества и выдали свои тайны в подвалах ГПУ.
Подобного рода телеграммы были получены и правительствами других государств, Лигой наций, учеными и художественными обществами.
Одновременно с телеграммами усилилась и бешеная кампания против СССР в мировой буржуазной печати.
«СССР сейчас, как никогда раньше, составляет угрозу всему миру. Пребывание в ее пределах марсиан чревато чрезвычайными последствиями, которые необходимо предупредить заранее, чтобы потом не было поздно. Большевики – изумительные мастера пускать пыль в глаза и сумеют так обойти простодушных марсиан, что последние окажутся простыми игрушками в их руках».
Вся эта кампания повела к тому, что начали упорно ходить слухи о том, что одно из правительств готовит советскому ноту с требованием выдачи марсиан цивилизованному человечеству. Передавался даже текст этой, еще не отправленной ноты.
Все это вынудило прибегнуть к разъяснительной информации, помещенной в некоторых заграничных газетах, в которой, не подтверждая и не отрицая факта прибытия марсиан в СССР, указывалось, что, поскольку известно, марсиане вынуждены были сами бежать от гостеприимства американцев и что большевики во всяком случае не откажут им в последнем, так как они не совершили никакого уголовного преступления, которое требовало бы их выдачи, и все зависит от самих марсиан, где им жить и куда ехать.
Вся же международная шумиха вокруг марсиан только доказывает, что буржуазия обманулась в своих ожиданиях использовать марсиан для целей, ничего общего не имеющих с целями культуры, и сейчас негодует, что добыча ускользнула.
Это разъяснение было сочтено открытым вызовом, на который и был дан единственный разумный ответ, подчеркивавший вместе с тем глубочайшее миролюбие мировых держав: Польше, напрасно обивавшей пороги о предоставлении ей займа для несения культурной миссии на Востоке, последний был немедленно предоставлен в тройном размере, главным образом военным снаряжением, на том основании, что безопасней всего его хранить на складах держав, ближе всего служащих делу мира.
В этой тревожной международной обстановке сами марсиане незаметно отошли на задний план. Восточно-европейское агентство при всем желании не могло сказать о них ничего достоверного. Молчал и Гриффин, канувший, как в воду, после приезда в Ригу, откуда он послал свою знаменитую телеграмму о «воскресении» марсиан.
Одними это истолковывалось как свидетельство, что марсиане действительно сидят в ГПУ, а Гриффин расстрелян, другими – как очередная утка в дипломатической игре. Шутники уверяли, что под Марсом и нужно подразумевать СССР, а под марсианами… но это предположение было уже слишком нелепым. Марсиане начали окутываться тайной.
XIX
– Алло, Джим Гей!
– Вы? Гриффин! Здесь в Москве! Какими вас принесло сюда судьбами?
– Я так и знал, что вы окажетесь здесь. А где же ваши марсиане?
Джим Гей улыбнулся.
– Разве здесь для вас так мало интересного, что вы только и помните о марсианах?
Гриффин сразу стал серьезным.
– Если вы уделите мне немного вашего времени, я буду вам благодарен. Вы правы, я уже чувствую себя на новой планете.
– Тогда приходите вечером. Позвольте, я вам дам адрес.
Гриффин от нетерпения едва дождался назначенного часа и ровно минута в минуту постучал в двери комнаты Джима Гея. Ему послышалось, что Гей с кем-то разговаривал, но когда вошел в его комнату, там никого не было.
– Вас моим друзьям представлять не придется. Они вас хорошо помнят. Помните Гриффина, репортера, который, как вы говорили, порядочно надоедал вам? – обратился куда-то в пустой угол Гей.
Гриффин потер от недоумения руками глаза.
– Гей, кого вы мистифицируете?
– Здравствуйте, мистер Гриффин, – раздался хорошо знакомый ему голос, от которого он вздрогнул, – мы вас сразу узнали. Все-таки выследили нас?
– Что это значит? – пробормотал Гриффин.
– А просто мы беседуем на досуге с… Может быть, вы их узнаете? Здесь Гей повернул какой-то выключатель; угол, из которого раздавался голос, затуманился, расплылся, и перед Гриффином вырисовывались четыре знакомых ему фигуры марсиан в большой просторной комнате, уставленной книгами и приборами, и с видом через широкую балконную дверь на широкий простор, где зелеными излучинами вилась река.
Это было еще поразительней. Гриффин великолепно знал, что он только что вошел в квартиру, находящуюся на одной из центральных улиц Москвы, а здесь у него впечатление, как будто он волшебством перенесся в красивую загородную местность с типично русским видом простора и далей.
Гей с улыбкой наблюдал удивление Гриффина и только бросил:
– Телерадио! Мои друзья марсиане предпочитают не двигаться с места, когда хотят встретиться и побеседовать со своими друзьями. Затруднение в этом, как видите, они устранили довольно удачно.
– Но ведь это же полное уничтожение пространства! – воскликнул восторженно Гриффин.
– А это восклицание вы отнесите к ним, – кивнул Гей на марсиан, стоявших четырьмя нелепыми металлическими ящиками.
– Вы будете нас… как это?.. Интервьюировать? – спросил один из марсиан, и в его голосе Гриффину почудилась необидная насмешка.
– Нет, нет, – замахал руками Гриффин. – Я только чрезвычайно рад встретиться с старыми друзьями, которые, как я вижу, – прибавил он осторожно, – чувствуют себя великолепно.
Но изменить своей привычке газетного работника, чувствующего сенсационный материал, было выше сил Гриффина. В его голове теснились тысячи мыслей и вопросов. Марсианам не приходилось догадываться о них. Словно отвечая на его мысли, один из марсиан сказал, обращаясь к Гею:
– Вы можете поздравить нас, Гей. Мы добились того, что нам ответили с нашей планеты. Пока это простое поздравление, что с нами все благополучно.
– Вы хотите сказать, что обмениваетесь с Марсом радиовестями? – воскликнул Гриффин. – Но это невозможно!
– Почему? Мы послали волны, приближающиеся по своей длине к световым волнам. Вы пользуетесь волнами длиною в десятки и сотни метров, мы – миллионными долями метра. Только они и в состоянии преодолеть межпланетное пространство, вырваться из земной атмосферы. Мы условились об этом еще при нашем отлете с Марса, но выполнить смогли только сейчас. Надеемся через несколько дней окончательно наладить нашу связь и сделать свой предварительный доклад. О, для наших земных друзей он секретом не будет.
«Узнать его! – мелькнуло в голове Гриффина. – Узнать, во что бы то ни стало».
– Да, да, мы передадим привет от освобождающегося человечества.
«Большевиков» – подумал Гриффин. Но сейчас эта мысль ему показалась вполне естественной. Так оно и должно быть. Он кое-что видел, кое-что узнал.
– Мы скажем, что человечество на одной шестой части земной суши, в стране Пятилучевой красной звезды (земной символ нашей планеты), строит жизнь объединенного человечества.
«Социализм», – добросовестно отметил про себя Гриффин.
– …без отцов-хозяев, удерживающих еще у себя порабощенные массы фикцией, что они вместе с порабощенными принадлежат к одной семье…
«Буржуазия с ее национальным государством», – перевел про себя Гриффин.
– …без мировоззрения, что человеческое общество не может жить без них, от которых зависят и жизнь, и благополучие общества, и его богатство…
– Без религии, – пробормотал Гриффин.
– …Что человечество накануне великих боев за свое окончательное освобождение…
– Накануне мировой социальной революции, – кивнул головой Гриффин.
– …что мы с величайшим волнением следим за развертыванием этой борьбы…
«Но что им до нее?» – не утерпел подумать Гриффин.
– …ибо это не только «внутренний» вопрос Земли, в котором заинтересована она одна, но и планетарный, вопрос товарищества всего живого.
– Послушайте, Гей, когда вы собираетесь обратно в Америку, к себе в Лос-Анжелос? – неожиданно спросил его Гриффин.
– В самом непродолжительном времени, – удивленно ответил Гей на вопрос.
– Видите ли, – замялся Гриффин и решительно закончил: – Мне кажется, что я смогу работать там с вами. И у вас!
– Мы не отказываемся от людей, убежденных в правоте нашего дела.
На самой высокой астрономической обсерватории, в Андах, в Южной Америке, на фотографической пластинке, заснявшей участок неба, в котором находился сейчас Марс, одна из звезд была затемнена маленькой точкой. Трудно было сказать, что она такое. Большая правдоподобность была за предположением, не вторая ли это луна Земли, которую до сих пор тщетно искали на небе. Начали искать точку в трубу и действительно нашли ее мчащейся с громадной скоростью по направлению к Марсу. Здесь вспомнили о нашумевших несколько лет назад слухах, будто бы на земле были марсиане. Известие о мчащемся к Марсу снаряде промелькнуло в газетах как-то незаметно. Но что значила эта новость наряду с телеграммами, говорившими о назревании новой грандиозной империалистической бойни с ядовитыми газами, лучами смерти, огненными дождями?
Просматривая, что выбросить из набранного уже газетного материала, ввиду того, что в последнюю минуту в редакцию поступило воззвание Коминтерна о предотвращении империалистической войны гражданской войной, Гриффин наткнулся на короткое сообщение о марсианах. Он повертел его в руке и, пометив: «Выбросить», обратился к Джиму Гею:
– Кстати, нужно будет сообщить жене Инкина, что наша делегация на Марс чувствует себя в снаряде превосходно. Инкин жив и здоров.
– Неудачно выбрали время для отъезда, – проворчал Джим Гей.
– Кто же знал, – пожал плечами Гриффин. – А впрочем, мы уже готовы.
Повесть публикуется без сокращений по изданию 1927 года. Исправлены очевидные опечатки и устаревшее написание некоторых слов. На фронтисписе – обложка издания 1927 г. (худ. И. Француз).
