Текст книги "Солнышко на память"

Автор книги: Михаил Пляцковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

БОСОЛАПКИ НА КОЖАНОМ ХОДУ

Бегемотику Булочке босолапки купили. На каждую лапу – по босолапке. По новенькой. Со скрипом. И на кожаном ходу. Увидел слоненок Лус у бегемотика обновку и попросил:

– Дай поносить немножко.

Снял Булочка свои босолапки и говорит:

– Возьми. Походишь-походишь, а потом мне вернешь.

И тогда все звери сказали:

– Какой добрый бегемотик!

Пришел к бегемотику тигренок Полосатик и тоже попросил:

– Дай свои босолапки поносить!

– Не дам! – отвечает бегемотик. – Они мне самому нужны.

– Я чуточку поношу – и отдам, – настаивал тигренок. – Договорились?

– Нет! Не договорились!

– А почему же ты слоненку свои босолапки давал?

– Так они мне тесноваты были. А теперь не жмут нисколечко. Слоненок-то их уже разносил!

– Выходит, неправду говорили, будто бы ты добрый. Придется тебя, Булочка, жадиной называть... – грустно сказал тигренок Полосатик.

– Не надо меня жадиной называть! – испугался бегемотик. – Лучше походи немножко в моих босолапках – мне совсем не жалко!

ЭЙ, ТЫ!

Никто из зверей не хотел проходить мимо домика, в котором жил попугай Эйты. Иначе его и не называли, потому что самое любимое выражение попугая было «Эй, ты!». Увидит он бегемота и кричит:

– Эй, ты! Бегемот! Твой портрет – в журнале мод! Увидит крокодила и насмехается:

– Эй, ты! Крокодил! Как ты в лужу угодил? Увидит носорога – и проходу не дает:

– Эй, ты! Носорог! Не цепляйся за порог! Кому захочется мимо такого вредного попугая проходить? Но приходилось все-таки. Ведь домик попугая Эйты стоял на самой центральной улице, напротив самого центрального универмага.

Больше всех был недоволен этим дразнилкой директор универмага жираф Долговязик, потому что к нему почти перестали заглядывать покупатели. Никому не хотелось, чтобы его при всех дразнили.

И тогда жираф Долговязик придумал хитрый ход. Он преподнес попугаю Эйты ко дню рождения большущее новенькое зеркало.

Увидел Эйты свое изображение в зеркале и решил, что это совсем другой попугай на него смотрит.

С того дня он все время торчит возле зеркала и сам себя дразнит:

– Эй, ты! Попугай! Сиди дома, не гуляй!

РАЗНОЦВЕТНЫЕ ЗВЕРЯТА

На опушке леса, примостившись на пеньке, сидел лягушонок Прыг-Скок и рисовал кисточкой на холсте бабочку, которая покачивалась на ромашке. Рисовал и пел.

Услыхал песенку лягушонка Зайчонок, выглянул из-за березки и выбежал на опушку. Высунул из кустов мордочку Медвежонок – и тоже заковылял к лягушонку.

– Как красивое – вздохнул Медвежонок, взглянув на картину. – Я так не умею.

– А ты, лягушонок, где-нибудь учился... на художника? – поинтересовался Медвежонок.

– Нет. Я такой родился, – ответил лягушонок. – А вам нравится... бабочка на моей картине?

– Она... такая... розовая... И поэтому красивая... – сказал Зайчонок. – Вот если бы я был таким розовым, то меня бы, наверно, тоже считали самым красивым Зайчонком на свете!

– А я бы хотел быть... наполовину зеленым, а наполовину – синим, – мечтательно произнес Медвежонок. – Тогда бы я тоже сделался самым знаменитым Медвежонком в нашем лесу?

– Вот квак? – удивился лягушонок. – Если все дело только в этом, то я согласен вам помочь. Кисточки у меня есть, краски тоже найдутся.

Лягушонок взял в лапки две кисточки и принялся за работу.

– До чего же ты розовый? – ахнул Медвежонок и погладил Зайчонка по головке.

– А ты тоже... до чего же... зелено-синий... Ну, просто совсем... сине-зелененький! – похвалил Зайчонок и погладил Медвежонка по спине.

Когда Медвежонок заглянул в свою берлогу, то мама Медведица, которая варила обед, даже поварежку от испуга на пол уронила.

– Это что еще за зверь такой? – зарычала она.

– Я не зверь... я же... Медвежонок... – послышался жалобный ответ.

– Мой сынок... буренький, а не такой... разноцветный! Убирррайся пока цел! – погрозила Медведица кочергой.

Убежал Медвежонок и встретил в лесу грустного Зайчонка.

– Мама не узнала меня! – захныкал Зайчонок.

– И меня... тоже... – махнул лапой Медвежонок. Над лесом, верхом на облаке, выкатилось солнышко. Оно зевнуло, взбило облако, как подушку, закрыло глаза – и улеглось спать. Сразу стало темно и страшно.

– Что будем делать? – спросил Зайчонок.

– Спа-а-ать... – зевнул Медвежонок и улегся калачиком под березку. Улегся – и захрапел сразу.

Зайчонок положил в изголовье охапку рыжих листьев и стал смотреть сквозь длинные ветки, как веселый желтый месяц дергает серебряные ниточки, свисающие с погашенных звезд. Потянет месяц за нитку – звездочка зазвонит и вспыхнет... Смотрел-смотрел Зайчонок – и уснул.

Утром Зайчонок с Медвежонком проснулись и побежали к ручью умываться. Видят: мостик через ручей сломан.

– Давай починим мостик, – предложил Медвежонок.

– А разве мы его сломали? – спросил Зайчонок.

– Это неважно. Мы его починим – и он кому-нибудь пригодится.

– Я и не возражаю... Я – как ты... – согласился Зайчонок.

Пока они чинили мостик, пока возились в ручье, вся краска отмылась – и побежал по лесу разноцветный ручеек.

Проскакал по мостику лягушонок и похвалил:

– Какой прекрасный мостик!

Следом за ним протопала по мостику Медведица и пробасила:

– Пр-р-ревосходный мостик!

– Это я... Это я... Это мы... его починили! – радостно закричал Медвежонок и бросился в объятия мамы Медведицы.

Мама Медведица приласкала Медвежонка:

– Умница!

– А я? – спросил Зайчонок.

– И ты... молодец! – сказал лягушонок и пожал Зайчонку лапку.

– Мама, а как ты меня сегодня узнала? Ведь я же сине-золе... нет, зелено-си... – удивился Медвежонок.

– Ты обыкновенный... буренький, – улыбнулась мама.

– И вправду, – почесал затылок Зайчонок. – Ты совершенно бурый...

– А ты... совсем не розовый, а... серый... – заметил Медвежонок, взглянув на Зайчонка.

– Вас ручей отмыл! – пояснил лягушонок Прыг-Скок. А мама Медведица сказала:

– Теперь вы стали знаменитыми на весь наш лес... Когда кто-нибудь пройдет по этому мостику, то обязательно скажет спасибо Зайчонку и Медвежонку, которые его починили...

– Вот видите, для того чтобы прославиться, не обязательно быть... разноцветными! – добавил лягушонок, – Приходите ко мне в гости, и я непременно вас нарисую!

ЛЕЧЕБНЫЙ ФОТОАППАРАТ

Жила себе зебра по прозвищу Тельняшка. Зебра как зебра. Только она все время плакала. И утром, и днем, и вечером. И даже во сне плакала. Перед едой – хныкала. После еды – ревела. Книжки читала – рыдала. Зубы чистила – слезами заливалась. Песенки – и то плаксивые пела. Напрасно под ее окнами малыши зверята кричали:

– Если хочешь быть здоровым, подражать не надо ревам!

Напрасно доктора всякие лекарства выписывали: ни шуткодрол, ни смехорин на нее не действовали.

Ничего ей не помогало. Даже уколы веселина. Зебру просили, уговаривали, упрашивали, умоляли:

– Успокойся! Вытри слезы! – А она еще больше плакала.

Не зря же во дворе висели десять веревок для сушки носовых платков!

Как-то в гости к зебре Тельняшке завернул слоненок Лус с фотоаппаратом на шее. Зебра очень удивилась. И даже на минутку слезы лить перестала. А слоненок Лус и говорит:

– Что с тобой? Продолжай, пожалуйста, плакать! Или тебе надоело?

– Мне никогда не надоедает плакать. А ты зачем пришел?

– Я пришел, чтобы сфотографировать тебя. Ну, заплачь! Ну, что тебе стоит? А то у меня снимок не получится...

– Мне никакого снимка не надо.

– Тебе, может, и не надо, а для журнала «Мировые рекорды» он просто необходим.

– Какие там еще рекорды?

– Обыкновенные. Мировые. Ты ведь у нас теперь чемпионка.

– Скажешь тоже!

– Правда-правда, есть среди нас чемпионы по бегу, по прыжкам, по плаванию. А ты, Тельняшка, чемпионка мира среди плаксеров полусреднего веса!

– Не желаю быть чемпионкой! Мне это не нравится!

– А ты заплачь, если не нравится, заплачь! И слоненок Лус приготовился нажать кнопку фотоаппарата.

– Зря стараешься! Ничего у тебя не выйдет! – заупрямилась зебра.

Постоял-постоял фотограф – и ушел ни с чем. А Тельняшка с той поры так больше ни одной слезинки и не обронила.

Очень ей не хочется быть чемпионкой мира среди плаксеров полусреднего веса.

Все звери узнали об этом и решили так: «Наверно, у слоненка Луса не простой фотоаппарат, а лечебный, потому что он сумел вылечить зебру Тельняшку лучше всяких докторов!»

ЧТО ЛУЧШЕ ВСЕГО?

Собрались возле сарая поросенок, щенок и утенок и стали выяснять: «Что лучше всего?»

– Лучше всего... Гав... Га-астроном! – сказал щенок Тявка. – Там столько вкусного!

– Нет, лучше всего танец кря-кряковяк! – возразил утенок Крячик. – Мне нравится танцевать.

– Танцы – ерунда! – запротестовал поросенок Кнопка. – Самое прекрасное на свете – это... хрюсталь. Если дотронуться копытом, он звенит.

– А мне нравится песенный фьюстеваль и... еще... веселый фьюмор! – пискнул в сарае цыпленок Фьк.

Наверно, этот спор продолжался бы еще очень долго. Но спорщиков услыхала корова Муренка.

– А почему-му-му м-м-меня не спрашивают? – вмешалась она. – Лучше всего на свете – сено!

– А по-моему, сметана! – облизнулся на заборе кот Чернобурчик.

В это время сверкнула молния и по небу прокатился гром. Спорщики испугались – и разбежались в разные стороны. А под крыльцом облегченно вздохнула наседка Соня, которой не давали спать. «Лучше всего... все-таки... гром!» – подумала она и заснула.

КРОЛИК, КОТОРЫЙ НИКОГО НЕ БОЯЛСЯ

Слава приходит, когда ее не ждешь. Так пришла она и к серому кролику Кочерыжке, который в один прекрасный день стал знаменитым. В тот день кролик Кочерыжка встретил Медведя.

– Это моя тр-р-ропинка! – пробурчал Медведь, желая в шутку напугать кролика.

Но Кочерыжка даже ухом не повел, поздоровался и прошел мимо, как ни в чем не бывало. Медведь даже оторопел от неожиданности. В тот день кролик Кочерыжка столкнулся на подвесном мосту с Тигром.

– Вот я тебе покажу! – напустился Тигр на кролика. Но кролик Кочерыжка ничуть не испугался. Он спросил:

– Что вы сказали?

Потом приподнял шляпу, раскланялся и двинулся дальше. Тигр даже окосел немного от такой неслыханной дерзости.

В тот день кролик Кочерыжка случайно наступил на лапу самому Льву.

– Я тебя, крррольчишка, в поррррошок сотррру! – грозно зарычал Лев.

– Рад вас видеть, – сказал Кочерыжка, улыбнулся и похлопал по спине остолбеневшего Льва.

Все это видел и слышал попугай Эйты и разболтал повсюду. Тогда звери и птицы стали на все лады расхваливать кролика Кочерыжку, который никого не боится. Недаром говорят, что у славы есть крылья. Кочерыжка еще только подходил к своему дому, а слава уже поджидала героя на его собственной улице.

– Ты молодец! Ты просто молодец, Кочерыжка! – кинулся к нему навстречу ослик Алфавит. – Мы уже переименовали нашу Капустную улицу. Она теперь называется «Улица имени кролика Кочерыжки».

– Подожди! Что ты говоришь? Я ничего не слышу. Ах, вспомнил! Ведь я вчера заткнул уши ватой, потому что музыка за стеной мешала мне спать... И кролик вынул из ушей вату.

– Вот... Совсем другое дело... Снова все слышу... Так что у вас тут произошло? – обратился он к удивленному ослику.

И тогда ослик Алфавит понял, почему его приятель Кочерыжка не испугался ни Медведя, ни Тигра, ни даже самого Льва. Просто он не слыхал их страшных угроз. А может, слыхал и не испугался? Кто знает... Но улицу переименовывать не стали. Так она и называется сейчас – Кочерыжкина улица.

А когда по улице проходят внуки Кочерыжки, то обычно им вслед несется:

– Смотрите? Вон идут внуки того самого кролика, который никого не боялся!

ЗЕЛЕНЫЙ ЛЯГУШОНОК И ЖЕЛТАЯ КУВШИНКА

Жил в пруду зеленый лягушонок Прыг-Скок. По вечерам он любил петь. Только пел он постоянно одну и ту же песенку собственного сочинения:

 
Привыкли петь лягушки летом
Дуэтом и ква-ква – квартетом.
А я всегда один пою
Вот эту песенку свою.
 

У этого лягушонка была подружка – Желтая Кувшинка. Хорошая подружка, но очень любопытная. Дня не проходило, чтобы она лягушонку хитрых вопросов не задавала. А он ей тоже хитро отвечал.

– Почему ты зеленый? – спросит Желтая Кувшинка.

– Потому что не синий, – отвечает Прыг-Скок.

– А почему ты маленький?

– Потому что небольшого роста.

– Скажи, лягушонок, где лучше: на земле или в воде?

– Мне везде хорошо. Лишь бы цапля не увидела да не съела.

Неизвестно, сколько бы еще всяких вопросов задала лягушонку Желтая Кувшинка, если бы она из любопытства сама не прицепилась к чужому незнакомому Веслу. Чужое Весло увезло Желтую Кувшинку. А зеленый лягушонок Прыг-Скок перестал с той поры свою песенку петь.

ЖУЖУЛЯ

Никто не любил пчелу Жужулю, потому что была она очень вредной. Всем от нее доставалось. Спрашивается: зачем в чужие дела свой хоботок совать? А Жужуля совала. И, кроме того, всегда ее что-нибудь злило.

Обедает кролик Кочерыжка, а Жужулю зло берет. Пляшут разноцветные бабочки польку, вальс или какой другой танец, а Жужуля недовольна.

Играет слоненок Лус гаммы на аккордеоне, а Жужуля места себе не находит.

Теперь вы сами понимаете, почему никому не хотелось дружить с Жужулей.

Вот что однажды с этой самой Жужулей произошло. В понедельник, нет, кажется, во вторник или в среду, а точнее – в четверг, но, может быть, и в пятницу тигренок Полосатик сидел в удобном кресле под большим банановым деревом, читал толстую книгу и запивал забавные истории апельсиновым соком.

Нужно вам сказать, что Полосатик брал в библиотеке все книжки подряд, так как научился читать совсем недавно – и ему было все интересно. Но больше всего он любил читать вслух веселые книжки. При этом Полосатик громко смеялся.

В тот день, о котором идет речь. Полосатику попалась особенно смешная книжка. Он так заливался, что у него даже слезы от смеха на глаза наворачивались и полоски по всей шкуре перекатывались.

Пролетала мимо Жужуля. Услыхала она, что Полосатик хохочет, и присела сзади на спинку кресла.

Полосатик Жужулю не заметил. Читает. Подпрыгивает от восторга. Надоело Жужуле на чужую радость глядеть – и принялась она вокруг Полосатика кружиться и жужжать. Тут тигренок заметил Жужулю и спрашивает:

– Чего это ты вокруг меня вьешься? Места мало, что ли?

– А я ужжалить тебя хочу, – отвечает Жужуля.

– Ужжжалить? А что это такое?

– Это – ужжасно больно?

– Для чего ты мне хочешь сделать больно? – возмутился Полосатик. – Разве я тебя трогал?

– А я тебя ужжалю, потому что мне не нравится... твой смех?

– Может, мне тоже не нравится, как ты жужжишь возле моего уха? Скажи, разве я приглашал тебя в гости?

– Верно. Не приглашал. А меня никто в гости и не приглашает.

– Но это же плохо? Значит, у тебя нет друзей.

– Подумаешь, друзья? Если мне захочется, я сама в гости прилечу без всякого приглашения?

– Это невежливо.

– Вот еще вежжжливый нашелся? Сейчас как ужжалю в нос? – пропищала Жужуля и давай нападать на тигренка.

Полосатик только лапами отмахивается и ворчит. А сам думает: как вредную Жужулю проучить получше? Наконец придумал и говорит:

– Послушай, Жужуля! Не надо меня жалить. Если уж ты ко мне в гости прилетела, давай я тебя угощать буду.

– Вот это другой разговор – обрадовалась Жужуля.

– А что ты любишь? – спросил Полосатик.

– Сахар люблю!

– Сахар? Пожалуйста! Сейчас принесу. Полосатик не был обманщиком. Он вынес Жужуле несколько кусочков сладкого сахара и положил на стол.

Увидела Жужуля лакомое блюдо – и забыла обо всем на свете. Даже спасибо не сказала Полосатику – так и прилипла к сахару.

А тигренок не зевал. Взял он со стола незаметно стакан, из которого сок апельсиновый пил, подкрался к Жужуле, ррраз – и накрыл ее пустым стаканом. И очутилась Жужуля под прозрачным стеклянным колпаком. Поняла она, что в ловушку попалась, шипит, жужжит, а ее не слышно.

Успокоился Полосатик. Уселся в кресло поудобнее и стал снова книжку читать. Читает и смеется пуще прежнего. Недаром на эту книжку в библиотеке целая очередь была?

Вы спросите; как же закончилась эта история? Хорошо закончилась. Ведь у Полосатика был добрый характер. Пожалел он Жужулю – выпустил.

– Лети, – сказал Полосатик. – Но если ты снова начнешь приставать ко мне или к моим знакомым, то я проучу тебя как следуете Попробуй лучше с кем-нибудь подружиться...

И тут стало Жужуле стыдно, потому что Полосатик простил ее и не стал обижать, хотя был намного сильней.

– Хочешь быть моим самым первым другом? – спросила Жужуля тигренка. – Ведь у меня никогда не было ни одного друга...

– Ладно, – согласился Полосатик. – Прилетай ко мне завтра. Я тебе книжку вслух почитаю – и мы вместе похохочем!

СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ

Жили два страусенка – Фу и Фи. Фу был ужасно капризным. А братец Фи ничуть ему в этом не уступал. Сварит им на завтрак мама Ама манную кашу, поставит на стол тарелки и зовет громко:

– Дети, манная каша готова!

А в ответ раздается:

– Манная? Фу!

– Каша? Фи!

Придут страусята из школы, портфели бросят – и бегом на улицу мяч гонять.

– Пора уроки готовить! – напоминает мама Ама.

– Уроки? Фу!

– Готовить? Фи!

– Помогите мне посуду помыть, – просит мама страусят после обеда.

– Мыть ложки? Фу!

– Мыть вилки? Фи!

– Тогда давайте стихи учить.

– Стихи? Фу!

– Наизусть? Фи!

Итак повторялось каждый день. Теперь вам стало ясно, почему страусят звали Фу и Фи.

Однажды мама Ама решила проучить своих малышей и как следует взяться за их воспитание.

– Мне предложили сниматься в кино, – сказала она. – Правда, не в главной роли, но это неважно. Билет на поезд я уже купила. Приеду через три дня.

– А мы что будем делать без тебя? – захныкал Фу.

– Кто нас будет кормить? – испугался Фи.

– Вы у меня уже совсем большие. Справитесь. Хлеб, крупа и кофе – в шкафу, масло и сыр – в холодильнике. Запомнили? А теперь давайте я вас обниму – и до свидания!

Повесила мама Ама на шею кожаный саквояж и ушла, хотя ей было очень жалко оставлять страусят одних дома.

И начали страусята сами хозяйничать. Фу варил манную кашу, которая часто пригорала. А Фи жарил картошку, которая всегда почему-то была сыроватой. Но есть-то хотелось. Вот они и ели. И пригорелую кашу. И недожаренную картошку. Ели и не кривились. Фу не говорил: «Фу!» А Фи не говорил: «Фи!» Говорить ведь некому было.

Только вот посуду они не мыли. Но когда все чистые тарелки и ложки кончились, пришлось и за мытье посуды приниматься.

А к тому же еще и телевизор испортился. И по вечерам, чтобы не умереть от скуки, страусята читали стихи. И даже учили их наизусть.

Через три дня приехала мама и совершенно не узнала своих страусят.

– Хочешь, я сварю тебе манную кашу? – предложил ей Фу.

– А может, нажарить для тебя картошки? – спросил Фи.

Очень удивилась мама Ама и только головой покачала.

– Хорошо. Покормите меня. Я немного проголодалась. Но найдется ли у вас хоть одна чистая тарелка?

– У нас все тарелки чистые? – гордо сказал Фу.

– И все ложки... и все вилки тоже? – добавил Фи. Правда, картошка была чуть-чуть сыровата, а манная каша чуть-чуть пригорелая, но мама ела и похваливала.

– Молодец, Фу! Молодец, Фи!

А потом Фу прочитал наизусть без запинки стихотворение из страусиного букваря:

 
Каша манная вкусна
И питательна она.
Честь и слава – манной каше!
Укрепим здоровье наше!
 

Фи споткнулся всего лишь разочек. Зато он читал громко и с выражением:

 
Для чего читают книжки
Страусята, львы и мышки?
Тут и думать не о чем,
Ведь нельзя быть неучем!
 

Это был самый счастливый день в жизни у мамы Амы.

СКАЗКА О ПЕРЕВЕРНУТОИ ЧЕРЕПАХЕ

Это было давно. Но не очень. Некоторые еще и сейчас помнят эту странную историю.

Во время большой бури с черепахой по имени Мнеспешитьнекуда произошло несчастье. Не какое-нибудь там маленькое несчастье, а самое что ни на есть большое. А во всем был виноват Холодный Северный Ветер. Он дунул так сильно и неожиданно, что черепаха Мнеспешитьнекуда перевернулась на спину.

Холодный Северный Ветер улетел, а черепаха так и осталась перевернутой. И никто не мог ей помочь в беде. Еще бы! Ведь была Мнеспешитьнекуда огромной величины. И панцирь ее весил целых пятьсот килограммов, а может, и все тысячу.

Звери утешали черепаху, как могли. Но перевернуть ее сил у них не хватало. Тогда еще никто не знал, к чему все это приведет.

А началось с ерунды. Стали черепахе Мнеспешитьнекуда сниться перевернутые сны.

В этих снах дожди падали с земли на небо. Реки бежали вспять. Корабли плыли в обратную сторону.

Так было во сне. А наяву черепаха Мнеспешитьнекуда тоже все видела и слышала в перевернутом виде. И даже ноты в песенках, которые она пела по утрам, переворачивались так, что все знакомые мелодии становились пустым набором звуков.

Черепаха моментально переворачивала все слова и даже целые предложения. А тем, кто не знал об этом, казалось, что Мнеспешитьнекуда говорит на каком-то неизвестном иностранном языке. Она произносила: «Тевирп». Это значило: «Привет». Черепаха спрашивала: «Алед как?» Это надо было понимать так: «Как дела?»

Сначала черепаху Мнеспешитьнекуда плохо понимали. Постепенно к ее разговору стали привыкать. Носорог откликался, когда его называли ГОРОСОН. Крокодил отзывался в ответ на обращение ЛИДОКОРК. Нечего и говорить, что жаба была довольна, когда к ней обращались таким образом:

– Абаж, тевирп!

Прежде это звучало менее ласково и нежно:

– Жаба, привет!

Зверям так понравилось переворачивать слова во время разговора, что они чуть не перевернули наизнанку весь свои звериный язык.

Да что там звери? Даже мальчишки бегали по улицам и кричали:

– Ару! Ару? Ару!

А раньше они кричали:

– Ура! Ура! Ура!

Кто знает, каких бед натворила бы еще перевернутая черепаха Мнеспешитьнекуда, если бы однажды не подул Теплый Южный Ветер, вернувший ее в прежнее положение. Правда, кое-кто иногда и переворачивал слова по привычке. Но вскоре даже самым забывчивым и непослушным это разонравилось.