Текст книги "Запах «Шипра». Сочинский вариант"

Автор книги: Михаил Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

5

Утром меня разбудил телефонный звонок.

Я спросонья добралась до аппарата, взяла трубку, но сколько ни кричала в нее: «Да, да, я слушаю!»– телефон молчал.

При дневном свете все мои вчерашние подвиги показались дешевой авантюрой. За такую самодеятельность мне могло крепко влететь от полковника Приходько.

Позавтракав, я вошла в комнату Петра Иваныча, взяла старую «Смену», начала решать в уме задачу– двухходовку… и незаметно для себя уснула. Удивительным свойством обладало это старое кресло…

Меня опять разбудил телефон.

Видимо, звонил он уже давно, – я какое-то время слышала его сквозь сон. Но мне опять никто не ответил; в трубке шуршало, пикало что-то, но звонивший молчал. Я положила трубку на рычаг.

Радио сообщило сводку погоды: «…усиление ветра до двенадцати-пятнадцати метров в секунду, резкое похолодание…» Рано нынче начались холода, но ведь это была Сибирь…

Услыхав звонок, я пошла открывать.

За дверями стоял Башков-сын.

От неожиданности я растерялась.

– Вы меня не узнали, Евгения Сергеевна?

– Почему же, узнала.

– Смотрите, как будто я тень отца Гамлета.

– А вы всего-навсего – тень Башкова-отца. Входите, пожалуйста.

Он вошел и немедленно оглядел меня с головы до ног, быстро и бесцеремонно.

– Не знала, что это вы.

– А то бы не пустили?

– Нет, я вначале бы надела шубу.

Башков-сын рассмеялся весело и непринужденно, я невольно подумала, что он все же несколько облагороженная тень своего отца. Он приятно смеялся.

– Я за вами, – сказал он. – Собирайтесь, едем на море.

– Что-то не хочется. Холодно, наверное.

– Будет вам. Папаня позвонил мне, чтобы я заехал за вами.

Тут я немедленно освоилась с положением.

– Он просил заехать за мной?

– Конечно.

– Он тоже едет?

– Евгения Сергеевна, я вас что-то не пойму. Вы, может быть, не выспались?

– Наверное, – согласилась я. – Кто вам дал мой адрес?

– Папаня, конечно. Он же вам звонил? Мне он сказал, что звонил.

Так вот кто был на том конце провода. Почему же он молчал? И как он мог узнать мой адрес, я ему его не говорила. Только у Аллаховой…

– Да, звонил, кажется.

– Он и мне сказал, что вы дома.

– Конечно… А когда мы вернемся?

– Завтра.

– Так нужно как следует собраться.

– А я уже за вас собрался. Все есть. Палатки, одеяла. Спальный мешок даже на вас захватил. Поехали.

– Подождите, не могу же я ехать вот так, – я показала на свой халатик.

Башков-сын рассмеялся еще задорнее.

– Ладно, одевайтесь, мы подождем.

– А кто еще едет?

– Ну, кто… Жаклин со мной. Борька Звягин – дружок, тоже с женой на «Победе». Папаню по дороге заберем.

Башков-сын с грохотом скатился на каблуках по лестнице. Право, я относилась бы к нему совсем по-другому, будь у него иная фамилия…

Я облачилась в свои студенческие джинсы, захватила поролоновую куртку.

Ехать было нужно. Меня приглашал сам Башков. Может, он решил продолжить наш разговор? А если этот диалог повернется для меня очень круто? Ничего, управлюсь как-нибудь. Я не Валя Бессонова.

Значит, он звонил Аллаховой. Она могла ему что-то про меня сказать. Поделиться своими подозрениями. Следовательно, подозрений прибавилось и у него. И он меня все-таки пригласил на эту прогулку…

У подъезда стояли две машины. Приятель Башкова-сына на «Победе» показался мне вполне положительным человеком, но его жена была под стать Жаклин. Тем не менее вся эта компания никак не походила на сборище злодеев, которые собираются свести счеты с женщиной. Значит, на худой конец, мы встретимся с Башковым– отцом один на один.

Жаклин открыла дверку «Москвича», я села рядом с ней. На остановке «Институт» нас дожидался Башков– отец. Я не сразу узнала его. В спортивном костюме, толстой куртке и резиновых сапогах он выглядел как заядлый рыбак-охотник. У ног его стояла большая хозяйственная сумка.

– А вот и папаня с погребком, – сказал Башков-сын.

Башков-отец кивнул мне спокойно и приветливо, как будто и не было вчерашнего вечера. Поставил на сиденье, рядом со мной, свою сумку.

– Я к Борису сяду, – сказал он сыну.

– Со мной не хочешь?

– У меня от твоей езды сердце заходится. А у вас, Евгения Сергеевна, ничего?

– Терплю.

– А вот я уже не могу. Давайте трогайте.

Мы сорвались с места. «Победа» отстала еще в городе. Проехав по шоссе километров десять, Башков-сын остановился – подождать отставших. После напрасного ожидания мы вернулись назад и увидели нашу «Победу» на обочине шоссе. Борис и Башков-отец разбортовывали пробитую покрышку.

Запасное колесо тоже оказалось не в порядке, пришлось тут же, на дороге, заняться ремонтом камеры. Башков-сын ругался. Провозились долго. Солнце закрыли тучи, ветер усилился. Потянуло холодком.

– Ничего! – успокоил всех Башков-сын. – В лесу будет теплее.

Жаклин достала из «погребка» бутылку «Старки». Все – за исключением водителей – выпили по стаканчику. Я стала в позицию «делай как все!» и тоже выпила. Башков-сын собирался приложиться к бутылке, но Жаклин вовремя спохватилась:

– Уже раз права отбирали, хватит!

Перед самым Шарапом Башков-сын едва избежал неприятности. Как он загодя не заметил инспектора, не знаю – на этот счет глаз у него был наметан. Он пошел в обгон «Запорожца», водитель которого тоже оказался с гонором и тоже прибавил ходу. Так они и помчались рядом по шоссе, заставив встречный грузовик выбраться на обочину. Вот тут впереди и появилась фигура с полосатой палочкой.

Башков-сын выругался и затормозил.

Инспектор – кстати, знакомый Максима – заглянул в машину. Он, кажется, узнал меня. Почувствовав винный перегар, он попросил водителя выбраться из машины. Убедившись, что тот в норме, прочитал ему лекцию о правилах обгона. Я ожидала дырочки в контрольном талоне, но инспектор смилостивился и вернул документы.

Мы проехали Шарап по уже известной мне дороге и высадили Башкова-отца у охотничьей базы, на берегу Обского моря.

– Папахен лодку пригонит, – объяснил мне Башков-сын.

Остановились мы за мысом, где когда-то я сидела с Максимом. Погода отпугнула туристов, машин на берегу виднелось немного, все они стояли поодаль от нас, под защитой леса. На плесе водохранилища ветер поднял большую волну, но здесь, в заливе, было сравнительно спокойно.

Наши мужчины оказались опытными туристами, лагерь развернули умело и быстро. Установили большую палатку, раскладные столик и стулья. На лодке подъехал Башков-отец, забрал Бориса, и они отправились рыбачить. Я почистила картошку, собрала в лесу хворост для костра.

Рыбаки вернулись уже перед вечером, привезли десятка два приличных окуней.

Под уху все изрядно выпили. Женщины здесь не отставали от мужчин. Мое присутствие возле шестидесятилетнего пенсионера дало повод для всяческих пикантных острот. Шутили они зло и непристойно, я то отшучивалась, как умела, то отмалчивалась.

Наконец, воспользовавшись паузой, я покинула шумную компанию и села на борт лодки, лежащей на берегу.

Ветер шумел в верхушках сосен. О берег билась частая волна. Было темно и холодно. На мне был толстый шерстяной свитер, можно было накинуть еще и куртку, но не хотелось возвращаться за ней к костру. Уж очень неприятна была эта компания!

Я начинала жалеть о поездке.

Весь вечер Башков вел себя по отношению ко мне спокойно и предупредительно, как человек, к которому рассказанная мною история не имела никакого отношения. А может, он просто обдумал все и понял, что, по сути дела, я ничем не могу быть для него опасной. Тем более, он уверен, что я не узнаю его в лицо. Ведь он сам тоже не мог разглядеть меня на лестнице в темноте.

Я представила себе, как буду объяснять свои действия полковнику Приходько, и мне стало совсем неуютно.

Я была готова бросить все и уехать в город, домой.

Он подошел незаметно, я даже вздрогнула.

– Прокатимся, Евгения Сергеевна?

– Ветер.

– А мы вдоль бережка, потихонечку.

Он нагнулся к лодке, разобрал весла.

Жаклин что-то сказала в наш адрес. Я плохо разобрала слова, но по дружному смеху всей компании могла догадаться о содержании. Сразу вспомнился шофер-таксист… и хорошо, что до Жаклин было далеко…

– Поехали! – согласилась я.

Червячок сомнения все же шевельнулся в груди. Но я успокоила себя. Он – старик, пенсионер, я моложе его в два раза. Да и по плаванию у меня первый разряд…

Мы столкнули лодку. Я села на корму. Башков взмахнул веслами.

Башков-сын крикнул от костра:

– Папаня! Не гуляйте далеко.

Жаклин опять прошлась по нашему адресу… Я опустила руку за борт в черную холодную воду.

Нужно заканчивать эту дурацкую комедию! Я устала уже от этих сальных шуток, от фальшивости своего положения, от напряженного ожидания.

Башков-отец размашисто греб, поглядывая через плечо вперед. Лодка шла у самого берега, мелкие беспорядочные волны в заливе звонко шлепали по бортам. При вспышках костра я видела впереди черную оконечность мыса, а за ним белые гребешки высоких валов.

– Вспоминаю вашу историю, Евгения Сергеевна. Думаю, – заговорил Башков.

– О чем же?

– Чувствую, вам хотелось бы того… ну, мужчину с лестницы разыскать.

– Хотелось бы.

– Как же вы узнаете, если не разглядели его лица?

Он перестал грести. Слабый отблеск костра мелькнул на его лице. Он ждал. Я молчала. Тогда он опустил голову, сделал сильный гребок, лодка поравнялась с оконечностью мыса. Ветер сразу нажал мне в спину.

– Я попробую его узнать и так.

Он еще на что-то, видимо, надеялся. Хотя перестал грести, поднял голову, я опять увидела отблески костра в темных пятнах его глаз. И тогда я сказала, четко разделяя слова:

– От вас так сильно пахло тогда вашим любимым одеколоном «Шипр».

Он рассмеялся.

Я опешила.

Он смеялся весело и беззаботно, как человек, который удачно «разыграл» приятеля и, наконец, не выдержал и расхохотался.

Я растерянно смотрела на него.

Продолжая смеяться, Башков еще раз взмахнул веслами, сильно послав лодку вперед. Набежавший вал положил ее на бок. Волна плеснула в лодку. Я невольно отклонилась.

Внезапно Башков бросил весла, ухватился за борта лодки и разом ее перевернул.

Сбитая с толку его смехом, я не успела ни собраться, ни ухватиться за лодку. Меня сильно ударило бортом по виску, на какое-то мгновенье я потеряла сознание.

Холодная вода хлынула в лицо и сомкнулась над головой…

6

Конечно, он все продумал заранее и решил воспользоваться удобным случаем, чтобы разом избавиться от опасного свидетеля. Расчет его был точен и прост. Как в случае с Валей Бессоновой, все выглядело бы внешне вполне правдоподобно и ничем не напоминало убийство. На самом деле – изрядно выпили, поехали кататься, лодка перевернулась… и его спутнице не повезло.

Сам он утонуть не боялся, в лодке лежал пробковый пояс.

Да и до берега было не так далеко…

Я вынырнула сразу.

В голове шумело от удара. Волна качнула меня, плеснула в лицо. Рядом было черное днище лодки, я потянулась к нему и только тут вспомнила про Башкова.

Я оглянулась.

Он вынырнул за моей спиной. Мы разом увидели друг друга.

Волна подняла его надо мной. Он рванулся, вцепился в мои плечи. Я только успела вдохнуть – и мы вместе ушли в воду. Глубина была небольшая, я почувствовала под ногами песок.

Башков придавил меня ко дну.

И я забыла все, чему научилась в школе милиции.

Он держал меня крепко, и воздуху мне уже не хватало, в голове застучал молоток. Я в яростном отчаянии сама вцепилась в него. Он хотел освободиться, но я не отпускала его.

Наверное, мы так и утонули бы вместе… Молоток в моей голове застучал все сильнее, сильнее… и тут я уперлась ногами в живот Башкова, сильно оттолкнулась вбок и вверх… Уже выныривая, я опять ударилась затылком о борт перевернувшейся лодки.

Не знаю, что меня спасло. Не помню, как удалось поднять над водой лицо и сделать спасительный вдох…

Помню скользкое дно лодки, ее выступающий киль. Я держусь за него у самой кормы обеими руками, жадно, с надрывом, дышу, отплевываю попадающую в рот воду.

Вокруг белесоватая темень ночи, ветер, волны, бьющие в спину и то и дело накрывающие меня с головой.

Башкова нигде не видно.

Мне холодно, очень холодно. Руки мои трясутся, по правому виску сбегает горячая струйка, временами я чувствую ее соленый привкус. Струйку смывает вода, хлещущая в лицо. Голова кружится, сознание работает вяло и неотчетливо. И только мои руки, как бы существуя сами по себе, продолжают упорно цепляться за лодочный киль.

Я теряю всякое представление о времени, мне кажется, что плыву так уже давно, всю ночь.

Но вот волны стали круче и выше, держаться за лодку стало трудней. Меня подняло волной, я заметила впереди что-то черное и догадалась: это – остров, я видела его, когда впервые с Максимом приезжали сюда.

Меня несло мимо. Я понимала, что до другого берега здесь несколько километров и живой туда я уже не доберусь. Управлять лодкой я не могла, отпустить ее не решалась – меня захлестнуло бы первой же волной.

И тут я нащупала ногами плотное песчаное дно.

Я очень замерзла, и ноги уже не слушались меня. Но, кое-как упираясь ими, я подталкивала лодку к берегу, все еще боясь выпустить ее из рук.

Черный обрыв острова надвигался все ближе и ближе, и я уже слышала шум разбивающихся о берег валов.

Большая пенистая волна нахлынула, подняла меня на гребень и понесла. Лодка с маху ткнулась в песок. Меня перебросило через нее, и она прикрыла меня от следующих валов.

Волны перехлестывали через лодку, но голова моя была над водой.

Я лежала на берегу и уже не боялась утонуть.

А кровь все текла и текла, и мне казалось, что вместе с этой горячей тоненькой струйкой из меня, как воздух из пробитого мяча, уходит жизнь. Я пыталась прижать рану ладонью, но руки мои тряслись, я только размазывала кровь по лицу.

Я уже перестала ощущать холод. Как о ком-то постороннем подумала, что нужно двигаться, обязательно нужно двигаться, иначе можно замерзнуть здесь, на берегу. Но у меня уже не было сил.

Глаза мои были открыты, но не видели ничего.

Вдруг откуда-то с моря возник резкий ослепительный луч. Он ударил мне в лицо, и от боли я закрыла глаза.

В грохот волн вплелся новый нарастающий гул. Он быстро приблизился, оборвался внезапно. Я почувствовала, как меня поднимают, и поняла, что меня нашли и не дадут умереть.

Я еще успела сказать: «Позвоните Орлову…», но вспомнить номер телефона уже не смогла…

…В мое сознание пробился мягкий, но настойчивый голос:

– Ну, ну! Откройте-ка глаза…

Я с усилием подняла веки и увидела перед собой молодое мужское лицо. Потом увидела всего человека в белой шапочке и белом халате. Он сидел рядом на постели и, наклонившись, смотрел на меня.

– Вот так! – сказал он. – Уже хорошо.

Я повела глазами и увидела рядом с кроватью сестру, совсем девочку, тоже в белом халатике и пышной марлевой наколке. Около кровати стояла высокая стойка с розовой ампулой. От ампулы вниз спускалась тонкая резиновая трубочка. В руке, повыше локтя, ощущалась легкая колющая боль.

– Вам повезло, – сказал врач. – Кровь у вас оказалась хорошая. Просто жалко, что вы так много потеряли ее, там, в воде. Но у нас тоже нашлась подходящая кровь.

– Где – у вас?

– У нас, в Ордынской районной больнице.

– Давно я здесь?

– С прошлой ночи. Полсуток не приходили в сознание. Где вы так неудачно поранили голову?

Я подумала. Мысли текли легкие, как воздушные шары.

– Кажется, об лодку.

– Разорвали кровеносный сосуд.

Я вспомнила струйку крови на щеке и как я пыталась прижать ее ладонью.

– В результате большая потеря крови, да еще переохлаждение организма в холодной воде. Хорошо, что вас быстро доставили.

– Кто доставил?

– Мужчина какой-то. Я не видел. Это было не в мое дежурство. Вы не знаете, Верочка?

– Точно не знаю, – ответила сестра. – Кажется, он в нашей газете работает.

«Как только он сумел меня разыскать?…» – удивилась я. Захотела повернуться – и вскрикнула от боли.

Лицо у врача сразу стало серьезным:

– Что у вас, давайте посмотрим.

Он откинул одеяло, иглой от шприца черкнул по бедру – я почувствовала. Он попросил согнуть ногу в колене – я не смогла.

– Что ж, видимо, остаточное явление от переохлаждения спинного или седалищного нерва. Пройдет это.

Я тоже посмотрела на свои ноги:

– Почему я вся так исцарапана?

Врач улыбнулся:

– Не беспокойтесь, тоже пройдет. Это ваш спаситель так усердно вас растирал, чтобы согреть. Догадался. Не скажу, что он этим вас от смерти спас, но задачу нам здесь, в больнице, облегчил значительно. Растер, полушубок разыскал, завернул и привез.

– Все сам?

– Все сам. И рану вам на голове залепил. Изоляционной лентой, ничего другого у него не нашлось. Но залепил основательно. Такой молодец.

– Сегодня уже два раза звонил, – сказала сестра. – Спрашивал, когда можно прийти.

– Ну, сейчас еще пока рано. Сейчас вам няня есть принесет, потом вы поспите. А к вечеру, думаю, будет уже можно. Пусть приходит.

Врач вышел. Сестра отставила стойку с пустой ампулой в угол и тоже ушла. Нянечка принесла какого-то бульону с сухариками, я поела и уснула.

Когда открыла глаза, возле кровати на табуретке уже сидел Максим.

– Разбудил вас.

– Нет, я сама проснулась.

Коротенький медицинский халат висел на плечах Максима, как плащ мушкетера. Он положил на тумбочку книгу и поставил бутылку с чем-то оранжево-желтым.

– Витамины, – сказал он. – Облепиховый сок.

Я протянула ему руку, он взял ее в ладони.

– Рассказывайте!– попросила я.

И пока он рассказывал, моя рука лежала в его ладонях.

Оказывается, когда Максим и Петр Иваныч возвращались из Ордынска, их за Шарапом остановил тот же самый автоинспектор. Он и сказал, что видел меня в пьяной компании, которая ему не понравилась. Ничего в этом сообщении, казалось бы, не должно было встревожить, но Петр Иваныч, тем не менее, забеспокоился.

Максим развернул «Запорожец», и они поехали меня искать.

Берег возле Шарапа, где обычно останавливаются машины рыбаков и туристов, очень извилист, со множеством узких бухточек и проток. Поэтому они не заметили в кустах светлый «Москвич» Башкова-сына. И только возвращаясь обратно, уже при свете фар, обратили внимание на пьяную компанию, которая бестолково суетилась на берегу, пытаясь разглядеть в море исчезнувшую лодку.

Моторный катер Максим достал тут же, на охотничьей базе.

Вначале нашли пробковый пояс на воде, а уже потом увидели лодку, выброшенную волнами на остров.

– Еще немного, и вас пронесло бы мимо, – сказал Максим.

– Да, – согласилась я. – Тогда вам пришлось бы искать меня на том берегу. И что же было дальше?

– Я привез вас в больницу и сразу позвонил подполковнику Орлову.

– Вот как? – удивилась я. – Как вы догадались, какому Орлову нужно звонить?

Максим пожал плечами.

– Я же знаю заместителя полковника Приходько, как знаю многих работников нашего ОБХСС. Они приехали, но уже никого не нашли. Ваш кавалер скрылся. На берегу остались только следы его сапог.

Я поправила прядку волос, мешавшую мне. Пальцы наткнулись на шершавую марлю повязки.

– Мне здесь сказали, что вы здорово сумели залепить мою рану на голове.

Максим сделал неопределенный жест.

– И вообще, – продолжала я, – проявили много усердия, пытаясь вернуть меня к жизни.

Как хорошо, когда взрослый сильный мужчина может так непосредственно, совсем по-детски смущаться.

– Максим… вы успели вовремя. Мне очень не хватало вас там, на холодном берегу… Как наш Петр Иваныч?

Максим замешкался. Я встревожилась:

– Что с ним?

– Теперь уже прошло. Микроинфаркт. Петр Иваныч дожидался меня в машине. А когда я вынес вас из лодки, а вы лежали у меня на руках, как мертвая, вся в крови… Словом, обоих вас я сюда привез.

– Так он тоже здесь?

– На первом этаже, в кардиологическом отделении. Ему пока запретили вставать.

– Бедный Петр Иваныч! Вот какая досада. Мне можно вставать, так я ходить пока не могу. Так хотелось бы его повидать. Максим, устройте что-нибудь.

Но тут пришел врач и положил конец обсуждению наших планов. Мы перенесли свидание с Петром Иванычем на завтра.

7

Утром ко мне пришел полковник Приходько.

Я уже подумывала, как бы мне ему позвонить, а он явился сам, без звонка.

В просторном пиджаке под белым халатом и мешковатых брюках он выглядел как-то очень по-домашнему. Я невольно подумала, что форма, конечно, помогает соблюдать субординацию.

Из бумажного кулька полковник вытащил два большущих румяных яблока и положил на тумбочку возле кровати.

– Это вам от Бориса Борисовича. Еще там, в Алма-Ате, купил. Я вот не догадался, а он вспомнил. Понравились вы ему. И вообще, как я гляжу, многим вы тут успели понравиться. Крылова здесь в проходной встретил. Очень он сюда стремился, но меня увидел и свою очередь уступил. Узнал, встречались в прошлом. «Здравствуйте, говорит, товарищ полковник!» Свой халат мне отдал. «Я, говорит, после вас». А я его от имени Управления поблагодарил.

– За что?

Полковник глянул на меня неодобрительно.

– За что?… Хотя бы за то, что возле вас так вовремя оказался.

Я подумала, что к делам Управления это, пожалуй, имеет мало отношения, но не сказала ничего.

– Орлову успел позвонить, – продолжал полковник. – Забрали мы всю компанию. Колесов даже сам прибежал.

– Чего это он?

– Почуял неладное, испугался.

– Аллахова сама не пришла?

– Вот Аллахова не пришла. За ней ехать пришлось. Деньги по знакомым прятала.

– А Башков?

Полковник помолчал.

– Башков ушел. Успел. Только сапоги нам свои оставил. Так торопился, что даже домой не забежал.

– Значит, все же ушел… – Я тоже помолчала. – Если я что напортила, так ругайте уж сейчас. Уже можно.

– Думаете, доктор разрешит?

– Разрешит.

– А есть за что ругать?

– Вы же сами знаете, что есть.

– А может, вначале расскажете про свои подвиги?

Я постаралась быть краткой.

– Ну и ну! – только и сказал полковник Приходько. – Это надо такое придумать…

– А что мне оставалось делать?

– Орлова предупредить. Меня бы подождали.

– А если бы Башков уехал?

– А если бы он вас пристукнул в лесу? Или утопил?… Вы понимаете, что вам просто повезло?

Я уже не стала говорить, как думала быть собранной, осторожной, не верила, что могу позволить захватить себя врасплох. Да, на самом деле повезло!…

– Всех забрали, а Башков таки ушел, – сказала я. – То, что он на меня напал, – это для следствия не материал, как понимаю.

– Найдем к нему и другие доказательства. Колесов говорит, что именно с Башкова все и началось. Он тогда был главным бухгалтером Торга и прятал в своей отчетности все их воровские дела. Словом, начали следствие.

– Следствие начали, а главного виновника нет.

– Отыщем.

– Спрячется. Он хитрый.

– Куда ему прятаться. По железным дорогам розыск объявили. Приметы… Не успеет спрятаться. Найдем. Так что лежите спокойно, Евгения Сергеевна, поправляйтесь. Закончился ваш «Запах "Шипра"».

Полковник встал, отодвинул стул.

– Крылову-то хоть спасибо сказали?

– Сказала.

– Какой все-таки молодец, а?

На следующий день Максим принес мне пижаму.

Пока он разыскивал кресло-каталку, няня помогла мне одеться. Ноги меня все еще не слушались.

Вернулся Максим ни с чем. Свободных каталок не было.

– Ну, как же? – расстроилась я. – Максим!

– Ничего! Сейчас что-нибудь придумаем.

Он нагнулся и взял меня на руки. Я обхватила его за плечи. Няня побежала открывать двери.

Он нес меня по коридору. Встречные больные и сестры смотрели на нас – кто удивленно, кто сочувственно и понимающе. Нетрудно было догадаться, что они думали. Но они ошибались. Просто один очень хороший человек нес меня на встречу с другим очень хорошим человеком.

И больше здесь ничего не было…

Башкова сняли с товарного поезда на перегоне Новосибирск – Ачинск раньше, чем я вышла из больницы…