Текст книги "Сказка старого прокурора"

Автор книги: Михаил Арцыбашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Злодей, самого удушить тебя надо! – крикнул ему из толпы старичок аптекарь, тот самый, который нашел текст в библии.

– Ну, и души! – нагло ответил рыжий парень и засмеялся, видя всю нелепость такого предположения.

Старичок аптекарь сердито сдвинул колпак на лоб и отошел.

И вот вышел на крыльцо старый седой бургомистр.

– Граждане, – сказал он с глубокою скорбью, – произошло нечто такое, чего мы не видели никогда. Ужасное и непоправимое преступление!.. Что делать?..

Народ безмолвствовал. А теперь ухмылялся с явной насмешкой.

– Слушай, – сказал старый бургомистр, и голос его зазвучал грозно, – ты – убийца и злодей!.. Ты нам не брат, иди от нас!.. Иди, куда хочешь и никогда не приходи к нам, чтобы нам не видеть твоего лица, на котором лежит печать Каина!

Толстый парень побледнел. Из этого города никто никогда не уходил никуда, и самая мысль об этом была всем чудна и страшна. Сначала он испугался, но одно преступление уже пробуждает и закаляет злую волю. За ночь ожидания наказания рыжий парень уже стал настоящим преступником, наглым и хитрым.

– Да как не так! – ухмыляясь, ответил он. – Никуда я не пойду.

Народ ахнул, а старичок аптекарь сорвал с себя колпак и швырнул его наземь.

Один бургомистр не изменился в лице. Он выступил еще больше вперед и сказал:

– Хорошо, оставайся. Живи с нами… Но ты убил и теперь ты не такой, как другие. Ты доказал, что чужая жизнь, чья бы она ни была, для тебя ничто, что ты можешь отнять ее. Предоставь же и нам право не считать и твою жизнь такою драгоценностью, какою мы считали ее раньше…

– Как вам угодно! – нагло ответил парень, подбочениваясь.

– И если ты будешь тонуть, заболеешь, будешь умирать с голоду и никто не поможет тебе, мы не будем обвинять его.

– Проживу и сам! – огрызнулся парень, побледнев, однако.

– Хорошо. Живи!.. Но… если есть среди нас такой человек, сердце которого не может перенести ужаса твоего преступления, которому тяжко жить под одним небом со злодеем, пусть он убьет тебя, как ты убил!

Наступило молчание. Солнце светило, стрельчатый городок мирно покоился под голубым небом, народ, бледный и растерянный, молчал, а бледное седое лицо старого бургомистра смотрело торжественно и грозно.

Парень потерянно оглядывался по сторонам.

– Посмотрел бы я на такого человека! – наконец с трудом пробормотал он.

– Этот человек – я! – громко произнес старый бургомистр и, вытянув нож, вонзил его в горло толстого рыжего парня.

И когда тот захлебнулся в крови на глазах потерянного народа, старик бросил нож и сказал:

– Граждане… Я всю ночь думал о том, что этот человек, злодей и убийца, будет жить среди нас, тогда как жертва его давно сгниет в земле. Она была так счастлива, могла жить долго, украшая и свою, и нашу жизни, а он взял и убил ее, убил зверски, жестоко и безжалостно! И когда я представил себе, как молила она его, как рвалась и билась в тоске предсмертного ужаса, как он душил ее, перетягивая живое, бьющееся в муках смерти тело и видя, как живые человеческие глаза постепенно подергиваются пеленой агонии, – я почувствовал, что не могу жить вместе с ним, что призрак убитой вечно будет стоять у меня перед глазами, и я всегда буду помнить, что в моей жизни был день, когда вся кровь сердца оледенела во мне, а я… ничего не сделал. И вот я убил…

Я не чувствую ни раскаяния, ни сожаления, ни страха… Но я теперь тоже убийца, и если есть среди вас хоть один человек, которому тяжко смотреть на меня, пусть он убьет меня, как я убил…

Долго и долго было молчание. С грустью смотрел народ на своего старого бургомистра, но ни в одном сердце не шевельнулась мысль о его смерти. За то, что он перенес такую муку, за то, что сердце его не перенесло злодейства и он решил убить и умереть, только еще больше разгорелись к нему любовь и уважение. На труп рыжего парня смотрели с ужасом, но без жалости, и народ стал тихо расходиться.

Дольше всех оставался отец рыжего парня. Он все озирался по сторонам, и правая рука его была судорожно сжата за пазухой. Старый бургомистр спокойно и грустно смотрел на него сверху и ждал. Уже трактирщик шагнул вперед, но оглянулся назад, увидел кучку граждан, следящих за ним издали, побледнел от страха и злости, согнулся и бросился бежать.

Тогда старый бургомистр светло улыбнулся и сказал:

– Правосудие свершилось!..

И ушел в свой дом.

– А, впрочем, все это ерунда, – перебил сам себя старый прокурор с озлоблением, – никакого правосудия нет, никакой справедливости нет, а просто… а просто я пьян!

Он тихо засмеялся и потянул к себе бутылку.

– Я скажу только одно, что мудрость человеческая идет по кругу и вновь, и вновь приходит на то место, где она уже давно была!..

Следователь долго задумчиво смотрел на старого прокурора, и в голове его двигались смутные большие думы, а в сердце росло трогательное уважение к этому старому чудаку, пьянице и цинику, который не перенес людского страдания и ушел от жизни, чтобы умереть здесь, в забытой усадьбе, никому не нужный и всеми оставленный.

А когда он ехал домой ночью по глухой бездорожной степи, на краю которой тихо и страшно гасло красное зарево ушедшего в черную землю месяца, следователь чувствовал себя скверно и тяжело. Вся жизнь представлялась ему сплошной бессмыслицей, и чувствовал он глубочайшее отвращение к своему делу, к судам, к прокурорам, законам и разграфленным правам человеческим.

Под утро он задремал, и приснилось ему, что по обе стороны дороги в полном мраке, светясь таинственным, как бы исходящим изнутри светом, стояли две огромные отрезанные головы с желтыми неподвижными лицами и страшными, в душу смотрящими глазами. Одна голова была убитой бабы, другая – ее повешенного убийцы. И Веригину надо было проехать между ними, и было это так страшно и трудно, что он проснулся совсем больной, весь в поту, дрожа мелкой изнурительной дрожью.

А новый день жизни занимался, и степь серела бледненьким, синеньким светом дождливого осеннего утра.