Текст книги "Позывной «Пантера»"

Автор книги: Михаил Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

2

Греция,

6 января 2000 года, четверг

Вначале Юлия Пантюхина работала в одном из меховых салонов в Афинах, обслуживала в основном русских туристов и первое время стеснялась своих соотечественников. Комплекс, который должен бы быстро пройти. Однако по ее просьбе муж устроил ее в небольшой отель старшим администратором.

Есть что-то загадочное в женском сердце, чего не хватает мужскому. Она увидела в отражении огромного зеркала в гостиничном холле высокого худого человека с сигаретой в руке, не сразу обернулась на него. Хотя он смотрел именно на нее и очень пристально.

– Вы ко мне? – спросила она по-русски, ибо сразу, по внешности и одежде, определила в незнакомце своего соотечественника.

– Юлия Александровна?

– Да, это я. – На каблуках Юлия оказалась одного роста с братом, в глаза бросалось их сходство: необычные желтоватые глаза, чуть удлиненный подбородок.

– Ничего, что я с сигаретой? – спросил Марковцев.

– Курите, в холле это разрешается. – Она повела рукой, повернулась к уходящей на второй этаж синей лестнице, где на переходах стояли вазы с цветами, столики, за которыми можно спокойно подождать, пока оформляются документы, выпить рюмку коньяку, чашечку кофе за счет заведения...

– Присядем? – предложил Марк. – Или лучше уединимся где-нибудь.

– Что-то с Михаилом?.. Несчастье? – Она едва выговорила это слово. Ее глаза заполнились влагой, и она уткнула в них ладони.

Сергей взял ее за руки и тихо сказал:

– Он погиб.

Она кричала на весь холл, привлекая внимание немногочисленных в это время года клиентов. Какое ей дело, как геройски дрался ее брат? Ведь об этом говорил ей живой человек, точнее, оставшийся в живых. Почему он остался жив, а Миша погиб? И она сказала ошеломляющую фразу: «Кто так делает?»

Марк потом долго повторял ее. Действительно, кто? Может, кто-то управляет судьбами?

И что он мог добавить? Что она может гордиться своим братом, его подвигом? Пошло, именно непристойно в данный момент, другому не понять. Как и они не поняли друг друга. Марк извинился и ушел. У порога обернулся: Юля стояла, уперев одну руку в бок, другой закрывая заплаканное лицо.

Он и на следующий день не рискнул сказать девушке, что от нее потребуется кровь для экспертизы по опознанию. Хотя ехал сюда еще и за этим.

Глава 6
Первые шаги

1

Дагестан, пос. Южный,

24 июня, понедельник

В кабинет следователя Рашидова вошел начальник ОВД майор Санжаров. Голубая рубашка с темно-синим воротником заправлена в брюки, нагрудный кармашек топорщится пачкой сигарет и пухлым блокнотом.

Сегодня они уже виделись. 45-летний Санжаров, невысокий, коренастый, с вечно настороженными глазами, молча кивнул коллеге и прошел к открытому зарешеченному окну.

Усман, изучивший повадки шефа, легко разобрался, что скорее всего предстоит разговор на конфиденциальную тему. Такие беседы, начинавшиеся с молчаливого вступления и созерцания скучной панорамы за окном отдела, приносили, как правило, головную боль. Майору оставалось только присесть на широкий подоконник, предварительно проведя по нему широкой ладонью.

Похлопав рука об руку, Санжаров приступил к делу.

– Усман, к тебе сегодня подойдет один человек, поговори с ним откровенно.

– На тему? – спросил Рашидов, поерзав на стуле.

– Не знаю, – недовольно скривился начальник отдела, – он все скажет.

– Когда? – Следователь посмотрел на часы. – У меня допрос свидетелей.

– Через пятнадцать-двадцать минут. Скажет, что от меня.

Начальник ушел, а Усман еще с минуту бездействовал. Не размышлял, а просто тупо смотрел на двустворчатый шифоньер напротив рабочего стола, приспособленный под шкаф, доверху забитый пропылившимися папками, устаревшими бланками, которыми можно было топить печку. Потом встал, сунул папку с делом в сейф, повернул в замке длинный, похожий на тюремный, ключ.

Обычно после таких разговоров на ум ничего не приходило. Рашидов сравнивал себя с бараном, который покорно дожидается конца стрижки. Что за человек? Откуда? Какая тема? Только эти туманные повторяющиеся вопросы, попробуй сосредоточиться на чем-нибудь конкретном. На деле о разбойном нападении, которое гирей висело на следователе? И не только оно, а еще два десятка дел о кражах, хулиганствах, двух убийствах, которые Усман расследовал совместно с районной прокуратурой.

Глупым бараном Усман чувствовал себя ровно десять минут. Через десять минут в его кабинет вошел сравнительно молодой модно одетый человек.

Русский затруднился бы сколько-нибудь точно определить его возраст: борода, смоляные волосы с проседью, восточный тип лица. Обычно возраст людей такого типа завышался – Джавгару Аль-Шахри можно было дать и сорок, и сорок пять, – но Рашидов не ошибся: египтянину едва перевалило за тридцать.

– Я от Санжарова, – скупо улыбнулся он. – Здравствуйте.

– Да, он говорил. Садитесь.

На фоне зашарпанного шифоньера с облупившимся лаковым покрытием элегантно одетый араб выглядел нелепо. «Даже, если, кагытся, он вылез из него», – мрачно сострил Усман.

– Чем могу помочь?

– Я приехал из Каспийска. Вы давали рекомендации одному русскому, который интересуется делом капитана первого ранга Бондарева?

«Началось», – екнуло сердце следователя. Он вдруг понял, что может оказаться на месте другого барана, со связанными ногами, над которым занесен остро отточенный нож.

– Да, – с некоторой запинкой ответил он.

– Вы хорошо его знаете? Откуда он, как его фамилия?

– Его зовут Сергеем, фамилия – Алешин. Они с Бондаревым были друзьями, – приступил он к исполнению инструкций Марковцева. Треклятого Марковцева.

– На кого он работает?

– Не знаю. Но сейчас у него частный интерес.

– Вы уверены?

– Да.

– Как вы познакомились с ним?

– В прошлом году я вел дело об убийстве моряка Санникова. Как выяснилось, его в пьяной ссоре убил сосед. Выяснять детали преступления прибыл Сергей. Мне доподлинно известно, что в то время он контактировал с морской разведкой флотилии, по отдельным вопросам консультировался с Бондаревым.

– А сейчас происходит не то же самое?

– Нет, – решительно заявил Усман. – В случае с Санниковым Сергей прибыл спустя два-три дня после его убийства. А со смерти Бондарева сколько прошло? – спросил он.

В кабинете повисла пауза, во время которой следователь успел порадоваться за свою словесную сноровку: и Санников и Бондарев были убиты, однако он выделил убийство первого и смерть второго, а это не одно и то же. Черт его знает, куда может привести это дело; не найдутся ли умы, которые попробуют связать вместе кончину двух капитанов?

«Два капитана. Здорово, – злился следователь. – Капитаны мрут как мухи».

На свой вопрос он ответил сам же:

– Прошло больше месяца. А официальных лиц в Каспийске побывало немерено. Сергей появился, как только все более или менее успокоилось, и сразу ко мне. Попросил свести его с человеком, входящим в следственную группу по делу Бондарева. Дал денег. – В этом случае Рашидову врать не пришлось. – Что еще? – Он потер переносицу. – Да. Сергей уволился со службы. С его слов, правда, точно мне это неизвестно.

Следователь говорил спокойно, никто бы не подумал, что в этот миг он лихорадочно перебирает варианты: «Так, произошло следующее. Этот забулдыга Ислам Каримов, следователь из Каспийска, либо проявил личную инициативу, доложив куда надо о частном интересе Марковцева, либо его попросили об этом. В последнем случае Сергей нарисовался и с него, кагытся, сняли ксерокопию».

Усман отдавал себе отчет в том, что перед ним сидит человек, причастный к убийству каперанга Бондарева, если только не сам убийца. Но нельзя даже вида подавать, что о чем-то догадываешься. Во-первых, обезглавят. Во-вторых, подставишь майора Санжарова, которого какой-то очень влиятельный в Дагестане человек попросил или приказал – не суть важно – посодействовать.

«Доигрался Марк на скрипке, – выругался Усман. – Вызвал на свою больную голову стаю хищных птиц».

– Можно предположить, что ваш знакомый работал на военно-морскую разведку? – спросил Джавгар, сменив положение ног. Он сидел к хозяину кабинета вполоборота; задавая вопросы, чуть поворачивал голову и смотрел собеседнику в глаза, а выслушивал ответы, глядя прямо перед собой.

– Можно, – кивнул Усман, все больше кривясь от въедливого голоса собеседника. – В квартире покойного моряка Санникова оперативники нашли автоматный патрон, предположили, что капитан мог быть замешан в хищении вооружения и боеприпасов со складов своей воинской части. Хотели спихнуть это дело ФСБ, а местный чекист додумался сообщить об этом своему знакомому из военно-морской разведки, балбес! Вскоре и появился Сергей. В итоге дело осталось в нашем отделе, поскольку фактов хищения боеприпасов Санниковым установить не удалось. Убийство на бытовой почве. А факт обнаружения автоматного патрона в квартире моряка нам посоветовали убрать – и Сергей, и офицер ФСБ. Что мы и сделали.

На вопросы египтянина Усман отвечал полно и обстоятельно, не стесняясь, вскрывал «черные» методы следственной и оперативной работы. Больших доказательств правдивости не найти.

Джавгар узнал все, что интересовало его на данный момент, и ушел. Закрыв за ним дверь и немного подождав, Рашидов прошел в пустующий кабинет напротив и из глубины его, оставаясь незамеченным, «срисовал» номера с «Ауди» представительского класса, в который сел его недавний гость. Джавгар даже не зашел к Санжарову попрощаться или поблагодарить за помощь.

С долей равнодушия, привычно наблюдал Усман, как отъезжает на дорогой иномарке человек, причастный к убийству каперанга Бондарева. Привычка – дело серьезное.

2

Каспийск, Дагестан

Сергея Марковцева без особых проблем пропустили в расположение 77-й Гвардейской отдельной бригады морской пехоты. В штабе круглолицый морской пехотинец отдал Марковцеву честь, назвав его подполковником.

– Как угадал, сынок? – спросил Сергей. – Уши выдают?

– Никак нет, – улыбнулся пехотинец. – Предупредили, что ожидается высокий чин из Москвы.

– Это я. Вольно. Проводи-ка меня к начальнику разведки.

Первым делом Марковцев поздравил начальника с повышением. На плечиках в углу комнаты висел китель с новыми погонами капитана первого ранга. Не Бондарева кителёк, в него покойный начальник разведки не просунул бы и руку.

– Николай Николаевич Крепышев, – представился каперанг, вставая с места. – Начальник...

– Сидите, – перебил его гость, отвечая на рукопожатие. – Сергей Максимович Марковцев, 5-е управление ГРУ. Паспорт показать?

На шутку гостя Крепышев ответил скупой улыбкой.

– Чаю хотите?

– Без сахара, если можно, и стакан холодной воды. Пока наливают воду, хочу задать вам первый вопрос: вы знали о связи вашего бывшего начальника с экспертом-криминалистом из городского УВД Каспийска? Я говорю про Лейлу Исмаилову. Да вы не нервничайте. Я же не начальник 5-го управления.

Николай Крепышев действительно нервничал. Он получил приказ не из штаб-квартиры разведки флота, а тоже вроде как из «акватории», из «Аквариума». Из приказа следовало, что он поступает в распоряжение офицера Управления оперативно-технической разведки ГРУ подполковника Марковцева, и какой отдел или секцию он возглавляет, знать ему не положено.

– Догадывался, – ответил он на вопрос. – Дело-то житейское. И женщина красивая.

– Ну да. Видно, Бондарев был человеком без воображения. Обычно таким достаются самые красивые.

– Ну да, – вслед за Марковцевым повторил моряк, сообразив, кого имеют мужики с буйной фантазией.

Крепышев, на взгляд Марка, валял не дурака, но ваньку, расшаркиваясь перед представителем «Аквариума». За простоватым «мужичком», представшим перед «полпредом» 5-го управления ГРУ, крылся опытный и хитрый разведчик, руководивший хоть и небольшим, но хорошо скоординированным разведотделом, прошедший неплохую школу в подразделении боевого планирования.

– Вопрос второй. С чего началось изучение надписей в местах содержания заложников? Кто выступил инициатором?

– Начальник разведки 106-й бригады кораблей охраны водного района, дислоцированного в Махачкале. Его ребята нашли пещеру, где содержались заложники, обнаружили множество записей. Часть из них была сделана каким-то острым предметом, часть нанесена скорее всего осколком красного кирпича. Значительная часть была затерта, наверняка бандитами. Одна осталась почти нетронута – вроде и не запись, а... наскальный рисунок.

– Дальше.

– А дальше гвардейцы из 136-й отдельной мотострелковой бригады – Буйнакск...

– Я знаю расположение этой бригады, продолжайте.

– В одном из подвалов нашли такие же затертые записи – ну, заложники, как правило, оставляют после себя любую весточку – и рисунок, схожий с тем, что нашли в Махачкале моряки. Стиль тот же, но рисунок был сделан чуть по-другому.

– Попробуйте нарисовать, – предложил Сергей.

Крепышев чуть помялся, но все-таки взял в руки карандаш и довольно твердо нарисовал подобие передних лап животного и сверху «прикрыл» хвостом.

– Вроде бы похоже, – прищурившись, он оглядел свою работу, и повернул бумагу к Марковцеву. – Потом нашли третий похожий рисунок, четвертый. Честно скажу, не обратили бы особого внимания на эти наскальные художества, но вот цифры рядом с ними были всегда одни и те же – 1-4.

– Доложили?

– Только Бондареву. Он распорядился сделать снимки со всех подвалов и пещер, где обнаружили надписи. Фото, видимо, хранил у себя.

«А ведь Исмаилова не все мне сказала, – подумал Сергей. – Ведь она, считай, профессиональный фотограф, могла сделать монтаж всех снимков по просьбе Бондарева. И все это время дурила мне голову? Не похоже».

– У вас есть фотограф в экипаже?

– Он же художник, – впервые за время беседы улыбнулся Крепышев. – Точнее, наоборот. Снимки у него выходят неплохие. Он проходит срочную.

– Позовите его.

Пока ходили за художником, Марк наслаждался горячим чаем с холодной водой, как в Греции, смотрел в широкое окно. Лето в Дагестане выдалось хорошее, теплое – не жаркое, вот в чем прелесть. Правда, впереди самые знойные деньки – июль, август, начало сентября.

Минут через пять в кабинет шагнул долговязый парень и вытянулся в струнку у двери.

– Товарищ... – начал он каким-то жалким голосом.

Крепышев перебил его взмахом руки и сдвинул брови.

– Ты делал монтаж с «наскальных рисунков»?

Художник, не понимая вопроса, молчал и хлопал длинными белесыми ресницами. Пришлось каперангу объяснять ему на пальцах, и он вскоре получил ответ: «Вот вам истинный крест, ни единого монтажа не совершал последнее время. В одиночку баловался – грех на мне». Наконец Крепышев отпустил его.

На прощание Сергей спросил, каким конфискованным оружием обладает капитан первого ранга, и выбрал среди полутора десятков надежный немецкий «вальтер». Когда пистолет скрылся под рубашкой странного офицера из Управления оперативно-технической разведки ГРУ, визуально ничто не говорило о наличии оружия у него.

– У вас хорошая телефонная связь? – спросил Марк.

– Да, пока не жалуемся.

– Кроме начальника ГРУ и полковника Мещерякова, мое имя запрещаю произносить в эфире. Дайте мне на связь десяток крепких ребят – здесь, в Махачкале и Буйнакске. Пусть будут начеку. Спасибо за чай и воду. Вода, кажется, была морской. Посвящение?..

3

Сергей до полуночи просидел над простенькой картой, составленной им же. Махачкала, Каспийск, Буйнакск, Южный. Все города – в Дагестане. Первым послание Пантеры обнаружили именно в Махачкале, потом в Каспийске, Буйнакске и Южном. Направление вдоль моря и почти строго на юг. Почему вдоль побережья – пока непонятно, но вот на юг ли и схематично ли? Пленника могли не раз возвращать в одно и то же место. Впрочем, это вряд ли. Взяли Пантеру в Азербайджане, на месте проведенного диверсионного акта. Куда, в какое место его ведут – непонятно, но пока есть лишь маршрут, и его нужно перевернуть: Южный, Буйнакск, Каспийск, а уж потом Махачкала. Куда дальше?..

Это не зацепки, это реальная работа, не за такие края цеплялись и распутывали сложные клубки.

Но мешало одно здоровенное «но»: как бы не было поздно.

Крепышев во время беседы пополнил список Марка: Карамахи, Чабанмахи, Кадар. В Кадарской зоне, которая с 96-го по 99-й контролировалась ваххабитами «во главе с местным религиозным деятелем Мухтаром Атаевым и его помощником по военным вопросам Джаруллой», до сей поры неспокойно. Правда, начала работать милиция (ни одного местного – аварцы, лезгины, лакцы), появились госчиновники, шариатский суд снова сменился на «самый гуманный суд в мире». Однако, по словам Крепышева, мусульмане в Кадарской зоне самые строгие. Женщины даже в жару носят платки и закрытые темные платья. Разрушенные артобстрелами дома, которые местные жители обходят стороной, некогда принадлежали ваххабитам: остов жилища Джаруллы, остов дома тестя эмира Хаттаба... Любой карамахинец, говорящий по-даргински и чей родственник был обвинен в ваххабизме и находился в тюрьме, даст приют тем, по ком, собственно, наносились удары с воздуха. Любая власть здесь не в почете; тот, кто надел форму, считался предателем.

«Горное гнездо, – всплыли в голове слова Крепышева. – Рассадник».

Если пленника спрятали в Кадарском районе, то искать его так же трудно, как иголку в стогу сена.

Было бы хорошо, если бы его спрятали в Южном...

Хорошо...

Мозги устали от названий городов, в воображении возникали и исчезали фигуры изможденных и связанных людей, уставших кто от побоев, а кто и от собственной слабости; мешала фраза: «живой еще Пантера, посылая знаки, ни на что не надеялся, но – верил. В этом была и его слабость, и его сила». Он не подавал более четких знаков лишь потому, что боялся обменять себя на жизнь спецназовцев, которые за его освобождение пойдут в любое пекло.

Голова Марка упала на руки, он уснул. Всего на десять минут.

Потом он долго держал голову под струей холодной воды, пока не прошла ломота.

Капли падали на лист бумаги, на нем уже не города, а имена полевых командиров, кто мог вытребовать за Пантюхина крупную сумму денег или обменять его на Востоке. Почему не продали, почему до сей поры не вытребовали? И здесь какой-то стопор. Какой? Нет, их несколько. Во-первых, Пантюхина им не сломить, а им нужен исполнительный воин – неважно, из-под палки он стал таким или сам дал согласие. Похищение профессионалов в любой области – широко известная практика. Даже спецслужбы Северной Кореи похищали японских спецов для работы на благо Кореи.

Кто из полевых командиров водит за собой русского десантника? Пакистанский наемник Джафаль Мустафа? Что знает о нем Марк? Родился Мустафа в 1961 году. По данным спецслужб, знаком с Усамой бен Ладеном. В школе, которую уничтожила диверсионная группа Марковцева, Джафаль готовил профессионалов психологической и идеологической пропаганды. Непременный участник казни заложников.

Рустэм Давлатов – мертв.

Руслан Гелаев. Даже имея деньги, бригадный генерал, разжалованный Асланом Масхадовым за «слабую» оборону Грозного и потери в Комсомольском в рядовые, не стал бы покупать русского диверсанта, а казнил бы его и записал казнь на пленку.

Басаев – то же самое.

«Нашим» чеченцам Пантера не нужен, он будет полезен там, на Востоке, как специалист высочайшего уровня, как инструктор в центрах подготовки террористов. Полковник спецназа много знает, а лейтенант – больше умеет.

И снова мысли взяли иное направление: «Хорошо, – думал Сергей, – хорошо, что никто не знает моей истинной миссии здесь. Сейчас любая стычка с Джавгаром может быть только на пользу».

Тонкой работу Марковцева можно назвать с трудом, но и ее необходимо прятать, пусть даже за грузной тенью «друга», покойного каперанга Бондарева.

Джавгар – ключевая фигура в этой грязной игре. «Его я убью последним», – пообещал себе Марковцев.

В глазах двоится. Буквы плавают, как детские кораблики в ванной. Мозгу требуются костыли или подпорки.

* * *

– Лейла!

– А?! Что?! – Женщина инстинктивно отодвинулась к стене и нащупала над головой выключатель бра. – Что случилось? Ты весь мокрый!

– Ты носишь очки? Я ни черта не вижу, вблизи все плывет.

– Сергей, тебе не очки нужны, а лечь в постель.

– Давай очки. Если сломаны... Однажды я починил газонокосилку...

По его бормотанью Лейла поняла, что Сергей пьян. Он едва держался на ногах.

Она подвинулась в кровати еще дальше.

– Ложись рядом.

– А...

– Утром разберемся.

Он провалился в сон, как в черную пропасть. Но снова вскочил через короткое время. Женщина взирала на гостя с новым испугом. Ибо Марк, по ее мнению, нес бред:

– Хвосты! Он рисовал хвосты в одном направлении. Его ведут или собираются везти на Восток. Из Азербайджана его переправили в Грузию, оттуда скорее всего провели по дагестано-ингушской границе к Махачкале.