Текст книги "Гончарову наносят удар"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Зацепило меня, Иваныч, в больничку надо, ты подсуетись. Поскорее бы!

Сейчас я плохо помню, как бежал по той сволочной деревне в поисках тачки. Я напрочь забыл, где мы ее оставили. Наконец, плюнув на это бесполезное занятие, ворвался в первый же двор, где стояла "Нива".

– Ключи, – прохрипел я с порога испуганному мужику в трусах, – быстро ключи от машины!

Наверное, мой вид его напугал, потому что, ни слова не говоря, он указал мне на крючочек возле двери, где они болтались.

Содрав с вешалки большое махровое полотенце, я напоследок крикнул хозяину:

– Немедленно беги к участковому и скажи, чтобы он тотчас шел к коровнику. Только пусть будет осторожен, там должны объявиться два вооруженных бандита.

Через три минуты я подлетел прямо к месту трагедии. При свете фар я хорошо видел, как, извиваясь, корчится Боб, по-прежнему оглашая деревенскую тишину мучительным воем. Витек, бережно обняв распоротый живот, внимательно смотрел в черное небо, куда уже унеслась его душа, надеясь постичь тайну мироздания. А Макс... Макс смотрел на меня, и этого взгляда я не забуду никогда. Он молчал, но его глаза умоляли меня, просили, вопили: "Костя, сделай так, чтобы я жил. Сделай невозможное!"

Разодрав его куртку, я с ужасом обнаружил три пулевых ранения. Одно в руку и два в грудь. Кое-как обмотав Макса полотенцем, я затащил его в машину.

Дорогу длиною в час я одолел за тридцать минут. В половине двенадцатого, в крови и дерьме, я влетел в приемный покой.

– Носилки! – заорал я прямо от входа. – Да поскорее, черт бы вас всех подрал! Быстро к "Ниве", там офицер милиции. Ранение тяжелое. Всех на ноги!

Когда я вернулся к машине, Ухов был без сознания. Две санитарки с моей помощью уложили его на каталку. Возле операционной, перехватив молоденького хирурга, я взмолился:

– Сделайте все возможное! Я знаю, операция сложная, но... У меня есть кое-какие деньги, считайте, что они ваши.

– Убирайтесь отсюда, от вас за версту разит нечистотами!

Надо было везти его в больницу МВД, садясь за руль, запоздало подумал я.

* * *

В двери ефимовской квартиры я позвонил в первом часу ночи. Чертыхаясь и ворча, полковник недовольно вопросил, кто смеет беспокоить его в такое время суток.

– Откройте! – потребовал я, уже мало заботясь о субординации.

– Да пошел ты в жопу, – грубо посоветовал мой тесть.

– Алексей Николаевич, у вас ЧП, тяжело ранен Ухов.

Послышался скрежет отпираемых запоров, и минуту спустя я докладывал о сегодняшнем происшествии.

Хмуро меня выслушав, он зло спросил:

– И что ты теперь намерен делать?

– Думаю нагрянуть к Каретникову. Похоже, он и есть этот самый Капрал.

Кивнув, Ефимов набрал номер дежурного и велел срочно установить место проживания бухгалтера.

Через пятнадцать минут я подъезжал к нужному дому, где меня уже поджидала бригада ППС. В нескольких словах объяснив им ситуацию, я с двумя парнями поднялся на третий этаж, где находилась квартира Каретникова. Остальные, по моей просьбе, должны были контролировать балкон.

Безрезультатно протрезвонив в дверь больше пяти минут, я с раздражением пнул в нее ногой, уже понимая, что клетка пуста, а птичка на свободе.

К моему великому удивлению, мерзко скрипнув, дверь нехотя отворилась.

Я очутился перед открытой квартирой, полной темноты и всевозможных сюрпризов. Позади топтались двое ментов, очевидно ожидая распоряжений. Но они не поступали, и тогда бойкий сержант храбро и решительно двинулся вперед. Едва успев ухватить за плечо, я остановил парня:

– Не торопись, дорогой, на этом свете никогда не надо торопиться, иначе ты очень скоро рискуешь оказаться на том. Ребята эти – большие охотники до забав и праздничных фейерверков, мне уже приходилось иметь дело с их новогодней хлопушкой. Поэтому позвольте мне войти первому.

С их молчаливого согласия я сделал первый шаг. Нащупав выключатель, врубил свет. Каретников оказался аскетом и к тому же неряхой, хотя внешний вид имел вполне респектабельный. В пустой неопрятной передней на гвозде болтался старый плащ, а под ним валялись стоптанные тапочки. Поцокав языком, сержант заглянул в ванную, а я прошел в комнату. Щелкнув выключателем, вежливо поздоровался с Эдиком и спросил его о самочувствии. Он промолчал, видимо, оно было неважное. Да и как может себя чувствовать человек, у которого во лбу дырка? Откинув окровавленную голову на спинку кресла, он таращил в потолок широко открытый, удивленный глаз. Кажется, такой пакости, как пуля от своего Капрала, он уж никак не ожидал. Из мебели, кроме кресла, которое оккупировал убиенный, в комнате стоял диван, настежь открытый пустой сейф и старый письменный стол, видимо выброшенный кем-то за ненадобностью. Его ящики были выпотрошены, а куча всевозможных бумаг лежала прямо на полу. Это жилище чем-то напоминало мне скромную обитель Корейко.

– Мокруха, – констатировал лейтенант, одетый в штатское, – надо сообщить.

– Сообщайте, – согласился я, – только сами отсюда никуда не отлучайтесь, возможен второй визитер, но его необходимо взять живым. Он нам может очень многое рассказать. И еще, лейтенант, под вашу ответственность: ни одна из этих бумажек не должна пропасть.

– Да, но сейчас приедут эксперты, как я могу... Меня и спрашивать не будут. Вы лучше сами...

– Мне пока некогда. Вы Ухова знаете?

– А кто ж его не знает, крутой мужик! У нас на район таких и десятка не наберется. Свое дело знает туго.

– Он сейчас на операции.

– А он всегда на операциях.

– К сожалению, не на той, о которой вы думаете, он очень тяжело ранен. И сделал это сидящий перед вами мерзавец.

– Макс ранен? – недоверчиво и растерянно протянул лейтенант. – Не может быть!

– Может! Все мы состоим из мяса и костей, а патрон – из пули и пороха. Сейчас я еду к Максу, а вы присмотрите за бумагами. Оправившись, Макс будет благодарен, уж поверьте!

– Но как их уберечь? Ведь не положено! Знаете что? Сейчас я отправлю сержанта за остальными, а сам зайду в туалет...

Без разбора собрав всю кучу, я стремительно сбежал вниз и, закинув папки на заднее сиденье, рванул в больницу.

Не обращая внимания на протестующие вопли дежурной медсестры, я прямиком помчался в ординаторскую. Бесцеремонно распахнул дверь и лицом к лицу столкнулся с Ефимовым. На диване примостился его заместитель, а за письменным столом расположился пожилой человек в белом халате. Поправ все нормы санитарии, они нещадно курили.

– Как??? – прямо с порога спросил я.

– Каком кверху! – зло бросил полковник. – Ты бы хоть свой засранный фрак поменял. Ходишь тут, воняешь! Нюхать тебя противно.

– Что с ним? – Не обращая на Ефимова внимания, я посмотрел на старика в белом халате.

– Плохо, но шанс выкрутиться на этот раз у него есть. На ваше счастье, ему попался толковый хирург. Теперь нам остается только ждать. Завтрашний день все решит. Будем молиться, чтобы все обошлось.

– Я бы хотел видеть хирурга, того, кто его оперировал.

– Зачем?

– У меня к нему дело личного характера.

– Он сильно устал и сейчас прилег отдохнуть, поговорите утром.

– Что там у тебя? – вытащив меня в коридор, спросил Ефимов.

– У меня все хорошо, в активе имеется еще один труп.

– Ты в своем репертуаре, – даже не заорав, устало вздохнул он. – Там, где появляется Гончаров, трупы множатся, как грибы после дождя. Какого мертвяка ты представишь на этот раз?

– В квартире у Каретникова обнаружен труп того самого Эдика, о котором я вам недавно говорил.

– Надеюсь, сам Каретников задержан?

– Нет, по той простой причине, что там его нет, и, скорее всего, он слинял на машине убиенного им Шувалова.

– И что ты думаешь на этот счет?

– Картинка мне рисуется следующая. Сбежав от нас, Эдуард первым делом появляется у Капрала. Думаю, на то у него было две причины. Во-первых, предупредить дружка о досадной накладке, произошедшей с нами, а во-вторых, поделить деньги, которые, по моим предположениям, находились у Каретникова. Итак, он приехал, и сообща они решили делать ноги. Все было нормально, пока вопрос не коснулся святыни. Скорее всего, Эдик бестактно потребовал свою долю, а для Кира Владимировича деньги имеют куда большую ценность, чем собственные яйца. Словом, Эдик здорово просчитался и теперь отдыхает с отверстием в голове в квартире убийцы.

Раскурив следующую сигарету, полковник задал совершенно дурацкий вопрос:

– И много бабок он унес?

– Финансовый отчет на мое имя он обещал выслать почтой.

– Ты мне не хами, не хами, а то я тебе так нахамлю!

– По вопросу и ответ!

– Умный больно, глаза б мои тебя не видели! Я что думаю: если он мог просто так бросить квартиру, то, наверное, денег нагреб немало. Теперь такой вопрос: где он их взял? Одним ограблением инкассатора тут не обойтись. Я так думаю...

– Что вы думаете?

– Да так, ничего. Иди домой, уже четвертый час, до утра здесь делать нечего.

– Благодарю вас. А из Филипповки новостей нет? Что с участковым?

– Не знаю, сейчас позвоню. Жди меня на улице, от навозного жука приятней пахнет. Вся больница тобой провоняла.

К машине он подошел зло и резко. Коротко сообщил:

– Жив твой участковый, чтоб ему пропасть! И ни к какому коровнику идти он не собирался, потому что еще с обеда надрался до чертиков.

– Это его Бог хранил. Неизвестно, что бы случилось, окажись он трезвым.

– Вот пусть Бог ему и ищет работу! Когда наши приехали, то обнаружили только два трупа. И никаким Славиком там не пахло.

– Почему два трупа? Боб должен бы быть живым...

– Ребята сообщили, что обнаружено два трупа: один со вспоротым брюхом, а другой с развороченной задницей и простреленным черепом.

– Брюхо и задницу им вскрыл Макс, но мы не сделали ни единого выстрела.

– Значит, спустился Святой Дух и, пожалев страдальца, прервал его мучения.

– Согласен, и тем Святым Духом, скорее всего, был сосун Славик, прибывший туда немножко раньше ваших ребяток. Мне кажется, было бы нелишним прямо сейчас посетить его на дому и пригласить на соответствующую беседу.

– Возможно, а теперь поезжай и приведи себя в порядок. У тебя глотнуть ничего здесь нет?

– Не знаю, сейчас посмотрим. – Открыв бардачок, я выудил бутылку. – На ваше счастье, мужик попался толковый.

Всю одежду, не решаясь заносить ее домой, я выбросил в мусорный ящик. Подогнав экспроприированную "Ниву" прямо к подъезду, в одних трусах, уповая на раннее время, козлиным аллюром пошел по лестницам. Лишенный собственных ключей, вынужден был потревожить бесценный сон полковничьей дочери нервным, нетерпеливым звонком. После продолжительного безмолвия Милкин испуганный голос спросил:

– Кто там?

– Да я же это, Гончаров, открывай скорее, черт бы тебя побрал! – с облегчением и радостью заорал я.

– И не подумаю, – последовал категоричный ответ. – Иди к тем шлюхам, с которыми кувыркался всю ночь.

– Да ты сдурела, бабонька, немедленно открой!

– Разговор окончен, за вещами можешь зайти вечером. Не мешай мне спать.

– Что за чушь ты несешь, я попал в скверный переплет и чудом остался жив.

– А я и не знала, что блядство теперь называется переплетом, да еще скверным. Не суши мне мозги, Гончаров, твоего дружка-писуна, которого ты прислал за бабками в фонд борделя, я расколола на раз. Ты не учел, что я дочь мента и лапшу мне на уши повесить очень трудно. Убирайся к дьяволу, мальчик-игрунчик!

Ситуация складывалась совершенно дурацкая и неправдоподобная. В бешеном исступлении, рискуя отбить руки, я забарабанил в дверь. И дверь открылась. Только не моя, а соседская. Толстая мадам Селезнева несколько секунд молча оценивала мою экстравагантную внешность.

– Оригинально! Вы превзошли самого себя. Довольно, я звоню в милицию!

Раздраженно фыркнув, она слиняла, а я с удвоенной энергией принялся барабанить в дверь.

– Я сейчас вызову милицию, – в унисон соседке пропела Милка, – и ты у меня схлопочешь пятнадцать суток.

– Стерва, позвони отцу, он в курсе, где я был ночью.

– Хорошо, – немного подумав, ответила она, – только перестань орать и дубасить в дверь, всех соседей перебудишь. Стой и спокойно жди.

Это она придумала просто замечательно. Начало мая – это не август месяц, и в четыре утра довольно холодно стоять голым и босым, особенно на цементном полу. Приплясывая, с нетерпением ожидал я результата переговоров. Для меня он закончился позитивно. Захрюкав замками, дверь гостеприимно распахнулась.

Я влетел в переднюю и, оттолкнув обалдевшую Милку, промчался на кухню. Поставил чайник и строго приказал ей приготовить мне горячую ванну. Совершенно не входя в мое положение, она задолбила с новой силой:

– И ты еще мне рассказываешь сказки о каком-то переплете, которые с готовностью подтверждает мой маразматичный папаша. Скажи уж лучше, что тебя накрыл муж твоей шлюхи и ты, как заяц, позабыв про штаны, от него ускакал. Герой, неустрашимый Джеймс Бонд! Чем это от тебя воняет?! Эге! Да ты, дружок, к тому же обделался! До сих пор от страха трясешься. Герой! Мне стыдно за тебя, Гончаров! Взбляднуть и то достойно не можешь.

– Налей мне стакан водки и ступай в задницу!

– Перебьешься, иди и пей там, откуда пришел. Пусть рогатый муж тебе наливает, а я пошла спать. Не вздумай ко мне подползти.

В горячей ванне я понемногу пришел в себя, пригрелся, разомлел и в конце концов уснул, сраженный событиями сегодняшней ночи.

Разбудил меня громкий стук и встревоженный голос Людмилы:

– Костя, Костя, немедленно открой, что там с тобой? Открой, или я взломаю дверь. Ты меня слышишь?

– Слышу, слышу, не верещи, уснул я, который час?

– Девять уже. А что, ты более подходящего для сна места не нашел? Звонил отец, очень хотел тебя слышать. Перезвони ему.

– Чего ему надо? – Оставляя лужицы воды, я прошлепал в комнату.

– Этого он мне не доложил, но твои геройские подвиги сегодняшней ночи подтвердил в полной мере. А посему прими мои извинения. Но меня дезинформировал тот молодой негодяй, что явился за деньгами.

– Ты их ему отдала?

– Держи карман шире! Когда он сообщил, что ты гуляешь в теплой дружеской компании, я наставила ему в лоб пистолет и предложила немедленно убраться из поля моего зрения.

– Дура, меня ведь могли убить!

– Откуда я знала, что он врет? А потом, тебя все равно бы убили, логично заключила Милка и, подумав, добавила: – Но считай, что эти деньги для тебя пропали. Я их оприходовала. Ты куда собираешься?

– В больницу, и мне как раз нужны эти деньги.

– Фигушки, и не мечтай! Какой, кстати, недуг тебя одолел?

– Не меня, а того парня, кто спас мою жизнь. Он сейчас находится в тяжелом состоянии, а жена в роддоме.

– Как трогательно! Ладно, прослезил, половину я тебе отдам, об остальных забудь.

– Логично, – согласился я, забирая деньги.

* * *

В палату к Максу меня не пустили, но заверили, что с ним все в порядке и есть некоторые признаки улучшения. Прямо от него я проехал в РОВД, но начальника на месте не оказалось. Подумав, я решил, что было бы очень любезно с моей стороны вернуть хозяину его автомобиль. К тому же не мешало пригнать домой телегу Ухова, не дай Бог ее растащат.

Когда я подогнал машину к дому, радости автолюбителя не было предела. От переполнявшего его чувства благодарности он всучил мне дивно пахнущий розовый окорок. Бабка, у которой мы оставили машину, проявила ко мне гораздо меньше уважения. Собрав губы морщинистой трубочкой, она потребовала еще десятку, так как автомобиль простоял у ее двора целую ночь и она была вынуждена, не жалея живота своего, его охранять. Выдав ей требуемую сумму, я сразу же вернулся домой и наконец-то смог засесть за кипу каретниковских бумаг в надежде раскопать в них какие-нибудь полезные сведения.

В основном вся эта макулатура состояла из непонятных мне бухгалтерских трудов и наверняка несла интересную, но не доступную для моего ума информацию. Без специалиста она для меня была мертва. А вот два документа, которые я обнаружил в самом конце, бесспорно, заслуживали внимания. Первым была закладная на каретниковскую квартиру, из которой следовало, что не далее как два месяца назад Кир Владимирович взял семидесятитысячную ссуду под двадцать процентов, представив в качестве гаранта недвижимость, а именно – собственное жилье. Вот вам и готовый ответ на ефимовский вопрос. Каретников заранее предвидел возможные неприятности и, насколько мог, свел к минимуму свои потери.

Но поразил меня не столько сам факт сделки, а то, с кем она была совершена. Нет, за просто так эту информацию полковник не получит! Без приличного кабака ему не обойтись. Вся изюминка этой сделки состояла в том, что она была совершена с ломбардом "Заклад", где недавно замочили начальника, как его там звать...

Если первая бумага выглядела солидно и была сплошь обляпана авторитетными печатями, то вторая на финансовый документ походила мало. Это была расписка, из которой следовало, что неким гражданином Авдеенко Иваном Сергеевичем от гражданина Каретникова Кира Владимировича в частном порядке взята в долг сумма в размере двухсот миллионов рублей (судя по дате – речь шла о неденоминированных рублях). Сумма эта, безо всяких процентов, должна быть возвращена пятнадцатого апреля нынешнего года. Что и говорить, хороша расписка, есть над чем подумать, особенно если глянуть на дату ее составления, а датировалась она двадцать седьмым октября, то есть вскоре после ограбления Лагина. Сегодня заканчивается первая декада мая, а расписка до сих пор не востребована. Это дает основание полагать, что Каретников до сей поры деньги не получил или же... Или гражданину Авдеенко она не нужна. Тогда возникает вопрос – почему? Выяснить это нетрудно, спросив у него самого, если, конечно, он еще в состоянии что-то говорить. Шувалов, например, тесно пообщавшись с Киром Владимировичем, замолчал навеки. Но и это можно выяснить, благо адрес Авдеенко в расписке указан.

По прямому телефону я позвонил тестюшке, на сей раз он оказался на месте и, как всегда невежливо, спросил, где меня носят черти и почему я не исполняю его приказаний.

– Потому, – ядовито ответил я, – что в вашем департаменте Гончаров не служит и впредь служить не собирается.

– Умный больно! Нет твоего Славика дома, нет и не было. Похоже, слинял, гаденыш, и адреса не оставил. Каретников тоже на работу не явился и даже не предупредил об этом сотрудников. Что у тебя нового?

– Для вас у меня потрясающий сюрприз, но вручу я его только в ресторане с хорошей кухней.

– Меня от твоих сюрпризов скоро хватит кондрашка! Сколько покойников ты можешь предложить на этот раз?

– Сегодня мое меню гораздо вкуснее, и думаю, вам оно придется по душе. Жду вас в "Центральном" через полчаса, наверное, вы и сами еще не обедали.

– Нет у меня денег, чтобы кормить в ресторанах разную пьянь.

– Как хотите, господин полковник, просто я хотел передать вам некоторую информацию о ломбарде "Заклад", но если она вас не интересует, то я обращусь непосредственно в УВД города, думаю, там меня оценят по достоинству и не станут оскорблять, как некоторые...

– Заткнись, сиди дома и никуда не двигайся! Если ты им что-нибудь брякнешь, пеняй на себя!

Примерно через пятнадцать минут он ввалился ко мне в сопровождении унылого сорокалетнего субъекта. Нагло и бесцеремонно, не снимая башмаков, протопал в комнату.

– Это майор Крайний, – между прочим кивнул на доходягу в штатском. Занимается делом ломбарда. Что там у тебя, выкладывай!

Я молча протянул полковнику закладную. Несколько минут он старательно ее перечитывал и обнюхивал, потом передал майору и грозно спросил:

– Где ты ее взял?

– Птичка в клювике принесла.

– Я тебе, твою мать, покажу птичку, ты у меня кое-где зачирикаешь! Майор, выйди на кухню! Ну, говори, откуда она у тебя?!

– Да так, случайно наткнулся, роясь в старых бумажках Каретникова.

– А где ты их взял? Можешь не отвечать, и так понятно: ты их преступно стырздил из квартиры Каретникова, пока мои орлы, пооткрыв варежки, щелками клювами. Сегодня я им перья почищу!

– Они тут ни при чем, – вступился я за лейтенанта. – Просто я вошел первым и сразу же запихал весь бумажный хлам себе под куртку. Но где обещанный ресторан? За такую информацию, да по такому нашумевшему делу, да учитывая давность вы непременно получите звезду генерала от самого президента.

– Я тебе устрою ресторан! Я тебе такие блюда предложу, что жареная картошка покажется деликатесом! За хищение улик с места преступления, способных пролить свет на само преступление, тебе полагается статья... Статья...

– Нет там никакой статьи!

– Умный очень! Ты сам-то об этом не очень распространяйся.

– Вас понял, и очередной лавровый венок торжественно вручаю вам.

– Не хами, нашел, понимаешь, ровню. Что ты там за бумажку мнешь, никак, в сортир собрался?

– Расписочка тут одна пустяковая, не знаю, заслуживает ли она вашего внимания. Извольте взглянуть, если вас не затруднит.

Засопев, он толстыми пальцами взял листок и, разгладив его у себя на брюхе, углубился в чтение. Когда этот трудный процесс был завершен, полковник просто спросил:

– Ты дурак?

– Нет, – простодушно соврал я.

– А если нет, какого хрена жуешь сопли и молчишь? Ты знаешь, кто такой Авдеенко Иван Сергеевич?

– Никак нет, товарищ полковник! Разрешите спросить, кто же он такой есть?

– Не есть, а был. Авдеенко И. С. являлся коммерческим директором ломбарда "Заклад". Убит в собственной квартире выстрелом в лоб в ночь на двадцать девятое апреля. Личность убийцы не установлена.

– Считайте, что стараниями Константина Ивановича Гончарова она установлена, поэтому от небольшого вознаграждения я бы не отказался.

– Перебьешься, считай, что я подарил тебе дочь. У тебя больше никаких интересных бумажек нет?

– К сожалению, это все, – соврал я, надеясь из оставшейся бухгалтерской муры еще что-нибудь выкопать с помощью специалиста.

– Ну тогда мы поехали, дел по горло. Ты в больнице был?

– Да, но меня к Ухову не допустили.

– Перед самым отъездом я туда звонил, ответили обнадеживающе.

– Мне тоже. Алексей Николаевич, вы мне вчера говорили, что бухгалтер этого самого Авдеенко найден мертвым.

– Ну и что? Какое тебе до этого дело?

– Вы неблагодарный и грубый мент, и я бы не хотел иметь такого тестя.

– Наши желания совпадают. Мне не нужен зять-пьяница. А с делом Авдеенко теперь разберемся без сопливых.

– Вы очень неуравновешенный человек, к тому же преклонного возраста. Думаю, вам пора похлопотать о пенсии.

– А я вот по затылку тебе сейчас похлопочу, может, тогда перестанешь мне хамить. Ну и что? Ну, нашли этого Кривицкого в кусточках на обочине в зеленой зоне. Что из того? Денег при нем не было. По заключению экспертизы он был убит в то же время, что и Авдеенко, и таким же точно образом – пулей в лоб. Что тебе это дает?

– Пока ничего, но я хотел знать, что на сей счет думает директор ломбарда или кто он там...

– Директор. Николай Фролов. А ничего хорошего он не думает. Брызжет ядовитой слюной и молит дьявола поскорей приютить души убитых, поскольку из его личного сейфа пропало сто тысяч. Это не считая опустошенных сейфов бухгалтера и коммерческого директора, а там сумма лежала немалая. В общем, получается, что влетел его ломбард тысяч в триста. Но я думаю – больше, потому что о неучтенных деньгах говорить ему нет резона.

– Как охрана объясняет случившееся?

– А там все чистенько. В девять вечера позвонил Авдеенко и предупредил их о том, что сейчас приедет Кривицкий и возьмет некоторую сумму. Он даже их попросил ему помочь, что они и сделали.

– Странно, обычно в таких неординарных случаях спрашивают самого директора.

– Конечно, если он на месте, но если он в это время щупает итальянских девок, а замещает его Авдеенко, то твое замечание несущественно. Что скажешь, великий сыщик?

– Пока ничего, буду думать.

– Ну-ну, думай, мыслитель! – криво усмехнулся полковник. – Если что-то придумаешь, не забывай меня.

– А как же, это наш долг – помогать пожилым людям.

– И в кого ты такая скотина, Гончаров?

В великом волнении он заглянул на кухню, где его дочь потчевала чаем раскрасневшегося майора.

– Это что такое, Крайний? Мы, кажется, приехали сюда не чаи гонять. Быстро в машину! А ты у меня еще получишь!

Погрозив Милке кулаком, он с чувством прикрыл за собой дверь. Испуганный кот ошалело метнулся под вешалку, а я вновь засел за бухгалтерские ребусы. Безрезультатно убив целый час, позвонил разлюбезной Антонине и нижайше попросил ее помочь мне в последний раз.

* * *

По пути я заехал в больницу и после долгих поисков отловил молодого хирурга. Видимо, ему удалось поспать, потому что вид он имел бодрый, а гладкая физиономия, наверное, существенно отличалась от моей. Ухватив за халат, я прижал его прямо в коридоре:

– Ну, как он там? К нему можно?

– В ближайшие сутки исключено!

– А как же...

– Упокойтесь, жить будет, а вот когда встанет, это вопрос.

– Спасибо тебе, доктор, ты даже не представляешь, что для меня сделал. Вот, возьми, это благодарность! – Я неуклюже сунул в карман его халата отвоеванные у Милки деньги.

– Не нужно! – вытаскивая мятую капусту, отказался он. – Я пока не привык делать деньги на чужом несчастье. Дайте немного санитаркам и медсестрам, за ним сейчас необходим постоянный уход. А за плату они присматривают лучше. Я могу передать им сам. И еще: я приготовил вам список необходимых ему препаратов и лекарств. Все это есть в аптеках, но нет у нас в больнице, пожалуйста, купите все сегодня же.

Протянув мне записку, он отсчитал несколько сотенных бумажек и ушел, оставив меня с открытым ртом.

В аптеку я заехал тут же и, набрав полный пакет каких-то пузырьков, пузыречков и пузырищей, вернулся назад. Крупными буквами надписав пакет "Для Максимилиана Ухова", я с благоговением передал его медсестричке.

* * *

Антонина Михайловна к моменту моего приезда уже ждала меня в условленном месте. Забравшись в машину, она тут же потребовала открыть истинную причину нашего рандеву, а не парить ей мозги, как в прошлый раз.

– Как дела на работе? – спросил я.

– Если вы за этим меня позвали, то отвезите домой, и на том мы с вами расстанемся. Идиотку из меня вы делали предостаточно, больше не хочу!

– Простите, но это не моя вина, так вам меня представила Алиса, кстати, как она поживает?

– Вот у нее и спрашивайте! Давайте к делу, если таковое у вас имеется.

– Конечно! Вы хорошо разбираетесь в банковских хитростях?

– Достаточно, я закончила экономический факультет и каждый год повышаю квалификацию на курсах. А в том, что я сейчас работаю скромной расчетчицей, большая заслуга господина Каретникова, занявшего мое место. Кстати, сегодня он почему-то не явился на работу. А по его душу приходили ваши товарищи, очень интересовались, где он может находиться.

– И где же он может находиться?

– Но я им уже ответила русским языком – не знаю, да и знать не хочу. Чтоб он сгинул на веки вечные! Возможно, в этом случае я опять займу свое прежнее кресло. У меня тогда кое-кто поплачет...

– И кто же это? – чувствуя, что нашел надежную союзницу, опрометчиво поинтересовался я.

– Да так... – понимая, что брякнула лишнее, замкнулась Антонина Михайловна. – Не слушайте бабские откровения. Итак, в банковском деле я разбираюсь достаточно хорошо. Но что из того?

– Вы хотите немного заработать?

– Бог мой, а кто же не хочет? Вопрос только – как и сколько?

– Если вы мне к утру перелопатите эту кипу бумажек и сделаете соответствующий анализ, возможно, даже обнаружите липу, то я вам уплачу двести рублей. Хотите, даже авансом?

– Вы ненормальный? Это же невозможно! Прежде всего я не знаю специфики предприятия, основных его операций. И простите, с чем я все это буду сверять? С собственной задницей? Поверьте, я найду для нее более приятное применение.

– Успокойтесь, там бумажки вашего треста. Они почему-то оказались дома у Каретникова. – Я протянул ей несколько заполненных бланков, заверенных печатями.

– Ну и дела, – просмотрев их, задумчиво протянула Антонина. – Что ж, видно, сам Бог дает мне их в руки. Теперь-то у меня точно один мужчинка попляшет! Давайте аванс. К утру будет вам анализ. Отвезите меня домой, я приведу себя в порядок, а через пару часов, когда на работе никого не останется, вернусь и спокойно поковыряюсь в документации. Только бы не нагрянул Кир!

– Успокойтесь, скорее всего, вы его больше не увидите. Вы, случаем, не знаете, где бы он мог залечь на дно?

– Я же вам сказала – нет! – раздраженно ответила она. – Тем несколько раз повторяла одно и то же, теперь – вам. Тупеете вы в своей конторе! Остановите, приехали, дальше дойду пешком. Завтра с утра позвоните мне на работу. Говорить будем иносказательно, сами видели – баб полный отдел.

Выйдя из машины, она помахала мне рукой, а когда я уже развернулся, в последний момент крикнула:

– Стойте. Алискина дача находится в Веселой балке, шестой квадрат, домик Ж-27. Маленький, под синей крышей.

– Ну и что? Зачем мне это?

– Не знаю, подумайте, может, пригодится. У нее отличные соленья.

Решив, что имею дело с ненормальной, я отпустил сцепление.

* * *

Предстоял нелегкий визит к Елене. Я бы предпочел его отложить, но сегодня вечером она все равно обязательно позвонит, и чувствовать я себя буду скверно.

Елена оказалась дома, причем опять вдвоем с братом, и я начал подозревать, что ее супермуж – не более чем выдумка.

– Как мама? – с порога спросил я.

– Слава Богу, оклемалась, – ответила она и вопросительно на меня уставилась.

– Это хорошо. У тебя чай-то есть?

– Ой, извини, проходи в комнату. Сашка, займи гостя, я сейчас. Может, выпьешь чего-нибудь?

– Не суетись, обойдемся и без чая. В принципе я на минуту заехал.

– Да говори же...

– В общем, ты была права... Его убили.

– Кто? Вы поймали его? Кто это сделал?

– Ты его не знаешь, некий Эдуард Шувалов.

– Но вы поймали его? – чуть не плача, повторила Елена вопрос. – Его надо приговорить к расстрелу. Я бы его своими руками...

– Ты опоздала, за тебя это сделал кто-то другой.

– Дай Бог ему здоровья!

– Я бы на твоем месте не торопился ему здравицу петь!

– Что?..

– Ну, я, пожалуй, пойду, поздно уже.

– Постой, Костя, я знаю, это твоя работа... Ты этим зарабатываешь... Мы с Сашкой решили... Вот тут немного денег, вот...

– Иди ты вместе со своим Сашкой в задницу! – равнодушно посоветовал я и вышел за дверь.

Дворовый пес Лагиных повеселел. Счастливо накручивая лопастью хвоста, он проводил меня до машины.

* * *

Дома меня поджидали гости – моя чудом объявившаяся матушка и ее неизменный Толик. В другое время я с удовольствием бы с ними пообщался, но сегодня хотел одного: спать, спать, спать! Поэтому, когда в десять часов Солнышко глянула на часы и неуверенно сказала, что уже поздно и пора бы домой, я протянул Милке ключи от машины и попросил доставить гостей до дома.

Рухнув на постель, я думал, что немедленно захраплю, но не тут-то было! Путаные и сбивчивые мысли вдруг самопроизвольно и без усилий начали дружно выстраиваться в ровные, стройные ряды и шеренги. Только непонятно – зачем? И так все ясно: Каин убивал Авеля, чего тут мудрствовать? Какого рожна еще надо? Но откуда вдруг появилось чувство тревоги? Какое-то беспричинное беспокойство, словно я упустил курицу и никак не могу поймать ее. Что это может быть? Или никакой курицы не было, и ты, Гончаров, понапрасну, за просто так ломаешь свою бесценную голову? Ведь нет никакой причины... Стоп, приехали! Теперь понятно, где собака зарыта! Зарыта она в словах Антонины. Как она там сказала? "Алискина дача находится в Веселой балке, шестой квадрат, домик Ж-27, домик маленький, под синей крышей". И еще: "Говорить будем иносказательно, сами видели – баб полный отдел". Похоже, Гончаров, не она, а ты идиот, если не понял такую прозрачную наколку! Стареем, Константин Иванович, пора заниматься другим делом, как ты сегодня не совсем удачно посоветовал полковнику. Так, пойдем дальше. Дача – это хорошо, но что меня там ожидает? Если такой же прием, как в Филипповке... Больше не хочется что-то... А чего хочется? Спокойно спать, предоставив преступникам полную свободу? Неужели очаровательная Алиса повязана с этой компанией? Конечно! И в этом случае все встанет на свои места! И нечего сюда припутывать разные насморки и поносы, сломанные руки и больные головы. Все проще простого: действовала сплоченная бригада. Но где же болтается Милка? Не иначе как заехала к своим многочисленным подругам. Позарез нужна машина! А впрочем, на стоянке находится уховская телега, причем оснащенная всем необходимым для таких случаев инструментом.