Текст книги "Умом Россию не поДнять!"

Автор книги: Михаил Задорнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Разноодинаковые

После того как главным российским курортом стала «пятизвездочная» Турция, возгласы «Мы останавливались в пятизвездочном номере люкс!» не впечатляют, как и фотографии счастливых детей на завтраке перед турецко-шведским столом с метрами восточной еды и турецкой сдобы. К тому же большинство отелей за границей на одно лицо. Они одинаково сформулированы, несмотря на разные названия, цены, цвета обоев на стенах. Заранее знаешь, где мусорник, где мини-бар, где сейф, фен, пилочка для ногтей, ватные тампончики, которые создают видимость заботы о клиенте, ничего не стоят, зато повышают категорию номера, а следовательно, и оплату за него. За завтраком в буфете знаешь, с какой стороны сухофрукты, с какой тосты, с какой булочки, где овсяная каша на воде для редко попадающихся в этих гостиницах зануд-здоровяков. Даже картинки над королевскими кроватями в большинстве отелей похожи: тонированные акварелью гравюры с птичками, цветами, ягодами и перечнем внизу клювиков, лепестков, тычинок, пестиков... Сельдереи, аспарагусы, евпаториумы, арвендисы-петазисы... Точь-в-точь иллюстрации, вырванные из советского учебника ботаники, вставленные в косящие под старину рамки. Интересно, кому первому из хилтоновских менеджеров пришла на ум мысль, что клиенты королевских кроватей, лежа на них, будут вдохновляться этими фрагментами природы, разглядывать их тычинки с пестиками, сверяясь с перечнем. Кого это заинтересует из тех, кто может позволить себе пятизвездочный отель?

Когда часто останавливаешься в таких отелях, где от природы остались только эти фрагменты ботаники, они кажутся скучными, как скучен аккуратно застегнутый на все пуговицы педант в галстуке. В них не таится никаких неожиданностей, как это бывает в российских отелях, где выключатель от лампы в спальне надо искать в шкафу прихожей, а пробка от раковины хранится в сейфе и выдается только под залог – иначе ее украдут.

Редко на Западе бывают отели для неформатных фантазеров, а не для скучных коммивояжеров и бизнесменов, которые не умеют мечтать ни о чем, кроме прибавочной стоимости, и которые с деловым видом уже за завтраком обсуждают мировые сделки. У всех, хотя и разные, но одинаково повязанные галстуки. Разные рубашки, разные костюмы, но при этом все они одинаковые. Они разноодинаковые. Даже на тарелках у них по-разному расположенная и в разном количестве, но одинаковая еда: омлет с холмиками жареного бекона. Красиво звучит – бекон! По-русски гораздо точнее – шкварки. От одного буквосочетания расхочется есть эту дрянь. Западные названия всегда более привлекательны, чем наши. В развитом капитализме названия для клиентов должны быть как наживка для рыбок. Наши названия честнее. Читаешь, допустим, на ценнике «Шкварки» – и чувствуешь уже по буквосочетанию: смерть печени!

Для бизнесменов прибыль важнее печени. Впрочем, они шкварки и не едят, они едят жареный, но бекон. За завтраком, как правило, обсуждают деловые бумаги, проценты сделок, финансовые схемы... Почти у всех нервно постукивают об стол пальчики с ухоженными кутикулами или подергиваются ручки, как при начальной стадии болезни Паркинсона. Правда, глаза спокойны. Я бы даже сказал, безразличны. Как у игроков в покер. А ручки выдают тревогу. Не многие умеют во время переговоров свои руки держать в руках.

Изредка попадаются особо опытные бойцы, у которых при мечте о прибыли спокойными остаются и глаза, и руки. Это игроки высшего класса. Тогда у них под столом дергаются ножки. Они нервно сучат ими. Потому что, когда мечтаешь о деньгах с такой страстью, что-то должно в организме суетиться. Сбоку от тарелки, как некий столовый прибор, у каждого лежит карманный телефон. Чаще всего они отвечают по нему: «Да-да, скоро буду». Величайший из «даосов» Винни-Пух дал им самую точную кличку – «скоробуды».

Если у бизнесмена за завтраком с утра в организме ничего не суетится, не дергаются ручки и он не сучит ножками, значит, ему в жизни уже всего достаточно: его скоробудство в прошлом. Нескоробуды обычно сидят за столом в рубашках, курят сигары, долго пьют кофе, читают газеты... Они не едят бекон-шкварки. Они едят овсяную кашу на воде, из которой поплавками торчат рыжие кусочки кураги и изюминки с черносливинками. Им хочется пожить подольше, чтобы успеть как можно больше истратить из того, что они заработали. Скоробудов они не замечают, как акулы не замечают казараг.

КОЛЛЕККЦИЯ ВТОРАЯ

На мой взгляд, самые интересные отели, которые попали в мою коллекцию и впечатлили, о которых хочется рассказать, – это не наштампованные по всему миру разноодинаковые, пускай даже пятизвездочные, а отели-одиночки, разбросанные по самым романтическим уголкам нашей планеты. Они отличаются от отелей, произведенных конвейером сетевого гостиничного бизнеса так же, как открытки – от живых картин великих художников. В таких отелях даже скоробуды ходят в майках, которые вполне сгодились бы на портянки российской армии времен первой Отечественной войны 1812 года. Скоробуд в галстуке и с телефоном за завтраком будет выглядеть в таком отеле так же неприлично, как российский бомж во вьетнамках на приеме у английской королевы.

Два Билла!

Пожалуй, больше всего меня впечатлил отель на деревянных сваях в русле реки Амазонки. Еще в Москве я узнал, что в этом отеле есть так называемый «президентский номер», который занимает весь верхний этаж. Как мне отрекламировали в московском турбюро, в нем останавливались даже Билл Гейтс и Билл Клинтон. Назывались апартаменты «Космические». Видимо, имелась в виду цена за ночь. Но меня это не смутило. Я ж твердо решил всегда инвестировать деньги во впечатления. И опять оказался прав. Потому что вскоре доллар начал девальвироваться, а мои воспоминания об Амазонке не девальвируются никогда.

Номер занимал весь верхний этаж бочкотелого отеля, поэтому был круглый. Крутым ковбойским клепаным ремнем его опоясывал со всех сторон балкон с металлической оградкой. С балкона видна была утекающая далеко за горизонт Амазонка. Под ним – джунгли. Обезьяны встречали туристов после завтрака с протянутыми лапами, точь-в-точь как нищие на Невском проспекте во время перехода России от человеческих отношений к рыночным. По балкону можно было гулять, как по Бульварному коль цу. Администратор, который привел меня в номер показывать все его навороты, прежде всего заметил как бы невзначай, что в нем останавливались Билл Гейтс и Билл Клинтон.

– Одновременно? – не удержался я от всегдашнего желания никогда не быть серьезным.

Надо отдать должное, администратор, хоть и туземец, а понял, что я шучу. Деликатно захихикал. После чего вывел меня на балкон и тоже решил пошутить:

– С этого балкона можно наблюдать и восход, и закат. Но не одновременно! – И снова захихикал. Я ему деликатно подхихикнул.

В номере был весь современнейший фарш коммуникаций: компьютер, Интернет... Все виды связи, кроме, естественно, кремлевской. Как-никак номер считался президентским! Не хватало только черного чемоданчика с ядерной кнопкой. Отдельные части всей этой навороченной электроники постоянно перемигивались огоньками. Как-будто и впрямь получали сигналы из космоса. Рядом висел гамак. Видимо, на случай, если в отеле остановится президент какого-нибудь местного племени – чтобы он выходил в Интернет, не выходя из гамака. Потолок в номере был куполообразный, размером как у небольшого собора. А площадь сам номер занимал такую, что в нем вполне к заутрени могли собраться православные какого-нибудь московского микрорайона. Посреди «собора», в самом центре, под куполом стояла кровать. Главная деталь интерьера. Своей обширностью она оправдывала название апартаментов, потому что напоминала стартовую площадку для «Шаттла» или для бесстыковочных кораблей на Байконуре. Вообще, номер не зря назвали «Космическим». В нем действительно возникало ощущение подключения к космосу. Наверху небо, внизу джунгли, между ними кровать, с которой вот-вот взлетишь. А если не на ту кнопку нажмешь, то катапультируешься в Амазонку с кайманами и пираньями.

Жалко только, что переночевать в этом номере мне так и не удалось. К моей радости, я узнал, что в окрестностях отеля есть проводник, который водит туристов с беспокойной душою ночевать в джунгли. Берет за такую экскурсию куда меньше стоимости номера. Правда, еще надо оплачивать двух охранников-индейцев с ружьями. Они должны известным только им одним способом правильно развесить гамаки по секвойям и другим экзотическим деревьям, чтобы в них не забирались змеи, пауки, ящерицы – весь этот эксклюзивный джунглевый VIP-террариум. Еще в их обязанности входило развести костер и сторожить сон туристов-экстремалов. Как объяснил проводник, набивая цену, от саблезубых тигров, анаконд, ягуаров... Как выяснилось позже, набивать цену такими жестокими методами было совсем не обязательно, потому что каждый из охранников попросил за ночь по пять долларов. Уговаривать меня на такой расход пришлось недолго. Во-первых, мы в России привыкли совсем к другим расценкам за ночь, во-вторых, я помнил, как однажды ко мне на Курильских островах в спальный мешок, который никто, естественно, не охранял и который я, проснувшись утром, не свернул, как подобало по технике безопасности, забрался полоз! Змея неопасная. Большой уж. Не кусается, не ядовитый. Добрый такой полоз. На людей не нападает. Но когда после рабочего дня, уставший, я вернулся в свою палатку, залез в спальный мешок, мечтая как можно скорее заснуть, а по моей ноге вверх пополз этот добрейший из гадов, мысль о его добропорядочности мне пришла в голову далеко не первой.

– А я ведь предупреждал, – не без гордости за свою правоту сказал начальник экспедиции, прибежавший на мой крик вместе со всей научной командой. – Как говорил великий Конфуций, «те молодые птицы не попадают в силки, которые летают со старыми птицами». Лично я свой спальный мешок всегда скручиваю и как можно туже завязываю. Еще хорошо, что полоз оказался, а не кто-то другой.

Этот случай произвел на меня такое впечатление, что даже в армии я старался как можно туже заправлять одеяло на постели. Конечно, в казарме полозов не было, но были те самые другие: пауки, тараканы, древесные жучки... Мелочь, а нельзя сказать, что приятно.

Помня о своем опыте общения с теми, кто летать не может, я сказал индейцам-охранникам, что, если они будут хорошо меня сторожить ночью, я им дам премию и заплачу не по пять долларов за ночь, а по шесть! Они были очень обрадованы. Ответили, что таких денег за ночь им еще никто никогда не предлагал. Я до сих пор переживаю, что повышением ставки практически испортил этих туземцев – теперь же они всем будут назначать по шесть долларов за ночь. А западные люди, в отличие от русских, к таким расходам не готовы.

Днем тот же проводник пугал нас, показывая джунгли. Вообще, проводники всего мира, когда они водят по природе городских урбанизированных «цивилов», обожают пугать их ужасами природы и посмеиваться, как мы часто посмеиваемся над провинциалами, попавшими прямо с деревенской пашни в казино. Еще он рассказывал – я до сих пор помню – о муравьях величиной с большой палец, о плюющихся кобрах-снайперах... Наконец сжалился, увидев наши перепуганные глаза, озирающиеся взгляды, и поведал главный секрет: какими травами можно в джунглях питаться в случае, если одного из нас когда-нибудь судьба забросит сюда одного. Например, кто-то упадет с самолета прямо на ветки секвойи. Учил даже, по каким стволам деревьев надо выстукивать SOS, чтобы достучаться до какого-нибудь населенного пункта. Точнее, до индейского стойбища. Рассказал, как следует вести себя при встрече с коброй. Прежде всего не пугаться. Кобра этого не любит. Испугаешься – точно плюнет. Лучше всего улыбаться ей улыбкой Будды. Интересно, что два француза и один англичанин, которые были в нашей группе, за проводником тщательно записывали. Особенно их интересовало, какими палками надо стучать и сколько стуков должно быть длинных, а сколько коротких, чтобы индейцы тебя поняли. Видимо, они действительно собирались когда-нибудь упасть сюда с самолета.

Вечером проводник привел нас в индейскую деревню, где индейцы зажигали своими огнепоклонными танцами. Главной зажигалкой у них работал вождь, с которым мы и расплатились за эти танцы. После чего за умеренную плату, надо отдать должное индейцам, вождь разрешил сфотографироваться с его племенем. Его племенем оказалась его семья. Без разрешения вождя никого из индейцев лучше не фотографировать – могут убить! Этим нас весь день тоже пугал проводник. Мои спутники записали и это! Для того чтобы предупредить своих друзей во всех городах. Есть поверье: фотоаппарат отнимает душу. Как уточнил проводник, поверью о фотоаппарате уже более двух тысяч лет. Но срабатывает оно, только если не заплатишь. То есть если будешь фотографировать исподтишка и на халяву. А если заранее оплатить съемку, то душа любого из индейцев остается в теле спокойной и в фотографию не стекает.

Как оказалось, все эти предупреждения проводника были не напрасными. На второй день экскурсии по джунглям передо мной примерно в полутора метрах вдруг из кустарника выползла кобра. Мы все шли друг за другом по тропинке. Кобра рассекла нашу группу на две части и слегка приподнялась. Приняла боевую стойку, но щеки, слава богу, еще не надула. Она как бы пыталась понять, враг я ей или нет. И тут мне скорее пригодились не знания, полученные от проводника и от его лекций, а опыт общения с бездомными собаками в период моей жизни в Подмосковье. Я тут же остановился как вкопанный. После чего очень медленно стал отходить назад, пытаясь улыбаться кобре улыбкой Будды. Остановилась вся группа. Проводник был впереди, далеко от меня. Когда я отступил метра на три и кобра поняла, что моя улыбка совершенно не враждебна, она спокойно улеглась на землю и, плюнув на меня, естественно в переносном смысле, уползла к себе обратно в кустарник. Тут же подбежал проводник, стал гневно орать в кусты, мол, кобра, что это такое, безобразие. Было совершенно непонятно, кому он адресует свои слова. Мне он пообещал вернуться сегодня же после нашей экскурсии сюда с местными индейцами и эту кобру убить. Правда, я не понял, за что. И как они будут ее искать?

Благодаря джунглям я сделал главный вывод в своем путешествии по Латинской Америке. Проснувшись часов в шесть в гамаке, как, собственно, и все звери с восходом солнца, я почувствовал, еще не открыв глаза, что на меня кто-то пристально смотрит. Открыл глаза и увидел, что надо мной метрах в трех на какой-то джунглиевой секвойе (для меня все высокие деревья в джунглях – секвойи) сидела довольно внушительных размеров обезьяна. Морда у нее была похожа на большую волосатую пиццу. Она очень пристально смотрела на меня. И я понял ее взгляд. Она думала, что бы у меня украсть. Вообще, побывав в Африке, в Сингапуре, в Австралии и в Бразилии, я понял, что все обезьяны думают только об одном: что бы украсть? Это позволило мне сделать вывод, что Дарвин прав!

После моего отъезда из отеля через несколько месяцев по электронной почте мой бывший гид – проводник по джунглям – написал мне: «В отеле рассказывают, что в „Космических“ апартаментах останавливались не только Билл Гейтс и Билл Клинтон, но также какой-то сумасшедший новый русский писатель, который оплатил их на три дня вперед, а сам ушел ночевать в джунгли в гамаке. То есть президентский люкс он снял практически для своего рюкзака». На такую крутизну не способны были даже Билл Гейтс с Блином Клинтоном.

Кстати, о Билле Гейтсе и Билле Клинтоне... В этой поездке я понял, что они путешествуют по миру примерно по одному и тому же маршруту: друг за другом. Этакая сладкая парочка!

Например, в Мексике я возвращался после экскурсии с мексиканских пирамид к себе в гостиницу. Неожиданно увидел на дороге указатель, направленный в дебри низкорослых мексиканских джунглей. Мимо этого указателя не проехал бы ни один российский человек. На нем было написано до боли знакомое всем русским людям слово – «фазенда». Рядом пририсованы нож и вилка, что означало: на фазенду есть смысл заглянуть и сделать еще одно правильное вложение.

Фазенда была похожа на русскую помещичью усадьбу, которой руководит немецкий управляющий: все было ухожено и работяще. Вокруг усадьбы с одной стороны джунгли, все те же, низкорослые, с другой – плантации, маисовые поля. На полях в белых костюмах, словно медработники, трудились индейцы племени майя. Вдали белая церквушка, как старшая медсестра, наблюдала за персоналом. После работы, на закате, индейцы отправляются помолиться в церквушку, оставляя при выходе лопаты, мотыги, грабли... Я вспомнил современную российскую мудрость: только русский человек радуется тому, что дважды наступил на грабли, – значит, их еще не украли!

Однако хозяевам фазенды показалось мало иметь свои плантации от джунглей до горизонта. Они решили еще подрабатывать, сдавая комнаты для ночлега гостям. То есть все равно что наши олигархи начали бы еще на продажу лепить вареники.

– И что, есть хорошие номера? – поинтересовался я у своего гида за обедом с местными разноприготовленными маисовыми блюдами на первое, второе и третье.

– Необычные, – коротко и загадочно ответил мне гид. – Но многим нравится. Это известная фазенда в округе. Здесь даже есть номер, в котором останавливались Билл Гейтс и Билл Клинтон.

– Они что, всегда ездят парой?! – удивился я.

По сравнению с «Космическими» апартаментами цена номера оказалась летней ценой ялтинского сарая с топчаном в углу для «дикаря» с севера. Этот номер тоже не был серийным, а был «hand made». Например, в ванной комнате все было каменное: ванна, раковина, стены... Она была похожа, скорее, на римскую. Такую, разбомбленную Везувием, я видел в Помпее. Окнами номер выходил на джунгли. Длинные, искривленные ветви деревьев нагло залезали в окна и в сумерках были похожи на удавов. Терраса с бассейном. Те же индейцы швабрами скребли террасу, как юнги палубу корабля. Вблизи я рассмотрел, что их костюмы были похожи не на медицинские халаты, а на спортивные кимоно каратистов. Единственное, что роднило апартаменты с «Космическими» на Амазонке, – это кровать. Ее тоже называли «королевской». И на ней тоже могла разместиться вся королевская семья, или президент со своей администрацией, или вождь со своим племенем. Вокруг кровати висели гамаки. Видимо, для администрации вождя. На террасе важные павлины издавали звуки, похожие на урчание голодных желудков. Интересно, почему в древних описаниях рая всегда присутствуют павлины? Кто назвал их райскими птицами? Они так нервируют своими звуками, что им бы встречать души не в раю, а в пекле. С утра уже не дают спать. Петух – молодец! Покричал немного на рассвете, разбудил всех, и сам надолго умолк – решил отдохнуть. Павлины урчат с самого восхода без перекуров. Рассказывают, что на Лазурном берегу одному из русских полуолигархов своими надрывными гортанными звуками павлины настолько усиливали с утра похмельную головную боль, что он вызвал из Швейцарии самого дорогого ухо-горло-носа, который сделал павлинам операцию по удалению голосовых связок. Больше всех были удивлены французы, обслуживавшие виллу русского хозяина. Они никогда не видели молчащих павлинов с почти плачущими от потери смысла жизни глазами. Правда, если бы я был на месте этого полуолигарха, я бы не поскупился и заставил швейцарского ухо-горло-носа пересадить павлинам соловьиные связки. Вот тогда бы это точно были райские птицы!

Когда я выписывался из номера и оплачивал его, пришел посмотреть на меня хозяин фазенды. Я для него тоже был экспонатом в коллекции тех, кто ночевал в его суперэксклюзивных апартаментах.

– Где вы спали? В кровати или в гамаке? – задал он не без лукавства провокационный вопрос.

– Первую часть ночи в гамаке, потом перешел все-таки в кровать. Мы же не индейцы. У нас суетливы даже сны. Тем более в окружении веток-удавов. А ворочаться в гамаке, сами понимаете, не очень комфортно.

– А мои индейцы, – начал с той же лукавинкой рассказывать мне хозяин с гордостью за то, что его индейцы вроде как лучшие индейцы в мире, – в этих гамаках даже любовью занимаются!

– Стоя? – пошутил я, вспомнив свою профессию.

Но хозяин фазенды не знал мою профессию, поэтому принял вопрос не как шутку, а как любознательность престарелого дауна. Посмотрел на меня как на не самый удачный экспонат своей коллекции.

– Ну что вы, как же можно в гамаке... стоя?! И потом, наши индейцы очень нравственные!

Из его ответа я понял, что, если в майя были безнравственные, они бы запросто занимались в гамаке любовью стоя.