Текст книги "Разные пиратские истории"
Автор книги: Михаил Пляцковский
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
ИСТОРИЯ ДВАДЦАТАЯ
Один пират обожал кататься на китах. Нравилось ему – и на дельфинах. Но на китах больше. Сидишь на гладкой спине великана, за его усы китовые руками держишься, чтобы не свалиться в море, а над головой – фонтан журчит-переливается. Красотища! Разве нет?
Однажды ему другие пираты говорят:
– Вот ты на китах катаешься. А мы, думаешь, не желаем? И нам, понимаешь, тоже охота!
– Да чего там! – не стал возражать китовый наездник. – Можем и вместе покататься. Не жалко мне!
Прыгнули пираты в море и ждут. Не долго ждали. Смотрят: кит на горизонте появился. Как только он к ним подплыл, тут китовый наездник сразу его оседлал и в усы руками вцепился. Кит и притормозил. Ну пираты к нему на спину всей гурьбой и влезли. Пришпорили кита голыми пятками – и понёс он их по волнам так, что брызги солёные по сторонам разлетаются.
Понравилось пиратам на ките верхом кататься. Развеселились они – и давай плясать от радости. А киту щекотно стало, запустил он свой фонтан повыше – и смыл всех танцоров со спины подчистую. Хвостом на прощанье махнул и нырнул в глубину. Только его и видели!
ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Один пират в жаркий летний день прогуливался по узким улочкам Рамселя и забрёл в таверну «Тихая прохлада». К своему удивлению он увидел, что посетители, сидящие за круглыми столиками, едят маленькими ложечками какие-то белые шарики.
«Никогда не ел ничего подобного, – подумал пират. – Пожалуй, попробую». Он подошёл к стойке и сказал хозяину:
– Мне… вот этих… шариков!
– Сколько порций? Одну или две? – поинтересовался хозяин.
– Одну и побыстрей! – распорядился пират.
Шарики в вазочке оказались холодными, как лёд, и сладкими, как мёд. Во рту они быстро таяли, как весенние сосульки на крышах. А вкуснотища была такая, что у пирата перехватило дыхание и он прокричал:
– Эй, хозяин! Ещё пять порций!
И когда тот поставил перед ним ещё пять вазочек, пират спросил:
– Как эти шарики называются?
– Мороженое пломбир, – послышался ответ.
Едва было покончено с пятью порциями, пират заказал ещё десять. И слизывая с ложечки очередной шарик, нежно шептал впервые услышанное слово:
– Пломбир, пломбир, пломбир…
На улице сильно припекало солнце. И волшебные холодные шарики пришлись очень кстати. Уходить из таверны никуда не хотелось от этого сказочного вкусного мороженого.
Лишь на второй день боцман Тумба отыскал пропавшего пирата в таверне «Тихая прохлада».
– Я думал, что ты пьёшь ром, – хмыкнул он презрительно. – А ты ешь какую-то дрянь, какие-то шарики!
– Это мороженое… пломбир… – оледеневшими губами прохрипел пират. – И никуда я отсюда не двинусь, клянусь всеми морями!
…Вернулся пират на корабль через три года, когда наелся мороженого до отвала. Но по ночам ему долго снилась далёкая таверна и на душе становилось сладко и прохладно.
ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Один пират раздобыл где-то круглый географический глобус и, разглядывая его, вдруг обнаружил, что у всех морей, океанов и островов уже есть названия.
– Не может быть! – возмутился чудак. – Кругом сплошная вода, а все моря и океаны и даже острова уже кем-то открыты? Чепуха! Наверно, я плохо искал…
И он начал снова вертеть в руках глобус. Но куда ни ткнёт пальцем – всюду занято. И слева направо крутил, и справа налево крутил, а толку никакого.
И тогда пират обклеил глобус чистой бумагой и сам стал рисовать свои моря, свои острова и свои океаны. Рисует и приговаривает:
– Это – Большой Пиратский океан, это – Пиратское море, а это – маленький пиратский остров…
Разрисовывал, разрисовывал глобус и не заметил, как наступила ночь. Пирату захотелось спать. Но уснул он очень довольный и счастливый, потому что такого замечательного глобуса, как у него, ни у кого другого никогда не было, нет и не будет.
ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Один пират собирал камни на пляжах разных стран. Среди них были гладкие и шершавые, тёмные и прозрачные, белые и жёлтые, круглые и треугольные. И все – очень красивые. Сколько их у него – он и сам не знал, но догадывался, что много, поскольку даже «куриных богов» – камешков с дырочками насквозь – отыскал штук сто или двести.
Камни свои пират всегда за пазухой носил. На всякий случай. Боялся, чтобы не украли. Уж чего-чего, а воров на пиратском корабле хватало.
Боцману это не нравилось. И он заботливо предупреждал пирата:
– Дубина! Тельняшку порвёшь!
Только пират отмахивался. Камни для него дороже тельняшки были. Но вот их накопилось в ней столько, что при ходьбе он еле ноги передвигал. А однажды, когда смыло его волной во время шторма за борт, этот бедолага чуть к рыбам в гости не отправился. На дно, значит. Хорошо, что боцман заметил, успел за пятку схватить и тельняшку рвануть, чтобы камни высыпались. А не то бы худо пришлось пирату.
Вытащили его из воды, откачали, просушили. Толстый боцман у пирата перед носом пальцем поводил и ласково сказал:
– Я же тебя предупреждал, двести медуз и одна каракатица! Ни к чему за пазухой камни таскать. До добра это никого не доводит!
ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Один пират купил попугая. Большого, разноцветного и вдобавок говорящего. На самом деле оказалось, что попугай не говорящий, а поющий.
Каждое утро, повиснув вниз головой в своей клетке, попугай будил сонного пирата какой-нибудь песенкой. Он пел здорово картавя, что-то вроде этого:
Обожают все матрррросы
Ананасы и кокосы.
Обожают все пиррраты
Мандарррины и гррранаты.
Пират при первых звуках птичьего голоса вскакивал, как ужаленный, и грозил попугаю кулаком. А попугай в свою очередь не обращал на него никакого внимания. И на следующее утро всё повторялось снова, причём в одно и то же время, как по часам.
Кстати, о часах. Часы тогда уже продавались – и карманные, и настенные. Но вот будильники пока ещё не были изобретены. И поэтому попугай служил пирату вместо будильника. И просыпался пират не по будильнику, а по своему попугаю, который, правда, не звенел, но зато пел весёлые песенки.
Впрочем, в подражание боцману, который, вложив четыре пальца в рот, громко свистел, созывая команду на палубу, попугай тоже быстро научился этому свисту и вместо песенок стал будить пирата озорным оглушительным свистом. И стал попугай с того времени не говорящим, не поющим, а вообще – свистящим. А пират, пока не привык, спросонья подскакивал до самого потолка. И набивал на лбу бо-о-ольшущие шишки.
ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Один пират приобрёл по дешёвке в портовой лавке чёрный цилиндр и трость. На кой дьявол они ему сдались – того и сам не знал. Но купил всё же. В придачу ему продавец ещё чёрную бабочку дал.
– Это тебе в подарок от фирмы, – говорит, – для полного комплекта…
Нет, не живую бабочку, а такую, в которых всякие там миллионеры на всякие приёмы ходят.
Возвратился пират на корабль и подумал:
«Раз деньги заплачены – применить надо…»
Нацепил на голову цилиндр. Взял в руки трость. Бабочка на фоне тельняшки тоже смотрелась недурно. В таком виде и вышел пират на палубу: на других посмотреть и себя показать.
У боцмана от неожиданности подмётки сапог к доскам палубы прилипли, другие застыли на месте, как примороженные.
А пират марку держит, ему при таком параде как-то неудобно грубыми словами бросаться налево и направо. И он произнёс фразу, которая бы раньше ему и в голову не пришла, он произнёс фразу, от которой четверо разбойников рухнули на палубу, как подкошенные. Он произнес:
– Рад вас видеть, сэры!
На этом корабле, на этой старой, но крепкой ещё посудине никто подобных выражений не слыхивал. И потому они поразили всех, подобно вспышке молнии и раскату грома.
– Очумел, что ли? – пришёл в себя боцман. – Ты за кого нас принимаешь?
– За порядочных сэров, – торжественно объявил пират.
– Я тебе сейчас такого сэра покажу! – пригрозил кулаком боцман. – Не обрадуешься!
– Фи! Какой вы, право, необразованный! – скривился пират. – До чего же у вас отвратительные манеры!
– Так ты меня ещё и оскорблять вздумал, на «вы» называть? – возмутился боцман. – Ну это вообще ни в какой трюм не лезет! Я вот сейчас твою палку об твою же шляпу сломаю, а бабочку на волю отпущу.
– Во-первых, не палку, а трость, во-вторых, не шляпу, а цилиндр, – сделал замечание пират. – А в-третьих, говорить с вами в таком тоне просто не желаю!
И он под свист и улюлюканье орущей братии гордо покинул палубу. Вернулся в каюту, заглянул в зеркало, сам себе подмигнул и сказал:
– Ничего-ничего. В следующий раз куплю я каждому по цилиндру, тросточке и бабочке – и все они у меня, как миленькие, вежливыми сэрами станут!