Текст книги "Далёкое и близкое"

Автор книги: Михаил Руушан

Михаил Руушан
Далёкое и близкое

Предисловие
В объятиях музы

Одним погожим и хлопотным днём в очередной раз разыскивал свой трезвонящий, как всегда не вовремя, сотовый телефон на просторах родной квартиры. Явно кому-то требовалось со мной серьёзно пообщаться – другой бы на его месте давно бросил трубку. Выкопав пропажу из-под очередного «творческого беспорядка» и не поинтересовавшись, кто же такой настырный, – ткнул пальцем в кнопку ответа и рявкнул: «Я!», надеясь, что не опоздал. Ведь очень обидно получается, когда спешишь ответить на вызов, а он срывается в самый последний момент, особенно часто такое случается с незнакомыми номерами, а потом перезваниваешь, не ведая кого попросить позвать, как обратиться к собеседнику. Сплошная морока и неудобство…

В тот раз повезло – успел до обрыва связи и услышал знакомые модуляции голоса Миши Руушана: «Боря, это я… Можешь говорить?» Согласитесь, странно звучит – только что я ответил на звонок, и вдруг всего через секунду-другую не могу говорить?.. Уверил Михаила Исааковича, что конечно могу, по дороге дожёвывая бутерброд, наполняя чайник и ловя сахарницу, попытавшуюся чебурахнуться на пол и сделать его противно хрустящим, а то и липким. Сахар благополучно рассыпался по столу, сухому и чистому, давая возможность почти полностью вернуть его обратно в должную ёмкость для хранения и дальнейшего использования.

«Мне тут предложили сочинить акафист для одного московского храма (вот тут я упустил сахарницу), а я никогда этого не делал (поймал беглянку), я наверно откажусь… (упустил посудину снова)». Смех смехом, а у вас есть знакомые авторы, чьи гимны и хвалебно-благодарственные песнопения (да-да, их уже несколько) поют церковные хоры столицы во время службы?! У меня такой только один, – ни за что не догадаетесь, – Михаил Руушан. Тогда то ли Мишины чувства дружбы, уважения и доверия к скромной персоне редактора его первых трёх книг сработали, то ли ему самому захотелось попробовать себя в новом амплуа, но поди ж ты – удалось уговорить его, и всё получилось! Хотя, предложи кто мне подобное – отказался бы не задумываясь! Это же какую храбрость и какой талант надо иметь, чтобы решиться на подобное…

В этом весь Руушан: талантлив, смел (иногда до безрассудства), узнаваем и речист, ярок и неравнодушен к окружающему. Он раскован в творчестве, лёгок в понимании, искромётен, добр к ближнему, который ему импонирует, взрывоопасен в споре – в общем, с ним никогда не удастся заскучать… Если бы не проблемы со здоровьем и отходчивый характер, Михаил наживал бы недругов с завидным постоянством, ведь за словом в карман не лезет, близок народу, и (повторюсь) понимаем буквально и досконально. В стихотворениях – выкладывается на сто процентов, он именно такой, как написано, ни убавить, ни прибавить, без прикрас и экивоков… Я с ним дружу, что не мешает периодически его критиковать за поведение, излишнюю поэтическую экспрессию и небрежности в написании строк.

Хочу подержать в руках девятнадцатый томик поэзии этого автора, изданный при его жизни, а пока жду не дождусь пятой (или шестой, сбился со счёта) книги поэта и человека, друга и соратника, русского патриота… и сонм других ярлыков и эпитетов, рисующих бледную тень живого словотворца. Пусть ему будет хорошо, сладко и весело. Как было мне, когда я собирал со стола рассыпанный сахар и представлял, насколько Мише в данный момент тяжко и неуютно в объятиях музы Полигимнии…

Членкор Академии Российской Литературы, член МГО Союза писателей России, Борис Катковский

От автора

Здравствуй, читатель. Каждая моя новая книга – это словно бы отчёт перед тобой, перед читательской аудиторией. Это пятый сборник. Прошло два года с момента выпуска предыдущего сборника. Какие новые направления в данной книге стихов? Я продолжаю и развёртываю тему недалёкого прошлого. У многих сложилось мнение, что это были какие-то серые годы.

Однако я берусь утверждать, что в эти годы люди больше читали, ходили в театры, были более эрудированны. У народа на слуху были большие поэты, композиторы, не для единиц, а для обширного круга людей.

В новом сборнике стихотворений я усилил тему присутствия Бога в повседневной нашей жизни.

Мне повезло, я встретил удивительного человека, редкого по своей доброте: настоятеля храма святого праведного Алексия, пресвитера Московского, в Тимирязевском, о. Николая Фатеева.

Отец Николай сумел собрать прихожан в очень хорошую добрую семью верующих людей. Церковь небольшая, без изысков, но очень намоленная. Это временная церковь, где молятся и собирают средства на строительство нового большого каменного храма святому праведнику Алексею. Я полюбил эту деревянную небогатую церковь, её прихожан и посвятил им цикл стихотворений. Эта церковь выпускает свой маленький журнал в шесть листов – «Доброслов», где я имел честь печатать свои стихотворения. Храм этот, как отважный миссионер, стоит на краю промышленной зоны, где никогда церквей не было. Приходите молиться сюда праведному Алексею Московскому.

Теме религии посвящены два раздела. Также новым материалом я считаю историческую поэму «Евпатий Коловрат».

В разделе «Ирония и шутки» появилась так называемая «поэтическая кулинария». Первым таким стихотворением была «Ода салату». В этом сборнике из этого цикла напечатаны: «Селёдка под шубой», «Винегрет», «Ода холодцу», «Окрошка». Большинство этих стихотворений стало песнями и выпущен диск. Ну, вот и всё, что я хотел сказать перед прочтением сборника. Читатель, очень хочу, чтобы стихи тебе понравились.

Михаил Руушан

То, что было

Восемь соток

 
Дачи, дачки Подмосковья —
Соток восемь или шесть.
Дали людям «на здоровье»,
Всем ещё хотелось есть.
 
 
Кончилась война недавно.
Нашим людям лень чужда.
Нет богатства, ну и ладно.
Вот картошечка нужна.
 
 
Там картошку посадили,
Яблони и огурцы.
Все постройки в дачном стиле.
Наши люди – молодцы.
 
 
Дачи строились из хлама,
Даже ящики шли вход.
Где-то доставали рамы.
Вот такой у нас народ!
 
 
Грядки, клумбы, сараюшки,
Бочки, лейки да цветы.
Очень бойкие старушки.
Чёрт-те сколько маяты.
 
 
Одевались очень просто:
Ватник, в дождик сапоги.
Ждали счастья, ждали роста,
Больше всех фронтовики.
 
 
Жизнь бурлила в этих дачах.
Все в работе «с головой».
Да, случались незадачи,
Но не старческий покой.
 
 
Что теперь? Там строят замки.
В замках роскошь и уют.
Есть охрана, иномарки.
Очень славненько живут.
 

2017 г.

Пятиэтажки

 
Прочь бараки ветхие,
Затхлые подвалы.
Нас зовут советские
Новые кварталы.
 
 
Едим мы в Черёмушки.
Все везут серванты.
У моей зазнобушки
Есть гитара с бантом.
 
 
Душ, вода горячая, —
Уж погрею спинку.
Ванна – пусть сидячая, —
Мне – это в новинку.
 
 
Годы шли – старели мы
И дома старели.
У зазнобы из Москвы
Кудри поседели.
 
 
Всё, дома пора на слом.
Судьбы их так схожи.
Да, всё лучшее в былом.
У зазнобы тоже…
 

2018 г.

Из детских воспоминаний

 
Мама шапку мне купила
С красным-красным козырьком,
Из соломки – вот в чём сила.
В шапке солнце нипочём.
 
 
Мы приехали на дачу.
На лугу цветы – краса.
Только вот в чём незадача —
Подошла ко мне коза.
 
 
Строго мне в глаза смотрела;
Я крепился, что есть сил.
«Ме-е-е!» – сказала коза смело.
Я ей шапку предложил.
 
 
Та, понюхав мою шапку,
Стала бедную жевать.
Для неё она не шляпка,
Коль солома – нужно жрать.
 
 
Мама поздно увидала —
Это был для всех урок,
Изо рта козы торчали:
Клок соломы, козырёк.
 

2017 г.

Первая любовь

 
В пятом классе я влюбился.
Нас вели в Нескучный сад,
С Ленкой вместе я учился.
Нет, любви я не был рад.
 
 
Другу я поведал горе.
Он сказал: «Письмо пиши.
Пусть ошибок будет море,
Лишь бы только от души».
Я писал письмо недолго,
Мол, люблю её по гроб,
Чувства словно речка Волга,
Просто рядом была чтоб.
 
 
Всё держалось строго втайне.
С другом в масках – к ней домой.
Мама удивилась крайне:
«Лена, это кто такой?»
 
 
Вышла Ленка нам навстречу,
Взяв письмо, сказала так:
«На послание отвечу —
Руушан совсем дурак».
 
 
Всё потом пошло насмарку,
Хоть слова не в глаз, а в бровь.
Не одной в письме помарки —
Только кончилась любовь.
 

2017 г.

Сбор металлолома
(Быль. Рассказ бывшего пионера)

 
Нам вожатая сказала,
Чуть пристукнув кулаком:
«На селе комбайнов мало,
Нужен нам металлолом!»
 
 
В пятом «Г» все пионеры —
Алый галстук на груди.
Мы сейчас пенсионеры,
А тогда шли впереди.
 
 
В это время по шесть соток11
  Садово-дачные участки.


[Закрыть]
Людям начали давать.
Наш народ, отнюдь, не робок,
Мебель стали покупать.
 
 
Старая была им кстати,
Всю на дачу, как теперь.
Злополучные кровати
Дружно вынесли за дверь.
 
 
Мы не «лыком» в пятом шиты —
Днём кровати унесли.
Все соперники разбиты,
Мы страну, считай, спасли.
 
 
Утром очень было стыдно.
Всё пришлось назад отдать.
Так до чертиков обидно,
Ведь могли легендой стать.
 

2016 г.

Мушкетёры

 
Сходит снег уже с полей,
В такт стучат капели.
Режут ветки тополей,
Власти так велели.
 
 
Жан Маре глядит с афиш
В роли д’Артаньяна.
Он гасконец, а не хлыщ,
Рыцарь без изъяна.
 
 
Все мальчишки, как один,
Тоже – мушкетёры.
Шпаги – это для мужчин,
А без них вахтёры.
 
 
Вот где тополь вход пошёл,
Делаем рапиры.
Это вам не грубый кол.
Шпага – честь мундира.
 
 
Крышки вёдер, как щиты.
Чуть чего – дуэли.
Все Атосы – я и ты.
Где наши Емели?
 
 
Только там Констанций нет
И миледи тоже.
Для ребят пока секрет.
Всё узнают позже.
 

2018 г.

Детство

 
Детство, отрочество, юность —
Всё в былом осталось.
Нас цепляла жизни скудность,
Радовала малость.
 
 
Двор соседний Хомяковка —
С ним мы не дружили.
Там у них главарь был Вовка.
Нас они лупили.
 
 
Ну и мы, пусть знают наших,
Спуску не давали.
Их носов разбитых вражьих,
Тоже не считали.
 
 
Мы носили тогда кеды,
Чешки мы носили.
Были живы наши деды,
Нас уму учили.
 
 
Газировочка с сиропом,
Три копейки стоит.
Всюду вместе, всюду скопом,
Кто-то матом кроет.
 
 
Шаровары из сатина,
Бобочка по пояс.
Мы не рвались на чужбину,
Песни пели в голос.
 
 
Было солнце и метели.
Сами постарели.
Так увидеть мы хотели
Свет в конце туннеля.
 

2017 г.

Первый поцелуй

 
«Жил в Одессе славный паренёк…» —
Слышится гитара из беседки.
Мы стоим, все сгрудившись в кружок,
Этакие выросшие детки.
 
 
Курим втихомолочку «Дукат»,
Хочется казаться всем большими.
Кто– то неумело сыпет мат,
Но у всех намеренья благие.
 
 
Там Смирнова конечно стоит,
Меж ребят из соседнего класса.
Как назло у меня гайморит,
Всяких разных проблем ещё масса.
 
 
Та, Смирнова, высокая, чёрт.
Аж на пол головы меня выше.
Что мне делать? Такой дискомфорт.
Вот была бы она чуть пониже.
 
 
Летний вечер окутал дворы.
Я Смирнову увёл за беседку.
Всё сказал, что скрывал до поры,
Мол, влюблён в неё «по уши», крепко.
 
 
Сам же думаю, как целовать?
Мой объект свысока улыбнулся.
Эх, была – не была, наплевать!
Встал на цыпочки и… дотянулся.
 

2018 г.

Призывники

 
Мы решили распить «на троих»,
Рудаков, Сашка Душкин и я.
Первых двух уже нет и в живых.
В ФРГ Рудакова семья.
 
 
Нам в подъезде втроём хорошо.
На газете фольга и сырок.
Наше время, конечно, пришло.
Мы послужим, два года – не срок.
 
 
Тётя Ксеня дала нам стакан.
Ей посуду потом отдадим.
Этот пьяный ребячий дурман,
Что сравниться ещё может с ним.
 
 
Из подъезда нетрезвой гурьбой…
Вслед из окон Высоцкий хрипит.
Мы себя не считали шпаной,
Всякий думал, что он фаворит.
 
 
Дальше мы покрывали «лачком»,
Возле рынка ещё по пивку.
Каждый был с комсомольским значком.
Всё до лампочки призывнику.
 
 
Через месяц начнётся «гастроль».
Старше быть, вот заветный магнит.
Завтра мы пострижемся под «ноль».
Дома, точно, за пьянку влетит.
 

2018 г.

Проводы в армию 1968 г

 
Мне вчера пришла повестка,
Получил спросонок:
«Ждёт вас в армию поездка»
Военком Хвалёнок.
 
 
Призывают «честь по чести»,
Сбор на стадионе.
Все друзья собрались вместе,
Словно на перроне.
 
 
«Старики», моя девчонка —
Мы других не хуже.
Братаны, друзья и водка.
Нужно – мы послужим.
 
 
Эх, ты кислая капустка,
Грузди да опята!
Только не идёт закуска,
Коль берут в солдаты.
 
 
Мы с девчонкой на балконе.
Нам обоим грустно.
Я люблю её ладони
Нежно, безыскусно.
 
 
Сборный пункт – поет гармошка,
Как-то сипловато.
Душу рвут мне, как обложку
Эти «аты – баты».
 
 
Ничего, всего два лета.
Встреча неизбежна.
Только ты дождись поэта,
Он обнимет нежно.
 

2017 г.

Служба

 
Помню армейские годы.
Школа сержантов – Иркутск.
По окончанию – в роты:
В Бийск, Красноярск и Якутск.
 
 
Школу закончил бездарно,
Классности, звания нет.
Всё это очень банально.
Служба упёрлась «в кювет».
 
 
Песенки были, стишата —
Кашу заваривал сам.
Вот за язык мой расплата:
«Мёд весь потёк по усам».
 
 
Я в Красноярске кантуюсь,
Там «через день на ремень».
Драю клозеты и дуюсь.
«Тень наводя на плетень».
 
 
Для боевого дежурства
Классность, сноровка нужна.
А у меня балагурство,
Больше, увы, не хрена…
 
 
В роте хохлы, белорусы.
Нет здесь совсем москвичей.
Общеславянские узы,
Но Украина хитрей.
 
 
Им присылают посылки.
В грелку нальют самогон.
Выпьем пахучей горилки,
Салом закусим в догон.
 
 
Так бы и стал я дневальным,
С тряпкой и тумбочкой слит.
Был я связистом формально,
Но всё решил замполит.
 
 
Прицкер Наум Соломоныч,
Метр шестьдесят в галифе.
Есть здесь насмешка и горечь —
Не выговаривал «ре».
 
 
Он мне помог стать сержантом,
Был на решения скор.
Тихо обкладывал матом.
Вам благодарен, майор.
 
 
Нет, я не стал генералом,
Но в самоволку ходил.
Дембель, по сути, как слалом.
«Лыжи, – домой, – навострил».
 

2018 г.

Дембель

 
Я достал за литруху «пеша»22
  Пеша. – Полушерстяная офицерская полевая форма.


[Закрыть],
Мне продал старшина мой Шкаруба.
Форму мерил потом не спеша,
Больно он выражается грубо.
 
 
Новый дембель – салаги молчок!
Здесь начало моей дедовщины.
Был я раньше «черпак – старичок»
А теперь славный воин, мужчина.
 
 
На груди все четыре значка,
У сапог голенища в гармошку.
Дам я фору в четыре очка
Мелкой штатской прилизанной сошке.
 
 
Мне Онегин достойный пример.
В клуб на танцы иду в самоволку.
Ждёт меня там толпа баядер.
Все казашки, а может креолки.
 
 
Мне Шкаруба советы давал:
В этой форме от баб нет отбоя,
Без сонетов хорош сеновал,
Как полезен отвар зверобоя.
 
 
Эх, старшой! Скоро – скоро домой.
Там отвар зверобоя не нужен.
Баядеры, входи по одной.
Будут танцы сегодня на ужин.
 

2018 г.

Воспоминания о пивной

 
На Пушкинской я помню «Яму».
Пивную эту знали все.
Оттуда приходил я к маме
С таким «амбре», во всей красе.
 
 
Мы с другом брали «десять пива»,
К нему бутылку, только так.
И кайф ловили всем на диво.
Дружок был выпить не дурак.
 
 
Он через годик защитился,
Потом уехал в ФРГ.
Там сдуру он, увы, женился.
Теперь льёт слёзы по Москве.
 
 
Там нет у них такого пива,
Ну, кто там будет разбавлять.
А вобла, это ли не диво.
Ну, где у фрицев воблу взять?
 
 
В пивной шпикачки иль креветки.
Халдей33
  Халдей – официант (сленг).


[Закрыть], на чай копейки брал.
Там были шлюхи и студентки,
Фарца, в отставке генерал.
 
 
Над кружками белела пена,
Везде от воблы чешуя.
Сейчас ты не найдёшь замены,
Хоть этих баров до хрена.
 
 
Витёк, в Москве сейчас не сладко;
Другое пиво на разлив,
В клозетах чисто – так что гадко.
Нет наших здесь прерогатив.
 
 
А в этой «Яме» – паб ирландский.
Там эль и виски подают.
Но нет той атмосферы братской,
Где находили мы приют.
 
 
Вот если б ты сейчас приехал
На сутки, день, хотя бы час…
Опять бы песни пела Пьеха,
И каждый молод был из нас.
 

2017 г.

О друге

 
Лето, дождь – косые струи,
Ночью – холод, мало звёзд.
Треплют нас шальные бури,
Люди прячутся под мост.
 
 
Люди прячутся в ракушки,
Кто в себя уходит вдруг.
Где же вы мои подружки?
Где ты, Витька, лучший друг?
 
 
Знаю, оба виноваты,
Нас судьбина развела.
Помнишь, Витя, мы когда-то…
Вот такие, брат, брат дела…
 
 
Тётя Катя, твоя мама,
Нас двоих взяла на юг.
Разных впечатлений гамма:
Море, солнце, рядом друг.
 
 
Мне ты плакался в жилетку,
Мол, любовь, твоя ушла.
Мы бросали вверх монетку,
Ставку, сделав на орла.
 
 
Где сейчас, скажи на милость?
Может, с внуками сидишь?
Без тебя такая стылость,
Очень гаденькая тишь.
 
 
Пьёшь в Баварии ты пиво,
Только воблы нет у вас.
Также в Коптеве сонливо.
В бочках продаётся квас.
 

2017 г.

Моя трудовая книжка

«Был я слесарь второго разряда…»

Из блатной песни.

 
«Был я слесарь второго разряда…».
Цех, конвейер, напильник, тиски.
Впрочем, жизнь чрезвычайно богата,
Встал потом у чертёжной доски.
 
 
Дальше армия, лычки сержанта.
Связь поддерживал в штабе полка.
В службе я не похож на педанта,
Самоволки мешали слегка.
 
 
Десять лет я ведущий технолог,
По Союзу мотаюсь весь год.
Этот срок не казался мне долог —
Знал неплохо свой каждый завод.
 
 
Дальше были и лета, и зимы.
Рынки, рынки огромной Москвы.
Мы без хлебушка все уязвимы,
Без копейки так скучно, увы.
 
 
Эти годы нас брали за глотку.
Пальцы мёрзли суровой зимой.
Там в контейнерах пили мы водку,
Без закуски, бывало порой.
 
 
Кем я только тогда не работал.
Был зав. складом, спецом по мехам.
Много сотен я норки распродал.
«Соболь вам, неугодно ль, мадам?»
 
 
Был директором и дизелистом,
Я гостиницу строил «Москва».
Путь не гладкий, скорее тернистый
Но повсюду со мною строфа.
 
 
Я, похоже, всегда был поэтом,
Пусть, стихи мои были в душе.
Не хочу я закончить на этом,
Только мало страничек уже.
 

2018 г.

В городах, где я бывал…

Ташкентский базар

 
Я спросил сегодня у менялы,
Что торгует за полтумана по рублю…
 

С. Есенин

 
Я влюбился в тот старый Ташкент,
В его плоские крыши, дувалы44
  Дувалы – глинобитные высокие изгороди.


[Закрыть].
Я люблю его тюркский акцент.
Только не было, зря, там менялы.
 
 
Кто увидел ташкентский базар —
Понял пряность восточного мира.
Где ни ступишь, навален товар.
Здесь лепёшки из чрева тандыра55
  Тандыр – печь на улице для приготовления лепешек и пр.


[Закрыть].
 
 
Горы риса, изюм, тут инжир,
Дыни вкусом, наверно, из рая,
Много мяса для плова на пир,
Для всего мусульманского края.
 
 
Слышны крики трудяг ишаков,
Гул толпы и кругом тюбетейки.
Сотни ящиков, сотни мешков,
Нету пьяных и водки «злодейки».
 
 
Плов готовят в огромных котлах,
Там, в мангалах шашлык из барана.
Жаль, что много девиц в паранджах,
Всё равно кебаб «просит стакана».
 

2016 г.

Грузия

 
Мне запала в сердце Грузия:
Горы, реки и долины.
Только нет уже иллюзии,
Что все рыцари – грузины.
 
 
Там в Тбилиси жизнь столичная.
Бьет ключом, тая сюрпризы.
Люди жили там отличные,
Шли легко на компромиссы.
 
 
Все проспекты «руставельные»,
Воды там текут Логидзе.
Где не плюнь – князья удельные,
Пляшут словно Соскаридзе.
 
 
Есть подвальчики там винные,
Любят имя дать Георгий.
Девушки, ну все невинные,
Выше бань и прочих оргий.
 
 
Мужики любвеобильные,
Вас закормят шашлыками.
Есть кинжалы у них длинные.
Сами в кепках и с усами.
 
 
Грузия, моя прекрасная!
Мцыри, бурка для абрека.
Мне б сухого очень красного,
Литра два на человека.
 

2017 г.

В Бердичеве

 
Грустно мне в командировке.
Вечер не улыбчив.
Здесь чужая остановка:
Городок Бердичев.
 
 
Весь он в зелени дворовой,
Невысокий чистый.
Палисадников заборы,
Тополь серебристый.
 
 
Все российские евреи
Этот город знали.
Там раввины– иудеи
Тору всем читали.
 
 
Так бродил я в городочке,
Вывески читая.
Вдруг увидел эти строчки…
На костёле справа.
 
 
«Здесь Бальзак венчался с Ганской…»
Гений и графиня.
Нет, отнюдь, не в Польше панской,
В «ридной» Украине.
 
 
Близко всё на этом свете:
Храм и шлях66
  Шлях – дорога (укр.).


[Закрыть] чумацкий77
  Чумацкий – чумаки, торговцы возили на волах в Крым зерно, а обратно соль.


[Закрыть].
Лишь Один за всё в ответе,
Трижды очень штатский.
 

2018 г.

Карпаты

 
Было время молодое,
Ездил по Союзу я.
В памяти храню былое,
С вами им делюсь, друзья.
 
 
Трижды был в горах Кавказа,
Крым я видел и Урал.
О Карпатах скажу сразу:
Гор красивее не знал.
 
 
Путь до Львова – в самолёте,
Там, как Бог даст, до Карпат.
Чуть уставший, на излёте,
Попадаешь в дивный сад.
 
 
Горы все под шапкой леса —
Тисы, буки и дубы.
Средь травы, как под навесом,
Прятались от всех грибы.
 
 
Пели эхом нам трембиты88
  Трембита – народный музыкальный инструмент; деревянная труба, до четырёх метров длиной.


[Закрыть],
Всех лишали сладких снов.
Зовы предков не забыты,
В них сказание без слов.
 
 
Меж вершин – гора Кобыла.
Там посёлок под горой.
Речка Шо́пурка бурлива,
Всех звала вслед за собой.
 
 
Парни в светлых вышиванках,
Ди́вчины, как месяц май.
Белозубые смуглянки,
Хоть какую выбирай.
 
 
Нас встречали так красиво.
Были братьями навек.
К нам добры, мы не спесивы.
Ласку помнит человек.
 
 
Было так, теперь не знаю,
Где моя та сторона?
Птицы улетели стаей,
Встала тёмная стена.
 

2018 г.

Ленинград – 1972 год

 
Днём брожу по Ленинграду.
Был я в Гатчине вчера.
Там мечтал я до упада,
Здесь влюблён уже с утра.
В эти росси, в эти клодты,
В эти порто и тома,
Монфераны, деламоты,
Камероны и бренна.
Я иду туда, на Мойку,
Где Он жил и где угас.
Встретил смерть, как воин стойко
И остался среди нас.
По пути дворы– колодцы,
Ночи белые, Нева.
В сердце множество эмоций,
Память прошлого жива.
Призрак рвёт с людей шинели,
Сердце жжёт цыганский хор.
Предки передать сумели,
Но судьба их нам в укор.
То ли люди, то ли тени,
Свет бросают фонари.
Вверх и вниз ведут ступени,
Толька двери отвори.
 

2018 г.

Петергофские фонтаны

 
Море, небо и фонтаны.
Парки, чайки и дворцы.
Петергофские дурманы,
Чувств высоких образцы.
 
 
Лев рычит в руках «Самсона»99
  «Самсон», «Нептун», «Тритон», «Аполлон», «Шутиха» – названия петергофских фонтанов.


[Закрыть].
Тут «Нептун», а там «Тритон»,
Пруд с фонтаном «Аполлона»
Струи мечут в унисон.
 
 
«Монплезир»1010
  Название одного из дворцов (моё удовольствие – фр.).


[Закрыть] – такая нега.
Мне б туда, ну хоть на день,
С тем красивым человеком,
Рвал кому в саду сирень.
 
 
Нас «Шутиха» подманила,
Окатила аж до ног.
Как всё в молодости мило,
Грустен старости порог.
 
 
Мы проходим вдоль фонтанов
До Марлинского моста.
Нет уже былых романов,
Всё прочитано с листа.
 

2018 г.

Гатчина 1972 года

 
Первая моя командировка.
В Гатчину забросило меня.
Городком назвать её неловко…
Может быть ижорская страна.
 
 
Во дворцах НИИ, всё под охраной.
Парки, обветшавшие мосты.
Жизнь была какой-то нереальной.
Всё безлюдно и скамьи пусты.
 
 
На дворцовой площади – скульптура,
Павел во весь рост при орденах.
Чувствуется прусская фактура
В красных крышах, мызах, флюгерах.
 
 
Каменная пристань для фрегата,
Для озёрных мелких кораблей.
Берега легендами богаты,
Только ты услышать их сумей.
 
 
Грот с названьем романтичным «Эхо»,
Домик из берёзовых стволов.
Всё осталось в памяти, как веха
Между масс колонн и куполов.
 
 
Гатчина которую я знаю —
Молодость моя и прошлый век.
Я во сне порой туда летаю…
Очень легкомыслен человек.
 

2018 г.