Текст книги "Древняя книга Агриппы"

Автор книги: Михаил Палев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 9

Тавров мечтал о чашке кофе. Настоящего кофе, смолотого из отборной арабики и сваренного в керамической турке с крышечкой – в ней кофе долго не остывает и можно не торопясь пить чашку за чашкой. Кофе в строгом молчаливом одиночестве – что может быть прекраснее в начале длинного дня!

– К вам посетительница, Валерий Иванович, – сказала Катя. Тавров мрачно зашвырнул кепку на вешалку. Мечты всегда разбиваются о суровую реальность, такова их участь! Ладно, придется угостить и раннюю пташку.

– Сделай нам кофе, Катюша, – пробурчал Тавров, стараясь, чтобы сказанное прозвучало как можно любезнее. И прошел в свой кабинет. Кабинет и приемная раньше были одной комнатой, поэтому в приемной не было окна, а кабинет поражал спартанской простотой: письменный стол, узкий книжный шкаф, стул и кресло для посетителей – больше сюда ничего не влезало, даже урна для бумаг все время путалась под ногами.

Он увидел совсем юную девушку и окончательно приуныл. «Попросит найти неверного возлюбленного и, краснея, поинтересуется, где лучше сделать аборт, чтобы мама не узнала», – обреченно подумал Тавров, что-то промычав в ответ на смущенное «здрасьте» и усаживаясь за стол.

– Простите, как вас зовут? – обратился он к девушке, открывая толстый блокнот. Писать он ничего не собирался, но раскрытый блокнот всегда успокаивающе действовал на клиентов.

– Наташа, – запинаясь, ответила девушка и тут же поправилась: – Семенова Наталья Николаевна.

– Ну слушаю вас, Наталья Николаевна, – сказал, невольно улыбнувшись, Тавров.

– Вам насчет меня звонила Ленора Павловна, – полувопросительно, полуутвердительно заявила та. Тавров сразу вспомнил звонок недельной давности от своей старой знакомой, Леноры Карадаевой. «У девочки большое несчастье, постарайся ей помочь». Разве откажешь Леноре? Ну что же, придется принять участие в судьбе юной особы!

– Да-да, я помню, – отозвался Тавров, тщательно скрывая раздражение.

Вошла Катя, поставила поднос с двумя чашками чешского стекла, керамической туркой и стеклянной сахарницей.

– Спасибо, Катюша, – поблагодарил Тавров и снова обратился к девушке: – Позвольте, я вам налью кофе. Очень хороший кофе. Да… Ну так я вас слушаю!

Девушка послушно отхлебнула кофе. Кофе был очень горячий, но она даже не поморщилась – настолько была поглощена своими мыслями и чувствами.

– Видите ли, э-э…

– Валерий Иванович, – подсказал Тавров.

– Да, Валерий Иванович… У меня есть брат, Андрей… я его очень люблю, понимаете? – всхлипнула Наташа. Ее глаза налились было слезами, но она овладела собой. – Так вот… я живу с мамой, у папы давно другая семья, но свою квартиру он оставил Андрею. Он живет один, но я раз в неделю приезжаю к нему, убираюсь, покупаю продукты, если нужно… Так вот, он уже две недели не звонил. Обычно он звонит раза два в неделю, спрашивает, как здоровье мамы, а тут… уже две недели ни звонка! Ну как неделю он не позвонил, так я сразу к нему! А дома – никого. Уже несколько дней его не было дома, понимаете? Ну я обзвонила больницы, но нигде его нет. Только в морги я не звонила: там же придется искать, а я не смогу… Я пошла в милицию, но там заявления не взяли – сказали, что срок еще не вышел, может, сам объявится. А его уж две недели нет!

Наташа не удержалась и расплакалась.

– Ну-ну, – вздохнул Тавров, – давайте сначала. Значит, вашего брата зовут Семенов Андрей Николаевич. Год и место рождения?

– Тысяча девятьсот семьдесят пятый, Москва.

– Очень хорошо. Вот лист бумаги. Напишите, что вы, Семенова Наталья Николаевна, год рождения, номер и серия паспорта… паспорт у вас есть, я надеюсь?

– Конечно, мне уже девятнадцать… почти! – обиделась Наташа. – У меня и деньги есть, вот!

Она вывалила из сумочки на стол горсть смятых купюр. Самой крупной оказалась пятидесятирублевка. Тавров невесело хмыкнул.

– Вот и хорошо… Пишите! Написали? Значит, уполномочиваете ИЧП «Частное сыскное агентство Таврова» принять меры к розыску исчезнувшего такого-то числа такого-то месяца сего года вашего брата, Семенова Андрея Николаевича, тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения, уроженца города Москвы, проживающего по адресу… написали? В качестве платы за услуги по взаимной договоренности внесено один рубль ноль ноль копеек, что подтверждено корешком приходного кассового ордера номер… Написали?

Честно говоря, Тавров надеялся, что девчонка заколеблется, пообещает прийти позже и исчезнет навсегда. Но нет! Пишет, прилежно склонив голову набок, словно контрольную по алгебре. Вот свалилась на голову! Ладно, назвался груздем…

Тавров спрятал бумагу в ящик стола и поднялся.

– Ну вот, теперь я на законных основаниях могу представлять интересы Семеновой Натальи Николаевны. А теперь, Наташа, проедем на квартиру вашего брата.

* * *

В квартире одинокого мужчины царил образцовый порядок.

– Ваша работа? – недовольно спросил Тавров. Наташа кивнула:

– Я тут убралась, думала, он скоро вернется.

Тавров осмотрел комнату, зашел в ванную. Никаких следов спешного отъезда не было заметно. На полочке в ванной лежала бритва «Shick» с начатым блистером запасных головок, стояли баллон с пеной для бритья «Harley Davidson», дезодорант «Mennen» и наполовину пустой флакон одеколона «Kenzo». Тут же валялся почти полностью выжатый тюбик «Blend-A-Med».

– А где он держал деньги? – спросил Тавров.

– В ящике тумбочки, в прихожей, – ответила Наташа, – чтобы я могла в магазин сходить и на рынок.

Тавров заглянул в ящик. Несколько купюр и мелочь. И еще начатый блок сигарет «Parliament». Тавров вытряхнул пачки из блока: семь штук. Н-да, Андрей Семенов явно не собирался уезжать надолго. Тавров прошел на кухню и заглянул в холодильник. Достал открытый пакет кефира, понюхал. Отчетливо пахнуло перебродившим. Тавров посмотрел число: срок годности вышел две недели назад.

– Он все время пил кефир?

– На ночь – всегда! Говорил, что организм очищает.

Тавров уселся на табуретку, закурил. Пододвинул пепельницу поближе, чтобы случайно не натрясти пепел на чисто вымытый пол.

– Похоже, что он действительно никуда не собирался уезжать, – прокомментировал результаты осмотра Тавров. – А вы знаете его друзей?

– Только одного, он был у нас раза три, Андрей с ним в школе учился, – ответила Наташа, – зовут Олег, работает на рынке, продукты на машине развозит по ларькам. Я его раза два в Бибиреве видела. Такой фургончик потертый, «Фольксваген».

– А где Андрей работал?

– В модельном агентстве. А в каком именно, не знаю.

Тавров встал.

– Спасибо, Наташа. Если что, я вам позвоню.

Они вышли из квартиры. Наташа заперла дверь на два замка и робко спросила Таврова:

– А вы вправду найдете его?

– Обязательно! – уверенно ответил Тавров. Раз Ленора попросила, придется в доску расшибиться, а найти Андрея Семенова. Тавров никогда не отказывал тем, кого любил или уважал. А Ленора Павловна вот уже двадцать пять лет относилась к обеим указанным категориям.

* * *

Олега Тавров нашел без проблем: потолкался полдня на Бибиревском рынке, поспрашивал и в тот же день уже с ним разговаривал. Для того исчезновение Андрея оказалось новостью.

– Нет, у бабы он так надолго не осел бы! – убежденно заявил Олег. – Ну на ночь, но на две недели?! Нет! И запить не мог, не из тех! Точно что-то случилось!

– А вы не знаете, в каком модельном агентстве работал Андрей? – спросил Тавров.

– Знаю, – ответил Олег, – только он давно там уже не работает. Последний год он работал в стриптиз-баре «Чио-Чио-сан».

– Барменом? – удивился Тавров.

– Нет, стриптизером, – уточнил Олег.

* * *

Стриптиз-бар «Чио-Чио-сан» находился в переулках близ Пятницкой улицы. Тавров с трудом разыскал вход в подвал под маленькой неоновой вывеской. Мрачный секьюрити долго разглядывал удостоверение частного сыскного агентства и визитку, потом буркнул:

– Подождите, поговорю с хозяйкой.

Он вернулся минут через пять и сказал:

– Хозяйка вас ждет. Только заходите с черного хода, дверь в торце здания.

Тавров обошел дом и сразу увидел искомую дверь. Там его встретил второй охранник и проводил до кабинета.

Хозяйка оказалась миловидной дамой постбальзаковского возраста, но без малейших признаков седины в черных волосах. Костюм с белой блузкой не казался излишне строгим из-за кокетливо повязанного черного бантика. Мадам курила зеленую сигарету «Sobranie» и с интересом разглядывала Таврова.

– Садитесь, – произнесла она певучим сопрано и указала на большое красное кресло с обивкой из натуральной кожи, – э-э…

Тут она скосила глаза на визитку.

– Валерий Иванович, – подсказал Тавров.

– Да-да, Валерий Иванович, – с облегчением вздохнула хозяйка. Прочитать шрифт на визитке без помощи очков она была явно не в состоянии. – А меня зовут Анжелика Романовна. Чай, кофе?

– Нет, спасибо, – отказался Тавров, – я ведь ненадолго. Меня интересует Андрей Семенов. Он ведь у вас работал, не так ли?

– Ах вот что, – промолвила Анжелика Романовна. – Да, Андрюша работал у нас, но сейчас он в отпуске за свой счет, как раз третья неделя пошла. А что он натворил?

– Ну что вы! – рассмеялся Тавров. – Сразу «натворил»! Я ведь не из милиции, я частный детектив и по поручению родственников Андрея выясняю его местонахождение.

– Так он исчез? – недоуменно вскинула брови Анжелика Романовна. – Когда?

– Примерно две недели назад. Точно сказать пока не могу, – собственно, я вас и посетил для того, чтобы выяснить. Когда вы в последний раз видели Андрея?

– Минуточку, – остановила его Анжелика Романовна. Она сняла трубку, набрала номер. – Алло, Наташенька? Это Анжелика Романовна. А где Андрюша? Как давно? Ах так… Да, Валерий Иванович сейчас у меня. Да, перезвоню позже.

Анжелика Романовна положила трубку и, виновато улыбнувшись, сказала:

– Вы уж извините, но я должна была убедиться, что вы действительно хотите помочь Андрюше.

– А что, у него были враги?

Анжелика Романовна пожала плечами:

– Видите ли, специфика профессии… У нас стриптиз-бар для женщин. В основном приходят одинокие дамы, скучающие матроны… Естественно, что кто-то из мальчиков им нравится… Тут нет сводничества, упаси боже! Просто они знакомятся, возникает взаимная симпатия, понимаете? Я, разумеется, не могу поклясться, что материальный фактор напрочь отсутствует, но лично мне такие случаи неизвестны. Ну а поскольку некоторые дамы имеют мужей и любовников, то в случае раскрытия такой связи могут… м-м… возникнуть всяческие инциденты. Вы понимаете?

– И много их было? – поинтересовался Тавров. Анжелика Романовна всплеснула руками:

– Господь с вами! Ни одного! Поэтому я даже и не знаю, что и думать по поводу Андрюши.

– Расскажите мне о нем, – попросил Тавров, – что он за человек, как попал к вам?

– Андрюша с девяносто четвертого года работал в модельном бизнесе, – начала рассказывать Анжелика Романовна. – Вначале все шло хорошо – симпатичный юный мальчик с отличной фигурой и все такое… Я думаю, что именно тогда он и оказался окружен повышенным вниманием, его элементарно избаловали. Ну а после дефолта в девяносто восьмом модельное агентство прекратило существование, и одна моя знакомая порекомендовала мне милого юношу. Я посмотрела его на сцене и взяла на работу. Хотя, честно говоря, никаких художественных дарований у него нет – с грехом пополам поставили ему пластику и движение. Но уровень амбиций очень высок, поэтому он всегда рассматривал работу у меня как временную.

– А на что он рассчитывал?

– Что его заметят, что он станет знаменитой фотомоделью. Видите ли, у Андрюши весьма странная логика. Вот вы… каких знаете фотомоделей?

– Ну Клаудиа Шиффер, Наоми Кэмпбелл, э-э…

– Евангелиста, – подсказала Анжелика Романовна, – и так далее, можно долго продолжать. А теперь вспомните хотя бы одного мужчину-фотомодель, ну?

– Э-э… – задумался было Тавров, потом рассмеялся и развел руками: – Извините!

– То-то и оно! Никого не можете вспомнить! – с удовлетворением констатировала Анжелика Романовна. – Не смущайтесь, я тоже практически никого не могу вот так с ходу назвать. Это ли не показатель? А вот в Андрюшу сей факт, наоборот, вселял уверенность, что уж он – прорвется! Станет знаменит, за него будут драться фирмы и престижные рекламные агентства. Первое время он возлагал очень большие надежды на посетительниц нашего заведения.

– Первое время? – переспросил Тавров. – Как долго?

– Вернее, до последнего времени, – поправилась Анжелика Романовна, – а примерно месяца полтора назад вернулся с юга, где отдыхал с какой-то очередной пассией, ну просто необычайно окрыленным! Он рассказал, что какой-то пока малоизвестный, но весьма перспективный скульптор собирается взять его натурщиком и в этом же году показать на персональной выставке. Собственно, для этого он и брал отпуск за свой счет.

– А фамилию скульптора вы не запомнили? – поинтересовался Тавров, доставая блокнот.

– Запомнила, – ответила Анжелика Романовна, – забавная такая и короткая. Троф. Просто Троф.

– А когда должна состояться эта самая персональная выставка?

– Не могу сказать, – пожала плечами Анжелика Романовна и добавила: – Андрюша обещал прислать пригласительный билет, да теперь уж… Впрочем, он говорил, что выставка должна состояться в конце осени.

– Вы позволите? – потянулся Тавров к телефону.

– Да-да, разумеется!

Тавров позвонил Кате.

– Катюша, выясни срочно, где и когда собирается проводить персональную выставку скульптор Троф. Нет, не Дров, а Троф, Тимофей, Роман, Ольга, Федор. Позвони мне домой. Все.

Тавров положил трубку и поднялся.

– Спасибо, Анжелика Романовна. Позвольте откланяться.

– Ну что вы, не за что.

Тавров уже открыл дверь кабинета, когда Анжелика Романовна окликнула его:

– Валерий Иванович, у меня к вам будет просьба… Как вы выясните что-нибудь… или вдруг понадобится моя помощь, то сразу свяжитесь со мной, хорошо?

Анжелика Романовна достала из коробки зеленую сигарету и, нервно теребя ее длинными изящными пальцами, проговорила:

– Андрюша, он ведь… как большой ребенок… Понимаете?

* * *

Через полчаса после того, как Тавров вошел к себе домой, позвонила Катя и сообщила: выставка скульптора Николая Трофа откроется в один из ближайших дней в ЦДХ на Крымской набережной. Вход только по приглашениям.

Тавров подумал, что неплохо бы раздобыть приглашение, но со связями в мире искусства у него было плохо. И тут его осенило: ведь Андрею Троф обязательно должен был прислать приглашение! Вряд ли натурщик таскал его с собой, наверняка оно либо лежит в почтовом ящике, либо у него дома. И Тавров немедленно позвонил Наташе. Договорились через час встретиться возле дома Андрея.

Тавров попросил Наташу проверить почтовый ящик. Ящик оказался битком набит рекламными газетами и листками. Однако приглашения там не оказалось.

– А Андрей сам забирал корреспонденцию? – спросил Тавров.

– Обычно сам, – ответила Наташа, – когда не забывал. Тогда я. Он потому специально для меня дубликат ключа сделал.

– А куда он складывал ненужные газеты?

– Обычно в обувной ящик в прихожей. Он часто не разбирал бумаги по нескольку дней. Раньше просто выбрасывал рекламу. Однажды вместе с рекламой выбросил какое-то важное письмо и с тех пор все, что доставал из почтового ящика, складывал в обувной ящик, – пояснила Наташа, отпирая дверь. Она пропустила вперед Таврова и сказала: – Вон, в тумбе, внизу. Это он и есть.

Тавров выдвинул ящик: тот действительно оказался завален рекламными газетами и листками. Детектив тщательно перебрал все бумаги, но никаких писем и приглашений там не оказалось.

– А Андрей ходил с сумкой или с борсеткой? – поинтересовался Тавров. Наташа отрицательно покачала головой:

– У него никогда не было ничего такого. Он говорил, что обязательно потеряет борсетку в первый же день. Это правда, он такой!

– Ну что же, спасибо, Наташа, извините за беспокойство, – сказал Тавров.

– Вы его, пожалуйста, найдите, – прошептала Наташа. Она старалась держаться, но ей это плохо удавалось: по щеке медленно стекала слеза. Девушка отвернулась, украдкой смахнув ее.

– Эх, доченька, – обнял ее за плечи Тавров, – я только этим и занимаюсь!

Глава 10

Последующие два дня Тавров посвятил обзвону больниц и моргов. Пришлось съездить в несколько мест, чтобы проверить неопознанные трупы и бессознательных больных. Но никого даже просто похожего на Андрея среди них не оказалось. Впрочем, Тавров не отчаивался: он возлагал большие надежды на встречу с Трофом.

…На вернисаж детектив приехал вовремя, но никак не мог проникнуть в зал, где проходила выставка. Охранник впускал только по приглашениям, и даже магическая зеленоватая бумажка с портретом Улисса Гранта не произвела должного впечатления. Тавров как раз предавался размышлениям, не увеличить ли сумму взятки, как вдруг услышал за спиной голос:

– Валерий Иванович, какими судьбами! Сколько лет, сколько зим!

Сыщик обернулся и увидел Славу Дронова. Слава когда-то начинал работу в милиции стажером в уголовном розыске под руководством Таврова. С годами он несколько растолстел, полысел – словом, обрел солидность. Прекрасный темно-синий английский костюм, темно-коричневые итальянские туфли и настоящий золотой «Rolex» дополняли картину преуспеяния: типичный бизнесмен средней руки.

– Из любви к искусству или по служебной надобности сюда заглянули? – продолжал расспрашивать Слава, обрадованно тиская ладонь Таврова.

– По служебной, Слава, по служебной! Да вот никак не могу проникнуть на закрытую презентацию. Завтра, говорят, приходите. А мне сегодня туда попасть нужно!

– Как, по удостоверению МУРа не пускают? – нахмурился Слава. Тавров грустно рассмеялся:

– Да нет, Слава, я же уже давно на пенсии. Теперь я владелец частного детективного агентства. Вот, даже билет купил на входе. А в этот зал пройти не могу!

– Ох, Валерий Иванович, сразу бы ко мне обратились, – с досадой сказал Слава, – ведь это мои ребята сейчас здесь охрану несут. Идемте!

Они подошли к охраннику на входе, и Слава сказал ему:

– Так, Игорек! Вот, пропусти Валерия Ивановича, пусть он тут поработает. Если ему понадобится помочь, то… Ну в общем, понял?

– Понял, Вячеслав Петрович! – ответил неподкупный Игорек, отодвигаясь в сторону и пропуская Таврова.

В зале царила кромешная тьма, и Тавров замер на пороге, недоумевая. Раздались нарастающие звуки музыки, – кажется, Вангелиса, из «Огненных колесниц», – и зал начал затапливать постепенно становящийся ярче рассеянный свет. По полу стелились призрачные струи дыма, пронизанные разноцветными лучиками, а над ними возвышались представленные избранной публике шедевры современного искусства.

Шедевров всего было семь. У входа стояла скульптурная группа из трех обезьян темно-серого цвета, которую каждый входящий в зал должен был обогнуть справа или слева. Одна закрывала себе рот, другая – глаза, третья – уши. Называлась эта группа «Отрешенность от реальности». Тавров не сразу понял, почему скульптура выглядит столь омерзительно, но потом, приглядевшись, увидел, что обезьяны изваяны наголо выбритыми.

Обойдя бритых зверей справа, Тавров обнаружил желтую собаку – тоже бритую. Впрочем, моделью послужил короткошерстный мастиф, поэтому скульптура не так шокировала. Мастиф стоял в пружинистой боевой стойке, обнажив блестящие металлические клыки и опираясь левой передней лапой на человеческий череп. Называлась композиция «Страж Вечности».

За собакой виднелась также безжалостно обритая страхолюдная кошка, сжимавшая в челюстях довольно упитанную симпатичную крыску. Крыса, в свою очередь, кокетливо держала в золотых зубках компьютерную мышь. Мышь была настоящей, на ней отчетливо читалась фирменная надпись «Microsoft». Только мыши и удалось сохранить свой естественный цвет. Крыса была оранжевой, а кошка зеленой. В стеклянных искусственных глазах, казалось, светилось вполне натуральное безумие. Называлась вся эта жуть «Любопытство не порок».

Дальше присутствовал черный глянцевый питон, жадно заглатывающий блестящей хромированной пастью настоящую магнитолу «Panasonic». Зоотехническое творение носило несколько агрессивное название: «Долой рэп!» Надо полагать, что самого рэпера питон уже успешно проглотил.

Дальше пошли скульптурные изображения людей. Сиреневая абсолютно голая девица с распущенными волосами возлежала на алюминиевом ложе в завлекающей позе рубенсовской Данаи. Девица так и называлась: «Двадцать первый век, Даная». А дабы подчеркнуть современность, скульптор обул ее в отливающие хромировкой туфли на высоком каблуке.

Дальше стояло кресло натуральной кожи, на котором уютно расположилась нежно-салатовая девушка с невинным детским личиком. Девушка тоже была обнажена, но из вызывающих повышенный интерес мест виднелась лишь левая грудь: остальное умело прикрывали ладони и ниспадающие волны длинных ультрамариновых волос. Название очевидно: «Целомудрие».

В конце зала в ярко освещенной нише находилась именно та скульптура, ради которой и пришел Тавров. Красный атлет, напрягая бицепсы в позе дискобола, собирался энергично метнуть объемистую бутыль с виски «Johnny Walker». Композиция носила иронически-назидательное название: «Роль спорта в борьбе с алкоголизмом».

* * *

Тавров задумчиво смотрел на скульптуру. Да, это был Андрей. Сосредоточен, собран. Если убрать бутылку (интересно, а виски там действительно настоящий?), то в скульптуре не будет ничего гротескового. Отчетливо видна каждая линия напряженных мышц, вздувшиеся вены и фактура кожи. Даже взгляд стеклянных глаз выражал сосредоточенность. С предельным реализмом исполнения диссонировал только красный цвет тела атлета и его коротко остриженные под «платформу» малиновые волосы.

– Что, впечатляет?

Рядом с Тавровым остановился высокий здоровяк с открытой банкой «Невского» в руке.

– Весьма реалистичная техника исполнения, – отметил Тавров. Здоровяк ухмыльнулся, отхлебнул пива и сказал:

– Вот именно что «техника»! Торжество технологии – и более ничего! В конце восьмидесятых даже была такая творческая группа скульпторов: «Технологический реализм». Тщательно отделывали детали человеческого тела, включали в скульптуру натуральные ткани, настоящие очки и прочую мишуру. А один парень так наловчился из папье-маше ваять – от настоящего мрамора не отличишь! Ну и где они все? Кто талантлив, тот смог пробиться, а остальные…

Судя по презрительно прозвучавшей последней фразе, здоровяк сумел пробиться.

– Но это же были энтузиасты! Пусть не все талантливы, но энтузиасты, черт возьми! Варили образы из арматурных прутьев и ржавого железа – вот это был авангард! Сейчас разве авангард?! А почему? Да, потому что – кто мы были? В основном технари, промдизайнеры, пришедшие в искусство по зову сердца. Я вот, например, бывший гипсомодельщик с авиационного завода. Знаете, что это такое – «гипсомодельщик»?

– Нет, – честно признался Тавров.

– По гипсовым моделям отливают формы для последующего металлического литья, – начал объяснять словоохотливый любитель «Невского». – Я десять лет оттрубил на заводе, а потом – перестройка, свежий ветер! Ну я и ушел в искусство – и не жалею!

– Поздравляю, – сказал Тавров, – но я не понимаю, чем вам не нравится творчество Трофа.

Здоровяк с досадой крякнул и начал объяснять:

– Честно говоря, меня возмущает даже не позерство и не откровенная ставка на эпатаж. Вы, кстати, знаете, как его фамилия? Трофимчук, а вовсе не Троф! Но совершенно возмутительны претензии на революционное новаторство, широко разрекламированное и тщательно засекреченное «ноу-хау». Все эти производящие на публику впечатление технические приемы давно известны. К примеру, один парень натурщика поливал специальной пеной. Как та схватится, он ее надрезает и снимает. Поскольку раньше он свежевал оленей на Севере, то у него это ловко получалось! Ну потом заливал внутрь наполнитель: гипс там или еще чего и – пожалте! А Троф, я думаю, делает слепки с отдельных частей тела, потом это все собирает на каркасе, шпаклюет швы, – вот вам и реалистичность!

– А фактура кожи? А волосы?

– Да полно приемов. Можно покрывать статую тонкой пленкой специального аэрозоля и вынести на холод. Пленка съежится таким образом, что получится подобие фактуры кожи. Правда, она будет несколько глянцевой, но Троф, видимо, преодолел этот недостаток. А волосы… вон у той шлюхи на алюминиевом лежбище волосы явно сделаны из парика. Приглядитесь – парик! Волосы выкрашены краской «металлика» и закреплены лаком. Вот и все! А вот у этого «вискибола» стрижка «короткая платформа», поэтому здесь такой фокус не пройдет. И Троф, видимо, просто вытянул волосы из исходного материала фильерной сеткой. И где здесь талант, спрашиваю я вас?! Голая технология, да еще ворованная! А стеклянные глаза?! Ведь это же просто китч!

Здоровяк допил пиво, смял банку одним ловким движением могучей ладони и аккуратно поставил ее за постамент скульптуры.

– Однако выставка проходит с размахом и эффектно, – заметил Тавров, – уж это, я полагаю, вы признаете?

– Ну еще бы! – саркастически воскликнул бывший гипсомодельщик. – Ведь кто это все организовал? Друг Трофа, Петя Андроновский. А связи у Пети, скажу я вам…

– А Андроновский не боится конкуренции? – спросил Тавров.

Здоровяк иронически посмотрел на Таврова:

– Дорогой мой! Андроновский – портретист, он в другой экологической нише. Так что их трогательной дружбе ничего не грозит! И скажу вам еще для ясности картины…

Тут здоровяк вдруг прервал свою тираду и, широко раскинув руки, картинно обнял подошедшего плешивого толстяка.

– Петя, это потрясающе! – заорал он, немилосердно тиская безуспешно пытающегося вырваться Петю. Тавров счел момент удобным для вмешательства.

– Прошу прощения, но вы действительно Петр Андроновский?

– Да, разумеется, – просипел Андроновский, выбираясь из могучих объятий гипсомодельщика, – а мы знакомы?

– Нет, но у меня есть знакомые среди ваших поклонников, – сказал Тавров, втискиваясь между здоровяком-гипсомодельщиком и Андроновским. – Это для меня такая честь!

Наконец здоровяк оставил их наедине и удалился. Андроновский вытер платком вспотевшее лицо и проворчал:

– Он иногда просто невыносим. А вы…

– Тавров, Валерий Иванович, – с готовностью представился Тавров и, не давая Андроновскому перевести дух, посочувствовал: – Наверное, тяжело это все организовать…

– Еще бы! – сразу подхватил тему Андроновский. – Вы не представляете, сколько сил и средств я затратил. А что делать, надо помочь Коле, – ну кто еще поможет, если не друзья! А вы сами…

– Кстати, а где же сам виновник торжества? – поспешно спросил Тавров, не давая разговору уйти в сторону. – Прошу вас, познакомьте меня с ним!

– Да вот он идет, – сказал Андроновский, кивая на приближающуюся странную пару. Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти с лицом, напоминающим пергаментную маску, и красивая блондинка лет тридцати в синем вечернем платье «от кутюр».

– Коля! – обратился к мужчине Андроновский. – Позволь тебе представить Валерия Ивановича Таврова…

– Очень приятно! – затряс руку Трофа Тавров. – Я просто потрясен вашим «вискиболом»! Какая удивительная экспрессия, напряженность! А тело – ну просто предел совершенства! Неужели у вашего натурщика была такая совершенная мускулатура? Или же это собирательный образ?

– Я не работаю с собирательными образами, – с презрительным превосходством ответил Троф, – это мой натурщик. У него действительно совершенное тело, – мы видели его на пляже, так что и Петя и Оленька вам могут подтвердить, что это действительно так. Я даже хотел, чтобы он продемонстрировал свое тело публике прямо здесь, но он почему-то не пришел на открытие. А жаль!

– Может быть, не дошло приглашение? – раздался голос за спиной Таврова. – Невозможно ничего поручить никому, все надо делать лично. Не правда ли?

Тавров хотел обернуться, но его поразил взгляд Трофа. Тот смотрел в сторону Таврова остановившимся взглядом. Пронзительные ярко-голубые глаза – как у актера Питера О’Тула, но только помещенные на лицо Фредди Крюгера. И только через мгновение Тавров понял: Троф смотрит на того, кто у него за спиной.

– Ерунда! – резко воскликнул скульптор. – У меня нет секретаря, и я лично отправлял приглашения. Всем без исключения! В том числе и Андрею!

– Тогда это почта напортачила! – предположил неизвестный собеседник Трофа. – Не переживайте, дружище!

Тавров повернул голову, чтобы разглядеть его, но тот уже отходил, протирая на ходу платком стекла темных очков. Тавров разглядел лишь сутуловатую спину, обтянутую серым летним плащом, и неопределенного цвета волосы, вьющиеся на приподнятом воротнике плаща.

– Прошу извинить, Николай, – вмешалась Ольга, – но мне уже пора. Спасибо вам, ваша выставка просто потрясающая.

– Благодарю вас, Оленька, – склонился Троф, целуя красавице руку, – льщу себя надеждой увидеть вас здесь после Рождества, когда я пополню экспозицию парой новых работ.

– Непременно, Николай, непременно, – пообещала Ольга и направилась к выходу. Тавров поглядел ей вслед, повернулся к Андроновскому и Трофу и сказал:

– Прошу меня извинить, господа, но мне нужно сделать срочный звонок.

И направился вслед за Ольгой. Он нагнал ее у выхода, взял под локоть и в ответ на рассерженный взгляд сказал:

– Извините, ради бога, но я должен с вами поговорить. Дело в том, что Андрей пропал и я должен его найти.

* * *

Ольга и Тавров сидели в кафе ЦДХ. Было шумно, но столики стояли достаточно далеко друг от друга, и можно было относительно спокойно поговорить.

– Где вы познакомились с Андреем?

– У гадалки, у матушки Евфросиньи. Я выходила от нее, а он меня увидел и… В общем, познакомились, стали встречаться. Потом поехали вместе на юг. Только я вас умоляю – мой муж ничего не должен знать!

– Могли бы и не напоминать! – укоризненно заметил Тавров. – Частные детективы просто обязаны соблюдать полную конфиденциальность, иначе быстро останутся без клиентов.

– Не знаю, чем могу быть вам полезна, – сказала Ольга, катая в бокале с «Дайкири» кусочек льда, – ведь мы расстались сразу по приезде в Москву и больше не встречались.

– Вы поссорились? – уточнил Тавров.

– Что вы, нет! – возразила Ольга. – Просто это был обычный краткосрочный роман. А здесь – у каждого своя жизнь. Понимаете? Конечно, Андрюша хотел еще со мной встретиться, но… длительное общение с ним очень утомительно! Понимаете, у него все на чувствах, а когда чувства приправлены соусом инфантилизма и спонтанности, то… это очень утомляет!

– Значит, вы расстались с ним на вокзале, и больше он вам даже ни разу не звонил? – подытожил Тавров. Ольга кивнула, но сочла необходимым пояснить:

– Андрюша… он все понимает. Может, он не очень умен, но он все чувствует, все нюансы вашего настроения. Это приятно, особенно первое время, но потом начинает раздражать… Короче, он все понял без слов и не стал искать встречи со мной.